CC BY
131
УДК 811.161.1’37
СЕМАНТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ЗВУКОИЗОБРАЗИТЕЛЬНЫХ ИНДОЕВРОПЕЙСКИХ КОРНЕЙ С НАЧАЛЬНЫМ БЫ- В БЛ-ЛЕКСИКЕ РУССКОГО ЯЗЫКА
© Сюзанна Абриковна АТАДЖАНЯН
Пятигорский государственный лингвистический университет,
г. Пятигорск, Российская Федерация, аспирант, кафедра общего и сравнительного языкознания, e-mail: syuzanna0101@mail.ru
Рассматривается проблема семантического развития звукоизобразительных индоевропейских корней. Основой для исследования служит гипотеза о генетической первичности звукоизобразительных корней в становлении лексико-семантической системы языков (С.В. Воронин, А.Б. Михалев). Реконструируются пути семантического развития протоиндоевропейских корней ЪИа-, ЪИе1-в БЛ-лексике русского языка. Полученные результаты способствуют установлению универсальных эволюционных закономерностей семантики и свидетельствуют о том, что большинство (83 %) изученных лексем русского языка производно от указанных звукоизобразительных индоевропейских корней.
Ключевые слова: фоносемантика; звукоизобразительность; звукосимволизм; семантическая про-изводность; эволюция языка; протоиндоевропейский язык.
Верь в звук слов: Смысл тайн - в них.
В.Я. Брюсов
С древнейших времен интерес ученых вызывает проблема происхождения языка, в рамках которой так или иначе рассматривается вопрос о соотношении звука и значения. Учитывая многовековую историю полемики, огромное количество исследователей, участвующих в дискуссии, и выдвинутых ими гипотез, данные проблемы могут по праву считаться вечными.
В связи с вопросом о происхождении языка соотношение означающего и означаемого рассматривалось еще Платоном в диалоге «Кратил». Размышляя над процессом создания первых слов, автор (устами Сократа, одного из своих персонажей) устанавливает главный принцип их образования - подражание, лежащее в основе любого изображения: «Имя, видимо, есть подражание с по-
мощью голоса тому, чему подражают, и имя тому, чему подражают, дается при помощи голоса» [1, с. 38].
Данное подражание вовсе не обязательно должно быть точным, главное, чтобы изображенный объект узнавался по каким-то своим характерным чертам: «Создавая и устанавливая всякие имена, он [законодатель] должен... обращать внимание на то, что представляет собою имя как таковое» [1, с. 8].
Так же, как руками мы способны условно изобразить большое, малое, щирокое, узкое и т. д., так и органами речи, изменяя их положение, мы можем подражать различным природным звукам и незвучащим признакам предметов и явлений: «Если имя будет подобно вещи, то по природе необходимо, чтобы и буквы, из которых составлены первые имена, были подобны вещам» [1, с. 48].
Примечательно то, что Платон в своих рассуждениях оставляет в стороне звукоподражание и в основном сосредоточивает вни-
l60
мание на примерах звукосимволизма: «Буквы ф (фи), у (пси), о (сигма), £ (зита) имеют характер дуновения и передают значения холодного (\yuxpov), кипящего (Zeov), сотрясения (о8^8о0al) и трясения (овшцод). Сжатие и упирание языка при произнесении букв 5 (дельта) и т (таф) подражают оковам (58оцод) и остановке (отаоц). Скольжение А (ламбда) уподобляется гладкому (А^а), скользить (oXlо0аv8lv), лоснящемуся (Ал,л;аp6v), склеивающемуся (коААю58^). Большое символизирует а (альфа); округлое - о (омикрон)» [1, с. 49].
Сложно переоценить значение древнейших изысканий и попыток установления звукосмысловых корреляций для дальнейшего развития фоносемантики как науки.
Г.В. Лейбниц полностью разделяет мнение Платона о мотивированности первых слов. Изучив дальнейшее наращивание лексикона на основе первичных имен, он устанавливает пути «денатурализации» слова (постепенной потери естественной связи между звучанием и значением) через многообразные семантические переносы: метафору, метонимию, синекдоху и пр. [2, с. 279-280].
Одним из первых в новое время уловить непроизвольность связи между звуками и понятиями попытался В. фон Гумбольдт. Размышляя о стадиях зарождения речи, он установил три способа обозначения: 1) звукоподражательный; 2) звукосимволический; 3) аналогический. Первый способ заключается в непосредственном подражании, «когда звук, издаваемый предметом, имитируется в слове настолько, насколько членораздельные звуки способны передать нечленораздельные». Второй способ, названный Гумбольдтом символическим, «основывается на подражании не непосредственно звуку или предмету, а некому внутреннему свойству, присущему им обоим». Согласно Гумбольдту, каждое понятие обязательно должно быть внутренне привязано к свойственным ему самому признакам или к другим соотносимым с ним понятиям, в то время как артикуляционное чувство подыскивает обозначающие это понятие звуки. Третий способ, поясняет Гумбольдт, «строится на сходстве звуков в соответствии с родством обозначаемых понятий». Именно он и является наиболее плодотворным, т. к. основан уже на готовом
инвентаре звуковых единств, созданных первыми двумя способами [3, с. 92].
По поводу гумбольдтовского «аналогического» способа обозначения А.Б. Михалев высказал мысль о его соответствии принципу «аттракции» Д. Болинджера, проявляющегося в виде лексико-семантических групп, объединенных «не только на основе сходных значений, но и общих звуковых признаков, например, начальных и конечных фонестем» [4, с. 134].
По мнению А. Б. Михалева, первоначальные звукоизобразительные знаки обладали высокой степенью синкретичности. Усложнение плана выражения знака и наращивание лексикона приводят к дальнейшей дифференциации понятий, которые, развиваясь путем семантических приращений и си-нестетических переносов, образуют сложное семантическое пространство, ядром которого оказываются звукоизобразительные значения.
Исходя из презумпции звукоизобразительного происхождения языка, А.Б. Михалев провел исследование протоиндоевропейских корней с начальным билабиальным придыхательным ЪЬ- (ЪЬа-, ЪЬег-, ЪЬе1-), показавшее направления их семантического развития в разных индоевропейских языках. Согласно выводам ученого, анализируемые корни являются примером трех видов звукоизобразительной референции: 1) буккальной;
2) мануальной; 3) собственно звукоподражательной [5, с. 157].
На основе результатов исследования индоевропейских корней, полученных А.Б. Михалевым, мы решили проанализировать современную БЛ-лексику русского языка, выявить основные семантические поля изучаемого пространства и установить корреляции с корневой системой индоевропейского языка. Решение поставленной задачи возможно, на наш взгляд, лишь посредством сочетания диахронического и синхронического подходов. Нами был проведен анализ лексики выбранного периода языка, но с привлечением этимологических данных, в т. ч. в решении спорных вопросов, с целью установить верное историческое развитие семантики индоевропейских корней.
Материалом исследования послужил лексикографический корпус «Словаря русского языка» С.И. Ожегова [6], включающий
слова с начальными БАЛ-, БЕЛ-, БИЛ-, БЛ-, БОЛ-, БУЛ-, БЫЛ- (далее - БЛ-лексемы). Релевантными мы считаем не только контактные, но и дистантные консонантные сочетания (с гласным между согласными), причем фоносемантический потенциал гласных нами не учитывался. Проведенный этимологический анализ потребовал также привлечения соответствующих словарей [7-11].
Из семантического анализа предварительно исключены заимствования (бал из франц. bal, билет через польск. bilet или нем. Billett из франц. billet, блок из нем. Block или голл. blok и др.), производные от слов, не относящихся к БЛ-лексемам (былина - производное от быть), обсценная лексика. Также в силу заявленной цели нашего исследования, а именно - анализа семантического развития в русском языке индоевропейских корней, исключены из предмета изучения слова тюркского происхождения (балык, булат и др.) и слова с затемненной этимологией, возможно, попавшие в русский из тюркских языков (балка, болван и др.).
Требуют исключения из анализа и однокоренные слова. Например, помимо таких лексем, как белек, белок, белуга, белье, не вызывающих никаких сомнений в своей про-изводности от БЛ-лексемы белый, в результате изучения данных этимологических словарей однокоренной с цветонаименованием белый была также признана лексема белка: «бПла вПверица «белая белка» в Лавренть-евск. и Ипатьевск. летоп. под 859 г. Благодаря этим свидетельствам этимология ясна и связь с бПлъ «белый» является доказанной» [11, с. 145].
Лексема блин не была внесена в БЛ-лек-сику, т. к. она происходит от более древней формы - млинъ, связанной с мелю, молоть, а «б» - результат диссимиляции м-н > б-н [11, с. 175] (хотя по своей современной форме лексема определенно вписывается в выделенное нами далее семантическое поле «Округлое»).
Проведенный анализ БЛ-лексики русского языка показал, что большинство лексем (24 из 29) восходят к гипотетически омонимичным звукоизобразительным индоевропейским корням bha1- «говорить», bha2-«светить», bhel1- «шум, звук», bhel2- «дуть, надувать» и bhel3- «сверкать». Судя по результатам качественного и количественного
анализа В.В. Левицкого [12, с. 51], значение «звук» обнаруживает сильные связи со значениями «цвет» и «блестеть» (в нашей интерпретации - «светить», «сверкать»). В случае с корнями ЪЬа1- и ЪЬа2- нам кажется логичным предположить полисемическую про-изводность второго от первого на основании аудио-визуальной синестезии. По нашему мнению, билабиальный [Ъ] способен непосредственно символизировать, прежде всего, буккальную деятельность, в частности зву-коизвлечение. А уже от этого основания осуществляется аудио-визуальный синесте-тический перенос «звукоизвлечение» > «све-тоизлучение». Корни ЪЬе1'- и ЪЬе13- обнаруживают аналогичную производность.
Очевидная производность ЬЬе13- «сверкать» от ЬЬа2 - «светить» и явная синкретич-ность значений корней ЬЬе1х- «шум, звук», ЬЬе12- «дуть, надувать» и корня ЬЬа1- «говорить» затрудняют отнесение БЛ-лексем русского языка к конкретным и.-е. корням.
Все же корень ЬЬа- мы считаем первичным по отношению к остальным. Сочетание придыхательного лабиального взрывного [ЪЬ] с открытым гласным [а] - прекрасная имитация губной деятельности и интенсивного звучания. К корню ЬЬа1- (и, соответственно, к его производному ЬЬе11-) были отнесены следующие БЛ-лексемы: балаболка, балагур, баламут, балалайка, баловать, блеять, бултых, буль-буль. В основе первых пяти лексем лежит бала - образование звукоподражательного характера, имитирующее в большинстве лексем процесс говорения. Примечательно, что лексема балаболка первоначально имела значение «погремушка», сейчас считающееся устаревшим. Вследствие метафорического переноса слово стало употребляться по отношению к любителям пустой болтовни, причем не только женского, но и мужского пола.
Отдельного упоминания заслуживает лексема баловать. Этимология этого слова спорная, словари дают разные интерпретации его происхождения. Мы склонны согласиться с Фасмером в том, что слово произошло от слав. балий - «заклинатель, врач» [11, с. 117] и претерпело в ходе своего развития следующие семантические изменения: «говорить» > «заклинать» > «лечить» > «баловать».
1б2
Последние три лексемы (блеять, бултых, буль-буль) также носят звукоподражательный характер. В последних двух словах Ь-формант реализует свою специфическую звукоподражательную функцию: «Щелкающие, хлопающие звуки» (эти признаки присущи артикуляционному жесту лингвального Ь) [13, с. 65].
Другим аспектом буккальной деятельности, помимо собственно говорения, предстает действие «дуть, надувать», что отражено в значении корня ЬЬе12-. Это значение, как видно из примеров формально-семантического развития корня, преобразуется в «округлое», «объемное», «пустое». Следовательно, к корню ЬЬеі2- «дуть, надувать» мы отнесли следующие БЛ-лексемы: балахон, блюдо, булыжник, булава, булка, большой.
Слова блюдо, булыжник, булава, булка, дифференцируясь своими частными лексическими значениями, не проявляющими звукоизобразительной специфики, совершенно определенно объединены звукоизобразительным значением «круглый», которое символизируется константной фонетической структурой ВЬ-.
Следующий индоевропейский корень, давший основу многим БЛ-лексемам в русском языке, - ЬЬа2 - «светить» (производный от него ЬЬе13- «сверкать»). К нему в первую очередь были отнесены лексемы белый, бледный, блеклый, блеск, блесна, блик, благо, блюсти, болото, блат, блуд. Развитие семантики большинства представленных лексем достаточно ясно: «сверкать» > «блестящий, светлый». В случае с благо имел место метафорический перенос: «светлый» > «добрый, благой». Лексему блюсти Фасмер связывает с древнеиндийским ЪойкаИ «просыпаться, замечать» [11, с. 178], что позволяет нам предположить следующее развитие семантики данной лексемы (с метафорическим и метонимическим переносами): «светить»
> «рассветать» > «бодрствовать, просыпаться» > «наблюдать, блюсти».
Этимология слова болото не выяснена до конца, но мы склонны согласиться с исследователями, связывающими болото с белый ввиду белого цвета болотистых мхов [9, с. 32; 10, с. 35; 11, с. 190].
Значение лексемы блуд представляется нам результатом следующей цепочки семантических переходов и финального метафори-
ческого переноса: «сверкать» > «ослеплять»
> «быть ослепленным» > «заблуждаться», «ошибаться». Реконструкция семантики лексемы блуд возможна и по другому пути, производному от глагола bhel2-: «дуть, надувать» > «округлый» > «кривой, изогнутый» > «заблудиться».
Повышенный интерес вызвала у нас лексема блат, потребовавшая углубленного анализа. Несмотря на большое количество гипотез, этимология слова до сих пор остается невыясненной. Фасмер говорит о связи с польск. blat - «укрыватель» из идиша blat -«посвященный, согласный» [11, с. 172]. Наиболее правдоподобной нам представляется версия, по которой слово, появившись в русском языке еще во времена Петра I, произошло от голл. blat или нем. Blatt - «лист бумаги» и означало список бояр, откупившихся от «позорных» повинностей. К концу XIX - началу ХХ в. понятие перешло в преступный мир, а в своем нынешнем смысле вернулось в лексикон в 1917 г. и стало обозначать знакомство или связи, используемые в обход общепринятых правил в ущерб интересам общества. В рамках данного исследования конкретное время появления слова в русском языке принципиального значения не имеет. Важно то, что очевидна аналогия, например, с фр. blanc - «белый» и с соответствующим цветообозначением в русском языке. Вследствие таких выводов, лексему блат мы тоже относим к словам, производным от индоевропейского корня bha2- «светить».
Пять оставшихся лексем (близкий, блоха, болтать, боль, большой) не восходят, на наш взгляд, к вышеупомянутым индоевропейским звукоизобразительным корням. Данные слова составили в БЛ-лексике семантическое поле «Резать, бить», т. к. не подлежит сомнению их производность от одноименной семы. Данные этимологических словарей подтверждают нашу гипотезу:
1) «резать, бить» > «боль» (родств. с
д.-в.-н. balo - «пагуба, зло» [11, с. 191]);
2) «резать, бить» > «сжимать» > «близкий» (связывается Фасмером с лтш. blaizit - «давить, жать, бить, тереть» [11, с. 174]);
3) «резать, бить» > «болтать, скакать» > «болтать», «блоха».
Слово болтать, первоначально имевшее значение «совершать движение из стороны в сторону», позднее обрело значение «гово-
1бЗ
Рис. 1. Анализ БЛ-лексики русского языка на основе протоиндоевропейских корней
рить много о незначительных вещах». Очевиден метафорический перенос: «болтать чем-то» > «болтать языком» > «говорить»;
4) «резать, бить» > «сила» > «большой». Появление лексемы большой в БЛ-лек-сике русского языка можно объяснить также семантическим развитием корня ЬЬеі2-: «дуть, надувать» > «сильный» > «большой» (от др.-инд. Ъа1ат - «сила») (рис. 1).
Установление путей развития звукоизобразительных корней от древнейшего состояния (в протоиндоевропейском языке) до наших дней (в современном русском языке) способно пролить свет на универсальные эволюционные закономерности семантики, а наше исследование доказывает правильность выдвинутого А.Б. Михалевым тезиса о генетической первичности звукоизобразительных корней в становлении лексико-семантической системы языка.
1. Античные теории языка и стиля (антология текстов) / общ. ред. О.М. Фрейденберг. СПб., 1996.
2. Лейбниц Г.В. О значении слов // Г.В. Лейбниц. Сочинения. М., 1983. Т. 2.
3. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.
4. Михалев А.Б. Фоносемантика и языковая картина мира // Языковое бытие человека и этноса: когнитивный и психолингвистический
аспекты: материалы Международной школы-семинара (5 Березинские чтения). М., 2009. Вып. 15. С. 133-140.
5. Михалев А.Б. Семантическая производность звукоизобразительных индоевропейских корней с начальным BH- // Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. Пятигорск, 2012. Вып. 1. С. 153157.
6. Ожегов С.И. Словарь русского языка / под ред. Н.Ю. Шведовой. М., 1988.
7. Аникин А.Е. Русский этимологический словарь. М., 2008. Вып. 2.
8. Аникин А.Е. Русский этимологический словарь. М., 2009. Вып. 3.
9. Аникин А.Е. Русский этимологический словарь. М., 2011. Вып. 4.
10. Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка: в 2 т. М., 1959. Т. 1.
11. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. / пер. с нем. и доп. О.Н. Тру-бачева; под ред. и с предисл. Б.А. Ларина. СПб., 1996. Т. 1.
12. Левицкий В.В. Этимологический словарь германских языков: в 3 т. Черновцы, 2000. Т. 1.
13. Михалев А.Б. О звукоизобразительности начальных консонантных групп в современном французском языке // Вопросы романогерманской и русской филологии: межвузовский сборник научных трудов. Пятигорск, 1996. С. 57-69.
Поступиал в редакцию 18.03.2013 г.
Іб4
UDC 811.161.1’ 37
SEMANTIC DEVELOPMENT OF SOUND-FIGURAL INDO-EUROPEAN ROOTS WITH INITIAL BH- IN BL-LEXICON OF RUSSIAN LANGUAGE
Syuzanna Abrikovna ATADZANYAN, Pyatigorsk State Linguistic University, Pyatigorsk, Russian Federation, Postgraduate Student, General and Comparative Language Study Department, e-mail: syuzanna0101@mail.ru
The problem of semantic development of sound-figural Indo-European roots is considered. The basis for the study is a hypothesis about the genetic primacy of sound-figural roots in the formation of the lexical-semantic system of the language (S.V. Voronin, A.B. Mikhaleov). The article reconstructs the path of semantic development of the roots of Proto bha-, bhel-in BL-Russian lexicon. The results contribute to the establishment of universal evolutionary patterns of semantics and attest to the fact that the majority (83 %) of the studied Russian language token is derived from these sound-figural roots.
Key words: phonosemantics; sound-figurality; sound symbolism; semantic derivation; evolution of language; Protolanguage.
