CC BY
58
^Сергей мареев и «философия науки»
УДК 101.9
DOI: 10.24411/1997-0803-2019-10609 С. Н. Бычков
Московский педагогический государственный университет
В работе излагается взгляд автора на роль и значение творчества крупного российского учёного Сергея Николаевича Мареева. Описано влияние, оказанное философскими трудами Мареева, на авторские исследования в области истории науки. Предпринята попытка оценить вклад С. Н. Мареева в развитие марксового метода восхождения от абстрактного к конкретному. Приведены примеры, демонстрирующие плодотворность применения метода восхождения от абстрактного к конкретному к решению проблем педагогики и исторической науки. Особое внимание уделено критическому анализу Мареевым современного состояния философии науки. Труды С. Н. Мареева по диалектике логического и исторического представляют собой тот фундамент, на основе которого можно чётко и ясно вскрыть причины неудачи философии науки XX века в решении поставленных ею же самою задач.
Ключевые слова: диалектика, логическое, историческое, абстрактное, конкретное, философия науки.
Sergey N. Bychkov
Moscow State Pedagogical University, The Ministry of Education and Science of the Russian Federation, M. Pirogovskaya str., 1/1, 119991, Moscow, Russian Federation
SERGEY MAREEV AND "PHILOSOPHY OF SCIENCE"
The paper presents the author's view on the role and significance of the works of a major Russian scientist Sergey Nikolaevich Mareev. The influence of Mareev's philosophical works on the author's research in the field of the history of science is described. An attempt is made to evaluate the contribution of S. N. Mareev to the development of the method of ascent from the abstract to the concrete. Examples are given that demonstrate the fruitfulness of applying the method of ascent from the abstract to the concrete to solve the problems of pedagogy and historical science. Special attention is paid to Mareev's critical analysis of the current state of philosophy of science. The works of S. N. Mareev on the dialectics of the logical and historical are the Foundation on which it is possible to explicitly and clearly reveal the reasons for the failure of the philosophy of science of the XX century in solving its own tasks.
Keywords: dialectics, logical, historical, abstract, concrete, philosophy of science.
БЫЧКОВ СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ - доктор философских наук, доцент, профессор кафедры педагогики Института «Высшая школа образования» Московского педагогического государственного университета
BYCHKOV SERGEY NIKOLAEVICH - Full Doctor of Philosophy, Associate Professor, Professor of the Department of Pedagogy, the Institute "Higher School of Education", the Moscow State Pedagogical University
e-mail: sn.bychkov@mpgu.su © Бычков С. Н., 2019
Для цитирования: Бычков С. Н. Сергей Мареев и «философия науки» // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2019. № 6 (92). С. 82-87. БОТ: 10.24411/1997-0803-2019-10609
О том, что в СССР есть интересный учёный Сергей Николаевич Мареев, я узнал, попросив продавца в Доме книге на Дериба-совской посмотреть тонкую философскую книжку в мягкой красной обложке. Это было тёплым сентябрьским вечером 1984 года во время моего пребывания в одесской Школе по истории математики. К этому времени было уже ясно, что идей Э. В. Ильенкова по соотношению логического и исторического, увы, недостаточно для разрешения занимавшей меня уже более трёх лет проблемы зарождения дедуктивной математики. И по прошествии пятиминутного про-листывания книги неизвестного мне автора душа как-то наполнилась уверенностью, что в ней я найду именно то, что мне было нужно. Книга продавалась только заказавшим её предварительно из московского магазина «Книга - почтой» на Мичуринском проспекте, куда я и поспешил по возвращении в Москву из научной поездки. Через некоторое время книгу «Диалектика логического и исторического и конкретный историзм К. Маркса» [5] я по почте получил, после чего сразу же погрузился в чтение.
Должен сказать, что к тому времени я прочитал все известные мне работы Ильенкова (и почти всё в них понял), но даже этого конкретного опыта было недостаточно, чтобы сходу уяснить рассуждения автора. Только с пятого раза (примерно через полтора года) возникло ощущение полной понятности этой сравнительно небольшой книги. Ещё восемь лет ушло на приложение её общих идей к волновавшей меня специальной историко-научной проблеме, после чего стало ясно, что первые впечатления от книги меня не обманули: в ней действитель-
но содержалось всё необходимое и достаточное для преодоления методологических трудностей, сдерживавших решение занимавших меня вопросов.
Естественное желание познакомиться с человеком, написавшим столь замечательную книгу, было осуществлено только в 1990 году, когда я был приглашён в гости к С. Н. и Е. В. Мареевым, жившим в то время в Зеленограде. Помню, мы уединились с Сергеем Николаевичем на кухне, где я поведал хозяину свои соображения по поводу его (и его учителя) философских взглядов. Видимо, этой беседы оказалось достаточно, чтобы Сергей Николаевич принял меня в ряды ильенковцев, и дальнейшее наше общение происходило уже на этой «идейной платформе».
Мы не беседовали (тет-а-тет) в девяностые и нулевые годы по поводу «общежизненных проблем», ограничиваясь обсуждением конкретных философских вопросов. Сергей Николаевич был всегда лаконичен и точен, так что оставалось время ещё и для «застольных» разговоров в компании. Когда он в последнее время был уже нездоров, я приезжал вместе с Вячеславом Пшенни-ковым летом к нему в деревню, и там философские вопросы, которые тоже поднимались, но в основном не мной, а приехавшим со мной другом, уступали место задушевному человеческому общению. Именно в последние годы Сергей Николаевич раскрылся мне как личность, которая замечательно гармонировала с Мареевым-учёным.
После этих воспоминаний, связанных с условиями места и времени, хотелось бы поделиться мыслями по поводу собственно научных взглядов С. Н. Мареева. Уже не-
сколько лет во мне крепнет убеждение, что с работами Сергея Николаевича по диалектике логического и исторического получено завершение работ Эвальда Васильевича Ильенкова о методе восхождения от абстрактного к конкретному. В этом смысле именно работами Э. В. Ильенкова и С. Н. Мареева под марксизм подведён крепкий философский фундамент, и дальше может идти речь лишь о применении этих общих идей к решению специальных научных вопросов. То, что это дело - плодотворное, я постараюсь проиллюстрировать двумя примерами.
Первый относится к математике и связан с заданным мне вопросом как докладчику на методологическом семинаре в Современной гуманитарной академии в 2013 году. Один из его участников Г. В. Лобастов спросил меня: «Какая категория является для математиков основной?» Недолго думая (вспомнив об Энгельсе), я ответил: «Категория количества». Геннадий Васильевич поправил: «Нет, категория качества». Прошедшие годы показали, что эта (естественная с точки зрения гегелевской логики) мысль находит красивые подтверждения в таких разных областях математики, как теория вероятностей, теория информации и теория группового выбора. И это не простые теоретические умствования, а то, что важно и актуально для практики преподавания математики студентам гуманитарных специальностей. Сказанное демонстрирует, сколь высоким был теоретический уровень методологического семинара в СГА, многие годы руководимого С. Н. Мареевым.
Второй пример призван проиллюстрировать важность столь любимой Сергеем Николаевичем идеи конкретного историзма. Современные позитивистски мыслящие историки науки и философии абсолютизируют гипотетико-дедуктивный метод, доми-
нирующий в мышлении представителей физической науки. Можно, однако, заметить, что это, как и аксиоматико-дедуктивный метод, изобретение исключительно древнегреческой цивилизации. И если в отношении метода математических рассуждений, который абсолютизировался Д. Гильбертом, можно аккуратно показать, что он возник случайно (продолжая и по сей день нести в себе эту случайность своего зарождения) [1], то в отношении метода мышления физики и биологии - наук, с развитием которых связаны основные успехи современной цивилизации, это пока что не сделано, хотя, скорее всего, дело обстоит примерно подобным же образом.
Из публикаций последних лет по проблеме генезиса физического знания [3; 4] видно, что совокупное мышление ведущих учёных Нового времени не может быть описано в рамках субъективно разделявшегося ими гипотетико-дедуктивного метода, но требует для своего объяснения обращения к диалектике логического и исторического, причём не в гегелевском, а именно в марксистском варианте, что и было описано в книге С. Н. Мареева. Решающую роль в возникновении физики Галилея сыграли факторы, связанные с развитием европейской техники. Их в своё время начал изучать Маркс в связи с проблемой генезиса капитализма, но потом оставил эту тему, когда ему стало понятно, что с какого-то момента не техника определяла развитие общества, а напротив, запросы последнего стали определять развитие техники. Об этом моменте я впервые узнал именно из книги Сергея Николаевича. Эти факторы не могут быть выведены «из головы» в стиле «ин-терналистского подхода», господствовавшего до недавнего времени в истории и философии науки, но могут быть осознаны лишь путём диалектического рассмотрения хи-
тросплетений взаимодействия технической и научной мысли ХУ-ХУ11 веков.
Указанное обстоятельство различения фактического способа мышления учёных и его субъективного осознания может быть радикализировано «углублением» его во времена Аристотеля. Современное мышление (не только научное!) исходит как из само собою разумеющегося взгляда на отношение между словом и вещью как условным знаком и его значением. С этого, собственно, и начинается трактат Стагирита «Об истолковании». Между тем в позднем платоновском диалоге «Софист» излагается прямо противоположное учение о тождестве имени и называемой именем вещи [2].
Можно показать (по текстам Аристотеля), что лежащее в основе современной семиотики представление о знаке и значении построено Аристотелем на основе абсолютизации представлений о бестелесных объектах современной ему дедуктивной геометрии. Отсутствие таковой в цивилизациях Индии и Китая (по крайней мере, до систематических контактов с западной цивилизацией) имело следствием взгляды на отношение слова и вещи, сходные не с аристотелевскими, а с платоновскими, а Платон, как известно, в отличие от Аристотеля, ставил диалектику выше геометрии. Случайность возникновении отдельной науки, а именно теоретической геометрии, отражается, таким образом, не только на всей по-слеаристотелевской «философии языка», но на самом способе мышления западной цивилизации (данное обстоятельство, кстати, не может быть осмыслено в рамках гегелевской философии). Понимаемые исторически категории марксовой диалектики, а в это понимание Сергей Николаевич внёс решающий вклад, представляют собой те инварианты человеческого мышления, которые позволяют находить случайность (и тем
самым историчность) в современном бытии западной мысли и, напротив, всеобщие моменты в восточном мышлении, которое, как считают позитивистски мыслящие историки науки и философии, якобы не доросло до мышления Запада.
Мы живём в гораздо более историчном мире, нежели это казалось даже Гегелю. И прийти к подобным выводам без работ С. Н. Мареева, думаю, вряд ли вообще возможно. Так, он настаивал на том, что в «философии науки» мы имеем дело с неадекватной формой осмысления особенностей современной науки, которая возникает исторически во взаимосвязи с позитивизмом в общеметодологическом плане. Критическому анализу «философии науки» (кавычки обязательны!) Сергей Николаевич посвятил отдельную монографию [7]. В более кратком виде он представил эту позицию в статье «Ильенков и "философия науки"» в журнале «Логос» [6]. А в коллективной работе [8] преимущества классической философии в анализе научного познания представлены, в частности, на уровне отдельных понятий и проблем.
Квинтэссенцией критического анализа с позиций классической философии развития «философии науки» в XX веке может служить следующее высказывание Сергея Николаевича: «Два важнейших завоевания немецкой классической философии были отвергнуты "философией науки" -диалектика и историзм. Что касается диалектики, то "философы науки" её, как правило, не знают и не принимают. И только Карл Поппер решил сразиться с диалектикой, но изобразил её до крайности примитивно, в духе "диамата", которым она была истолкована не как логика и метод, а как "общая теория развития". Именно в этом виде она может быть выведена непосредственно на очную ставку с вещами и, со-
ответственно, "фальсифицирована". Но не о вещах как таковых толкует диалектика, а о понятиях вещей - ведь это логика, а не физика» [6, с. 103-104]. В свою очередь, неприятие историзма, в его конкретном, присущем марксовому подходу, виде, как утверждает Мареев, является следствием непонимания диалектики: «На пути к конкретному историзму философия науки останавливается, так сказать, перед воображением и противоречием ... Это те вещи, о которых всерьёз в научной методологии заговорил только Кант. Ильенков в своё время говорил, что современная наука в своём методе дошла только до Канта. Мы бы сказали, что и "философия науки" дальше Канта не пошла и пойти не может, не отказавшись полностью от позитивистской "парадигмы"» [6, с. 109]. Но приведённые тонкие и точные заключения автора в этом месте хотелось бы конкретизировать.
Причины отхода от Канта, движения вспять от него к Лейбницу состоят в том, что все попытки истолкования самого успешного научного «предприятия» в истории человечества - теории электромагнетизма Дж. К. Максвелла - в рамках кан-
товской теории познания потерпели неудачу, что и было со всей определённостью отмечено Э. Кассирером в заключительном томе его «Философии символических форм». Этой неудачей объясняется повсеместный отказ от убеждения Канта во всеобщем характере категориального мышления. В трудах же Фихте, Гегеля и Маркса развитие философии происходило как раз в рамках этой кантовской «аксиомы». Позитивистская парадигма зиждется сегодня на идущей от физико-математического естествознания уверенности в превосходстве формально-символических выводов над «допотопными категориальными рассуждениями» классической философии. Это лишний раз показывает, что по-прежнему актуальна поставленная учителем Сергея Николаевича задача развёртывания диалектикой системы собственных специфически философских понятий, с точки зрения которых она могла бы проявлять силу критического различия по отношению к фактически данному мышлению и сознательно практикуемым методам. В решение этой задачи С. Н. Мареев внёс вклад, который трудно переоценить.
Примечания
1. Бычков С. Н. «Греческое чудо» и теоретическая математика. Москва : РГГУ, 2007. 188 с.
2. Бычков С. Н. Философия, математика, язык // Философия в современном мире = Philosophy in
the contemporary world : сборник научных докладов Международной научно-практической конференции, посвящённой 25-летию семинара «Проблема обоснования знания» и 70-летнему юбилею профессора Кудряшева Александра Федоровича / Министерство образования и науки РФ, Башкирский государственный университет ; [редакционная коллегия: д-р филос. наук, профессор Г. Г. Салихов (отв. ред.) и др.]. Уфа : БашГУ, 2017. С. 17-23.
3. Зайцев Е. А. Нелинейная история становления понятия инерции в XVII веке // Турбулентная
история науки и техники : труды семинара ИИЕТ РАН 2018-2019 годов / отв. ред. Ю. Н. Батурин. Москва : ИИЕТ РАН, 2019. С. 107-125.
4. Зайцев Е. А. От доклассической физики к классической механике // Чебышевский сборник. 2019.
Т. 20. Вып. 2. С. 478-487.
5. Мареев С. Н. Диалектика исторического и логического и конкретный историзм К. Маркса. Москва :
Наука, 1984. 158 с.
6. Мареев С. Н. Ильенков и «философия науки» // Логос. 2009. № 1. С. 94-111.
7. Мареев С. Н. Классическая философия и «философия науки» : монография. Москва : Изд-во
Современного гуманитарного университета, 2009. 320 с.
8. Мареева Е. В., Мареев С. Н., Майданский А. Д. Философия науки : учебное пособие для аспирантов и
соискателей. Москва : Инфра-М, 2010. 332 с.
References
1. Bychkov S. N. "Grecheskoye chudo" i teoreticheskaya matematika ["Greek Miracle" and Theoretical
Mathematics]. Moscow, Publishing house of the Russian State Humanitarian University, 2007. 188 p. (In Russian)
2. Bychkov S. N. Filosofiya, matematika, yazyk [Philosophy, Mathematics, Language]. In: Salikhov G. G., ed.
Philosophy in the contemporary world. Ufa, Publishing house of the Ufa State University, 2017. Pp. 17-23. (In Russian)
3. Zaytsev E. A. Nelineynaya istoriya stanovleniya ponyatiya inertsii v XVII veke [Nonlinear history of the
formation of the concept of inertia in the 17th century]. In: Baturin Yu. N., ed. Turbulentnaya istoriya nauki i tekhniki. Trudy seminara IIETRAN2018-2019godov [Turbulent history of science and technology. Proceedings of the Institute of the History of Natural Science and Technology RAS Seminar 2018-2019]. Moscow, Published by Institute of the History of Natural Science and Technology RAS, 2019. 107-125. (In Russian)
4. Zaytsev E. A. From pre-classical physics to classical mechanics. Chebyshevskiy sbornik [Chebyshevsky
collection]. 2019, vol. 20, issue 2, pp. 478-487. (In Russian)
5. Mareev S. N. Dialektika istoricheskogo i logicheskogo i konkretnyy istorizm K. Marksa [Dialectics of historical
and logical and concrete historicism of K. Marx]. Moscow, Akademizdatcenter "Nauka" RAS, 1984. 158 p. (In Russian)
6. Mareev S. N. Ilyenkov i "filosofiya nauki" [Ilyenkov and the "philosophy of science"]. Logos. 2009, no. 1,
pp. 94-111. (In Russian)
7. Mareev S. N. Klassicheskaya filosofiya i "filosofiya nauki" [Classical philosophy and "philosophy of science"].
Moscow, Publishing House of the Modern Humanitarian University. 2009. 320 p. (In Russian)
8. Mareeva E. V., Mareev S. N., Maidansky A. D. Filosofiya nauki [Philosophy of science]. Moscow, Publishing
house "Infra-M", 2010. 332 p. (In Russian)
*
