CC BY
69
Символика детства как универсальное средство оценки миро- и жизнеустройства в лирике...
УДК 821.161.1.09"18" ; 821.351.12 (470.67)
Гасанов Ибрагим Абакарович
кандидат филологических наук Большеарешевская средняя общеобразовательная школа, Республика Дагестан
символика детства как универсальное средство оценки миро-и жизнеустройства в лирике н.а. Некрасова и с. габиева
В статье поднимается проблема способов и путей влияния некрасовских образов-символов детей на лирику дагестанского поэта и публициста С. Габиева.
Обращается внимание на предельную обобщённость и одновременно конкретную чувственность некрасовских образов, принципы построения которых творчески освоены С. Габиевым. Анализируются в основном стихотворения Некрасова «Плач детей» и С. Габиева «Подмастерье».
Выявляются разные типы интертекстуальных связей между обоими текстами. Выясняются конкретные художественные механизмы влияния некрасовских образов-символов на поэзию С. Габиева.
Ключевые слова: символы, детство, страдания, подмастерье, интертекстуальность, овеществление, аллюзии.
В литературоведческой науке уже привычными стали понятия «архетип», «литературный архетип», «символ», «мифологема», «концепт», «дискурс». Современная гуманитарная мысль отмечает неоднозначность, сложность точной характеристики этих понятий, тем не менее она достигла определённых успехов в интерпретации привычных литературных явлений.
Авторы чаще оперируют понятиями «символ», «литературный архетип», «миф», опора на которые позволяет по-новому осмысливать известные литературно-художественные тексты, в частности произведения, отражающие образы детей и символику детства.
Тема детства освещается в творчестве Лермонтова, Толстого, Достоевского, Бунина, Горького и других русских писателей и поэтов, но у Некрасова осмысление образа детства, детей происходит на другом уровне: Некрасов изображает детство не только как «золотую» наивную пору, но и как социальную и нравственную трагедию маленького человека, символизирующую неблагоприятность бытия.
В этом контексте представляется важным исследование проблемы воздействия некрасовской символики детей и детства на творчество дагестанского поэта, публициста и революционера С. Габиева.
О влиянии некрасовских образов на лирику С. Габиева писал известный учёный Р.Ф. Юсуфов. Этот вопрос освещался и в нашей статье «Идеи и образы гражданской лирики Некрасова в творчестве С. Габиева» [4].
Как человек чуткий к страданиям и проблемам людей, С. Габиев не мог остаться равнодушным к поэзии «печальника горя народного». Знакомство с лирикой Некрасова состоялось во время учёбы в Ставропольской гимназии через К. Хета-гурова, а потом в Санкт-Петербургском университете (1905-1911 гг.).
Одно из самых социально и нравственно острых стихотворений С. Габиева - это «Подмастерье», в котором отражаются не только факты эмпирической действительности (судьба несчастных
мальчиков-подмастерьев), но и важные эстетические и этические проблемы.
Стихотворение С. Габиева навеяно некрасовскими образами (налицо аллюзии, скрытые реминисценции).
Интертекстуальные связи стихотворения С. Га-биева «Подмастерье» и некрасовского стихотворения «Плач детей» выявляются на семантическом, лингвистическом, интонационном и философском уровнях. Эти художественные пресечения можно обозначить по следующим позициям:
а) в обоих стихотворениях труд выступает как нивелирующая и отчуждающая сила;
б) описание воображаемых родных мест (прежде всего образ матери и пейзаж) - последнее прибежище детей;
в) плач детей, не вызывающий сочувствия;
г) образы надсмотрщиков-хозяев (символ палачей);
д) персонификация вещей предметного мира, воспринимаемых как мифопоэтические символы.
Стихотворение Некрасова «Плач детей» является своеобразным поэтическим переложением произведения английской писательницы Элизабет Баррет Браунинг, но Некрасов создал совершенно новый текст, творчески переработав её стихотворение и внеся в него русское содержание (известно, что Некрасов наблюдал труд детей на фабриках Ярославской и Костромской губерний).
Некрасов признавался, что он очень дорожит стихотворением «Плач детей», что говорит о важности образов детей в эстетической системе русского поэта.
Ключевым образом в некрасовском стихотворении служит колесо, символизирующее безликую беспощадную силу нивелирования детского сознания:
Целый день на фабриках колёса
Мы вертим-вертим-вертим!
Колесо не слышит, не щадит:
Хоть умри - проклятое вертится.
Хоть умри - гудит-гудит-гудит [8, с. 83].
© Гасанов И.А., 2017
Вестник КГУ № 4. 2017
137
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
У С. Габиева отупляющая сила тяжёлого и однообразного труда передана в строках: И снова прозябанье тупое, Работа - целый день... [3, с. 148] В детском сознании непрерывный цикл труда воспринимается как враждебная сила, и, естественно, в обоих текстах возникают образы «золотого детства», но дети лишены его, и образы возникают в воображении. Некрасов:
Только нам гулять не довелося По полям и нивам золотым... [8, с. 83] По «ликующему пейзажу» скучает и герой С. Габиева, родная природа и мать для него - последнее прибежище от несчастной жизни в мастерской:
Заснув, я забываю мастерскую. Сменяются стремительные сны. Я вижу поле, реку в день весны. Я в бедной сакле мать свою целую [3, с. 148]. Образ матери-заступницы (архетипический мотив) изображён и в стихотворении «Плач детей»: Там, припав усталой головою К груди бледной матери своей, Зарыдав над ней и над собою, Разорвём на части сердце ей [8, с. 84]. Интертекстуальный диалог с некрасовским стихотворением ведётся здесь на уровне аллюзий, где ключевым образом-символом выступает мать. С. Габиев не разрушает структуру предтекста, лишь вносит в него некоторые актуальные смыслы. Например, в стихотворении «Подмастерье» появляется новый смыслопорождающий элемент: побои под пьяную руку - здесь возможна отсылка к другому некрасовскому стихотворению «В дороге», в котором ямщик говорит:
А слышь, бить - так почти не бивал, Разве только под пьяную руку [7, с. 13]. Среди ключевых символов стихотворений Некрасова и С. Габиева - плач детей, отражающий крайнюю степень несправедливого миро- и жизнеустройства: Некрасов:
Равнодушно слушая проклятья В битве с жизнью гибнущих людей, Из-за них вы слышите ли, братья, Тихий плач и жалобы детей? [8, с. 83] С. Габиев:
И, голосу не веря моему, Я плачу, сам не знаю почему [3, с. 148]. В текстах С. Габиева и Некрасова вырисовывается и мотив тупика, то есть когда героям «некуда идти» (мотив Достоевского), дети из некрасовского стихотворения хотели бы очутиться на поле, в траве, дома - но нигде нет спасения, семантическая оппозиция габиевского стихотворения «мастерская - дом» существует в воображении подмастерья; на самом деле и габиевскому герою тоже «некуда идти» - они жертвы общественного миропорядка.
Монологичная структура стихотворений «Плач детей» и «Подмастерья» воспринимается как диалог, направленный во внешний мир.
Известный философ В.В. Бычков замечает: «Символизация понимается как диалогический процесс "творчества - восприятия - сотворчества", в центре которого находится художественный символ, и сквозь него «просвечивает» глубинный смысл символизируемого (метафизической реальности), которое само обретает полную актуализацию только в художественном символе» [2, с. 81].
В некрасовском стихотворении «Плач детей» актуализирована древнейшая фольклорная функция плача: рассказ-жалоба на несправедливо устроенную жизнь.
Как социокультурная форма плач в текстах Некрасова и Габиева нацелен на реакцию внешнего мира и выражает определённые этические и жизненные представления.
Символом враждебной силы в произведениях Некрасова и С. Габиева выступают образы надсмотрщицы («Плач детей») и мастера («Подмастерье»).
Некрасов:
Красный нос безжалостной старухи, Что за нами смотрит сквозь очки. [8, с. 83]
С. Габиев:
Мехи, клещи, кувалду чищу рьяно, Не то сердиться будут мастера.
Под праздники от мастера побои
Он во хмелю был на руку горяч [3, с. 148].
Художественно-эстетическая функция образов «безжалостной старухи» и «мастера» однозначна: оба персонажа олицетворяют греховность и жестокость мира взрослых.
Нет сомнений, что между компонентами габи-евского и некрасовского текстов существует имплицитная перекличка.
Образы стихотворений С. Габиева и Некрасова, несомненно, предметны, но они обладают большой глубиной и многозначностью. Недаром известный учёный С.С. Аверинцев замечал: «Предметный образ и глубинный смысл выступают в структуре символа как два полюса, немыслимые один без другого (ибо смысл теряет вне образа свою явлен-ность, а образ вне смысла рассыпается на свои компоненты), но и разведённые между собой и порождающие между собой напряжение, в котором и состоит сущность символа» [1, с. 155].
В качестве демонической силы, противостоящей образам детей, в текстах Некрасова и С. Габи-ева выступают вещи и предметы:
У Некрасова:
Стены, окна, двери, потолки, -Всё и все [8, с. 83].
У С. Габиева:
Мехи, клещи, кувалда [3, с. 148].
Обыкновенные элементы интерьера в детском сознании воспринимаются как соучастники
138
Вестник КГУ № 4. 2017
Символика детства как универсальное средство оценки миро- и жизнеустройства в лирике..
преступления и символизируют безысходность и жизненный тупик: предметный ряд габиевского стихотворения (мехи, кувалды, клещи) персонифицируются, воспринимаются подмастерьем как ненавистные атрибуты зла.
Взаимодействие некрасовского и габиевского текстов происходит за счёт поэтико-синтаксиче-ских средств, внутреннего драматизма, эмоциональной и идейной направленности.
Любое жизненное явление Некрасов стремится оценить глазами детей (мотив, подхваченный потом Достоевским), поэтому, наверное, одно из своих самых исповедальных произведений Некрасов посвятил детям («Крестьянские дети»).
«Образ ребёнка в некрасовских текстах каждый раз символически обозначает точку отсчёта в нравственной системе координат», - замечает учёный Г.В. Мишина [6, с. 170].
В стихотворении «Крестьянские дети» акценты резко смещены по сравнению с «Плачем детей»: автор передаёт крестьянский естественный мир детства, сопрягая его с библейской символикой (стихотворение «Крестьянские дети» насыщено библейской лексикой и тропами («как в поле цветы», «святая доброта» и т. д.). О том, что проблема невинно страдающих детей у Некрасова освещена символическим библейским светом и что Некрасов наделяет своих персонажей детской чистотой, писал известный литературовед Ю.В. Лебедев. Так, оценивая образ дедушки из поэмы Некрасова «Дедушка», Ю.В. Лебедев замечает: «Детскость и мудрая простота героя тоже восходят к евангельским заповедям» [5, с. 38].
В некрасовских и габиевских образах детей присутствуют мотивы жертвы и сиротства, и ответственность падает на взрослых.
О чрезвычайной актуальности проблемы обездоленного детства, поднятой Некрасовым, говорит и дальнейшая судьба этого мотива в русской литературе. Ни один русский классик не обошёл тему детства своим вниманием. В частности, продолжение некрасовских традиций изображения детей мы наблюдаем и в творчестве Д.Н. Мамина-Сибиряка (рассказы «Кормилец», «В ученье», «Вертел» и т. д.). Рассказ «В ученье» строится по некрасовской художественной модели: мальчик-подросток попал в бесчеловечные условия - подвальную сырую мастерскую - и мысленно переносится в прежний мир, видит церковь, речку, поля. Как у Габиева и Некрасова, «поле» воспринимается как символ воли и естественной чистоты жизни.
Некрасовский образ колеса, символизирующий полное отчуждение от результатов человеческого
труда, изображается и в другом рассказе Мамина-Сибиряка «Вертел».
И в стихотворении Некрасова «Плач детей», и С. Габиева «Подмастерье» вещи, отделившись от сознания ребёнка (колесо, мехи, клещи, кувалда), переходят в разряд самостоятельных персонажей, противостоящих человеку, более того, господствующих над ним, то есть происходит процесс полного овеществления.
Проблема тяжкой доли подмастерьев стала предметом изображения не только у С. Габиева, но и других дагестанских поэтов и писателей (А. Га-фуров, Г. Саидов и др.), но С. Габиев сумел создать, опираясь на некрасовские традиции, духовную целостность, сконструировать образы, восходящие в основе своей к художественным символам.
Таким образом, некрасовские традиции символизации способствовали созданию образов детей в творчестве С. Габиева. Интертекстуальные связи габиевского стихотворения «Подмастерье» и некрасовского «Плач детей» обнаруживаются не только на поэтико-синтаксическом и структурно-композиционном, но и на концептуальном уровне.
В стихотворении С. Габиева «Подмастерье» актуализируется как конкретно-чувственное выражение образов Некрасова, так и художественная символика образов детей в произведениях русского поэта.
Библиографический список
1. Аверинцев С.С. София-Логос: Словарь. -Киев, 2001. - 185 с.
2. Бычков В.В. Символизация в искусстве как эстетический принцип // Вопросы философии. -2012. - № 3. - С. 81-91.
3. Габиев С. Стихи // Поэзия Дагестана. - Махачкала: Дагкнигоиздат, 1971. - 364 с.
4. Гасанов И.А. Идеи и образы гражданской лирики Некрасова в творчестве С. Габиева // Вестник социально-педагогического института им. С. Стальского. - Дербент, 2011. - Вып. 1. -С. 34-38.
5. Лебедев Ю.В. «Наш любимый, страстный к страданию поэт» // Литература в школе. - 1996. -№ 5. - С. 34-44.
6. Мишина Г.В. Образотворческая триада детство - природа - Храм в произведениях Н.А. Некрасова: дис. ... канд. филол. наук. - Стерлитамак, 2007. - 195 с.
7. Некрасов Н.А. Полн. собр. соч. и писем: в 15 т. Т. 1. - Л.: Наука, 1981. - 720 с.
8. Некрасов Н.А. Полн. собр. соч. и писем: в 15 т. Т. 2. - Л.: Наука, 1981. - 447 с.
Вестник КГУ „Ь № 4. 2017
139
