CC BY
138
ДОКЛАДЫ И ПУБЛИКАЦИИ
Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы лингвистики и межкультурной
коммуникации» (Магнитогорск, МаГУ, 26-27 октября 2012 г.)
© 2012
В. А. Разумовская
СЕМАНТИКА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ОБРАЗА В ОРИГИНАЛЕ И ПЕРЕВОДЕ: КОТ БЕГЕМОТ
Эстетическая семантика художественного текста представлена в художественных образах и является регулярным объектом исследований как в аспекте создания в оригинальном тексте, так и в аспекте воссоздания при переводе художественного текста средствами других языков и культур1. В настоящей работе предпринята попытка сопоставительного постпереводческого анализа художественного образа одного из персонажей романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» — кота Бегемота. Художественный образ может быть рассмотрен как самостоятельная единица перевода, относительно которой переводчик принимает решение на перевод. Однако задача переводчика состоит не только в нахождении адекватных иноязычных эквивалентов для единиц, конструирующих художественный образ в языковой ткани оригинала, но и в воссоздании в переводе всех эксплицитных и эксплицитных связей, которыми данные единицы обладают. Переводчику необходимо реконструировать весь информационно-художественный комплекс, ко -торый генерирует столь сложную и неоднозначную информационную единицу и единицу перевода как художественный образ. Художественный образ, являясь художественной универсалией, имеет буквальный смысл и характеризуется определенной степенью обобщения и расширения2. Вырастая из чувственного образа, художественный образ обладает семиотической потенцией и порождает разнообразные знаки и семиотические понятия, структура которых создается взаимодействием двух принципиально разных планов — плана содержания и плана выраже-ния3. Семантика художественного образа может быть рассмотрена в собственно
Разумовская Вероника Адольфовна — кандидат филологических наук, доцент Сибирского федерального университета. E-mail: [email protected]
1 Even-Zohar 1979/1980; Toury 1995.
2 Аверинцев 1968.
3 Арутюнова 1990, 22.
лингвистическом4 и переводческом аспектах, что и является задачей настоящего исследования. Сравнение художественного образа кота Бегемота в оригинале романа5 с художественными образами персонажа в ряде английских переводов романа носит преимущественно дескриптивный характер, поскольку сравниваются уже выполненные и опубликованные переводы: М. Гинзбург 1967 года (издание 1987 года), Д. Бургин и К. Т. О'Коннор 1995 года, Х. Алпина 2008 года, М. Кар-пельсона 2011 года6. В работе также используется текст театральной адаптации романа. Пьеса «MASTER & MARGARITA or, The Devil Comes to Moscow» написана Ж.-К. ван Итали и основана на переводе С. Кобякова7. Таким образом, в сопоставительный анализ включены как один из первых английских переводов (М. Гинзбург), так и последний из известных нам переводов (М. Карпельсона).
Сравнение семантики подлинника и иноязычных переводов неизбежно приводит нас к необходимости рассмотрения содержательных характеристик первичного и вторичных текстов: когнитивных, культурных, эстетических, ассоциативных. Сопоставительный анализ осуществлялся преимущественно на лексическом уровне, поскольку мы полностью разделяем точку зрения Е. Д. Поливанов о том, что лексика и фразеология являются единственной областью языковых явлений, где само содержание культуры (данного коллектива в данную эпоху) отражается более или менее непосредственно8.
Кот Бегемот входит в свиту Воланда и является одним из самых популярных и запоминающихся персонажей романа «Мастер и Маргарита», хотя и относится к разряду персонажей второстепенных. В отличие от определенной схематичности и некой незавершенности образов главных героев, образ кота представлен в тексте романа со многими запоминающимися подробностями, мельчайшими деталями, которые способствуют наиболее полному восприятию образа читателями. Автор оригинала детально описывает внешность, речь и действия персонажа, что делает образ кота эмоционально интересным и притягивающим внимание. О популярности кота Бегемота свидетельствует и тот факт, что на обложках практически всех известных английских и многих других иноязычных переводов «Мастера и Маргариты» представлено изображение именно черного кота.
Члены дьявольской свиты дополняют один из центральных образов романа — инфернальный образ Воланда (Сатаны) и символизируют собой различные человеческие пороки и страсти. В начальных главах романа (сцена погони, сцены в нехорошей квартире) кот Бегемот («котяра», «котище») появляется в обличие огромного черного кота, который имеет «отчаянные кавалерийские усы», ходит на двух лапах, разговаривает, ездит на трамвае, делает попытку оплатить проезд, пьет алкоголь, ест маринованные грибы, чинит примус и много философствует. В человеческом обличие кот Бегемот представляет собой маленького толстяка с лицом, напоминающим кошачью морду. Третий вариант своей внешности кот Бегемот получает только в сцене полета под лунным светом в финальной части романа, когда Бегемот предстает перед читателями в образе худенького юноши,
4 Шелестюк 1998.
5 Булгаков 2011.
6 Bulgakov 1987; 1995a; 2008; 2011.
7 Bulgakov 1995б.
8 Поливанов 1968.
демона-пажа. М. А. Булгаков неоднократно подчеркивает, что кот-оборотень выступает в романе в роли любимого шута Воланда. Как и многие художественные образы символически сложного романа, образ кота Бегемота и сцены с участием данного персонажа связывают текст романа М. А. Булгакова с рядом предшествующих текстов мировой литературы. Так, финальная сцена романа (сцена исчезновения свиты Воланда перед восходом солнца) имеет прецедентную сцену в ветхозаветной книге Еноха, а сцена попытки ареста кота Бегемота чекистами, по мнению исследователей творчества М. А. Булгакова, отсылает читателя к философскому трактату А. Франса «Сад Эпикура»9.
Для создания яркого художественного образа кота Бегемота крайне важным оказывается его имя. Известно, что персонажи романа «Мастер и Маргарита» обретали свои имена в процессе долгих и полных сомнений поисков, что нашло отражение в многочисленных списках имен собственных, представленных в рукописях автора. В конечном итоге имя было выбрано М. А. Булгаковым на основании сложной и многоплановой ассоциативно-семантической структуры лексической единицы «бегемот».
По данным словарей русского языка, первым значением единицы «бегемот» является обозначение парнокопытного млекопитающего больших размером (лат. Hippopotamus amphibius). Единица «бегемот» появилась в русском языке во второй половине XVIII века предположительно из одного из европейских языков (французского — «behemoth» или немецкого — «Behemoth»), в которые данная единица в свою очередь пришла из древнееврейского библейского текста (лат. «behemoth» из др.-евр. «behemoth» — звери). В апокрифической книге Еноха лексическая единица обозначала огромного и сильного зверя. В современном русском языке наряду с единицей «бегемот» используется единица «гиппопотам», вошедшая в языковую систему также в XVIII веке и восходящая к греческому слову «hippopotamos» (речная / водяная лошадь / конь). Единица была заимствована из греческого языка в латинский язык и далее в европейские языки. Интересно отметить, что древние египтяне называли бегемота «речной свиньей». В арабском языке животное обозначается как ^j^ (нильская лошадь), а в словаре В. И. Даля зафиксировано сочетание «болотная корова», являющееся полным синонимом слова «бегемот».
Таким образом, для обозначения крупного млекопитающего в современном русском языке одновременно используются две лексические единицы. Результаты ассоциативного эксперимента со словами-синонимами «бегемот» и «гиппопотам» свидетельствуют о том, что указанные единицы являются парой слов-синонимов, в которой слово «бегемот» может быть определено как слово-тема, а «гиппопотам» — как маркированный член синонимической пары. Установлено, что слово «гиппопотам» преимущественно трактуется через слово «бегемот», а не наоборот. Обе лексических единицы имеют высокий процент тождественных слов-реакций, что доказывает значительное сходство их ассоциативных полей, хотя по данным исследования ассоциативное поле слова «бегемот» значительно разнообразнее. «Бегемот» ассоциируется с понятием не только конкретного большого животного,
9 Соколов 2000.
но и страшного зверя в обобщенном понимании10, что имеет особое значение при рассмотрении образа булгаковского кота Бегемота.
В большинстве современных европейских языков для обозначения указанного млекопитающего используются единицы, восходящие к греческому слову «hippopotamos» («hippopotamus» в английском, «ippopotamo» в итальянском, «hipopótamo» в испанском, «hippopotame» во французском). В немецком языке представлены семантическая калька с греческой единицы «Flupferd» (речная лошадь) и синонимическая единица с аналогической структурой «Nilpferd» (нильская лошадь).
Данные толковых и этимологических словарей русского языка свидетельствуют о том, что слово «бегемот» наряду с обозначением животного имеет следующие значения: «неуклюжий человек, увалень» (с пометой «шутливое»); «чудовище, чудище». Первое значение исследователи относят к группе национально специфических зооморфизмов в русском языке11. Данная группа зооморфизмов включает единицы, не имеющие прямого соответствия в английском языке, которое бы использовалось для образной номинации крупного, неуклюжего человека. Последнее значение, как уже отмечалось выше, имеет библейское происхождение и является самым ранним значением данной единицы. В Ветхом Завете имя собственное «Бегемот» используется для обозначения одного из мифических животных, которое изображается в книге Еноха как морское чудовище-оборотень. В демонологической традиции Бегемот считается демоном обжорства, желаний желудка.
У М. А. Булгакова кот обладает огромными размерами и именуется именно Бегемотом, а не Гиппопотамом. Бегемот — это кот-обжора, что убедительно иллюстрирует сцена в Торгсине. Демоническая природа Бегемота основывается на глубоком изучении автором литературы, посвященной данному вопросу (сочинение 1872 года И. Порфирьева «Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях»)12. Демонизм и инфернальность кота Бегемота, эксплицируемые его именем, а также принадлежностью персонажа к свите Воланда, сочетаются в романе с юмором и комизмом поведения героя, что и определяет очевидную гетерогенную характеристику персонажа. Таким образом, в имени собственном «Бегемот» одновременно актуализируются следующие значения: «существо большого размера», «зверь, чудовище», «демоническое существо». В свою очередь двойственность персонажа эксплицируется и его двойным обозначением: номинацией кота как животного и называнием данного кота именем собственным «Бегемот», обладающим сильным информационно-ассоциативным полем. В образе кота Бегемота и в языковых символах, обозначающих данный персонаж, по принципу комплементарности сочетаются культурная память, отраженная в мифах («кот») и культурная память, отраженная в сакральных текстах («Бегемот»). Так, в народных верованиях, сказках, фольклорных текстах кот связан с лешим и обычно проживает в доме ведьмы. Важное символическое значение приобретает черная окраска кота, поскольку именно черный кот традиционно связан с нечистой силой. Черный кот сопровождает многие мифологические и фольклорные персонажи.
10 Дударева 2011.
11 Шарова 2010.
12 Соколов 2000; Яблоков 2011.
В народной мифологии считается, что черт может принимать облик черного кота, а леший кричит кошачьим голосом13. В фольклоре кот имеет несколько ипостасей. И одна из главных — кот-демон, кот-оборотень, существо, которое вызывает у людей суеверный страх и приносит несчастья. В произведениях М. А. Булгакова для реализации художественных замыслов автора, представлен разнообразный авторский зооморфный (включающий орнитологический) код14. И использование образа кота Бегемота в культовом романе М. А. Булгакова является логическим продолжением данной творческой традиции.
Сопоставление русских и английских лексических единиц показывает, что русский зооморфизм «кот» имеет прямое соответствие в английской лингвокуль-туре — «cat». Однако в данной межъязыковой и межкультурной синонимической паре обнаруживается явная лексическая асимметрия в плане наличия мужского/ женского соответствия: «кот, кошка» — «cat». В оригинальном тексте романа используется единица «кот», имеющая однозначную гендерную характеристику существа мужского рода. Единица «кот» входит в дихотомическую пару «кот-кошка». В русской лингвокультуре характерно наличие отдельных названий для референтов мужского и женского рода, тогда как в английской лингвокультуре используется преимущественно общее родовое название15. В случае необходимости в английских текстах могут использоваться единицы, конкретизирующие пол животного посредством включения в состав номинативной единицы соответствующего личного местоимения («he-cat», «she-cat») или имени собственного («tom cat», «pussy cat»). Исследователи отмечают, что процесс номинации представителей фауны в английском языке для различения их по признаку пола достаточно сложен, а при использовании названий животных для характеристики человека важен не пол животного, а вызываемые ассоциации.
С другой стороны, имя собственное кота «Бегемот» для читателя, обладающего культурной информацией и памятью о демонических персонажах Библии, несет эксплицитную негативную информацию о чревоугодии, ассоциируется с пороком, страхом. Однако ассоциации лексической единицы «бегемот», обусловленные ее библейским происхождением, не актуализируются при восприятии романа читателем, который не знаком с текстом Ветхого Завета, с Бегемотом как библейским персонажем и с его характерными особенностями. В таком случае для читателя при восприятии текста романа работают только ассоциации одного из значений слова «бегемот», номинирующего реального, а не мифического животного или человека больших размеров («огромный», «грузный», «массивный», «толстый»). Таким образом, в имени собственном «Бегемот» сочетаются мифологическая и демонологическая виды информации, которые включены в более широкий континуум культурной информации и культурной памяти.
В комментарии к переводу романа, выполненного Д. Бургин и К. Т. О'Коннор, имя кота имеет несколько объяснений. В соответствии с первым объяснением «Behemoth» является библейским именем ивритского происхождения (из книги Иова), обладатель которого был помощником Сатаны в магических действиях. Второй комментарий отсылает англофонного читателя к тексту Й. Гёте «Фауст»,
13 Афанасьев 1996.
14 Иваньшина 2011.
15 Шарова 2010.
который неоднократно выступает прецедентным текстом по отношению к тексту «Мастера и Маргариты». В немецком тексте представлена сцена, в которой пудель превращается в гиппопотама в тот момент, когда Фауст переводит текст Евангелия. В других анализируемых английских переводах переводческий комментарий или отсутствует или имя «Behemoth» не комментируется.
М. А. Булгаков неоднократно предлагает своим читателям описание внешности кота Бегемота. Впервые читатель знакомится с котом Бегемотом в главе 4 («Погоня»): «...кот, громадный, как боров, черный как сажа или грач, и с отчаянными кавалерийскими усами»16. Автор оригинала одновременно эксплицирует три основные характеристики внешности героя: большой размер (сравнение с боровом), черный цвет (двойное сравнение с сажей или грачом) и особый вид усов кота («отчаянные» и «кавалерийские»). В исследуемых четырех переводах описание кота передано следующим образом: «... a tom cat, huge as a hog, black as a pitch or a crow, and with a huge mustache, for all the world like a rakish cavalryman's»17; «... a cat, big as a hog and pitch-black, like a crow, or like soot, and sporting a mustache like a reckless cavalryman's »18 ; «... tomcat .huge as a hog, black as soot or as a rook, and with the dashing whiskers of a cavalryman»19 ; «.a cat, fat as a boar and black as soot, or a raven, his whiskers brashly styled into a cavalry officer's moustache »20. В переводах М. Гинзбург и Х. Алпина сразу эксплицируется мужской пол кота («a tom cat» / «tomcat»). Описание размера животного имеет несколько вариантов («huge as a hog», «big as a hog», «fat as a boar»), в которых обнаруживается различная степень большого размера («huge» / «big») или размер передан через понятие чрезмерного веса («fat»). Для обозначения черного цвета во всех переводах используется цве-тообозначение «black». В тексте перевода Д. Бургин и К. Т. О' Коннор представлено также усиление черного цвета — «pitch-black» (черный как смола). Сравнения оригинала, позволяющие усилить экспликацию черного цвета, имеют в переводах вариантные соответствия «soot», «crow», «rook», «raven». Наиболее близким русскому оригиналу оказывается вариант Х. Алпина, в котором сохранены понятия цвета сажи и грача. В трех переводах усы кота становятся усами человека («mus-tache» / «moustache») и похожи на усы кавалериста с различными дополнительными образно-усилительными характеристиками («sporting», «brashly styled»). Х. Алпин использует лексическую единицу «whiskers» (усы животного) и определяет данные усы как «dashing» (стильные). Таким образом, уже при первом появлении персонажа в тексте оригинала и в текстах переводов сообщаются основные характеристики внешности кота Бегемота. Описание кота как черного и жирного существа повторяется в оригинале и в переводах неоднократно: «. кот черный, жирный»21; «a tom cat, black, fat»22; « fat black cat»23. В ряде случаев необычно большой размер кота специально подчеркивается автором оригинала («здоровен-
16 Булгаков 2011, 51.
17 Bulgakov 1987, 53.
18 Bulgakov 1995a, 40.
19 Bulgakov 2008, 49.
20 Bulgakov 2011, 48.
21 Булгаков 2011, 66.
22 Bulgakov 1987, 70.
23 Bulgakov 1995a, 53; 2008, 63; 2011, 63.
нейший черный кот»24), что в определенной степени определяет переводческий выбор: «a huge black tom»25; «a hefty black cat»26; «the most strapping black cat»27. Интересным является вариант переводческого соответствия М. Карпельсона, в котором эксплицированы огромные (гротескные) размеры кота и его страсть к чревоугодию, отраженная как в имени «Бегемот», так и в действиях кота, описанных в романе: «a gargantuan black cat»28 (аллюзия на роман Ф. Рабле).
Сцена винопития с участием кота Бегемота уже становилась объектом нашего изучения и рассматривалась как сценарная семантическая ситуация 29. Сопоставительный анализ позволяет определить, что аномальные и пугающие размеры кота передаются в английских переводах с помощью ряда близких слов-синонимов («terrifying», «horrific», «awesome»): «... жутких размеров черный кот со стопкой водки в одной лапе и вилкой, на которую он успел поддеть маринованный гриб, в другой»30; «... a black cat of terrifying proportions, with a glass of vodka in one paw and a fork in the other with which he had already managed to impale a pickled mushroom»31; «.a black cat of horrific proportions with a glass of vodka in one paw and in the other a fork on which he had spread a pickled mushroom»32 ; «.a black cat of awesome dimensions with a shot glass of vodka in one paw and a fork, on which he had managed to spear a pickled mushroom , in the other»33 ; «.a black cat of terrifying proportions, holding a shot of vodka in one paw, and a fork, which he had used to spear a pickled mushroom, in the other »34.
Оценочная характеристика кота («проклятый бесовской кот»35) также находит в английских переводах адекватные варианты: «damned infernal tom»36; «de-monic, accursed cat»37; «diabolical cat»38; «demonic cat»39 . Прилагательные «infernal», «demonic», «diabolical» очень точно передают инфернальную природу кота, являющегося спутником Воланда.
В булгаковском тексте представлен не обыкновенный кот, а фантастический кот-человек, который говорит человеческим голосом: «А тут еще кот выскочил к рампе и вдруг рявкнул ... человеческим голосом»40; «... the tom leaped out to the footlights and barked in a human voice ...»41; «... the cat leaped up to the footlights and roared out . in a human voice »42; «.the cat leapt out towards the footlights and
24 Булгаков 2011, 85.
25 Bulgakov 1987, 91.
26 Bulgakov 1995a, 68.
27 Bulgakov 2008, 82.
28 Bulgakov 2011, 82.
29 Разумовская, Тарасенко 2010.
30 Булгаков 2011, 85.
31 Bulgakov 1987, 91.
32 Bulgakov 1995a, 69.
33 Bulgakov 2008, 83.
34 Bulgakov 2011, 82.
35 Булгаков 2011, 120.
36 Bulgakov 1987, 131.
37 Bulgakov 1995a, 96.
38 Bulgakov 2088, 116.
39 Bulgakov 2011, 115.
40 Булгаков 2011, 135.
41 Bulgakov 1987, 146.
42 Bulgakov 1995 a, 108.
suddenly roared in a human voice ...»43; «... the cat leaped out to the footlights and barked suddenly in a human voice. »44. Хотя в каждом переводе неизбежно происходит определенная трансформация художественного образа45, необходимо отметить, что значительная часть образа кота Бегемота в анализируемых переводах остается инвариантной. Образная инвариантность русского оригинала и английских переводов иллюстрируется финальным появлением Бегемота, где переводчики передают информацию о стройной фигуре героя («a slender youth», «a lean youth», «a slim young man»), его молодом лице («his young face») и неожиданной молчаливости героя («quiet», «silent», «noiselessly»). Ранее в тексте не было никаких указаний на возраст персонажа, а внезапная стройность и молчаливость кота резко контрастируют с его обычной толстотой и болтливостью.
«Ночь оторвала и пушистый хвост у Бегемота, сорвала с него шерсть и расшвыряла его клочья по болотам. Тот, кто был котом, потешавшим князя тьмы, теперь оказался худеньким юношей, демоном-пажом, лучшим шутом, какой существовал когда-либо в мире. Теперь притих и он и летел беззвучно, подставляя свое молодое лицо под свет, льющийся от луны»46.
«The night has torn off Behemoth's fluffy tale, pulled off his pelt and scattered the pieces in the swamps. He who had been a tom cat, amusing the Prince of Darkness, now turned out to be a slender youth, a demon page, the best jester who had ever existed in the world. Quiet now, he flew without a sound, giving his young face to the light streaming from the moon»47 .
«Night had also torn off Behemoth's fluffy tail, stripped him of his fur and scattered clumps of it over the swamps. The one who had been the cat hat amused the Prince of Darkness turned out to be a lean youth, a demon page, the best jester the world has ever known. Now he, too, had fallen silent and was flying noiselessly, his young face raised to the light flowing from the moon»48 .
«The night had also ripped off Behemoth's fluffy tail, had torn the fur off him and send its tufts over the marshes. He who had been the cat that amused the Prince of Darkness proved now to be a slim young man, a demonic page, the best jester that had ever existed in the world. Now he too had fallen quiet and was flying soundlessly with his young face upturned to the light which was pouring from the moon»49.
«The night stripped off Behemoth's bushy tail and fur, scattering it in clumps over the swamps. He who used to be a cat entertaining the prince of darkness turned out to be a slim young man, a demon page, the best jester the world had ever seen. He, too, was quiet now as he flew noiselessly through the air, the moonlight washing over his young face»50.
В тексте пьесы «MASTER & MARGARITA or, The Devil Comes to Moscow» Ж.-К. ван. Итали, премьера которой состоялась в Нью-Йорке в мае 1993 года, кот — «the Cat» является одним из центральных персонажей, но имя кота исполь-
43 Bulgakov 2008, 131.
44 Bulgakov 2011, 131.
45 Коптилов 1962.
46 Булгаков 2011, 395.
47 Bulgakov 1987, 384.
48 Bulgakov 1995a, 322.
49 Bulgakov 2008, 386.
50 Bulgakov 2011, 385.
зуется крайне редко. Имя «Behemoth» представлено в списке основных действующих лиц, предваряющем текст пьесы, а также используется в реплике самого кота в девятой сцене второго акта: «Oh, friend Koroviev, why have you not helped me in my hour of need, your poor Behemoth, betrayed for a cognac ...»51. Театральное воплощение романа является ярким примером межсемиотического перевода (в терминологии Р. Якобсона) оригинального текста М. А. Булгакова. Образ кота раскрывается в репликах персонажа, богатых развернутыми сравнениями, метафорами, звукоизобразительной лексикой, а также в авторских ремарках. Ограниченные рамки текста театральной пьесы и традиционная условность театра не позволили автору текста пьесу дать развернутую характеристику персонажа. Однако в тексте представлены наиболее важные атрибуты героя, что нашло отражение и в перечне необходимого актерского реквизита: примус, револьвер, рюмки.
Проведенный анализ семантики художественного образа кота Бегемота в русском оригинале и в английских переводах свидетельствует о принципиальной возможности воссоздания данного сложного художественного образа в переводе. Однако несомненную трудность имеет передача культурной и эстетической информации, представленной в художественном образе, что обусловлено различными субъективными и объективными факторами художественного перевода. Частично семантические потери компенсируются посредством использования переводческого комментария, объясняющего (хотя иногда и не очень удачно) семантические различия первичного (оригинального) и вторичного (воссозданного) художественного образа.
К одним из наиболее значимых объективных факторов, влияющих на полноту и точность воссоздания художественного образа, относится семантическая асимметрия и диссимметрия языков перевода. Естественная межъязыковая асимметрия и неизбежные лексические семантические лакуны, обусловленные типологическими различиями языков, определяют необходимость использования переводчиками компенсаторных приемов, позволяющих наиболее близко передать семантику оригинала. Лексические единицы выступают носителями гетерогенного информационного комплекса, воссоздание которого в переводе требует от переводчика наличия общей (или частично общей) культурной памяти и культурной информации с автором оригинального текста. Можно предположить, что для многих среднестатистических русских читателей имя собственное «Бегемот» будет менее культурно значимым, чем для англофонных читателей, поскольку последние более хорошо знакомы с текстом Ветхого Завета, что обусловлено особенностями и отличиями политического и исторического развития России и западных стран, а также традициями школьного и университетского образования. Русский читатель, прежде всего, воспринимает метафоричность имени собственного «Бегемот», основанную на образе крупного реального млекопитающего. Переводчик и читатель романа должны быть информационно подготовлены к восприятию символически сложного текста. Восприятие данного текста в родственных и неродственных лингвокультурах может стать темой специальных филологических и переводоведческих исследований. Полнота и успешность восприятие ключево-
51 Bulgakov 1995 b, 58.
го текста русской культуры и всей мировой культуры XX века определены различными культурными, религиозными и политическими контекстами.
При отсутствии у читателя необходимой культурной информации и культурной памяти восприятие художественного образа также происходит. Читатель оригинального или переводного текста постигает художественный образ через описание внешности персонажа, его действий и поступков, речевого портрета. Хотя такой образ может оказаться (и обычно оказывается) намного беднее художественного образа, созданного писателем.
Художественный образ может быть рассмотрен и в контексте эстетической и философской категории неоднозначного, получившей в науке и искусстве универсальный статус. Именно неоднозначность обеспечивает многочисленные интерпретации информации художественного текста и художественных образов как в пределах «своей» культуры и языка, так и при перекодировании оригинального текста средствами «чужого» языка и культуры. Неоднозначность лежит в основе таких явлений художественного перевода как неисчерпаемость оригинала и переводческая множественность. Эстетическая и художественная ценность текста, своеобразие поэтического языка М. А. Булгакова, неоднозначность художественных образов определяют устойчивый интерес читателей нескольких поколений к сюжетным линиям и персонажам романа. Именно неоднозначность обеспечивает способность текста «Мастера и Маргариты» к регулярному генерированию многочисленных межъязыковых переводов. Необходимо подчеркнуть, что роман неоднократно выступал объектом и межсемиотического перевода: театральные постановки, оперы, кинофильмы, комиксы. В каждом межсемиотическом переводе также представлен художественный образ кота Бегемота, получивший уникальную интерпретацию в зависимости от особенностей языка и культуры интерпретации, художественного замысла автора вторичного текста и его собственной трактовки образа оригинала.
ЛИТЕРАТУРА
Аверинцев С. С. 1968: Символ художественный // Краткая литературная энциклопедия: в 9 т. Т. 6. М., 826-831.
Арутюнова Н. Д. 1990: Метафора и дискурс // Теория метафоры. М., 5-32.
Афанасьев А. 1996: Происхождение мифа: статьи по фольклору, этнографии и мифологии. М.
Булгаков М. А. 2011: Мастер и Маргарита. СПб.
Дударева Я. А. 2011: Особенности семантической структуры слов с диффузным значением (на материале ассоциативного эксперимента со словами синонимами русского языка) // Вестник Томского государственного университета. 351, 19-21.
Иваньшина Е. А. 2011: Орнитологический код памяти в творчестве М. А. Булгакова // Вестник Удмуртского университета. Вып. 4, 70-77.
Коптилов В. В. 1962: Трансформация художественного образа в поэтическом переводе // Теория и критика перевода. Л., 34-41.
Поливанов Е. Д. 1968: Статьи по общему языкознанию. М.
Разумовская В. А., Тарасенко В. Е. 2010: Ситуация винопития: семантика и перевод (на материале романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» и японского перевода) // Язык, коммуникация и социальная среда. Вып. 8, 154-162.
Соколов Б. В. 2000: Булгаковская энциклопедия. М.
Шарова А. А. 2010: Гендерный аспект зооморфных образов (на материале русского и английского языков): автореф. дис... канд. филол. наук. Ярославль.
Шелестюк Е. В. 1998: Семантика художественного образа и символа: на материале англоязычной поэзии XX века: дис... канд. филол. наук. М.
Яблоков Е. А. 2011: Михаил Булгаков и мировая культура: Справочник-тезаурус. СПб.
Bulgakov M. 1987: The Master and Margarita. Translated from the Russian by Mirra Ginsburg. New York,
Bulgakov M. 1995a: The Master and Margarita. Translated by Diana Burgin and Katherine Tiernan O'Connor. London.
Bulgakov M. 1995б: MASTER & MARGARITA or, The Devil Comes to Moscow. Adopted for the theatre by Jean-Claude van Itallie. New York.
Bulgakov M. 2008: The Master and Margarita. Translated by Hugh Aplin. London.
Bulgakov M. 2011: The Master and Margarita. Translated be Michael Karpelson. London.
Even-Zohar I. 1979/1980: Polisystem Theory // Poetics Today. 1, 287-310.
Toury G. 1995: Descriptive Translation Studies and Beyond. Amsterdam.
© 2012
Т. А. Ткачева
ПРАГМАТИЧЕСКИЙ И КОГНИТИВНЫЙ АСПЕКТЫ СЕМАНТИКИ ПРИЛАГАТЕЛЬНОГО SAIGE В «МЕМУАРАХ» ФИЛИППА ДЕ КОММИНА
Изучение семантики среднефранцузского прилагательного saige (мудрый) в тексте «Мемуаров» Филиппа де Коммина позволяет выявить элементы значения, отражающие как традиционное восприятие этой характеристики в конце Средних веков, так и особенности мировоззрения автора, использующего эту лексическую единицу для достижения конкретной коммуникативной цели. Исследование лексической единицы как повторяющегося элемента одного и того же произведения заставляет нас взглянуть на семантику прилагательного saige с позиции категорий текста. Прежде всего, прилагательное saige является одним из выразителей смысловой связанности текста «Мемуаров», то есть категории ко-гезии1. По словам З. Я. Тураевой, явление реализации потенциальной многозначности слова в тексте, появление дополнительных созначений, не зафиксированных в системе — это результат действия интегративных отношений, глобальной связанности текста, возникающей лишь вместе с появлением текста как единства высшего ранга2. Другой текстовой категорией, с позиции которой необходимо рассматривать семантику saige, является модальность текста. Прилагательное saige,
Ткачева Татьяна Акимовна — кандидат филологических наук, доцент Астраханского государственного университета. E-Mail: [email protected]
1 Гальперин 2009, 75.
2 Тураева 2009, 30.
