CC BY
12
Айа Ь^^йса РйгороШапа. 2021. Уо1. 17.1. Р. 36-67 БО! 10.30842/а1р230657371713667
Семантика и полисемия причинных маркеров: данные горномарийского языка
Т. И. Давидюк
Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова (Москва, Россия); rachekit@yandex.ru
Кс. А. Студеникина
Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова (Москва, Россия); xeanst@gmai1.com
Аннотация. В горномарийском языке ряд именных показателей—послелоги gisan, увШэк, увгс(эп), gэc(эn) и <1оп(о), а также латив (обстоятельственный падеж) -вя—участвуют в выражении причинного значения. В статье рассматривается семантика данных показателей с опорой на следующие параметры: выражение прямой / непрямой причины, внешней / внутренней причины, контролируемость / неконтролируемость предиката, ограничения на сочетаемость. Кроме того, уделяется внимание полисемии и происхождению рассматриваемых маркеров.
Ключевые слова: причинные показатели, теория грамматикализации, горномарийский язык.
Благодарности: Исследование поддержано грантом РФФИ № 19-012-00627а «Семантика и синтаксис урало-алтайских языков в функционально-типологической и формальной перспективах».
© Т. И. Давидюк, Кс. А. Студеникина, 2021
Semantics and polysemy of causal markers: Hill Mari evidence
T. I. Davidyuk
Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia); rachekit@yandex.ru Ks. A. Studenikina
Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia); xeanst@gmail.com
Abstract. There are several markers in Hill Mari that have causal meaning — the postpositions gisan, veldgk, verc(9n), g9c(gn), and don(o), as well as the lative -es. The paper discusses the semantics of these markers based on the following parameters: direct / indirect cause, external / internal cause, controllability / uncontrollabil-ity of the action expressed by the predicate, and compatibility restrictions. Another aim of the study is the polysemy and the origin of these markers that may be a useful contribution to the typology of causal meanings and the grammaticalization theory in general. The data described in this paper was collected during the fieldwork in the village of Kuznetsovo and nearby villages, Mari El Republic, Russia in 2018-2019. The main method used for data collection was elicitation.
Gisan is the basic postposition expressing cause. Some prohibitions on its use are only observed among native speakers in direct causation contexts. An indirect cause can also be expressed by the postposition verc(9n). The postpositions don(o), g9c, and the lative -es mark direct cause. Direct-cause contexts are preferable for the postposition veld9k. The postposition ggc indicates negative consequences and only occurs in uncontrollable action contexts. Uncontrolled predicates are also relevant for the postposition don(o). The lative canoccur with both uncontrolled and controlled predicates, the latter case only relevant for constructions with the -mas nominalization.
The peculiar features of the system of causal markers in Hill Mari in terms of the theory of grammaticalization are as follows: it is unusual for the causal postposition gisan to have a theme meaning; and, while it is uncommon for Finno-Ugric languages to use a directional case to indicate a cause, the Hill Mari widely uses lativ (diachron-ically, apparently, a directional case) in this capacity.
Keywords: causal markers, grammaticalization theory, Hill Mari.
1. Введение
В статье лингвистического атласа WALS [Cristofaro 2013] причинная конструкция определяется как такая конструкция, которая выражает отношения каузации между двумя ситуациями. В оформлении конструкций с причинной семантикой языки мира следуют двум стратегиям: полипредикативной и монопредикативной. Примером полипредикативной стратегии маркирования причинных отношений является использование различных причинных союзов, например, союзов потому что и так как в русском языке, см. (1)-(2). Монопредикативная стратегия предусматривает маркирование на имени. В именных конструкциях возможно падежное маркирование причинного отношения (3) или маркирование при помощи ад-лога (предлога или послелога в зависимости от устройства языка). В (4)-(5) представлены примеры причинных предлогов в русском языке.
(1) Социализм для России смертелен, потому что это перераспределение огромных средств через бюрократию. [НКРЯ]
(2) У этих растений нас интересуют только стебли, так как листья не годятся для плетения. [НКРЯ]
ЧЕШСКИЙ
(3) vykrikla ülek-em. вскрикнула испуг-INS
'Она вскрикнула от испуга'. [Drdova 2013: 13]
(4) Как показывают расчеты, уровень озера каждый год из-за испарения воды должен был понижаться на 7метров. [НКРЯ]
(5) Из любви и сочувствия к актрисе он придумал особый рецепт блинов, которые надоесть просто не могли. [НКРЯ]
Стоит отметить, однако, что падежи и адлоги с причинным значением могут оформлять и номинализации, которые по своим свойствам близки к полноценным клаузам. Мы их также относим к классу
именных причинных конструкций, хотя подобные конструкции не совсем верно считать монопредикативными.
Существует немало типологических работ о полипредикативных причинных конструкциях, см., например, [Э1е88е1, Нейег1е 2011; МаЛо«^ 2011; СЙ81;о1аго 2013]. Работы, посвященные именным причинным конструкциям, в большинстве своем содержат семантическое описание системы причинных именных конструкций в рамках одного языка, см. данные русского языка [Всеволодова, Ященко 1988; Апресян (ред.) 2004: 430-437] и др. Однако в настоящий момент ведется работа по составлению типологической анкеты для описания именных причинных показателей [Сай (в печати)]. Данные марийских языков в литературе, посвященной причинным конструкциям, подробно не обсуждались, ср. описание данных лугового марийского языка в [Иванова 2011: 169-206], из которого, однако, не вполне ясны семантические различия между приводимыми автором конструкциями.
В рамках горномарийского языка нами был выделен следующий набор показателей, использующихся для выражения причины в именных конструкциях: послелоги gisan, уеЫэк, йоп(о), увгс(зп), gзc(зn), а также обстоятельственный падеж (латив) -в$.
Описание системы именных причинных конструкций горномарийского языка велось нами прежде всего с опорой на работу [Иорданская, Мельчук 2007: 502-617], посвященную семантическим противопоставлениям между причинными предлогами в русском и французском языках. Авторы рассматривали следующие основные семантические противопоставления:
— прямая / непрямая причина;
— первоначальная / непервоначальная причина;
— имеет / не имеет место единство времени причины и следствия;
— внешняя / внутренняя причина;
— контактная / бесконтактная причина.
Тем не менее не все перечисленные параметры были применены к данным горномарийского языка. Во-первых, противопоставление первоначальной и непервоначальной причины, проиллюстрированное в [Иорданская, Мельчук 2007: 511] примерами (6)-(7) (в примере
(6) представлена первоначальная причина, а в (7)—непервоначальная), как нам кажется, слабо формализуется, тем более при изучении материала языка, не являющегося родным для исследователя. Таким образом, мы приняли решение отказаться от рассмотрения данного противопоставления в системе причинных отношений горномарийского языка.
(6) Все беды в мире — от потери духовных ценностей.
(7) Все беды в мире — из-за потери духовных ценностей.
Во-вторых, параметр единства времени причины и следствия (по данному параметру противопоставляются примеры (8)-(9)) также не будет нами рассматриваться, т. к. не вполне понятно, какова длина временного промежутка, релевантного для данного противопоставления.
(8) От Машиных замечаний Иван пришел в ярость.
(9) Из-за Машиных замечаний Иван постепенно изменил свое отношение к ней.
В-третьих, параметр контактности каузации также представляет собой дискуссионный вопрос. В [Иорданская, Мельчук 2007: 513] противопоставление контактной и бесконтактной причины иллюстрируется примерами (10)—(11). В (10), как утверждается в цитируемой работе, имеется контакт между Петром и остановкой его сердца, тогда как в (11) контакта между самолетом и остановкой его двигателя нет. Данный параметр в силу его спорности также не будет нами рассматриваться.
(10) Петр скончался от остановки сердца.
(11) Самолет разбился из-за остановки двигателя.
Таким образом, горномарийские причинные конструкции будут рассмотрены с точки зрения того, выражают ли они прямую / непрямую причину и внутреннюю / внешнюю причину. Параметр прямой / непрямой каузации определяется тем, насколько тесная
связь прослеживается между событием-причиной и событием-следствием. При прямой каузации, в отличие от непрямой (или косвенной), между причиной и следствием нет промежуточных причинных связей. Данное противопоставление иллюстрируется в [Иорданская, Мельчук 2007: 511] примерами (12)-(13). В (13), в отличие от (12), представлено выражение непрямой причины — с Иваном что-то случилось в связи с чумой, которой он, однако, мог сам и не болеть.
(12) Иван умер от чумы.
(13) Иван умер из-за чумы.
Внутренняя причина связана со свойствами или состоянием субъекта результирующей ситуации [Апресян (ред.) 2004: 431]; она противопоставлена внешней причине. Пример выражения внутренней причины представлен в (14), а внешней — в (15).
(14) Петя побледнел от страха.
(15) С первого щелка / Подпрыгнул поп до потолка.
Помимо этого, важными для нас параметрами являются контролируемость / неконтролируемость предиката и ограничения на сочетаемость. Для одного из рассматриваемых нами послелогов также оказалось важным то, оказывается ли следствие положительным или отрицательным результатом (ср. русское благодаря, которое вводит указание на причину достижения какого-либо положительного результата [Апресян (ред.) 2004: 433]).
Маркеры причинных отношений представляют интерес также с точки зрения того, каково их происхождение и какие модели полисемии они развивают. Мы обсудим этот круг вопросов применительно к материалу горномарийского языка.
Данные для настоящей работы были собраны нами в ходе экспедиций ОТиПЛ МГУ в 2018-2019 гг. в Горномарийском р-не Республики Марий Эл в с. Кузнецово и окрестных деревнях 1. Сбор
1 Подробнее о лингвистической экспедиции в Горномарийский р-н см. на сайте Шр^/ЫНтап-ехр.йЫа.'итз.
материала опирался преимущественно на метод элицитации. Количество опрошенных информантов составляет более 20 человек.
В Разделе 2 настоящей статьи мы последовательно рассмотрим горномарийские показатели, использующиеся для выражения причины. В Разделе 3 мы подведем итоги исследования.
2. Маркеры причинного отношения в горномарийском языке
2.1. Послелог gisan
Послелог gisan является базовым способом маркирования причины в именных конструкциях горномарийского языка. Косвенным подтверждением этого может служить тот факт, что в корпусе горномарийских текстов 2 послелог gisan чаще всего, по сравнению с другими исследуемыми послелогами, употребляется в причинном значении: мы обнаружили 17 вхождений данного послелога в контекстах выражения причины (всего данный послелог встречается в корпусе 70 раз). Кроме того, послелог gisan встречается при любом типе каузации. Нам известны лишь единичные случаи, когда его употребление отвергалось бы носителями, см. их обсуждение далее.
Послелог gisan совместим с выражением как внешней (16), так и внутренней причины (17).
(16) тэп' pi ор1э-тэ gisan сэ 1эг-а1-$
я собака лаять-кмьг о дрожать-Агт-сув
коМ-е^ат.
посылагь-ркЕТ-1 &з
'Я вздрогнул из-за лая собаки'.
2 Данный корпус доступен для скачивания на странице http://hi11mari-exp.ti1da. ws/corpus. Объем текущей версии корпуса составляет более 63 тыс. словоупотреблений.
(17) t'et'a Шй-тэ gisan с эtэг-а1-Ф коЫ-еп. ребенок бояться-кмьг о дрожать-Атт-сув посылагь-ряЕТ
'Ребенок вздрогнул от страха'.
Важным оказывается то, что конструкции с gisan могут маркировать как прямую, так и непрямую причину, см. (18)—(19), где в (18) холод является прямой причиной плача ребенка, тогда как в (19) присутствует лишь косвенное указание на причину изменения состояния субъекта (неизвестно, какие именно действия Ивана вызвали злость). Тип предиката (контролируемый или неконтролируемый) также не влияет на приемлемость конструкций с gisan, ср. примеры (19)-(20).
(18) ^е^а т(э gisan magэг-а. ребенок холод о плакать-№8т.3&з
' Ребенок плачет от холода'.
(19) тэп ' IVап gisan $эсСе$к-ет.
я Иван о сердиться-крэтЛзо
'Я злюсь из-за Ивана'.
(20) тэп ' Ьап gisan tэ-skэ кэСа1-ат.
я Иван о тот-1ьь ехать-отэтЛзо
'Я еду туда из-за Ивана'.
Единичные запреты на употребление послелога gisan в причинных конструкциях в некоторых идиолектах связаны с теми же случаями, которые обсуждаются в [Апресян (ред.) 2004: 431] для русского причинного предлога из-за, — это контексты с очень тривиальной причинно-следственной связью, как (21)-(22). В подобных контекстах употребление послелога gisan уместно не во всех идиолектах (23).
(21) *мокрый из-за воды
(22) *пьяный из-за вина
(23) тэп' агака-е§ / 1агака gisan ]йк$э И-п-ат.
я вино-ьлг вино о пьяный становиться-ряЕт-^о
'Я опьянел от вина'.
О тяготении обсуждаемого послелога к обозначению непрямой причины может говорить также комментарий, приводимый некоторыми информантами к примеру (24): если в данном предложении использовать конструкцию jur gisän 'из-за дождя', то она будет скорее указывать на непрямую причину (промокнуть из-за луж, появившихся после дождя, например, пробежавшись по ним).
(24) mэп' jur-es / ?jur gisän nör-en-äm.
я дождь-LÄT дождь о мокнуть-PRET-lSG
'Я намок от дождя'.
Интересно второе значение, выражаемое послелогом gisän,—это значение темы при глаголах речи и мысли:
(25) mä skol gisän sajsst-sna.
мы школа о говоршъ-NPST.lPL
'Мы разговариваем о школе'.
(26) vara mэп ' jasä gisän mond-en-äm. потом я боль о забывагь-PRET-lsG
'Потом я забыла про боль'.
Подобная полисемия не обсуждается в типологических работах (см. [Traugott, König 1991; Luraghi 2015]). В работе [Татевосов и др. (ред.) 2017] по мишарскому диалекту татарского языка говорится, что послелог xakynda, помимо значения темы, может обозначать также и причину, однако подтверждающих это примеров не приводится; в [Закиев 1993] для данного послелога указано только значение темы. Английский предлог about, обозначающий тему, также, согласно [Dirven 1993], имеет причинное значение в контекстах, аналогичных представленному в примере (27). Однако появление такого значения у английского предлога объясняется автором через метафору из пространственного значения, пример которого приведен в (28).
(27) I am crazy about you. 'Я без ума от тебя'.
(28) to walk about the house 'ходить по дому'
В отличие от английского предлога about, горномарийский послелог gisan не имеет пространственных значений, поэтому объяснение, предложенное в [Dirven 1993], нерелевантно в его случае. Мы предполагаем, что значение темы является вторичным по отношению к причинному значению и что такой семантический переход обусловлен тем, что ситуация или объект, о котором идет разговор, осмысляются как причины речевого акта.
Стоит отметить, что в луговом марийском языке, в отличие от горномарийского, существует специальный послелог, маркирующий только значение темы, — послелог нерген [СМЯ]. Он не участвует в выражении причинных отношений.
Согласно [Гордеев 1983: 233], послелог gisan представляет собой форму старого латива 3 от утраченного ныне существительного *гиш 'сорт, манера, способ'. В качестве когната приводится эрзянская лексема кис(э) 'из-за, для, ради'. Развитие причинного значения у слова со значением 'способ' представляется логичным: таким образом маркируется ситуация-причина, которая осмысляется как способ получения другой ситуации. Использование директивной формы данного существительного можно объяснить тем, что современный показатель латива -es участвует в маркировании причинных отношений (см. Раздел 2.6) и, вероятно, непродуктивный показатель латива также мог бы выражать причинное значение.
2.2. Послелог veldzk
Послелог veldSk известен далеко не всем носителям языка, однако большей половине. В опросе о его употреблении участвовали только те информанты, которые подтвердили, что они знают и используют эту лексему в повседневном общении.
Имеющиеся у нас данные показывают, что конструкции с veldSk тяготеют к кодированию прямой причины. Так, в (29)-(32) данный
3 Под «старыми» мы подразумеваем непродуктивные пространственные падежные показатели, которые можно выделить в составе некоторых послелогов.
послелог в большинстве идиолектов не сочетается с предметным именем (либо местоимением), однако сочетается с номинализацией, которая указывает на ситуацию, непосредственно послужившую причиной главной ситуации. Дополнительно были проверены факторы морфосинтаксического класса (ср. местоимение в (29)) и одушевленности зависимого при послелоге veldak, а также фактор одушевленности субъекта главной ситуации (ср. неодушевленный субъект в (32)), однако они оказались в данном случае нерелевантными.
(29) а. ??man' tSn' veldSk / veldSk-et sadesk-em.
я ты из-за из-за-рсж^о сердшъся-NPST.lsG
'Я сержусь из-за тебя'.
б. m an' tS n' S l-m-et veldSk s a desk-em.
я ты быть-кмьг-рсж^о из-за сердиться-NPST.lsG
'Я сержусь из-за твоего присутствия'.
(30) а. ??m an' vas'a veldSk s a desk-em.
я Вася из-за сердшъся-NPST.lsG
'Я сержусь из-за Васи'.
б. m эп' vas'a S l-mS veldSk s a desk-em.
я Вася быть-NMLZ из-за сердшъся-NPST.lsG
'Я сержусь из-за Васиного присутствия'.
(31) а. ??man' araka veldSk juksa li-n-am.
я вино из-за пьяный становшъся-PRET-lsG
'Я опьянел от вина'.
б. man' araka ju-mS veldSk juksa я вино пить-nmlz из-за пьяный
li-n-am.
становиться-PRET-l SG 'Я опьянел от распития вина'.
(32) а. 1?stol savac araka veldSk nor-en.
стол платок вино из-за мокнуть-рют
'Скатерть намокла из-за вина'.
б. savэc агака vil-mэ veldэk пог-еп.
я вино вино сыпаться-кмьг из-за мокнуть-рют
'Скатерть промокла из-за того, что вино пролилось'.
С наименованиями эмоций (33) и природных явлений (34) послелог уеЫэк может сочетаться без номинализации. Вероятно, это объясняется тем, что эмоция представляет собой внутреннюю причину, которая, как правило, носит непосредственный характер, а наименования природных явлений типа]ыг 'дождь', как и номинализации, отсылают к некоторой ситуации. Из примеров (33)-(34) также видно, что противопоставление внешней и внутренней причины для послелога уеЫэк, по-видимому, несущественно.
(33) тэп' veldэk ]акЁаг^-еп ке-п-ат.
я гнев из-за красный-бета-сув идти-ркет-180
'Я покраснел от гнева'.
(34) ]иг veldэk тэп' пог-еп-ат. дождь из-за я мокнуть-ркЕТ-^о
'Я промок из-за дождя'.
Параметр контролируемости предиката не влияет на возможность употребления послелога уеЫэк, см. контролируемый предикат в (35) и неконтролируемый в (36):
(35) §ок§э veldэk nustэ¡-mэ раЫек тэп' ]э1е тепло из-за купаться-кмьг после я быстро
ко&к-еп-ат. сохнуть-РКЕТ-1 БО
'Из-за жары я быстро высох после купания'.
(36) тэп' ра$а-$кэ §ок§э veldэk ке^е1-ат.
я работа-пх тепло из-за идти-ые0.ркет-180
'Из-за жары я не пошел на работу'.
У лексемы уе1Сэк имеется также значение во временной сфере — это значение 'пока' (37). Весьма вероятно, что ограничения на сочетаемость, демонстрируемые обсуждаемым послелогом
и проиллюстрированные выше, могли бы быть связаны с временным значением 'пока', т. к. оно семантически совместимо с ситуациями, протяженными по времени (Васино присутствие, распитие или пролитие вина, гнев, жара, дождь и т. д.), и не совместимо с обычными именами (ты, Вася, вино и т. д.).
(37) tSdS kSdal-эп mSn' amalS-m-em god-Sm / veldSk.
он ехагь-PRET я спать-кмьг-рсжЛзо год-Асс из-за
'Он уехал, пока я спал'.
Возможно, данный послелог по происхождению мог являться союзом (см. [Майтинская 1982: 76, 98-99] о развитии послелогов из некоторых союзов в финно-угорских языках), поэтому на данном этапе своего развития он обладает нехарактерной для горномарийских послелогов особенностью — неспособностью присоединять посессивные показатели. Поскольку сочетание послелога veldSk с личными местоимениями, вызывающими посессивное согласование, затруднено, данное утверждение можно проиллюстрировать конструкцией с «переездом посессива», в которой посессивный показатель в после-ложной группе возможно переместить с зависимого имени на послелог (см. об аналогичной конструкции в бесермянском удмуртском [Arkhangelskiy, Usacheva 2015]). Для послелога veldSk такая конструкция оказывается невозможной:
(38) mSn' tSn' Sl-m-et veldSk /
я ты быть-ммьг-рсж^&з из-за
*tS n' S l-mS veldS k-et s S desk-em.
ты быть-NMLZ из-за-РСЖ^О сердиГься-КР8Т.180
'Я сержусь из-за твоего присутствия'.
Согласно этимологическому словарю Ф. И. Гордеева, данный послелог произошел от существительного вел 'сторона, край', а «-дык является сращением локативных падежей -де и -к» [Гор-деев 1983: 84], при этом происхождение последних остается невыясненным. В [Вершинин 2017: 72] этот послелог также трактуется как форма от существительного вел, однако предположений о дальнейших наращениях не делается. Можно, тем самым, предположить,
что у формы существительного 'сторона' вначале появилось временное значение 'пока', а затем уже причинное значение. Переход из подобного временного значения в причинное фиксируется в [Heine, Kuteva 2004: 291] для некоторых союзов, например, для немецкого причинного союза weil и латинского союза dum.
2.3. Послелог verc(an)
Послелог verc (который встречается также в полной форме vercsn) имеет прежде всего причинно-целевое значение:
(39) saltak sändälak verc kredäl-эп. солдат родина за драгься-PRET
'Солдат сражался за родину'.
Этот факт обусловливает, возможно, то, что послелог verc обозначает внешнюю причину, см. (40)-(42). Контролируемость предиката в этом случае не влияет на употребление verc.
(40) tan' verc-et msn's skol- ss opozdaj-en-äm. ты за-рсж^о я школа-iLL опоздагь-PRET-lsG
'Из-за тебя я опоздал в школу'.
(41) tan' verc-et тэп'э skol- ssks ke-tel-am.
ты за-рсж^о я школа-iLL идш-neg.pret-Isg
'Из-за тебя я не пошел в школу'.
(42) tan' verc-et тэп' eksamen-эт zdajs-del-am.
ты за-рсж^о я экзамен-асс сдагь-NEG.PRET-lsG
'Из-за тебя я не сдал экзамен'.
Послеложная группа с verc в причинном значении допустима как при неблагоприятном следствии для субъекта, см. (40)-(42), так и при благоприятном следствии (43).
(43) tau, tan' verc-et eksamen-sm vsz-эt-es спасибо ты за-рсж^о экзамен-Асс пять-FULL-LAr
zdaj э-del-am.
СДаТЬ-NEG.PRET-l SG
'Спасибо, благодаря тебе я сдал экзамен на пятерку'.
Сами носители языка при опросе об употреблении verc указывают, кроме того, на обозначение этим послелогом внешней причины-помехи при глаголах восприятия и внешней причины при глаголах физиологических ощущений:
(44) kogo jur verc kornэ-sts n'i-ma=t msn' большой дождь за дорога-iN кео-что=аов я
a-m uz.
NEG.NPST-lSG видеть
'Из-за сильного дождя я ничего на дороге не вижу'.
(45) т эп'-э п т Ssks r-em catkS dэ caj verc karst-a. я-gen живот-poss.lso крепкий чай за болеть-кР8т.38с
'У меня болит живот от крепкого чая'. Внутренняя причина послелогом verc обозначаться не может:
(46) t'et'a susu gisan / *verc tsrgest-Sl-es. ребенок радость о за прыгать-1ТЕР-кР8т.380
'Ребенок прыгает от радости'.
Противопоставление прямой и непрямой причины для конструкций с послелогом verc нерелевантно. Так, в (47) дождь можно рассматривать как фактор, непосредственно влияющий на осуществление главного события, тогда как в (48) причинно-следственная связь может быть более сложной (включающей, например, заболевание собеседника или ссору говорящего с ним).
(47) jur verc mэп'э skol-SskS ke-tel-am. дождь за я школа-ill идш-neg.pret-Isg
'Из-за дождя я не пошел в школу'.
(48) tSn' verc-et msn'S skol-ssks ke-tel-am.
ты за-рсж^о я школа-iLL идш-neg.pret-Isg
'Из-за тебя я не пошел в школу'.
В [Гордеев 1983: 74] данный послелог трактуется как форма старого элатива от существительного вер 'место'. Данная этимология несколько проблематична, поскольку в современном горномарийском языке значение 'место' выражается существительным вар [Са-ваткова 2008: 31], в котором представлена другая гласная фонема. В [Heine, Kuteva 2004: 239], вместе с тем, зафиксировано, что существительные со значением 'место' могут развивать значение причины, что объясняется метафорой из пространственного значения. Наряду с этим причинное значение может поддерживаться (если верна приведенная трактовка внутренней формы послелога verc) и элативным оформлением, которое подразумевает, что ситуация-причина служит отправной точкой для другой ситуации (в языках мира у показателей исходной точки нередко развивается причинное значение, см. [Га-ненков 2002: 102-103]).
2.4. Послелог gzc(zn)
Причинная семантика в горномарийском языке может выражаться элативным послелогом gsc (встречается также в полной форме gScSn; о других значениях данного послелога см. [Давидюк, Студеникина 2019]). Развитие причинного значения у показателей исходной точки распространено в языках мира, см. [Ганенков 2002; Luraghi 2003].
Главный семантический компонент в причинном значении послелога gs c — это наличие отрицательных последствий для участника:
(49) xuda jur gzc peled-Ss-vla xuda-n kusk-St. плохой дождь el цвесш-NACT-pl плохой-ADV расти-№8т.3рь
'От плохих дождей цветы плохо растут'.
(50) kogo jur gisan / ??gzc pongs-vla jazo-n большой дождь о EL гриб-PL хороший-ADV
kusk- S t. расти-NPSт.3pL
'От обильных дождей грибы хорошо растут'.
Идея отрицательного последствия объясняет то, что данный послелог особенно употребителен при глаголе kolas 'умирать' (51). В подобном контексте могут также употребляться послелоги gisan и dono (см. аналогичный пример с dono (63)), однако в первой реакции при переводе данного предложения с русского носители горномарийского языка в подавляющем большинстве случаев используют именно послелог gsc. Противопоставление внешней и внутренней причины для конструкций с gsc нерелевантно, ср., например, (49) и (51).
(51) püergs rak gsc kol-en.
мужчина рак el умирать-pret
'Мужчина умер от рака'.
Можно предположить, что развитие у элативного показателя семантического компонента, связанного с отрицательной оценкой, мотивируется значением нежелательного участника, который также маркируется элативом:
(52) msn' sols gsc olval-ns ssl'-0-sm.
я вор EL подпол-вд2 прятаться- AOR-1SG
'Я спрятался от вора в подполе'.
Элативный послелог не может маркировать непрямую причину событий. Примеры (53) и (54) предполагают отрицательные для субъекта последствия, что типично для рассматриваемого послелога, однако различаются по параметру прямой / непрямой причины. Каузальная цепочка событий, приведшая к событию-следствию, длиннее в предложении (53) по сравнению с предложением (54). Кроме того, авария автобуса могла быть вызвана и некоторыми другими факторами (например, плохим самочувствием водителя), тогда как для поломки двигателя в ситуации из (53) сложно помыслить себе другие причины.
(53) motor xuda benz'in gsc psdsrg-en.
мотор плохой бензин el ломаться-pret
'Двигатель сломался из-за плохого бензина'.
(54) оЪш х^а котэ gisan / pэdэгg-en.
автобус плохой дорога о еь ломаться-ряЕТ
' Автобус сломался из-за плохой дороги'.
По-видимому, именно несовместимостью послелога gэc с контекстами непрямой причины обусловлено то, что он не сочетается в причинном значении с местоимениями 1 и 2 л. и одушевленными существительными:
(55) tэdэ шэп' gisan-em / *тэп'(-эп) ^эс^т ко1-еп.
он я о-рсжЛзо я-ОЕК еь-рсжЛзо умираГБ-РЯЕТ
'Он умер из-за меня'.
(56) tэdэ р'1 gisan / ко1-еп.
он собака о еь умирать-ряЕТ
'Он умер из-за собаки'.
Послелог gэc в причинном значении невозможен при контролируемых предикатах: ср. его запрет в (57) и допустимость при неконтролируемом предикате в (58).
(57) vas'a sэdэ gisan / *gэс t'еГе/оп-эт рэdэгt-en. Вася гнев о еь телефон-Асс ломать-ряет
'Вася от гнева разбил телефон'.
(58) vas'a sэdэ gэс ]акЁаг^-еп ке-п. Вася гнев еь красный-бети-сув идти-ряет
'Вася покраснел от гнева'.
2.5. Послелог don(o)
Причинное значение в горномарийском языке может также выражаться комитативно-инструментальным послелогом dono 4 (см. об этом послелоге [Хомченкова 2018]). Пример его использования в инструментальной функции представлен в (59).
4 Данный послелог встречается также в варианте don.
(59) at'a-m pusangs -m tavar dono ro-a. отец-poss.lso дерево-acc топор с py6mb-NPST.3sG
'Мой отец рубит дерево топором'.
Данный послелог выражает внутреннюю причину при неконтролируемых предикатах, ср. (60)-(62). В (61), по сравнению с (60), представлена внешняя причина (холод в комнате), и послелог dono в таком случае не используется, а в примере (62), несмотря на то, что в нем представлена внутренняя причина, послелог dono также невозможен, т. к. предикат является контролируемым.
(60) msn' susu dono magsr-em.
я радостный с плакагь-NPST.lsG
'Я плачу от радости'.
(61) t'et'a komnats-sts-s üst'á gisan / ребенок комната-iN-ArrR холод о
*dono magsr-a. с плакать-кР8т.38с
'Ребенок плачет от холода в комнате'.
(62) t'et'a skols-sks lüd-mas gisan / ребенок школа-iLL бояться-кмьг2 о
*dono a-k ke.
с NEG.NPST-3 идти
'Ребенок не идет в школу от страха'.
Кроме того, послелог dono маркирует прямую причину события (63), ср. с примером (64), предполагающим наличие более сложной каузальной цепочки (включающей, например, столбняк или другое опасное для жизни состояние, к которому могла привести рана).
(63) püergs rak dono kol-en. мужчина рак с умирагь-PRET
'Мужчина умер от рака'.
(64) kid-SstS-sS izi sus3r gisan /
рука-iN-ATTR маленький рана о
*dono tádá kol-en ke-n. с он умиратъ-cvB идги-pret
'Он умер от маленькой раны на руке'.
Послелог dono в причинном значении не сочетается с одушевленным зависимым. Во-первых, такое зависимое не может обозначать внутреннюю причину, которая, как показано выше, является одним из ключевых семантических факторов, способствующих употреблению послелога dono в причинных контекстах. Во-вторых, обсуждаемый послелог является основным комитативно-инструмен-тальным маркером в горномарийском языке, поэтому его сочетание с одушевленным участником получает комитативное, а не причинное прочтение:
(65) man' t¿n' don-et magar-en-am.
я ты e-poss.2sG плакагь-PRET-lsG
'Я плакал с тобой / *из-за тебя'.
(66) man' ¿d¿r dono magar-em.
я девушка с плакать-NPST.lsG
'Я плачу с девушкой / *из-за девушки'.
У послелога dono существуют некоторые ограничения на сочетаемость с названиями эмоций. Так, данный послелог свободно сочетается в причинных конструкциях с лексемой susu 'радость' (60), но его сочетание с существительным nam as 'стыд' невозможно (67). Ограничения на сочетаемость послелога dono с другими названиями эмоций требуют дальнейших исследований.
(67) man' nam¿s gisan / *dono jaksar-g-en-am.
я стыд о с красный-DETR-PRET-lSG
'Я покраснел от стыда'.
Развитие показателя причины из инструментального маркера достаточно распространено в языках мира. Как отмечается в типологическом исследовании [Narrog 2010: 241], семантическая эволюция направлена именно от инструментального значения к причинному, а не наоборот: так, развитие в эту сторону зафиксировано
в некоторых языках с длительной письменной традицией, например, в санскрите, а также в английском и испанском языках, тогда как развития в обратную сторону нигде не отмечается.
2.6. Латив -es
В системе именных причинных показателей горномарийского языка стоит выделить также латив:
(68) эrlSxan-es tädä-n licä-es-szs lim läkt-эп. коръ-LAT он-gen лицо-ьат-рсж.Ззо струп выходШЪ-pret
'Из-за кори на его лице появились болячки'.
Причинные контексты с лативом следует разделять по типу зависимого. Латив в причинном значении может присоединяться к неодушевленным существительным и номинализациям на -mas: в первом случае ограничение на неконтролируемость предиката есть, а во втором — нет. В (69)—(70) конструкции с лативом возможны, т. к. в этих предложениях представлены неконтролируемые предикаты. Из этих же примеров, кроме того, видно, что формы латива могут указывать как на внешнюю, так и на внутреннюю причину.
(69) vas'a sSd-es сэtär-ä.
Вася гнев-lat дрожать-кР8т.38с
'Вася дрожит от гнева'.
(70) edem soks-es püzält-es. человек тепло-LAr потеть-кР8т.38с
'Человек потеет от жары'.
В (71)-(72), напротив, латив при контролируемых предикатах невозможен с обычными существительными, но, как видно из (72), возможен с формой номинализации на -mas:
(71) m эп' päsä-skä kogo soksS gisän / *soks-es
я работа-iLL большой тепло о тепло-LAr
ke-tel-am.
ИДШ-NEG.PRET-l SG
'Я не пошел на работу из-за сильной жары'.
(72) vas'a sSdS gisan / s'ádesk'á-mas-es / *s'ád-es
Вася гнев о сердиться-кмьг2-ьлг гнев-LAT
t 'el 'efon-sm pэdSrt-en. телефон-Асс ломагь-PRET
'От гнева Вася разбил телефон'.
Примеры сочетания латива с формой номинализации на -mas при контролируемых предикатах представлены также в (73)—(74):
(73) kornS-stS kogo pi-m vasli-mas-es amasa-m дорога-iN большой собака-Асс встречать-кмьг2-ЬАГ дверь-Асс
cüc-эn-am. закрывагь-PRET-l sg
'Из-за того, что по дороге я встретил большую собаку, я закрыл дверь'.
(74) vas'a kat'a mSn'-Sm k'ácal-mas-es sisk-a.
Вася Катя я-асс искать-кмьг2-ьаг свистеть-крзт.ззо
'Вася свистит, потому что Катя ищет меня'.
Пример (75) демонстрирует, что латив не может обозначать непрямую причину. По-видимому, именно связь латива с прямой причиной способствует приемлемости в (72)—(74) конструкций с но-минализациями на -mas, поскольку последние указывают на такую ситуацию, которая с большей вероятностью будет воспринята как прямая причина главной ситуации.
(75) lem gisan / *lem-es mSn' pojezd-Ss vara-s
суп о суп-LAT я поезд-ILL потом-ATTR
kod-Sn-am. mSn' sukS tSdS-m
оставагься-PRET-lsG я много он-асс
э st-en-am. делагь-PRET-lsG
'Из-за супа я опоздала на поезд. Я его долго готовила'.
Стоит сказать, что в горномарийском языке, помимо номинали-зации на -mas, имеется также номинализация на -mэ (о свойствах и различиях данных номинализаций см. [Сиротина (в печати)]). Однако с последней латив в причинном значении не употребляется (76). Последовательность -mes интерпретируется в этом случае как вариант деепричастия -mesks. Для послелогов, рассмотренных выше, подобной «несочетаемости» с какой-либо из этих номинализаций нами обнаружено не было.
(76) masa pet'a ke-mas-es / #ke-m-es mügsr-ü.
Маша Петя идги-кмьг2-ьат идги-nmlz-lat плакать-кр8т.38с
'Маша плачет из-за того, что Петя уезжает / #пока Петя уезжает'.
Использование латива для маркирования причинных отношений заслуживает особого внимания. Дело в том, что по своему происхождению данный падеж является направительным [Галкин 1964: 51-52; Зорина 2002: 106-114; Ylikoski 2011: 261-265]. В работе [Га-ненков 2002] объяснение наличия у директивного показателя дополнительного значения причины опирается на значение цели движения: значение причины развивается из значения цели, т. к. нередко в языках мира эти семантические роли получают одно и то же маркирование. Однако латив в горномарийском языке не маркирует цель движения (данное значение фиксируется у дательного падежа). Поэтому мы полагаем, что наличие у латива способности маркировать причину —это результат последовательной семантической эволюции, затрагивающей в том числе пространственные значения обсуждаемого падежа. Несмотря на то, что латив исходно имел направительное значение, при некоторых предикатах он может обозначать местоположение (77)-(78). Вероятно, данные примеры можно рассматривать как «лативный сдвиг» (термин предложен в [Маркус, Рожанский 2011]), характерный для многих финно-пермских языков (подробнее об этом явлении см. [Козлов 2017]).
(77) pusüngs sadvic-es kusk-es.
дерево сад-LAr расти-кР8т.38с
'Дерево растет в саду'.
(78) SdSras d'ivan-es amal-en ke-n. девочка диван-ьлг шать-cvB идги-pret
'Девочка заснула на диване'.
Мы полагаем, что причинное значение у горномарийского латива развилось не из его исходного направительного значения, а из значения местоположения (см. подробнее [Давидюк 2018]). Примечательно, что у иллатива в финском и эстонском языках также отмечается причинное значение, однако в довольно узком контексте — в значении причины смерти:
финский
(79) paitsi jos haluatte kuolla denguekuumeeseen. кроме если хотеть.ря8.2рь умереть.ют лихорадка_денге.1ъь
'Если только вы не хотите умереть от лихорадки денге'. [Glosbe]
эстонский
(80) isa suri vahk-i. отец умереть.Р8т.38с рак-iLL
'Отец умер от рака'. [EKI]
3. Заключение
Суммируем полученные нами данные в виде Таблицы 1 (с. 60).
Непрямая причина в горномарийском может быть выражена послелогами gisan и veгc(эn). Остальные исследуемые единицы — послелоги don(o), gэc, а также латив на -е$ — маркируют прямую причину; для послелога уеМэк контексты прямой причины предпочтительны. Элативный послелог gэc в причинных контекстах указывает на отрицательные последствия для участника, при этом сам послелог сочетается только с неконтролируемыми предикатами. Ограничение на неконтролируемость предиката действует и для послелога don(o). Латив также обозначает прямую причину, однако
Таблица 1. Семантические признаки единиц, имеющих причинное значение в горномарийском языке
Table 1. Semantic features of causal markers in Hill Mari
показатель прямая/ непрямая причина внешняя/ внутренняя причина контр. / неконтр. предиката прочее
gisän запреты в единичных примерах с прямой причиной не влияет не влияет
veldэ k предпочт. прямая не влияет не влияет
verc(ä п) не влияет внешняя не влияет
g э с(э п) прямая не влияет неконтр. отрицат. последствия для участника
don(o) прямая внутренняя неконтр. есть ограничения на сочет. с именами эмоций
-es прямая не влияет неконтр. с неодуш. сущ.; не влияет с номинализ. на -mas
способен сочетаться как с контролируемыми, так и с неконтролируемыми предикатами. В случае с контролируемыми предикатами латив в причинном значении возможен только с номинализацией на -mas.
Таким образом, система причинных показателей горномарийского языка обладает рядом особенностей (о причинных показателях в некоторых других финно-угорских языках см. [Давидюк 2019]). Во-первых, необычным выглядит наличие у основного причинного
послелога gisan значения темы. Во-вторых, для финно-угорских языков нехарактерно использование падежного показателя с направительным значением для обозначения причины, в то время как в горномарийском языке в этом качестве широко используется латив.
Список условных сокращений
1, 2, 3 — 1, 2, 3 лицо; асс—аккузатив; add—аддитивная частица; adv—ад-вербиалис; aor—аорист (1-е прошедшее время); агг—аттенуатив; attr—атри-бутивизатор; cvb — конверб; detr—детранзитив; el—элатив; full—полная форма; gen—генитив; ill—иллатив; in—инессив; in2 — «старый» инессив; inf—инфинитив; ins—инструменталис; iter—итератив; lat—латив; nact— имя действия; neg — отрицание; nmlz—номинализация; nmlz2—номинали-зация-2; npst—непрошедшее время; pl — множественное число; poss—по-сессивность; pret—претерит (2-е прошедшее время); prs—настоящее время; pst—прошедшее время; sg — единственное число.
Литература
Апресян (ред.) 2004 — Ю. Д. Апресян (ред.). Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. 2-е изд., испр. и доп. М.: Языки славянской культуры, 2004.
Вершинин 2017 — В. И. Вершинин. Происхождение слов марийского языка (этимологический словарь). В 2 тт. Т. 1. Йошкар-Ола: Стринг, 2017. Всеволодова, Ященко 1998—М. В. Всеволодова, Т. А. Ященко. Причинно-следственные отношения в современном русском языке. М.: Русский язык, 1998. Галкин 1964—И. С. Галкин. Историческая грамматика марийского языка. Ч. 1:
Морфология. Йошкар-Ола: Маркнигоиздат, 1964. Ганенков 2002—Д. С. Ганенков. Модели полисемии пространственных показателей. Выпускная квалификационная работа. М.: МГУ, 2002. Гордеев 1983 — Ф. И. Гордеев. Этимологический словарь марийского языка. Т. 2.
Йошкар-Ола: Марийское книжное изд-во, 1983. Давидюк 2018—Т. И. Давидюк. Латив в горномарийском языке // Acta Lingüistica Petropolitana. Труды Института лингвистических исследований. 2018. Т. XIV. Ч. 2. С. 195-215.
Давидюк 2019—Т. И. Давидюк. Маркеры причинного отношения в финно-угорских языках. Выпускная квалификационная работа. М.: МГУ, 2019.
Давидюк, Студеникина 2019 — Т. И. Давидюк, Кс. А. Студеникина. Элативный показатель и значение точки приложения в горномарийском языке // Acta Lingüistica Petropolitana. Труды Института лингвистических исследований. 2019. Т. XV. Ч. 2. С. 60-85. DOI: 10.30842/alp2306573715203.
Закиев 1993—М. З. Закиев. Татарская грамматика. В 3 тт. Т. 2: Морфология. Казань: Татарское книжное изд-во, 1993.
Зорина 2002—О. В. Зорина. История и современное состояние падежной системы горномарийского языка. Дисс. ... канд. филол. наук. СПб.: СПбГУ, 2002.
Иванова 2011 — И. Г. Иванова. Синтаксические синонимы в марийском языке. Дисс. ... канд. филол. наук. Йошкар-Ола: МарГУ, 2011.
Иорданская, Мельчук 2007 — Л. Н. Иорданская, И. А. Мельчук. Смысл и сочетаемость в словаре. (Studia philologica). М.: Языки славянских культур, 2007.
Козлов 2017 — Л. С. Козлов. Особенности разграничения пространственных ролей в финно-пермских языках. Выпускная квалификационная работа. М.: МГУ, 2017.
Майтинская 1982 — К. Е. Майтинская. Служебные слова в финно-угорских языках. М.: Наука, 1982.
Маркус, Рожанский 2011 — Е. Б. Маркус, Ф. И. Рожанский. Современный вод-ский язык: Тексты и грамматический очерк. СПб.: Нестор-История, 2011.
Саваткова 2008 — А. А. Саваткова. Словарь горномарийского языка. 2-е изд., пе-рераб. и доп. Йошкар-Ола: Марийское книжное изд-во, 2008.
Сай (в печати)—С. С. Сай. Именные причинные конструкции: параметры типологической вариативности и исследовательская анкета // Н. М. Заика (ред.). Типология причинных конструкций. СПб. В печати.
Сиротина (в печати)—А. Ю. Сиротина. Номинализация как способ оформления сентенциальных актантов в горномарийском языке // Материалы III Студенческой конференции ИЛ РГГУ М. В печати.
СМЯ — Словарь марийского языка в 10 томах. Йошкар-Ола: Марийский научно-исследовательский институт языка, литературы и истории, 2004.
Татевосов и др. (ред.) 2017 — С. Г. Татевосов, А. Г. Пазельская, Д. Ш. Сулейма-нов (ред.). Элементы татарского языка в типологическом освещении. Ми-шарский диалект. М.: Буки Веди, 2017.
Хомченкова 2018 — И. А. Хомченкова. Способы выражения комитативных значений в горномарийском языке // М. К. Амелина, А. А. Ануфриев, В. В. Дьячков, Н. В. Макеева, О. В. Попова, О. В. Соколова (ред.). Проблемы языка. Сборник научных статей по материалам Шестой конференции-школы «Проблемы языка: взгляд молодых ученых» (12-14 марта 2018 г.). М.: Институт языкознания РАН, 2018. С. 226-248.
Arkhangelskiy, Usacheva 2015 — T. Arkhangelskiy, M. Usacheva. Syntactic and Mor-phosyntactic Properties of postpositional phrases in Beserman Udmurt as part-of-speech criteria // SKY Journal of Linguistics. 2015. № 28. P. 103-137.
Cristofaro 2013 — S. Cristofaro. Reason clauses // M. S. Dryer, M. Haspelmath (eds.). The World Atlas of Language Structures Online. Leipzig: Max Planck Institute for Evolutionary Anthropology, 2013 (электронный ресурс). URL: http://wals. info/chapter/127 (дата обращения 17.07.2020).
Diessel, Hetterle 2011 — H. Diessel, K. Hetterle. Causal clauses: A cross-linguistic investigation of their structure, meaning, and use // P. Siemund (ed.). Linguistic Universals and Language Variation. (Trends in Linguistics: Studies and Monographs 231). Berlin; New York: De Gruyter Mouton, 2011. P. 23-54.
Dirven 1993—R. Dirven. Dividing up physical and mental space into conceptual categories by means of English prepositions // C. Zelinsky-Wibbelt (ed.). The Semantics of Prepositions: From Mental Processing to Natural Language Processing. (Natural Language Processing 3). Berlin: Mouton de Gruyter, 1993. P. 73-98.
Drdova 2013 — K. Drdova. Prislovecne urceni priciny vyjadrene v rustine pred-lozkovymi vazbami a jeho ceske ekvivalenty. MA thesis. Brno: Masarykova univerzita, 2013.
EKI—M. Erelt, T. Erelt, K. Ross. Eesti keele kasiraamat. Tallinn: Eesti Keele Si-htasutus, 2007 (электронный ресурс). URL: https://www.eki.ee/books/ekk09/ (дата обращения 17.07.2020).
Heine, Kuteva 2004—B. Heine, T. Kuteva. World Lexicon of Grammaticalization. Reprint. Cambridge: Cambridge University Press, 2004.
Luraghi 2003 — S. Luraghi. On the Meaning of Prepositions and Cases: The Expression of Semantic Roles in Ancient Greek. (Studies in Language Companion Series 67). Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 2003. DOI: 10.1075/slcs.67.
Luraghi 2015 — S. Luraghi. Instrument and Cause in the Indo-European languages and in Proto-Indo-European // Индоевропейское языкознание и классическая филология. 2015. Т. XIX. C. 603-618.
Martowicz 2011 —A. Martowicz. The origin and functioning of circumstantial clause linkers: A cross-linguistic study. PhD thesis. Edinburgh: University of Edinburgh, 2011.
Narrog 2010 — H. Narrog. A diachronic dimension in maps of case functions // Linguistic Discovery. 2010. Vol. 8. Iss. 1. P. 233-254. DOI: 10.1349/PS1.1537-0852.A.352.
Traugott, Konig 1991 — E. C. Traugott, E. Konig. The semantics-pragmatics of grammaticalization revisited // E. C. Traugott, B. Heine (eds.). Approaches to Gram-maticalization. Vol. 1: Theoretical and Methodological Issues. (Typological
Studies in Language 19). Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins, 1991. P. 189-218. DOI: 10.1075/tsl.19.1. Ylikoski 2011 — J. Ylikoski. A survey of the origins of directional case suffixes in European Uralic // S. Kittilä, K. Västi, J. Ylikoski (eds.). Case, Animacy and Semantic Roles. (Typological Studies in Language 99). Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins, 2011. P. 235-280. DOI: 10.1075/tsl.99.09yli.
Источники
НКРЯ — Национальный корпус русского языка (электронный ресурс). URL:
https://ruscorpora.ru/new/index.html (дата обращения 17.07.2020). Glosbe—Многоязычный словарь Glosbe (электронный ресурс). URL: https://ru. glosbe.com (дата обращения 17.07.2020).
References
Apresyan (ed.) 2004 — Yu. D. Apresyan (ed.). Novyy obyasnitelnyy slovar sinonimov russkogo yazyka [New Explanatory Dictionary of Synonyms of the Russian Language]. 2nd ed., rev. and enl. Moscow: Yazyki slavyanskoy kultury, 2004.
Arkhangelskiy, Usacheva 2015 — T. Arkhangelskiy, M. Usacheva. Syntactic and mor-phosyntactic properties of postpositional phrases in Beserman Udmurt as part-of-speech criteria. SKY Journal of Linguistics. 2015. No. 28. P. 103-137.
Cristofaro 2013 — S. Cristofaro. Reason clauses. M. S. Dryer, M. Haspelmath (eds.). The World Atlas of Language Structures Online. Leipzig: Max Planck Institute for Evolutionary Anthropology, 2013. Available at: http://wals.info/chapter/127 (accessed on 17.07.2020).
Davidyuk 2018 — T. I. Davidyuk. Lativ v gornomariyskom yazyke [Lative in the Hill Mari language]. ActaLinguisticaPetropolitana. Trudy Instituta lingvisticheskikh issledovaniy. 2018. Vol. XIV. Pt. 2. P. 195-215.
Davidyuk 2019—T. I. Davidyuk. Markeryprichinnogo otnosheniya vfinno-ugorskikh yazykakh [Causal markers in the Finno-Ugric languages]. Graduation paper. Moscow: Moscow State University, 2019.
Davidyuk, Studenikina 2019 — T. I. Davidyuk, Ks. A. Studenikina. Elativnyy po-kazatel i znacheniye tochki prilozheniya v gornomariyskom yazyke [Elative marker and the Contact point meaning in Hill Mari]. Acta Linguistica Petropolitana. Trudy Instituta lingvisticheskikh issledovaniy. 2019. Vol. XV. Pt. 2. P. 6085. DOI: 10.30842/alp2306573715203.
Diessel, Hetterle 2011 — H. Diessel, K. Hetterle. Causal clauses: A cross-linguistic investigation of their structure, meaning, and use. P. Siemund (ed.). Linguistic Universals and Language Variation. (Trends in Linguistics: Studies and Monographs 231). Berlin; New York: De Gruyter Mouton, 2011. P. 23-54.
Dirven 1993 — R. Dirven. Dividing up physical and mental space into conceptual categories by means of English prepositions. C. Zelinsky-Wibbelt (ed.). The Semantics of Prepositions: From Mental Processing to Natural Language Processing. (Natural Language Processing 3). Berlin: Mouton de Gruyter, 1993. P. 73-98.
Drdova 2013 — K. Drdova. Prislovecne urceni priciny vyjadrene v rustine pred-lozkovymi vazbami a jeho ceske ekvivalenty. MA thesis. Brno: Masarykova univerzita, 2013.
EKI—M. Erelt, T. Erelt, K. Ross. Eesti keele kasiraamat. Tallinn: Eesti Keele Sihtasu-tus, 2007. Available at: https://www.eki.ee/books/ekk09/ (accessed on 17.07.2020).
Galkin 1964 — I. S. Galkin. Istoricheskaya grammatika mariyskogoyazyka [Historical Grammar of the Mari Language]. Pt. 1: Morfologiya [Morphology]. Yosh-kar-Ola: Marknigoizdat, 1964.
Ganenkov 2002—D. S. Ganenkov. Modeli polisemii prostranstvennykh pokazateley [Polysemy models of spatial cases]. Graduation paper. Moscow: Moscow State University, 2002.
Gordeyev 1983 — F. I. Gordeyev. Etimologicheskiy slovar mariyskogo yazyka [Etymological Dictionary of the Mari Language]. Vol. 2. Yoshkar-Ola: Mariyskoye knizhnoye izdatelstvo, 1983.
Heine, Kuteva 2004 — B. Heine, T. Kuteva. World Lexicon of Grammaticalization. Reprint. Cambridge: Cambridge University Press, 2004.
Iordanskaya, Melchuk 2007 — L. N. Iordanskaya, I. A. Melchuk. Smysl i socheta-yemost v slovare [Meaning and Compatibility in the Dictionary]. (Studia philo-logica). Moscow: Yazyki slavyanskikh kultur, 2007.
Ivanova 2011 — I. G. Ivanova. Sintaksicheskiye sinonimy v mariyskom yazyke [Syntactic Synonyms in the Mari Language]. PhD thesis. Yoshkar-Ola: Mari State University, 2011.
Khomchenkova 2018 — I. A. Khomchenkova. Sposoby vyrazheniya komitativnykh znacheniy v gornomariyskom yazyke [Comitative and ways of expressing it in Hill Mari]. M. K. Amelina, A. A. Anufriyev, V. V. Dyachkov, N. V. Makeye-va, O. V. Popova, O. V. Sokolova (eds.). Problemyyazyka. Sbornik nauchnykh statey po materialam Shestoy konferentsii-shkoly "Problemy yazyka: vzglyad molodykh uchenykh" (12-14 marta 2018 g.) [Language Issues: Collection of articles based on the 6th Conference "Language Issues: A Young Scholars' View" (March 12-14, 2018)]. Moscow: Institute of Linguistics RAS, 2018. P. 226-248.
Kozlov 2017 — L. S. Kozlov. Osobennosti razgranicheniya prostranstvennykh roley vfinno-permskikh yazykakh [Features of spatial roles in the Finno-Perm languages]. Graduation paper. Moscow: Moscow State University, 2017.
Luraghi 2003 — S. Luraghi. On the Meaning of Prepositions and Cases: The Expression of Semantic Roles in Ancient Greek. (Studies in Language Companion Series 67). Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 2003. DOI: 10.1075/slcs.67.
Luraghi 2015 — S. Luraghi. Instrument and Cause in the Indo-European languages and in Proto-Indo-European. Indoyevropeyskoye yazykoznaniye i klassicheskaya filologiya. 2015. Vol. XIX. P. 603-618.
Markus, Rozhanskiy 2011 — E. B. Markus, F. I. Rozhanskiy. Sovremennyy vodskiy ya-zyk: Teksty i grammaticheskiy ocherk [Modern Votic Language: Texts and Grammar Sketch]. St. Petersburg: Nestor-Istoriya, 2011.
Martowicz 2011 —A. Martowicz. The Origin and Functioning of Circumstantial Clause Linkers: A Cross-Linguistic Study. PhD thesis. Edinburgh: University of Edinburgh, 2011.
Maytinskaya 1982 — K. E. Maytinskaya. Sluzhebnyye slova v finno-ugorskikh yazykakh [Function Words in the Finno-Ugric Languages]. Moscow: Nauka, 1982.
Narrog 2010 — H. Narrog. A diachronic dimension in maps of case functions. Linguistic Discovery. 2010. Vol. 8. Iss. 1. P. 233-254. DOI: 10.1349/PS1.1537-0852.A.352.
Savatkova 2008 — A. A. Savatkova. Slovar gornomariyskogo yazyka [Hill Mari Dictionary]. 2nd ed., rev. and enl. Yoshkar-Ola: Mariyskoye knizhnoye izdatelstvo, 2008.
Say (to appear) — S. S. Say. Imennyye prichinnyye konstruktsii: parametry tipologi-cheskoy variativnosti i issledovatelskaya anketa [Nominal causal constructions: Parameters of typological variability and research questionnaire]. N. M. Zaika (ed.). Tipologiyaprichinnykh konstruktsiy [Typology of Causal Constructions]. St. Petersburg. To appear.
Sirotina (to appear) — A. Yu. Sirotina. Nominalizatsiya kak sposob oformleniya sen-tentsialnykh aktantov v gornomariyskom yazyke [Nomanilizations as sentential arguments in Hill Mari]. Materialy III Studencheskoy konferentsii IL RGGU [Proceedings of the 3rd Student Conference of Institute of Linguistics, Russian State University for the Humanities]. Moscow. To appear.
SMYa—Slovar mariyskogoyazyka v 10-ti tomakh [Mari Dictionary in 10 Volumes]. Yoshkar-Ola: Mari Scientific and Research Institute of Language, Literature and History, 2004.
Tatevosov et al. (eds.) 2017 — S. G. Tatevosov, A. G. Pazelskaya, D. Sh. Suleymanov (eds.). Elementy tatarskogoyazyka v tipologicheskom osveshchenii. Misharskiy
dialekt [The Tatar Language in a Typological Perspective. Mishar Dialect]. Moscow: Buki Vedi, 2017.
Traugott, König 1991 — E. C. Traugott, E. König. The semantics-pragmatics of gram-maticalization revisited. E. C. Traugott, B. Heine (eds.). Approaches to Grammat-icalization. Vol. 1: Theoretical and Methodological Issues. (Typological Studies in Language 19). Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins, 1991. P. 189-218. DOI: 10.1075/tsl.19.1.
Vershinin 2017 — V. I. Vershinin. Proiskhozhdeniye slov mariyskogo yazyka (etimo-logicheskiy slovar) [Origin of Words in the Mari Language]. In 2 vols. Vol. 1. Yoshkar-Ola: String, 2017.
Vsevolodova, Yashchenko 1998 — M. V. Vsevolodova, T. A. Yashchenko. Prichin-no-sledstvennyye otnosheniya v sovremennom russkom yazyke [Causal Relationships in Modern Russian]. Moscow: Russkiy yazyk, 1998.
Ylikoski 2011 — J. Ylikoski. A survey of the origins of directional case suffixes in European Uralic. S. Kittilä, K. Västi, J. Ylikoski (eds.). Case, Animacy and Semantic Roles. (Typological Studies in Language 99). Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins, 2011. P. 235-280. DOI: 10.1075/tsl.99.09yli.
Zakiyev 1993 — M. Z. Zakiyev. Tatarskaya grammatika [Tatar Grammar]. In 3 vols. Vol. 2: Morfologiya [Morphology]. Kazan: Tatarskoye knizhnoye izdatelstvo, 1993.
Zorina 2002 — O. V. Zorina. Istoriya i sovremennoye sostoyaniye padezhnoy sistemy gornomariyskogo yazyka [History and current state of the case system of the Hill Mari language]. PhD thesis. St. Petersburg: St. Petersburg State University, 2002.
