CC BY
54
© 2003 г. О.А. Горбань
СЕМАНТИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ В СМЫСЛОВОЙ СТРУКТУРЕ ДРЕВНЕРУССКИХ ГЛАГОЛОВ ДВИЖЕНИЯ И ИХ РОЛЬ В ПРОЦЕССЕ ПРЕФИКСАЦИИ
Обращение лингвистической науки к человеческому фактору в языке поставило ряд задач, нацеленных на изучение категориальной структуры сознания. Среди основных категорий, образующих ее, можно назвать «пространство» и «время», опосредованное отражение которых наблюдается на различных языковых уровнях. Эго лексические единицы, организующие модели пространства и времени; словообразовательные средства выражения их отношений; синтаксические средства; морфологическая категория глагольного времени, развитие которой обусловлено сложным взаимодействием конкретно- и абстрактно-пространственных представлений человека о мире и о своем месте в нем [1]. С рассматриваемыми категориями непосредственно связано понятие «движение». Основным средством его выражения в глагольной лексике являются глаголы движения.
Несмотря на довольно основательную разработанность названных отдельных вопросов, невыявленным остается весь комплекс лексических, лексико-грамматических, словообразовательных, грамматических компонентов, представляющих в семантике слова категории пространства и времени в различные эпохи развития языка. В нашем исследовании данная проблема решается на материале древнерусских глаголов движения. Новизна подхода заключается в комплексном анализе их семантической структуры как единства разноуровневых признаков, выражающих категории пространства и времени; в выявлении типов семантических изменений, определяющих степень участия этих признаков в выражении пространственных и временных значений и обусловливающих особенности последующего морфемного словоообразования. Полученные результаты имеют значение для выявления и описания закономерностей речемыслительной деятельности, находящих отражение в процессе языковой номинации в определенные периоды истории русского языка.
В центре нашего внимания находятся парные бесприставочные глаголы движения брести :: бродити, везти :: возити, вести :: водити, гънати :: гонити, ити :: ходити, летИти :: лИтати, лИзти :: лазити, нести :: носити, плыти :: плавати, пъпзти :: пълзати, Ихати :: Издити, а также глаголы бИчи :: бИг^ти :: бИжати :: бИгати (знак используется для обозначения коррелятивных отношений). Материалом для анализа послужила картотека словаря древнерусского языка XI-XIV вв., составленная и хранящаяся в Институте русского языка им. В.В. Виноградова РАН; привлекались также данные “Материалов для словаря
древнерусского языка по письменным памятникам” И.И. Срезневского, словаря русского языка Х1-ХУ11 вв.
Представления человека о пространстве и времени отражаются в семантике рассматриваемых глаголов на лексическом, лексикограмматическом, грамматическом уровнях. Семантическая структура бесприставочных глаголов движения представляет собой единство взаимодействующих разноуровневых признаков, реализующих категориально-лексическую сему (КС) ‘перемещение в пространстве’.
На лексическом уровне КС ‘перемещение в пространстве’ реализуется в интегральных семах (ИС) ‘среда’, ‘средство’, ‘способ’, ‘интенсивность перемещения’, которые конкретизируются различными дифференциальными признаками (ДП). Например: то гр#дущее... начать тещи и 6/1-жапи в нутренюю пустыню (СбЧуд к. XIV, 606) [2], где бИжати выражает быстрое перемещение по твердой поверхности с помощью ног, соприкасаясь с ней; не Идемъ ни на конехъ. ни на возИ(х) (ЛИ ок. 1425, 22), где Идемъ обозначает нейтральное по интенсивности перемещение с помощью транспортных средств по твердой поверхности, опосредованно соприкасаясь с ней; рыбы морьскы#... плавають въ водИ (КЕ XII, 1856), здесь выражается перемещение по воде с помощью плавников, погружаясь в среду; птица(м) по аеру не 6И лзИ лИтати (ЛЛ 1377, 153об.), перемещение по воздуху с помощью крыльев, не соприкасаясь с поверхностью; и др. В приведенных контекстах глаголы употреблены в своих первичных значениях.
ИС ‘среда перемещения’ отражает пространственную характеристику действия, ИС ‘средство’ и ‘способ перемещения’ - качественные характеристики, ИС ‘интенсивность перемещения’ - пространственно-временную характеристику действия.
В процессе функционирования в смысловой структуре слов происходят семантические изменения. Мы опираемся на предложенное С.П. Ло-пушанской разграничение двух типов семантических изменений в смысловой структуре функционирующих глагольных словоформ - семантической модуляции и семантической деривации. Под семантической модуляцией понимается такое изменение, при котором сохраняется категориально-лексическая сема, реализуются синонимические отношения данного слова, сложившиеся в рамках исходной лексико-семантической группы; нами впервые разработана типология модуляционных семантических изменений. В отличие от модуляции семантическая деривация - процесс, приводящий к разрушению категориально-лексической семы, образованию новых лексических единиц, входящих в другие лексикосемантические группы [3].
В зависимости от характера реализации семантических признаков, выражающих КС ‘перемещение в пространстве’, выделяем два типа модуляционных семантических изменений [4].
При модуляционных семантических изменениях I типа (субъект перемещения одушевленный) ИС ‘среда’, ‘средство’, ‘способ перемещения’ могут недифференцированно выражаться несколькими признаками, например: иде м/лга ц(с)рюгороду и кр(с)тис# (КН 1285-1291, 574а), при описании передвижения на большое расстояние подразумевается движение по земле и по морю, верхом и на кораблях. В смысловой структуре глагольных словоформ может происходить изменение признаков, характеризующих перемещение, например: тако ид#xq на кол их ъ и на санехъ (ЛИ ок. 1425, 118), где ид#xq обозначает перемещение с помощью транспортных средств; "ко же плава~ть птица сквозИ вздухъ (Пал 1406, 21), где плава~ть выражает перемещение по воздуху.
При модуляционных семантических изменениях II типа отмечается нейтрализация одной или нескольких интегральных сем; субъект действия, как правило, неодушевленный. Например: ид#ше бо луна черео [вм. черег] все небо. л въстока до гапада (ЛИ ок. 1425, 184об ), обозначаемое глаголом движение не может быть охарактеризовано с точки зрения средств передвижения; пара идешь ис конИи (ЛИ ок. 1425, 290), в данном контексте утрачивает свою значимость также признак интенсивности перемещения, так как глагол обозначает естественное явление и скорость процесса “как бы фиксирована самой его природой, не зависит от воли его участников” [5], в то же время актуализируется признак направления движения изнутри. Во всех случаях сохраняются пространственные признаки, характеризующие среду перемещения.
На лексико-грамматическом уровне КС ‘перемещение в пространстве’ реализуется в ИС ‘определенность :: неопределенность действия’, которую уточняют ДП “направленность :: ненаправленность перемещения”, “локализованность :: нелокализованность действия во времени”, “предельность :: не предельность действия”. Определенное действие понимается как направленное, конкретное, локализованное во времени; неопределенное действие - ненаправленное, отвлеченное, не локализованное во времени, т.е. повторяющееся, обобщенное, обычное или только возможное, а также способность субъекта к выполнению действия [6]. Значение определенности :: неопределенности действия формально выражается в чередованиях корневых гласных, в образованиях от разных корней, в противопоставлении формообразующих основ и суффиксов-флексий и др. [7]. Определенные глаголы типа ити противопоставляются неопределенным глаголам типа ходити. Например: то гр#дущее... начать тещи и бИжати в нутренюю пустыню (СбЧуд к. XIV, 606), определенный глагол обозначает направленное, локализованное во времени действие;
вел#шеть по вс# дни возити. по городу брашно и питье разноличное (ЛИ ок. 1425, 206 об.), неопределенный глагол - ненаправленное, не локализованное во времени действие. Лексико-грамматические признаки выражаются в контексте во взаимодействии с признаками грамматического уровня - категориальными значениями морфологических форм, а также признаками, отражающими сочетаемостные свойства глаголов: характерами субъекта и объекта, других уточнителей глагольного действия.
Функционируя в контексте, и определенные, и неопределенные глаголы могут выражать локализованное и не локализованное во времени действие, направленное и ненаправленное движение. Например: возми одръ свои и ходи в домъ свои (Пал 1406, 161а), неопределенный глагол означает направленное перемещение, локализованное во времени; птица... летить амо же хоще(т) (Пал 1406, 21), определенный глагол -обобщенное действие обобщенного субъекта (имеется в виду любая птица); и др.
В смысловой структуре глагольных словоформ в контексте могут актуализироваться частные признаки кратности, начальной или конечной фазы действия, ограниченной или неограниченной длительности и др. Например: вставь же отрокъ иде в межирИчье (Пал 1406, 73а), здесь выражается признак начальной фазы действия; весь д(ен)ь сИту" хо-жахъ (ПНЧ к. XIV, 1806), темпоральный уточнитель эксплицирует признак ограниченной длительности действия.
Деривационные семантические изменения проявляются в изменении иерархии лексико-семантических признаков в смысловой структуре глагольных словоформ, что приводит к разрушению КС ‘перемещение в пространстве’ и актуализации других категориально-лексических сем; при этом статус новой категориально-лексической семы могут приобретать дифференциальные или потенциальные семы, реализующиеся в смысловой структуре глаголов при изменениях модуляционного характера. КС ‘перемещение в пространстве’ может приобретать статус потенциальной семы. Специфика значения новой лексической единицы определяется различным взаимодействием этих признаков в смысловой структуре глагола.
В результате семантической деривации глаголы движения остаются в лексико-семантическом поле “действие”, обозначая различные виды деятельности человека, например созидательную деятельность: Аще ис-точьникъ. л него же нИкто ведеть вс^. пресьхъ (КР 1284, 319а-б), глагол вести означает “проводить воду”. Глаголы могут переходить в поле “состояние”, например: въсмИ"хъс#... "ко иду Л труда в покои (Пр 1383, 556), в контексте перифрастически говорится о смерти, словоформа иду обозначает изменение состояния; >л/бычаи имаше \л/(ть)ць
ходити съ сльзами (ПрЛ 1282, 29а), здесь отражается неизменное состояние (КС ‘качественное состояние’). Глаголы могут также стано-
виться глаголами поля “отношение”, например: бИжимъ брать~
п ь"ньства (Пр 1383, 127в), где вьфажается отношение человека к пороку (КС ‘взаимоотношение’); и др.
Если в роли субъекта действия выступает абстрактное имя, то глагол может означать движение времени, начало события (КС ‘бытие’) и т.д. Например: идqть лИта. в н#же не будеть ни оратвы. ни жатвы (Пал 1406, 90а).
Парные определенные и неопределенные глаголы движения могут иметь общую категориально-лексическую сему, но различаться, например, по способности обозначать динамические и статические процессы (ср. в приведенных выше контекстах употребление глаголов ити и ходити в значении состояния). Парные глаголы могут выступать и как синонимы (например, вести и водити “проводить воду”, бИжати и бИгати “избегать”), а также выражать разные категориально-лексические семы, например, глаголы ити “выходить замуж” (КС ‘межличностные отношения’) и ходити “подчиняться” (КС ‘социальные отношения’).
На лексико-грамматическом уровне разрушение КС ‘перемещение в пространстве’ отражается в нейтрализации пространственных признаков направленности :: ненаправленности перемещения.
Вследствие семантической деривации образуются новые слова, характеризующиеся своеобразной семантической структурой, которая представляет собой единство разноуровневых признаков, организованных определенным образом в зависимости от категориально-лексической семы, проявляется в сочетаемости глаголов, разрушении их парной соотносительности.
В результате анализа приставочных производных глаголов движения установлена обусловленность процесса префиксации семантическими изменениями в смысловой структуре производящих. Материал показал, что приставка не изменяет значения, а маркирует признаки, которые могут актуализироваться в смысловой структуре производящего глагола в процессе функционирования. Признаки разных уровней по-разному определяют сочетаемость морфем.
Лексические признаки, актуализирующиеся в смысловой структуре производящих глаголов при семантической модуляции, могут влиять на выбор приставки. Префикс взаимодействует с тем или иным семантическим признаком, эксплицируя его и выполняя тем самым модуляционно-маркирующую функцию [8]. Например, глаголы лИзти :: лазити “идти, ходить пешком” активно образуют производные с приставками вы-, до-, из-; приставки маркируют ДП “перемещение ступая ногами”, актуализирующийся при нейтрализации ДП “перемещение вверх, вниз, цепляясь руками и ногами”.
Приставки выполняют модуляционно-маркирующую функцию при актуализации потенциальных сем в смысловой структуре производящих. Так, признак “направленность действия на приближение и контакт” в смысловой структуре глаголов гънати :: гонити маркируется префиксами съ-, q- (производные выражают значение “догнать, настигнуть”), а признак “воздействие на объект с целью его удаления” - префиксами вы-, из-, п ро- (в значении «выгнать, прогнать»).
При модуляционных семантических изменениях II типа актуализация признака направления в смысловой структуре производящих ограничивает выбор приставки. Например, глагол ити “течь, выделяться изнутри” обязательно сочетается с префиксом из-.
Приставка в процессе префиксации взаимодействует также с лексикограмматическими признаками. Актуализация пространственного признака направленности обусловливает способность производящих основ сочетаться со всеми глагольными приставками. Эксплицируя ДП “направленность перемещения”, префиксы реализуют свои пространственные значения. При этом названный признак изменяет свой уровневый статус, становясь признаком лексико-словообразовательным. Производные от парных глаголов, выражая направленное перемещение, могут, как и производящие, различаться по признакам временной локализованности :: нелокали-зованности, некратности :: кратности, завершенности :: незавершенности действия и др. Например: qнoшa лиде в землю далече (Пч н. ХУ(1), 114), где Лидб выражает завершенное действие; тъгда... не отъход"ста л церкве д(е)нь и ноть (СкБГ XII, 23г), где отъход"ста выражает незавершенное, длительное действие.
Взаимодействуя с временными лексико-грамматическими признаками начальной фазы действия (по-, въз- с определенными основами), ограниченной длительности (по- с неопределенными основами) и др., префиксы реализуют непространственные значения и выражают временные и специально-результативные способы глагольного действия. Например: Воло-димеръ же//... поиде Пеяславлю <так!> (ЛИ ок. 1425, 95об), где префикс по- выражает начинательный способ действия; ¡де мюро л иконы по 12 д(ь)нии. наще 4 вотаници (ЛН ок. 1330, 130об ), где приставка на- выражает значение накопительного способа действия.
Названные закономерности выражения лексико-грамматических отношений отражают общеграмматические процессы формирования категории вида, способов глагольного действия.
Приставочные производные могут не сохранять КС ‘перемещение в пространстве’ производящего глагола. Так, глаголы вънити (въ с#) “задуматься”, доити “понять”, наити “уличить, установить виновность” обозначают различные проявления мыслительной деятельности, выражая КС ‘интеллектуальная деятельность’. Приставки в таких случаях марки-
руют деривационные семантические изменения в смысловой структуре производящего, между производящим и производным глаголами разрушаются отношения словообразовательной мотивации.
Омонимичные бесприставочные глаголы, образовавшиеся в результате семантической деривации, являются самостоятельными лексемами и имеют каждый свою словообразовательную парадигму приставочных производных. Сочетаемость производящих глаголов с префиксами определяется их семантической и смысловой структурой.
При нейтрализации в смысловой структуре производящего глагола признака “направленность :: ненаправленность перемещения” приставки, как правило, не реализуют свои пространственные значения. Их функции заключаются в выражении новой категориально-лексической семы. Например, глагол бИгати “избегать, уклоняться” (КС ‘взаимоотношение’) образует синонимичные производные с префиксами въз-, из-, отъ-, способствующими выражению признака “разобщенность”; например: воз-бИгне(м) л грИха (ЗЦ Х1У/ХУ, 93в). В истории русского языка произошла специализация функций данных приставок, и для выражения названного семантического признака используется префикс из-.
Разные приставки могут выражать разные интегральные и дифференциальные признаки, реализующие одну и ту же категориальнолексическую сему. Так, глагол ити, обозначающий начальную фазу бытия (КС ‘бытие’), образует производные с приставками въ-/вън-, въз-, при-, например: приход#тю Велику д(ь)ни (ЛЛ 1377, 89об.). Обозначая прекращение бытия, глагол образует производные с префиксами из-, мимо-, например: мимошьпо бо ~сть qжe врем# м(и)л(о)сти (СбТр ХП/ХШ, 5). Производные глаголы соотносятся как образования от одного и того же слова и реализуют синонимические либо антонимические отношения.
На лексико-грамматическом уровне в соотносительных образованиях от определенных и неопределенных основ проявляются аспектуальные отношения, складывающиеся в рамках семантической модуляции и использующиеся развивавшейся категорией вида. Например, в результате семантической деривации глагол ити может выражать КС ‘межличностные отношения’; у глагола ходити эта сема не выражена. Среди приставочных образований отмечены и вънити, и въходити “вступать в брачные отношения”. Образования типа въходити с развитием категории вида осмыслялись как вторичные имперфективы к глаголам типа вънити.
Анализ материала позволил сделать вывод о том, что при выражении пространственных отношений с наибольшей полнотой реализуется семантический потенциал и сочетаемостные свойства у глаголов, обозначающих перемещение в пространстве одушевленного субъекта, в первую очередь -человека; это отражает его конкретно-пространственные представления об
окружающем мире и своем месте в нем, при которых наибольшей конкретизации подвергается то, что непосредственно связано с жизнью и деятельностью человека в наблюдаемом пространстве. Процесс префиксации, обусловленный модуляционными семантическими изменениями, способствует развитию языковых единиц, дифференцированно представляющих на лексическом уровне пространственные характеристики действия, на лексико-грамматическом уровне - характер протекания действия во времени.
При переосмыслении пространственных категорий глаголы движения обозначают различные действия, состояния, отношения человека, его бытие во времени, а также состояния и отношения разнообразных предметов и явлений действительности, в том числе движение времени. В результате приставочного словообразования, обусловленного деривационными семантическими изменениями производящих, формируются лексические единицы, выражающие различные стороны обозначаемых глаголами понятий.
Примечания
1. Лопушанская С.П. Основные тенденции эволюции простых претеритов в древнерусском книжном языке. Казань, 1975. С. 310; Она же. Конкретнопространственное и абстрактно-пространственное восприятие мира человеком как философская основа объяснения эволюции языка // Человек в современных философских концепциях. Волгоград, 1998. С. 337 - 346.
2. В статье используются сокращения названий источников, принятые в издании: Словарь древнерусского языка XI-XIV вв. Т. I. М., 1988; Т. VI. М., 2000.
3. Лопушанская С.П. Изменение семантической структуры русских бесприставочных глаголов движения в процессе модуляции // Русский глагол (в сопоставительном освещении). Волгоград, 1988. С. 15.
4. Подробно об этом см.: Горбань O.A. Древнерусские глаголы движения в системе языка и в тексте. Волгоград, 2002. С. 55 - 86.
5. Богуславский И.М., Иомдин Л.Л. Семантика быстроты // Вопросы языкознания. 1999. №6. С. 26.
6. См.: Маслов Ю.С. Очерки по аспектологии. JL, 1984. С. 105.
7. Противопоставление определенных и неопределенных глаголов в плане выражения рассматривается в: Горбань O.A. Указ. соч. С. 42 - 48.
8. О терминах “модуляционно-маркирующая” и “деривационно-маркирующая функция приставки” см.: Шептухина ЕМ. Формирование глаголов со связанными основами в древнерусском языке XI - XIV вв. Волгоград, 2001.
Волгоградский государственный университет 15 апреля 2003 г.
