CC BY
86
УДК 811.512.1 ББК 81
СИМВОЛИКА ТЮРКСКИХ ТОПОНИМОВ С КОМПОНЕНТОМ-ИНСЕКТОНИМОМ
I А. Йылдырым, Д. Хамуркопаран
Аннотация. В статье на конкретном языковом материале рассматриваются особенности образования и функционирования топонимов с компонентом-инсектонимом.
Авторы статьи выделяют такие топонимообразующие компоненты, как ari (пчела), karinca (муравей), bit (вошь), pire (блоха), kelebek (бабочка), yusufçuk (стрекоза), orümcek (паук), bocek (жук) ate§ bocegi (светлячок), güve (моль), çekirge (саранча), анализируют их семантику, семиотическое значение, коннотации, высказывают различные гипотезы о причинах включения инсектонимов в топонимы при номинации того или иного географического объекта.
Анализ семантики тюркской топонимии с компонентом-инсекто-нимом позволяет сделать выводы о древнейшем состоянии тюркских языков, формировании ценностных приоритетов этносов, контактах тюркских народов между собой, их генетической общности.
Ключевые слова: топоним, топонимия, семантика, инсектоним, анимализм, метафора, номинация.
SYMBOLISM OF THE TURKIC TOPONIMS WITH INSECTONIM COMPONENT
I A. Yildirim, C. Hamurkoparan
323
Abstract. The article deals with the features of formation and functioning of place names with the component of insects on a particular linguistic material.
The authors distinguish components, which are forming place names such as ari (bee), karinca (ant), bit (louse), pire (flea), kelebek (butterfly), yusufyuk (dragonfly), orumcek (spider), bocek (beetle) ate§ bocegi (firefly), guve (mol), gekirge (locusts), and also analyze their semantics, semiotic significance, connotation. They also express different hypotheses about the reasons, why insect names should be in toponyms by nomination of geographic objects.
Semantic analysis of Turkic toponymy with the components of insect names allows to draw conclusions about the state of the ancient Turkic languages, forming valuable priorities of ethnos, the contacts of Turkic peoples among themselves and their genetic commonality.
Keywords: toponym, toponymy, semantics, insectonim, animalism, metaphor naming unit.
Под термином «инсектоним» мы пониманием слова, называющие отряды, семейства и виды насекомых. Широкое толкование значения термина дает возможность использовать его и при номинации компонентов топонимов, которые являются предметом рассмотрения данной статьи, то есть лексических единиц, имеющих любую инсектоид-ную семантику. В качестве объекта исследования в статье выступают символические значения топонимов тюркского происхождения с инсекто-идной составляющей.
Символика инсектонимов является очень интересной, но малоизученной темой, что само по себе странно, поскольку символические образы насекомых всегда присутствовали в древней культуре «тотемов» и стали частью лучших образцов материальной и духовной культуры разных на-324 родов (достаточно вспомнить многочисленные изображения священных жуков-скарабеев в искусстве Древнего Египта, «одушевленные» образы мухи (мушки) и бабочки в произведениях мастеров эпохи Возрождения, образы цикад и светлячков в традиционной японской литературе и живописи). И здесь мы согласны с мнением М.Н. Соколова о том, что «...насекомые как бы воплотили в себе биовремя в его самых общих и самых внече-ловеческих или дочеловечески-жесто-ких закономерностях» [1, с. 110].
Особое место занимают инсекто-нимы в системе топонимии. Символы насекомых, отраженные в назва-
ниях местностей, помогают лучше понять многие аспекты взаимодействия человека с живой природой, с одной стороны, и определить принципы формирования структуры топонимических номинаций, с другой.
В группе инсектонимов тюркского происхождения распространенными и наиболее интересными то-понимообразующими компонентами являются: ari (пчела), karinca (муравей), bit (вошь), pire (блоха), kelebek (бабочка), yusufçuk (стрекоза), orumcek (паук), bocegi (жук), ate§bocegi (светлячок), guve (моль), çekirge (саранча).
Компонент ari (пчела) представляет интерес, прежде всего, с точки зрения его культурной коннотации. В тюркской культуре пчела является символом трудолюбия, дисциплины, чистоты и вкуса. У среднеазиатских и сибирских турок считается хорошим знаком, когда пчела садится на одежду [2]. Приметой удачи считается также видеть пчелу во сне. В современной турецкой культуре образ пчелы используется для образной характеристики человека, злого на язык, способного ответить колкостью.
По нашему мнению, номинации, связанные с пчелами, чаще появляются как результат деятельности людей, проживавших когда-то в той или иной местности. См.: село Ari-koy (старое название) — «Деревня пчел» — неподалеку от города Велико-Тырново (Болгария) и село с аналогичным названием Arikoy — в Турции. Очевидно, что данные но-
минации связаны с занятием людей пчеловодством, что подтверждается и историческими источниками.
Приведем еще и такой пример. В Лукояновском районе Нижегородской области (Россия) есть села с названиями Большие Ари и Малые Ари. Эти названия зафиксированы в «Межевой книге» Арзамасского уезда 1624—1625 гг. Местные этнографы выводят названия сел из названия реки Арки, протекающей рядом [3]. Нам же кажется более убедительной версия о зоонимном компоненте тюркского происхождения данных топонимов. Дело в том, что на данных территориях издавна существовали мордовские и татарские поселения. Основными видами деятельности жителей были бортничество и охота. Добыча меда диких пчел приносила жителям основной доход, о чем свидетельствуют данные переписных книг. Бортничество в этом районе развивалось фактически до конца XVIII века - даже оброк жители этих сел платили медом. Поэтому логично предположить, что именно пчелы, как основные «кормильцы», дали название селу — Малые Ари, а потом и вновь созданному на другом берегу реки селу — Большие Ари. Хотя, конечно, это только предположение, ибо «...интерпретация субстратного топонимического материала почти всегда условна, поскольку в большинстве случаев не может быть проверена» [4, с. 4].
Топонимы с компонентом «мур-та» (пчела, татарский диалект) менее частотны. См.: озеро Мурта-лы — «С пчелами» (Усть-Таркский район Новосибирской области, Россия), поселок Большая Мурта (Красноярский край, Россия).
Если рассматривать другие тюркские языки, то также можно найти немало интересных фактов, связанных с инсектонимом «пчела». Так, еще в 1847 г. историк-краевед В.С. Юматов связывал происхождение этнонима башкорт с компонентом «пчела», переводя башкорт как «пчеловод, хозяин пчел». См.: Bas-qurt<bas (голова, главный вожак) + qurt (пчела — в башкирских диалектах) >basqurt «матка пчелиная» — название, полученное в связи с распространенным у башкир занятием пчеловодством.
Ученый-тюрколог Н.А. Баскаков, анализируя данную версию, счел ее маловероятной, но не опроверг полностью [5]. В пользу версии, кроме чисто лингвистических соображений, говорит значимость данного символа для тюркской культуры. Другие исследователи при доказательстве правоты этой версии привлекают, прежде всего, данные по истории и хозяйствованию башкир. Известно, что бортничество, а затем пчеловодство было традиционным башкирским промыслом. Так, в мифологиче- 325 ском словаре башкирского языка Ф.Г. Хисамитдиновой мы находим номинацию «бал хорто» — пчела: «мифологизированное насекомое, символ плодовитости, изобилия» [6]. В качестве пояснения значения приводится свадебный обычай: Урман башкорттары,кейэYгэсыкканкы?габе рнисэ бал кортоояhынбиргэнбул-ган. — «Лесные башкиры девушке, которая выходила замуж, давали в приданое несколько ульев». Это, по мнению исследователя, подтверждает не только хозяйственную значимость, но и тотемный характер насекомого. Сторонники этой версии до-
ВЕК
пускают, что пчела была когда-то тотемом башкир, а затем стала именем народа. И если принять данную версию, то башкирских топонимов, образованных от компонента qurt (пчела) можно найти значительное количество. См., например: хутор Курт-Елга в Кугарчинском районе Башкортостана (Россия); небольшая речка Курт, приток реки Сим (Башкортостан, Россия); деревня Корта, расположенная в зоне проживания финно-угорских и тюркских народов (республика Марий эл, Россия).
Однако подтвердить тюркское происхождение данного компонента удается не всегда. В так называемых «зонах контакта», то есть местах смешанного проживания тюркских и иных народов (например, селькупов или мордвов) идентифицировать и определить языковую принадлежность многих топокомпонентов вообще не представляется возможным.
Другим «популярным» в тюркской топонимии компонентом является karinca (муравей). Муравей в тюркской культуре символизирует 326 трудолюбие, усердие, старание и солидарность. В этом смысле образ очень близок турецкому ari (пчела). Муравьем называют упорного и выносливого, но также маленького и слабого человека. Эта двойственность значения находит отражение в турецкой фразеологии. Так, существует турецкая пословица «Du,§ma-ninkarincaisedehorbakma», которая буквально означает следующее: «даже если муравей окажется твоим врагом, не расслабляйся, не презирай его, всегда будь начеку, потому что такой враг, как муравей, может победить тебя, воспользовавшись тем, что ты недооцениваешь его спо-
собности и думаешь, что он маленький и слабый». Интересно, что эта пословица очень близка монгольской «Не презирай слабого детеныша - он может оказаться сыном тигра». Также существует совсем иная пословица о трудолюбии «Karincadanibretal, yazdanki§ikar§i-lar», которая означает: «Берите пример с муравьев — они еще с лета встречают зиму». То есть достоин уважения тот, кто много работает, чтобы заготовить пищу впрок. Очевидно, появление инсектонима в топонимах можно связать, с одной стороны, с большой распространенностью данного насекомого на территориях, заселенных тюрками, и с другой, с абсолютно положительной коннотацией данного символа. См.: село Karinca в регионе Битлис (Турция), город Karinca в регионе Ширнак (Турция), деревня Karlncaв регионе Шанлыурфа (Турция).
Встречаются также компоненты bit (вошь) и pire (блоха). Вошь в тюркской культуре является метафорическим названием маленького, ловкого, увертливого существа. Во фразеологии чаще реализуются уничижительные значения «маленький» и «маленький, но коварный». Например, в турецких пословицах: Bitkadarboyunl aburnunuonuni§inesokma (не лезь в чужие дела со своим вшивым ростом) и Bundabirbityenigivar, где bityenigi -«укус вши» (значение эквивалентно русскому выражению «в этом есть какой-то подвох»). Объяснить появление данного компонента в топонимах можно, очевидно, тем фактом, что он проявляется исключительно в местах большого скопления народа. Это подтверждается фактом, что русская номинация «блошиный рынок», то есть место, где продаются старые или быв-
шие в употреблении вещи, барахолка, эквивалентна турецкой bitpazari — досл. «вшивый базар». В данном случае мы согласны с мнением Г.И. Иси-ной, что «...восприятие любого слова, как имени нарицательного, так и имени собственного, в значительной степени зависит от тех ассоциативных связей, которые при встрече с этим словом актуализируются в сознании человека» [7]. Отсюда возникновение таких номинаций, как Lice — «Вошь» — город и район в провинции Диярбакыр (Турция), Diyarbakir - регион на юго-востоке Турции, на реке Тигр. Город, сейчас принадлежащий Турции, был и является районом активного проживания курдов. Также здесь достаточно много армян.
Компонент pire (блоха), имея переносное значение «подвижный, быстрый человек», в качестве компонента топонимов часто входит в названия улицы. См.: Pire Sokak — «Улица блох» — улица в квартале Узунгази, в районе города Байбурт (Турция).
Компонент kelebek (бабочка) интересен и как культурный символ, и как семиотический. С позиции тюркской культуры бабочка — это символ легкости и освобождения. Кроме того, бабочка является необыкновенно красивым явлением живой природы. Поэтому многим местностям дают название Kelebek из-за распространенности в них данного вида насекомых. См., например: каньон Kelebek Vadesi — «Долина бабочек» — в регионе Фетхие (Турция); каньон славится большим количеством бабочек разных видов. Также: Kelebek Koyu — «Бухта бабочки» в регионе Кушадасы (Турция); Kelebek Mahal-lesi — «Квартал бабочки» в деревне Дурак, в городе Адана (Турция); Kele-
bek Tepes — «Холм бабочек» в деревне Ашаыкей, в городе Адыяман и в деревне Чынареню, в городе Мардин (Турция); Kelebek Deresi — «Речка бабочек» в бассейне водоема Гедиз, в городе Маниса, и там же Kelebek Ba-raji — «Плотина бабочки» (Турция).
Нельзя не учитывать и такой фактор, как благозвучность данного слова в турецком языке, поэтому компонент kelebek является необыкновенно популярным в названиях отелей и пансионатов современной Турции.
Компонент yusufguk (стрекоза) является менее представленным. Мы обнаружили его лишь в юго-западной части Анатолии: Yusufcuk Kasabasi — «Поселок стрекозы» в районе города Бурдур (Турция); Yusufguk Koyü — «Деревня стрекозы» в районе города Шанлыурфа (Турция).
Компонент orümcek (паук) не часто встречается в тюркской топонимии, хотя сам образ паука очень почитаем в тюркской культуре. Это связано с его религиозной нагрузкой: по исламским верованиям, паук спрятал Пророка Мухаммеда, когда враги преследовали его. Пророк вошел в пещеру, и паук закрыл вход пещеры своей паутиной. Поэтому мусульмане верят, что человека, разрушившего дом паука, ожидает несчастье. Здесь интересно сравнить культурологическую нагрузку тюркского инсектони-ма с другими языками, особенно входящими в «зону контакта». Так, в Древнем Китае паук символизировал близкое счастье, например, возвращение домой «блудного сына». Паук, скользящий вниз по своей паутине, связывался с ожиданием спускающейся с неба радости или приятного известия. Отсюда, очевидно, появле-
ВЕК
ние в зоне тюркско-китаиского взаимодействия (контакты китайцев с уйгурами, живущими главным образом в Синцзяне (КНР) топонимов типа Урумчи (городской округ в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР) и Орумчек в зоне распространения карачаево-балкарских языков (Казахстан, Киргизия, Узбекистан). См. также: Orümcekoba-si — «Становище паука» в районе города Гюмюшхане (Турция).
Компонент bocegi (жук) чаще встречается в составе сложных образований Ugurbocegi (божья коровка) и Hamambocegi (таракан), и представленность данного инсектонима в тюркской топонимии невелика, хотя символика интересна и связана с религиозными верованиями тюркских народов. Так, человек, руки которого коснется божья коровка, осуществит одну из своих миссией перед Богом — совершит паломничество в Мекку. Если же божья коровка коснется другой части тела человека, то день будет удачным для него. Кроме того, существуют праздники и «осо-328 бые», торжественные дни, посвященные божьей коровке. Так, например, в Турции ежегодно организуется «Фестиваль божьей коровки» на холме Улудаз (это местность нагораЧи-мен, в районе города Кахраманма-раш). На фестивале все дети несколько раз громко повторяют скороговорку «uq щ bocegi (Ugur bocegi), yarin dügün olacak, annen sana terlik pabuQ alacak» (Лети, божья коровка, лети, завтра будет свадьба, и твоя мама купит тебе тапки...). Здесь люди верят в то, что божья коровка может указать, откуда, из какой деревни в их дом придет невеста, когда их ребенок вырастет. В тюркской то-
понимии данные компоненты обнаруживаются в ограниченном количестве, в основном в составе годонимов, что, очевидно, объясняется составным характером данных номинаций. См.: и ¿иг Bocegi Sokak — «Улица божьей коровки» — улица в квартале 19 мая, район Шишли города Стамбула (Турция). В русских же топонимах инсектонимы «жук» и «таракан», напротив, довольно активны (хотя многие из топонимов образованы от антропонимов).
Компонент ate§bocegi (светлячок) также относится к типу составных. В тюркской мифологии образ светлячка связывают с любовной историей: древние тюрки верили в то, что Бог дал светлячка девушке, ищущей в темноте своего возлюбленного. В турецкой фразеологии инсектоним ate§bocegi (светлячок) употребляется как компонент сравнения: ate§ bocegi gibi l§lMamak (светить как светлячок). В турецкой топонимии инсекто-ним ate§bocegi (светлячок) представлен слабо и употребляется в основном в составе годонимов. См.: Ateфocegi-sokak — «Улица светлячков» — улицы в Стамбуле и Анкаре (Турция).
Компонент guve (моль) любопытен в плане реализации в топонимии переносного значения «незаметный человек». См.: села Buyukguve Коуи — «Большая моль» — и Kuдukguve Коуи — «Маленькая моль» в районе города Аксарай (Турция).
Компонент Qekirge (саранча) интересен с точки зрения религиозного наполнения. В Коране инсектоним Qekirge (саранча) употребляется для выражения отношения к неверующему человеку: «Будут их глаза велики от страха, они выпрыгнут из своих могил, как саранча, постоянно увели-
чиваясь в количестве» (Сура «Камер», 7). В этой Суре описывается состояние неверующих людей в загробном мире. Те, кто не верят в Бога при жизни, после смерти объединятся в стаю, похожую на стаю саранчи, и эта стая будет обитать подобно насекомому. Здесь наблюдается параллель с Ветхим Заветом. Согласно свидетельству Ветхого Завета, саранча была одной из десяти казней египетских — восточный ветер принес в Египет стаи саранчи, которые покрыли всю землю сплошным слоем. Они пожирали все, даже деревья, так что во всей стране не осталось ни клочка зелени. То есть налицо негативная коннотация данного символа.
Но, кроме этого, в турецкой культуре саранча тесно ассоциируется с двигательной активностью человека. В турецком языке существует пословица QekirgebirslQrar, щйncйdeelegecer (саранча раз прыгнет, второй раз прыгнет, а третий раз упадет) — о необходимости соблюдать осторожность, быть предусмотрительным. Есть также турецкая народная песня «Сек^е» («Саранча»), которая всегда играется на свадьбах и под которую турецкие люди танцуют, прыгая при этом, как саранча.
Все это объясняет популярность инсектонима в тюркской топонимии. См.: QekirgeKoyй — «Саранча» — старое название села Сериняйла, район Хаймана, окрестности Анкары (Турция); A§aglQekirgemezmsl — досл. «Нижняя саранча» — равнина около села Джейланпынар, окрестности Шанлыурфы (Турция).
Таким образом, на основании всего вышеизложенного можно сделать ряд выводов.
1. Система символических образов насекомых очень важна для тюркской культуры и отражает ментальные характеристики тюркских народов, представления древних тюрок о модели мира и месте человека в мироздании.
2. Выделение компонентов-ин-сектонимов тюркского происхождения является важным фактором идентификации топонимов и помогает определить принципы формирования структуры топонимических номинаций.
3. Символика инсектонимов находит отражение в топонимических моделях и является своеобразной формой репрезентации взаимоотношений животного мира с миром людей.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Соколов, М.Н. Время и место. Искусство Возрождения как перворубеж виртуального пространства [Текст] / М.Н. Соколов. - М. : Прогресс-Традиция, 2002.
2. Bahattin, Ö. Türk Kültür Tarihine Giri§ [Text] / Ö. Bahattin. - 2006. - C. II. 329
3. Вачаев, П.Я. Село на берегу речки Арки [Текст] / П.Я. Вачаев // Лукояновская правда. - 2008. - 9 августа, 13 сентября.
4. Матвеев, А.К. Некоторые вопросы лингвистического анализа субстратной топонимики [Текст] / А.К. Матвеев // Вопросы языкознания. - 1965. - № 6. - С. 3-15.
5. Баскаков, Н.А. О происхождении этнонима башкир [Текст] / Н.А. Баскаков // Этническая ономастика. - М. : Наука, 1984.
6. Хисамитдинова, Ф.Г. Мифологический словарь башкирского языка [Текст] / Ф.Г. Хисамитдинова. - М. : Наука, 2010.
7. Исина, Г.И. О некоторых особенностях национального ономастикона [Электронный ресурс]. - URL: http://www.rusnauka. com/11 ._NPRT_2007/Philologia/21960 .doc. htm (дата обращения: 28.12.13).
5. Baskakov N.A. O proishozhdenii jetnonima bashkir, Jetnicheskaja onomastika [On the origin of the ethnonym Bashkirs], Akademi-ja nauk SSSR, Institut jetnografii imeni N. Mikluho-Maklaja, M., Nauka, 1984.
6. Hisamitdinova F.G., Mifologicheskij slovar' bashkirskogo jazyka [Mythological dictionary of Bashkir language], M., Nauka, 2010.
7. Isina G.I. O nekotoryh osobennostjah nacional'nogo onomastikona [On some peculiarities of the national onomasticon], URL: http://www.rusnauka.com/11._NPRT_ 2007/Philologia/21960.doc.htm (data ob-rashhenija: 28.12.13).
Йылдырым Ариф, аспирант кафедры русского языка филологического факультета Московского педагогического государственного университета, [email protected] Yildirim A., Post-graduate Student, Russian Language Department, Philological Faculty, Moscow State Pedagogical University, Russian language Department, [email protected]
Хамуркопаран Джахит, аспирант кафедры общего языкознания Московского педагогического государственного университета, [email protected] Hamurkoparan C., Post-graduate Student, General Linguistics Department, Moscow State Pedagogical University, Department of General Linguistics, [email protected]
330
REFERENCES
1. Sokolov M.N. Vremja i mesto. Iskusstvo Vozrozhdenija kak pervorubezh virtual'nogo prostranstva [Time and place. The art of the Renaissance as the forefront of virtual space], M., Progress-Tradicija, 2002, pp. 110-116.
2. Bahattin Ögel, Türk Kültür Tarihine Giri§, C. II, 2006.
3. Vachaev P. Ja. Selo na beregu rechki Arki [Village on the Bank of river Arch], Luko-janovskaja pravda, 2008, 9 avgusta, 13 sent-jabrja, (Stranicy istorii).
4. Matveev A.K. Nekotorye voprosy lingvistic-heskogo analiza substratnoj toponimiki [Some questions of linguistic analysi of substrate toponymy], Voprosy jazykoznanija, No. 6, 1965, pp. 3-15.
