CC BY
87
Ипотека для сотрудников «Газпрома» // Сайт «Wealth», 2014.
Ипотека для сотрудников компании «Роснефть» // Официальный сайт «Credit Book», 2014.
Ипотечные кредиты // Официальный сайт ЮниКре-дит Банка, 2014.
Ипотечное кредитование // Сайт РосЕвроБанка, 2014.
Кричевский Н.А., Гончаров С.Ф. Корпоративная социальная ответственность. М.: Дашков и Ко, 2006.
Корпоративная ипотека // Сайт Всероссийской ипотечной сети НБИК «Баяр», 2014.
Малиновская В. Льготная ипотека в российских банках // Сайт «Банки Москвы». 2013. 14 марта.
Молодость, профессионализм, конкурентоспособность // Эксперт Волга. 2006. № 13-14.
Началась реализация программы «Персональное жилье» на Кольской ГМК // Заполярный вестник.
2012. 13 фев.
ОАО ГМК «Норильский никель». Социальный проект «Мой дом»/«Наш дом». М.: РСПП, 2013.
ООО «Газпром добыча Ямбург». Программа улучшения жилищных условий работников. М.: РСПП, 2008.
Отчет ОАО НК «Роснефть» в области устойчивого развития 2013 // Официальный сайт НК «Роснефть», 2014.
Полтерович В.М., Старков О.Ю. Формирование ипотеки в догоняющих экономиках: проблема трансплантации институтов. М.: Наука, 2007.
Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2011 г. № 15-ПВ11 (извлечение) // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2012. № 8.
Ремизов Д. Он сказал «Поехали!» и... взял ипотеку // Новости космонавтики. 2012. № 12 (359).
Norilsk Nickel. Социальная программа «Наш дом»/ «Мой дом». М.: Ассоциация менеджеров,
2013.
Рукопись поступила в редакцию 03.02.2015 г.
РОССИИ НУЖНА НОВАЯ АГРАРНАЯ ПОЛИТИКА
И.Н. Буздалов
В статье рассматриваются существенные изъяны проводимой в России аграрной политики, составляющие причины деградации производственного и социально-трудового потенциала сельского хозяйства. Обосновывается настоятельная необходимость и показаны определяющие направления перехода к протекционистски ориентированной аграрной политике с использованием мирового опыта в этой области.
Ключевые слова: аграрная политика, аграрный протекционизм, «перекачка», государственная поддержка, аграрное законодательство.
Определяющим признаком научной обоснованности аграрной политики является поддерживаемая государством ее стратегическое направление на обеспечение занятым в сельском хозяйстве всех необходимых экономических и социальных условий для высокопроизводительного творческого труда, достижения прочной продовольственной безопасности страны и ее активного позиционирования на мировом агропродовольственном рынке1. Фундаментальной макроэкономической предпосылкой такого обеспечения является реализация принципа приоритетности
© Буздалов И.Н., 2015 г.
1 Для обстоятельного исследования «качества» политических решений в данной и других областях экономики и общества нельзя забывать определенного В. Далем в его «Толковом словаре» самого понятия политики как «видов, намерений и целей государя, немногим известных и образа его действия, нередко скрывающего первые. Политик - умный, ловкий (не всегда честный) государственный деятель».
развития сельского хозяйства и всего АПК, во многом определяющего общий прогресс в экономике и обществе.
В ныне проводимой аграрной политике приоритетное значение сельского развития по меньшей мере недооценивается. Этот принципиальный изъян государственного видения «аграрного вопроса» отражает умозрительные представления физиократов, по сути, унаследован от советской экономической теории и практики и обусловлен непониманием (или нежеланием понимать) уникальной многофункциональной роли села и сельских территорий в производственно-технологической, социально-экономической и природоохранной сторонах развитии воспроизводственного процесса.
ПРИОРИТЕТ СЕЛЬСКОГО РАЗВИТИЯ -КЛЮЧЕВОЙ ПРИНЦИП АГРАРНОЙ ПОЛИТИКИ
В современных условиях серьезного осложнения геополитических и мирохозяйственных процессов как прямого следствия просчетов и амбиций властных политиков «цена» недооценки приоритетности сельского развития заметно возрастает. Связанное с этим обострение продовольственной, энергетической, климатической, демографиче-ско-миграционной и иных глобальных проблем мира выдвигает новые требования к национальной аграрной политике. Она должна гарантировать не только взаимоувязанное устойчивое развитие всех обеспечивающих аграрное производство отраслей, но и его более тесную координацию с развитием других секторов экономики, общим социально-пространственным преобразованием страны, а также глобальными мировыми трендами. Такой подход призван облегчить переход к социально ориентированному, ресурсосберегающему экономическому росту и фактически закреплен в современных аграрных полити-
ках ведущих развитых (ЕС, США) и ряда развивающихся экономик, особенно Китая.
Развитые страны современного мира стали таковыми в результате политики приоритетного развития сельского хозяйства. Наглядный пример этому - Соединенные Штаты Америки. До середины XVIII в. США не являлись передовой страной в промышленном и общем экономическом развитии. Таковой являлась Англия. Системные изменения в американской экономике начались с принятием в 1863 г. закона о гомстедах, запустившего процесс развития фермерских хозяйств и динамичного внутреннего рынка. Предоставленная законом возможность бесплатного получения на семью земельного участка площадью в 70 га с обязанностью использовать его по прямому назначению в рамках общей политики аграрного протекционизма создала мощные стимулы подъема аграрного производства, развития металлургии, сельскохозяйственного и транспортного машиностроения, транспортной инфраструктуры и других связанных с АПК отраслей и сфер экономики. В итоге уже к началу XX в. страна превратилась в лидирующую промышленную и продовольственную державу мира. Наряду с радикальным преобразованием сельского хозяйства, ставшего локомотивом такого превращения, доля США в мировом промышленном производстве удвоилась и достигла 31%.
Протекционистская направленность аграрной политики, особенно в начальной стадии перехода к системным социально-экономическим преобразованиям, способствовала приобретению статуса высокоразвитых экономик Германии, Франции, многих других стран мирового сообщества. Современное китайское «экономическое чудо» - прямой результат такой политики.
Руководствуясь положением: «сельское хозяйство - основа экономики» (Дэн Сяопин, 1997), власти страны с начала 1980-х гг. последовательно осуществляют действительно новую, протекционистски ориентированную аграрную политику, добившись на ее основе беспрецедентных результатов в преобразо-
вании отрасли и всего народного хозяйства. В России, испытывающей болезненные последствия санкций западных стран (да и собственных «контрсанкций» в области импорта продовольствия), переход к такой политике в связи с глубоким затяжным аграрным кризисом, тормозящим весь процесс социально-экономического развития страны, сейчас не только настоятельно необходим, но и крайне неотложен.
Объективная общественная необходимость обеспечения приоритета сельского развития обусловлена рядом факторов и условий фундаментального характера, прежде всего тем, что сельское хозяйство как первичная базовая основа материального производства занимает особое место среди ведущих отраслей и сфер экономики не только по своей целевой функции, циклу воспроизводства, но и по отраслевой и пространственно-социальной структуре. Аграрное производство основано на жизнедеятельности крестьянства - корневой системе нации, и в этом смысле ее настоящей элиты, формирующей безальтернативную базу развития экономики и всего общества, удовлетворяя первейшую потребность человека в продуктах питания. Производство пищевых средств, как особо подчеркивал абсолютную истину К. Маркс, является самым первым условием жизни непосредственных производителей и всякого производства вообще, или, согласно народной мудрости, хлеб (в широком понимании - продовольствие) всему голова. Можно, конечно, с высоты верховной власти внушать голодающему (по вине непрофессионализма этой власти), что «не хлебом единым» он жив, и призывать его к патриотизму, духовности, «сплочению» с сытыми призывающими, к терпению во имя какой-то изобретенной ими очередной «национальной» идеи, «светлого будущего» и т.д. Но уже при полупустом желудке человек не хочет этих призывов даже слышать, а его терпение быстро иссякает и трансформируется в озлобление. Голодный бунт - самый беспощадный и вполне «осмысленный».
Сейчас на продовольствие в России приходится около 48% потребительского рынка, а затраты на питание составляют почти 1/3 расходов российских домохозяйств. Даже небольшие сбои в снабжении продовольствием лишь по отдельным продуктам (гречка, сахар и т.д.) неизбежно сопровождается другой бедой - ростом цен, мгновенно вызывает у населения нарастающую протестную реакцию, в то время как, например, нехватка автоматов, танков и т.д. его особенно не обеспокоит. Любой самый воинственный режим, не способный решить «продовольственную проблему», заведомо обречен.
Воспроизводственный цикл сельского хозяйства опирается преимущественно не на исчерпываемые минеральные, а на воспроизводимые ресурсы - плодородие почв, биологический (частично энергетический) потенциал растений и животных. Он более равномерно, чем в других межотраслевых комплексах, распределен по территории страны. Сельское хозяйство использует 13% земельной площади (36% - без учета площади лесов и поверхностных вод) и почти 20% потребляемых водных ресурсов России. Площадь пашни в стране сопоставима с этой площадью во втором в мире производителе продовольствия - Евросоюзе, но в отличие от него может быть увеличена на 15-30%. Причем такой прирост возможен прежде всего за счет освоения части миллионов заброшенных за годы реформ пахотных земель. Однако если сделать поворот на главный путь развития сельского хозяйства - его интенсификацию, системную модернизацию, то объем производства на оставшихся сейчас в обороте землях сельскохозяйственного назначения более эффективным способом можно увеличить в 2-2,5 раза, упрочив и активизировав тем самым общий потенциал отрасли как «вечного двигателя», локомотива экономики.
Сельское хозяйство оказывает существенное влияние на изменение климата, состояние окружающей среды. На сельскохозяйственное производство приходится примерно 15-18%, а вместе с пищевой промыш-
ленностью - 25-28% эмиссии парниковых газов, способствующих глобальному потеплению. В свою очередь, изменения климата существенно осложняют весь воспроизводственный процесс в агропродовольственной системе страны. Зависимость сельскохозяйственного производства от погодных колебаний вызывает повышенные издержки и риски для частных инвесторов, которые в целях обеспечения продовольственной безопасности страны вынуждено брать на себя государство. За последние 15 лет число опасных метеорологических явлений в России удвоилось, достигнув почти 550 в год, средняя температура выросла вдвое выше, чем среднемировая. Участились разрушительные для сельского хозяйства засухи и наводнения, возмещение потерь от которых в силу их объективной обусловленности также является обязанностью государства.
Аграрный сектор заметно влияет на общие макроэкономические параметры развития. В сельском хозяйстве России действуют около 30 тыс. сельскохозяйственных организаций, почти 230 тыс. крестьянских (фермерских) хозяйств, свыше 17 млн приусадебных семейных хозяйств населения, а также около 80 тыс. садово-огородных объединений, в которых земельные участки имеют более 14 млн семей. По оценке Росстата, в отрасли трудятся более 5,1 млн человек, или 7,2% занятых в экономике (с учетом занятости в хозяйствах населения реальная доля значительно выше). Сельское хозяйство вместе с земельной рентой дает около 10% национального дохода страны. Продовольствие и сырье для его производства составляют 13,6% стоимости импорта РФ. Оптимизация этих параметров - прямая функция системы государственного макроэкономического регулирования.
Сельское хозяйство во многом определяет социальную и этнодемографическую ситуацию в обществе. Сельские территории занимают две трети площади России, на них проживает 26% населения страны. Более чем в половине административных рай-
онов России сельские жители преобладают. Общенациональное значение приобретает преобразование инженерной и социальной инфраструктуры села, учитывая, что свыше 60% трудоспособного населения сельской местности занято в несельскохозяйственных отраслях.
Сельская жизнедеятельность остается важной основой национальной самоидентификации, хранителем национальных культурно-этических ценностей, трудовых и поведенческих обычаев и традиций. Для различных народов России (особенно малых, проживающих в отдаленных и неблагоприятных по природно-климатическим условиям регионах) сельское хозяйство и сельское население по-прежнему не только образуют базу этнической и национальной идентичности, но и влияют на общий характер жизнедеятельности на сельскохозяйственных территориях.
Таким образом, рациональное использование уникального ресурсного потенциала отрасли, стимулирование эффективности производства через обеспечение достойных доходов занятых в сельском хозяйстве, стабильное снабжение населения основными продуктами питания отечественного производства по разумным ценам, поддержание экологического и социально-демографического баланса на сельских территориях - важнейшие базовые условия существования и развития государства и общества. Поэтому обеспечение этих условий выступает как объективная общественная необходимость, является постоянным макроэкономическим приоритетом и главной целью собственно аграрной политики, предпосылкой системной экономической и социальной модернизации, следовательно, успешного позиционирования России в меняющихся мирохозяйственных процессах. Государственный профессионализм в проведении аграрной политики - прямой показатель профессионализма политического руководства страны вообще.
ОПЫТ И РЕЗУЛЬТАТЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ПРИОРИТЕТА СЕЛЬСКОГО РАЗВИТИЯ В РОССИИ И ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАНАХ
Многовековая история России показывает, что в отношениях государства с сельским хозяйством и крестьянством принцип приоритетности за некоторыми исключениями, прежде всего в годы осуществления Столыпинской реформы, не находил отражения в аграрной политике. Этим определялась не только перманентная отсталость отрасли, но и общее социально-экономическое неблагополучие в обществе (Абалкин, 2009). Это особенно проявилось в процессе так называемых социалистических преобразований, когда вместо приоритетного развития отрасли применялись методы военно-феодальной эксплуатации крестьянства с взиманием с него «дани» через механизмы пресловутой «перекачки», «ножниц цен» и т.д.
В настоящее время методы внеэкономического принуждения в основном устранены, а размеры неэквивалентного обмена, масштабы «перекачки» результатов крестьянского труда в пользу субъектов монопольного окружения сельского хозяйства уменьшены. Однако в проводимой ныне аграрной политике России сельское хозяйство по-прежнему рассматривается как традиционный «донор», как неизбежный, хронически отсталый «довесок» к остальным «неаграрным» секторам экономики. По сути, власти, чтобы освободиться от забот, всерьез заниматься развитием собственного сельского хозяйства, его роль в смене экономических и технологических циклов оценивают в лучшем случае как инертный фон, а в худшем - как «черную дыру». Без изменения такого устаревшего и искаженного вйдения российской правящей элитой «аграрного вопроса» решительный поворот всего общества на реализацию принципа приоритетного развития сельского хозяйства, а следовательно, его системное преобразование через массированную государственную поддержку аграрного сек-
тора, являющуюся общемировым трендом, невозможен.
В Евросоюзе только за 2009-2014 гг. доля граждан, считающих (вместе с руководством сообщества) такое направление развития (особенно социальное преобразование села) жизненно важным, а поэтому приоритетным, возросла в 1,2 раза до 53%. При этом более 90% населения стран ЕС считают государственную поддержку сельского хозяйства первоочередной, обусловленной производственно-социальной спецификой отрасли, социально справедливой и оправданной экономически. Отсюда и «приоритетные» расходы на эту поддержку в рамках Общей сельскохозяйственной политики ЕС на 20142020 гг. занимающие второе место в расходах бюджета и составляющие 38% его общей суммы. До 5% бюджета и более затрачивают на сельское хозяйство конкретные страны сообщества.
Общемировому тренду приоритетного развития, следовательно, массированной господдержки сельского хозяйства продолжает неизменно следовать Китай. За годы реформ ее размеры возросли почти в 30 раз и в общей структуре бюджета страны составляют 7,5%. В России, наоборот, доля сельского хозяйства в расходной части бюджета, составлявшая в 1990 г. 14% его суммы, снизилась до символической - в 1,2%. В расчете на 1 га посевной площади размеры государственной поддержки отрасли в России оказались в 20 с лишним раз ниже китайских показателей. В результате за период экономических реформ валовая продукция сельского хозяйства Китая (на той же земельной площади) увеличилась в 2,3 раза, в том числе животноводства в 3,2 раза, а в России ее объем не достиг уровня 1990 г. и в животноводстве упал на !/3. В настоящее время Китай, обеспечив рост потребления основных продуктов питания в расчете на душу населения за те же годы в 2-3 раза и более (по мясу -в 3,5 раза, растительному маслу - в 4,3; рыбе -в 9; фруктам - в 12 раз и т.д.), экспортирует продукцию сельского хозяйства, в том числе в Россию, на сумму свыше 70 млрд долл., а Рос-
сия импортирует ее в объеме свыше 40 млрд долл. в год (2013 г. - 43,1 млрд долл.).
На этом фоне по меньшей мере странными представляются попытки властей, в частности прозвучавшие в отчете Правительства РФ на заседании Государственной Думы 22 апреля 2014 г., представить социально-экономическую ситуацию в сельском хозяйстве в неоправданно приукрашенном виде. В качестве основного аргумента в пользу якобы благополучия в сельском развитии выдвигается рост объема сельскохозяйственного производства в 2013 г. на 6%, тогда как в целом по экономике он не превысил 1%, без уточнения, что этот год был благоприятным для урожаев больше по милости природы, а объем продукции животноводства упал на 2,2%.
Но сравнительный анализ динамики развития сельского хозяйства по данным за один год вместо сопоставления по результатам за период в 4-5 лет методологически несостоятелен. Непоказательны для сравнения результаты 2014 г., полученные в сельском хозяйстве при содействии даровых сил природы, а не вследствие каких-то серьезных дополнительных усилий государства. Сопоставление по периодам, включая данные 2014 г., фактически свидетельствует о стагнации производства, а в сочетании с другими показателями социального и экономического развития - о глубоком системном аграрном кризисе. Если же оценивать положение на селе по данным производства продукции в 2013 г., то соответствующий показатель был почти на 12% ниже уровня 1990 г. По многолетним периодам с начала реформ основной прирост получен в отраслях растениеводства, причем, как показывает анализ негативных процессов в использовании земельных угодий, он получен за счет истощения почвенного плодородия, а животноводство продолжает оставаться в серьезном кризисе. На 55% посевной площади вообще не вносятся минеральные удобрения, а органические - на 94,4%. При этом и без того мизерные дозы минеральных удобрений на 1 га посевов по сравнению с 1990 г. сократились в 3 раза. Более 80% их производства экс-
портируется и используется для повышения урожайности полей зарубежных фермеров.
Не менее странной представляется эйфория властей по поводу якобы успешного развития сельского хозяйства, подкрепляемая ссылками на экспорт ряда продукции сельского хозяйства, прежде всего зерна (в среднем за последние годы на уровне 13-15 млн т). Однако соответствующие показатели, прежде всего зерновой флюс на фоне провала в животноводстве, особенно мясомолочном, свидетельствуют о крайней диспропорциональности отраслевой структуры аграрного сектора. Зерно экспортировалось и в период военно-феодальной эксплуатации российского крестьянства конца 1920-х - начала 1930-х гг., при этом сопровождалось бескормицей скота и голодом самих крестьян. При нынешних перекосах в аграрной структуре и общем соотношении растениеводства и животноводства приходится прибегать к масштабным зарубежным закупкам продовольствия, эквивалентным 16-18 млн т зерна в среднем за год (Пошкус, 2010).
Из этого следует, что в предпринятых с начала 1990-х гг. стратегически неотложных, но практически осуществленных путем проб и ошибок рыночных преобразованиях в экономической политике государства отрасль оказалось на последнем месте. Специфику и особую роль отрасли в социально-экономическом оздоровлении страны руководство не сумело оценить, и поэтому и без того подорванное в процессе «социалистических» преобразований и последующих сумбурных реорганизаций и перестроек аграрное производство подверглось новым болезненным экспериментам и было на многие годы отброшено вспять. Допущенные серьезные ошибки и просчеты в отношении социально-экономической стратегии сельского развития до сих пор глубоко не проанализированы и, более того, не исправлены.
В связи с этим утверждение, сделанное в заключении упомянутого отчета Правительства РФ в Государственной Думе о том, что властям «не стыдно» за нынешнее положение
дел в сельском хозяйстве, звучит крайне неубедительно и необъективно. По сути, другую, более объективную оценку действительного положения на селе дал наконец президент В.В. Путин, заявивший на заседании Государственного Совета и Совета по национальным проектам и демографической политике 21 апреля 2014 г., что сельская жизнедеятельность «во многих местах (на самом деле - на площади более половины сельскохозяйственной территории. - И.Б.) словно остановилась, замерла», люди бегут из деревни «из-за общей невостребованности». Правда, эта оценка не была подтверждена в его Послании Федеральному Собранию 4 декабря 2014 г. Вместо этого приведены результаты благоприятного по погодным условиям 2014 г., а ведь с апреля по декабрь этого года никаких существенных изменений к лучшему (если не считать «милостей» природы) в деревне не произошло. Достаточно внимательно взглянуть на общее болезненное состояние аграрного сектора страны, на показатели сельской демографии, качество человеческого капитала и производственно-технической базы на селе, парадоксы и злоупотребления в использовании земельных ресурсов, на состояние социальной и инженерной инфраструктуры, низкие показатели уровня жизни селян, сельской занятости, трудовой активности, тенденции миграции из села, особенно молодежи, чтобы убедиться в глубине испытываемого современным сельским хозяйством острейшего системного кризиса - наглядного отражения социально-экономической ущербности проводимой аграрной политики и необходимости радикальных изменений в ее стратегии и механизмах осуществления.
Такому изменению способствовало бы широкое использование опыта «всех развитых стран», к чему и призывал В.В. Путин в своей статье «О наших экономических задачах» (Путин, 2012), а этот опыт, как известно, основан на реальном обеспечении приоритета сельского хозяйства, активной протекционистской направленности аграрной политики. Ведь одними призывами урожаи полей и жи-
вотноводческую отрасль не поднять, стимулы к производительному труду и социальное благоустройство села не создать, деградацию сельской демографии не остановить и затянувшийся в целом глубокий системный кризис отрасли не преодолеть. Поэтому в отличие от развитых и быстро развивающихся стран, прежде всего Китая, российский аграрный сектор в условиях проводимой властями политики оказался в глубокой долговой яме и состоянии фактического банкротства. В итоге он не только не стабилизирует (или динамизирует) экономику России, но и сдерживает ее развитие, не обеспечивая возможный значительный мультипликативный эффект для сопряженных отраслей промышленности и сферы услуг. Его кризисное состояние не позволяет преодолеть и беспрецедентное за всю историю России засилье импортного продовольствия, какие бы замены его поставщиков из соседних Польши, Германии, Норвегии на чилийских, аргентинских и т.д. без необходимого наполнения аграрного бюджета страны, следовательно, преобразования отечественного сельскохозяйственного производства, ни осуществлялись.
Не просчитав последствий контрсанкций на импортные поставки продовольствия из США, других стран Запада и вообще усматривая в санкциях против России своего рода стимулы, наконец, самим всерьез заняться своей экономикой, ее модернизацией, замещением импорта и т.д., ответственные представители власти не делают при этом необходимых пояснений и объяснений. А что же раньше, когда цена за баррель нефти превышала 100 долл., мешало направить усилия и ресурсы государства на формально провозглашенную модернизацию аграрного и всего реального сектора экономики и все шло по логике Остапа Бендера: «заграница нам поможет»? Что касается действий по принципу «око за око», то оценивать их нужно с позиций собственной выгоды, вместо которой население страны несет немалые потери и убытки. Можно сгоряча ввести эмбарго еще и на импортные лекарства, детское питание и т.д.,
но нетрудно предвидеть и его последствия. Главное же - наивно думать, что указанные «стимулы» заработают сами по себе, без изменений в методах и механизмах управления, в частности, без реального поворота от общих призывов к реальному ресурсному и организационно-управленческому обеспечению приоритета сельского развития.
Между тем торжественно провозглашенная в начале реформ стратегия такого развития на деле выродилась в основном в декларации или популистские благие намерения, в лучшем случае - в полумеры. Формально государство взяло на себя ответственность за рыночно-социальную трансформацию аграрного сектора, ее финансово-организационное сопровождение. Об этом свидетельствуют положения и нормы закона «О социальном развитии села» (1990 г.), которые полностью соответствовали понятию приоритетности, принципам и механизму аграрного протекционизма и предусматривали выделение на государственную поддержку села 15% национального дохода. Продолживший эту линию закон «О приоритетном обеспечении агропромышленного комплекса материально-техническими ресурсами» (1991 г.) не только вводил особый режим этого обеспечения, но и устанавливал адекватные, ориентированные на бюджетную поддержку сельского хозяйства принципы и меры его осуществления и финансового обеспечения. Была «узаконена» необходимость соблюдения паритета цен между промышленной и сельскохозяйственной, в том числе рыбной, продукцией.
В последующем эта необходимость была подтверждена специальным законом (1999 г.), определившим установление механизма формирования эквивалентных условий товарно-денежного обмена между сельскохозяйственными товаропроизводителями и производителями средств производства (и услуг) для сельского хозяйства, а также компенсацию потерь сельскохозяйственных товаропроизводителей в связи с нарушением паритета цен. Причем главным финансовым источником государственной поддержки в соответ-
ствующих правовых актах был определен федеральный бюджет, а бюджеты субъектов РФ и частные инвестиции - дополнительными, и это объективно обусловлено экономическими реалиями рыночного хозяйства и спецификой аграрного производства России.
На практике указанные и другие федеральные законы по сельскому развитию, прежде всего закон «О государственном регулировании агропромышленного производства» (1997 г.), не выполнялись и часто подменялись документами, которые не относились даже к подзаконным актам, что дискредитировало законодательную деятельность и являлось одной из существенных причин серьезного подрыва производительных сил сельского хозяйства, расточительности ресурсов и без того мизерной бюджетной поддержки села. По сути, в стране практически отсутствует необходимое правовое обеспечение приоритетного развития сельского хозяйства.
Как раз «во всех развитых странах» законы в отношении сельского хозяйства имеют четкую протекционистскую направленность, детализированную в положениях и нормах и занимающую сотни страниц текста, а в Швейцарии эта направленность отражена в специальной статье конституции страны. Российский Закон о сельском хозяйстве изложен на 15 страницах общих установок. Что касается конкретизирующих эти установки многочисленных правовых и нормативных актов, изобилующих неувязками и противоречивыми нормами, то вместо внятного, профессионально отработанного аграрного законодательства в итоге образовался, говоря словами великого диагноста российских бед и недугов М.Е. Салтыкова-Щедрина, своеобразный, граничащий с беззаконием, «сумрак законов».
Сейчас действующие земельные законодательные и подзаконные акты в сочетании с волевыми решениями землеустроительного и прочего регионального и местного чиновничества, по сути, стоят на пути формирования в стране цивилизованного рынка земель сельскохозяйственного назначения. Закон «О сельскохозяйственной кооперации», не-
смотря на некоторые коррекции, не столько создает правовую основу для становления подлинной кооперации в основном в ее вертикальных формах, сколько направлен на реанимацию колхозных порядков. Основной формой кооперации на селе закон определил колхоз (коллективное хозяйство), хотя такой формы уже нет ни на практике, ни в официальных документах по социальной структуре сельского хозяйства. Немало парадоксов и странностей в других актах аграрного законодательства, требующего радикального обновления и сведения в единый полноценный закон о сельском хозяйстве прямого действия с наполнением его четкими и однозначными нормами приоритетного развития села и сельских территорий.
Начиная с 2000 г. в отношении приоритетной поддержки села, ее финансового обеспечения наметились определенные позитивные сдвиги. В 2005-2007 гг. сельское хозяйство было включено в число приоритетных национальных проектов, однако вследствие, по словам В.В. Путина, «недопустимо малого» бюджетного финансирования социально-экономическое положение на селе мало изменилось к лучшему, и за время реализации проекта «Развитие АПК» импорт продовольствия в страну удвоился. Была надежда, что изменения произойдут с принятием закона «О развитии сельского хозяйства» (2006 г.), Основных направлений агропродовольственной политики Правительства РФ на 2001-2010 гг. и Доктрины продовольственной безопасности РФ (2010 г.), а также Государственной программы развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельхозпродукции, сырья и продовольствия на 2008-2012 гг., целевых программ сохранения и повышения плодородия почв на 2002-2005 гг. и социального развития села на 2006-2013 гг., а также региональных программ развития аграрного сектора. Требовалось только подкрепить намеченные установки и организационно-управленческую систему АПК необходимыми ресурсами, по меньшей мере адекватными доле сельского хозяйства и всего агропромышленного ком-
плекса доле создаваемого в нем национального дохода страны.
Однако ухудшение экономической ситуации и обострение борьбы в правительстве за распределение финансовых потоков и политическое влияние, вопреки общемировой практике, не позволили мобилизовать эти ресурсы и превратить Министерство сельского хозяйства в центр принятия решений об их использовании в рамках общей протекционистской направленности аграрной политики. Наоборот, были резко сужены отраслевые (вывод из ведения Минсельхоза рыбного, охотничьего и лесного хозяйства) компетенции и экономико-правовые функции министерства. Например, о введении запрета на экспорт зерна в 2010 г. в ведомстве узнали из СМИ.
Несмотря на некоторые частные позитивные сдвиги последних лет (возвращение в Министерство сельского хозяйства рыбного хозяйства, выделение символического по сравнению с необходимым дополнительного «антикризисного» финансирования сельского хозяйства в 2013 г.), отвечающая современным требованиям система формирования и реализации аграрной политики, которая соответствовала бы опыту «всех развитых стран», не была создана. Общее социально-экономическое состояние аграрного сектора и всей сельской местности оставалось тяжелым, крайне неустойчивым, представляющим угрозу не только продовольственной, но и общей национальной безопасности страны. Это подтверждает динамика некоторых базовых показателей аграрного сектора за истекшее 20-летие.
Данные показывают, что после практически шокового снижения в первое десятилетие реформ в следующие 12 лет среднегодовое производство зерна, картофеля, фруктов и ягод, мяса и молока возросло. Однако оно не достигло уровня последнего «предрефор-менного» пятилетия и даже более низких параметров Государственной программы развития сельского хозяйства на 2008-2012 гг. Из 12 целевых показателей госпрограммы на 2008-2012 гг. были выполнены лишь два. Бо-
лее того, финальный параметр новой Госпрограммы на 2013-2020 гг. по зерну всего на 10% выше показателя 25-летней давности, по мясу - практически совпадает с ним, а по картофелю и молоку - даже ниже. Среднегодовой темп прироста продукции сельского хозяйства в 2,7% за 2002-2012 гг. обеспечили два урожайных года - 2008 и 2011 гг. В остальные годы рост не превышал 1-2%. В результате в 2013 г. объем валовой продукции отрасли не достиг даже 90% уровня 1990 г. При этом не произошло заметных сдвигов в преодолении деградации социально-трудовой сферы села, запредельная степень которой характеризует общую остроту аграрного кризиса.
Хроническое снижение доли сельского хозяйства в основных фондах и в инвестициях в основные фонды российской экономики обусловливает сокращение его доли в общем объеме валовой добавленной стоимости и загоняет аграрный сектор в стагнацию на грани рецессии. Перспективы преодоления этого опасного тренда на фоне мизерной поддержки со стороны государства неутешительны. По оценке ОЭСР, в 2010-2012 гг. общий уровень поддержки сельского хозяйства в России был в 6-7 раз ниже, чем в ЕС, и в 10-15 раз ниже, чем в ряде других стран. Среднегодовое финансирование сопоставимого по сельхозугодиям аграрного сектора ЕС в 20142020 гг. составит 2,3 трлн против 0,2 трлн р. по российской государственной программе на 2013-2020 гг., т.е. на порядок ниже.
Курсу на фактическое замораживание и даже частичное свертывание поддержки государством аграрного сектора способствует и ослабление политического влияния, ресурсного и кадрового потенциала Минсельхоза в центре и на местах. Ключевые решения по АПК опять принимаются вне Минсельхоза, там, где приоритетность сельского хозяйства не признается даже формально. Это позволяет Минфину безбоязненно урезать запланированные на государственную программу 2013-2020 гг. расходы федерального бюджета (в 2016-2020 гг. - почти на 130 млрд р., или на 8,5% общего федерального финансирования
программы), а Минэкономики, соответственно, - прогнозировать снижение темпов развития сельского хозяйства вдвое - до 1,4-1,7% в 2020 г., заранее обрекая на невыполнение далеких от реального обеспечения приоритета сельского развития показателей госпрограммы и тем более общих установок Доктрины продовольственной безопасности.
Связанные с декларациями и полумерами в реализации принципа приоритетного развития сельского хозяйства рассмотренные негативные тенденции этого развития характерны не только для внутренней ситуации в аграрном секторе России, но и для его внешнего позиционирования. Вследствие этого проблема национальной продовольственной обеспеченности и безопасности остается достаточно острой, что требует радикальных перемен в аграрной политике.
По комплексному показателю физической и экономической доступности продовольствия, его качества и полезности для здоровья Россия, по оценкам международной организации «Оксфам» в 2012 г., проведенным по 125 основным странам мира, занимала лишь 44-е место, существенно уступая США и странам ЕС (кроме Румынии). Фактическая обеспеченность наиболее ценными в питательном отношении продуктами населения России отстает от рациональных норм их потребления по мясу и мясопродуктам на 23%, молоку и молокопродуктам - на 35, овощам и бахчевым - на 28, фруктам и ягодам - на 25%. Общая калорийность питания составляет около 72% рациональной. Болезни, прямо связанные с недополучением полезных веществ с пищей, ее качеством, составляют 30-50% в структуре заболеваемости населения России.
Даже этот недостаточный уровень потребления в 2013 г. обеспечивался национальным производством мяса и мясопродуктов, молока и молочных продуктов лишь на 77%. Примерно треть общего потребления продовольствия и сельскохозяйственного сырья для его производства обеспечивает импорт. В 2013 г. его объемы по стоимости были эквивалентны 37% валовой продукции сельского
хозяйства РФ и превысили выручку от реализации продукции отрасли в действующих ценах.
По уровню расходов на продовольствие и степени инфляциогенности продовольственных цен Россия входит в число не самых экономически развитых стран. Доля расходов на питание в бюджете российских домохозяйств в среднем вдвое выше, чем в ЕС. Кроме того, более 15 млн россиян (11% населения) имеют доходы ниже прожиточного минимума, а ведь он рассчитывается на основе «потребительской корзины» с долей продовольствия в 50%. По некоторым оценкам нормальное питание экономически недоступно примерно 20% россиян, а с введением контрсанкций на импорт продовольствия и ростом цен на него эта доля будет возрастать. По «весу» продуктов питания в динамике потребительских цен (32%) показатели России в 1,4 раза хуже, чем Польши, в 3,4 - чем Германии и в 4,5 раза, чем США. Это заметно снижает результативность общей бюджетно-финансовой и внешнеэкономической деятельности государства, препятствует проведению необходимых структурных реформ в области занятости, социального обеспечения, образования и здравоохранения.
Острота проблем российского сельского хозяйства обусловлена как природно-климатическими, так и организационно-экономическими причинами, причем значение первых в обозримой исторической перспективе может снизиться, а вторых - неуклонно растет. Опыт развитых экономик с сопоставимыми или менее благоприятными почвен-но-климатическими условиями (Норвегии, Финляндии) показывает, что научно обоснованная аграрная политика обеспечивает гораздо более эффективное использование природных ресурсов сельского хозяйства, чем в России. При обеспечении современного технико-технологического, биологического и организационно-экономического уровня сельскохозяйственного производства с соответствующим финансовым сопровождением в рамках концепции приоритетного развития
села его объемы в стране можно существенно повысить. По имеющимся оценкам достижение в России западноевропейского уровня использования биоклиматического потенциала в рамках последовательной интенсификации производства позволило бы увеличить урожайность зерновых в 2,5-3,0 раза против средней за 2006-2013 гг.
По сути, в сельском хозяйстве страны происходит деиндустриализация сельскохозяйственного производства. Резкое снижение финансовой господдержки обусловило декапитализацию российского сельского хозяйства, сужение и деградацию его материально-технической базы, особенно активной машинной части. На Россию с ее 10% посевных площадей приходится менее 3% основных фондов мирового сельского хозяйства против 15% в США. Доля машин в этих фондах в России составляет всего около 7%, против 11% в Китае и 28% в США. Тракторный парк с 1365,6 тыс. шт. в 1990 г. сократился до 281,1 тыс. в 2012 г., зерноуборочных комбайнов соответственно - с 407,8 тыс. до 72,3 тыс. шт. Нагрузка пашни на один трактор возросла за этот же период с 85 до 253 га, посевов на один зерноуборочный комбайн - со 152 до 352 га и т.д., что в 4-5 раз и более превышает эти же нагрузки в США, Великобритании и других странах с действительно индустриально развитым сельским хозяйством.
Сельхозтехника крайне изношена, и сроки ее эксплуатации перешли все разумные границы. В крайнем упадке находится вся система сельскохозяйственного машиностроения.
Кризис плодородия почв. Доля России в мировом производстве минеральных удобрений - более 9%, ее доля в потреблении - почти в 8 раз меньше. В Китае и США эти доли примерно равны, а доля Индии в мировом потреблении удобрений почти вдвое выше доли в их производстве. При общем увеличении производства (с 15,9 млн до 18,3 млн т) минеральных удобрений за 1990-2013 гг. внесение их в почву в России сократилось с 9,9 млн до 2,0 млн т, а в расчете на 1 га посевных площадей с 88 до 37 кг. Почти не используются
органические удобрения. Заброшена химическая мелиорация земель. Известкование кислых почв, занимающих 35% пашни в России, с 1990 г. упало в 17 раз до 0,3 млн га. В критическом состоянии находится ирригация. Из числящихся орошаемыми 4,3 млн га не поливается половина, из осушенных земель треть (1,5 млн га) вообще выпала из сельскохозяйственного производства. При существующей технико-технологической отсталости российского сельского хозяйства (как следствия нарушения принципа приоритетности его развития) модернизационный прорыв в отрасли невозможен.
Крайне опасна десоциализация села. Перенос ответственности за поддержание и развитие жилищно-коммунальной, социальной, медицинской и образовательной сфер с сельхозпредприятий на не имеющие ресурсов муниципальные образования при слабой поддержке этой сферы государством привел к масштабной деградации инженерной и социальной инфраструктуры в сельских регионах. Около 60% сельских жителей срочно нуждаются в улучшении жилищных условий. Жилой фонд изношен, большая его часть не имеет элементарных коммунальных удобств. Уровень обеспеченности сельского населения питьевой водой - всего 58%, газификации домов - 55%. Треть сельских поселений не имеет подъезда по дорогам с твердым покрытием, что вместе с узостью информационного обеспечения фактически означает их серьезную изоляцию от внешнего мира (Милосердов, 2010).
Обеспеченность сельского населения средним медицинским персоналом почти вдвое, а врачами - впятеро ниже городского. На селе не хватает школ, половина детей не охвачена дошкольным воспитанием. Во многом из-за этого в ряде ведущих аграрных регионов, в том числе в национально-демографическом «сердце России» - Нечерноземьи, десоциализация и депопуляция уже приобретают необратимый характер. За последние 15 лет на 20 тыс. сократилось число сельских поселений. За 1993-2013 гг. сельское населе-
ние сократилось на 2,7 млн человек. Отмеченные президентом страны «общая невостребованность», качество жизни, уровень оплаты труда селян подрывают стимулы эффективной деятельности. При сохранении такой ситуации развитие человеческого потенциала занятых в сельском хозяйстве, привлечение на село квалифицированных специалистов, преодоление депопуляции многих сельских территорий, а следовательно, и поддержание устойчивости на большой части территории России, особенно в труднодоступных и приграничных районах, маловероятны. Государственные программы развития сельского хозяйства и целевые программы развития села без необходимого государственного ресурсного обеспечения не способны переломить нарастающие негативные тенденции.
Опасна для страны в целом и деэкологи-зация сельского хозяйства. В основных сельскохозяйственных регионах страны уровень распашки земель в 1,2-1,5 раза превышает экологически допустимый уровень. Разрушение государственной системы мелиорации и поддержания плодородия почв, нерешенность вопросов землевладения и землепользования, злоупотребления в земельных отношениях привели к масштабному выводу из хозяйственного оборота и деградации сельскохозяйственных земель. За 1990-2012 гг. посевные площади России сократились в 1,5 раза, а общие потери пашни составили около 40 млн га. Деградацией охвачено почти 60% площади сельхозугодий страны (в полтора раза больше среднемирового показателя), в ряде районов Черноземья слой гумуса уменьшился вдвое.
Модернизация сельскохозяйственного производства невозможна и без преодоления тенденции его деинтеллектуализации. Практически отсутствует отвечающая современным требованиям система подготовки кадров квалифицированных работников. В 2012 г. среднее профессиональное образование имели около 21% занятых в сельском хозяйстве, высшее профессиональное - менее 10%. Около 80% выпускников сельскохозяйственных
вузов не идут на работу в сельское хозяйство ввиду карьерной и жизненной бесперспективности. При сохранении такого положения через 3-5 лет в сельскохозяйственном производстве почти не останется квалифицированных механизаторов, агрономов, зоотехников и других специалистов. Вследствие отсутствия необходимой господдержки и дезорганизации системы аграрных исследований и разработок сузилась научно-образовательная база аграрного сектора, ухудшилась связь фундаментальной и прикладной науки с производством, коммерциализация результатов исследований и разработок. Численность научных кадров в аграрных научно-исследовательских учреждениях снизилась более чем вдвое. Не находят практического применения до 80% научных разработок по рациональному ведению сельского хозяйства на современной технологической основе, хотя даже текущий инновационный потенциал сельскохозяйственного производства оценивается в 400 млрд р.
Определенную негативную роль играет и организационная деструктуризация сельскохозяйственного производства. Не получили широкого распространения настоящие кооперативные формы хозяйства, особенно вертикального типа, а в производственных кооперативах во многом сохранились прежние колхозные порядки, закрепленные нормами ущербного по своему содержанию закона «О сельскохозяйственной кооперации». Место кооперативов, по сути, часто занимают огромные агрохолдинги, не всегда эффективно использующие земельные и водные ресурсы, высвобождающие без предоставления альтернативной занятости значительные трудовые ресурсы и поглощающие основную часть кредитно-инвестиционных, в том числе государственных, ресурсов.
На другом полюсе находится предоставленная сама себе масса мелких хозяйств населения (прежде всего приусадебные и другие семейные хозяйства граждан), располагающих очень ограниченными земельными и кредитными ресурсами, средствами государственной поддержки, хотя обеспечивавших в
2012 г. 69% производства овощей, 77 - плодов и ягод, 79 - картофеля, более 21 - яиц, почти 31% - скота и птицы на убой и более 48% молока и т.д., т.е. около половины всей валовой продукции отрасли. Возросло значение фермерских хозяйств, успешно конкурирующих с агрохолдингами в производстве таких интенсивных культур, как подсолнечник (более 27%), зерно (свыше 22%), овощи (почти 14%), сахарная свекла (12%), но также имеющих ограниченные ресурсы государственной поддержки.
Крайне недостаточна поддержка государством средних и крупных агропредприятий, имеющих большой потенциал развития, но вследствие обусловленного механизмом «перекачки» бедственного финансово-экономического положения лишенных возможности его рационально использовать. Пока среди крупных хозяйств в той или иной мере реализовать модернизационные стратегии удается ограниченному числу предприятий. Это прежде всего отдельные передовые хозяйства, новые «маяки», представленные в основном в клубе «Агро-300», включающем 1,3% общего числа крупных сельхозорганизаций.
Здесь очевидна роль качества человеческого фактора, профессионализма руководителей таких хозяйств. Но одновременно это и результаты «добавочных» вложений, а следовательно, более высоких показателей (в 3-4 раза и более выше средней) материально-технической оснащенности производства, уровня оплаты труда работников. Причем достигаются они, во-первых, за счет приоритетного получения бюджетных и кредитных ресурсов. Как правило, перераспределение этих ресурсов (как и в советские годы для создания «маяков» и престижа местных властей и показа высокому начальству якобы общего благополучия в российском сельском хозяйстве) осуществляется «выборочно» в пользу ограниченного числа в основном крупных предприятий. Во-вторых, эти предприятия обычно находятся в более благоприятных природных условиях ведения сельского хозяйства, местоположения, реализации про-
дукции, т.е. получают значительные суммы рентных доходов. Эффективный социально справедливый механизм учета и перераспределения дифференциальной ренты в сельском хозяйстве (как и вообще природной ренты в стране) практически отсутствует.
В эффективном осуществлении модер-низационной стратегии важное значение имеет формирование модели аграрного сектора с рациональной социальной структурой при условии упорядочения отношений собственности, оптимизации соотношений и размеров организационно-правовых форм хозяйств, осуществления их деятельности на основе рыночных методов хозяйствования, антимонопольных ограничений партнеров сельского хозяйства по АПК. Такие условия, как правило, в нынешней хозяйственной практике и системе государственного регулирования отсутствуют. Без рационализации социальной структуры и организационно-управленческой системы сельского хозяйства, включая решение «земельного вопроса», как непосредственных задач аграрной политики, а главное, без необходимой государственной поддержки системная модернизация производственной и социальной сфер села практически невозможна.
О ГЛАВНОМ В СТРАТЕГИИ ПЕРЕХОДА К НОВОЙ АГРАРНОЙ ПОЛИТИКЕ В РОССИИ
Основным изъяном проводимой в стране аграрной политики, усугубляющим причины перечисленных кризисных тенденций, является не только совершенно недостаточная (или, по определению В.В. Путина, - «недопустимо малая») бюджетно-финансовая, но и «дополняющая» ее, богатая парадоксами и неувязками организационно-правовая государственная поддержка сельского хозяйства. Сельское хозяйство по-прежнему рассматривается и фактически используется как
ослабевшая от недокорма «дойная корова» для обеспечения других общественных нужд. В то же время размеры производимого в сельском хозяйстве национального дохода позволяют успешно и форсированно осуществлять модернизацию отрасли, если отказаться от подрывающей ее производительные силы «перекачки средств», т.е. перестать бесцеремонно обирать село (Пошкус, 2010).
Бесспорно, сейчас масштабы перекачки этого дохода немного снижены. Производителям сельскохозяйственной продукции возвращается часть изымаемых у них государством, посредниками, «партнерами» по АПК доходов, но суммы этого возврата не отвечают принципам эквивалентного обмена и социальной справедливости в отношении крестьянства. По данным за 2009-2012 гг. только по расчетам за товарную продукцию сельского хозяйства государство и другие субъекты монопольного окружения села «выкачивали» из отрасли в среднем за год по 1,3 трлн р. новосозданной стоимости отрасли. Селу же было возвращено через бюджетные назначения !/10 этой суммы, причем непосредственные производители получили менее этих назначений. Такого фискального бремени не испытывает в стране ни одна другая отрасль, ни одна другая группа населении (Буздалов, 2013). По имеющимся оценкам за эти годы сумма уплаченных субъектами сельского хозяйства налогов, сборов и других обязательных платежей, а также страховых взносов в государственные внебюджетные фонды на 7-18% превышала его поддержку из консолидированного бюджета.
Доля аграрной составляющей этого бюджета за 1990-2012 гг. снизилась на порядок (с 14 до 1,2%) против, например, 10% государственного бюджета соседней «союзной» Республики Беларусь. (В годы нэпа в России эта доля достигала 7,5%.) По уровню основной (теперь) формы прямой государственной поддержки сельхозпроизводителей в расчете на 1 га пашни Россия отстает от стран ЕС, Китая, других государств - членов ВТО в 1015 раз и более. Доля бюджетной поддержки
сельского хозяйства в России втрое ниже доли сельского хозяйства в создании валовой добавленной стоимости в экономике, а в странах Евросоюза - почти в 19 раз выше (Пошкус, 2010). Кроме того, львиная доля аграрного бюджета идет на содержание управленцев, обслуживающих структур, поддержку Рос-сельхозбанка, Росагролизинга и т.д. Государство активно не противодействует «перекачке» создаваемого в сельском хозяйстве дохода в другие отрасли и сферы через неблагоприятные для сельского хозяйства стоимостные пропорции обмена, диспаритет цен. По сути, приоритетность аграрного сектора в социально-экономической политике российского государства остается больше декларацией, не подкрепленной реальными обязательствами и ресурсами (Лемешев, 2011).
Нынешние фактические размеры господдержки лишь в малой доле компенсирует убыточность сельского хозяйства, тогда как модернизационная направленность развития отрасли предполагает обеспечение оптимального для необходимых накоплений уровня рентабельности. В результате даже в удачном для сельского хозяйства 2013 г. оно имело отрицательную рентабельность в 1,7% и лишь с учетом субсидий - положительную в 9,3%. Это ниже уровня заложенного в обеих государственных программах (10-15%) и, тем более, уровня (27-30%), необходимого для расширенного воспроизводства, реализации модернизационной стратегии развития. Для поддержания, а тем более наращивания производства хозяйства вынуждены брать кредиты под крайне высокие (которые считаются льготными) проценты, что закономерно приводит к образованию задолженности, приблизившейся сейчас к 2,5 трлн р., что почти в 1,3 раза выше выручки от реализации произведенной ими продукции. Отсутствие средств у СХО для возврата долгов ставит их на грань банкротства.
В упомянутом отчете Правительства РФ в Государственной Думе 22 апреля 2014 г. Д.А. Медведев заявил, что задолженность СХО по кредитам является «положитель-
ным фактором», не пояснив сути этой «положительности» для хозяйств. Если имеется в виду списание задолженности, возникшей вследствие непрофессионализма властей в проведении аграрной политики, то такое заявление производители сельскохозяйственной продукции будут приветствовать как меру социальной справедливости. Но если они останутся в роли должников, то с дальнейшим накоплением задолженности и сохранением нынешнего неэквивалентного обмена, ценового диспаритета, продолжающейся «перекачки» результатов крестьянского труда сельское хозяйство окажется в безвылазной долговой яме и состоянии полного банкротства, в котором ничего положительного не просматривается. А без принципиальных перемен в аграрной политике, методах и механизмах ее осуществления это банкротство с соответствующими обременениями для всего государства неизбежно. Основным признаком таких перемен должно стать реальное обеспечение приоритета сельского развития.
Страны, реально стремящиеся к достижению продовольственной, а в связи с нею и общей национальной безопасности, соответственно к активному позиционированию на мировом агропродовольственном рынке, не только декларируют эту приоритетность, но на деле оказывают ему реальную и устойчивую бюджетно-финансовую и организационно-управленческую поддержку. В Евросоюзе, сопоставимом с РФ по площади сельскохозяйственных угодий, но имеющем более благоприятные климатические условия, гораздо лучше развитую сельскую инфраструктуру и вдвое большее число занятых в сельском хозяйстве, на общую сельскохозяйственную политику в 2014-2020 гг. намечено направить более 408 млрд евро, или примерно 18 трлн р. (по курсу ЦБ РФ 2013 г.). При этом 30% прямых субсидий предлагается обусловить осуществлением фермерами мер, направленных на «биологическую модернизацию» сельскохозяйственного производства (повышение эффективности водопользования, снижение
применения пестицидов, защиту окружающей среды и т.д.).
В российском государственном бюджете сопоставимые средства - 20 трлн р. - в безоговорочно приоритетном порядке намечается до 2020 г. направить на вооружение. В Государственной программе развития сельского хозяйства на 2013-2020 гг. предусмотрено на порядок меньшее финансирование (всего 1,5 трлн р. из федерального бюджета). Однако даже намеченные до предела «урезанные» параметры вряд ли будут достигнуты, учитывая сложившуюся практику первоочередного секвестирования расходов бюджета (во всяком случае федерального) на аграрное развитие, особенно развитие сельских территорий (без серьезной целевой поддержки которого финансирование самого производства не даст необходимого эффекта).
Понятно, что ресурсы государства ограничены. Но ограниченность ресурсов, в том числе финансовых возможностей, - общая закономерность, характерная для любой страны, и как раз те из них, которые достигли огромного прогресса в сельском хозяйстве (к тому же не имевших таких, как Россия, потоков нефтедолларов), на деле исходили и исходят из его приоритета и формируют структуру бюджета в соответствии с задачами общей сбалансированности социально-экономического развития, создающего возможность системной модернизации и сельского, и всего народного хозяйства.
В осуществляемой российскими властями аграрной политике приоритеты сместились в другие, часто второстепенные или третьестепенные по значимости направления. Если можно как-то объяснить необходимость обременительных военных расходов, ссылаясь на какие-то предполагаемые военные угрозы (весьма сомнительные по некоторым оценкам экспертов при наличии мощного российского ядерного потенциала), то по меньшей мере недоумение вызывает заведомо излишнее усердие распорядителей и распределителей общенародного финансового фонда в затратах на дружескую или «братскую»
помощь, космические, спортивные, юбилейные и прочие их увлечения и прихоти, как трудно объяснить волевое списание десятков миллиардов долларов внешних долгов.
Возникает вопрос: а не пора ли действительно в национальных интересах страны радикально переоценить и изменить политику «дружеских и даже братских отношений» за одностороннюю оплату этих отношений со стороны России, в том числе со странами с родственными славянскими корнями, впустую отрывая огромные средства от насущных нужд и потребностей своего народа, многострадального российского крестьянства? Не надо быть пророком, писал Ф.М. Достоевский: «России всегда нужно быть готовой к тому, что эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными» (Достоевский, 1989). Наглядный пример этого «заражения» - освобожденная от турецкого ига Россией «братская» Болгария, ныне - послушный член ЕС и НАТО. Поэтому когда говорят об угрозе приближения НАТО к границам России - эта угроза и от Болгарии, Словакии, Словении, а в перспективе - и стоящей в очереди на вступление в эту организацию Сербии, в защиту которой Россия ввязалась в роковую для нее Первую мировую войну. Да и стремящуюся в ЕС и НАТО Украину, сколько бы мы ни старались «силой не удержать» (Вернадский, 1990), тем более после недавнего очередного присоединения к России Крыма, поддержки отторжения Донбасса.
В конечном счете бесполезное и обременительное для России «великодушие» в дружеских и братских отношениях «за свой счет» ставят ее, с одной стороны, в позицию обманутого кредитора, а с другой, в случаях территориальных «присоединений» - к изоляции, санкциям и т.д., порождая внутреннюю социальную напряженность в стране. Разумного объяснения такой политики нет, разве что следованием по загадочному «особому российскому пути», которого действительно «умом не понять» и в который нуж-
но бездумно «только верить»2. Цена такой платы и такой веры - выброшенные на ветер триллионы так недостающих стране денежных средств, не говоря о других, в том числе людских, потерях. После одного только «списания» в последнее время «дружеских» внешних долгов буквально «за спасибо», без необходимого законодательного и общественного согласия на этот шаг, Россия недосчиталась свыше 100 млрд долл. (или 6 трлн р. по курсу на начало 2015 г.). За счет этих средств можно было бы немало сделать для реализации провозглашенной модернизации страны, для обеспечения приоритета первостепенной значимости - возрождения сельского хозяйства, если к ним добавить еще «излишества» на вооружения, доходы от экспортной выручки за углеводороды, а тем более - то же зерно. Сейчас от этой выручки селу не достается ни копейки. Помогло бы возрождению сельского хозяйства введение, наконец, прогрессивного подоходного налога, обращение на его нужды части природной, а тем более земельной ренты как составной части создаваемого в отрасли национального дохода (Буздалов, 2012).
По сути, эти источники и формируют государственную финансовую базу обеспечения действительной приоритетности, следовательно, социально-экономического
2 То есть, не задумываясь о последствиях, верить в обреченность вечно нести бремя двух известных российских бед, автократического режима правления, усиливающего фикцией верховенства права, независимость суда и т.д., стремлений «покорять» или «присоединять» соседние сибирские, кавказские, прибалтийские, польские и прочие территории, хотя тот же Достоевский пророчески предупреждал: «Но да сохранит Бог Россию» делать это даже за счет славян, создавать из их земель губернии и пр. (Достоевский Ф.М. Одно совсем особое слово о славянах // Слово. 1991. № 12. С. 14). Прислушаться к этому пророчеству на фоне запустения и разорения (или, по словам В.В. Путина, «остановки жизни») даже на обширных сельскохозяйственных землях России, а тем более на безбрежных прочих территориях страны сейчас более чем актуально.
преобразования и системной модернизации сельского хозяйства «всех развитых стран», к использованию опыта которых призывает Президент России. Но чтобы от слов здесь перейти к делу, нужна не корректировка проводимой ныне в стране аграрной политики, а ее радикальное изменение, по сути, формирование «новой актуализированной аграрной политики, новой модели функционирования
АПК» (Ушачев, 2014).
* * *
Переход к такой политике предполагает кардинальные изменения ее стратегии и тактики в ряде основных направлений, прежде всего в области народнохозяйственных мер и механизмов экономического и правового регулирования сельского развития, включающих: а) полное финансовое обеспечение приоритета сельского развития на ближайшую перспективу в объективно необходимых и последовательно наращиваемых размерах, прежде всего за счет возвращения селу основной части социально несправедливых и экономически необоснованных изъятий субъектами монопольного окружения отрасли и государством созданного крестьянским трудом национального дохода; б) разработка и последовательное системное применение действенного механизма рационального использования бюджетных и собственных ресурсов сельскохозяйственных предприятий и в) создание адекватного этим мерам аграрного законодательства и системы государственного регулирования и управления в аграрном секторе.
При конкретизации этих направлений необходимо использовать разработки и расчеты ученых-аграрников и практиков агарного производства, полученные ими с учетом анализа реализации двух половинчатых по ресурсному обеспечению государственных программ развития сельского хозяйства России, неоднократно публиковавшихся в последние годы в периодических изданиях и представ-
ленных на многочисленных научных конференциях, в средствах массовой информации. Соответствующие научно обоснованные выводы (которые власти предпочитают не замечать) показывают, что размер финансовых ресурсов, необходимых для перехода к устойчивому развитию аграрного сектора, осуществления его системной модернизации, составляет не менее 650 млрд р. в год, т.е. примерно 50% сумм годовой «перекачки». Мобилизовать такие средства вполне реально и в нынешних сложных социально-экономических условиях, если осуществить ответственный государственный подход к расстановке макроэкономических приоритетов, обеспечению структурной сбалансированности экономики с учетом особой значимости приоритетного развития сельского хозяйства, использованию для этого части суверенных финансовых фондов страны, наряду с другими претендентами (крупные банки, нефтегазовые и прочие государственные компании), если не в первую очередь.
К сожалению, такого подхода, необходимого бюджетного маневра в работе экономического блока правительства, судя по практическим его действиям и планам (соответственно по негативным последствиям), пока не просматривается. Опять - стремление поддерживать в первую очередь банки, их новые долги и те же внушительные бонусы и ростовщические процентные ставки, те же монополизированные государственные структуры. Одной только Роснефти из указанных фондов было добавлено свыше 600 млрд р., в то время как на 27% сельского населения выделена подачка в 20 млрд р., т.е. с соотношением 32:1 и 3:1 в сравнении с общей суммой годового бюджета сельского хозяйства.
В сфере организации финансирования -обеспечивать финансовую поддержку аграрного сектора преимущественно через государственную поддержку аграрных цен. Основную часть государственной поддержки (не менее 60%) осуществлять из федерального бюджета (через прямые субсидии производителям, рыночное регулирование, софинансирование
региональных программ развития сельских территорий). Остальную потребность в средствах обеспечивать косвенно - через другие меры, направленные на достижение необходимой доходности сельхозпроизводства (средней рентабельности в 25-30%). Необходимы гарантии экономически обоснованной доли сельхозпроизводителей в розничных ценах продовольствия, осуществление закупок только или в основном отечественной продукции для государственного продовольственного резерва, продовольственной помощи малоимущим, снабжения армии. Важно списание основной части задолженности сельхозпроизводителей (прежде всего малых и средних) как возникшей вследствие очевидных изъянов проводимой аграрной политики, диспаритета цен и т.д., в частности в счет неиспользуемой Россией «разрешенной» ВТО квоты по государственной поддержке в рамках «желтой корзины» (социальная сфера, дороги и т.д.). Осуществить необходимые для надежного кадрового обеспечения преобразования сельской социальной и инженерной инфраструктуры, так как прежние программы по социальному развитию из-за «недопустимо малого» финансирования не обеспечили серьезных изменений в этой области.
В сфере инструментов государственной поддержки СХО - перенести акцент с кредитования, заведшего отрасль в долговую яму, на прямое субсидирование в рамках оптимизации уровня аграрных цен, обеспечивающих рентабельность в 25-30%. Развивать систему несвязанных субсидий для сельхозпроизводителей в расчете на 1 га сельхозугодий (или пашни), голову скота или единицу продукции животноводства в размерах, гарантирующих нормативный минимальный доход сельхозпроизводителям, не ниже минимального уровня в ЕС - 85 евро, или около 3800 р./га, с доведением его до 2020 г. до среднего по ЕС уровня - 270 евро, или около 12 тыс. р./га (по курсу ЦБ РФ в 2013 г.). Увеличение связанных субсидий для регионов с неблагоприятными условиями и отдаленных регионов, а также для хронически дефицитных производств
или являющихся основой жизнедеятельности в отдельных местностях или для малых народов и этносов. Привязать часть прямого субсидирования к обязательному внедрению прогрессивных технологий (минимальной обработки земли, экологизации производства, органического земледелия).
Акцентировать государственную поддержку на малые, средние и средне-крупные хозяйствующие единицы (семейные фермы, кооперативные структуры, товарные хозяйства населения и т.п.). Пока они получают всего 20-30% субсидий и дотаций, хотя обеспечивают значительную часть производства и занятости, активно участвуют в обеспечении локальных продовольственных рынков, сохранении и развитии жизнедеятельности сельских поселений, как правило, более экологически эффективны и способны применять природосберегающие технологии. Целесообразно, как в ЕС, установить верхние лимиты субсидирования крупных сельскохозяйственных компаний и агрохолдингов. Разработать учитывающую мировой опыт и нормы ВТО систему регулирования рынков, включая установление минимально гарантированных цен на некоторые базовые продукты (зерно, семена подсолнечника, мясо и молоко) с элементами государственно-частного регулирования (хранение излишков продукции и др.).
В производственной и структурной сфере - оказывать реальную политическую и финансовую поддержку развитию всех видов сельской кооперации с приоритетом обслуживающих форм как наиболее рациональных в организации производственной и непроизводственной деятельности на селе, позволяющей повысить доходность фермерских хозяйств, малого предпринимательства и хозяйств населения. Активизировать кооперативное движение на селе при корректировке Государственной программы на 2023-2020 гг. и разработке последующих программ с соответствующим финансовым обеспечением, реализовать программу развития сельской кооперации под эгидой Министерства сельского хозяйства и
при участии создаваемой Единой ассоциации или иного общероссийского объединения сельскохозяйственных кооперативов.
В сфере развития сельских территорий - разработать и реализовать научноо-боснованную систему стандартов и нормативов социального обустройства как базу для определения адекватного финансирования из федерального бюджета. Привести набор полномочий местного самоуправления сельских поселений в соответствие с его налоговыми возможностями и усилить внешнее софинансирование локальных программ сельского развития. Поощрять принятие сельхозпредприятиями части ответственности за развитие сельских территорий. Ввести мораторий на банкротство сельскохозяйственных и иных производителей в сельской местности, имеющих статус градообразующих, минимум до выполнения нормативов продовольственной безопасности. Привлекать частных инвесторов (гарантируя их риски) в развитие жилищного хозяйства и социально-инженерной инфраструктуры на селе на основе льготного налогового и кредитного режимов. Ввести льготные условия ипотечного жилищного кредитования для сельских жителей. Целенаправленно выделять часть средств для сельского развития на поддержку местных организационных инициатив инфраструктурного, образовательно-культурного характера.
Во внешнеэкономической сфере - осуществить недискриминационные протекционистские меры, предусмотренные ВТО и Таможенным союзом России, Беларуси и Казахстана (и развивающим его Евразийским союзом), для обеспечения сбалансированного устойчивого развития российского АПК и рационализации его международного позиционирования. Постепенно переносить акцент в торгово-экономических связях с ЕС на страны Евразийского союза и БРИКС, расширяя масштабы и повышая эффективность участия России с точки зрения ее внешнеэкономических и внешнеполитических интересов и ответственности в программах международного
содействия в области сельского хозяйства и продовольственной безопасности. Переходить на двусторонние формы, позволяющие учитывать экономические и политические интересы России, привлекать к реализации проектов российские компании агрохимии и сельскохозяйственного машиностроения, обеспечивая им новые рынки и партнеров по Таможенному союзу.
В законодательно-управленческой сфере - трансформировать «тезисный» правовой документ закон «О развитии сельского хозяйства» с дополняющим его многообразием конкретных противоречивых, нестыкующих-ся законодательных актов и общие намерения Доктрины продовольственной безопасности в единый обстоятельный закон с тем же названием, определяющий цели, принципы и основные механизмы аграрной политики, обеспечив ей четко выраженную активную протекционистскую направленность. Соответствующий закон прямого действия, закрепляющий долю сельского хозяйства в бюджете страны не менее 7-8%, мог бы корректироваться примерно раз в 10 лет с учетом существенных изменений внутренних и внешних условий. Конкретные направления и формы реализации его положений с финансово-организационным обеспечением законодательно закреплять в государственных программах по селу на каждые 5-7 лет, с допущением минимального по сравнению с другими отраслями экономики секвестиро-вания расходов на них федерального бюджета при чрезвычайных обстоятельствах. Превратить Министерство сельского хозяйства в реальный центр разработки и практической реализации аграрной политики на всех уровнях в соответствии с многофункциональной природой АПК.
Осуществление стратегии аграрной политики и конкретных мер в рассмотренных направлениях по примерной оценке могло бы обеспечить уже к 2020 г. результаты, в 2 раза превышающие итоговые параметры Государственной программы, в том числе по производству зерна - минимум 145-150 млн т, по
экспортным ресурсам - 30-35 млн т и общему потенциалу экспорта продовольствия - минимум до 55-60 млрд долл. (включая продукцию животноводства) при почти полном его им-портозамещении за счет отечественного производства, обеспечивая тем самым прочную продовольственную безопасность страны. Прямым результатом такой политики стало бы также активное преобразование социально-трудовой сферы сельского хозяйства.
В современных условиях, когда продовольствие становится все более действенным инструментом геополитики, когда сельское хозяйство США все больше теряет значение мировой продовольственной «подушки безопасности», а Китай и Индия сосредоточены на обеспечении продуктами питания собственного населения, Россия, опираясь на приоритетное развитие сельского хозяйства и всего АПК, может не только оказаться вытесненной на периферию мировой экономики, но и стать одним из основателей и ключевых игроков нового «продовольственного миропорядка» на выгодных для себя долговременных условиях.
Причем это возможно и при опосредованной рыночным механизмом модели «мобилизационной экономики» (ориентированной на системную социально-экономическую модернизацию сельского хозяйства, соответственно максимальную самообеспеченность продовольствием), к временному переходу на которую Россию могут подтолкнуть потенциально более чувствительные санкции Запада. Но и в этом случае обеспечение приоритета сельского хозяйства, его необходимой бюджетной поддержки имеет определяющее значение. Для такого обеспечения необходимы, по меньшей мере, два основных условия: политическая воля и профессиональная деятельность экономического блока правительства, особенно в части обеспечения этого приоритета. Дополнительные 50 млрд р. на эти цели в 2015 г. - лишь начало движения в этом направлении.
Литература
ОБРАЗ БУДУЩЕГО РОССИЙСКОГО СЕЛА
Абалкин Л.И. Аграрная трагедия России // Вопросы экономики. 2009. № 9.
Буздалов И.Н. Господдержка сельского хозяйства и перекачка: запредельный дисбаланс и его последствия // Экономическая наука современной России. 2012. № 4. С. 94-104.
Буздалов И.Н. Российское село и крестьянство в тисках монопольного окружения. М.: ВСТИСП: Изд-во Агрорус, 2013.
Вернадский В. Из переписки // Слово. 1990. № 11. С. 106.
Достоевский Ф.М. Дневник писателя. М.: Политиздат, 1989.
Дэн Сяопин. Статьи и выступления: Пер. с кит. М.: Палея, 1997.
Лемешев М.Я. и др. Мировой опыт пока ничему не учит. М.: Тип. Россельхозакадемии, 2011.
Милосердов В.В. Многострадальная судьба российского крестьянства. М.: Колос, 2010.
Пошкус Б.И. Факторы возрождения сельского хозяйства. Екатеринбург: Урал ГСХА, 2010.
Путин В.В. О наших экономических задачах // Ведомости. 2012. 31 апр.
Ушачев И.Г. Социально-экономические исследования в аграрном секторе России // Экономика сельскохозяйственных и перерабатывающих предприятий. 2014. № 4.
М.Я. Лемешев
На основе системного изучения и анализа социально-экономического развития России в ее историческом аспекте выявлены серьезные негативные последствия урбанизации жизненной среды обитания людей. Агрессивные технологии, используемые в современных промышленности и транспорте, наносят все больший вред не только здоровью человека, но и его созидательной деятельности и создают угрозу самой жизни. Выход из критической ситуации автор статьи видит в использовании достижений науки в области биологии, электроники и информатики, которые позволяют перейти к шестому и седьмому технологическим укладам. Именно этот переход способен обеспечить возрождение вечного жизнетворного союза человека и природы. В этом суть создания системы многофункциональных сельских поселений - экологических деревень. Ключевые слова: человек, земля, природа, экономика, экология, город, миллионник, урбанизация, экологическая деревня, план, рынок, рост, развитие, частная собственность, общественная собственность.
Рукопись поступила в редакцию 08.02.2015 г.
Земля - это все. А уж из земли все остальное: и свобода, и жизнь, и честь, и семья, и детишки, и порядок, и церковь.
Ф.М. Достоевский
ИСХОДНАЯ СИТУАЦИЯ
В мире утвердилось понимание того, что ядерная война может привести к гибели современного человечества, и это действи-
© Лемешев М.Я., 2015 г.
