CC BY
34
DOI 10.30842^2306573714208
Т. И. Давидюк
МГУ, Москва
ЛАТИВ В ГОРНОМАРИЙСКОМ ЯЗЫКЕ1 1. Введение
В горномарийском языке выделяют 11 падежей, в том числе 3 локативных: инессив (местный), иллатив (направительный) и латив (обстоятельственный), см. [Саваткова 2002: 93]. В таблице ниже представлены показатели этих падежей2:
Таблица 1. Локативные падежи горномарийского языка и их показатели
падеж показатели
инессив -(э )Иэ /-(э )Иэ
иллатив -(э)Вкэ/-(э)Вкэ, -(э/э)В3
латив -ев
Инессив маркирует местонахождение, а иллатив — конечную точку какого-либо направленного движения4. Наиболее инте-
1 Работа поддержана грантом РФФИ .№16-06-00536. Материал был собран в ходе лингвистических экспедиций в с. Кузнецово Горномарийского района Республики Марий Эл в 2016-2017 гг. При сборе материала мы преимущественно опирались на метод элицитации. Информация о предыдущем этапе данного исследования доступна в [Давидюк, Козлов 2016].
2 Также существуют старые локативные падежные показатели, которые могут быть выделены в составе некоторых послелогов: -пэ/-пэ (инессив), -кэ/-кэ (иллатив), -(г)ап/-(г)йп (латив), -(э)с (элатив). В данной работе эти показатели не рассматриваются.
3 Семантических различий между полной и краткой формами ил-латива обнаружено не было. Диахронически в составе полной формы, помимо древнего лативного показателя на -&-, выделяется еще и показатель -к-, также имевший направительное значение (подробнее см. [Зорина 2002: 99-106]).
4 Цель движения (семантическая роль Цели, к примеру, выражена предложной группой за водой в предложении Маша пошла за водой к
ресным и сложно устроенным падежом в этой системе оказывается латив, который может кодировать и ту, и другую ситуацию и тем самым конкурировать с иллативом и инессивом. Одна из задач исследования заключается в том, чтобы описать условия употребления латива в этих значениях.
Кроме того, латив, в отличие от остальных горномарийских локативных падежей, обладает широкой сетью полисемии в непространственных значениях. Ниже мы попытаемся предложить модель развития непространственных значений латива из его пространственных значений. Эта задача особенно важна, так как в традиционных описаниях падежных значений предпочтение отдается списочному перечислению значений (см. [Alhoniemi 1993; Саваткова 2002]) и, следовательно, вопрос связи значений в пространственной и непространственной сфере подробно не рассматривается. Между тем, подобные исследования вписываются в контекст общих типологических работ, посвященных падежным системам и пространственным падежам в частности [Ганенков 2002; Malchukov, 2008; Luraghi 2014].
В близкородственном луговом марийском языке система пространственных падежей устроена похожим образом (см., например, [Пенгитов 1961]). Наиболее подробное на данный момент описание функций латива в луговом марийском языке содержится в [Alhoniemi 1993]. Однако ни в грамматиках лугового марийского, ни в грамматиках горномарийского не приводится четкого описания функций латива и эксплицитных формулировок его семантических отличий от иллатива и инессива (см. подробнее [Саваткова 2002: 104; Пенгитов 1961: 68-69; Галкин 1964: 49-50]).
На особое положение латива в системе пространственных падежей староторъяльского говора лугового марийского языка обратили внимание О. Л. Бирюк и Ф. И. Рожанский (см. [Бирюк, Рожанский 2002]). Как отмечается в указанной статье, латив в этом говоре является практически вымирающим локативным падежом. По нашим данным, в горномарийском языке (по крайней мере, в говоре с. Кузнецово) латив гораздо более употребителен.
реке) маркируется дативом, который не входит в систему пространственных падежей горномарийского языка. Таким образом, значения Цели и Конечной точки в горномарийском языке получают разное маркирование, хотя эти две семантические роли довольно схожи.
Подробнее результаты исследования О. Л. Бирюк и Ф. И. Рожан-ского обсуждаются в разделе 2.3.
Итак, в данной статье мы рассмотрим систему употреблений горномарийского латива. В разделе 2 будут обсуждаться пространственные значения латива. Раздел 3 посвящен его непространственным значениям. Итоги исследования и схема развития значений латива представлены в разделе 4.
2. Пространственные значения
2.1. Латив и глаголы с валентностью на конечную точку Инессив и иллатив четко разграничиваются по своим значениям: иллатив обозначает направление движения к конечной точке (1), инессив — местонахождение участников ситуации (2):
(1) man' xala-s / *xala-stë tol-ën-am
я город-ILL город-IN приезжать-PFV-lSG 'Я приехал в город.'
(2) mën ' xala-stë / *xala-s / *xala-skë ël-en-am
я город-IN город-ILL город-ILL жить-PFV-lSG 'Я жил в городе.'
Латив может маркировать как ситуацию местонахождения, так и ситуацию движения к конечной точке5, но с некоторыми ограничениями. Так, в примерах (1) и (2) использование латива невозможно. Случаи употребления латива для обозначения конечной точки и местонахождения представлены в примерах (3) и (4) соответственно. Важно отметить, что во всех контекстах, где латив возможен, он может быть заменен без изменения значения на конструкцию с иллативом или инессивом в зависимости от выражаемого значения (конечная точка или локализация).
(3) vas'a sundëk-ëskë / sundëk-es sël-Sn
Вася сундук-ILL сундук-LAT прятаться-PFV.3SG 'Вася спрятался в сундук.'
(4) mën'-ën ergë-m lapka-stë / lapka-es я-GEN сын-POSS.lSG магазин-IN магазин-LAT
5 Тем самым, ярлык латив является условным.
kod- э n
остаться-PFV^SG
'Мой сын остался в магазине.'
Исторически значение конечной точки является для латива первичным (что и отразилось на выборе ярлыка для его обозначения): как отмечается в [Ylikoski 2011: 261-265; Alhoniemi 1967; Галкин 1964: 51-52], -s- и -e-, из сочетания которых образовался современный показатель латива, предположительно являются древними показателями, имевшими направительное значение.
Перейдем к семантическим ограничениям, накладываемым на употребление конструкций с лативом. Прежде всего стоит сказать, что латив не употребляется с глаголами движения, например, им не может оформляться конечная точка при глаголе tolas 'приезжать' из примера (1)6. Выбор лативного маркирования конечной точки связан с особой семантикой предиката. Формы латива допустимы только при тех глаголах направительного движения, семантика которых наряду с перемещением к конечной точке предполагает длительное либо фиксированное нахождение перемещаемого участника в конечной точке после окончания движения — это, например, глаголы saras 'стелить', optas 'наливать', pédalas 'вбить, вбивать', pizas 'прилипнуть' и др. В отсутствие достаточно эксплицитных описаний горномарийской лексики можно сравнить толкования двух пар русских глаголов, марийские эквиваленты которых способны или не способны присоединять локативное зависимое в лативе, из Активного словаря русского языка [Апресян (отв. ред.) 2014]. Так, в толковании глаголов вбить и вешать (их горномарийские эквиваленты pédalas 'вбить, вбивать' и sakas 'вешать', как было сказано выше, могут присоединять зависимое в лативе) присутствует идея дальнейшего местонахождения объекта в некоторой локализации (эссивный компонент):
вбить: «Человек А1 (...) сделал так, что А2 вошел полностью или частично внутрь объекта А3» [Апресян (отв. ред.) 2014, 2: 25]
6 О маркировании лативом семантической роли средства передвижения при глаголах движения см. раздел 3.
вешать: «Человек А1 прикрепляет объект А2 (...) к вертикальной поверхности A3 так, что объект А2 висит на поверхности A3» [Апресян (отв. ред.) 2014, 2: 94]
С другой стороны, в толковании, например, глаголов бежать и бросать (чьи горномарийские эквиваленты кэrgêzas 'бежать' и suas 'бросать' не сочетаются с лативом) содержится только идея движения к конечной точке, а эссивный компонент отсутствует:
бежать: «Существо A1 перемещается бегом в место A2...» [Апресян (отв. ред.) 2014, 1: 181]
бросать: «Человек A1, держа в руке или в руках объект A2, размахивается и выпускает его из рук, направляя A2 так, чтобы он летел в A3, на A3 или по направлению к A3» [Апресян (отв. ред.) 2014, 1: 360-361]
Данные о сочетаемости латива с некоторыми конкретными глаголами горномарийского языка приведены в Таблице 2.
Таблица 2. Сочетаемость глаголов с лативом и иллативом
глагол значение способность присоединять показатель
LAT ILL
optas 'наливать' + +
pizas 'прилипать'
pédalas 'вбивать'
sakas 'вешать'
sélas 'прятать(ся)'
kenvazas 'падать' - +
pêras 'заходить'
tolas 'ехать'
térgestas 'прыгать'
congestas 'лететь'
Таким образом, латив обозначает результирующее местонахождение перемещающегося или перемещаемого объекта. Этим он отличается от иллатива, который обозначает направление движения к конечной точке и не дает никакой информации о дальнейшем состоянии объекта. Ситуации типа 'Камень упал в яму', в которых такая информация присутствует, однако лативная конструкция в горномарийском языке оказывается невозможной, объясняются, как нам кажется, тем, что в ситуации, обозначаемой глаголом падать, не заложено обязательного компонента длительного местонахождения. Таким образом, даже если этот компонент оказывается задан особенностями ситуации, данный глагол не способен присоединять зависимое в лативе.
2.2. Латив и глаголы с валентностью на местонахождение Семантика длительного местонахождения проявляется и в конструкциях с глаголами местонахождения, с которыми возможно маркирование локативного участника лативом. Для обозначения результирующего местонахождения объекта латив может использоваться, в частности, при глаголах kodas 'оставаться' и peregas 'хранить', а также при глаголах создания графического объекта, в которых также прослеживается семантика дальнейшего длительного местонахождения:
(5) ta da sad-es kod-es
он сад-LAT оставаться-NPST.3SG 'Он останется в саду.'
(6) mm' sakar-эm bank-es pereg-em
я сахар-ACC банка-LAT хранить-NPST.1SG 'Я храню сахар в банке.'
(7) rveza tetrad'-es krug-am §d§r-en мальчик тетрадь-LAT круг-ACC царапать-PFV^SG 'Мальчик начертил в тетради круг.'
(8) zurnalist tida-m bloknot-es sir-en журналист это-ACC блокнот-LAT писать-PFV^SG 'Журналист записал это в блокнот.'
Другой тип глаголов, сочетающихся с лативом, — это глаголы, обозначающие переход в новое состояние или процесс
этого перехода, см. примеры (9)-(11). В примерах (12)-(13), напротив, предикат не выражает значения изменения состояния, и маркирование локативного участника лативом невозможно.
(9) püerge krovat'-es kol-en мужчина кровать-LAT умирать-PFV.3SG 'Мужчина умер в кровати.'
(10) ádáras divan-es amal-en ken девочка диван-LAT спать-CONV идти.PFV.3SG 'Девочка заснула на диване.'
(11) pusangá sadvic-es kusk-es дерево сад-LAT расти-NPST.3SG 'Дерево растет в саду.'
(12) árvezá krovat'-ástá / *krovat'-es amal-a мальчик кровать-IN кровать-LAT спать-NPST.3SG 'Мальчик спит на кровати.'
(13) ma-m-na-n pic-ástá -na / *pic-es-na мы-OBL-POSS.lPL-GEN сад-IN-POSS.lPL сад-LAT-POSSjPL §dár ál-a
крот жить-NPST.3SG 'У нас в саду живет крот.'
При переходных глаголах, как было показано в [Давидюк, Козлов 2016], форма латива во многих случаях может обозначать локализацию пациентивного участника, но не Агенса, ср. примеры
(14)—(15) с переходным глаголом zaras 'жарить' (хотя конструкция с лативом во втором предложении некоторыми информантами также признается грамматически правильной):
(14) mán' paj-§m sálma-es / sálma-stá
я мясо-ACC сковорода-LAT сковорода-IN zar-em
жарить-NPST.1SG
'Я жарю мясо на сковороде.'
(15) mán' paj-§m kuxn'a-st§ / ??kuxn'a-es я мясо-ACC кухня-IN кухня-LAT
zar-em
жарить-№8Т.1ВО 'Я жарю мясо на кухне.'
2.3. Промежуточный итог: особенности употребления латива в пространственной сфере
Как было показано выше, латив может маркировать ситуации, связанные как с местонахождением, так и с конечной точкой. При этом диахронические исследования связывают показатель марийского латива с древними направительными показателями.
Для глаголов направленного движения, которые могут присоединять зависимое в лативе (это глаголы типа 'налить [в стакан]', 'спрятаться [в шкаф]'), оказывается важной идея дальнейшего длительного нахождения участника в том месте, где он оказался после окончания движения. При этом указанный семантический компонент должен изначально присутствовать в значении предиката: так, при описании ситуации 'Камень упал в яму', предполагающей дальнейшее нахождения камня в конечной точке движения, использование формы латива невозможно в силу того, что глаголы 'падать' или 'упасть' вне контекста ситуации не подразумевают длительного нахождения перемещаемого объекта в конечной точке движения.
В семантике глаголов, способных присоединять маркированное лативом зависимое со значением местонахождения, также прослеживается идея длительного местонахождения. Однако большинство таких глаголов оказывается глаголами перехода в новое состояние или процесса этого перехода ('родиться [в Москве]', 'умереть [в больнице]') и глаголами постепенного изменения состояния ('расти [в лесу]', 'воспитываться [в детском саду]', 'мыться [в бане]'). Для переходных глаголов этот компонент значения скорее касается объекта, а не субъекта: в предложениях, описывающих ситуации 'Я жарю мясо на сковороде' и 'Я жарю мясо на кухне', маркирование лативом предпочтительно в первом случае, но не во втором.
Сравнивая наши горномарийские материалы с данными ста-роторъяльского говора лугового марийского языка (см. [Бирюк, Рожанский 2002]), можно заключить, что формы латива в этих двух идиомах имеют схожие функции, но между ними существуют и некоторые различия. Так, О. Л. Бирюк и Ф. И. Рожанский
постулируют двойственную природу латива, складывающуюся, с одной стороны, из значения достижения субъектом некоторого места и дальнейшего его нахождения там, и, с другой стороны, из значения трансформации объекта в окончательном месте пребывания. В соответствии с этими значениями исследователи выделяют группы глагольных лексем, способных присоединять зависимое в лативе: глаголы со значением перемещения и последующего нахождения в достигнутом месте ('спрятать [во дворе]', 'заблудиться [в деревне]'), глаголы с трансформативным компонентом ('родить [в поле]', 'уснуть [на кровати]', 'заболеть [в городе]'), — а также особо выделяют глагол kodas 'оставлять, оставаться'. Авторы отмечают, что перечисленные глагольные лексемы могут демонстрировать разную степень сочетаемости с лативом, то есть носители языка, признавая конструкции с лативом грамматически приемлемыми, для некоторых из этих глаголов все же предпочитают оформлять участника с пространственной ролью инессивом или иллативом. В исследованном нами кузнецовском говоре горномарийского языка различных степеней сочетаемости с лативом для изученных нами глаголов пока обнаружить не удалось. Не удалось также обнаружить зависимости употребления горномарийского латива от некоторых факторов, выделенных исследователями староторъяльского говора (в частности, от лица субъекта предложения и времени глагола). Также горномарийский латив является, несомненно, более употребительным падежом, нежели староторъяльский латив, который, как указано О. Л. Бирюк и Ф. И. Рожанским, многие носители признают устаревшим.
3. Непространственные значения
Перейдем теперь к непространственным значениям латива. У него были обнаружены значения причины, средства перемещения, результата, инструмента, точки приложения, профессии/ занятия, приписываемого статуса, цены и меры (некоторые из этих значений указаны также в [Саваткова 2002: 104-106]). Ниже мы рассмотрим подробно большинство из этих значений, попытавшись мотивировать семантически их появление у горномарийского латива.
3.1. Латив и значения профессии/занятия, приписываемого статуса, меры, результата
Латив может обозначать получаемую профессию субъекта, а также приписываемый ему статус (16)-(17). Как нам кажется, эти значения мотивируются направительными употреблениями латива. Уточним, что это именно значение приобретаемых статуса или профессии, так как в случаях типа 'вырасти красавицей', 'стать калекой' в горномарийском используются конструкции с номинативом, а для ситуаций типа 'работать поваром' — с инессивом.
(16) man' povar-es tamen'-üm
я повар-LAT учиться-NPST.lSG 'Я учусь на повара.'
(17) mrn'-э m deputat-es aj§ r-en-э t
я-ACC депутат-LAT выбирать-PFV-SPL 'Меня избрали депутатом.'
Латив может обозначать и результат при глаголах разделения на части, что также мотивировано его направительной семантикой:
(18) mrn' paj-§m lastak-vlü-es ro-en
я мясо-ACC кусок-PL-LAT рубить-CONV $э nd-as-a m ставить-AOR-1SG 'Я разрубил мясо на куски.'
Латив также может выражать значение меры при сравнительных конструкциях (19). Маркирование лативом меры также возможно в предложениях, неэксплицитно подразумевающих сравнение, как в примере (20), где сравнение происходит с предыдущим состоянием веса сестры. Значение меры, как нам кажется, прежде всего связано с идеей некоторого изменения и перехода в новое состояние, которая влияет на маркирование лативом локативного участника (см. примеры (9)—(11)).
(19) ti kom§ ta kom§ ga c v'é c ustas-es
этот дорога тот дорога EL пять километр-LAT
kuz§-rak
длинный-CMPR
'Эта дорога длиннее той дороги на пять километров.'
(20) man '-an aka-m vac kilo-es
я-GEN сестра-POSS.lSG пять килограмм-LAT torlan-en
поправиться-PFV .3SG
'Моя сестра поправилась на пять килограмм.'
3.2. Латив и временные обстоятельства Горномарийские пространственные падежи могут маркировать временные обстоятельства, ср. употребление инессива в
(21) с семантикой интервала и иллатива в (22) с семантикой точки во времени, на которую переносится какое-либо событие.
(21) poezd vac cas-asta tol-es
поезд пять час-IN ехать-NPSTjSG 'Поезд прибывает через пять часов.'
(22) ti pasa-m dekabr'-ska vast-as
этот работа-ACC декабрь-ILL переносить-INF kel-es
быть.нужным-NPST.3 SG
'Эту работу надо перенести на декабрь.'
Латив также может маркировать временные обстоятельства. Прежде всего он используется для оформления конечной точки во времени, к наступлению которой действие должно совершиться или достигнуть предела (23). Эта конечная точка может быть задана и каким-нибудь событием (24).
(23) masa vac cas-es tol-es
Маша пять час-LAT приходить-NPST.3SG 'Маша приедет к пяти часам.'
(24) ta tol-mas-es-da cila вы приходить-NMLZ-LAT-POSS.2PL все jamdd li-es
готовить быть-NPST.3SG
'Все будет готово к вашему приезду.'
Данные употребления, с одной стороны, связаны с исходным направительным значением латива, а с другой стороны, с идеей изменения состояния: к наступлению какого-либо времени
или события ожидается появление результата, меняющего текущее положение дел.
Кроме конечной точки, латив также маркирует срок в контекстах типа 'приехать на N минут/часов/дней/месяцев...', но не в контекстах типа 'сделать работу за N минут/часов/дней/ месяцев...' или 'жить в городе N дней/недель/месяцев...':
(25) vas'a to-nä-zä kok cäs gäc väc cäs Вася д0ма-ш2-Р088.380 два час из пять час jakte li-es.
до быть-№8Т.3ВО
tädä käm cäs-es vele tol-än
он три час-LAT только приходить-РЕУ.ЗБО
'Вася будет дома с двух до пяти. Он приехал всего на три часа.'
Значение срока в этих контекстах предполагает компонент длительного местонахождения, который мы выделили для некоторых глаголов, способных вводить обстоятельство в лативе, см. Таблицу 2 и примеры (3)-(4).
Примеры (23) и (25) демонстрируют, что в горномарийском языке одинаково кодируются обстоятельства времени в ситуациях 'приехать к N часам' и 'приехать на N часов'. Сосуществование этих значений у латива можно объяснить двойственной природой его локативных употреблений: в первом случае мы имеем дело с идеями движения к конечной точке и изменения состояния, а во втором — с идеей длительного местонахождения.
3.3. Латив и значения инструмента и средства перемещения Еще одно значение, которое может выражать латив, — это значение инструмента. Стандартный способ выражения инструмента в горномарийском языке — это конструкция с послелогом dono (26). Однако в случае, когда значение инструмента совмещается со значением места, возникает возможность маркирования лативом (27). В (27) станок — это не просто инструмент, с помощью которого происходит обработка, но и место, где объект (Пациенс) претерпевает изменение (см. раздел 2.3).
(26) ät'ä-m pusängä-m tavar отец-POSS.lSG дерево-ACC топор
dono ro-a
c py6rnb-NPST.3SG
'Мой отец рубит дерево топором.'
(27) päsäzä stanok-es / stanok dono рабочий станок-LAT станок c detal'-ä m äst-ä
деталь-ACC делать-NPST.3SG 'Рабочий обрабатывает деталь на станке.'
В семантической зоне инструментов в отдельную подгруппу выделяются средства передвижения, которые нередко в языках мира получают то же маркирование, что и инструменты (см., к примеру, [Narrog 2008] и [Lehmann, Shin 2005]). В горномарийском языке для средств передвижения также возможны стратегии маркирования лативом и послелогом. Однако при этом конструкции с лативом и послелогом не синонимичны, как в случае более чистого инструментального значения (см. пример (27)): стратегия с послелогом выбирается тогда, когда субъект самостоятельно использует транспорт, а стратегия с лативом — в случае пассивного перемещения участника ситуации. Так, в (28) в силу агентивности субъекта перемещения латив невозможен, а в (29), напротив, предпочтителен для описания пассивного перемещения.
(28) män' rul'-äm käc-em. män' я руль-ACC держать-NPST.lSG я motocikl dono / ??motocikl-es kädal-am мотоцикл с мотоцикл-LAT ехать-NPST.lSG 'Я держу руль. Я еду на мотоцикле.'
(29) män' sänz-em lül'k-ästä. я сидеть-NPST.lSG люлька-IN
män' motocikl-es / ??motocikl dono kädal-am я мотоцикл-LAT мотоцикл с ехать-NPST.lSG 'Я сижу в люльке. Я еду на мотоцикле.'
Средства передвижения, предполагающие агентивного участника и не допускающие пассивного, маркироваться при помощи латива не могут:
(30) män' ecä dono / *ec-es kast-am
я лыжи c лыжи-LAT ходить-NPST.lSG
'Я еду на лыжах.'
Как показывают приведенные примеры, выбор стратегии для маркирования средства передвижения — при помощи латива или конструкции с послелогом dono — определяется наличием/ отсутствием компонента агентивного передвижения субъекта. Попутно можно также отметить, что для средств передвижения, но только «контейнерного» типа, возможна и стратегия маркирования инессивом, ср. пример (31) с примером (32), где инессив невозможен, так как самокат не является контейнером:
(31) män' rul'-äm käc-em. män' masinä dono / я руль-ACC держать-NPST.lSG я машина с masinä-stä / ??masinä-es kädal-am
машина-IN машина-LAT ехать-NPST.lSG 'Я держу руль. Я еду на машине.'
(32) män' kädal-am samokat dono / *samokat-ästä я ехать-NPST.lSG самокат c самокат-IN 'Я еду на самокате.'
3.4. Латив и значение причины
В горномарийском языке латив может маркировать причину, но такое маркирование возможно не во всех случаях: латив оформляет участника со значением непосредственной причины событий, ср. пары примеров (33)-(34) и (35)—(36):
(33) ä rläxän-еЗ tä dä-n licä-es-äzä корь-LAT он-GEN лицо-LAT-P0SS.3SG lim läkt-än
струп появиться-PFV.3SG
'Из-за кори на его лице появились болячки.'
(34) ärläxän verc / *ärläxän-es tädä skol-äskä корь из-за корь-LAT он школа-ILL ak kastä
NEG.NPST.3SG ходить
'Из-за кори он не ходит в школу.'
(35) lem-es man '-an ma ska r-em kast-a суп-LAT я-GEN живот-POSS.lSG болеть-NPST.3SG 'Из-за супа у меня болит живот.'
(36) lem gisün / *lem-es / lem-am solta-mas-es
суп из-за суп-LAT суп-ACC варить-NMLZ-LAT
man' poezd-as varas kod-em /
я поезд-ILL второй оставаться-NPST.lSG
kod-a n-am.
оставаться-PFV-1SG
ma n' suka ta da-m ast-en-üm
я долго он-ACC делать-PFV-lSG
'Из-за супа/варки супа я опаздываю/опоздала на поезд.
Я его долго готовила.'
В (33) развитие ситуации напрямую вызвано причиной, которая кодируется лативом (в данном случае заболеванием), в то время как в (34) ситуация отсутствия перемещения не является прямым последствием заболевания, а имеет промежуточных кау-заторов (как минимум это сам субъект ситуации, принявший решение не осуществлять перемещение, или, например, врач, запретивший посещать школу). Сходное различие наблюдается и в паре (35)-(36). Заметим, что если в пример (36) добавить номи-нализацию soltamas 'варка', которая является прямой причиной опоздания на поезд, то ее маркирование лативом будет возможно.
В целом, маркирование причины падежом с исходно направительной семантикой типологически необычно. Как отмечается в работе [Luraghi 2014: 130], причина чаще всего маркируется тем же средством, что и источник движения, а латив в горномарийском языке источник движения не обозначает (данное значение маркируется элативным послелогом gac). Ряд случаев маркирования причины средством, которое также оформляет конечную точку, обсуждается в работе [Ганенков 2002], посвященной развитию значений пространственных показателей в непространственной сфере. Наличие причинного значения у показателей директива в указанном исследовании предлагается объяснять тем, что он нередко маркирует цель движения, а отождествление цели и причины в языках мира наблюдается довольно часто. Однако в горномарийском языке латив не используется для обозначения цели
движения. В следующем разделе рассматривается датив в луговом марийском языке, который маркирует цель движения и употребляется во многих контекстах, для которых в горномарийском языке используется маркирование лативом.
3.5. Непространственные значения в луговом марийском Во многих рассматривавшихся в разделах 3.1-3.4 контекстах, в которых в горномарийском языке используется латив, в луговом марийском употребляется датив [Пенгитов 1961: 65-66]. Это верно для временных значений (37)-(38), значений приписываемого статуса (39) и причины (40)7:
(37) Сурем-лан суан-ым ышт-ена Сюрем-DAT свадьба-ACC делать-NPST.lPL
'К празднику Сюрем справим свадьбу.' [Пенгитов 1961: 66]
(38) Ик арня-лан ола-шке ка-ем
один неделя-DAT город-ILL идти-NPST.lSG
'Еду в город на одну неделю.' [Пенгитов 1961: 66]
(39) Ме тый-ым комсомольский агитатор-лан мы ты-ACC комсомольский агитатор-DAT шогалт-ена
поставить-NPST.lPL
'Мы тебя назначаем (букв. ставим) комсомольским агитатором.' [Пенгитов 1961: 65]
(40) пакча сад-ыште шокшы-лан кайык-влак-ат сад сад-IN жара-DAT птица -PL-ADD шыплан-ен-ыт
замолчать-PFV-3PL
'Из-за жары даже птицы умолкли в саду.'
[Пенгитов 1961: 65]
Во многих уральских языках показатель, маркирующий семантическую роль реципиента или адресата, — к которым относится и датив в луговом марийском, — имеет и пространственные значения, в основном директивные (например, по данным работы [Строева 2008], дательно-направительный падеж в нгана-
7 Запись дается в соответствии с источником, глоссы мои.
санском и ненецком языках, датив в хантыйском языке и шок-шинском диалекте эрзянского языка). В современных марийских языках дательный падеж маркирует цель движения (см. примеры (41) и (42) из лугового марийского языка и горномарийского языка соответственно) и не имеет никаких других значений в пространственной сфере. Как показано в диахронических исследованиях (см., например, [Kittila, Ylikoski 2011] и [Зорина 2002: 78-82]), маркер дательного падежа в марийских языках связан с древним /-овым суффиксом, имевшим направительное значение.
(41) Шешке, ведра-м нал-ын, памаш деке сноха ведро-ACC брать-CONV родник к вуд-лан ошкыл колт-ыш
вода-DAT идти слать-AOR.3SG 'Сноха, взяв ведра, пошла за водой к роднику.'
[Пенгитов 1961: 65]
(42) avi vad-lan ke-a
мать.KIN вода-DAT идти-NPST.3SG 'Мама идет за водой.'
Таким образом, датив в луговом марийском языке покрывает те случаи, которые в горномарийском языке маркируются лативом. Как нам кажется, это может быть косвенным подтверждением того, что происхождение маркера датива связано с древними пространственными суффиксами.
4. Заключение
В настоящей статье было рассмотрено функционирование латива в горномарийском языке (говор с. Кузнецово и окрестностей). Латив способен маркировать как конечную точку какого-либо направленного движения, так и местонахождение участников ситуации, причем исторически первичной является первое из этих значений. Ставилась задача выявить условия употребления латива в горномарийском языке, а также исследовать его значения в непространственной сфере.
Как показало исследование, форма латива всегда может быть заменена другой падежной формой: инессивом в случае обозначения местонахождения и иллативом при обозначении
конечной точки. Маркирование лативом конечной точки связано с идеей длительного нахождения объекта в достигнутом месте после окончания движения. К глаголам с подобной семантикой относятся, в частности, sakas 'повесить [на стену]', optas 'наливать [в стакан]',pédalas 'вбивать [в стену]', sélüs 'прятаться [в шкаф]'. В случае маркирования лативом местонахождения мы предлагаем различать ситуации, в которых используется переходный глагол, и ситуации, в которых используется непереходный глагол. Способность многих глаголов сочетаться с обстоятельством места в лативе связана, вероятнее всего, с семантикой изменения состояния, выражаемой этими глаголами, ср. глаголы kuskas 'расти [в саду]', amalen keas 'заснуть [на диване]', sacas 'родиться [в Москве] '. В конструкциях с переходными глаголами локативное зависимое, отсылающее к местонахождению Пациенса, а не Агенса, скорее предпочитает маркирование лативом (см. примеры (14)—(15) в разделе 2.2).
Кроме этого, мы рассмотрели полисемию горномарийского латива в непространственной сфере и постарались связать его непространственные значения с пространственными. Можно предложить следующую схему, обобщающую путь развития рассмотренных нами непространственных значений латива из его пространственных значений:
Рисунок 1. Схема развития значений латива в горномарийском языке
Появление у направительного падежа способности маркировать местонахождение хорошо известно в лингвистике: это так называемая end-point metonymy, которая может быть проиллюстрирована известной парой английских конструкций to fly over the hill vs. to live over the hill [Brugman, Lakoff 1988].
Из непространственных значений горномарийского латива с типологической точки зрения интерес представляет наличие значения причины у исходно направительного падежа. Можно предположить, что оно является результатом не непосредственного перехода от направительной семантики, а результатом семантической эволюции: у латива появилась возможность маркировать местонахождение участника, претерпевающего какое-либо изменение, и в дальнейшем причину этих изменений.
Сокращения
ACC — аккузатив; ADD — аддитивная частица; AOR — 1-ое прошедшее время; CMPR — компаратив; CONV — конверб; DAT — датив; DETR — непереходность; EL — элатив; GEN — генитив; ILL — иллатив; IN — инессив; IN2 — послеложный инессив; INF — инфинитив; KIN — термин родства; LAT — латив; NEG — отрицание; NPST — непрошедшее время; NMLZ — номинализация; OBL — обликвус; PFV — 2-ое прошедшее время; PL — множественное число; POSS — посессивность; SG — единственное число.
Литература
Апресян 2014 — Ю. Д. Апресян (отв. ред.). Активный словарь русского языка. Т. 1-2: А-Г. М.: Языки славянской культуры, 2014. [Iu. D. Apresian (ed.). Aktivnyi slovar' russkogo iazyka [Active Russian dictionary]. Vols. 1-2: A-G. M.: Iazyki slavianskoi kul'tury, 2014]. Бирюк, Рожанский 2002 — О. Л. Бирюк, Ф. И. Рожанский. Третий лишний (обстоятельственный падеж в марийском языке) // В. А. Плунгян (ред.). Исследования по теории грамматики. Вып. 2. Грамматикализация пространственных значений в языках мира. Москва: ООО «Русские словари», 2002. С. 107-126. [O. L. Biriuk, F. I. Rozhanskii. Tretii lishnii (obstoiatel'stvennyi padezh v mariiskom iazyke) [Third is a crowd (a circumstantial case in Mari)] // V. A. Plungian (ed.). Issledovaniia po teorii grammatiki. Vyp. 2. Grammatikalizatsiia prost-ranstvennykh znachenii v iazykakh mira. Moskva: OOO «Russkie slovari», 2002. P. 107-126].
Галкин 1964 — И. С. Галкин. Историческая грамматика марийского языка. Морфология. Часть I. Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1964. [I. S. Galkin. Istoricheskaia grammatika mariiskogo iazyka. Morfologiia. [Historical grammar of Man. Morphology]. Part I. Ioshkar-Ola: Mariiskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1964].
Ганенков 2002 — Д. С. Ганенков. Модели полисемии пространственных показателей. Дипломная работа, МГУ, М., 2002. [D. S. Ganenkov. Modeli polisemii prostranstvennykh pokazatelii [Polysemy models of spatial markers]. Diplomnaia rabota, MGU, M., 2002].
Давидюк, Козлов 2016 — Т. И. Давидюк, Л. С. Козлов. Латив в горномарийском языке (тезисы, устный доклад, материалы к докладу) // Тринадцатая Конференция по типологии и грамматике для молодых исследователей. Санкт-Петербург, 2016. (http://www. youngconfspb.com/application/files/2014/8035/6578/Davidyuk Kozl ov.pdf) [T. I. Davidiuk, L. S. Kozlov. Lativ v gornomariiskom iazyke (tezisy, ustnyi doklad, materialy k dokladu) [Lative in Hill Mari (abstract, oral presentation, materials for the talk)]. In: Trinadtsataia Konferentsiia po tipologii i grammatike dlia molodykh issledovatelei. Sankt-Peterburg, 2016. (http://www.youngconfspb.com/application/ files/2014/803 5/6578/Davidyuk_Kozlov.pdf)]
Зорина 2002 — О. В. Зорина. История и современное состояние падежной системы горномарийского языка. Диссертация к. ф. н., СПбГУ, СПб., 2002. [O. V. Zorina. Istoriia i sovremennoe sostoianie pa-dezhnoi sistemy gornomariiskogo iazyka [Historical and modern case system of Hill Mari]. Dissertatsiia k. f. n., SPbGU, SPb., 2002].
Пенгитов 1961 — Н. Т. Пенгитов. Современный марийский язык. Морфология. Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1961. [N. T. Pengitov. Sovremennyi mariiskii iazyk. Morfologiia [Modern Mari. Morphology]. Ioshkar-Ola: Mariiskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1961].
Саваткова 2002 — А. А. Саваткова. Горное наречие марийского языка [Bibliotheca Ceremissica 5]. Savariae: Berzsenyi Daniel Föiskola, 2002. [A. A. Savatkova. Gornoe narechie mariiskogo iazyka [The Hill dialect of Mari] [Bibliotheca Ceremissica 5]. Savariae: Berzsenyi Daniel Föiskola, 2002].
Строева 2008 — М. Н. Строева. Семантика локативных падежей в уральских языках. Дипломная работа, МГУ, М., 2008. [M. N. Stroeva. Semantika lokativnykh padezhei v ural'skikh iazykakh [Semantics of locative cases in Uralic languages]. Diplomnaia rabota, MGU, M., 2008].
Alhoniemi 1967 — A. Alhoniemi. Über die Function des Wohin-Kasus im Tscheremissischen. [Suomalais-Ugrilaisen Seuran Toimituksia (n. 142)]. Helsinki: Suomalais-Ugrilainen Seura, 1967.
Alhoniemi 1993 — A. Alhoniemi. Grammatik des Tscheremissischen (Mari): mit Texten und Glossar (aus dem Finn. übers. von Hans-Hermann Bartens). Hamburg: Buske, 1993.
Brugman, Lakoff 1988 — C. Brugman, G. Lakoff. Cognitive topology and lexical networks // G. Cottrell et al. (eds.). Lexical ambiguity resolution: perspectives from psycholinguistics, neuropsychology and artificial intelligence. San Mateo (CA): M. Kaufman, 1988.
Kittilä, Ylikoski 2011 — S. Kittilä, J. Ylikoski. Remarks on the coding of Goal, Recipient and Vicinal Goal in the European Uralic // S. Kittilä, K. Västi, J. Ylikoski (eds.). Case, Animacy and Semantic Roles [Typological Studies in Language, v. 99]. Amsterdam—Philadelphia: John Benjamins, 2011. P. 29-64.
Lehmann, Shin 2005 — C. Lehmann, Y.-M. Shin. The Functional Domain of Concomitance. A Typological Study of Instrumental and Comitative Relations // C. Lehmann (ed.). Typological studies in participation [Studia Typologica 7]. Berlin: Akademie Verlag, 2005. P. 9-104.
Luraghi 2014 — S. Luraghi. Plotting diachronic semantic maps. The role of metaphor // S. Luraghi, H. Narrog (eds.). Perspectives on Semantic Roles. Amsterdam — Philadelphia: John Benjamins, 2014.
Malchukov, Narrog 2008 — A. Malchukov, H. Narrog. Case polysemy // A. Malchukov, A. Spencer (eds.). The Oxford handbook of case. Oxford: Oxford University Press, 2008.
Narrog 2008 — H. Narrog. Varieties of Instrumental // A. Malchukov, A. Spencer (eds.). The Oxford handbook of case. Oxford: Oxford University Press, 2008.
Ylikoski 2011 — J. Ylikoski. A survey of the origins of directional case suffixes in European Uralic // S. Kittilä, K. Västi, J. Ylikoski (eds.). Case, Animacy and Semantic Roles [Typological Studies in Language 99]. Amsterdam — Philadelphia: John Benjamins, 2011. P. 235-280.
