Семиотика сравнения: когнитивные аспекты Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 406

Гайломазова Елена Сергеевна

Ростовский институт защиты предпринимателя elena.gailomazova@yandex.ru

СЕМИОТИКА СРАВНЕНИЯ: КОГНИТИВНЫЕ АСПЕКТЫ

Вопрос о психолингвистической природе категории сравнения всегда был в поле зрения отечественной грамматики и, в зависимости от исходных теоретических предпосыток, решался по-разному: либо сравнение относится исключительно к области психологии как «мыслимое» изменение качества, либо, приоритетными оказываются формальные показатели сравнения.

Ключевые слова: категория сравнения, квантификация, компаратив, суперлатив, экватив.

Идея квантификации передается на морфологическом уровне с помощью кате. гории сравнения. Точкой отсчета выступает положительная степень.

При расширительном понимании квантифика-тивности в его сферу входят не только собственно число, но и величина, степень проявления того или иного свойства. Характерно, что в тематическом словаре «Устойчивые сравнения русского языка», составленном Л.А. Лебедевой, отдельные сравнения маркируются только с формой множественного числа:

как сельдей в бочке;

как собаки (грызться между собой);

как собак (нерезаных);

как голубки;

как тараканы (из щелей).

То есть числовая форма в сравнительном обороте предопределена денотативно.

Сравнение семиотично по своей природе, поскольку его структура изоморфна структуре любого языкового знака, предполагающего связь означаемого и означающего. С семиотической точки зрения, сравнение - это сложный знак, который выполняет компаративную функцию. Эта функция значима для художественного текста в целом и - шире -для всего творчества того или иного автора. Поскольку в основе сравнения лежит познавательная деятельность адресанта и осуществляемое им сопоставление нового с уже известным, сущностные характеристики сравнений могут быть распространены и на вбирающие его текстовые системы. Сравнение, выступая как конструктивный элемент художественного текста, направлено на достижение определенных эстетических целей посредством выделения отдельного, коммуникативно-приоритетного денотата [8, с. 6]. Ср.:

Несмотря на то, что я был совершенно чужд этим моим товарищам по работе - фрезеровщикам, сверлильщикам, слесарям, - у меня с ними быти прекрасные отношения, и в чисто человеческом смысле они были, во всяком случае, не хуже, а часто даже лучше, чем представители других профессий, с которыми мне пришлось сталкиваться, и, во всяком случае, честнее (Г. Газданов «Ночные дороги»).

Ср. форму сравнительной степени, близкую к суперлативу, где роль стандарта сравнения играют все остальные представители открытого множества, то есть фактически класс в целом:

Но она прекрасно понимала, что Сергей Сергеевич - если предположить, что в нем вдруг вспыхнет ненависть, - будет ей более страшен, чем кто бы то ни было (Г. Газданов «Полет»).

В процессе формирования степеней сравнения действуют аналитическая и синтетическая тенденции, причем первоначально (в санскрите и древнегреческом) функционируют два ряда степеней сравнения - именной и глагольный.

Со временем сущность сравнения фокусируется в предикативном прилагательном, которое символизирует собой остаточный результат от сравнения двух объектов, при этом на разность (разницу) между двумя сравниваемыми объектами, выражающимися именами в основной форме, указывает особая морфема (аффикс).

В «Курсе общей морфологии» И.А. Мельчука [3, с. 117] дается такое определение категории степеней сравнения: это такая категория, граммемы которой характеризуют степень интенсивности данного свойства - либо по отношению к такому же свойству другого объекта или всех объектов, мыслимых в данной ситуации, либо по отношению к тому же свойству того же объекта, но в другой момент времени». Из этого определения вытекает необходимость наличия у степеней сравнения двух актантов: объекта сравнения и стандарта сравнения. Первый из них -это сравниваемый предмет (в широком смысле), а второй - то, с чем он сравнивается.

С логической точки зрения возможны четыре граммемы степеней сравнения: позитив (отсутствие сравнения), экватив (такой же, как...), компаратив (более чем .) и суперлатив (самый). Однако чаще всего (как в славянских и германских языках) категория сравнения различает только три степени: позитив, компа-ратив и суперлатив. Ср. англ. short, shorter, the shortest. В разговорном варианте русского языка, как отмечает И.А. Мельчук [3], имеется еще один вид компара-тива - аттенуативный компаратив (‘немного более чем.’), выражаемый префиксом по-, присоединяющимся к форме «нормального» компаратива: шире - пошире, тяжелее - потяжелее.

Префиксальные формы с приставкой по- свойственны преимущественно разговорному стилю:

- Натик, есть предложение. Мы выпускаем новый путеводитель по Санкт-Петербургу <... > Придумай позавлекательнее! (Н. Толстая «Туристу о Петербурге»).

Важное отличие их от соответствующих бесприставочных образований состоит в возможности использования в роли атрибута (а не только сказуемого): Казак помоложе (*моложе) принес две лопаты с короткими плоскими рукоятками (Вс. Иванов «Партизанские повести»);

... в свое время в семьях попроще непременно вешали в красный угол Гагарина, а в семьях с претензией на интеллектуализм - Хемингуэя и Эйнштейна (Т. Толстая «Главный труп»).

В английском языке различаются три подтипа конструкций со степенями сравнения: 1. имплицитные (Our house is big); 2. эксплицитные (Our house is bigger than yours); 3. полуэксплицитные (semiexplicit - Our house is bigger).

В конструкциях с формами сравнительной степени объект сравнения может иметь любой референциальный статус. В референтных употреблениях объект может быть определенным (Таня красивее, чем Маша), слабоопределенным (известно адресанту, но не известно адресату - У меня есть кое-что получше) и собственно неопределенным (Где-то выше по течению снесло мост). В нереферентных употреблениях объект может быть только предполагаемым или воображаемым (нужно предложить что-то более правдоподобное), а также общеродовым, когда имеются в виду все или типичные представители перечисляемого класса (женщины сострадательнее мужчин). «Что касается стандарта сравнения, то его референциальные возможности гораздо уже. Связано это с тем, что поскольку степени сравнения выражают количественную оценку меры признака у объекта сравнения в сопоставлении со степенью его проявления у стандарта сравнения, предполагается (в качестве прагматической презумпции), что последняя должна быть известна слушающему и тем более говорящему» [2, с. 402] .

Помимо эксплицитно релятивных использований компаратива, возможны «имплицитно релятивные», по определению Ю.П. Князева [2], употребления:

Зиму и лето барон ходил в больших калошах, чтобы сапоги были целей (А. Чехов «Барон»).

В подобных случаях имплицитно релятивного употребления имеется в виду возможность иной меры признака того же объекта в других условиях, то есть имеется в виду скрытая альтернатива. И чаще всего такие конструкции передают нелокализован-ные во времени ситуации.

Трансформировать значение сравнительной степени в значение превосходной способна негация:

“Nothing I enjoy better than studying these queer types, ” he whispered. “A place like this is a real treat to me. ” (D. Priestley).

Обычное прилагательное (в положительной степени) может выражать более значительную меру качества, чем сравнительная степень. И.А. Гончаров в своей знаменитой статье «Мильон терзаний», посвященной анализу грибоедовской комедии, пишет: «Но Чацкий не только умнее всех прочих лиц, но и положительно умен». Очевидно, что быть умным вообще более почетно, чем превосходить умом Молчалина, Скалозуба, Загорецкого и других персонажей «Горя от ума». То есть формы синтетической сравнительной степени не от всех прилагательных и не во всех контекстах обладают свойством, которое называется «презумпцией существования качества». Ср. рекламу:

Те, кто вам дорог, достойны лучшего. Поэтому не соглашайтесь ни на что, кроме Orbit. Нет лучше и вкуснее защиты от кариеса. Orbit. Самая вкусная защита от кариеса.

Превосходная степень с точки зрения референциальных свойств актантов предполагает существование и единственность объекта сравнения. Интересно, что перевод превосходной степени возможен с помощью конструкции, в основе которой -форма не превосходной, а сравнительной степени: ‘At any rate I’ll never go there again! ’ said Alice as she picked her way through the wood. ‘It’s the stupidest tea-party I ever was at in my life! (L. Carroll “Alice in Wonderland”)

- Никогда больше не приду сюда! - сказала Алиса, шагая по лесу. - Ничего глупее этого чаепития в жизни не видела... (пер. А.Н. Рождественской).

Степени сравнения являются экспрессивным средством, если они используются говорящим для выражения гиперболизированной субъективной оценки:

Miss Matfield arrived, quarter of an hour late, as usual. “Don’t talk to me, anybody, ” she commanded. “I’m furious. Of all the foul lunches I’ve ever had in this city, to-day’s was the foulest. It makes me sick to think about it (D. Priestley)

В большинстве языков нормативные степени сравнения свойственны только качественным прилагательным. Качественный признак, допускающий противопоставление степеней сравнения, по самой своей природе не имеет фиксированного абсолютного значения (о высокой горе можно говорить по отношению к другой горе), поэтому столь обычны для них формы степеней сравнения. Неспособность же относительных прилагательных иметь формы степеней сравнения настолько общепризнана, что отмечена как их отличительная черта в учебных пособиях.

Наиболее существенное отличие качественных и относительных прилагательных состоит в том, что

качественный признак, лежащий в основе семантической структуры прилагательного, может меняться по шкале интенсивности и это определяет два основных семантических свойства качественных прилагательных - способность иметь степени сравнения (то есть быть компарабельным) и сочетаться с интенсификаторами. Некоторые признаки, обозначаемые собственно относительными прилагательными, должны рассматриваться как подвижные, могущие иметь различные степени проявления. Так, «вещественный» признак «быть сделанным из чего-то» является градационным, поскольку данного вещества может находиться в том или ином объекте много или мало, больше или меньше, чем в другом. То же можно сказать и о притяжательных прилагательных, ибо вполне допустимы высказывания типа: Этот рисунок больше сестрин, чем мой, я его только чуть-чуть подправил.

Ср.:

Трудно быть более каменным, нежели этот крупнейший из всех мировых городов, а команда, где служит Денис Смит, произвела за год 8400 выездов, то есть в пять раз больше, чем команда полковника Постевого. Значит, дело не в материале, из которого построен город, ныне другие причины способствуют возникновению и распространению пожаров (Ю. Нагибин «Жаркое лето»).

Из контекста следует, что речь идет не о бездушности Нью-Йорка, а именно о том, что он в наибольшей степени состоит (построен) из камня, чем все остальные города. То есть аналитическая форма степени сравнения построена от прилагательного в его прямом (относительном) значении [1, с. 117118]. Ср. также прилагательные топорный, дубовый в форме сравнительной степени, которая указывает на «окачествление» (дубовый в общем языке значит в пререносном употреблении ‘жесткий, грубый, неуклюжий’, а в сочетании со словом бревно приобретает значение ‘бесчувственный человек’): Любят - думаете? Нет, рубят Так! Нет - губят! Нет - жилы рвут!

О, как мало и плохо любят!

Любят, рубят - единый звук!

Мертвенный! И сие любовью Величаете? Мышц игра -И не болл! Бревна добувей И топорнее топора

(М. Цветаева «Ариадна»).

Ср. аналитическую форму сравнительной степени от причастия:

Наш самый читающий в мире читатель в своей административной ипостаси довел библиотеки страны до полупризрачного состояния: еще чуть-чуть - и ничего от них не останется (Т. Толстая «Главный труп»).

Ср. также ненормативную форму степени сравнения в переводном тексте:

‘Gotta da peach?’ asked the Kid in the tongue of Dante, the lover of lovers (O. Henry “Little Speck in Garnered Fruit”)

- Персики есть? - обратился он к соотечественнику Данте, влюбленнейшему из влюбленных (пер. Е.В. Карпенко).

Неологизмы иноязычного происхождения нередко включаются в систему компаративов (особенно

- под влиянием контекстных условий, например -по аналогии с другими компаративами):

Ну что еще может быть инновационнее, инвес-тиционнее и «хайтековее»? (День, 2 июня 2004 г.).

Вполне обычны компаративы и формы превосходной степени от притяжательных и относительных прилагательных, а также от причастий и в прозе, например - у А.И. Солженицына:

самое российское, раскаленней, столкновенней (Угодило зернышко промеж двух жерновов), омы-тее (Раковый корпус), обжитей (Один день Ивана Денисовича), посолдатистей, золотей (В круге первом); бессловеснее, бездарней, обещательней (Архипелаг ГУЛАГ), подохлей, командиристей (На краях). Последняя форма употреблена в рассказе, имеющем документальную основу В образе Тухачевского, который характеризуется с помощью этой формы, повествователя особенно привлекают черты настоящего полководца, умевшего передать всем свое убеждение, «что вот так точно все произойдет». Грамматическому решению образа, конечно, во многом способствует и компаратив - командиристей (И говорил сильно не по-нашему. И очень почему-то шел ему буденновский шлем - наш всеобщий шлем, а делал Тухачевского еще командиристей).

Он ступал где посмелее, где порабистее (Бодался теленок с дубом). Эта форма очень интересно проанализирована И.В. Коробовой в связи с такими качествами идиостиля А. Солженицына, как «скульптурность деталей» и «микропсихология», когда лица будто схвачены под увеличительным стеклом.

Формой порабистее А. Солженицын характеризует известного советского писателя и публициста Илью Эренбурга. В общем языке есть антонимическая пара: посмелее - трусливее, но это не подходит писателю, потому что поведение Эренбурга определяется не столько страхом, сколько пониманием полной зависимости. Дело не в трусости, а именно в рабстве. Эренбург знает, чего именно хотят хозяева. Разрешат - он действует посмелее, а когда опасается своим поступком вызвать высочайший гнев - тогда порабистее.

Распространено значение синтетической формы превосходной степени (часто называемое элативом), которое передает большую меру качества без идеи собственно сравнения:

Уважаемейший и солиднейший академик архитектуры Владимир Николаевич Белоусов (по совме-

стительству - родной брат моей жены), будучи с делегацией в Омске, показал на музыкальный театр и сказал. Что он спроектирован его сестрой (А. Ширвиндт «Schirwindt, стертый с лица земли»).

Формы степени сравнения от существительных фиксируют один признак, выделяют одно понятие из многих, которые вместе характеризуют предмет (как известно, обычно прилагательное обозначает, выделяет одно качество, одно свойство, в то время как существительное включает в себя много признаков). А.М. Пешковский [4, с. 28] привел пример сравнительной степени центрее (Место службы -в центре. Москва, чего уж центрее) и объяснил такое употребление сдвигом значения существительного в сторону признака. «В художественном тексте такие формы, во-первых, напоминают о первобытном синкретизме имени, а во-вторых - способствуют созданию семантической емкости слова» [6, с. 95]. Ср. у М. Цветаевой - морей морейшее:

Морю он противопоставляет страсть, по тогдашним понятиям - морей морейшее - особая форма превосходной степени в суперлятивном значении. Существительное море, образуя превосходную степень, одновременно реализует значение существительного (сопоставляются море и страсть) и прилагательного (признак стихийности оказывается изначально присущим этим двум названным понятиям). Ср. также:

Я - из советского лицея -волчей волков, лисы лисее, но простодушнее щенка, и, помня поцелуй Иуды, все ждет чего-то ниоткуда моя наивная щека...

(Е. Евтушенко «Лицей»). Е.Н. Ремчукова [7, с. 10] отмечает, что реальностью современной речи стали «несанкционированные компаративы»: говорящий, нуждаясь в разнообразных и ярких средствах выражения оценки, легко преодолевает ограничения, связанные с возможностью образования необходимой синтетической формы - более компактной и выразительной, чем аналитическая (вечнее, общее и под.). Продуктивность этого процесса обусловливает образование форм сравнительной степени не только от относительных прилагательных и местоимений в «окаче-ствленном» значении (эта идея моее), но и от существительных (мужчины-ангелы, женщины еще ангелее, Алсу звездее Агилеры, наш цирк циркее всех цирков). Однако, как видим, такие образования не есть характеристика языка только последних десятилетий; это давно существующее (хотя, конечно, на периферии формообразования) актуализация одного качества из совокупности свойств. Эти образования от существительных передают то же понятие, как если бы они были дериватами от обычных качественных прилагательных.

А.И. Солженицын использует компаративы от обстоятельственных наречий и слов категории состояния:

Мы с ней удивительно вместе, и чем дальше, тем еще вместей (Бодался теленок с дубом).

То, что современному взгляду представляется инновацией последних лет, на самом деле представляет собой коренное свойство имени. Как известно, прилагательное развивалось в особую часть речи на основе синтаксической категории определения. «Различие между существительными и прилагательными не исконно. Прилагательные возникли из существительных, то есть было время, оставившее в разных индоевропейских языках более или менее явственные следы и доныне, когда свойство мыслилось только конкретно, только как вещь» [5, с. 69]. С развитием абстрактного мышления качество отделяется от предмета и начинает мыслиться отдельно. В ряде языков, где для этого оказались благоприятные условия, определение-прилагательное приобретает специализированные аффиксы. В русском языке прилагательное легко отграничивается от существительного даже по внешнему облику. В большинстве современных индоевропейских языков падежные формы прилагательного утрачены (английский, французский и др.), но на определенном этапе своего развития они имели систему словоизменения. В древнеанглийском прилагательные согласовались с существительными не только в роде, числе и падеже, как в современном русском, но и имели две формы в зависимости от того, определяли ли они существительное, обозначающее предмет, или явление вообще или же они определяли данный конкретный предмет или явление.

Библиографический список

1. Воротников Ю.Л. Степени качества у качественных, относительных и притяжательных прилагательных // Филологические науки. - 1992. - № 3. -С.117-120.

2. Князев Ю.П. Степени сравнения: способы квантификации и типы референции // Логический анализ языка. Квантификативный аспект языка. - М.: Индрик, 2005. - С. 400-413.

3. Мельчук И.А. Курс общей морфологии. Т. 11. -М.; Вена: Языки русской культуры, 1998. - 543 с.

4. Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. - М.: Учпедгиз, 1956. - 511 с.

5. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. 3. - М.: Просвещение, 1968. - 551 с.

6. Приходько И.П. Аллеотеты: когнитивное содержание и лингвопрагматические характеристики (на материале русского и английского языков): Дис. ... канд. филол. наук. - Ростов-на-Дону, 2007. - 161 с.

7. Ремчукова Е.Н. Креативный потенциал русской грамматики (морфологические ресурсы языка): Ав-тореф. дис. ... д-ра филол. наук. - М., 2005. - 40 с.

8. Самарская Т.Б. Семиотическая характеристи- Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Краснодар,

ка сравнения как конструктивного элемента текста 2006. - 23 с.

(на материале языка поэмы «Песнь о Гайавате»):

УДК 811

Загоровская Ольга Владимировна

доктор филологических наук Воронежский государственный педагогический университет

olzagor@yandex.ru

Заварзина Г алина Анатольевна

кандидат филологических наук Воронежский государственный педагогический университет

zga1311@mail.ru

СЛАБЫЕ ИННОВАЦИИ В ЛЕКСИЧЕСКОЙ ПОДСИСТЕМЕ СФЕРЫ «ГОСУДАРСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ» В РУССКОМ ЯЗЫКЕ НОВЕЙШЕГО ПЕРИОДА

Настоящая статья посвящена проблеме образования и функционирования слабых инноваций, связанных с обновлением лексического состава, в языке государственного управления современной России. В работе предлагается описание механизмов создания собственно семантических неологизмов в лексике государственного управления русского языка новейшего периода, среди которых наиболее продуктивными являются метафорические, метонимические и родо-видовые переносы, и функционально-семантических инноваций, связанных с процессами актуализации и пассивизации, а также с увеличением пласта общеупотребительной лексики за счет лексики ограниченного употребления: терминологической и жаргонной.

Ключевые слова: слабые неологизмы, собственно семантические инновации, функционально-семантические неологизмы, метафорические, метонимические, родо-видовые переносы, актуализация, пассивизация.

Сфера государственного управления, являющаяся одной из важнейших сфер общественной жизни, в современную эпоху глобальных социально-политических и экономических перемен в России претерпевает серьезные трансформации, находящие яркое отражение, прежде всего, в лексической системе русского языка, активно пополняющейся за счет слабых инноваций, среди которых можно отметить собственно семантические неологизмы, характеризующиеся изменениями в семантической структуре слова в целом или изменениями в содержании денотативного и эмотивного компонентов отдельного значения словесного знака, и функциональносемантические инновации, связанные с изменениями в содержании функционально-стилистического компонента лексической семантики [1, с. 10].

Как показывают исследования, основными типами семантических изменений, приводящих к возникновению семантических неологизмов в рамках внутрисловной семантической деривации, являются семантические (метафорические, метонимические и родо-видовые) переносы, приводящие к пере-категоризации известного понятия.

Наиболее продуктивным семантическим механизмом образования собственно семантических неологизмов в тематической сфере «Государственное управление» является метафоризация, основанная на сходстве 1) функций, а также характера, способа, результата действия (ср.: настройка правительства, распечатывание госгарантий, зави-

сающий законопроект, продавить законопроект, проштамповать поправку, раскачать сектор и др.); 2) принципа внутреннего устройства, количества составляющих элементов (ср.: вертикаль, вертикальный, верхние этажи власти, барьеры административные, рычаги принятия государственных решений и др.; 3) внешнего вида, размеров и величины предметов (ср.: пакет инициатив, пирамида из ветвей власти, бюрократический коридор и др.); 4) значимости признаков или общего впечатления от предметов (ср.: прозрачная вертикаль, замятое поручение, рамочный документ, мягкие трансформации госуправления и др.).

При образовании семантических неологизмов тематической сферы «Государственное управление» путем метонимизации используются следующие семантические модели: 1) содержащее - содержимое (ср.: Охотный ряд в значении «Государственная Дума РФ», Белый дом, Кремль, портфель поручений, левые инициативы, свободный микрофон и др.); 2) признак объекта - признак другого объекта, как-либо связанного с первым объектом, изготовленного из него или использующего его (ср.: тандемный в значении «входящий в тандем Путин -Медведев» и «рекомендованный тандемом», нечестные методы, карманный госорган и др.); 3) действие - результат действия (ср.: наработки и др.).

Родо-видовые трансформации связаны с расширением (ср.: знаковый в значении «отличающийся особой важностью», институт президентской вла-