CC BY
250Шанхайская Организация Сотрудничества в системе обеспечения евразийской региональной, международной и глобальной безопасности (международно-правовое измерение)
К.Х. Рахимов
Российский университет дружбы народов, Москва, Россия
Аннотация. В статье анализируется вероятность осуществления прогнозов в возможной трансформации Шанхайской организации сотрудничества (далее - ШОС), как Межгосударственные отношения стратегического партнёрства в военно-политическом блоке. По результатам мониторинга международные правовых аспектов и анализа военных учений стран-членов ШОС определены особенности их военного сотрудничества, тенденции в развитии военного сегмента этой региональной международной организации, перспективы ее военно-политической трансформации. Предложены рекомендации относительно учета указанных факторов в военном и военно-техническом сотрудничестве (ВТС) России со странами-членами ШОС. Военное сотрудничество России, Китая и стран Центральной Азии в рамках ШОС в течение последних пяти лет стало существенным фактором, влияющим на военно-политическую обстановку в регионе, и индикатором имеющихся межгосударственных противоречий. Нельзя полностью исключать того, что в случае осложнения военно-политической обстановки в Азиатско-Тихоокеанском регионе и в ЦА проведения военных учений «Мирная миссия», которые являются традиционными, может стать катализатором усиления военного компонента системы коллективной безопасности ШОС. На официальном уровне руководство России и Китая заявляет, что ШОС не является и не будет военно-политическим блоком. Соответственно, это позволяет привлекать к сотрудничеству с ШОС другие страны, в том числе имеющие нейтральный статус и имеющие даже противоположные интересы в военно-политической сфере.
Ключевые слова: Шанхайская организация сотрудничества, международное право, военно-техническое сотрудничество, антитеррористические учения, региональная и международная безопасность.
Shanghai Cooperation Organization in the System of Ensuring Eurasian Regional, International and Global Security (International Legal Measurement)
K.Kh. Rahimov
Abstract. The article analyzes the probability of implementation of forecasts in the possible transformation of the Shanghai cooperation organization (hereinafter-SCO) as Interstate relations of strategic partnership in the military-political bloc. Based on the results of monitoring of international legal aspects and analysis of military exercises of the Shanghai cooperation organization (SCO) member States, the features of their military cooperation, trends in the development of the military segment of this regional international collective security organization, the prospects for its military-political transformation are determined. Recommendations on the consideration of these factors in the military and military-technical cooperation (PTS) of Russia with the SCO member States are proposed. Military cooperation between Russia, China and the Central Asian countries within the SCO over the past five years has become a significant factor influencing the military and political situation in the region, and an indicator of existing interstate contradictions. It cannot be completely ruled out that in the event of a complication of the VPO in the APR and in Central Asia, the holding of military exercises "Peace mission", which are traditional, can become a catalyst for strengthening the military component of the SCO collective security system. At the official level, the leadership of Russia and China States that the SCO is not and will not be a military-political bloc. Accordingly, this makes it possible to involve other countries in cooperation with the SCO, including those with neutral status and even opposing interests in the military and political sphere.
Keywords: Shanghai cooperation organization, international law, military-technical cooperation, antiterrorist exercises, regional and international security.
Развивая сотрудничество со странами-членами региональных международных организаций, Российская Федерация учитывает особенности эволюции международных систем коллективной безопасности, в том числе и на евразийском пространстве. Внешняя политика России требует осторожного подхода к выстраиванию двусторонних и
многосторонних отношений в военной, военно-политической и военно-технической сферах с партнерами по сотрудничеству, которые в свою очередь являются членами региональных организаций безопасности. Сейчас на постсоветском пространстве действует несколько региональных объединений с перекрестным членством и функциями, которые частично совпадают. Основными из них являются Организация договора о коллективной безопасности (далее - ОДКБ) и Шанхайская организация сотрудничества (далее - ШОС).
В деловых и политических кругах России вследствие активизации российско-китайского сотрудничества в последние годы существенно возрос интерес к ШОС в качестве международного объединения [Фадеева 2013:22].
Региональные вопросы, в частности безопасности и логистики, активно включены в повестку дня ШОС. Ключевые силы, представленные в регионе - прежде всего РФ и Китай. Присутствие РФ последовательно пытаются уравновешивать Узбекистан и Казахстан, в частности стоит отметить запланированное обновление договоров о сотрудничестве с ЕС. Одной из составляющих внешней политики Казахстана является либерализация визовых процедур, реализации которой он стремится и в отношениях с ЕС. Впрочем, учитывая политику самого ЕС, открытие границ является маловероятным. Таджикистан декларирует стремление сотрудничества с ЕС, а внешнюю политику в целом выстраивает по принципу «открытых дверей», однако он более слабое государство. Зато Кыргызстан, который в 2015 г. вступил в Евразийский экономический союз и Таможенный союз, все сильнее подпадает под влияние РФ.
В то же время в течение последних лет в рамках изучения международного права [Alimov 2018:76] неоднократно озвучивался тезис о трансформации ШОС в военный блок, о ее возможной интеграции с ОДКБ и формирования в Евразии т. н. анти-НАТО. Американские политологи непременно связывают с ШОС тематику по иранской ядерной программе, афганскую
проблематику, вопросы безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) и в Центральной Азии (ЦА), поскольку страны этих регионов являются странами-наблюдателями этой организации [DavidSvarin 2016:111]. Высказывается мнение об усилении военного компонента ШОС в задекларированном ее документами реагировании на вызовы и угрозы региональной безопасности [Blackwill, Robert D и др. 2016].
Итак, проблема оценки потенциала военного компонента ШОС и определения направления эволюции этой организации приобретает существенное значение для России в контексте сегодняшней непростой политической ситуации, влияет на определение форм сотрудничества с самой организацией, а также отношений со странами-членами ШОС с учетом политических конфигураций в системах региональной коллективной безопасности Евразии.
Решению данной проблемы будут способствовать мониторинг и анализ особенностей военного сотрудничества в рамках ШОС, что позволит определить тенденции в эволюции организации. В этом контексте важным показателем следует считать динамику проведения совместных военных учений стран-членов ШОС.
Цель данной статьи - на основе анализа организационных-институциональных форм военно-технического сотрудничества в формате ШОС, особенно динамики, масштабов и направленности совместных военных учений, выяснить тенденции в развитии международных правовых аспектов военного сегмента этой региональной международной организации, перспективы ее военно-политической трансформации, а также сформулировать рекомендации относительно учета указанных факторов в
военно-техническом сотрудничестве России со странами-членами ШОС.
История и особенности развития ШОС достаточно активно изучаются в России, Китае и странах ЦА. Приоритетами являются экономическое сотрудничество и политический диалог, а также политика отдельных стран-членов ШОС. Однако проблематика безопасности со времен основания организации остается наиболее дискуссионной и политически
ангажированной в научных кругах как ее стран-членов, так и в публикациях американских и западноевропейских специалистов.
Относительно выбранного в статье объекта исследования - военно-технического сотрудничества ШОС, то системные исследования в историографии отсутствуют. В большинстве научных исследований по проблематике ШОС многосторонние военные учения
преимущественно упоминаются лишь как иллюстрация антитеррористической
политики этой международной организации [Азизов 2018:69].
Датой образования Шанхайской организации сотрудничества как
международной организации считается 15 июня 2001. За год, 7 июня 2002, главы государств-основателей ШОС (Казахстан, Китай, Киргизия, Россия, Таджикистан, Узбекистан) приняли на саммите в Санкт-Петербурге «Хартию ШОС», в первой статье которой обязались развивать
«многопрофильное сотрудничество с целью поддержки и укрепления мира, безопасности и стабильности в регионе», совместно противодействовать «терроризму,
сепаратизму и экстремизму во всех их проявлениях», а также «поощрять эффективное региональное сотрудничество в политической, торгово-экономической, оборонной, правоохранительной ... и иных сферах общих их интересов». Документ стал юридическим фундаментом для перевода в
практическую плоскость безопасности сотрудничества стран-членов ШОС, первым проявлением которого было решение о создании Региональной
антитеррористической структуры (далее -РАТС) как постоянно действующего органа организации. В его задачи, среди прочего, было отнесено и «содействие в подготовке и проведении антитеррористических
командно-штабных и оперативно-тактических учений»1.
Мир тогда осмысливал трагические последствия терактов 11 сентября 2001 в США, следил за началом объявленной президентом Дж. У. Бушем-младшим «мировой войны с терроризмом», и страны-члены ШОС должны были продемонстрировать свои возможности в реагировании на новую угрозу. На этом фоне 6-12 августа 2003 в приграничных районах Казахстана и КНР состоялись первые военные учения ШОС, названные «Взаимодействие - 2003». Инициативу проявил Китай. Решение о проведении учений юридически оформили
коллективным меморандумом министерств обороны государств-членов ШОС от 29 мая 2003, в котором целью маневров провозгласили «укрепление взаимного доверия и сотрудничества между вооруженными силами государств-членов ШОС в сфере борьбы с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом»2.
Военные учения в формате ШОС течение почти трех последующих лет не проводились. Москва демонстрировала, что в вопросах региональной безопасности она опирается на силовой потенциал ОДКБ. А в военном сотрудничестве с КНР на тот момент Россия предпочитала двусторонний формат.
Одним из значимых военных учений в рамках ШОС стала «Мирная миссия - 2007», проведенная 9-17 августа 2007 на полигоне «Чебар-Куль» (Челябинская область, Россия). В маневрах, масштабы которых, по
1 О совместном антитеррористическом учении «Тянь-Шань», проводившемся в рамках ШОС //
Официальный сайт РАТС ШОС. Новости. - 2006. -26.08 [Электронной ресурс]. - Режим доступа: http://www.ecrats.com/ru/rats_activity/counterterrorist_tr ainings/1343 (дата обращения 20.02.2020).
2 Совместное антитеррористическое командно-штабное учение «Иссык-Куль - Антитеррор -2007» // Официальный сайт РАТС ШОС. Новости. - 2007. -01.06 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.ecrats.com/ru/rats_activity/counterterшrist_tr ainings/1359 (дата обращения 22.02.2020).
оценкам специалистов, «заметно вышли за рамки антитеррористических операций» [Голобоков 2010: 149], приняли участие военные подразделения пяти армий (России, Китая, Казахстана, Таджикистана и Киргизии) и группа узбекских штабных офицеров. На учениях присутствовали военные наблюдатели из Ирана и Монголии, тогда как просьбы американской стороны о допуске своих военных экспертов на маневры были отклонены.
Официально учения были представлены как «антитеррористические», но количество, качество привлеченных сил и уровень руководства дают основания оценить их скорее, как отработка военной операции против регулярной армии. Масштаб задействованных войск - 6,5 тыс. военных, 138 единиц воздушной и более 1 тыс. единиц наземной боевой техники, которые по сценарию маневров «после получения информации о действиях крупной группы террористов и проведения политических консультаций должны начать боевые действия против врага» для «нейтрализации и уничтожения террористов, которые захватили населенный пункт с целью создания на этой территории суверенного государства»1.
Стало ясно, что наряду с совершенствованием методов
противодействия терроризму в формате учений ШОС отрабатывает развертывание на значительное расстояние собственных подразделений быстрого реагирования, проверяет боеготовность новых образцов вооружения, демонстрирует как внутри КНР, так и на международной арене растущие технические, финансовые и
организационные возможности армии.
Учения «Мирная миссия - 2009» вновь проводились на двусторонней российско-китайской основе. В них приняли участие 3 тыс. военнослужащих, около 300 единиц
1 В Китае стартовали антитеррористические учения стран-членов ШОС // Kazakhstan Today. 1нтернет-портал. - 2007. - 06.08 [Электронный ресурс]. -Режим доступа: http://news.gazeta.kz (дата обращения 25.02.2020).
2 «Мирная миссия - 2009» пройдет в России и Китае //
Оружие России. Информационное агентство. - 2009. -15.07 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.arms-expo.ru (дата обращения 24.02.2020).
наземной техники и свыше 40 самолетов и вертолетов. Россия была представлена десантно-штурмовой ротой и
мотострелковым батальоном
Дальневосточного военного округа (на момент учений), а также военно-транспортными самолетами Ил-76, фронтовыми бомбардировщиками Су-24, штурмовиками Су-25, истребителями Су-27 и вертолетами Ми-8. Активная фаза учений состоялась на полигоне Таонянь на северо-востоке Китая2.
Учения под уже хорошо известным логотипом «Мирная миссия - 2012» состоялись в июне 2012 на полигоне «Чорух-Дайрон» с участием ведущих стран ШОС с небольшим количеством военнослужащих, но с презентацией новой техники. Российские вооруженные силы представляли лишь 350 военных (мотострелковый батальон с и так расположенной в Таджикистане 201-й военной базы, который продемонстрировал в действии новинку российского ОПК - командно-разведывательный бронированный
автомобиль «Тигр»). С российской авиабазы «Кант» (Киргизия) к месту учений прилетели и отстрелялись по «условным террористам» несколько фронтовых бомбардировщиков Су-243. Участие Китая в учениях было также скромнее предыдущих «Мирных миссий».
О проведении следующих учений «Мирная миссия - 2014» в Китае договоренность была достигнута в апреле 2012 г.. на заседании министров обороны стран-членов ШОС в Пекине.
9 июня 2017 года после двухгодичной процедуры вступления Индия и Пакистан стали полноправными членами ШОС.
С 22 по 29 августа 2018 г. на полигоне в Чебаркуле Челябинской области прошло совместное военное антитеррористическое командно-штабное учение вооруженных сил государств - членов Шанхайской
3 Учения ШОС «Мирная миссия - 2012» стартуют в Таджикистане // РИА «Новости». - 2012. - 08.06 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:// www.ria.ru/defense_safety; Совместное учение вооруженных сил государств-членов ШОС «Мирная миссия - 2012» // Министерство обороны Российской Федерации. Официальный сайт [Электронный ресурс]. - Режим доступу:
http://www.stat.structure.mil.ru/mission/practice.
организации сотрудничества «Мирная миссия - 2018»1.
В учении приняли участие органы военного управления, подразделения сухопутных войск и авиация вооруженных сил Республики Казахстан, Республики Таджикистан, Киргизской Республики, Российской Федерации, Народно-освободительной армии Китайской Народной Республики (КНР), а также Республики Индия, Исламской Республики Пакистан. Представители Республики Узбекистан присутствовали на учениях в качестве наблюдателей. Всего в учениях «Мирная миссия — 2018» принимало участие около 3 тысяч военнослужащих стран-участниц ШОС и более 500 единиц техники, в том числе авиационной.
От российской стороны на учение привлечены мотострелковые и
артиллерийские подразделения уральского танкового соединения, а также группировка авиации Центрального военного округа, группировки военно-транспортной и дальней авиаций Главного командования Воздушно-космических сил. Всего от РФ задействовано более 1300 военнослужащих, около 330 единиц вооружения и военной техники, в том числе 37 авиаединиц.
Аналитики в области международного права зачастую противопоставляют ШОС блоку НАТО. Рассмотрим отличия этих структур ниже.
Военная энциклопедия трактует понятие военно-политический блок как
«рассчитанный на длительный период военно-политический союз нескольких государств, создаваемый обычно в мирное время и предусматривающий координацию политических, экономических и военных действий» [DavidSvarin 2016:129-140]. «Большая Советская энциклопедия» уточняет, что военно-политический блок создается для «общих действий ради решения общих политических,
экономических и военных задач» [Yongquan Li 2018:94-99].
Если принять указанные дефиниции как неоспоримые и окончательно взвешенные,
1 Учения ШОС «Мирная миссия - 2018» стартуют в Таджикистане // РИА «Новости». - 2018. -[Электронный ресурс]. - Режим доступа:
такие определения в целом отражают организационную сущность ШОС. У членов ШОС есть много «общих политических, экономических и военных задач», которые можно решать только совместными усилиями. В частности, Россия явно нуждается в военно-политической стабильности в Средней Азии, но не может ее надежно обеспечить собственными усилиями, а ее местные союзники по ОДКБ являются скорее потребителями, чем создателями безопасности (последнее особенно касается Таджикистана и Киргизии). В то же время гарантировать ее совместно с мощным Китаем является вполне реальным. Китай же, в свою очередь, хотел бы видеть в Центральной Азии и России надежно защищенный
«стратегический тыл» с солидными запасами сырья, энергоносителей и даже технологий, который согласно классическим китайским военным доктринам нужно «беречь, защищать и охранять» от всех противников. Опираясь на формат ШОС, государствам-участникам значительно легче бороться с исламским экстремизмом, сепаратизмом и терроризмом, за что отвечает упомянутая РАТС. Однако главы государств-членов ШОС продолжают подчеркивать, что военно-политическим блоком данная организация не является. Хотя взаимодействие в сфере военно-промышленного комплекса между членами ШОС находится на высоком уровне.
Индия является крупным импортером российской военной техники, и этот импорт превышает 60 процентов. Чтобы обеспечить полную работоспособность своей военной техники и военных платформ, Индия использует возможности Индийско-российской межправительственной
комиссии по-военному и военно-
техническому сотрудничеству.
Это обеспечивает надежную поддержку исправности российского оборудования в период после продажи. Для экономии времени и обеспечения быстрой доступности некоторых необходимых компонентов важно, чтобы Индия производила
https://ria.ru/20180822/1526977543.html (дата
обращения 26.02.2020).
их на месте. Страна также должна иметь возможность обслуживать различные военные платформы и оборудование. При этом Индия подчеркнула
необходимость принятия Россией либерального подхода в отношении передачи технологии для производства компонентов основных оборонных платформ, чтобы они всегда гарантированно поддерживали эксплуатационную
готовность. Сегодня Индия занимается производством и обслуживанием некоторых новых военных платформ. Однако военно-техническое сотрудничество в области исследований и разработок, производства и обслуживания систем вооружения и платформ после продажи необходимо и дальше развивать и укреплять.
Сейчас успешно развиваются различные двусторонние проекты. К ним относятся местное производство танков Т-90 и самолетов Су-30-МКИ, поставка самолетов МиГ-29-К и вертолетов Камов-31 и Ми-17, модернизация самолетов МиГ-29 и поставка многоствольной ракетной пусковой установки «Смерч». В целом у обоих государств есть ясность относительно усиления партнерства, и они успешно приступили к разработке одной из самых обсуждаемых в мире ракетных систем BrahМos. Это совместное предприятие НПО «Машиностроение» Российской Федерации и Индийской организации оборонных исследований и разработок (DRDO), которые производят одну из самых быстрых крылатых ракет в мире. Индия закупает в РФ авиационную технику и агрегаты к ней, являясь крупнейшим из иностранных государств эксплуатантом отечественных истребителей МиГ-29К/КУБ, Су-27 и Су-30МКИ [Рахимов, Курылев 2018: 133].
Помимо самолётов, Индия использует многоцелевые российские вертолёты Ми-17В (экспортный вариант Ми-8) и противолодочные Ка-28. В ближайшие годы в стране развернётся сборка более 200 многоцелевых вертолётов Ка-226Т. Россия также рассчитывает выиграть тендер на поставку ста многоцелевых истребителей. В конкурсе участвует РСК «МиГ», предлагая проект сверхманевренного
самолёта МиГ-35. Из сухопутной техники лидеры продаж в Индию — танки Т-72 и Т-
90.
Важной вехой военно-технического сотрудничества с Индией стало подписание контракта на поставку пяти полковых комплектов (десяти дивизионов) зенитного ракетного комплекса (ЗРК) С-400 «Триумф» стоимостью более $5 млрд (около 330 млрд рублей). Сделка была заключена во время визита президента РФ Владимира Путина в Нью-Дели в начале октября 2018 года.
Переговоры о продаже ЗРК продолжались около трёх лет. Основные условия были согласованы весной 2018 года. Сделке всячески пытались помешать Соединённые Штаты, предлагая индийцам приобрести ЗРК Patriot Рас-3, который уступает С-400 по ряду характеристик.
Также Вашингтон грозил применить санкции в соответствии с законом CAATSA («О противодействии противникам Америки посредством санкций»), который позволяет вводить ограничительные меры против государств, заключающих крупные оружейные сделки с Россией.
Документ даёт право США замораживать активы «нарушителей» и блокировать транзакции в долларах. По информации The Economic Times, американские власти пользуются такой возможностью. Газета утверждает, что Соединённые Штаты заблокировали денежные переводы из Индии в РФ на сумму более $2 млрд.
В связи с этим контракт на поставку С-400 Москва и Дели заключили в рублях. Как отметил в беседе с RT главный редактор журнала «Экспорт вооружений» Андрей Фролов, сделка по «Триумфу» стала самой крупной в недолларовом эквиваленте в новейшей истории России. По его словам, РФ и Индия будут рассчитываться посредством биржевых механизмов или по бартерной схеме. Первый комплект С-400 Нью-Дели должен получить до конца 2020 года.
Согласно недавно опубликованному докладу, между Китаем и Россией в последнее время устанавливаются все более тесные отношения в сфере обороны и
безопасности, и это ставит перед США новые сложные проблемы.
Доктор Ричард Вайц, старший научный сотрудник и директор Центра военно-политического анализа при Хадсоновском институте в Вашингтоне, поясняет в своем докладе, что китайско-российское военное партнерство основано на поставках вооружений, совместных военных учениях и «других формах взаимодействия, включая встречи, совместные декларации и обмены военными специалистами».
«Москва поддержала военные амбиции Пекина, предоставив Народно-
освободительной армии КНР (НОАК) современные платформы вооружений, -пишет Вейц. - Эти поставки оружия значительно усилили боевую мощь ПВО Китая, его потенциал в сфере противокорабельных операций и другие критически важные возможности. В частности, они привели к увеличению способности НОАК угрожать иностранным флотам и авиации в водах и воздушном пространстве вблизи китайской границы.
«В последнее время, - пишется далее в докладе, - батареи зенитно-ракетных комплексов С-400 и истребители Су-35, которые Россия продала НОАК, получили возможность поражать беспилотные летательные аппараты, самолеты и баллистические ракеты почти над всей западной частью Тихого океана. В то же время, совместные учения и другие формы взаимодействия позволили китайским военнослужащим позаимствовать ценные навыки у более опытных российских коллег.
Дальнейшее расширение
сотрудничества в оборонной сфере между двумя великими евразийскими державами «сделало бы эти страны еще более грозными военными противниками для США и их союзников». Чтобы подготовиться к подобному сценарию, говорит Вейц, США и другим странам НАТО следует включать в свои планы «возможные чрезвычайные обстоятельства военного характера в будущем, когда Китай или Россия могут воспользоваться конфликтом между США другим членом этого неофициального альянса, чтобы достичь тех или иных преимуществ в ущерб Америке».
Например, если Россия и НАТО вступят в открытое военное противостояние в Европе, Китай может предпринять «оппортунистическую агрессию» в Азии. То же самое, утверждает автор доклада, Москва может начать в Восточной Европе в случае конфликта между Китаем и Соединенными Штатами.
За последние десятилетия мировая политология обогатилась новыми понятиями и терминами, которые существенно расширили спектр организационных вариантов межгосударственного
сотрудничества. В первую очередь это касается собственно понятие «военно-политического блока». Учитывая
мобильность, молниеносность и
чрезвычайно ускоренную разрушительную составляющую нынешних вооруженных конфликтов в условиях потенциальных уничтожающих возможностей современных вооружений, к уже упомянутым выше признакам военно-политической блоковости стоит добавить:
- наличие в рамках союзников по блоку надгосударственных юридически обязывающих документов о их обязательное вступление в войну при агрессии против одного из членов альянса извне;
Указанные документы должны четко определять ситуации, когда вступает в действие механизм автоматического выполнения партнерами по блоку своих союзнических обязательств в военной сфере, включая даже возможный перечень таких третьих стран, против которых механизм не может быть применен. В рамках ШОС такого документа не принималось и в повестке дня он не стоит.
- наличие надгосударственных военно-управленческих институтов штабного уровня с полномочиями оперативного управления военными формированиями всех членов блока в условиях кризисных ситуаций;
Такой орган должен по образцу Комитета объединенных штабов НАТО разработать совместные согласованные планы возможных боевых операций всех союзных армий в стандартных кризисных ситуациях и иметь полномочия на их введение в действие с правом отдавать соответствующие приказы
командирам соответствующих рангов всех союзных войск в интересах общей победы. В системе ШОС создание такого штаба даже не предвидится.
- наличие единственного в пределах всего блока общеизвестного и распространенного, хотя бы в командной среде войск, языкового пространства, которое бы дало возможность командованию всех уровней управлять войсками путем отдачи однозначно понятных подчиненными команд, гарантировать оперативную соединенность штабов;
- внедрение во всех категориях высокотехнологического оружия единой системы распознавания «свой-чужой» с единой системой соответствующих кодов;
В условиях современных передовых армий такая система в общеблоковом масштабе функционировала и присутствует только в альянсах, где четко идентифицируемый «старший», который в одиночку эту систему формирует, поддерживает, и в случае необходимости централизованно меняет. А государства-члены альянса ниже рангом, будучи в большей степени не создателями, а потребителями блочной безопасности, не имеют права что-то в ней менять.
- создание подчиненных над государственным органам управления коллективных частей и соединений быстрого реагирования (их еще называют войсками постоянной готовности) с полномочиями находиться вступать на территорию любого члена альянса без дополнительного согласования этого вопроса с высшим местным политическим руководством указанной страны-члена блока в случае кризисных ситуаций;
- правовую формализацию механизма военного взаимодействия государств-членов блока в кризисных ситуациях.
Последнее очень важно в рамках применения международного права потому, что в предыдущие эпохи доминирования в мировой политической системе имперских государств абсолютного монархического или диктаторского типа все внешнеполитические вопросы замыкались в конце концов на правителей, которые могли принимать внешнеполитические решения, не
согласовывая их с параллельно действующими высшими органами представительной, законодательной или судебной власти. Однако в большинстве стран нынешнего мира такое невозможно, а следовательно, полномочия высшего политического руководства государства для их немедленного реагирования на кризисные ситуации должны быть не только четко прописаны в принятых местными законодателями законах, но и согласованы с законами других членов альянса. А это требует формирования постоянно действующих соответствующих
межпарламентских ассамблей, советов или других аналогичного уровня полномочий органов надгосударственного уровня (по типу Парламентской Ассамблеи НАТО). При отсутствии таких органов вполне возможны крайне неприятные для единства и стабильности блока ситуации: один из членов альянса расценил какие-то действия третьей стороны (например, ультиматум и объявление всеобщей мобилизации) как агрессию и начал принимать соответствующие меры военного
реагирования (до передислокации войск из территории союзника) - а другие союзники по блоку указанную ситуацию войной не считают.
В современном международном политикуме появился еще один вариант почти блочных, неформализованных союзнических отношений, который дипломатично называют сейчас
«стратегическим партнерством». Такие «государства-партнеры» также
договариваются о «координации
политических, экономических и военных действий», также в ситуации могут прибегнуть к «совместных действий ради решения общих политических,
экономических и военных задач». И даже обещают все это делать, но не обязывают себя к этому юридической формализацией. Такие союзники, как правило, обещают не вступать в третьи блоки и альянсы, направленные против другого
«стратегического партнера». Могут даже «партнерскую» военную базу у себя разместить. Однако защищать такого «стратегического партнера» до последнего,
при любых условиях и даже рискуя собственным существованием себя не обязывают.
Что касается ШОС то, если посмотреть на официальные документы обозначенной организации, то все прописанные в них взаимные обязательства стран-членов вполне вписываются в принципы «стратегического партнерства», но явно не дотягивают до параметров военно-политического блока. О чем, кстати, главы указанных стран не устают постоянно заявлять, подчеркивая, что ШОС - это универсальная международная организация нового типа, которая в вопросах взаимной безопасности и обороны по степени кооперации и интеграции занимает промежуточное место между военным блоком (по типу НАТО) и формализованным институтом регулярных безопасности консультационных совещаний.
Возможным представляется оценить ШОС, как оформленное на официальном уровне межгосударственное многостороннее сообщество стратегических партнеров, специфика которого заключается именно в многосторонности стратегического
партнерства, в то время как в прошлом мировая политика знала только зафиксированные в документах феномены двустороннего стратегического партнерства. Но оценивая перспективы дальнейшего военно-политического сближения членов ШОС с возможностью перерастания обозначенной организации в военно-политический блок по типу «азиатского анти-НАТО», как на том настаивают в том числе отдельные российские политологи [Рахимов 2018: 46-50], можно уверенно оценить как нереальные. Во всяком случае в нынешних условиях и на ближайшие десятилетия.
В этом плане реальными видятся прогнозы о продолжении в новых исторических условиях уже классических вариантов внешнеполитической военной стратегии стран-членов ШОС. Китай, придерживаясь принципов показательной внеблоковости, будет и в дальнейшем расширять военно-политическое
сотрудничество на международной арене исходя из правила: «Максимум -
Стратегическое партнерство». А Россия будет стараться поддерживать свое военно-политическое доминирование на
постсоветском пространстве через систему ОДКБ.
Политика КНР по реализации военного сотрудничества с Россией в течение двух последних лет приобрела новый ракурс. Китай стремится сохранить систему военных учений в рамках ШОС как фактор усиления военно-политической составляющей этой региональной организации в целом и как очевидную возможность удерживать в ней лидерство. В то же время Россия больше интересует Китай в качестве партнера для проведения военно-морских учений на двусторонней основе. Параллельное развитие военного сотрудничества двух стран и в рамках ШОС, так и за ее пределами используют как аргумент в политической риторике: официально обе страны заявляют, что ШОС не является военно-политическим блоком, а все формы сотрудничества соответствуют принципам стратегического партнерства.
Выводы и рекомендации:
1. Анализ проведенных под эгидой ШОС антитеррористических учений дает основания утверждать, что со времени оформления ШОС как международной организации коллективной безопасности в ее пределах сложилась система регулярных военных учений. Хотя официально все они имеют антитеррористическую
направленность, однако объективно можно выделить две разновидности учений. К первому типу относятся собственно антитеррористические учения служб безопасности и спецподразделений вооруженных сил стран-участниц, во время которых отрабатываются сценарии нейтрализации и ликвидации локальных террористических актов. Ко второму типу относятся оперативно-тактические учения «Мирная миссия», которые
предусматривают отработку сценариев борьбы с крупными «незаконными военными формированиями». Учения обоих типов имеют как командно-штабной этап, так и активную фазу с применением стрельб. Процесс планирования и руководства учениями со стороны РАТС, нормативно-
правовая база и реалии взаимодействия силовых ведомств стран-членов ШОС свидетельствуют, что военное
сотрудничество в рамках ШОС постепенно приобретает институциональный характер. Однако специальных структур,
занимающихся именно военным
планированием и управлением в составе ШОС, не существует.
Динамика военных учений «Мирная миссия» в рамках ШОС имеет волнообразный характер, подъемы и спады в этом процессе определяются
преимущественно политической
конъюнктурой не только в регионе, но и на глобальном уровне. В период, когда организация имела тенденцию расширения и привлечения к партнерству других стран, в том числе импортеров вооружения и военной техники, обучение имели больший масштаб. Сегодня официальный статус ШОС отрицает его трансформацию в военно-политический блок. Это как раз и привлекает ряд стран к сотрудничеству с этой организацией, а ведущим игрокам ШОС позволяет участвовать через механизмы
многостороннего партнерства в решении региональных проблем.
2. Военное сотрудничество России, Китая и стран ЦА в рамках ШОС в течение последних пяти лет стало существенным фактором, влияющим на военно-политическую обстановку в регионе, и индикатором имеющихся межгосударственных противоречий.
3. В России наибольшую заинтересованность в активизации военного сотрудничества ШОС имеют отдельные военно-политические круги, которые надеются на создание в организации коллективных сил реагирования по типу ОДКБ, или на интеграцию ОДКБ и ШОС в сфере безопасности. Однако позиция других членов организации не позволит реализовать
эти сценарии по многим причинам. Движущей силой военного сотрудничества ШОС сейчас является Китай. Его подход к учениям достаточно осторожен: он рассматривает их как реальный плацдарм для тренировки собственных ВС и их присутствия в регионе, но с военно-стратегической и геополитической точек зрения ставка делается прежде всего на двусторонние учения.
4. В информационном пространстве российские и китайские СМИ прилагают существенные усилия к освещению результатов военных учений. В то же время заметны противоречия между официальной информацией оборонных ведомств и министерств иностранных дел стран-членов ШОС и теми ключевыми сообщениями, которые закрепились в мировых СМИ по оценке учений и перспектив трансформации ШОС. Такая ситуация обычно считается признаком информационной войны. В данном случае это может свидетельствовать о том, что основные «игроки» в ШОС -Россия и Китай - ситуативно заинтересованы именно в асимметричном информационном воздействии на политический истеблишмент США и стран Запада.
5. Нельзя полностью исключать того, что в случае осложнения военно-политической обстановке в АТР и в ЦА проведения военных учений «Мирная миссия», которые являются традиционными, может стать катализатором усиления военного компонента системы коллективной безопасности ШОС.
6. На официальном уровне руководство России и Китая заявляет, что ШОС не является и не будет военно-политическим блоком. Соответственно, это позволяет привлекать к сотрудничеству с ШОС другие страны, в том числе имеющие нейтральный статус и имеющие даже противоположные интересы в военно-политической сфере.
Библиографический список
Blackwill, Robert D.; Campbell, Kurt M. Xi Jinping on the Global Stage: Chinese Foreign Policy Under a Powerful but Exposed Leader. Council on Foreign Relations'Special Report № 74. 2016. URL: http://www.cfr.org/china/xi jinping global stage/p37569 David Svarin. The construction of 'geopolitical spaces' in Russian foreign policy discourse before and after the Ukraine crisis Journal of Eurasian Studies // Volume 7, Issue 2, July 2016. Р. 129140.
Li, Ziguo. Meetings between Xi and Putin boost China Russia ties. ChinaNetwork Television, 11
May, 2014. URL: http://english.cntv.cn/2014/11/05/ARTI1415181746091225.shtml Rashid Alimov. The Shanghai Cooperation Organisation: Its role and place in the development of
Eurasia // Journal of Eurasian Studies, Volume 9, Issue 2, July 2018. Р. 114-124. SilvanaMalle. Russia and China in the 21st century. Moving towards cooperative behaviour // Journal
of Eurasian Studies. - Volume 8, Issue 2, July 2017. Р. 136-150. Yongquan Li. The greater Eurasian partnership and the Belt and Road Initiative: Can the two be
linked? // Journal of Eurasian Studies. Volume 9, Issue 2, July 2018. Р. 94-99. Азизов К.А. Расширение ШОС как фактор укрепления региональной безопасности // Вестник
Таджикского национального университета. 2018. № 6. С. 68-71. Голобоков, А. С. КНР и военные контакты в рамках Шанхайской Организации Сотрудничества
// Ойкумена. 2010. № 4. С. 149. ЛавровВ.С. Статус и деятельность Шанхайской организации сотрудничества: международно-правовой аспект: диссертация ... кандидата юридических наук: 12.00.10.- Москва, 2008. 198 с.
Курылев К.П., Савичева Е.М. Содружество Независимых Государств // Учебно-методическое пособие для бакалавров и магистров направлений подготовки «Международные отношения», «Политология», «История» / Москва, 2010. (2-е издание, переработанное и дополненное).
Рахимов К.Х. Правовые проблемы обеспечения и укрепления международной безопасности: терроризм, экстремизм и наркоугроза // Вестник Таджикского национального университета. Серия социально-экономических и общественных наук. - 2018. № 9. С. 241250.
Рахимов К.Х. Шанхайская Организация Сотрудничества (ШОС) как международная межправительственная организация // Евразийский юридический журнал. - 2018. № 1 (116). С. 46-51.
Рахимов К.Х., Курылев К.П. Роль ШОС в обеспечении безопасности Центральной Азии /. -
[научная монография.]: Издательские решения, Москва. 2018. - 202 с. Семенов А.А. Трансформация внешней политики Китая // В сборнике: Восточная Азия и изменения глобального миропорядка Доклады, представленные на V международной конференции молодых востоковедов в Институте Дальнего Востока РАН. 2018. С. 21-27. Фадеева И.А. Современное состояние и перспективы развития экономического сотрудничества в ШОС: автореферат дис. ... кандидата экономических наук: 08.00.14. -Москва, 2013. - 23 с.
Холикназар Худоберди. Вклад республики Таджикистан в становление и развитие шанхайской организации сотрудничества (1996-2014 гг.): диссертация ... доктора исторических наук: 07.00.15 / Холикназар Худоберди; [Место защиты: Таджикский национальный университет]. - Душанбе, 2015 Цзя Ю. Анализ энергетической дипломатии Китая и энергетическое сотрудничество Китая и
России // Теории, и проблемы политических исследований. 2017. Т. 6. № 4A. С. 121-133. Цю Сяофэнь. Взаимодействие Китайской Народной Республики и Российской Федерации в рамках Шанхайской Организации Сотрудничества: диссертация ... кандидата политических наук: 23.00.04 / Цю Сяофэнь; [Место защиты: ФГАОУ ВО «Российский университет дружбы народов»], 2018. 173 с. Чжан Вэй. Информационные аспекты деятельности шанхайской организации сотрудничества: диссертация ... кандидата филологических наук: 10.01.10 / Чжан Вэй; [Место защиты: ФГБОУ ВО Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова], 2017. 220 с.
Сведения об авторе: Рахимов Комрон Хакимджонович - аспирант кафедры международного права Юридического института Российского университета дружбы народов, эксперт Центра исследований постсоветских стран (ЦИПС) Москва, Россия (e-mail: [email protected]).
References
Azizov K.A. Rasshirenie SHOS kak faktor ukrepleniya regional'noj bezopasnosti // Vestnik
Tadzhikskogo nacional'nogo universiteta. 2018. № 6. S. 68-71. Golobokov, A. S. KNR i voennye kontakty v ramkah SHanhajskoj Organizacii Sotrudnichestva //
Ojkumena. 2010. № 4. S. 149. Kurylev K.P., Savicheva E.M. Sodruzhestvo Nezavisimyh Gosudarstv // Uchebno-metodicheskoe posobie dlya studentov napravlenij podgotovki «Mezhdunarodnye otnosheniya», «Politologiya», «Istoriya» / Moskva, 2010. (Izdanie 2-e, pererabotannoe i dopolnennoe) Lavrov V.S. Status i deyatel'nost' SHanhajskoj organizacii sotrudnichestva: mezhdunarodno-pravovoj
aspekt: dissertaciya ... kandidata yuridicheskih nauk: 12.00.10.- Moskva, 2008. 198 s. Rahimov K.H. Pravovye problemy obespecheniya i ukrepleniya mezhdunarodnoj bezopasnosti: terrorizm, ekstremizm i narkougroza // Vestnik Tadzhikskogo nacional'nogo universiteta. Seriya social'no-ekonomicheskih i obshchestvennyh nauk. - 2018. № 9. S. 241-250. Rahimov K.H. SHanhajskaya Organizaciya Sotrudnichestva (SHOS) kak mezhdunarodnaya mezhpravitel'stvennaya organizaciya // Evrazijskij yuridicheskij zhurnal. - 2018. № 1 (116). S. 46-51.
Rahimov K.H., Kurylev K.P. Rol' SHOS v obespechenii bezopasnosti Central'noj Azii / - [nauchnaya
monografiya.]: Izdatel'skie resheniya, Moskva, 2018. - 202 s. Semenov A.A. Transformaciya vneshnej politiki Kitaya // V sbornike: Vostochnaya Aziya i izmeneniya global'nogo miroporyadka Doklady, predstavlennye na V mezhdunarodnoj konferencii molodyh vostokovedov v Institute Dal'nego Vostoka RAN. 2018. S. 21-27. Fadeeva I.A. Sovremennoe sostoyanie i perspektivy razvitiya ekonomicheskogo sotrudnichestva v
SHOS: avtoreferat dis. ... kandidata ekonomicheskih nauk: 08.00.14. - Moskva, 2013. - 23 s. HoliknazarHudoberdi. Vklad respubliki Tadzhikistan v stanovlenie i razvitie shanhajskoj organizacii sotrudnichestva (1996-2014 gg.): dissertaciya ... doktora istoricheskih nauk: 07.00.15 / Holiknazar Hudoberdi; [Mesto zashchity: Tadzhikskij nacional'nyj universitet]. - Dushanbe, 2015 Czya YU. Analiz energeticheskoj diplomatii Kitaya i energeticheskoe sotrudnichestvo Kitaya i Rossii
// Teorii, i problemy politicheskih issledovanij. 2017. T. 6. № 4A. S. 121-133. Cyu Syaofen'. Vzaimodejstvie Kitajskoj Narodnoj Respubliki i Rossijskoj Federacii v ramkah SHanhajskoj Organizacii Sotrudnichestva: dissertaciya ... kandidata politicheskih nauk: 23.00.04 / Cyu Syaofen'; [Mesto zashchity: FGAOU VO «Rossijskij universitet druzhby narodov»], 2018. 173 s.
CHzhan Vej. Informacionnye aspekty deyatel'nosti shanhajskoj organizacii sotrudnichestva: dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk: 10.01.10 / CHzhan Vej; [Mesto zashchity: FGBOU VO Moskovskij gosudarstvennyj universitet imeni M.V. Lomonosova], 2017. 220 s.
About the author: Rahimov Komron Khakimdzhonovich - graduate student of the Department of International Law of the Law Institute of the Peoples' Friendship University of Russia (RUDN University), expert at the Center for Research in Post-Soviet Countries (CIPS) (e-mail: [email protected]).
