CC BY
83
Раздел 1.
МНОГОФУНКЦИОНАЛЬНАЯ РОЛЬ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА В СОВРЕМЕННОЙ ЭКОНОМИКЕ: КАКИМ ОБРАЗОМ СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО МОЖЕТ СПОСОБСТВОВАТЬ РЕШЕНИЮ СОВРЕМЕННЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ, СОЦИАЛЬНЫХ И ЭКОЛОГИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ
1.1. Сельское хозяйство и диверсификация экономики
СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО И ГОСУДАРСТВО: ПРОБЛЕМЫ НОРМАЛИЗАЦИИ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ
(Исследование выполнено в рамках
И.Н. Буздалов, д.э.н., проф., акад. РАСХН, рук. отд информатики им
Раскрытие роли аграрного сектора в экономике страны, являющейся темой настоящей конференции, в широком методологическом плане затрагивает общие фундаментальные проблемы социально-
экономических взаимоотношений между городом и деревней, между аграрным сектором, следовательно, крестьянством и государством, соответственно, основополагающие принципы, характер, количественные параметры этих взаимоотношений. В исходном пункте системного научного исследования совокупности соответствующих проблем, прежде всего, выделяется определение места сельского хозяйства, его ресурсного потенциала в общей структуре и системе экономики, в абсолютных и относительных показателях отрасли в валовом внутреннем продукте и национальном доходе, в создании прибавочной стоимости, накоплении и потреблении, в обеспечении населения продуктами питания и изделиями из сельскохозяйственного сырья. Вторая не менее важная сторона этого исследования - раскрытие методологических основ и особенностей обмена результатами экономической деятельности, применение особых механизмов и правовое обеспечение взаимоотношений сельского хозяйства со смежными и многими другими отраслями экономики, бюджетной, кредитно-финансовой, налоговой системами. Только всесторонний, взаимосвязанный учет этих слагаемых позволяет выявить особую незаменимую роль сельского хозяйства в экономике, в жизни самого человека, всего общества, а следовательно, адекватные концептуальные основы, целевые ориентиры формирования и построения механизма осуществления последовательно научной аграрной и общей экономической политики государства, обеспечивающей социально справедливые условия жизнедеятельности крестьянства, учитывающей его интересы, ценностные ориентации, активизирующей трудовую активность, содействующей повышению уровня и качества жизни на селе.
Чтобы создать эти условия взаимоотношения аграрного сектора с другими отраслями и сферами экономики, с государством в целом должны не просто отвечать принципам эквивалентности, паритетности, в частности, ценовой. Для села и всего сельского развития здесь нужны объективно обусловленные «поправ-
проекта № 08-02-00008а РГНФ)
. Всероссийского института аграрных проблем и . А.А.Никонова
ки», связанные с особенностями сельскохозяйственного производства, его зависимости от негативных влияний природных факторов, повышенными рисками, низкой инвестиционной привлекательностью для частного капитала, а также тяжестью и дискомфорт-ностью самого труда на полях и фермах. Не меньше оснований для таких поправок дает особая роль сельского хозяйства в производимой продукции -продовольствии, этого, по словам известного и вновь заявляющего о себе классика экономической теории, «самого первого условия жизни непосредственных производителей и всякого производства вообще». Поэтому об этой роли нужно судить не только по доле отрасли в ВВП или в валовом национальном доходе, удельный вес которого в официальной статистике явно занижен и составляет не менее 13-15%, и, прежде всего, по доле расходов населения на продукты питания и других потребительских товаров, особенно повседневного спроса, получаемых из сельскохозяйственного сырья. Именно уровень обеспеченности последними в расчете на каждого жителя страны за счет собственного производства в отрасли в значительной степени непосредственно определяет общее состояние экономики, уровень и качество жизни населения, здоровье людей, их трудовую активность, духовный и нравственный климат во всех сферах общества. В не меньшей степени это состояние зависит от сосредоточения в сельском хозяйстве базового ресурса экономики - земли, этого главного средства производства в отрасли и вообще, по известному определению В. Петти, выступающего как мать богатства всего общества.
Все это объективно придает сельскому хозяйству статус особой базовой отрасли экономики и обусловливает ее неоспоримый приоритет в проведении экономической политики государства, следовательно, в приоритетном обеспечении его прямой, причем не эпизодической, разовой, а постоянной активной протекционистской бюджетной поддержки. С этих позиций экономически и социально порочными (не только антикрестьянскими, но и антинародными вообще) являются идеи и практические государственные решения рассматривать и использовать сельское хозяйство как донора для обеспе-
чения других общественных нужд, какими бы «историческими» и прочими потребностями это донорство (якобы вынужденная перекачка, «дань» с крестьянства и т.д.) не мотивировалось. Планомерно, в соответствии с объективными закономерностями и отраслевой спецификой расширенного воспроизводства, устойчиво развивающееся сельское хозяйство является безальтернативным фундаментальным общественным условием экономического и социального прогресса в самом аграрном секторе и в то же время источником максимально возможных дополнительных доходов для более динамичного и сбалансированного развития всего народного хозяйства.
Показывая деструктивность теории так называемого «первоначального социалистического накопления» и отвечая «практикам» бездумного, насильственного «насаждения» ее в российской деревне во второй половине 20-х гг. XX в. в форме так называемой «чрезвычайщины», пресловутой военно-феодальной эксплуатации советского крестьянства, Н.И.Бухарин предупреждал о разрушительных последствиях такой теории и практики, причем не только для сельского хозяйства, но и для экономики страны в целом. «Наивно полагать, - писал он, -будто максимум годовой перекачки средств из сельского хозяйства в промышленность обеспечит максимальный рост индустрии. Наоборот, длительно наивысший темп получается при таком сочетании, когда промышленность поднимается на активно растущем (курсив мой - И.Б.) сельском хозяйстве. В этом случае индустриализация вместо «паразитарного» процесса по отношению к деревне становится средством ее величайшего преобразования и подъема» [1]. Созидательные результаты такого соотношения и межотраслевого взаимодействия доказаны практикой всех современных индустриальных стран с высокоразвитым сельским хозяйством. Если бы соблюдались оптимальные соотношения и пропорции развития промышленности и сельского хозяйства в России за 1928-1940 гг., то крестьянство не было бы доведено до нищеты, а страна могла бы минимум удвоить промышленную, в том числе военную мощь. «Нет сомнения, - пишет академик Ю.С.Пивоваров, - что советская власть нанесла страшный удар по человеку и привела к антропологической катастрофе. Тот тип индустриализации, который Сталин навязал России, оказался тупиковым. По подсчетам ученых, если бы развитие России продолжалось так, как оно шло с конца XIX в. и до 1917 г., то к 1940 г. Россия приблизилась бы к США» [2].
К сожалению, идеи проведения «перманентной» фискальной политики по отношению к сельскому хозяйству и их теоретические интерпретации, в частности, «физиократами», а в более грубой формой большевиками, некоторыми современными правителями отсталых стран (ставших таковыми в основном благодаря этим надуманным идеям и теориям) еще далеко не изжиты. А именно они являются препятствием на пути максимальной мобилизации внутренних движущих сил, следовательно, реализации активной роли сельского хозяйства как в рационализации воспроизводственного процесса в экономике, так и прогресса в социальных условиях жизни всего общества. Вследствие кажущейся объективности (сельскому производителю, мол, «помогают» даровые силы природы) и не требующей особого ума «простоты» понимания таких, абсолютно оторванных от жизни, примитивных по сути идей последние были
и остаются привлекательными для соответствующего рода правителей.
Элвин Тоффлер, автор известных книг («Метаморфозы власти», «Шок будущего», «Третья волна» и др.) в своем последнем сочинении «Революционное богатство», изданном в 2006 г., обобщая исторические процессы и делая прогнозы общественного развития на будущее (предсказав нынешний глобальный кризис и его последствия) обращает внимание на исторические корни и разрушительные, социально аморальные результаты осуществления этой «привлекательности». Он пишет, что «сельское хозяйство не только вызвало к жизни первую волну накопления богатства человечества, но и «создало совершенно новый стиль жизни, распространившийся по всему миру. Наличие некоторых излишков (продукции сельского хозяйства - И.Б.) сделало возможным сберегать их на черный день. Но со временем правящая элита... установила контроль над всеми излишками или их частью, т.е. над богатством, позволившим создать государство и оплачивать роскошь правителей. Теперь элита могла строить великолепные дворцы и соборы, охотиться ради развлечения, . затевать войны с целью захвата земель для создания еще больших излишков. Эти излишки позволяли содержать при дворе художников и музыкантов, архитекторов и магов, в то время как крестьяне не доедали или умирали с голоду. Голодные крестьяне шли в города, создавая там маргинализированные слои населения и массовое нищенство. Сегодня образ первой волны (называемой автором «аграрной цивилизацией» - И.Б.) преобладает во многих странах, где крестьяне и теперь работают и живут также, как их предки сотни лет назад» [3].
Однако, подчеркивается в книге, «сегодня Международная организация экономического сотрудничества и развития относит к развитым странам 30 стран с общей численностью населения 1,2 млрд человек. Все они вместе с Россией и другими странами возникли как продукт модернизации - второй волны богатства, распространяющейся по всей планете, расшатывая принципы индустриализма по мере того, как вместе с традиционными факторами производства, таких как земля, труд, капитал, все выше начинают цениться знания» [3]. Именно в этих странах, в которых по оценке Э.Тоффлера решительно отказались от упомянутых поверхностных идей стали воплощаться в жизнь созидательные идеи, протекционистски ориентированные на обеспечение приоритета сельского хозяйства, как одной из фундаментальных основ общего прогресса в экономике и социальном развитии. Бремя дополнительных затрат на это обеспечение ложится на государство, но оно укладывается в концепцию объективно обусловленных, социально справедливых взаимоотношений его с сельским хозяйством, находящимся в особых условиях воспроизводства и в конечном счете отвечает интересам и самого государства и всего общества. Причем источником этих затрат является валовой доход самого сельского дохода, необоснованная часть которого и до сих пор через механизм «перекачки» изымается из отрасли партнерами по АПК, посредниками и непосредственно государством, «оседает» в его бюджете, в доходах партнеров и посредников и подлежит возврату селу.
Дополнительная, выходящая за рамки арифметической эквивалентности обмена (в форме равной нормы прибыли) государственная бюджетная поддержка сельского хозяйства проявляется, таким
образом, как настоятельная и безальтернативная общественная необходимость и полностью отвечает принципу социальной справедливости. Она объективно вытекает из того, что достигаемое благодаря ей экономическое, социальное и экологическое благополучие в селе и сельской местности, является наиболее значимым, синтетическим отражением общего социально-экономического и духовно-
нравственного благополучия в государстве, а следовательно, мудрости и профессионализма его политического руководства.
В более прикладном плане эта необходимость обусловлена тем, что на уникальных, по выполняемым многоцелевым функциям сельскохозяйственных территориях, воспроизводится незаменимый естественный базис, по словам классика, «самое первое условие» существования человечества. Какую тревогу вызвало прекращение на две недели подача газа в страны Европы, хотя этому продукту есть альтернативная замена. Но что будет, если прекратится «подача» пищевых продуктов, которым в природе нет замены? Видимо то, что называется «концом света». Для России, например, только полное прекращение нынешнего импорта продовольствия грозит настоящей катастрофой. Сельский пейзаж в широком социально-экономическом смысле этого слова (цветущие высокопродуктивные поля, тучные стада домашних животных, благоустроенные, соединенные современной дорожной сетью и системой связи, поселения с высоким качеством жизни, экологическая чистота природы и т.д.) - лицо нации, самый верный показатель всесторонней развитости страны, степени ее системной научно-технической модернизации и общей цивилизации.
Пока это лицо, особенно социальная сфера российского села, сельская демография выглядит бледно и измождено и с этой точки зрения приведенное выше включение Э. Тоффлером России в число развитых, «модернизированных» стран выглядит преувеличенным, своего рода «авансом», надеждой на будущее. Действительно развитые страны переходят на шестой технологический уклад, в то время как в России преобладает четвертый уклад, причем в сельскохозяйственном машиностроении отставание в этой модернизации еще больше, исчисляемое в лучшем случае 25-30-летним сроком.
Что же касается сегодняшнего объема собственного продовольствия в стране, то оно обеспечивает немногим более половины его потребностей, а это резко снижает роль отечественного села в ее общем социально-экономическом развитии. Можно и далее уповать на продовольственный импорт, но, во-первых, это источник ненадежный вообще и в отношении качества продуктов питания в особенности. Во-вторых, он просто позорит Россию, которой, в силу естественного ресурсного потенциала сельского хозяйства, исторически присущ статус мировой аграрной державы, и которая еще в конце XIX и начале XX вв. успешно демонстрировала этот статус, «подстегивая» промышленный рост и одновременно снабжая Европу хлебом, маслом, льноволокном и т.д., сохраняя «для будущих поколений» в своих недрах нефть, газ, другие природные ресурсы, в частности лесные, и рационально используя их для насущных внутренних потребностей страны. Нынешнее же поколение, а точнее его власть, перечеркивая суть концепции устойчивого развития, судя по растущим направлениям и толщине труб нефтяных и газовых потоков за рубеж скоро ничего из этих ресурсов не оставит для грядущих поколений страны.
В то же время из ежегодной многомиллиардной нефтегазовой экспортной выручки поистине крохотные подачки эта власть в последнее время выделяла для собственного крестьянства. Одновременно колоссальные, в 5 с лишним раз превышающие аграрный бюджет суммы затрачивались и затрачиваются на импорт продовольствия. Причем, из до предела урезанного, абсолютно не отвечающего принципу приоритетности сельского хозяйства консолидированного аграрного бюджета (в 4-5 раз меньшего сумм ежегодной перекачки из отрасли создаваемого в ней национального дохода страны) лишь 1/4 достается непосредственному товаропроизводителю.
Очевидно, что понимание указанной объективной необходимости соблюдения приоритета сельского хозяйства, а главное ее практического правового, ресурсного, организационно-управленческого и общего макроэкономического обеспечения в полной мере еще проникло в сознание ответственных руководящих персон, а поэтому и в практическую деятельность органов, определяющих и осуществляющих социально-экономическую политику государства. Многие высказывания первых его лиц , правовые акты и правительственные постановления, принятые за годы реформ, в том числе приоритетный национальный проект «Развитие АПК», Госпрограмма развития сельского хозяйства на 2008-2012 гг., хотя и исходят из признания этого приоритета, а следовательно, из особой роли аграрного сектора в экономике страны, в социальном благополучии всего российского общества, но при ближайшем рассмотрении они больше свидетельствуют о преобладании декларативности, сопровождаемой добрыми намерениями и очевидными полумерами в части его практической реализации.
Особенно это видно на фоне последовательно протекционистской политики государства по отношению к сельскому хозяйству развитых индустриально-аграрных стран Запада. Достаточно привести пример такой близкой к России по структуре экономики страны как Норвегия. Располагая богатейшими природными ресурсами, запасами углеводородов, гидроресурсами и экспортируя нефть, электроэнергию, получая от этого «баснословную» прибыль страна могла бы, учитывая прямо противоположный «опыт» России, без излишних хлопот о вложениях в свое сельское хозяйство импортировать половину, а то и более потребностей в продовольствии. Но здесь высшей ценностью государства считают не только чиновника, депутата и т.д., горожанина вообще, но и сельского жителя, причем в отношении последнего еще учитывают его роль в обеспечении общей устойчивости сельского развития, тяжесть труда на полях и фермах в условиях сурового климата, производство экологически чистых высококачественных продуктов питания. Именно особая, действительно приоритетная забота государства о крестьянстве, как «корневой системе» нации, о каждой конкретной крестьянской семье, об условиях труда и качестве жизни в деревне делает непременной его обязанностью вкладывать в сельское хозяйство значительные дополнительные бюджетные средства из той же экспортной выручки. Объем среднегодовой поддержки аграрного сектора Норвегии составляет почти 2/3 стоимости валовой сельскохозяйственной продукции, причем в расчете на сельского жителя (а именно такой расчет должен быть положен в основу сравнительного анализа господдержки села) выделяется более 30 тыс. долл., на 1 га сельхозугодий - около 3 тыс. долл.
Масштабная поддержка аграрного сектора, как отражение нормальных, объективно обусловленных его взаимоотношений с государством, осуществляется во многих других странах (причем не имеющих серьезных запасов ни нефти, ни газа). Наглядный пример в этом отношении представляет бывшая отсталая российская окраина - Финляндия, ныне экспортирующая нам (в обмен на сырье) мирового класса станки, оборудование, электронику и т.д., да и качественные пищевые продукты). Именно на базе таких взаимоотношений, включающих активную протекционистскую поддержку сельского хозяйства, в стране обеспечен экономический и социальный прогресс в самой отрасли, а, следовательно, во всем народном хозяйстве, фактическое «преодоление существенных различий между городом и деревней». Россия в этом смысле напоминает хромающего путника, у которого на одной ноге хотя и изрядно поношенный (особенно в части состояния промышленных основных фондов, ЖКХ и т.д.) сапог, а на другой - прохудившийся лапоть.
Получая в последние годы не менее «баснословную» прибыль в форме нефтегазовых долларов, российское государство имело исторический шанс решительно «продвинуть» сельское хозяйство как особо значимую отрасль экономики в такое социально-экономическое состояние, которое и позволит, по мысли Д. Медведева, превратить Россию в настоящую мировую «продовольственную державу». Но такое превращение предполагает не общие намерения и полумеры, разовые акции (реализуемые часто через посредников: Росагролизинг, Россельхозбанк и т.д.), а, как в других странах современного мира осуществление системной долгосрочной стратегии, последовательную реализацию принципа приоритетности сельского хозяйства, создание государством для селян «достойных», иначе говоря, всех необходимых финансовых и материально-технических условий жизнедеятельности на земле, прежде всего, через прямую поддержку аграрных цен (следовательно, необходимой доходности, рентабельности).
Пока эти условия, судя по аграрному бюджету, доли в инвестициях, особенно в поддержке цен для СХО, еще далеко не созданы, и сельское хозяйство на деле еще не стало действительным приоритетом в экономической политике государства и его взаимоотношения с крестьянством строятся по тому же «остаточному» принципу. Отсюда, если пока оставить в стороне показатели отдельных «маяков», в целом по-прежнему мы видим технически отсталое полуразрушенное сельское хозяйство, бедность и общее социально ущербное положение селян, безработицу, деградацию самого «человеческого» фактора, сельское бездорожье, убогие признаки существования многих десятков тысяч некогда жизнеспособных сел и деревень и т.д. Не получается ли вопреки конституционному положению о человеке, как высшей ценности российского государства, последнее к российскому же крестьянину относится как второстепенной, «второсортной» ценности? Государство и партнеры сельского хозяйства по АПК (переработчики, заготовители и прочие монополисты I и III сфер комплекса), «перекачивая» из отрасли через диспаритет цен, другие каналы фискальной политики в расчете на товарную продукцию по разным оценкам от 600-700 млрд до 1,0-1,2 трлн руб. в год возвращают селу в форме прибыли и бюджетной поддержки в лучшем случае 20-30% напоминают известных двух генералов, которые «не
забыли» и о своем благодетеле - мужике, пожаловав этому «тунеядцу» «рюмку водки, да пятак серебра: веселись мужчина!».
Во всяком случае, очевидна вопиющая социальная несправедливость, наглядно отражающая общие структурные несообразности в экономике и обществе. И она является следствием не только разрушительных «социалистических» экспериментов над российским земледельцем, этим, по определению Л.Троцкого якобы «двуликим Янусом», результатом применения механизма упомянутого «первоначального социалистического накопления», «перекачки», дани с крестьянства, одним словом, его действительной и не прикрытой эксплуатации. В значительной мере структурные перекосы и результат осуществляемого, стратегически безальтернативного, но практически хаотичного, бессистемного рыночного реформирования аграрного сектора в течение всего послеперестроечного периода, до сих пор не избавившегося от этой перекачки, недооценивающего или игнорирующего объективную необходимость действенных мер по реализации объективно обусловленной роли аграрного сектора в общем экономическом развитии на основе обеспечения приоритета сельского развития, его активной государственной протекционистской поддержки. Между тем эту необходимость хорошо усвоили, например, в «союзной» Республике Беларусь, не только декларирующей приоритетное развитие аграрного сектора, но и выделяющей на его обеспечение 12% общего бюджета страны, что позволяет поддерживать достаточную продовольственную безопасность страны. Поэтому за поучительным примером социально справедливых взаимоотношений государства с крестьянством (правда, во многом за счет российских ценовых и прочих льгот) в этой области ходить далеко, т.е. в дальнее зарубежье, не обязательно.
Острота проблемы нормализации взаимоотношений российского государства с сельским хозяйством проявляется, прежде всего, в антипротекцио-нистской динамике аграрного бюджета. Несмотря на реализацию нацпроекта «Развитие АПК» (которой «сопутствовало» увеличение импорта продовольствия в 1,5 раза, а кредиторской задолженности СХО в 1,7 раза, превысившей выручку от продажи сельскохозяйственной продукции) доля аграрного бюджета в общем бюджете страны, по сравнению с «дореформенным» периодом, сократилась на порядок (и в 2007 г. составила 1,2% на 27% численности сельского населения). Резко сократились размеры собственных накоплений отрасли, поскольку рентабельность производства с 30% в 1990 г. упала до 3,9% в 2007 г. Одновременно оплата в сельском хозяйстве с 95% к среднему по стране уровню в 1990 г. снизилась до 42,6% в 2007 г., что явилось прямым подрывом стимулов к производительному труду, «стимулированием» оттока из села дееспособного населения, молодежи. Все это до предела сужает возможности внедрения инноваций, интенсификации производства, стимулирования более производительного труда работников.
Вследствие упавшего до предела платежеспособного спроса СХО - стагнирует сельхозмашиностроение, сужается база химизации сельского хозяйства, а 90% минеральных удобрений идет на экспорт для повышения урожайности полей бразильских и прочих зарубежных фермеров.
Государственная программа развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия на
2008-2012 гг., являясь с точки зрения аграрного протекционизма прогрессивным документом, пока прогнозирует эту рентабельность (при той же искусственно заниженной оплате труда) на уровне 10%, акцентируя внимание на кредитовании села и обходя острые вопросы ценообразования в сельском хозяйстве, прежде всего, прямую целевую поддержку аграрных цен, являющуюся как раз одним из узловых моментов регулирования агропродовольственного рынка в направлении обеспечения приоритетной поддержки сельских товаропроизводителей. Именно прямая гарантированная поддержка аграрных цен в странах Запада составляет 60-70 и более процентов господдержки, что отодвигает на задний план стремление к получению заемных средств и сводит на нет задолженность по кредитам.
Важны и субсидируемые кредиты, но их (наряду с колоссальной кредитной задолженностью СХО, достигшей в 2007 г. 745 млрд руб., что многократно превысило всю их прибыль) надо возвращать, тогда как финансовых возможностей такого возврата, если и далее оплачивать труд селян на 50% (а это почти сравнимо с нынешним пособием по безработице) большинство хозяйств не имеют. Все это, как и запредельно «экономная» государственная инвестиционная и общая бюджетная поддержка сельского хозяйства, является наглядным подтверждением вывода о том, что в экономических отношениях его с государством вместо приоритетной протекционистской поддержки преобладает перекачка, тот же проверенный на советском колхозном крестьянстве, «остаточный» принцип ресурсного обеспечения сельского развития. В странах, где эта поддержка является действительным приоритетом аграрной политики, наоборот, размеры этой поддержки неизменно превышают налоговые и прочие отчисления из доходов сельхозпроизводителей.
Естественно, что нормализация взаимоотношений сельского хозяйства с государством предполагает активное участие в этом процессе и самих СХО, активизацию их способности более эффективно использовать бюджетные, увеличивать доходы и накапливать собственные ресурсы. Пока этой способностью в той или иной степени обладает ограниченная часть хозяйств, прежде всего, представленные клубом «Агро-300», включающим 1,3% от общего числа крупных и средних СХО. В них сосредоточено 7% от общего числа занятых в сельском хозяйстве, 4% пашни и 2% всех сельхозугодий. В то же время выручка от реализации продукции на 100 работников в этих СХО, по данным за последние годы в 3 раза выше, чем в остальных сельхозпредприятиях, балансовая прибыль в 8 раз. Значительно выше в них и выход валовой продукции на гектар земельных угодий.
Бесспорно, во всем этом очевидна роль качества человеческого фактора, профессионализма руководителей, непосредственно производственных кадров. Но одновременно это и результаты «добавочных» вложений, обеспечивающих более высокий уровень технической оснащенности производства, причем достигаемый как раз за счет приоритетного получения бюджетных дотаций и субсидируемых кредитных ресурсов. Нередко перераспределение этих дотаций и кредитов, как и в советские годы для создания «маяков» и престижа местных властей, целенаправленно осуществляется «выборочно» в пользу конкретных, как правило, крупных предприятий и целых регионов с более благоприятными условиями ведения сельского хозяйства, сбыта продукции и т.д.
Так, например, в консолидированном аграрном бюджете доля трансфертов, т.е. государственной поддержки из средств федерального бюджета, в
2006 г. составила в Белгородской области 76%, в Краснодарском крае - 57%, в Ростовской и Орловской областях - 56% и т.д. В то же время многие другие субъекты федерации получали трансфертов на уровне 3-5% к общему объему аграрного бюджета, в лучшем случае 12-14% (Тверская, Ярославская, Ивановская и многие другие области, автономные республики и округа).
Крайне дифференцированно распределяются инвестиционные кредиты. В том же 2006 г. из 140,5 млрд руб. этих кредитов 75% получили 509 СХО (3% всех хозяйств). В то же время 2/3 СХО не получали инвестиционных кредитов вообще, причем хозяйства, которым были выделены такие кредиты произвели лишь 23,7% товарной продукции. Что касается субсидий на погашение процентной ставки, то 44,1% из общей их суммы получили около 1% всех СХО, что в отличие от многих зарубежных стран объясняется отсутствием в российской практике ограничений на общий объем субсидий из государственного бюджета. Именно в эти хозяйства, по старой советской традиции, а не в основную массу полуразорившихся СХО, направляются разного рода посетители, в том числе, к сожалению, и высшие должностные лица государства, чтобы составить себе представление, о якобы благоприятном положении во всем российском сельском хозяйстве, и на этой основе определять и осуществлять аграрную политику.
Дифференцированный подход к государственной поддержке сельского хозяйства, как приоритетной отрасли экономики, органически увязанный с критериями и показателями эффективности, экономически оправдан. Однако такой увязки часто не обеспечивается. Анализ, например, фондоотдачи по хозяйствам клуба «Агро-300», показывает, что эти хозяйства не демонстрируют своих преимуществ по сравнению с многими предприятиями, не входящими в этот клуб, но также имеющими достаточно высокую рентабельность производства. Дотации и компенсации на 100 работников хозяйств клуба «Агро-300» за 2000-2003 гг. были на 40% были выше, чем в остальных хозяйствах, а кредиторская задолженность различалась незначительно (соответственно, 6,13 и 6,8 млн руб. на 100 работников). Эти соотношения просматриваются и в последующие годы.
Главное же проблемы взаимоотношений государства с сельским хозяйством, обеспечение приоритета сельского развития имеют не только производственный, но и крайне острый в сложившихся условиях социальный аспект. Социальная, инженерная, дорожно-транспортная инфраструктура села представляет особый и первостепенный приоритет сельского развития, поскольку ее состояние, особенно сельской демографии, если оценивать ситуацию в целом, а не на примере отдельных новых маяков находится на стадии крайней деградации. Если в «передовых» хозяйствах в этой области ситуация по указанным причинам относительно благоприятна, то в основной массе хозяйств картина удручающая, а это главная причина того, что на обширных пространствах сельскохозяйственной территории, где даже в «лихие» советские годы во многих селах и деревнях осуществлялась (хотя и подневольная) трудовая жизнь, уже некому работать. О существовании самих этих сел и деревень напоминают заросшие бурьяном их жалкие останки и пребывающая в запустении и «одичалости» окрестная сельская местность. Как не вспомнить сло-
ва М.Ю.Лермонтова: «и скучно, и грустно, и некому руку подать».
А, ведь, как раз на этой, запустевшей обширной сельскохозяйственной территории при условии обеспечения, по меньшей мере, эквивалентных отношений сельского хозяйства с государством, при активной господдержке социальной и инженерной инфраструктуры села независимо от финансового состояния сХо на этих территориях, обширное поле для мелкого бизнеса, различных, особенно обслуживающих форм кооперации, подсобных производств и промыслов. Думать, что будущее сельского хозяйства в агрохолдингах, агрофирмах и других, часто выходящих за рамки оптимальных размеров формах крупного производства, а тем более «насаждать» их (что часто делается на местах), вновь увлекаться экспериментами над крестьянством, еще более масштабной, чем в советские годы гигантоманией - значит игнорировать многофункциональность, многообразие форм хозяйства, как фундаментальные основы рациональной социальной структуры и эффективного функционирования аграрного сектора, как главные предпосылки высокопроизводительного использования ресурсного потенциала всей сельской местности, а, следовательно, сбалансированного общего социально-экономического развития страны.
Из этих основ следует, что в системе взаимоотношений сельского хозяйства с государством, предполагающих селективную бюджетную поддержку более эффективного производства, эффективных собственников на данном историческом этапе особый акцент необходимо сделать на радикальном преобразовании социальной сферы села, как народнохозяйственном приоритете первостепенной важности, одинаково значимым для СХО с самым различным уровнем развития и размеров производства. А это в совокупности требует соответствующих дополнительных бюджетных средств, в первую очередь федерального уровня, так как проблема приобрела важнейшую общенациональную значимость и остроту. Фактическое финансовое обеспечение потребностей модернизации производства на новой, инновационной основе, а также (и особенно) преобразование социальной сферы села по всем источникам, в том числе на реализацию федеральной целевой программы «Социальное развитие села до 2010 года» совершенно не отвечает этим потребностям.
Чтобы обеспечить эти потребности в минимально необходимом для стартового обеспечения приоритета сельского развития объеме, помимо указанного источника - прибавочной стоимости, создаваемой в самом сельском хозяйстве и вместе с огромной частью необходимого фонда оплаты труда «перекачиваемой» из него в сотнях миллиардов рублей ежегодно имеются и другие [4], лежащие на поверхности дополнительные источники пополнения аграрного бюджета на первом этапе минимум до 300-350 млрд руб. в год с последующим его увеличением до 450-500 млрд рублей, в том числе на поддержку аграрных цен до обеспечения оптимального уровня рентабельности (по многократным расчетам 20-25% к себестоимости продукции).
Исходя из изложенного, можно заключить, что для нормализации взаимоотношений сельского хозяйства с другими отраслями экономики, с государством, его финансово-экономическими институтами необходимы: 1) бюджетная, прежде всего прямая ценовая поддержка доходов СХО, обеспечивающая
оптимальную рентабельность, с включением в издержки оплаты труда работников сельского хозяйства в размере минимум 70% к среднему по экономике уровню с последующем его выравниванием; 2) применение действенного механизма этих взаимоотношений, обеспечивающего строго селективное распределение ресурсов по критерию эффективности производства и повсеместную модернизацию сельской социальной и инженерной инфраструктуры независимо от экономического состояния СХО; 3) правовое их обеспечение с особым акцентом на реализацию принципа аграрного протекционизма и общее обеспечение приоритета сельского развития.
Существующий механизм социально-экономических отношений сельского хозяйства с государством, как и система государственного и хозяйственного управления аграрным сектором, крайне несовершенны. В результате и те скудные бюджетные назначения для села и сельского развития не обеспечивают должной отдачи, что дает определенные основания для поверхностных умозаключений представителей экономического блока правительства, прежде всего финансового ведомства, о сельском хозяйстве вообще, как о «черной дыре». Рычаги и инструменты действующего механизма противоречивы, не согласованы, т.е. не образуют единой системы, не просчитаны с точки зрения внутриотраслевых приоритетов, эффективности, необходимого ресурсного обеспечения, его дополнительных источников, а главное, не предусматривают жесткой адресной ответственности за выполнение принятых решений, проектов, целевых программ. В итоге ослабляются или сводятся на нет как регулирующие, так и стимулирующие функции аграрного протекционизма, что имеет, и далее будет иметь негативные последствия для производства, сокращать возможную величину эффекта от целевых бюджетных средств для обеспечения приоритетной поддержки сельского развития и общего ресурсного потенциала аграрного сектора.
Между тем мировая практика выработала и использует механизмы таких отношений, при которых каждый доллар, евро и т.д. средств господдержки целенаправленно работает на рост эффективности и преобразование социальных условий труда и жизни в сельской местности. Надо, поэтому, использовать проверенный на практике имеющийся зарубежный опыт в этой области с соответствующим законодательным обеспечением, в том числе в отношениях СХО с предприятиями I сферы АПК, с банковской системой, переработчиками, другими посредниками и партнерами, во внешнеэкономических связях, соблюдая принцип приоритета сельского развития. Практика свидетельствует об обратном.
После того, как крупные банки, получив из накопленных финансовых резервов почти 1,5 триллиона руб., более 95% из них израсходовали для выплаты своих долгов, а также на покупку валюты, а не на ожидавшуюся от них поддержку реального сектора, правительство решило напрямую выделить ограниченному числу предприятий этого сектора, опять фактически почти забыв о сельском хозяйстве, об АПК в целом. Правда, на правительственном совещании в Ростсельмаше 11 декабря 2008 г. для производителей ростовских зерноуборочных комбайнов было решено ассигновать 500 млн руб. (цена примерно 200 комбайнов), а также установить скидки на новые (по цене, а не по качеству) отече-
ственные образцы. Одновременно намечено на 15% повысить пошлины на ввоз импортных машин аналогичного типа. Каких результатов можно ожидать от таких решений и мер?
Покупка зарубежной техники (а доля ее в объеме продаж за 2004 г. возросла по тракторам с 24,7 до 55,9%, по комбайнам с 15,2 до 38,2%), вследствие ее высоких качественных характеристик, все равно останется приоритетом для сельхозпроизводителей, хотя это негативно скажется на их финансовом положении. Ругая (вместе с автолюбителями) власть и утешая себя тем, что такое бремя на них накладывается временно, на девять месяцев (как будто за это время отечественное сельхозмашиностроение сдвинется с нынешнего отсталого технологического уклада), они все равно будут отдавать предпочтение зарубежным образцам и технологическим комплексам. Скидки на явно завышенные цены аналогичных образцов отечественных машин, по-прежнему худших по надежности, экономичности, производительности и т.д. вряд ли компенсируют убытки от повышения таможенных пошлин на более качественную зарубежную технику, но, судя по опыту последнего времени, не создадут необходимых стимулов радикально повысить качество, следовательно, конкурентоспособность российских образцов.
К тому же еще живуча привычка лучше работать «спустя рукава» и ждать очередной «помощи» от государства, чем брать на себя излишние хлопоты по радикальной модернизации производства. Зато есть богатый «опыт» использовать эту помощь на другие, в том числе потребительские и иные, далекие от задач производства цели. А почему в условиях, когда продукция отечественного машиностроения, работающая на 15-20%, затоваривается на складах, не взять курс на эффективный путь производства этой продукции с участием зарубежных партнеров, выпускающих лучшие образцы тракторов, комбайнов, технологических комплексов? К тому же есть позитивный опыт совместных производств автопрома, даже производства зерноуборочных комбайнов. Завод, построенный в Краснодарском крае с участием немецких партнеров, выпускает машины типа С!ааэ с явными конкурентными преимуществами по сравнению с нашими «улучшенными» комбайнами «Дон» и «Енисей».
Но в любом случае и для «первосортных» по качеству зарубежных машин и для новых, но все еще «второсортных» отечественных аналогов нужно решительно расширить рынок их сбыта на российских полях и фермах. А он до предела (продажа в
2007 г. 20,1 тыс. тракторов, 6,9 тыс. зерноуборочных комбайнов, включая импортные, на 27,8 тыс. СХО и 253 тыс. К(Ф)Х - наглядное свидетельство почти отсутствия этого рынка) ограничен почти запредельно низким реальным платежеспособным спросом со стороны фактически убыточного сельского хозяйства*. Порождена эта убыточность, неплатежеспособность большинства СХО деформированной системой взаимоотношений государства с сель-
* В официальной статистической отчетности в последние годы по сельскому хозяйству показывается определенный уровень рентабельности с включением в издержки вдвое заниженной оплаты труда. Но при таких расчетах рентабельность можно еще более «повысить», если как в советских колхозах платить за труд копейки или не платить вообще. «Адекватными» будут тогда и положение в аграрной экономике и в социальной сфере села.
ским хозяйством, отсутствием внятной и активной политики аграрного протекционизма. Именно в этом тот гордиев узел, решительно не разрубив которого путем системного обеспечения приоритета сельского развития и отечественное аграрное производство, и сельхозмашиностроение, и АПК в целом не могут выйти на подлинный путь прогресса, всестороннего инновационного развития, преобразование качества труда и жизни на селе и, в конечном счете, качественного обновления всей экономики страны.
Что же касается действующего аграрного законодательства, то в принципе и особенно с точки зрения нормализации экономических взаимоотношений государства с сельским хозяйством, оно нуждается в основательной «ревизии», всестороннем обновлении и систематизации. В настоящем виде это законодательство, мягко говоря, крайне запутано, внося неопределенность и элементы произвола в рыночную стратегию развития земельных и всей системы аграрных отношений [5].
Конструкторы догмы (точнее домысла) о сельском хозяйстве, как «черной дыре» в свое оправдание могут сказать, что в условиях возникшего финансового кризиса нужно спасать банковский и прочий крупный бизнес, «накопивший» запредельные (свыше 500 млрд долл.) суммы российского внешнего долга, в том числе частично использовавшегося на персональное обогащение руководящей верхушки этого бизнеса, а не сельское хозяйство, на «привыкшее» к лишениям многострадальное крестьянство, которое пусть опять подождет, потерпит, как-нибудь выживет - одним словом сейчас вообще не до него. Но в условиях цикличного развития финансово-экономические кризисы закономерно повторяются и, как показывает опыт, в нынешней глобальной кризисной ситуации страны Запада не меняют стратегии аграрной политики, не следуют этим домыслам и не собираются отказываться от активной протекционистской поддержки сельского хозяйства, даже ослаблять ее.
Почему же эти домыслы надо вводить в государственную экономическую политику России, подкрепляя их легковесными, уводящими от решения насущных, «перезревших» проблем села, «соображениями» об особом пути, об особой российской «стати», в которую остается, по словам поэта, только «верить» и прочими надуманными аргументами? На это вопрос можно ответить лишь словами
Ф.Энгельса: «Когда заговорит желудок - всякие аргументы теряют силу» и, следовательно, когда результаты такой «мудрой» политики могут обернуться пагубными для общества и в первую очередь для городского населения последствиями.
Источники
1. Бухарин Н.И. Избранные произведения. М.: Политиздат, 1988. - С. 410.
2. Пивоваров Ю.С. Профиль № 32, 2008. - С. 21.
3. Тоффлер Э., Тоффлер Х. Революционное богатство. М.: АсТ, 2008 (пер. с англ.), с. 36-38, 39.
4. Никоновские чтения - 2008 г. М. ВИАПИ им. А.А.Никонова, ЭРД, 2008. - С. 9.
5. Буздалов И.Н. Земельная реформа: взгляд сквозь призму замысла. Вопросы экономики, 2008. - № 8. -С. 128-132.
