CC BY
29
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
СИНТАКСИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ЛИЧНЫХ МЕСТОИМЕНИЙ В БАЛКАНО-РОМАНСКИХ ЯЗЫКАХ Семенова Е.А. Email: [email protected]
Семенова Екатерина Алексеевна - кандидат филологических наук, доцент,
кафедра романского языкознания, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, г. Москва
Аннотация: в статье анализируются синтаксические особенности личных местоимений в четырех балкано-романских языках: румынском, арумынском, мегленорумынском и истрорумынском. Данное исследование произведено на материале различных текстов: для анализа местоимений на малых балкано-романских языках, два из которых являются бесписьменными, были привлечены записи устной народной речи. Для анализа местоимений в румынском языке были исследованы тексты народных сказок, а также ранние тексты XVI - XVII веков. Синтаксис личных местоимений в балкано-романских языках имеет ряд характерных особенностей, отличающих их от остальных романских языков. Специфика их синтаксического поведения отражена в данной статье.
Ключевые слова: личные местоимения, балкано-романские языки, румынский, арумынский, мегленорумынский, истрорумынский, синтаксис, романские языки.
SYNTACTIC FEATURES OF PERSONAL PRONOUNS IN BALKAN-
ROMANCE LANGUAGES Semenova E.A.
Semenova Ekaterina Alekseevna - PhD in Philology, Associate Professor, DEPARTMENT OF ROMANCE LANGUAGES, MOSCOW STATE UNIVERSITY "LOMONOSOV", MOSCOW
Abstract: the article analyses syntactic features of personal pronouns in four Balkan-Romance languages: Romanian, aromanian, megleno-romance and istroromance. The research is done on the basis of different texts: for the analysis of pronouns in minor Balkan-Romance languages, two of which don't have writing, the records of oral speech were taken. For the analysis of Romanian we chose popular fairy tales and early texts of XVI-XVII senturies. The syntactic behaviour of personal pronouns in Balkan-Romance languages has a range of specific features which make them different from other Romance languages. All the trends of their specific behaviour is exposed in this article. Keywords: personal pronouns, Balkan-Romance languages, Romanian. Aromanian, Meglenoromance, Istroromance, syntax, Romance languages.
УДК 811.135
Балкано-романский ареал представляет собой некую общность, роднящую ее и в то же время отдаляющую ее от остальных романских языков.
Общность форм, функций и синтаксических связей личных местоимений говорит о том, что система личных местоимений на период до размежевания этих языков в целом уже сложилась.
С точки зрения синтаксиса, личные местоимения в балкано-романских языках также имеют как особые, свойственные только для данного ареала, явления, так и такие, которые роднят их с другими романскими языками. Румынский язык, как наиболее распространенный и изученный из всех балкано-романских языков, имеет грамматически закрепленные правила постановки местоимений в определенных
синтаксических позициях. Остальные балкано-романские языки не имеют устойчивых правил употребления местоимений в предложении. Как будет показано ниже, наиболее неустойчивым в этом плане является истрорумынский язык. Однако наша задача - выявить общебалкано-романские тенденции, закрепившиеся или навсегда ушедшие из языков, поэтому, отталкиваясь от румынского языка, который обладает наиболее устоявшимися правилами, мы будем расширять сферу исследований, сравнивая подобные явления в других балкано-романских языках, а также попытаемся найти основы закрепившихся тенденций в ранних румынских текстах.
Мы выделили несколько проблем, ключевых для синтаксиса личных местоимений, каждой из которых посвящен отдельный раздел. Это:
1. Факультативное употребление субъектного местоимения при глаголе, особенно в 1 и 2 лице. Употребляясь в данной функции в предложении, личное местоимение призвано подчеркнуть субъект действия, выделить его из ряда других: Pe aceea§i ulicioara / Bate luna in fere§ti / Numai tu de dupa gratii / Vecinic nu te mai ive§ti. (на той же самой улочке луна светит в окна, и только ты из-за решетки никогда больше не покажешься) (M. Eminescu).
2. В целом обязательное употребление неударных форм датива и аккузатива в случаях, когда они дублируют ударные формы в функции прямого или косвенного дополнения: Da-mi-i mie ochii negri... nu privi cu ei in laturi. (дай мне черные глаза, не смотри ими вдаль) (Ibidem).
3. Местоименный повтор.
4. Фиксированная позиция неударных форм личных местоимений при глаголе, зависящая как от формы самого глагола, так и от формы местоимения.
Употребление субъектного местоимения при глаголе. Во всех балкано-романских языках, кроме истрорумынского, субъектное местоимение при глаголе, как правило, не употребляется, за исключением случаев особой мотивации. Подобное же явление наблюдается и в других романских языках, таких, как испанский, итальянский и т.д. Очевидно, что подобная тенденция восходит к латинскому языку, где субъектное местоимение при глаголе также не употреблялось. С точки зрения грамматики, в этом действительно не было необходимости, так как в латыни существует достаточно развитая система спряжения глагола, которая наглядно показывает, о каком лице и числе идет речь. Необходимость в постановке субъектного местоимения при глаголе появилась в некоторых романских языках позже, например во французском, когда французский глагол утрачивает свои флексии. В тех языках, где окончания глаголов сохранились (а в число этих языков входят и все балкано-романские языки), необходимости в постановки при нем местоимения не возникало.
Однако балкано-романский ареал прошел во многом специфический путь развития, поэтому, несмотря на то, что в современном румынском языке нормой является отсутствие местоимения при глаголе, в процессе его исторического развития, как показывает лингвистический анализ, наблюдались и другие тенденции.
Возможно, под влиянием греческого, славянского, а также, возможно, и тюркских языков, субъектное местоимение при глаголе появляется довольно часто как в ранних румынских текстах, так и в текстах на малых балкано-романских языках. Несмотря на то, что каждый регион употребляет данные местоимения с разной частотностью, можно вычленить несколько закономерностей их появления:
1. В румынских текстах XVI века субъектные местоимения при глаголе появляются чаще всего, если употребляемый глагол - возвратный. Например: ne indulcim noi (совр. рум. ne indulcim «мы насладимся») (Todorescu), eu amu-mi pare (совр. рум. mi-am parea «я себе казался») (Voroneteanu), el se-au dus incatroo au putut (совр. рум. s-a dus cite a putut «он шел сколько мог»), (Act de Judecata)..
Подобное явление было встречено и в меглено-румынском: io s-mi duc (совр. рум. o sa-mi duc (eu) «я пойду»).
2. В латинском языке не существовало местоимений 3 лица. Они были образованы романскими языками уже позже из указательных местоимений. Указательные местоимения, как известно, употреблялись очень часто в народных латинских наречиях (что, возможно, и привело к образованию как определенного артикля, так и личного местоимения из одной и той же части речи). Еще один немаловажный фактор - местоимения 3 лица определяют родовую принадлежность субъекта действия, что уже не может компенсироваться глагольной флексией. Видимо, все эти факторы привели к тому, что субъектные местоимения 3 лица при глаголе употребляются в более ранний период существования балкано-романских языков гораздо чаще, чем местоимения 2 или 1 лица. Так, почти все ранние румынские тексты употребляют субъектное местоимение при глаголе всякий раз, когда оно стоит в 3 лице: Au el su oamenii 'у него есть свои люди' (Coresi), se preemesca ei lasaciuri pacatelor 'Они принимают бремя грехов' (Voronetian) и т.д. Такие же тенденции характерны и для мегленорумынского и арумынского языков: Iel fe§i §a §i batu mai an cola 'Он так сделал и ударил туда еще раз'(мегленорум.). §i elu lu veda ospe tu casa alui 'И он увидел его около его дома' (арум.).
3. Употребление субъектного местоимения при глаголе в ранних румынских текстах, а также в текстах на малых языках необязательно связано с попыткой выделить субъект из ряда других. Данное местоимение обычно появляется в предложениях, имеющих явную эмоциональную окраску. Вот почему оно так часто встречается в проповедях: Ce tu da-ne noao Doamne? 'Что ты даешь нам, Господи?' (Scheiana). То же самое можно наблюдать и в сказках на малых языках: Eu escu hillu al Adam! 'я сын Адама!'(арум.), Ei, fartati, tu mi mintsuna§ mini! 'Эй, братец, ты мне лжешь!'(мегленорум.). Заметим, что, в большинстве случаев, это вопросительные или восклицательные предложения. Однако, вполне возможно, именно этот случай употребления субъектного местоимения при глаголе наиболее связан с современной нормой его постановки.
4. Выделение субъекта речи с помощью местоимения при глаголе, то есть то явление, которое является нормой для современного румынского языка, также имеет место. Именно в этой функции оно встречается чаще всего.
Истрорумынский, в отличие от остальных балкано-романских языков, употребляет субъектное местоимение при глаголе практически постоянно. Так как подобное явление, как очевидно, связано с влиянием славянских языков, начавшемся уже в более позднюю эпоху, чем период общебалкано-романской общности, мы исключим примеры для истрорумынского языка из рассмотрения в данной теме.
В целом, стоит заметить, что на территории балкано-романского ареала в более ранний период субъектное местоимение при глаголе употреблялось очень часто. Частотность употребления его в ранних румынских текстах, например, аналогична частотности употребления субъектного местоимения в русском языке. Истрорумынский язык также должен был иметь предпосылки для восприятия «славянской» модели построения предложения, и эти предпосылки, как показывает анализ, имелись в самом романском наречии, бытовавшем на Балканах.
Употребление ударных и неударных форм датива и аккузатива. Все балкано-романские языки имеют ударные и неударные формы личных местоимений. Развитие данных пар местоимений происходило, скорее всего, уже в рамках балкано -романского ареала, однако, возможно, что и в самом латинском языке, вернее, в его устной форме, были определенные предпосылки для этого. Так, подобное разделение местоимений на ударные и неударные формы не является инновацией именно балкано-романского ареала, оно известно и во французском, и в итальянском языках.
В современном румынском языке существуют четкие правила употребления тех и других форм в речи. Так, наиболее частотными являются неударные формы, так как в предложении они могут употребляться как сами по себе, так и в сочетании с ударными формами. С другой стороны, ударные формы имеют достаточно
ограниченную сферу употребления. Например, они могут употребляться самостоятельно лишь в ситуациях, когда неударная форма очевидна из контекста: M-ai väzut pe mine? - Da, pe tine (te-am väzut). 'Ты видел меня? - Да, тебя' Однако, когда ударные формы местоимений употребляются с предлогом, они уже не дублируются неударными формами: Merg la tine, cu tine, pentru tine, färä tine.
Необходимость дублирования ударных форм неударными варьируется также и в зависимости от грамматической категории лица местоимения, от его синтаксической функции. Например, 1 и 2 лицо характеризуются максимальной необходимостью антиципации: если в предложении в повелительном наклонении, например, глагол-предикат имеет два дополнения, прямое и косвенное, оба из которых реализованы личными местоимениями, то датив 3 лица выражается только лишь ударной формой: Dä-le lui! (дай их ему), в то время как датив 1 лица местоимения требует постановки обеих форм, как ударной, так и неударной: Dä-mi-le mie! (дай их мне).
Еще одним подтверждением того, что ударные и неударные формы местоимений возникают в балкано-романских языках достаточно поздно, является не разделение сфер их употребления как в ранних румынских текстах, так и почти во всех малых балкано-романских языках. Например, в документах XVI века, преимущественно религиозного содержания, они используются достаточно часто и без дублирования неударными местоимениями: pre cele ce au iubit pre noi (совр. рум. cele ce ne-au iubit -'те, кто нас любили'), sä cintäm lui cäntece noo (совр. рум. sä-i cintäm cintecele nouä 'споем ему наши ^^^^odores^). §i deca räspunse acestea lui (совр. рум. §i dacä ii räspunde acestea 'и если ему ответит это') (Voroneteanu). Mie päre dzi §i noapte (совр. рум. imi pare ziua §i noapte 'мне кажется днем и ночью') (§cheiana).
Такое же явление было встречено и в истрорумынском: Tse ai tu mie farat (рум. ce mi-ai fäcut «что ты мне сделал»). Хотя обычно в истрорумынском используются неударные формы. Сравните: tu mi-ai opinsile lot (рум. mi-ai luat opincile 'ты взял мои лапти'). Мегленорумынский язык также иногда использует ударные формы самостоятельно: Domnu la ia zisi 'господин ей говорит'. Тексты на арумынском языке отличаются особо строгим разграничением ударных и неударных форм местоимений. Правила их употребления идентичны правилам современного румынского языка.
В первых румынских текстах отчетливо прослеживается стремление к аналитическим формам ударных местоимений. Современный румынский язык сохраняет дательный падеж местоимений, и особую форму винительного падежа для 1 и 2 л. ед. ч., употребляемую с предлогом. Во многих документах XVI века сосуществуют два варианта дательного падежа: так, например, для передачи местоимения 2 л. мн. ч. используются noao (совр. рум. nouä) и аналитический вариант, с различными предлогами, чаще всего pre, spre и de (pre noi). Причем постановка того или иного варианта местоимения имеет свои правила: если автономное местоимение дублируется неавтономным, то возникает предложная конструкция, если же нет, то используется синтетическая форма, аналогичная той, которая закреплена в современном румынском языке: neu spisitu pre noi (совр. рум. ne-a salvat nouä 'спас нас') но au dat noao (совр. рум. ne-a dat nouä 'дал нам').
В «Письме боярина Някшу» автономное местоимение также используется с предлогом, дублируясь неавтономным: un om dela Nicopoe de mie meu spus (совр. рум. mi-a spus mie «человек из Никопое сказал мне»). В отличие от первого из рассмотренных документов, здесь употребляется синтетическая форма местоимение mie, аналогичное современному, причем оно по форме уже отличается от местоимения винительного падежа, сравните: sä tii domniiata la tine («ты держи при себе»). Однако оно все равно используется с предлогом de, неуместного с точки зрения современной румынской грамматики.
Наблюдаемое в древних румынских текстах стремление к аналитизму автономных местоимений в полной мере проявило себя в малых языках: для всех них характерно
аналитическое образование форм датива. В арумынском и истрорумынском он образуется с помощью предлога а, а в мегленорумынском - с помощью предлога la.
Местоименная реприза. Местоименная реприза, то есть дублирование неударным личным местоимением прямого или косвенного дополнения, выраженного существительным-антропонимом или неличным местоимением, характерно почти для всех балкано-романских языков. Более того, это явление широко представлено и в других балканских языках, например, в албанском: Ajo i afroi te birit nje ibrik me uje 'Она (ему) подвинула сыну кувшин с водой'. Нельзя отрицать, что местоименная реприза существует в устной речи и других романских языков (итальянского, французского, испанского), однако грамматикализацию этой функции местоимений можно назвать одной из характерных особенностей именно балкано-романского ареала.
Ученые-румынисты относят возникновение этого явления в румынском языке к достаточно позднему периоду - к концу XVI - началу XVII веков. Это верно с точки зрения современной грамматики румынского языка: вспомним, что именно в этот период начинается оформление румынского как самостоятельного языка (достаточно поздно по сравнению с большинством остальных романских языков). Но и в более ранний период, обозначаемый нами как период существования балкано-романской общности, тенденции, существующие еще в народной латыни, наложившись на явления, общие для языков всего Балканского полуострова, сказываются на развитии местоименной репризы в качестве одной из основополагающих функций балкано-романских личных местоимений.
В этой главе мы прослеживаем путь развития явления местоименной репризы, двигаясь в обратном диахроническом порядке: от современного состояния этой функции в балкано-романских языках, до анализа ее в более ранних румынских документах и реконструкции ее особенностей, предположительно существующих в языке периода балкано-романской общности.
В современном румынском языке, существительное или неличное местоимение дублируется личным местоимением в следующих случаях:
1.Если существительное или неличное местоимение предшествует глаголу-регенту и оформлено определенным артиклем. Ср. Cartea n-am mai gäsit-o 'книгу я не нашел' и N-am mai gäsit cartea, 'я не нашел книгу', или Copacii i-a täiat Tudor 'деревья спилил Тудор' и Ni§te copaci a täiat Tudor '[какие-то] деревья спилил Тудор'.
2.Если существительное или неличное местоимение предваряются предлогом pe, при этом местоположение существительного или неличного местоимения в функции прямого косвенного дополнения неважно: L-am väzut pe pratele tau 'я видел твоего брата', или pe fratele tau l-am väzut 'брата твоего я видел' но: ti-am väzut fratele 'я видел твоего брата', или L-am väzut pe altul, 'я видел другого' или pe altul l-am väzut другого я видел'.
3.Относительные местоимения care, ce, а также неопределенное местоимение oricare всегда дублируются неударным местоимением: Copilul caruia i-am dat florile a venit din nou 'Ребенок, которому я дал цветы, пришел снова', pe oricare íl chemi, vine 'кого бы ты ни позвал, он придет'.
Личные местоимения никогда не дублируют существительные и неличные местоимения в случаях:
1. Если существительное стоит после глагола-предиката, причем существительное лексически не обозначает одушевленный объект: Am citit cartea, am väzut filmul 'я прочитал книгу, я посмотрел фильм'.
2. Если употребляется существительные в неопределенной форме, независимо от их положения по отношению к глаголу-предикату: Cärti ai vrut, cärti ti-am dat 'книги ты хотел, книги я тебе дал', или Ai vrut cärji, ti-am dat cärti 'хотел книги, я тебе дал книги'.
3. Если стоит отрицательное местоимение nimeni или nimic: N-am väzut pe nimeni 'я не видел никого', или Nimic n-am väzut 'ничего я не видел'.
4. Если употребляются неопределенно-относительные местоимения once, ceva, fiece, например Mi-a cerut ceva 'он у меня что-то попросил'.
Иногда местоименный повтор носит факультативный характер. Тогда постановка или непостановка дублирующего местоимения объясняется в первую очередь стилистическими и семантическими требованиями. Это такие случаи, как:
1. Существительное в дативе, стоящее после глагола: Am dat Monei toate florile / I-am dat Monei toate florile 'я отдал Моне все цветы'.
2. Неопределенное местоимение в дативе, стоящее после глагола: Am adus fiecäruia cite un album / I-am adus fiecäruia cite un album. 'я принес каждому по альбому' .
3. Вопросительное и вопросительно-относительное местоимение cine, в любой позиции: Cui ai promis?/Cui i-ai promis? 'Ты кому обещал?'.
4. Неопределенные и отрицательные местоимения, образованные от местоимения unul, в аккузативе, если они следуют после глагола: N-am väzut pe niciunul/ Nu l-am väzut pe niciunul 'я никого не видел'.
5. Указательное местоимение acesta: Cä muncetti toatä ziua, aceasta nu vede nimic / Cä munceti toatä ziua, aceasta n-o vede nimic 'то, что ты работаешь целый день, этого никто не видит'.
В арумынском языке местоименная реприза выражена так же ярко, как и в румынском. Она сильно зависит от местоположения существительного и от того, стоит ли оно в определенной или неопределенной форме. Чаще всего встречается реприза существительного в определенной форме в позиции перед глаголом: Virtutea cu mine nu uä am 'Греха на мне (его) нет'. Встречаются также случаи, когда существительное с определенным артиклем, стоящее после глагола, дублируется местоимением: nu uä scii istoria aistei hiliä 'ты (ее) не знаешь историю этой девушки'. Это также не противоречит правилам местоименного повтора в румынском языке. В целом, в арумынском языке местоименная антиципация строится по тем же правилам, что и в румынском языке.
В мегленорумынском языке местоименная реприза распространена очень широко, однако здесь дублируются существительные как в определенной, так и в неопределенной форме, причем независимо от его местоположения по отношению к глаголу. Например: Lä zis-au la ni§ti mo§ 'Он (ему) сказал какому-то старику'. Или: Lä le baba micu '(его) берет старуха младенца'. В первом примере существительное стоит с неопределенным артиклем ni§te, во втором - с определенным артиклем -u. В обоих приведенных случаях существительное находится в постпозиции к глаголу. В первом случае антиципация была бы невозможна ни в румынском, ни в арумынском языке. Во втором случае антиципация в последних языках носила бы факультативный характер. Но в мегленорумынском местоимение дублирует существительное практически всегда.
Истрорумынскому языку такое явление, как местоименный повтор, неизвестно. Ни разу в рассматриваемых текстах неударная форма личного местоимения не дублирует существительное или неличное местоимение. Не было встречено даже повтора ударного местоимения неударным. Кроме того, сами по себе формы неударных местоимений встречаются очень редко. В основном употребляются ударные формы, причем самостоятельно. Установить алгоритм постановки ударного или неударного местоимения в той или иной позиции не удалось.
Обратившись к историческому развитию явления местоименной репризы, можно сказать следующее. В ранних румынских текстах оно встречается довольно часто, причем современные правила ее постановки актуальны и для того времени. Так, например, существительное без артикля не дублируется. В основном дублируются существительные с артиклем, предшествующие глаголу: Via¡a mea ...§tiu-o to ti Iudeii 'Мою жизнь. знают (ее) все иудеи' (Voronetean). Также, если неличное местоимение (кроме отрицательных и вопросительно-относительных) предшествует глаголу, то оно
дублируется личным: Cela ce tu-l goneçti 'Тот, кого ты гонишь' (Ibidem). В самом первом дошедшем до нас документе на румынском языке встречается антиципация относительного местоимения cumu (совр. рум. care): ... sânt megiiaç de genere-miu Negre, cumu i-au dat împâratul slobozie... 'есть сосед из моего рода Негру, которому (ему) император дал свободу' (Neacçu). Случаи местоименного повтора, противоречащие современным румынским правилам, встречены не были. Таким образом, можно предположить, что тенденции к развитию местоименного дублирования сложились до возникновения ранних румынских памятников, то есть раньше XVI века, поскольку начиная с самых первых документов (Письмо боярина Някшу) правила местоименнго повтора аналогичны современным.
Таким образом, трем из четырех балкано-романских языков присуще такое явление, как местоименная реприза. В отличие от остальных романских языков, где дублирование местоимений носит в настоящее время в основном устный характер, в балкано-романских языках это явление не только прочно вошло в структуру рассматриваемых языко (мегленорумынского, арумынского, румынского), но и были выработаны определенные грамматические правила его постановки (румынский, арумынский). Существование местоименной репризы во всех не только балкано-романских, но и в остальных языках, бытующих на территории Балканского полуострова, оправдывает ее отнесение к одному из древних слоев балкано -романских языков.
Период грамматического оформления местоименного повтора мы относим к эпохе балкано-романской общности, поскольку существование ее, как и складывание общего алгоритма ее употребления, очевидно, было характерно всем балкано-романским языкам на более раннем этапе их развития. Доказательством того, что становление этого явления относится к периоду, предшествующему возникновению первых румынских документов (то есть до XVI века), говорит и тот факт, что уже в ранних румынских текстах правила употребления местоименной репризы в румынском языке аналогичны современным.
Отсутствие этого явления в истрорумынском языке может объясняться как ранним прекращением контактов с остальными языками балкано-романского ареала, так и сильнейшим воздействием суперстрата, которое выражается на всех уровнях этого языка.
Местоположение неударных форм местоимений при глаголе. Личное объектное местоимение в балкано-романских языках всегда имеет четкую позицию по отношению к глаголу. Если в русском языке местоимение не привязано к глаголу, то есть мы можем сказать «он мне дает тетрадь», или же «он дает мне тетрадь», то, например, румынское местоимение в данном случае будет стоять исключительно в препозиции.
В современном румынском языке форма глагола обуславливает местоположение объектного местоимения. Так, препозиция неударного местоимения обязательна при его сочетаемости с глаголом в повелительном наклонении vreau sâ-mi dai cartea (хочу, чтобы ты дал мне книгу), а также если глагол стоит в любом из простых времен: Presentul Simplu, Imperfect, Perfectul Simplu и т.д., например, fyi dau cartea (я даю тебе книгу). В сложных временах вспомогательный глагол a avea присоединяет к себе местоимение также в препозиции: \i-am dat cartea, однако в последнем случае есть исключение - местоимение 3 л. ед.ч. о, которое ставится здесь после глагола: am dat-o cartea. Постпозиция характерна для всех объектных местоимений в сочетании с глаголом в императиве, например, dü-mi cartea (дай мне книгу).
Как видно из приведенных данных, румынское объектное местоимение имеет достаточно четкую систему расположения по отношению к глаголу. Для того чтобы определить общебалкано-романские тенденции и румынские инновации, обратимся к другим источникам.
В первых румынских текстах местоимения обычно являются энклитиками независимо от того, в какой форме стоит глагол. Тексты приводятся из трех разных
областей Румынии, что говорит о достаточно широкой области распространения энклизы местоимений.
Face-va toate laúdele (ср. совр. рум. va face toate laúdele «вам творят все похвалы»), miluia§te-lu (рум. íl iarta «прощает его»), amiri-se (ср. рум. se omoara «умерщвляет себя») (Todorescu); Pomeniiu-te (ср. рум. fyi amintesc «помню тебя»), dodeia§te-mi (ср. рум. ma superi «сердишь меня»). (§cheiana). ín Ierusalim §tiu-o toti Iudeii (ср. рум. in Ierusalim o §tiu toti Iudeii «в Иерусалиме ее знают все иудеи») (Voronetean).
Постпозицию при глаголе в условном наклонении в ранних румынских текстах имело и местоимение 3 л. ед.ч. о, которое в современном языке в данном окружении может стоять только в препозиции. Сравним: ср.-век. рум. sa cinstiti-o (Todorescu), -совр. рум. sa o cinstiti.
Однако это явление не было повсеместным. Так, например, в «Письме боярина Някшу» объектные местоимения примыкают к глаголу в соответствии с современными нормами языка: i-au dat imparatul slobozie, domniile voastre sa va paziti cum §titi mai bine («император дал ему свободу, и ваша милость остерегайтесь как можно больше»).
В самих текстах, где для местоимений характерна преимущественно постпозиция, можно встретить и предложения, где синтаксис местоимения соответствует современной норме: toate le primeóte (рум. le primeóte pe toate «он всех прнимает»), но: §i lucrul lui cinsteíjte-i §i cu dragoste prime§te-i (рум. §i lucrul sau il cinste§te §i cu dragoste il primeóte («и работу свою чтит и с любовью принимает»). В целом, на примерах из ранних румынских текстах можно убедиться в том, что закрепление определенной позиции за неударными формами местоимений как раз начинало развиваться.
И все же, во всех документах в синтаксисе неударных форм наблюдается закономерность в двух случаях: постоянная препозиция местоимения, если глагол, управляющий местоимением, стоит в императиве: veseliti-ví (рум. veseliti-va «веселитесь»), и постоянная постпозиция местоимения, если глагол стоит в условном наклонении: sa-i multumim (рум. sa-i multumim «да возблагодарим его»), sa ne inchinam (рум. sa ne inchinam «да поклонимся»). Таковы правила постановки местоимений по отношению к глаголу и в современном румынском языке.
Характерно, что в малых балкано -романских языках позиция местоимения при глаголе определяется очень четко. Везде обязательна постпозиция местоимения при глаголе в императиве, напр. арум. alasü-le de-na parte (оставь их в стороне), мегл. Zi-li di el sa dara una masa (скажи ему, чтобы он приготовил нам на стол), и препозиция при глаголе в условном наклонении, напр. истрор. Neca te hites uancea su cesta most (чтобы тебе сбросить палку под этот мост), арум. nu potu se te alas (не могу тебя покинуть). При глаголе в индикативе местоимения в малых балкано -романских языках всегда становятся проклитиками, в том числе и местоимение 3 л. ед.ч. «о» (и его фонетические варианты: u, au, o), которое в румынском языке, как уже говорилось, в определенном окружении занимает позицию в предложении, отличную от других местоимений.
Известная в старых романских языках закономерность (так называемый закон Тоблера-Муссафиа), согласно которой предложение не могло начинаться с безударного объектного местоимения, на текстах балкано -романского ареала не прослеживается.
На основе приведенных выше фактов мы можем сделать общие выводы относительно особенностей синтаксиса личных местоимений. Позиция субъектного местоимения при глаголе остается достаточно четкой во всех балкано-романских языках. Почти полное совпадение правил примыкания местоимения к глаголу доказывает, что неударные формы местоимений еще на раннем этапе развития этих языков закрепили за собой определенные позиции в предложении. Кроме того, сам процесс их формирования проходил в период балкано-романской общности, о чем говорит и их схожесть форм, функций и синтаксиса. Наряду с продолжением
общероманских традиций, личные местоимения в балкано-романских языках развили
некоторые особенные черты, свойственные только данному ареалу.
Список литературы /References
1. Будагов Р.А. Этюды по синтаксису румынского языка. Москва, 1958.
2. Вольф Е.М. Грамматика и семантика местоимений. Москва, 1974.
3. Десницкая А.В. Грамматический строй балкано-романских языков. Исследования по семантике грамматических форм. Ленинград, 1976.
4. Печек Н. Исследования в области личных местоимений молдавского языка (эволюция, семантика и синтактико-стилистические функции). Кишинев, 1963.
5. Репина Т.А. Об одном процессе в грамматике румынского языка: местоименная антиципация // Современные процессы в языках. Санкт-Петербург, 1997.
6. Черняк А.Б. Местоименная реприза в румынском языке // Проблемы синтаксиса языков балканского ареала. Ленинград, 1979.
7. Abeleanu D. Neamul Aromanesc din Macedonia. Bucure§ti, 1916.
8. Capidan T. Romanitatea balcanica. Bucure§ti, 1936.
9. Dic^ionarul ortografíe, ortoepic §i morphologic al limbii romane. Bucure§ti, 1982.
10. Grosu M. Texte de literatura veche Romaneasca. Bucure§ti, 1957.
11. Gu{u Romalo V. Sintaxa limbii romane. Probleme §i interpretan. Bucure§ti, 1973.
12.Manoliu Manea M. Sistematica substitutelor din romana contemporana standart. Bucure§ti,1968.
13. Petrovici E. Texte dialectale, supliment la Atlasul lingvistic roman, II, Sibiu-Leipzig, 1943.
