CC BY
59УДК: 81'367.623
Пантелеев А.Ф.
к.филол.н., доцент, Южный федеральный университет
Долматова А.С.
студ. 2 курс магистратуры, Южный федеральный университет КОМПАРАТИВ В ЛИРИКЕ М.И. ЦВЕТАЕВОЙ
Статья посвящена исследованию функционирования компаратива как средства выражения интенсивности и экспрессии в языке поэзии Марины Цветаевой. Синтетические формы сравнительной степени прилагательных занимают важное место среди средств выражения в работах Цветаевой.
Ключевые слова: прилагательное, компаратив, выразительность, интенсивность, синтетические формы.
Детальное изучение специфики участия языковых единиц разных лексико-грамматических классов в формировании эстетического смысла произведения и его прагматики, в отражении языковой личности автора является одним из важных направлений современной лингвистики. Внимание к использованным в лирике М.И. Цветаевой прилагательным «связано с их особой значимостью в поэтическом дискурсе автора и недостаточной изученностью в регулятивном и функциональном аспектах» [Громова, 2010, с. 6]. Исследование компаратива в языке поэзии Марины Цветаевой позволяет выявить новые грани поэтического мастерства автора с позиций коммуникативно-деятельностного подхода, учитывающего специфику идиостиля поэтессы.
Анализ примеров из стихотворений М.И. Цветаевой показал, что для поэтессы характерно использование в качестве денотата компаратива существительных двух лексико-грамматических разрядов: конкретных и абстрактных имен. При этом обращает на себя внимание явное доминирование имен конкретной семантики, выступающих в качестве объекта - носителя признака, обозначенного одиночным компаративом. Возможно, подобное функционирование определенной лексико-семантической группы существительных (обозначение конкретных предметов) связано с творческой целью М.И. Цветаевой, поскольку поэтесса стремится передать читателю собственные конкретные переживания, чувства, мысли. С другой стороны, конкретные существительные способствуют созданию более определенного, точного, отдельно взятого образа.
Интересно, что вся система образов в творчестве М.И. Цветаевой, как и в произведениях другой великой русской поэтессы — А.А. Ахматовой, связана с человеком, его существованием в этом мире. Анализ поэтического наследия Марины Цветаевой выявил, что одиночный компаратив примыкает к следующим существительным: бред, ветер, голос, пируэты, силуэты, человек, дубы, кости, место, ресницы, расческа, страна, гостинец, тень.
Можно заметить, что автор стихотворений проявляет интерес к человеку и его жизнедеятельности, поскольку практически все существительные из приведенных выше тесно связаны в нашем сознании с различными сторонами жизни человека.
Необходимо отметить, что подобные оценочные компаративы, указывающие на интенсивность проявления того или иного явления или предмета безотносительно к другим предметам или явлениям, используются мало, если сравнивать с общим числом примеров употребления компаратива.
Анализируя семантику одиночных компаративов, следует отметить, что М.И. Цветаева использует прилагательные различных лексико-семантических групп. Нельзя сказать, чтобы поэтесса отдавала предпочтение какой-либо одной группе, тогда как у Ахматовой, например, преобладают в текстах стихотворений одиночные компаративы,
обозначающие цвет. Прилагательные, обозначающие цвет, в анализируемых примерах использования одиночного компаратива употребляются 2 раза, ср.: «Трижды сто лет живу — кости// Не видел белее!» (Цветаева. Буду выспрашивать воды широкого Дона); «Нежно светлеют губы, и тень золоче// Возле запавших глаз» (Цветаева. После бессонной ночи слабеет тело).
Рассматривая второй из приведенных примеров, нужно отметить в целом нехарактерный для творческого стиля Цветаевой прием — образование окказиональной формы степени сравнения прилагательного. Относительное прилагательное «золотой» используется в метафорически переосмысленном значении, являясь качественным прилагательным, обозначающим цвет. Идею большей степени проявления признака в данном предмете Цветаева стремится передать, используя форму «золоче», не являющуюся элементом языковой нормы и образованную по аналогии с «желтый — желтее». Таким образом достигается более высокая степень интенсивности проявления признака в предмете, который является обладателем не просто желтого, а «более золотого» цвета. По-видимому, для автора данная часть текста очень важна в смысловом плане, поскольку на это указывает крайне малая частотность употребления окказионализмов в произведениях М.И. Цветаевой.
Следующую группу примеров составляют конструкции, в которых одиночный компаратив обозначает другие внешние признаки предметов, ср.: «Под ударами злой судьбы// Выше — прадедовы дубы» (Цветаева. Мракобесие. — Смерч. — Содом); «С ветром в комнату войдет — // Больше ветер» (Цветаева. Але); «Стою перед лицом — // Пустее места — нет! — // Так значит — нелицом// Редактора газетной нечисти» (Цветаева. Читатели газет).
Необходимо заметить, что в подобных конструкциях с одиночным компаративом крайне важную функцию выполняет лексическое наполнение предложения и строфы в целом. Так, дубы «становятся выше», несмотря на удары «злой судьбы». При этом автор использует притяжательное прилагательное «прадедовы», чтобы подчеркнуть величие вековых могучих деревьев. В подобном лексическом окружении ярче выражается идея интенсивности проявления признака «высокий» в данной форме сравнительной степени.
Отдельное место среди компаративов составляют формы, обозначающие более интенсивное проявление признака, связанного с различными сферами жизни человека, свойствами человеческой натуры, ср.: «Поколенье, где краше// Был — кто жарче страдал!» (Цветаева. Поколенью с сиренью); «И как могу// Не лгать, — раз голос мой нежнее,// Когда я лгу» (Цветаева. Германии).
Во втором примере объектом — носителем признака, названного компаративом, выступает конкретное существительное — лирическая героиня, т.е. человек, обладающий подобным голосом. Сравнительная степень прилагательного («нежнее») указывает нам на более интенсивное проявление признака, а конкретнее на то, что героиня, которая априори должна обладать нежным голосом, говорит более нежно, когда лжет, и поэтому не может не лгать. Ее голос нежнее, когда лирическая героиня стихотворения прибегает к лжи. Таким образом, одиночный компаратив здесь указывает на конкретное проявление признака, а точнее, действия человека.
Рассматривая конструкции с одиночным компаративом, нельзя не обратить внимание на примеры использования этих форм в значении превосходной степени сравнения. Само по себе употребление форм сравнительной степени в значении превосходной не является редким явлением в русском языке и, соответственно, в текстах художественной литературы. Однако в большинстве случаев это характерно для конструкций «компаратив + Род. пад. имени существительного», что часто встречается, к примеру, в языке произведений А.А. Ахматовой [Пантелеев, Долматова, 2013], ср.: «глаза синее моря», «лицо белее снега» и т.д.
В языке же лирики Марины Цветаевой функцию носителя значения превосходной степени выполняет именно одиночный компаратив в сочетании с отрицанием «нет» или
приглагольной частицей «не», ср. уже приводимый нами пример: «Стою перед лицом — // Пустее места — нет!» (Цветаева. Читатели газет).
Автор подчеркивает, что это «нелицо» — место, «пустее» которого нет ничего, то есть в данном предмете признак «пустой» проявляется в наибольшей степени по сравнению с его проявлением во всех остальных однородных предметах. Следовательно, одиночный компаратив используется в значении суперлатива, как и в следующем примере, ср.: «Трижды сто лет живу — кости// Не видел белее!» (Цветаева. Буду выспрашивать воды широкого Дона).
Герой данного стихотворения, ворон, не видел кости, которая была бы более белой, чем та, чей признак интенсивно проявляется в этом фрагменте текста. Таким образом, значение формы «белее» тождественно не значению формы «более белая», а именно значению «самая белая», «белейшая», то есть признак проявляется в абсолютной степени. Подобные формы несут в своем значении ярко выраженную экспрессию, эмоциональность. Отрицается сама возможность какого-либо сопоставления, признак безапелляционно утверждается как абсолютный в своем проявлении, ср.: «Лукавый, певец захожий,// С ресницами — нет длинней» (Цветаева. Откуда такая нежность?); «Нет на свете той расчески чудней...» (Цветаева. Чтобы помнил не часочек, не годок); «Мне Францией — нету// Щедрей страны! — // На долгую память// Два перла даны» (Цветаева. Мне Францией — нету.).
В каждом из приведенных примеров наивысшая степень проявления признака достигается употреблением компаратива с отрицанием «нет», использующихся в функции главного члена безличного предложения. На наш взгляд, можно говорить о весьма характерной для языка произведений Марины Цветаевой модели «нет + компаратив» в значении суперлатива. Из 13 примеров использования одиночного компаратива в языке стихотворений Цветаевой данная модель реализуется в 5 конструкциях, что составляет больше трети от общего числа употреблений одиночных компаративов в анализируемых текстах. Таким образом, нам кажется целесообразным рассматривать данную модель как яркую черту идиостиля Марины Цветаевой, специфическую особенность использования сравнительных конструкций в языке творчества поэтессы.
В то же время для творчества Марины Цветаевой нехарактерно использование приема повтора одиночного компаратива, что отличает, например, язык поэзии Анны Ахматовой, в творчестве которой повтор компаратива используется довольно часто. В текстах произведений Марины Цветаевой нами обнаружен только один пример употребления повтора, ср.: «Глуше, глуше// Праздный гул» (Цветаева. Юнкерам, убитым в Нижнем).
Повтор одиночного компаратива является средством выражения экспрессии, интенсивности проявления признака в предмете мысли «гул». Признак воспринимается не как статичный, а находящийся в динамике. Интенсивность его проявления нарастает от одной из повторяющихся форм к другой. Однако нужно вновь подчеркнуть, что подобное яркое средство выражения интенсивности и экспрессии, как повтор компаратива, в целом не является типичным для языка произведений М.И. Цветаевой.
В особую группу хотелось бы выделить сравнительную степень прилагательного с зависимыми от нее наречиями. Данная группа имеет свою специфику, поскольку на интенсивность проявления признака указывает не только сама сравнительная степень прилагательного, но и зависимое от нее наречие либо другой зависимый компонент. Методом сплошной выборки в языке лирики М. Цветаевой нами найдено только 5 примеров употребления наречий, усиливающих степень проявления признака, при компаративе, при этом в двух конструкциях эту функцию выполняет не собственно наречие, а местоимение «всё» в наречном значении, ср.: «Все бледней лазурный остров — детство, ...» (Цветаева. Маме); «Все слабже вокруг копьеца ладонь» (Цветаева. Георгий). В двух других примерах функцию прикомпаративного примыкающего обстоятельства выполняет наречие «еще», ср.: «Любовь — еще старей.» (Цветаева. Пора! Для этого огня.); «Чего-нибудь жалко — так сына, — // Волчонка — еще поволчей» (Цветаева. Уж если кораллы на шее).
В лирике Цветаевой такие примеры крайне редки и не отличаются разнообразием в плане используемых средств [Panteleev, Dolmatova, 2015]. Помимо вышеперечисленных конструкций можно отметить также пример использования при компаративе примыкающего к нему наречия «куда», усиливающего степень проявления признака, ср.: «Вот, други, — и куда// Сильней, чем в сих строках!» (Цветаева. Читатели газет).
Однако в данном примере необходимо обратить внимание на обилие средств выражения экспрессии. К ним можно отнести и архаичную форму «други» вместо нормированной «друзья», и прикомпаративный сравнительный оборот с союзом «чем», и устаревшее указательное местоимение «сей» (в форме множественного числа «сих»). Таким образом, примыкающее к компаративу наречие можно рассматривать как вспомогательное, причем далеко не единственное средство усиления интенсивности и экспрессии. Для лирики Цветаевой подобное явление характерно, ведь и в предыдущих примерах с прикомпаративными наречиями автор употребляет, помимо наречия, и другие средства интенсификации признака, такие, как окказиональные формы «слабже», «поволчей», существительное «копьецо» с уменьшительным суффиксом в анализируемых в работе примерах, либо повтор компаратива, ср.: «Любовь — старей меня!...// Любовь — еще старей» (Цветаева. Пора! Для этого огня...).
М.И. Цветаева предпочитает обходиться без подобных компонентов при компаративе, усиливающих степень проявления признака в предмете. По-видимому, для Цветаевой компаратив представляется вполне самодостаточным средством создания экспрессивности и выражения интенсивности, не нуждающимся в наречиях как дополнительных элементах, усиливающих степень проявления признака. Примеры употребления наречий встречаются практически так же редко, как и повтор компаратива.
В поэзии Марины Цветаевой довольно редко встречаются конструкции «больше/меньше, чем имя», т.е. компаратив с зависимым сравнительным оборотом. Данные конструкции обозначают признак предмета в сопоставлении с другим предметом (или признак явления в сопоставлении с другим явлением), при этом предмет выделяется своими качественными или количественными характеристиками на фоне других предметов.
В анализируемых текстах лирических произведений М.И. Цветаевой нами обнаружено 6 подобных примеров, поэтому можно утверждать, что данный тип компаративных конструкций не является одним из типичных для произведений поэтессы. Вероятно, подобная низкая частотность таких структур объясняется тем, что поэтесса предпочитает другое построение фразы, основой которой является Р.п. объекта сопоставления, т.е. конструкции «компаратив + Р.п. объекта сопоставления» [Panteleev, Dolmatova, 2015]. Обе эти конструкция имеют сходную функцию, их можно назвать синтаксическими синонимами, поскольку они обладают общим значением сравнения одного предмета или явления с другими. При этом конструкция «компаратив + Р.п. имени» является более экономной, поэтому именно ей отдается предпочтение в поэзии Марины Цветаевой.
Итак, компаративная конструкция «больше/меньше, чем» имеет специфический характер функционирования в творческом наследии Цветаевой. В этом плане интересным представляется детальный анализ этих немногочисленных примеров, предполагающий выявление типичных особенностей данных структур в лирике поэтессы.
Обратимся вначале к существительным, к которым относятся прилагательные в синтетической форме сравнительной степени. Как и в примерах с одиночным компаративом, данные существительные являются конкретными либо абстрактными. Именно слова этих лексико-грамматических разрядов распространяются, определяются качественными прилагательными в синтетической форме сравнительной степени, имеющей при себе зависимый сравнительный оборот с союзом «чем», ср.: «Но губки розовей,// Чем алые кораллы, ...» (Цветаева. Волшебство); «Должно быть, — любовь проще/ И легче, чем я ждала» (Цветаева. Должно быть — за той рощей.). Анализируя тексты произведений Марины Цветаевой, нужно сказать, что вещественные и собирательные имена
существительные не встречаются в подобных конструкциях в функции носителей признака, названного компаративом.
Несомненно, большой интерес в подобных компаративных конструкциях представляет и непосредственно прилагательное в синтетической форме сравнительной степени, точнее — его лексическое значение. Ср.: «Но губки розовей,// Чем алые кораллы, ...» (Цветаева. Волшебство). Существительное — сопоставляемый предмет — является конкретным именем, объект сопоставления — также конкретное имя.
Синтетическая форма сравнительной степени прилагательного «синей» указывает на то, что губки являются настолько розовыми, что их можно сравнить с алыми кораллами. Подобное сопоставление способствует проявлению высокой степени интенсивности признака в предмете сравнения. Губы воспринимаются адресатом сообщения как носители очень насыщенного розового цвета, причем он по степени своего проявления превосходит алый цвет кораллов. Подобные слова характеризуют эмоциональное состояние персонажа, способствуют выражению авторской характеристики объектов, помогают достичь точности в описании как внешнего облика объекта, так и переживаний [Ахмадеева, 2004, с. 582].
Интенсивность проявления признака в объекте «губки» достигается за счет употребления компаратива «розовее», однако данный интенсификатор выступает в комбинации с лексемой «коралл» в сравнительной конструкции, связанной союзом «чем» с указанным компаративом. Нужно учитывать тесную связь в сознании говорящих понятий «коралл» и «алый». Фоновые знания помогают восприятию высокой интенсивности проявления признака цвета у объекта «губки», поскольку данный признак проявляется в большей степени, чем в объекте «кораллы».
Однако нужно вновь подчеркнуть, что в целом для лирики Цветаевой употребление компаративов — обозначений цвета не столь характерно, как для творчества Ахматовой, где цвет в сравнении доминирует [Пантелеев, Долматова, 2013]. Марина Цветаева же в конструкциях со сравнительным оборотом чаще употребляет прилагательные, связанные с духовной сферой жизни человека, ср.: «Душой не лучше и не хуже,// Чем первый встречный — этот вот» (Цветаева. Сегодня таяло, сегодня.); «Должно быть — любовь проще// И легче, чем я ждала» (Цветаева. Должно быть — за той рощей.); «У славного Царя Щедрот// Славнее царства не имелось» (Цветаева. Минута).
Представляется важным также заметить, рассматривая последние два примера, что и в конструкциях «компаратив + сравнительный оборот с союзом «чем»» Цветаева использует прием грамматического повтора и употребляет компаративы как однородные члены предложения, т.е. бинарно. Следовательно, можно утверждать, что эти приемы характерны для идиостиля поэтессы в целом, поскольку подобные явления характерны и для других конструкций с компаративами.
Литература:
1. Ахмадеева, С.А. Аппликативная метафора в эпистолярном тексте (на примере писем и дневниковых записей Марины Цветаевой) / С.А. Ахмадеева // Языковая личность: жанровая речевая деятельность: тез. докл. науч. конф. — Волгоград, 1998. С. 34-42.
2. Громова, А.В. Регулятивный потенциал прилагательных в поэтическом дискурсе М.И. Цветаевой. Автореф. дисс. канд. филол. наук. Томск, 2010.
3. Пантелеев, А.Ф., Долматова, А.С. Компаратив в языке произведений Анны Ахматовой// Materialy IX Mezinarodni vedecko-prakticka konference «Predni vedecke novinky — 2013». Dil 6. Filologicke vedy. Psychologie a sociologie. — Praha. Publishing House «Education and Science», 2013. С. 32-38.
4. Panteleev Andrey Feliksovitch, Dolmatova Anna Sergeevna. Comparative in the poetry of Russian acmeism//European Science review. Vienna, 2015. № 1 — 2. С. 82-85.
5. Panteleev A.F., Dolmatova A.S. Comparativa nel linguaggio della poesia M.I. Cvetaeva// Italian Science Review. 2015; 7(28). PP. 25-28// http://www.ias-journal.org/archive/2015/july/Panteleev.pdf
