CC BY
22
УДК 811.161.1 ГОЛАЙДЕНКО Л.Н.
кандидат филологических наук, доцент, кафедра русского языка, Башкирский государственный педагогический университет имени М. Акмуллы E-mail: [email protected]
UDC 811.161.1
GOLAYDENKO L.N.
Candidate of Philology, Associate Professor, Department of the Russian language, Bashkir State Pedagogical University named after M, Akmulla E-mail: Ingolaydenko@gmail,com
СЕМАНТИЧЕСКИЕ СДВИГИ В ЗНАЧЕНИЯХ СЛОВ ЛСП ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ПРИ ИХ ВЗАИМОДЕЙСТВИИ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗАИЧЕСКОЙ РЕЧИ
SEMANTIC CHANGES IN THE MEANINGS OF WORDS OF LSF OF IMAGINATION AND RECOLLECTION WHEN THEY INTERACT IN ARTISTIC PROSE
Слова ЛСП представления, активно взаимодействуя в художественной прозе, отражают полисемантич-ностъ соответствующей когнитивной категории. Богатство порождаемых ею смыслов, обусловленное переходным характером и синкретизмом представления, проявляется в частых семантических сдвигах в лексических значениях этих слов. К таким семантическим преобразованиям относятся актуализация, совмещение, замещение, нейтрализация, расширение лексических значений воспоминания / воображения в рамках общей семантики представления.
Ключевые слова: актуализация, совмещение, замещение, нейтрализация и расширение лексических значений воспоминания /воображения, виды семантических преобразований.
Words of LSF of imagination and recollection, actively cooperating in prose, reflect polysemanticity of corresponding cognitive category. The richness of meanings which is generated by it, caused by the transitional character and syncretism of imagination and recollection, comes out in frequent semantic changes in the lexical meanings of these words. Such semantic transformations are actualization, combination, replacement, neutralization, expansion of lexical meanings of memory / imagination within the general semantics of imagination and recollection.
Keywords: actualization, combination, replacement, neutralization and expansion of lexical meanings of memory / imagination as kinds of semantic transformations in the lexical meanings of words ofLSF of imagination and recollection in the conditions of their contextual interaction.
Полисемантичность когнитивной категории представления [7], соединяющей в себе, с одной стороны, свойства восприятия и понятия, а с другой - два способа чувственно-наглядного познания объективной действительности - память / воспоминание и воображение - определяется многообразием смыслов, порождаемых этой категорией в сознании носителей русского языка. Отсюда богатство средств воплощения этих смыслов -прежде всего лексических и фразеологических.
«Слова и фразеологизмы со значением воспоминания / воображения, будучи полисемантами, образуют в современном русском языке лексико-семантическое поле (ЛСП) представления, которое мы впервые смоделировали [4; 5], учитывая уникальный характер соответствующей когнитивной категории, занимающей промежуточное положение между восприятием и понятием и синтезирующей в себе свойства того и другого» [6, с. 104].
С позиций структурно-семантического направления в современной русистике [1] мы рассматриваем данную категорию как структурно-семантическую, поскольку семантика воспоминания / воображения находит непосредственное выражение практически на всех уровнях языковой системы [2].
Уникальная когнитивная природа и сложное внутреннее содержание категории представления обусловливают многокомпонентность значений лексем, передающих в современном русском языке семантику воспоминания / воображения, которая характеризуется постоянным взаимодействием соответствующих смыслов в речи и их преобразованием: актуализацией, совмещением, замещением, нейтрализацией и расширением. Коммуникативный контекст и каузирует семантические сдвиги в лексических значениях слов и вместе с тем проявляет потенции языковых единиц в области этих сдвигов.
Невербализованность представления, диалектическая взаимосвязь и взаимопроникаемость коррелирующих когнитивных смыслов, их подвижность на семантических шкалах «восприятие - понятие», «воспоминание - воображение», «прошлое - будущее», «реальное - ирреальное» усиливают стремление человека обозначить, объяснить, конкретизировать возникающие в сознании чувственно-наглядные образы. Естественно, в речи активно используются слова [3], номинирующие понятия воспоминания / воображения, причём обязательно «обрастающие» пояснительным контекстом.
© Голайденко Л.Н. © Golaydenko L.N.
указывающим на специфику представления. Мало того, соответствующие лексические единицы обнаруживают явное тяготение друг к другу образуя в рамках отдельных предложений очень интересные словесные комплексы. Именно в условиях таких «узких» коммуникативных контекстов и наблюдаются самые яркие и часто парадоксальные семантические сдвиги в значениях экспонентов ЛСП представления. Рассмотрим подобные комбинации слов и мотивированные ими семантические преобразования на материале художественной прозы.
Интересующие нас словесные сочетания мы разделили на 3 группы: 1) комбинации двух слов с общеязыковым нейтральным значением представления (архилексемы предетавлятъ(ся) и девербатива представление', экспонентов центральной околоядерной зоны на пересечении лексико-семантических классов (ЛСК) воспоминания и воображения: образ, картина, тень, рисоватъ(ся); 2) комбинации двух и более слов с общеязыковым нейтральным значением представления и общеязыковым частным значением воспоминания / воображения - лексем соответствующих ЛСК (память, вспомнить(ся), припомниться): фантазия, воображать (ся), мечтатъ(ся) и др.); 3) комбинации двух слов с общеязыковым частным значением представления - воспоминания / воображения (воспоминание, поминание, упомянуть: воображение, сон, казаться и другие).
Словесные комбинации первой группы с морфологической точки зрения могут включать в свой состав два существительных с общим значением представления или существительное и глагол, что определяет некоторую специфику семантических сдвигов в лексических значениях компонентов соответствующих сочетаний и семантике последних в целом.
С одной стороны, в комбинациях субстантивов принципиальные семантические преобразования не наблюдаются, нейтральное значение представления сохраняется неизменным, но при этом подчёркиваются разные аспекты чувственно-наглядных образов, обусловленные сложной внутренней организацией когнитивной категории: динамический (образы в процессе воспроизведения или конструирования, постоянно «движущиеся» образы) - отглагольное существительное - и статический (образы как результат процесса воспоминания / воображения, на время «застывшие» образы) - непроизводное существительное. Например: Её глаза <... > так и стояли перед его глазами, странно и сладко проникая во все другие образы и представления (И. Тургенев. Вешние воды); Я сел, желая спокойно обдумать, но тотчас же вместо спокойного обдумывания началось опять то же: вместо рассуждений -картины и представления (Л. Толстой. Крейцерова соната).
С другой стороны, в данных высказываниях очевидно «смещение» чувственно-наглядного образа, называемого девербативом. в план воображения. Акту ализация соответствующей семы в нейтральном значении пред-
ставления происходит благодаря объединению слов образы и представления и картины и представления в бинарные сочинительные сочетания, в которых отглагольный номинатив является вторым компонентом. Процессуальная сема в его значении вызывает ассоциацию с воображением: «статичные» образы и картины - это чувственно-наглядные образы, хранимые и извлекаемые из памяти, они близки к предметным образам восприятия в ситуациях «здесь и сейчас»; «динамичные» же представления - это новые, создаваемые продуктивным воображением чувственно-наглядные картины, они возникают в результате творческой переработки «следов» памяти и тяготеют к понятиям, поскольку именно в процессе воображения эти «следы» всё больше отрываются от непосредственной данности объектов действительности, всё сильнее логизируются и в определённый момент начинают жить в сознании относительно самостоятельной жизнью, в которой с разной степенью частотности и отчётливости «высвечиваются» впечатления прошлого чувственного опыта человека.
Заметим также, что существительные образы и картины в приведённых художественных фрагментах называют представления, которые характеризуются разной степенью сложности, а значит, и отвлечённости. Слово образы подчёркивает, что чувственно-наглядные образы предметны, одиночны, просты по своей структуре: неслучайно в первом предложении используется слово глаза, обозначающее "1. Орган зрения, а также само зрение" [8, с. 135] и акцентирующее внимание на чувственной природе представления. Слово же картины указывает на сложную структуру чувственно-наглядных образов, их мозаичность и ситуативность, что проявляет достаточно высокий уровень их логизации, поэтому закономерно во втором примере употребление субстантивов со значением интеллектуальной деятельности обдумывания (обдумать - "Вдумавшись, вникнуть во что-н., подготовиться к решению" [8, с. 423]) и рассуждений (рассуждение - "1. Умозаключение, ряд мыслей, изложенных в логически последовательной форме" [8, с. 663]).
В сочетаниях существительных и глаголов с нейтральным значением представления наблюдается конкретизация этого значения: чаще всего актуализируется сема воображения: Образ бывшего благочинного, маленького сивого священника Сулоева представился ясно и чётко: сейчас он сидит в простенке, трогает редкую бороду костяными пальцами <... > (В. Белов. Кануны); Ей представлялась пленительная картина постепенного пробуждения и воспитания дикаря, <... > который будет ещё более любить её <... > (С. Аксаков. Семейная хроника); — При социализме не будет ни богатых, ни бедных, ни русских, ни евреев, ни поляков, -убедительно рисовал он картину всеобщего счастья (И. Ратушинская. Одесситы).
При этом семантический сдвиг в сторону воображения возникает на базе сразу обоих слов, которые функционируют в предложении как целостное, се-
мантически неделимое сочетание (предикативное или подчинительное), обобщённый смысл которого не выводится из отдельных лексических значений компонентов: образ представился - персонаж вообразил бывшего благочинного, маленького сивого священника Сулоева; представлялась картина - героиня воображала пробуждение и воспитание дикаря; рисовал картину - персонаж воображал всеобщее счастье. Примечательно, что значение представления в словесных комбинациях образ представился, представлялась картина, рисовал картину, взятых вне контекста, настолько нейтрально на семантической шкале «воспоминание - воображение». что, если бы не было в приведённых художественных фрагментах вспомогательных слов: темпорального наречия сейчас и глаголов-сказуемых сидит, трогает в форме настоящего времени, задающих параллельную - воображаемую - действительность; бытийного глагола не будет, а также глагола-связки будет (любить) в форме будущего времени, когнитивно соотнесённого с воображаемыми событиями. - нельзя было бы определить, что делает литературный герой: вспоминает или воображает.
Иначе обстоит дело в сочетаниях слов с нейтральным и частным значением представления. В таких комбинациях, будь то сочетание существительного и глагола, двух глаголов, двух существительных или глагола и двух существительных, обычно доминирует слово с частным значением (всё сочетание возможно заменить однокоренным словом с этим же частным значением). Например: II вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного представилось князю Андрею (Л. Толстой. Война и мир); <... > Как живо теперь в его памяти представляется эта грозная ночь! (М. Лермонтов. Вадим). В первом предложении князь Андрей вспомнил что-то из мира детского, чистого и любовного; во втором - персонажу вспоминается эта грозная ночь.
Слово-доминанта с частным значением также может актуализировать в слове с нейтральным значением представления соответствующую сему: Он с бо-
лезненной живостью вспоминал то в Наташе, что он любил в ней, и представлял её себе в лучшие (для себя) минуты её жизни (А. Ананьев. Годы без войны); <... > А может, и в самом деле память двухлетнего пацана что-то вобрала в себя, и позже подсказанное стороннее пробудило одну из картин <... > (В. Шурупов. Первые венцы). Глагол представлял, употреблённый в первом примере параллельно с глаголом вспоминал, обозначает то же самое, что и глагол вспоминал. Во втором высказывании субстантив картина употребляется в значении "Воспоминание": из памяти нельзя извлечь ничего, кроме воспоминаний.
Нередко сочетающиеся существительные подчёркивают не только разные аспекты процесса представления - динамический и статический, - но и специфику образов, возникающих в сознании персонажа: образ-ситуацию - девербатив - и конкретный предметный образ, как бы вычлененный из образа-ситуации, - не-
производное существительное. Например: < ... > Уже более люблю тихие, кроткие, умилённые воспоминания, милые образы изо всей долгой и благословенной жизни <... > (Ф. Достоевский. Русский инок).
Если в предыдущих художественных фрагментах доминировали слова с частным значением памяти / воспоминания, то в последующих доминируют слова с частным значением воображения: По совести говоря, Корнилову давно пора было если уж не сидеть в тюрьме, так, по крайней мере, совершенно отчётливо представить её в воображении (С. Залыгин. После бури); Женщина чаще стала представляться горячим мечтам < ... > (Н. Гоголь. Тарас Бульба); В воображении девушки рисовались картины близкого будущего, то отрадные, то ужасные <... > (Е. Салиас. Крутоярская невеста). В подобных случаях тоже можно заменить всё сочетание глаголом со значением воображения: представить в воображении —■► вообразить; представляться мечтам —» мечтать.
Последнее предложение, помимо слова с частным значением воображения, содержит два слова с нейтральным значением представления: рисовались картины, - которые образуют предикативное сочетание, обнаруживающее устойчивость употребления в речи, особенно художественной прозаической, но не зафиксированное ни в одном из фразеологических словарей русского языка. Это сочетание адекватно заменяется сочетанием представлялись образы, а в одном контексте с субстантиватом будущего вообще может быть заменено глаголом представлялось (будущее). Предикативное сочетание рисовались картины сохраняет нейтральную семантику представления, никак не влияя на смысл высказывания и подчёркивая семантическую доминанту - предложно-падежную словоформу в воображении, благодаря которой сочетание в воображении рисовались картины, как и в предыдущих случаях, можно заменить глаголом воображать: девушка воображала ближайшее будущее.
Очень интересны комбинации слов с общим и частным значением представления, в которых наблюдается замещение одного частного значения другим, обусловленное диалектикой воспоминания и воображения в рамках целостной когнитивной категории: доминирующее слово с частным значением воображения функционирует в «противоположном» частном значении воспоминания. Например:
Хотел размышлять, но вместо того воображение представило одно происшествие, бывшее четыре года назад (Л. Толстой. Война и мир); И она опять в своём воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жест и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал её руку (Л. Толстой. Война и мир). В обоих примерах литературные герои вспоминают о прошлых событиях (о происшествии и о разговоре с Курагиным, лице, жесте и нежной улыбке), что актуализируется художественным контекстом: в первом предложении употребляется обособленное определение бывшее четыре
года назад, отсылающее к событию четырёхлетней давности, во втором - глагол повторяла (повторить - "1. Сказать или сделать ещё раз. 2. Возобновить ещё раз в памяти известное, заученное" [8, с. 528]) и обстоятельственная - временная - придаточная часть в то время как он пожал её руку, в которой глагол-сказуемое пожал имеет форм}7 прошедшего времени, онтологически связанную с зафиксированным в памяти прошлым.
Сочетания слов с нейтральным и частным значением представления могут характеризоваться семантическим равноправием компонентов, которые при этом называют две «ипостаси» чувственно-наглядного образа, два взаимосвязанных когнитивных процесса - воспоминание и воображение. Заметим, что так обычно уравновешиваются слова с общим значением представления и частным значением воспоминания. Последнее функционирует в художественной прозе без семантических изменений, а в значении первого актуализируется сема воображения. В данных комбинациях слово со значением памяти / воспоминания всегда предшествует слову с нейтральным значением представления - актуализированным частным значением воображения, проявляя внутреннюю логику, рост абстрагированно-сти чувственно-наглядных образов представления: от более чувственных «следов» памяти / воспоминаний к более отвлечённым картинам воображения: Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления (Л. Толстой. Война и мир); Она вспоминала о Марте — и ясно представила себе тусклое поле с ухабистою, сырой дорогой, <... >, и каждый ухаб, наверное, отдаётся в утробе Марты < . .. > (Б. Зайцев. Аняа): В воспоминаниях прокатывался гулкий гром, вставало представление о шири и небесном просторе (В. Короленко. Слепой музыкант).
Безусловно, актуализация семы воображения в значении семантически нейтральных в русском языке слов (представления, представила, представление) в приведённых художественных фрагментах возможна не только благодаря постпозиции слова с общим значением представления по отношению к слову с частным значением воспоминания, но и контексту, который содержит слова, явно или неявно указывающие на переход от воспоминания к воображению в рамках единого процесса представления.
Так, в первом предложении употребляются существительное со значением интеллектуальной деятельности мысли (мысль - "1. Мыслительный процесс, мышление. 2. То, что явилось в результате размышления. идея. 3. То. что заполняет сознание, дума" [8, с. 370]) и номинатив будущность ("Состояние, положение кого-чего-н. в будущем" [8, с. 67]), ассоциативно связанные именно с воображением, поскольку оно тяготеет к понятию и прогнозирует будущее, экстраполируя в него основательно переработанный в сознании и значительно логизированный прошлый чувственный опыт.
Во втором примере используется вводный компонент-персуазив наверное с семантикой неуверенности, предположения, возможности, а также глагол-сказуемое отдаётся в форме настоящего времени, что способствует созданию воображаемой картины: героиня пытается сконструировать один из вариантов пребывания Марты в тусклом поле с ухабистою, сырой дорогой. Это не воспоминание: речь не идёт о довольно точном, предметно-чувственном воспроизведении того, что персонаж видел несомненно.
В третьем предложении вспомогательных слов нет - о том, что персонаж воображает ширь и небесный простор, можно понять только из контекста всего произведения. Главный герой слепой от рождения, поэтому он не видел неба, не может воссоздать в памяти соответствующий образ, но он запомнил гулкий гром и по специфике этого тука, сильного, всеобъемлющего, растекающегося в пространстве (гром - "1. Сильный грохот, раскаты, сопровождающие молнию во время грозы" [8, с. 149]; гулкий - "1. Слышный издалека, с гудящим отзвуком" [8. с. 152]), воображает это пространство, как художник, рисует в фантазии то. что зрительно никогда им не воспринималось, но вызывает зрительные ассоциации благодаря тонкому, глубокому чувствованию, пониманию звуков, способности отражать реальность в музыкальных образах, конструировать окружающую действительность на слух.
Сочетания слов (существительных или существительных и глаголов) с частным значением представления очень часто сохраняют семантическое равноправие компонентов: память / воспоминание и воображение чётко дифференцируются благодаря своей когнитивной специфике и точным языковым номинациям. Например: Таня напрягала память, или воображение, или ещё какой-то орган, отвечающий за ночную жизнь сознания <... > (Л. Улицкая. Казус Кукоцкого): Луша его свернулась, воображенье и память оставили его совершенно <... > (М. Пришвин. Повесть нашего времени).
Нередко в подобных комбинациях слов, особенно девербативов со значением воспоминания / воображения, подчёркивается разная степень отвлечённости соответствующих когнитивных процессов: Те страшные минуты <... > как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства <... > (Л. Толстой. Война и мир). В приведённом высказывании параллельно с сочинительным сочетанием из воображения и воспоминания используется сочинительное сочетание мысли и чувства - мысли соотносятся с воображением, а чувства - с памятью. Ещё одно художественное доказательство того, что память тяготеет к восприятию, максимально сохраняя предметно-чувственную основу представления; воображение, наоборот, «стремится» к понятию, «высвечивая» переходный характер представления от чувственных форм познания действительности к абстрактным, показывая, что благодаря именно воображению становится возможен этот переход.
Художественный контекст довольно часто актуа-
лизирует временную корреляцию процессов / образов воспоминания / воображения и прошлого / будущего: вместе с экспонентами ЛСП представления употребляются соответствующие темпоральные слова (прошлое -"2. Прошедшее время, минувшие события" [8, с. 626]; будущее - "2. Время и события, следующие за настоящим" [8, с. 66]). Например: Началась суета - память о прошлом да мечты о будущем, в сущности, — ничто. Ничто, если миг между памятью и мечтой не удаётся наполнить жизнью (С. Чураева. Ниже неба: акварели).
Уникальным в художественной прозе является случай соотнесения памяти с планом будущего: ... Я знаю своё будущее совершенно так же, как все знают прошлое. Я - помню своё будущее (3. Гиппиус. Вымысел). С лингвистической точки зрения комбинация глагола помню и субстантивата будущее носит окказиональный характер, хотя с когнитивной точки зрения она не так уж и парадоксальна, как может показаться на первый взгляд. Героиня знает своё будущее (знать1 - "2. Обладать какими-н. познаниями, иметь о ком-чём-н. понятие, представление" [8, с. 235]; понятие - "2. Представление, сведения о чём-н." [8, с. 559]): она его выдумала, вообразила, мысленно увидела и воспринятое внутренним зрением запомнила. Поэтому героиня помнит своё вымышленное будущее так, как любой человек способен запоминать и вспоминать свои фантазии, мечты, сновидения. Сочетание помню будущее выступает в данном прозаическом тексте как эстетически мотивированный речевой алогизм и знаковое выразительное средство
Следующие фрагменты из художественных произведений демонстрируют, как взаимосвязь и взаимодействие памяти и воображения обеспечивают целостность и внутреннюю системность когнитивной категории представления, как воображение оперирует данными памяти, создавая их новые комбинации: Он долго ходил по комнате, и вспоминал, и улыбался, и потом воспоминания переходили в мечты, и прошедшее в воображении мешалось с тем, что будет (А. Чехов. Дама с собачкой); Ганин уснул, лёжа одетым на нераскрытой постели; воспоминанье его расплылось и перешло в сновиденье. Это сновиденье было необычайное, редчайшее < ... > (В. Набоков. Машенька); Марина вспомнила фанерный ящик у видеобара, изображавший недостижимо прекрасную жизнь, и попыталась в своём воображении поместить на него Наташу (В. Пелевин. Жизнь насекомых).
Иногда писатели, характеризуя специфику и результат своего творческого труда, подчёркивают предметно-чувственное происхождение представления и значимость своего прошлого опыта, своей памяти для продуктивного профессионального воображения - конструирования художественного будущего; актуализируют творческую сущность человеческого воображения, которое всегда изменяет, «переформатирует», «обновляет» воспоминание. Например: История эта, так, как она сложилась в моём воспоминании и воображении, вот какая (Л. Толстой. Хаджи-Мурат); Ярче всего перед
его глазами стояло вот это, писательским воображением слегка ретушированное, воспоминание: светлый зал, два ряда столиков, на столиках шахматные доски (В. Набоков. Защита Лужина).
И всё-таки иногда семантическое равновесие между воспоминанием и воображением нарушается, память начинает доминировать над воображением, проявляя свой статус основы, фундамента, источника любого представления. В таких комбинациях наблюдается замещение одного частного значения другим: слово с общеязыковым значением воображения употребляется в значении памяти / воспоминания, отражая «привязанность» воображения к представлению как чувственно-наглядному феномену (несмотря на возможные фантастические образы предметов, не существующих в объективной действительности): В воображении его воскресли вдруг все истории о кладах, шкатулках с потаёнными ящиками <... > (Н. Гоголь. Портрет); II все эти воспоминания пробегали в его воображении, не вызывая в нём никакого чувства <... > (Л. Толстой. Хаджи-Мурат); Ион с необыкновенной живостью и ясностью перенёсся воображением за год тому назад, к этой счастливой минуте (Л. Толстой. Утро помещика); Он то как будто снова был с ней на вечере у Лусо, то вспоминал её в Большом театре <... >; он воображал себе её лицо <... > (А. Ананьев. Годы без войны).
В трёх первых отрывках сочетания в воображении воскресли и воспоминания (пробегали) в воображении, перенёсся воображением (за год тому назад) означают "Вспомнились / вспомнил". В последнем же примере, на наш взгляд, нельзя безоговорочно приравнивать глагол воображал к слову со значением воспоминания. Формально это сделать можно (он вспоминал себе её лицо), однако в таком случае исчезнет важный художественный эффект «преображения» чувственно-наглядного «следа» памяти силою воображения влюблённого персонажа. Да, её лицо прежде всего вспоминается, но вспоминается по-особому - приукрашенное положительными эмоциями, вызываемыми чувством любви, как, собственно, и происходит в реальной жизни: любимый человек самый красивый на свете, самый лучший на земле. Глагол воображал, таким образом, совмещает в своей семантике значения воспоминания и воображения.
Уникален художественный прозаический контекст, в котором наблюдается очень специфическое замещение одного частного значения представления другим частным значением: девербатив с общеязыковым значением воображения не только употребляется в значении воспоминания, но и называет при этом не процесс, а чувственно-наглядный образ - зрительное впечатление: Потом сойдёшь, оглядишь, дашь ей в глаза себе налюбоваться, чтобы в памяти у неё хорошее воображение осталось <... > (Н. Лесков. Очарованный странник). Очевидно, что в приведённом высказывании существительное воображение может быть заменено субстанти-вом воспоминание, что, с одной стороны, подчёркивает теснейшую взаимосвязь и взаимодействие воспомина-
ния и воображения в рамках «неделимой» когнитивной категории представления, а с другой - специфику свободного употребления девербатива воображение в художественной прозе 19 века и как прямой номинации только человеческой способности фантазировать, мечтать, выдумывать, и как обозначения процесса / результата актуализации в памяти прошлого чувственного опыта, и как названия универсального, нейтрального в плане воспоминания / воображения процесса / образа представления.
Этот, последующие и многие другие примеры из художественных произведений 19 века подтверждают нашу мысль о том, что существительное воображение употреблялось в речи в самом широком смысле, вбирая в себя и общее значение представления, и частные значения воспоминания / воображения. Девербативы представление, воспоминание и воображение практически были синонимами и подчёркивали целостность процесса / образа представления, неразрывное единство всех его составляющих. В современной художественной прозе такая синонимия не наблюдается. Это связано, прежде всего, с развитием философской теории познания и психологической теории отражения объективной, реальной действительности в сознании человека в виде образов разной степени отвлечённости. Несмотря на онтологическую тождественность этих теорий именно в психологии зародилась и укрепилась идея о «выведении» воображения за границы когнитивной категории представления в связи с пониманием воображения как уникальной, собственно человеческой, продуктивной, творческой способности мысленно конструировать другую - субъективную, ирреальную - действительность.
Широкое понимание воображения мы обнаруживаем и в очень интересных комбинациях трёх и более слов с нейтральным значением представления и обоими частными значениями воспоминания / воображения. В большинстве случаев семантическим преобразованиям подвергаются слова с частным значением представления. Например: Когда он, в мёртвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запылённым письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания (Л. Толстой. Казаки); Воспоминание последней нашей встречи так живо предстало моему воображению, что я готов был бежать из своего дому (Б. Садовской. Черты из жизни моей). В первом художественном фрагменте в сочетании в воображении стали представляться воспоминания словоформа в воображении функционирует в значении '"В памяти". Во втором предложении последняя наша встреча вспоминается, но при этом окрашивается в особые эмоциональные тона и получает имплицитную оценку со стороны персонажа, который от возникшего воспоминания готов был бежать из своего дому, то есть словоформа воображению совмещает и своё общеязыковое значение, и актуализированную доминирующим словом воспоминание сему памяти.
Уникально в этом плане сочетание трёх существи-
тельных в следующем отрывке из художественного произведения: Воспоминания и образы с необыкновенной быстротой сменялись в его воображении одно за другим (Л. Толстой. Хаджи-Мурат). Девербатив воспоминания употребляется в своём общеязыковом частном значении без семантических сдвигов. Существительное образы с общеязыковым нейтральным значением представления обозначает "Воображаемые картины", поскольку находится после слова воспоминания. А вот словоформа в воображении аккумулирует в себе значения воспоминания и воображения, приоритет не отдаётся ни тому, ни другому: воспоминания извлекаются только из памяти - воображаемые картины создаются только воображением. Очевидно, что перед нами довольно редкий случай нейтрализации частного значения воображения. Вместе с тем в воображении не значит "В представлении", поскольку ощущаются семы "Обобщённость, общность, совокупность" и "Способность отражать действительность вообще". Суммируя данные семы, получаем: "Общая способность обобщённо отражать действительность". Это значение слова сознание, конечно, в приближённом, «рабочем» виде. Лексикографическое же толкование следующее: "2. Человеческая способность к воспроизведению действительности в мышлении; психическая деятельность как отражение действительности" [8, с. 742]. В итоге получается: Воспоминания и образы с необыкновенной быстротой сменялись в его сознании одно за другим. Такое семантическое преобразование словоформы в воображении - расширение лексического значения - неудивительно и вполне закономерно. Оно демонстрирует высокую степень отвлечённости воображаемых картин вследствие близости воображения как одной из когнитивных форм «бытия» представления к понятию, интеллектуальной деятельности.
Итак, лексика, являясь главным средством выражения семантики представления в современном русском языке, отражает особенности чувственно-наглядного образа воспоминания / воображения, занимающего промежуточное положение между восприятием и понятием.
Наиболее ярко переходный характер представления передаётся сочетаниями слов с соответствующей семантикой, употреблённых в художественной прозе в рамках одного предложения.
Семантическое «поведение» взаимодействующих слов, сдвиги в их лексических значениях (актуализация, совмещение, замещение, нейтрализация и расширение) определяются видом сочетания.
В комбинациях двух слов с общеязыковым нейтральным значением представления семантические преобразования обычно не происходят, но художественный прозаический контекст может способствовать актуализации в нейтральном значении слов семы воображения. Причём сочетающиеся слова довольно часто подчёркивают динамический или статический аспекты процесса представления.
На эти же аспекты указывается в комбинациях двух-трёх слов с общеязыковым нейтральным (одно - два
слова) и общеязыковым частным значением представления (одно слово). Таким сочетаниям свойственно доминирование слов с частным значением воспоминания / воображения над словами с нейтральным значением представления. В подобных случаях возможна замена всего сочетания словом, однокоренным с доминирующим. Также в словах с нейтральным значением представления наблюдается актуализация семы воспоминания / воображения. Иногда слово с общеязыковым частным значением воображения может употребляться в художественной прозе в «противоположном» частном значении воспоминания: одно частное значение замещается другим - когнитивно обусловленным. Слова с частным значением воспоминания / воображения способны отражать специфику чувственно-наглядного образа как предметного, отдельно взятого, однопланового, простого по структуре и как ситуативного, комплексного, мозаичного, сложно организованного.
Если границы подобных комбинаций расширяются до трёх и более слов с общеязыковым нейтральным (одно слово) и общеязыковым частным значением представления (два слова), то помимо актуализации и замещения лексических значений воспоминания / воображения наблюдаются совмещение нейтрального значения представления и частного значения воображения, нейтрализация частных значений воспоминания / воображения и расширение частного значения воображения до значения интеллектуальной деятельности - сознания.
В большинстве сочетаний двух слов с общеязыко-
вым частным значением представления устанавливается семантическое «равноправие» между словами со значением воспоминания / воображения. Вместе с тем в коммуникативном контексте возможно доминирование слов со значением памяти и, как следствие, происходит актуализация соответствующего значения воспоминания или замещение частного значения воображения частным значением воспоминания.
При всём многообразии семантических сдвигов в лексических значениях слов-экспонентов ЛСП представления наиболее частотной является актуализация одного из частных значений воспоминания / воображения, что объясняется потребностью носителей ру сского языка в конкретизации общего значения представления с разных точек зрения: мысленного воспроизведения / конструирования; процесса / образа / способности; простой / сложной структуры; роста отвлечённости; отнесённости к определённому временному плану.
Сложное и очень интересное взаимодействие в художественной прозаической речи слов с семантикой представления - это показатель феноменальной когнитивной природы чувственно-наглядного образа воспоминания / воображения, его феноменального функционирования в речемыслительном процессе личности как «после-восприятийной» - «предпонятийной» [3, с. 39] формы познания реального мира и феноменальной онтологической способности связывать воедино прошлое, настоящее и будущее человека и всего человечества.
Библиографический список
1. Бабайцева В.В. Структурно-семантическое направление в современной русистике. Избранное. 2005-2010: Сб. науч. и науч.-методич. ст. М. Ставрополь: Изд-во СГУ, 2010. С. 61-73.
2. Гапайденко Л.Н. Категория представления как структурно-семантическая (на материале художественной прозы). Вестник Томского гос. пед. ун-та. Томск: ТГПУ, 2013. № 3 (131). С. 140-145.
3. Гапайденко Л.Н. Лексика со значением представления в современном русском языке (на материале художественной прозы): Моногр. Уфа: Изд-во БГПУ, 2013. 142 с.
4. Гапайденко Л.Н. ЛСП представления в современном русском язьже: ядро, лексико-семантический класс воображения и периферия (на материале художественной прозы). Гуманитарные науки: вопросы и тенденции развития: Сб. науч. тр. по итогам междунар. науч.-пракг. конф. (10 ноября 2015 г.). Вып. 2. Красноярск: ИЦРОН, 2015. С. 34^14.
5. Гапайденко Л.Н. ЛСП представления в современном русском языке: ядро, лексико-семантический класс воспоминания и периферия (на материале художественной прозы). Филологические науки. Вопросы теории и практики. № 10 (52): в 2-х ч. Ч. 2. Тамбов: Грамота, 2015. С. 64-71.
6. Гапайденко Л.Н. Фразеологизмы со значением воображения как экспоненты лексико-семантического поля представления (на материале художественной прозы). Учёные записки Орловского государственного университета. Орёл: Изд-во ОГУ имени ПС. Тургенева. 2016. № 2 (71) С. 103-109.
7. Гапайденко Л.Н., Куптараева Э.В. Дефиниция «представление» в философских, психологических и лингвистических словарях. Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2016. № 6 (60): в 3-х ч. Ч. 2. С. 62-69.
8. Ожегов СЛ. Словарь русского языка: 70 000 слов. Под ред. Н.Ю. Шведовой. 23-е изд., испр. М.: Рус. яз., 1991. 917 с.
References
1. Babaytseva I'.Г. Structural and semantic direction in modem Russian philology. Selected 2005-2010: Coll. of scientific and scientific-methodical art. M. Stavropol: Publishing House of the SSU, 2010. Pp. 61-73.
2. Golaydenko L.N. The category of imagination and recollection as a structural and semantic (in the fiction material). Bulletin of the Tomsk State Ped. Univ. Tomsk State Pedagogical University, 2013. №3(131). Pp. 140-145.
3. Golaydenko L.N. PSF of imagination and recollection in modem Russian: the core, the lexical-semantic class of imagination and peripherals (in fiction material) // Humanities: Issues and trends: Coll. scientific work on the basis of the Intern, scientific-practical conf. (10 November, 2015). Vol. 2. Krasnoyarsk: ITSRON, 2015. Pp. 34-35.
4. Golaydenko L.N. Vocabulary with the meaning of imagination and recollection in modem Russian (on the material of art prose): Monograph. Ufa: Publishing House of the Bashkir State Pedagogical University, 2013. 142 p.
5. Golaydenko L.N. PSF of imagination and recollection in modem Russian: the core, the lexical-semantic class of memories and
peripherals (in the fiction material) // Philology. Questions of theory and practice. № 10 (52): in 2 parts. Part 2. Tambov: Diploma, 2015. Pp. 64-71.
6. Golaydenko L.N. Idioms with the meaning of the imagination as exponents of the lexical-semantic field of imagination and recollection (in the fiction material) // Scientists notes of Orel State University. Orel: Publishing house of OSU named after I.S. Turgenev. 2016. №2 (71). Pp. 103-109.
7. Golaydenko L.N., Kuptaraeva E. V. The definition «imagination and recollection» in the philosophical, psychological and linguistic dictionaries // Philology. Questions of theory and practice. Tambov: Diploma, 2016. № 6 (60): in 3 parts. Part 2. Pp. 62-69.
8. Ozhegov S.I. Russian dictionary: 70 000 words. Ed. N.Y. Shvedova. 23th ed. M.: Rus. lang, 1991. 917 p.
