CC BY
57
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА И ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ПРАКТИКА
СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО ПОД ПРЕССОМ МЕЖОТРАСЛЕВЫХ И МАКРОЭКОНОМИЧЕСКИХ ДЕФОРМАЦИЙ1
И.Н. Буздалов
В статье рассматриваются структурные и социально-экономические деформации взаимоотношений сельского хозяйства с партнерами, посредниками и государством. Исследуются причины, формы, количественные характеристики и последствия этих деформаций. Анализируются пути их преодоления на основе системной реализации принципов и механизмов социального рыночного хозяйства, проведения активной политики аграрного протекционизма.
Ключевые слова: структурные деформации в экономике, аграрный протекционизм, ресурсный потенциал села, господдержка аграрного сектора, законодательное обеспечение приоритета сельского развития.
ВВЕДЕНИЕ
Для недостаточно осведомленного о реальном положении в российской деревне читателя название статьи может вызвать недоумение. О каком прессе или несправедливости в отношении жизненно важной отрасли экономики современной России можно говорить, если крестьянин получил, правда, «в известных пределах», личную свободу, право собственности на землю, избавился от диктата административно-командной системы? Более того, принят национальный проект
1 Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ (проект № 08-02-00008а) и РФФИ (проект № 07-06-00010а).
«Развитие АПК», в основу которого заложен принцип приоритетной поддержки сельского хозяйства. Обобщая итоги и приводя многочисленные цифровые данные выполнения этого проекта за 2006-2007 гг., бывший министр сельского хозяйства А.В. Гордеев обращал внимание на «главные», по его мнению, изменения: «во-первых, преодоление морального упадка на селе, во-вторых, рост деловой активности представителей многоукладной сельской экономики и, в-третьих, повышение инвестиционной привлекательности отрасли». На деле это далеко не так.
Правда, в данных официальной статистики приводятся показатели выполнения и перевыполнения «плановых заданий» проекта, в частности, по субсидируемым кредитам, поголовью племенного скота, строительству жилья для молодых специалистов, развитию малых форм хозяйствования. За два года было создано (правда, с использованием рычагов вертикали власти, а не организовано по инициативе самих сельских производителей) 3,8 тыс. сельскохозяйственных снабженческо-сбытовых, перерабатывающих, кредитных кооперативов, что в 1,5 раза превысило задание проекта. В 2006 г. общий прирост продукции сельского хозяйства по сравнению с предыдущим годом составил 3,6%, в 2007 г. соответственно 3,2%, а в благоприятном по погодным условиям 2008 г. - почти 9%. Увеличилась масса прибыли хозяйств, повысилась рентабельность, возросла оплата труда работников сельского хозяйства.
Однако это лишь незначительные подвижки на дне масштабного провала аграрной экономики за годы реформ. Картина, казалось бы, прогресса в сельском хозяйстве стремительно меняется, как только в аналитические разработки вводятся сравнительные показатели межотраслевого и макроэкономического уровня, абсолютные и относительные параметры, отражающие взаимоотношения отрасли с партнерами по агропродовольственно-му комплексу, посредниками, государством, бюджетной, кредитно-финансовой, налоговой системами. Достаточно лишь бросить беглый
взгляд на сохраняющееся общее «болезненное» социально-экономическое состояние аграрного сектора (не случайно постоянно поднимается вопрос и принимаются решения о его «оздоровлении»), деградацию сельской демографии и человеческого фактора на селе в целом, а также производственно-технического потенциала, земельных ресурсов, социальной и инженерной инфраструктуры, на сведения об уровне и качестве жизни селян, сельской занятости, трудовой активности, миграции из села трудоспособного населения, масштабный импорт продовольствия, как возможные недоумения по поводу названия данной статьи сразу полностью отпадают.
Глубина деформаций настолько велика, а давящий сельское развитие пресс настолько тяжел, что последствия этих очевидных явлений (учитывая нынешние тревожные мирохозяйственные тенденции развития) неизбежно ведут к возрастанию угрозы не только для продовольственной, но и общей национальной безопасности страны. Отсюда преодоление этих деформаций, являющихся концентрированным выражением сохраняющегося системного аграрного кризиса в России, становится особым приоритетом экономической и управленческой деятельности государства. Почему «особым» - это популярно и убедительно давно объяснил К. Маркс: «производство пищевых средств является самым первым условием жизни непосредственных производителей и всякого производства вообще» (выделено мной - И.Б.).
В послевоенной Германии, других развитых странах Запада, реализующих принцип социального рыночного хозяйства, накоплен ценный опыт ослабления и устранения указанных деформаций и благодаря этому - достижения устойчивого функционирования аграрного сектора и сбалансированного, высокоэффективного общего социально-экономического развития. Центральное место в этом опыте занимает последовательное осуществление активной протекционистской поддержки села, на деле означающей реальное признание его именно как особого приоритета политики государства.
1. ДЕКЛАРАТИВНОЕ ПРИЗНАНИЕ И РЕАЛЬНОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПРИОРИТЕТА СЕЛЬСКОГО РАЗВИТИЯ В РОССИИ
Оценка социально-экономического состояния сельского хозяйства России при обострившемся в последнее время положении на мировомпродовольственном рынке, вызвавшем значительный рост цен на продукты питания, числа голодающих, в «сочетании» с нынешним глобальным финансово-экономическим кризисом, объективно «заставляет» мировое сообщество более серьезно и ответственно решать насущные проблемы подъема и радикальной комплексной модернизации аграрного сектора экономики и его социальной сферы. Даже в странах с высоким уровнем продовольственной обеспеченности соответствующее стратегическое направление аграрной и всей экономической политики остается предметом особого неослабного внимания, не снижающегося в условиях нынешнего мирового кризиса. Для России с ее крайне низким уровнем отечественного производства продуктов питания, небывалой во всей истории страны зависимости от импорта обеспечение приоритета села и всего сельского развития становится неотложной общественной необходимостью.
Бесспорно, важным является признание приоритетности развития сельского хозяйства, выражающееся в декларациях о его протекционистской поддержке, которые в России периодически повторяются с самого начала рыночных реформ. Первым в постсоветский период правовым актом этого признания стал принятый в конце 1990 г. Закон РСФСР «О социальном развитии села», целиком соответствующий концепции приоритетности сельского хозяйства, прежде всего в части бюджетного финансового обеспечения в размере 15% национального дохода страны. Причем с точки зрения социальной справедливости выделение для села соответствующих бюджетных средств вполне обосновано,
если учитывать роль сельского хозяйства в создании национального дохода и исходить из приоритета сельского развития.
В развитие концепции приоритета сельского хозяйства, заложенной в основу указанного закона, в последующем были приняты другие, явно протекционистские государственные решения, ориентированные на осуществление этой концепции правовые и нормативные акты. В их числе Закон «О приоритетном обеспечении агропромышленного комплекса материально-техническими ресурсами» (1991 г.), постановление Госдумы «О критической ситуации в агропромышленном комплексе» (1997 г.), Закон «О государственном регулировании агропромышленного комплекса» (1997 г.), многие постановления правительства, в частности об обеспечении ценового паритета в АПК, наконец, Закон «О развитии сельского хозяйства» (2006 г.).
Последовательно принцип приоритета сельского развития проводил закон о госрегулировании АПК, причем главным источником обеспечения приоритетной поддержки сельского хозяйства законом определялся федеральный бюджет. Однако анализ размеров и исполнения аграрной части федерального бюджета за указанный и последующие годы свидетельствует об отсутствии каких-либо кардинальных шагов со стороны Правительства РФ к активным действиям в указанном направлении.
В итоге между необходимым ресурсным обеспечением приоритета сельского развития в форме его бюджетной протекционистской поддержки и фактическими показателями сохраняются огромные различия. А это означает, что на деле сельское хозяйство не только не стало действительным приоритетом в экономической политике государства, но все более теряло свои позиции в ресурсном обеспечении, в том числе прямом бюджетном финансировании, которое оно имело до начала рыночных рефюрм. Обобщающим выражением формальности признания приоритетности сельского развития является сокращение на порядок за годы реформ доли аграрного бюджета в общем
бюджете страны (к 2007 г. до 1,2% на 27% численности сельского населения). Иными словами, глубокое понимание практического правового, ресурсного, организационно-управленческого и общего макроэкономического обеспечения сельского хозяйства еще не в полной мере проникло в сознание ответственных руководящих персон, а главное - в практическую деятельность органов, определяющих и осуществляющих социально-экономическую политику государства.
Явно отстает и научная разработка самой концепции, принципов и механизмов обеспечения приоритета развития сельского хозяйства, хотя в последнее время несколько активизировались исследования в области теории и практики аграрного протекционизма как конкретного выражения этого приоритета2. Исходя из определения приоритета (от лат. prior - первый, первоочередной), можно предположить, что в своей политике определенным институтам, отраслям, другим структурным звеньям народного хозяйства государство отдает предпочтение, ставит их в преимущественное положение. Первоочередным «пациентом» на применение к нему постоянных, а в кризисных условиях усиленных регулирующих и стимулирующих государственных мер, отвечающих приведенному пониманию сущности приоритета, является сельское хозяйство с его повышенными рисками, по-прежнему низкой инвестиционной привлекательностью, а в современной России еще и с общими плачевными условиями труда и жизни на селе.
Необходимость этих мер объективно обусловлена тем, что на уникальных по выполняемым многоцелевым функциям и необозримо обширных сельскохозяйственных территориях воспроизводится незаменимый естественный базис самого существования человечества. Сельский «пейзаж» в широком
2 См., в частности, коллективную монографию: «Аграрный протекционизм: научные основы и механизмы его осуществления в условиях рыночных отношений» (М.: ЭРД, 2007).
социально-экономическом смысле этого слова - лицо нации, самый верный показатель всесторонней развитости страны, степени ее цивилизованности.
Пока это лицо, особенно социальная сфера российского села, сельская демография, выглядит бледно и изможденно. И это понятно: за два года реализации национального проекта «Развитие АПК» через диспаритет цен, фактическое изъятие всей прибавочной стоимости, всей земельной ренты и половины общественно необходимого уровня оплаты работников села из сельского хозяйства было «перекачено» в расчете на товарную продукцию более 1 трлн р., тогда как по указанному нацпроекту было возвращено в него 48 млрд р. На унизительный для великой страны импорт продовольствия затрачиваются на порядок большие суммы. Причем из до предела урезанного, абсолютно не отвечающего принципу приоритетности сельского хозяйства общего аграрного бюджета лишь !/4 достается непосредственному товаропроизводителю, а сами расчеты делаются на гектар земли или на голову скота. Если же размеры бюджетной поддержки рассчитать на каждую «запрессованную» крестьянскую голову (а именно такой расчет является признаком научности экономического анализа жизнедеятельности в деревне), то получим сумму, которую не стоит даже называть. О какой-то социальной справедливости в отношении крестьянства, об инновационном развитии отрасли пока всерьез говорить не приходится.
Результатом общих намерений и полумер в практическом обеспечении приоритета сельского хозяйства явился запредельный дефицит продуктов питания отечественного производства, покрываемый растущими закупками продовольствия у зарубежных фермеров. Эти закупки являются, по сути, своеобразной формой активной поддержки Россией иностанного сельского хозяйства. За 2000-2007 гг. эти закупки увеличились с 7,4 млрд до 26,0 млрд долл., т.е. более чем в 3 раза, причем объемы импорта продовольствия особенно резко (в 1,5 раза) возросли
в последние два года, как раз приходящиеся на реализацию нацпроекта «Развитие АПК». За эти же годы кредиторская задолженность СХО возросла в 1,7 раза, а ее общая сумма на 10% превысила объем выручки от реализации всей сельскохозяйственной продукции в 2007 г. Погасить ее даже частично при нынешней крайне низкой доходности сельхозпредприятия не имеют никакой возможности, что ставит отрасль на грань банкротства. За последние четыре года 20 тыс. СХО (а всего их в стране около 28 тыс.) прошли процедуру банкротства, что заметно не повлияло на их финансовое оздоровление.
2. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ДЕФОРМАЦИИ ПОДРЫВАЮТ РАЗВИТИЕ ВСЕГО АПК
Последствия межотраслевых и макроэкономических деформаций, прежде всего, сказываются на финансовом положении предприятий сельского хозяйства, испытывающих «притеснения» партнеров по АПК с их монополистскими устремлениями. Диспаритет цен (СХО затрачивают на покупку трактора, комбайна и т.д. в 8-10 и более раз больше зерна, молока, мяса и т.д., чем до начала реформ), другие акции по «перекачке» из аграрного сектора подавляющей части созданного в нем валового дохода привели к падению рентабельности СХО с 30% в 1990 г. до 3,9% в 2007 г., что практически лишило их собственных накоплений. Одновременно оплата в сельском хозяйстве с 95% к среднему по стране уровню в 1990 г. снизилась до 42,6% в 2007 г., что явилось прямым подрывом мотивации к производительному труду и вместе с тем «стимулированием» оттока из села трудоспособного населения, особенно молодежи. Инвестиции в основной капитал на развитие аграрного сектора по отношению к их общему объему по народному хозяйству снизились за 1990-2007 гг. в текущих ценах с 15,9 до 4,9% при доле сельского хозяй-
ства в основных фондах страны 10% (включая землю). Тракторный парк сократился с 1365,6 тыс. шт. в 1990 г. до 410,0 тыс. в 2007 г., зерноуборочных комбайнов соответственно с 407,8 тыс. до 128,0 тыс. шт. Нагрузка пашни на один трактор возросла за 1990-2007 гг. с 85 до 187 га, посевов на один зерноуборочный комбайн - со 152 до 270 га и т.д., что в 4-5 раз и более превышает эти нагрузки в США, Англии и т.д. Истощается почвенное плодородие как следствие сокращения внесения удобрений. При общем увеличении производства (и одновременно резком удорожании) минеральных удобрений за тот же период с 15,9 млн до 17,0 млн т их внесение в почву сократилось с 9,9 млн до 1,6 млн т, соответственно на 1 га посевных площадей (при их сокращении за указанный период на 33%) - с 88 до 29 кг, что сказалось на низкой урожайности полей. За 1990-2007 гг., например, урожайность зерновых осталась на том же уровне. 90% произведенных в стране минеральных удобрений экспортируется и используется для повышения урожайности сельскохозяйственных культур у западных фермеров.
Финансово неблагополучное, «нездоровое» положение сельского хозяйства, деградированное состояние материально-технической базы отрасли ставят в жесткие рамки воспроизводственную сферу АПК, прежде всего сельскохозяйственное машиностроение, работающее сейчас на 15-20% своих мощностей, хотя и эта продукция в значительных масштабах «затаривается» на заводских складских помещениях. В общем поступлении тракторов на российский рынок в 2007 г. (в 10 раз меньшем, чем в 1990 г.) закупки машин отечественного производства за 2004-2007 гг. увеличились на 22,6%, а импортного - в 4,7 раз, зерноуборочных комбайнов - соответственно снизилось на 32,8% и увеличилось в 2,3 раза. Импорт в объеме продаж возрос соответственно с 24,7 до 55,9% и с 15,2 до 38,2%, что обусловлено различиями в качественных характеристиках отечественной и зарубежной техники, более предпочтительной для хозяйств, несмотря на более высокие цены импортных аналогов.
По причине экономических деформаций российское сельхозмашиностроение лишено необходимых ресурсов, технологий и стимулов производить машины высокого мирового класса, как, например, в оборонной и авиакосмической промышленности, в электро- и атомном машиностроении, промышленности телекоммуникаций, где эти ресурсы, технологии, стимулы в действительно приоритетном порядке обеспечиваются государством. В развитых странах Запада вместе с сельским хозяйством такой приоритет обеспечивается и в сельхозмашиностроении, и поэтому продукция этой отрасли относится к пятому технологическому укладу с участием технологий шестого уклада. Такой прогресс достигнут благодаря активной бюджетной поддержке отрасли, включая научно-исследовательские и конструкторские разработки.
Российские заводы, производящие сельскохозяйственную технику, по всем качественным параметрам, начиная с качества материала, профессионализма работников, состояния НИОКР и кончая качеством государственного управления в этой области, финансовым и общим ресурсным обеспечением, в том числе материально-техническим, находятся под тем же прессом воспроизводственных деформаций, прежде всего макроэкономических. Именно поэтому качественные характеристики отечественной сельхозтехники даже не выходят на параметры четвертого технологического уклада, доля которого не превышает сейчас 5-7%. Не располагая необходимой материальной и финансовой базой, многие заводы этой отрасли продолжают выпускать технику 20-30-летней давности, а новые образцы часто имеют лучшие показатели не столько по качеству, надежности, экономичности, сколько по цене.
На правительственном совещании в Ростсельмаше 11 декабря 2008 г. с целью поддержки отечественных производителей зерновых комбайнов было решено выделить 500 млн р. (цена 200 комбайнов), установить скидки в размере 15% на «золотые» цены (но далеко не на золотое качество) новой техники, образцы которой были продемонстрированы на выстав-
ке «Золотая осень - 2007». Одновременно было решено повысить пошлины на импортные машины аналогичного типа на 15%. Каковы последствия таких мер? Покупка зарубежной техники вследствие ее высоких качественных характеристик останется приоритетом для сельхозпроизводителей, хотя она негативно скажется на их финансовом состоянии. Ругая вместе с автолюбителями власть (и утешая себя тем, что бремя повышенных пошлин на них накладывается временно, на 9 месяцев, как будто за это время в российском сельхозмашиностроении что-то можно кардинально изменить), они все равно будут отдавать предпочтение зарубежным образцам и технологическим комплексам. Скидки на «золотые» цены аналогичных отечественных образцов, все равно худших по надежности, экономичности, производительности и т.д., вряд ли компенсируют убытки от повышения таможенных пошлин на искусственно завышенную по цене зарубежную технику, но не создадут необходимых стимулов радикально повысить конкурентоспособность российской продукции. К тому же с советских времен еще жива привычка «клянчить» очередной «помощи» от государства, вместо того чтобы брать на себя «излишние» хлопоты по радикальной модернизации производства. И есть богатый «опыт» использовать эту помощь на далекие от задач производства и его инновационного развития цели.
Но в любом случае и для «первосортных» по качеству зарубежных машин, и для новых, но все еще «второсортных» отечественных аналогов нужно решительно расширить рынок их сбыта на российские поля и фермы. А он ограничен до предела низким реальным платежеспособным спросом со стороны фактически убыточного сельского хозяйства: продажа в 2007 г. 20,1 тыс. тракторов, 6,9 тыс. зерноуборочных комбайнов (включая импортные) на 27,8 тыс. СХО, 253 тыс. К(Ф)Х свидетельствует об этом. Эти убыточность, неплатежеспособность большинства СХО, отсутствие финансовых источников для возврата субсидированных, даже беспроцентных, кредитов порождены масштабными структурными и
общими деформациями в экономике, отсутствием внятной и активной политики аграрного протекционизма, прежде всего путем прямой поддержкой аграрных цен.
Если на общественно необходимом уровне оценивать оплату труда в отрасли, учитывая ее искусственное занижение почти вдвое, вопреки официальной отчетности за последние 12 лет, фактически сельское хозяйство перманентно убыточно. Можно вообще ничего не платить или платить копейки за труд, и демонстрировать еще более высокую рентабельность. Это означает, что, хотя и в иных формах и меньших размерах, продолжает действовать взимание той же «дани» с крестьянства, что и в советских колхозах до начала 50-х гг.
Оптимизация же рентабельности сельскохозяйственного производства на экономически обоснованном уровне не ниже 20-25%, в том числе за счет мер аграрного протекционизма, повышения оплаты труда минимум до 70% к среднему уровню, радикально изменила бы ситуацию с накоплениями, создала новые возможности внедрения инноваций, интенсификации производства, стимулирования работников, преобразования уровня и качества жизни в деревне. Пока государство ограничивается полумерами в этом решающем направлении сельского развития, а полумеры всегда приводили к провалу, в лучшем случае к мизерным и ресурсорасточительным результатам.
3. ОГРАНИЧЕННОСТЬ РЕСУРСОВ ИЛИ СОЦИАЛЬНЫЙ СТАТУС КРЕСТЬЯНИНА?
Отвечая на вопрос о причинах деформационного пресса на сельское хозяйство, власти ссылаются обычно на нехватку средств. Но такие ссылки малоубедительны уже потому, что сельское хозяйство созданным в нем валовым доходом само способно обеспечить свои потребности, если приостановить антикрестьянский, социально несправедливый и
экономически абсурдный процесс ежегодной «перекачки» из отрасли не менее 600 млрд р. валового дохода, рассчитанного по товарной продукции. Возвратить же селу долги по Госпрограмме на 2008-2012 гг. государство намерено не более чем на !/3 этой суммы.
В западных странах, где сельское хозяйство на деле является приоритетом и благодаря этому находится на высоком уровне индустриального и социального развития, пропорции обмена имеют обратные соотношения: размеры господдержки существенно превышают суммы налоговых и прочих изъятий. Так что об ограниченности средств можно говорить только с заведомой целью уйти от решения задачи полноформатного обеспечения приоритета сельского развития.
Упомянутая выше убыточность сельского хозяйства за последний многолетний период (или его искусственная «прибыльность» при вдвое заниженных расходах на оплату труда), по сути, экономически означает «второстепенный» социальный статус нынешнего российского земледельца, что бы ни говорилось в оправдание этой реальности, несовместимой с основополагающим принципом социального государства, закрепленным в Конституции. Правда, в отношении этого статуса государство намечает делать необходимые социально ориентированные поправки, но опять в форме полумер. Государственная программа развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия на 2008-2012 гг. пока прогнозирует рентабельность сельского хозяйства (при той же заниженной оплате труда) на уровне 10%, акцентируя внимание на кредитовании села и обходя острые вопросы ценообразования в АПК, прежде всего прямую целевую поддержку аграрных цен. А ведь эта поддержка - один из узловых моментов регулирования агропро-довольственного рынка в направлении обеспечения приоритетной поддержки непосредственных производителей продуктов питания.
Важны и субсидированные кредиты, но их наряду с колоссальной кредитной задолженностью СХО, достигшей в 2007 г.
745 млрд р., что многократно превысило всю их прибыль, надо возвращать. Но финансовых возможностей для такого возврата, даже если и далее продолжать «экономить» на заниженной оплате труда селян и тем самым «стимулировать» отток трудовых ресурсов из села, у большинства хозяйств нет.
Естественно, преодоление рассматриваемых деформаций в экономике предполагает активное участие самих СХО, активизацию их способности более эффективно использовать бюджетные и собственные ресурсы. Пока этой способностью обладает ограниченная часть хозяйств, прежде всего представленные клубом «Агро-300», куда входит лишь 1,3% от общего числа крупных и средних СХО.
В достижении более высоких показателей уровня производства, рентабельности очевидна роль качества человеческого фактора, профессионализма руководителей таких хозяйств, их производственных кадров. Но одновременно высокие показатели - результат «добавочных» вложений, причем за счет приоритетного получения бюджетных и кредитных ресурсов. В советские годы перераспределение бюджетных ресурсов целенаправленно осуществлялось «выборочно» в пользу конкретных, как правило крупных, предприятий с более благоприятными условиями ведения сельского хозяйства, сбыта продукции и т.д., - для создания «маяков» и повышения престижа местных властей. То же происходит и сейчас. Так, в 2006 г. 44,1% субсидий на погашение процентной ставки получил только около 1% всех СХО, что в отличие от многих зарубежных стран объясняется отсутствием в российском законодательстве ограничений на общий объем субсидий из государственного бюджета. Именно в эти хозяйства, а не в основную массу полуразорившихся СХО направляются, по старой советской традиции, разного рода посетители, в том числе, к сожалению, и высшие должностные лица государства и составляют себе ложное представление о якобы благоприятном положении в сельском хозяйстве. Затем они на этой основе осуществляют аграрную политику.
4. ПРИНЦИПЫ, МАСШТАБЫ И ИСТОЧНИКИ ГОСПОДДЕРЖКИ АГРАРНОГО СЕКТОРА
Определяющим в обеспечении приоритетного развития сельского хозяйства (и внутриотраслевых приоритетов этого развития) является принцип строгой селективности, органически увязанный с критериями и показателями эффективности. Однако на практике такой увязки часто не обеспечивается. Анализ, например, фондоотдачи (выход продукции на 100 р. инвестиций) по хозяйствам клуба «Агро-300» показывает, что эти хозяйства, даже гигантские агрохолдинги, не показывают своих преимуществ по сравнению со многими предприятиями, не входящими в этот клуб, но имеющими достаточно высокую рентабельность производства. Дотации и компенсации на 100 работников хозяйств клуба «Агро-300» за 2000-2003 гг. были на 40% выше, чем в остальных хозяйствах, а кредиторская задолженность различалась незначительно (соответственно 6,13 млн и 6,8 млн р. на 100 работников). Эти соотношения просматриваются и в последующие годы. В 20052007 гг. 140 хозяйств, входящих в крупные агрохолдинги Белгородской области, имели 99% всех инвестиций в сельское хозяйство, а 95 хозяйств, не входящих в интегрированные структуры, - всего 1%, хотя некоторые из этих хозяйств по показателям эффективности превышают достижения агрохолдингов.
Главное же, проблема приоритета сельского развития как макроэкономического условия преодоления рассматриваемых деформаций имеет не только производственный, но и крайне острый в сложившихся условиях социальный аспект. Поэтому сельская социальная, инженерная, дорожно-транспортная инфраструктура, представляет особый и первостепенный приоритет, поскольку ее состояние, как и состояние сельской демографии, если оценивать ситуацию в целом, а не на примере отдельных новых «маяков», находится в стадии крайней деградации. Если в
«передовых» хозяйствах ситуация по указанным причинам относительно благоприятна, то в основной массе хозяйств картина удручающая, и это главная причина того, что на обширных пространствах сельскохозяйственной территории, где даже в «лихие» советские годы во многих селах и деревнях осуществлялась (хотя и подневольная) трудовая жизнь, уже больше некому работать.
А ведь как раз на селе при условии обеспечения приоритета сельского развития существует обширное поле для мелкого бизнеса, различных форм кооперации, подсобных производств и промыслов. Думать, что будущее сельского хозяйства заключается в агрохол-дингах, агрофирмах и других формах крупного производства, а тем более «насаждать» их - значит игнорировать многофункциональность, многообразие форм хозяйства, особенно малого и среднего бизнеса, обслуживающих кооперативов и т.п. как фундаментальных основ рациональной социальной структуры и эффективного функционирования аграрного сектора, как главную предпосылку высокопроизводительного использования ресурсного потенциала сельской местности.
В общей концепции приоритета сельского развития особый акцент необходимо сделать на радикальном преобразовании социальной сферы села как на народнохозяйственном приоритете первостепенной важности, одинаково значимым для СХО с самым различным уровнем развития и размерами производства. А это в совокупности требует соответствующих дополнительных бюджетных средств, в первую очередь федерального уровня, так как проблема приобрела важнейшую общенациональную значимость и остроту. Фактическое финансовое обеспечение потребностей модернизации производства и реализации федеральной целевой программы «Социальное развитие села до 2010 года» совершенно не отвечает этим потребностям.
Чтобы обеспечить эти потребности в минимально необходимом для стартового обеспечения объеме, помимо указанного источника - прибавочной стоимости, создавае-
мой в самом сельском хозяйстве и «перекачиваемой» из него в сотнях миллиардов рублей ежегодно, имеются и другие, лежащие на поверхности дополнительные источники. Они должны пополнить сельскохозяйственный бюджет на первом этапе до 300-350 млрд р. в год с последующим его увеличением минимум до 450-500 млрд р. (подробнее об этих источниках см.: Международный сельскохозяйственный журнал (2007, № 4, с. 5)). При этом было бы социально справедливым списание всей кредиторской задолженности сельского хозяйства, возникшей не по его вине, а вследствие диспаритета цен и общей фискальной макроэкономической политики по отношению к селу. Одновременно следует освободить от подоходного налога СХО, рентабельность и оплата труда которых ниже критических уровней, соответственно 15 и 70% к среднему по экономике. Что касается направлений распределения аграрного бюджета, то здесь необходимо обеспечить: 1) дифференцированный подход в зависимости от эффективности производства; 2) общую масштабную модернизацию всей сельской социальной и инженерной инфраструктуры, дорожной сети, системы связи - независимо от финансового состояния СХО.
Необходимые суммы заведомо превышают величину федеральной части аграрного бюджета. Но Госпрограммой на 2008-2012 гг. из федерального бюджета намечено выделить треть этой величины, причем в общей сумме поддержки села она составляет всего 39%. Остальное финансирование программы перекладывается на региональные бюджеты и внебюджетные источники (соответственно 38,7 и 22,1%, а в абсолютном выражении на 5 лет - 544,3 млрд и 311,0 млрд р.). Сомнение вызывает привлечение средств из бюджетов регионов, подавляющее большинство которых в стране является дотационными.
Механизм осуществления активной политики аграрного протекционизма не нужно изобретать. Достаточно использовать зарубежный опыт, например Норвегии, близкой к России по структуре экономики. Норвежские
власти считают аабсолютной ценностью не только чиновника, депутата или горожанина вообще, но и сельского жителя, причем в отношении последнего всячески учитывают тяжесть труда в условиях сурового климата, поддержание активной жизнедеятельности на сельской территории, производство экологически чистых высококачественных продуктов питания. Именно особая, действительно приоритетная забота государства о крестьянстве как «корневой системе» нации, о каждой конкретной крестьянской семье, об условиях труда и качестве жизни в деревне заставляет их вкладывать в сельское хозяйство значительные дополнительные бюджетные средства из экспортной выручки. Объем среднегодовой поддержки аграрного сектора страны составляет почти 2/3 стоимости валовой сельскохозяйственной продукции, что в расчете на одного сельского жителя составляет более 30 тыс. долл., а на 1 га сельхозугодий - около 3 тыс. долл.
Масштабная бюджетная поддержка аграрного сектора осуществляется и во многих других странах, например в бывшей отсталой российской окраине - Финляндии, ныне экспортирующей нам мирового класса станки, оборудование, электронику и, что особенно примечательно, качественные пищевые продукты. Европейские страны фактически достигли «преодоления существенных различий между городом и деревней», чего не скажешь о России.
Получая в последние годы не меньшую прибыль в форме нефтегазовых долларов, Россия имела исторический шанс решительно «продвинуть» сельское хозяйство как особо значимую базовую отрасль экономики в такое социально-экономическое состояние, которое бы позволило, по мысли Д. Медведева, превратить Россию в настоящую мировую «продовольственную державу». Но такое превращение предполагает не полумеры, а, как в других странах современного мира, создание для селян необходимых финансовых и материально-технических условий жизнедеятельности на земле.
Необходимость государственной протекционистской поддержки сельского хозяйства хорошо усвоили в Республике Беларусь, выделяющей на это 12% общего бюджета страны (против 1,2% в России) и обеспечившей на этой основе достаточную продовольственную безопасность государства. Как видим, за поучительным примером ходить в дальнее зарубежье не обязательно.
Сейчас в экономике и обществе не ослабевает, а в ряде направлений усиливается социально взрывоопасный структурный перекос. С одной стороны, сотни миллиардов долларов оседали без заметной отдачи в ЗВР, Стабфонде; десятками миллиардов долларов списывались внешние и выплачивались за весь бывший СССР «собственные» долги, росли вложения на «другие» нужды (юбилейные мероприятия городов, Олимпиаду - 2014 и прочие подобного рода, в основном городские, объекты), на прокладку новых трубопроводов в зарубежные страны, на развитие ВПК, нанотехнологий и прочие приоритеты; увеличивались расходы на содержание растущей, как грибы, армии чиновников, неизвестно (или хорошо известно), за счет каких доходов растут коттеджи, виллы, строятся яхты, делаются многомиллиардные вклады в зарубежные банки и т.д. С другой стороны, мы по-прежнему наблюдаем технически отсталое полуразрушенное сельское хозяйство, «первенство» по бедности, безработице, общему социально ущербному положению селян и т.д. Не получается ли, вопреки конституционному положению о человеке как высшей ценности российского государства, что российский крестьянин остается ценностью второстепенной?
5. ДОМЫСЛЫ О СЕЛЬСКОМ ХОЗЯЙСТВЕ КАК «ЧЕРНОЙ ДЫРЕ»
В пренебрежении к селу проявились если не умышленные, то профессионально ущербные акции экономического блока пра-
вительства, прежде всего его финансового ведомства. Более того, в экономическом блоке правительства укоренились ложные умозаключения о сельском хозяйстве как «черной дыре». Подтверждением этому служит крайне скудное, а точнее, по словам В. Путина, недопустимо малое ресурсное обеспечение провозглашенного приоритета развития сельского хозяйства, которое, как показано, фактически почти лишено необходимых собственных накоплений.
Можно, конечно, и далее проводить такую политику, ограничиваться полумерами, продолжать стоять с протянутой рукой у американских, бразильских и прочих зарубежных фермеров, радоваться возобновлению польских поставок мяса, поддерживая производителей импортного низкокачественного продовольствия ежегодными затратами на закупки в сумме около 600 млрд р., в 6 раз превышающей федеральную долю аграрного бюджета. Но тогда о России как крупной продовольственной державе, о ее продовольственной безопасности остается впредь забыть.
Чтобы намерения превратить в реальную государственную политику, исключающую домыслы о сельском хозяйстве как «черной дыре», следует действовать в следующих направлениях: 1) полное финансовое обеспечение приоритета сельского развития на ближайшую перспективу в указанных объективно необходимых и последовательно наращиваемых размерах, прежде всего за счет возвращения ему основной части социально несправедливых и экономически необоснованных изъятий созданного в отрасли валового дохода; 2) разработка и последовательное системное применение действенного механизма рационального использования бюджетных и собственных ресурсов СХО и 3) создание адекватного этой политике радикально обновленного аграрного законодательства.
Действующий экономический механизм АПК характеризуется крайне низкой эффективностью. А это значит, что нужно, опираясь на зарубежный опыт, разрабатывать и применять действенный механизм строго целевого
использования средств протекционистской поддержки сельского хозяйства с ориентацией на критерий эффективности производства и общее радикальное улучшение условий труда и качества жизни в сельской местности. Разовые акции по «латанию дыр», проведению посевных работ, уборочных кампаний и т.д. во многом напоминают советскую практику и не годятся для XXI в.
Определенные элементы такого механизма отражены в национальном приоритетном проекте «Развитие АПК», в отмеченной выше Государственной программе развития сельского хозяйства на 2008-2012 гг., в других целевых федеральных и региональных программах социально-экономического развития отрасли и АПК в целом. Однако рычаги и стимулы этого механизма противоречивы, не согласованы, т.е. не образуют единой системы, не просчитаны с точки зрения внутриотраслевых приоритетов, эффективности, необходимого ресурсного обеспечения, его дополнительных источников, а главное, не предусматривают жесткой адресной ответственности за выполнение принятых решений, проектов, целевых программ. В итоге ослабляются или сводятся на нет как регулирующие, так и стимулирующие функции аграрного протекционизма.
Что же касается действующего аграрного законодательства, то, в принципе, и особенно с точки зрения действительной приоритетной, активной протекционистской поддержки сельского хозяйства оно нуждается в основательной «ревизии», всестороннем обновлении и систематизации. В настоящем виде это законодательство, мягко говоря, крайне запутано, вносит неопределенность и элементы произвола в рыночную стратегию развития аграрных отношений. В стране фактически отсутствует какая-то единая и внятная научно обоснованная система этого законодательства. Нет специального закона или хотя бы специального отдельного раздела в общем «выхолощенном» законе о сельском хозяйстве, который бы содержал четкие концептуальные положения, меры и нормы прямого действия по ресурсному обеспечению приоритета сель-
ского развития, проведению активной политики аграрного протекционизма. Именно протекционистская составляющая, имеющая принципиальное и основополагающее значение для обеспечения этого приоритета, явилась предметом подобного выхолащивания.
Совершенно очевидно, что для формирования в России современной государственной политики обеспечения приоритета сельского развития необходима серьезная, научно обоснованная нормативно-правовая база. Если всерьез решать проблему законодательного обеспечения развития сельского хозяйства, то, опираясь на опыт развитых стран Запада, необходимо разработать и принять полноценный Федеральный закон «О сельском хозяйстве Российской Федерации» прямого действия, определяющий как основные направления этой политики с соответствующими государственными целевыми программами и проектами, так и формы, методы, а главное - размеры и механизмы активной поддержки сельского хозяйства, меры ответственности и другие условия, обеспечивающие динамичное развитие аграрного производства и изменения в условиях труда и жизни сельских производителей. Поправки, уточнения, дополнения, прочие «улучшения» разобщенного, бессистемного, противоречивого, до предела запутанного и потому ресурсорасточительного аграрного законодательства будут все более уводить в
сторону от насущных задач такого решения. * * *
Авторы домысла о сельском хозяйстве как «черной дыре» в свое оправдание могут сказать, что в условиях возникшего финансового кризиса, значительного сокращения бюджета страны нужно спасать банковский и прочий крупный бизнес, «накопивший» запредельные (свыше 500 млрд долл.) суммы российского внешнего долга, в значительной мере использовавшиеся на обогащение руководящей верхушки этого бизнеса. Что же касается сельского хозяйства, многострадального крестьянства, то по «традиции» пусть оно еще подождет, потерпит - как-нибудь выживет.
Но ведь в условиях цикличного экономического развития кризисы закономерно повторяются. Развитые страны Запада в период текущего кризиса не собираются отказываться от активной политики аграрного протекционизма и даже ослаблять ее, акцентируя особое внимание на поддержку непосредственно «живых» доходов фермеров через субсидирование аграрных цен, составляющее в этих странах 70-80% общих сумм господдержки.
Результаты «мудрой» политики российских властей могут обернуться пагубными для общества, и в первую очередь для городского населения, последствиями. Пока недовольство селян очевидным ущемлением своего социального положения выражается в основном пассивно, не переходит в забастовки, голодовки и другие формы массового протеста. Оно «заглушается» преимущественно суррогатным алкоголем, потребление которого за 2000-2006 гг. в расчете на одного сельского жителя на 74,3%, а расходы на спиртное -соответственно почти в 2 раза превышали городские показатели (без учета самогона, «производство» которого на селе также растет) (Бондаренко, 2008). Но сельская поведенческая «тишина», как мы знаем из истории, обманчива, пассивный протест таит в себе разрушительные симптомы и последствия. Думать, что все «авось» обойдется, что терпения российскому крестьянству не занимать, -значит, и далее безответственно «направлять» страну на заведомо опасный путь.
Литература
Аграрный протекционизм: научные основы и механизмы осуществления в условиях рыночных отношений / Отв. ред. И.Н. Буздалов. Вып. 17. М.: ВИАПИ: ЭРД, 2007. С. 77-79.
Бондаренко Л.В. Алкоголизация села: миф или реальность // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. 2008. № 2.
Буздалов И.Н. Аграрная теория: концептуальные основы, тенденции развития, современные представления. М.: Academia, 2005.
Буздалов И.Н. Сельское хозяйство как особый приоритет экономической политики в современных условиях // Международный сельскохозяйственный журнал. 2008. № 4. С. 1-4.
Витте С.Ю. Избранные воспоминания. М.: Мысль, 1991. С. 507-509.
Гордеев А.В. Итоги реализации приоритетного национального проекта «Развитие АПК» в 2006-2007 гг. и направления работы на долгосрочную перспективу // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. 2008. № 2. С. 1-3.
Крылатых Э.Н. Проблемы конкурентоспособности агропродовольственного комплекса РФ и факторы ее повышения. М.: ЭРД, 2008.
Назаренко В.И. Россия и зарубежные страны. Модели аграрной политики. М.: Памятники исторической мысли, 2008.
Нефедова Т.Г. Сельская Россия на перепутье. М.: Новое издательство, 2003.
Узун В.Я. Аграрная реформа в России: мифы и реальность // Вопросы экономики. 2008. № 10.
Рукопись поступила в редакцию 02.02.2009 г.
КОНТРОЛЛИНГ В СИСТЕМЕ СТРАТЕГИЧЕСКОГО И ОПЕРАТИВНОГО УПРАВЛЕНИЯ
ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ ОРГАНОВ ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ ВЛАСТИ
С.Л. Байдаков
В статье рассмотрены проблемы совершенствования территориального управления. В качестве концепции и методологии информационно-аналитической поддержки процесса управления предложено использовать контроллинг. Рассмотрены функции и задачи контроллинга в системе территориальных органов управления в рамках предложенной организационной структуры службы контроллинга.
Ключевые слова: территориальные органы исполнительной власти, местное самоуправление, концепция контроллинга, функции контроллинга, задачи контроллинга, контроллинг инвестиций, контроллинг проектов, информационный менеджмент, стратегическое и оперативное планирование.
ВВЕДЕНИЕ
Сотрудники территориальных органов исполнительной власти и местного самоуправления РФ, которые хотя бы однажды участвовали в проектах по разработке и реализации стратегии развития своих территорий, понимают, насколько важным и сложным является этот вид деятельности. В частности, это наглядно подтвердилось в ходе разработки концепции и стратегии развития Центрально-
