CC BY
9СЕЛЬСКАЯ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ1
1. Лю Сюэчжун. Вого сянцунь чэнчжэньхуа лы бижань, сяньши вэньти
хэ дуйцэ // Цзинцзи вэньти. - Тайюань, 1999. - N 3. - С.42-46. -Кит.яз. Рурбанизация в Китае: ее неизбежность, практические проблемы и способы их решения.
2. Го Фэйфань. Цзясу нунцунь чэньжэньхуа ши цзэцзюэ «сань нун» вэнь-
ти чжи гэньбэнь // Цзянси шэхуй кэсюэ. - Наньчан, 2000. № 11. - С. 147-150. - Кит. яз. Ускорение урбанизации - корень решения «трех сельских» проблем.
3. Chen Weixing. Politics and paths of rural development in China: The vil-
lage conglomerate in Shandong province // Pacific affairs. - Vancouver, 1998. - Vol.71, N.1. - P.25-39.
4. Chen Weixing. The political economy of rural industrialization in China:
Village conglomerates in Shandong province //Mod. China. - Beverly Hills; London, 1998. - Vol. 24, N. 1. - P.73-96.
5. Judd E.R. Gender and capital accumulation in Chinese village enter-
prises // Culture and economy: The chaping of capitalism in Eastern Asia / Ed. by Brook T., Hy Van Luong. - Ann Arbor: Univ. of Michigan press, 1997. - P. 207-233.
6. She Xiaoye. Pluralism of village boundaries: Conflict a. coexistence within
an open economic boundary a. closed social boundary // Social sciences in China. - Beijing, 1998. - N. 2. - P. 94-104.
По мере развития сельских промышленных предприятий и всей экономики деревни, пишет Лю Сюэчжун (1)2 (экономико-финансовый
1 См. также: Круглов А.М. Сельские (поселково-волостные) предприятия в КНР: Роль и место в народном хозяйстве. — Ч. 1—2. — М., 1997 (Информ. бюл. Ин-та Дальн. Востока, 1997. - № 7-8).
2 РЖ «Китаеведение». 2000. № 1.
факультет Лайянской академии сельскохозяйственных наук, провинция Шаньдун), строительство городов и поселков в сельской местности приобрело большой размах. К 1996 г. в стране уже насчитывалось 55 тыс. малых городов и поселков, на расположенных в них предприятиях была занята половина всех работающих на сельских промышленных предприятиях, а их валовая продукция равнялась 57% валовой продукции этих предприятий (1, с. 42).
Рурбанизация1 - это неизбежный выбор между различными видами урбанизации Китая, поставленного перед проблемой избыточности сельскохозяйственной рабочей силы2. Чтобы урбанизовать сельское население, можно некоторую его часть направить в крупные и средние города, а большей «подпереть» сельскую промышленность, поддерживать индустриализацию в деревне, направляя рабочую силу в малые города и поселки. В строительстве малых городов и поселков есть восемь основных проблем.
1. Разрыв между их ростом и развитием экономики деревни, что проявляется в административном побуждении строить малые города и поселки в ущерб экономическому развитию деревень.
2. Отсутствие планирования, приводящее к расточительству природных ресурсов.
3. Распыленность сельских предприятий, вызывающая необходимость отводить под них значительную часть пашни. Большинство их (81%) расположено в деревнях (цуньло), 18% - в торговых и декретных поселках3 и только 1% - в уездных городах.
1 Китайский (недавно появившийся) термин «нунцунь (или сянцунь) чэнчжэньхуа» означает развитие деревни через внедрение некоторых городских форм и условий жизни в результате строительства малых городов и поселков городского типа. Это дает основание использовать термин «рурбанизация» (гигЪашгаИоп), точно передающий основное содержание данного понятия. Термин впервые появился в индийской научной литературе: См.: Алаев Э.Б. Социально-экономическая география Понятийно-терминологический словарь. - М.:Мысль, 1983. - С. 207. - Прим. реф.
2 Предложенный референтом (В.С.Милоновым) термин «рурбанизация» соответствует стратегическому курсу, который крупнейший китайский социолог Фэй Сяотун определил так: «Оставляя сельское хозяйство, не покидать землю, вступая на предприятия, не покидать сельской местности». Другое официальное определение этого курса: «Путь, который нам нужен, — не путь урбанизации населения, а путь урбанизации деревни» (см.: Круглов А.М. Указ. соч. — Ч. 1. — М., 1997. — С. 24). — Прим. ред.
3 Так можно назвать поселения (цзяньчжи чжэнь), которым статус поселка придан согласно нормам, утвержденным в октябре 1984 г. Госсоветом КНР. — Прим. реф.
4. Тождественность промышленных структур города и деревни. По десяти промышленным отраслям малых городов и поселков коэффициент подобия достигает 0,8697.
5. Пренебрежение в строительстве малых городов и поселков природоохранными мерами. По статистическим данным, степень очистки сточных вод в этих населенных пунктах составляет лишь 27%, обработки твердых отходов — 47%.
6. Отсталость инфраструктуры: уровень централизованного водоснабжения составляет примерно 70%, газоснабжения — менее 50% (1, с. 43).
7. Возникновение противоречий с местными крестьянами, выступающими против строительства малых городов и поселков.
8. Низкий культурный уровень населения.
В последние годы, пишет Го Фэйфань1 (2), в стране ежегодно возникало до 1000 новых поселков, в конце 1999 г. их было около 20 тыс. с населением более 200 млн человек. Согласно обследованиям 1997 г., доход жителя поселка превышает 3100 юаней (2,с.147). В малых городах и поселках осуществляются электрификация и телефонизация, развивается образование, здравоохранение, социальное обеспечение.
Однако в этих поселениях сосредоточена лишь часть местной промышленности — 20,5% из 20 700 тыс. «предприятий волостей и поселков», 1,6 их — находится в больших и средних городах, 3,4 — в уездных центрах и 74,5% — в деревнях (2, с. 148). Такое расположение приводит к дублированию производства и тормозит его концентрацию, препятствует развитию третичного сектора и природоохранным мероприятиям. Развитие малых городов и поселков, их превращение в центры местной промышленности должно преодолеть эти недостатки, как показывает пример района Чжэньцзян (провинция Цзянсу).
Простая механизация пахотных работ, позволяющая работнику обрабатывать до 30 му, делает лишними в сельском хозяйстве 300 млн. человек. Между тем в крупных городах безработица и так достигает уровня в 30 млн человек. Поэтому важнейшей проблемой становится диверсификация сельской экономики за счет несельскохозяйственных отраслей. Однако в последние годы значительно сократилась возможность трудоустройства в местной промышленности: в восьмой пятилетке «предприятия волостей и поселков» принимали в год 7190 тыс. работников, в 1996 г.— 6470 тыс., в 1997 г.— 4 млн., в 1998 г. — 3200 тыс., в 1999
1 Реферат предоставлен Я.М.Бергером.
г. - менее 3 млн. (2, с. 148). Одна из причин - повышение себестоимости: в 1984 г. для создания одного рабочего места требовалось 1444 юаня основного капитала, в 1994 г. - 5503. Соответственно прежняя модель развития этих предприятий «расставание с землей без расставания с волостью» («ли ту бу ли сян») и «вступление в производство без вступления в город» («цзинь чань бу цзинь чэн») сталкивается с большими трудно -стями.
Урбанизация становится необходимостью и из-за низких доходов жителей деревни. В 1979-1995 гг. доход крестьян увеличивался ежегодно на 8,2%, в 1996-1999 гг. - на 4,9%. Если в предстоящие 15 лет удастся сократить численность сельского населения на 30%, то его средние доходы увеличатся также на 30%. А это станет мощным фактором роста производства.
В 1999 г. на долю 900 млн. крестьян приходилось лишь 38% потребительского рынка, среднедушевое потребление составило 1930 юаней по сравнению с 6048 юанями горожанина. В 1997 г. на 100 семей в городе приходилось 100,48 цветных телевизора, в деревне - 27,3, холодильников соответственно 72,98 и 8,49, стиральных машин - 89,12 и 21,87. Из-за низкой покупательной способности жителей деревни (при почти полном удовлетворении городского спроса) мощности по производству этих товаров используются менее чем наполовину.
Повышение доли городского населения на 1% дает увеличение розничного оборота потребительских товаров на 1,4%, ВНП - на 0,5%. Еще больший прирост ВНП может дать жилищное строительство -1,5% на 1% увеличения доли городского населения. По подсчетам специалистов Мирового банка, 10% роста в Китае с 80-х годов дала урбанизация. Итак, выход - в урбанизации, в том, чтобы крестьяне покинули землю, в укрупнении сельскохозяйственного производства и развитии ее переработки.
Чэнь Вэйсин (университет Ист-Теннесси, штат Теннесси, США) характеризует деятельность деревенских производственно-коммерческих объединений по материалам полевых исследований в провинции Шаньдун 1992-1995 гг.1 (3). Объединения представляют собой многофункциональные корпоративные организации, создающиеся на
1 Автор обследовал на территории провинции три сельскохозяйственных и восемь обрабатывающих производственных объединений, во владении которых находилось 130 предприятий. Обследованные деревни различались по величине: от 142 дворов с 696 членами до 2222 дворов с 5864 жителями.
базе той или иной деревни. Они объединяют под общим руководством различные местные, главным образом промышленные, предприятия. Их можно назвать «пионерами третьей фазы» преобразований в китайской деревне, если считать первой фазой коллективизацию 1957—1978 гг., а второй — утверждение системы семейного подряда (1978—1985). Третья фаза — «подъем коммер-ческой активности сельских предприятий» — началась в Шаньдуне с середины 80-х годов (3, с. 25—26).
Возникновение деревенских производственных объединений объясняется профессиональной и психологической неподготовленностью крестьян к рыночным отношениям и индивидуальному предпринимательству. В этом отношении характерна шаньдунская деревня с традиционно слаборазвитыми товарными отношениями, но большим значением родственных связей и крепкими общинными традициями. Сопровождавшая деколлективизацию приватизация не получила здесь широкой поддержки крестьян. Даже в тех деревнях, где промышленные предприятия бывших коммун первоначально перешли в аренду частным лицам, с середины 80-х годов произошло попятное движение — восстановление коллективного хозяйствования. Сохраняющийся коллективизм шаньдунской деревни заметно контрастирует с крестьянским индивидуализмом в более развитых районах страны. Если «модель Вэньчжоу1 представляет крайний вариант приватизации ресурсов», производственные объединения провинции Шаньдун можно рассматривать как «крайний пример коллективного предприятия», приспособленного одновременно к местным условиям и рыночным отношениям (3,с.27).
Третья по численности населения провинция Китая (86,4 млн. жителей в 1994 г.), Шаньдун остается одним из наименее урбанизированных районов (81% населения проживает в деревне при среднем по стране показателе 73%) страны. Деревня дает 3/4 валового продукта провинции, притом 77% составляет продукция «предприятий волостей и поселков» (официальное наименование сельской промышленности), а половина из них находится во владении производственных объединений. Деревни, где последние преобладают над другими видами хозяйствования (индивидуальные крестьянские хозяйства и «новые экономические ассоциации», когда кооперируется часть деревенских дворов), являются самыми
1 Один из исторически развитых с точки зрения коммерциализации районов Китая (провинция Чжэцзян) на юго—востоке страны. См. подробнее: Кузнецова В.В. Социальные изменения в китайской деревне // Китай: От закрытого общества к открытому миру. — М.: ИНИОН, 1995. — С.31—40. — Прим. ред.
богатыми, а уезды, где больше таких деревень, оказываются наиболее преуспевающими в провинции (3, с. 25-26).
Деревенские производственные объединения можно считать результатом эволюции системы народных коммун, это - «прямой наследник» так называемой производственной бригады, но в «полностью изменившемся экономическом окружении» (3, с. 25). Отличие новой экономической формы от бригады значительно и во многих отношениях имеет принципиальный характер. Главное - это независимость от властей, возможность самостоятельно вести свою деятельность без указаний сверху. Кроме того, у современных объединений есть достижения в ликвидации характерных для социалистического хозяйствования обезли-ченности производства и уравнительности распределения. Благодаря таким отличиям современные производственные объединения обеспечивают лучшую мотивацию к труду и создают некоторые возможности для индивидуальной предприимчивости, а результатом становится повышение доходов их членов. Деревенские производственные объединения осуществляют сейчас те самые социалистические установки на индивидуальное преуспеяние и подъем общего благосостояния, которые никак не могли быть реализованы при коллективизации и, более того, обернулись в известные годы «принесением народа в жертву утопическим директивам партии и государства» (3, с. 30).
Это не просто коммерческая производственная организация, но и социальный институт. Производственные объединения не только поддерживают традиционную деревенскую инфраструктуру родственных и соседских связей, но и являются незаменимым органом социального обеспечения для своих членов (пенсии, здравоохранение, образование, жилье, досуг). На поддержание и развитие социальной сферы расходуются значительные средства. «Привилегии» для членов объединений «помогают усиливать коммуналистскую солидарность» (3, с. 33). Применяются и другие средства, чтобы ее усилить. Одно из них - воспитательная работа, в центре которой пропаганда «гармонии человеческих отношений». Как и в народных коммунах, немало места отводится военной подготовке. Смысл ее прежний - формирование «преданной и дисциплинированной рабочей силы» (3, с. 32).
Однако теперь эта преданность обращена внутрь коллектива, главный объект - это деревенский руководитель, возглавляющий объединение. «В период перемен деревенская солидарность означает попросту, что деревенский лидер может диктовать деревне направление ее развития» (3, с. 29). Авторитарно-иерархическая структура власти в дере-
венском производственном объединении предопределена системой семейного подряда, которая оставила за деревней (т.е. практически за ее руководством) роль помещика, владеющего всей землей деревни и распоряжающегося ее экономической инфраструктурой. Обычно объединения возглавляют бывшие секретари местных парткомов. Многие из них верят в эффективность коллективного хозяйствования, у некоторых эта вера доходит до фанатизма. Они всячески преследуют частные хозяйства, не вошедшие в производственные объединения, лишают их членов возмож-ности пользоваться коммунальными услугами (вода, электричество, газ) и т.д.
Крестьяне терпят диктат руководства потому, что зачастую именно сильный руководитель обеспечивает экономический успех объединения. В отличие от прежних времен сила деревенского лидера заключена не только в его административных связях, но и в коммерческой предприимчивости. Эти люди представляют «первое поколение китайских предпринимателей крестьянского происхождения». Их характеризует не только то, что они «красные и опытные» работники (по критериям выдвижения кадров в маоистскую эпоху); но и то, что они богатые. Иногда разбогатевшие в начале рыночных реформ партийные лидеры сами и создают производственные объединения, внося в их учреждение личный и порой очень значительный капитал (в литературе описан случай, когда такой взнос оказался эквивалентен полмиллиона долларов США) (3, с. 28).
Это новая сельская элита, которая может занять положение той, что существовала в конце императорского периода. Пока руководители производственных объединений олицетворяют связь «партии, государства и крестьян». Центральная власть признает их важное положение, наделяя различными почетными титулами (типа «образцовый рабочий», «образцовый крестьянин», «выдающийся крестьянин-предприниматель страны») и должностями (обычно руководители объединений избираются членами ВСНП). Вместе с тем в усилении этих лидеров кроется опасность развития местного сепаратизма. Уже сейчас они не только независимы от уездных властей, но и оказывают на них давление; нередко последние прямо зависят от финансовой поддержки руководства деревенских производственных объединений. Часто руководители объединений создают свою службу охраны, а достигая всесильного положения в деревне, они не останавливаются перед противозаконными действиями, прямым применением насилия. Когда один из таких руководителей, обладатель различных почетных званий и депутат ВСНП, совершил убий-
ство, его предали суду лишь под давлением центральной прессы и решением высшестоящих органов КПК; но чтобы его арестовать, пришлось блокировать деревню отрядом милиции в 400 человек (3, с. 35).
Как бы то ни было, экономическая деятельность деревенских производственных объединений имеет огромное значение для страны. Оно заключается прежде всего в том, что создается сфера занятости для крестьян вне сельского хозяйства. Благодаря деятельности производственных объединений в провинции Шаньдун доля промышленной продукции в сельском производстве удвоилась (с 31,6% в 1986 г. до 66,6% в 1993 г.), соответственно доля сельского хозяйства сократилась с 52,5 до 19,2% (3, с. 31). Предприятия волостей и поселков провинции, входящие по преимуществу в производственные объединения, дают работу 13,5 млн. крестьян (3, с. 37). Тем самым деревенские производственные объединения предупреждают крестьянскую миграцию в города, которая для Китая с его перенаселенными городами особенно опасна. Их развитие -«один из способов, если не единственный, решения этой проблемы». Объединения предоставляют работу не только жителям той деревни, где они учреждены, но и приезжим даже из других провинций. Здесь находят работу и специалисты из города. Своей деятельностью производственные объединения способствуют сближению города и деревни. В провинции Шаньдун за последние годы возникло несколько тысяч населенных пунктов деревенско-городского типа, так что можно утверждать, что развитие деревенских производственнных объединений «представляет перспективный путь контролируемой урбанизации» (3, с. 36).
О широких перспективах развития деревенских производственных объединений свидетельствует создание за их счет Первого всекитайского университета сельского управления, который в ближайшие годы должен подготовить свыше 1 млн. руководителей таких объединений. В образе деревенских производственных объединений в Китае возникла новая форма организации производства. От прежнего социалистического предприятия они отличаются экономической самостоятельностью и сращением интересов предприятия и его работников. Это прототип «производственного коммунализма» (work unit communalism), который соответствует уменьшению роли государства в экономике и социальной сфере и эволюции общественного строя страны от государствен-
ного социализма к «рыночно ориентированному коммуналистскому социализму»1 (3, с. 38—39).
Как отличающий китайскую деревню пример сохранения коллективистских структур в рыночной экономике Чэнь Вэйсин характеризует деревенские производственные объединения в другой статье (4). По его формулировке, это «рыночно ориентированные, сформированные на базе деревни, предельно регулируемые и дисциплинированные институты», представляющие смесь «однопартийного государственного социализма с системой капиталистической конкуренции» (4, с. 93).
Производственные объединения — продукт трансформации бригад эпохи народных коммун — возникли там, где бригады достигли некоторых экономических успехов и крестьяне жили несколько лучше, чем в соседних деревнях. Свои успехи крестьяне связывали с местным руководителем, главой деревенского парткома, который после деколлективиза-ции, как правило, возглавлял объединение, обретая новый предпринимательский статус. Подобный генезис предопределил крайне авторитарную организационную структуру. Глава объединения может обругать, ударить, даже избить работника, но крестьяне терпят подобное обращение, поскольку считают себя обязанными руководителю и внутренне действительно бывают благодарны ему за свое относительное преуспеяние.
В отличие от принудительной принадлежности к бригаде, участие в производственном объединении экономически мотивировано. Крестьяне сносят грубость начальства и наращивают трудовые усилия, понимая, что в рыночных условиях их индивидуальное преуспеяние зависит от конкурентоспособности их предприятия. Однако руководство, не слишком полагаясь на индивидуальное сознание своих работников, внедряет разветвленную систему воспитания коллективистской психологии. Прежде всего она включает принцип наказания и вознаграждения. Малейшие проявления недисциплинированности не укрываются от отдела кадров, который прибегает к штрафам порядка 500 юаней. Вознаграждаются преданность руководству и добросовестный труд. Практикуется ежегодное выражение «общественного поощрения»; более весомо пользова-
1 Автор использует концепцию «социалистического предприятия» Б.Вомака (Womack B. Transfigured community: №о-тгаШюпа^т and work unit socialism in China // China quart. — L.,1991. — N. 126) (2, с. 38—39). Но в авторских оценках коммунализм современных деревенских производственных объединений КНР сближается с корпоративизмом японских компаний. — Прим. реф.
ние разнообразными общественными фондами - от бесплатного жилья до медицинского и пенсионного обеспечения.
«Парадоксально, но крестьяне стали пользоваться благами ком-мунализма и коммуналистскими услугами... только после упразднения социализма и под воздействием рыночных механизмов» (4, с. 73). Ирония истории заключается также в том, что «китайские крестьяне впервые после 1949 г. начинают пользоваться теми благами, которые предназначались лишь для служащих социалистического государства, и в тот момент, когда работники государственных предприятий начали их терять» (4, с. 89). Таким образом, понятна та высокая цена, которую готовы платить за свои блага работники производственных объединений.
Для воспитания коллективистской психологии среди них используются и другие приемы. Хотя система регистрации населения маоистских времен официально не отменена, в большинстве случаев она редко используется. Однако работающий в производственном объединении житель деревни не может покинуть ее без разрешения руководства. Если последнее не сочтет такое решение уважительным, оно может подвергнуть уезжающих большому штрафу. Производственные объединения поддерживают систему трудовой повинности. Каждый мужчина от 18 до 55 лет и женщина от 18 до 40 должны трудиться и заработать не менее 200 юаней в год. Объединения не нуждаются в дополнительной рабочей силе, и трудповинность преследует исключительно воспитательные цели, так же как и утренняя военная подготовка. В целях поддержания необходимого морального климата члены парткома регулярно посещают кресть-янские дома и обсуждают с крестьянами возникающие проблемы.
Благодаря всей этой совокупности объективных условий, а также сознательной политике руководства производственные отношения в объединениях выглядят очень благоприятно и позволяют работникам выносить тяжелый продолжительный рабочий день нередко в плохих условиях и при сравнительно небольшой зарплате. В перспективе, однако, возникают различные вопросы и прежде всего, как долго «экономический успех и благополучие могут сосуществовать с иерархической структурой и авторитарной системой руководства» (4, с. 93). Другая проблема - отношение локального корпоративизма подобных объединений к общего -сударственному порядку.
Канадский социоантрополог Эллен Джадд (5) характеризует положение в деревенских производственных объединениях женщин, считая их жертвами процессов модернизации азиатской деревни вообще и объектом дискриминации и эксплуатации в сельской промышленности КНР.
Сочетая черты рыночной экономики с традиционной ролью деревенской общины, «предприятия поселков и деревень», пишет она, «аккумулировали огромную часть капитала для быстрого экономического развития Китая в 1980-1990-х годах». Недооцененный аспект этого процесса - «узаконенное (хотя и оспариваемое) присвоение женского труда андроцентричными общинами кровных родственников по мужской линии, плоды которого используются непосредственно этими общинами, а опосредованно достигают высших уровней государства и поглощаются в глобальной экономике» (5, с. 207).
Подобное присвоение женского труда вместе с оправданием этой несправедливости, в котором традиционные стереотипы дискриминации соединяются с современной идеологией индустриализации, являются типичными для «глобального капитализма», однако задействованный в Китае социальный механизм этого присвоения уникален. Он обеспечил «чрезвычайно эффективное накопление капитала», одновременно придав «специфические черты общественной жизни в современной китайской деревне» (5, с. 232).
Первооснова китайской уникальности - родство и наследование исключительно по мужской линии, патрилокальность браков, что в условиях клановой экзогамии делает неизбежным уход замужних женщин из родной деревни с потерей их имущественных прав на хозяйство семьи. На второе место следует поставить традиционную роль общины в социальной организации деревни и ее узаконенное дореволюционной государственной системой место в управлении китайским сельским обществом. Коллективизация консолидировала корпоративные черты деревенской жизни, соединив политические и экономические интересы жителей работой в общественном секторе и превращением ее в главный источник дохода. Соответственно мужское преобладание сохранилось как статус-кво социальной организации. Постсоциалистические реформы закрепили это преобладание усилением политического значения деревни как административной единицы и переходом решающей роли в сельской экономике к индустрии в образе производственных объединений.
Джадд обследовала производственные объединения в трех деревнях провинции Шаньдун в конце 80-х - начале 90-х годов. Это были небольшие деревни (от 175 до 230 дворов) и в двух из них жители относились к одному клану. Обследованная Джадд многоклановая деревня представляет контраст с ними и в других отношениях. Уровень жизни в ней был несколько выше, и деревня позже вступила на путь деколлекти-визации. Здесь земля относительно плодородная, и, использовав воз-
можности «зеленой революции», крестьяне первыми в областях к северу от долины Янцзы достигли в 1982 г. урожая свыше 1 т с му7 (5, с. 209). Соответственно здесь в общем продукте выше доля доходов от сельского хозяйства и в противоположность двум другим обследованным деревням нет производственных объединений; экономика деревни остается основанной на хозяйстве отдельных крестьянских дворов.
Успех производственных объединений в целом характерен, считает Джадд, для провинции Шаньдун именно из-за ее специфических черт: преимущественно бедные почвы, низкая урожайность, недостаток сельскохозяйственных угодий. Крайняя бедность стала властным мотивом для вступления на путь сельской индустриализации уже в первые годы после «культурной революции», еще до начала массовой деколлективи-зации. По данным 1986 г., при общем годовом приросте промышленной продукции в провинции 16,4% прирост в деревенских предприятиях составил 63,8%, в предприятиях поселков — 37, а в госсекторе — только 7,6% (5, с. 210—211). Выдержала сельская промышленность провинции и кризис 1989—1990 гг., когда под давлением государственной власти, стремив-шейся укрепить свою роль в экономике, было закрыто около 3 млн. деревенских предприятий из 21,7 млн. действовавших в тот момент (5, с. 215).
Дискриминация женщин выражается в различных формах. Предприятия находятся в собственности деревни как административной единицы, заменившей производственную бригаду в трехуровневой системе народных коммун. Во главе деревни находятся два органа — партком и деревенский комитет, из которых формальную власть олицетворяет второй, а фактическое главенство — первый. Женщины, если и получают доступ к местному руководству, то лишь в составе второго, где, как правило, выполняют функции женоргов. Соответственно, женщин нет и в производственной администрации, которая тесно связана, а то и прямо сращена с деревенским руководством: характерно, например, сочетание постов секретаря парткома и директора основного в деревне промышленного предприятия. В обследованных Джадд деревнях единственная женщина в администрации возглавляла столовую предприятия, к тому же словно по совместительству была женой директора.
На самом производстве четко выделяются три категории местных (т.е. уроженцев деревни) работников: мужчины, замужние женщины и
1 Больше 150 ц с гектара, — очевидно, суммарная величина сбора различных культур за год. — Прим. реф.
девушки. Первые монополизируют работу на машинах, занимаются ремонтом оборудования, транспортировкой и сбытом продукции. На долю вторых выпадает тяжелая ручная работа. У девушек работа обычно полегче, но пыльная и достаточно неприятная. В последнее время наметился отток замужних женщин с производства, им предоставляют возможность хозяйничать дома, а на производстве их обычно заменяют невестки. Это напоминает традиционный ритм крестьянской жизни; однако и возрождение традиции принимает дискриминационный характер. Во-первых, женщинам стали разрешать или же их стали побуждать к уходу с общественного производства, когда там начались благоприятные перемены. Из ориентированных на предельную интенсивность труда они постепенно становятся капиталоинтенсивными. Сокращается доля тяжелого ручного труда. Особо вредные виды производства заменяются менее опасными для жизни и здоровья. Во-вторых, возросла оплата труда на предприятиях и, следовательно, резче стала внутридеревенская дифференциация доходов между промышленным и сельскохозяйственным трудом.
Между тем деревни не могут отказаться от занятия сельским хозяйством из-за обязательных госпоставок. В результате менее оплачиваемый труд на полях оказывается «привилегией» женщин. В целом в пореформенный период в Китае отмечается «феминизация сельскохозяйственного труда» (5, с. 225). Для оправдания этого явления в общественном мнении актуализуются представления, что труд на полях и особенно в огороде органично совмещается с традиционными женскими обязанностями по уходу за домом и воспитанию детей.
Незамужние девушки тоже оказываются падчерицами сельской индустриализации. Отдав свои молодые годы труду на промышленном предприятии родной деревни, они затем, уходя жить в деревню мужа, теряют все права на блага, которые дает участие в промышленном производстве. Между тем доля этих благ, которые остаются за вычетом зарплаты и образуют общедеревенские фонды распределения, непропорционально высока.
Альтернативой для подобной дискриминации могут сделаться лишь внутридеревенские браки, которые стали поощряться в некоторых местах. Показательно, что официальное поощрение к нарушению деревенской экзогамии отмечается в тех деревнях, где местные предприятия требуют квалифицированного женского труда, как, например, в экспортном текстильном производстве одной из обследованной Джадд деревень. Здесь же, что тоже показательно, девочек не побуждают уходить из
школ на самых ранних ступенях начального образования. Напротив, для поступления на фабрику уже в 1986 г. администрация требовала как минимум наличия первой ступени среднего образования, что было совсем нетипично для окружающей деревню местности (5, с. 227) .
Симптоматичным было отношение к промышленному производству в той деревне, которую Джадд привлекла для контраста. Здесь не считают труд в деревенском промышленном производстве достаточно привлекательным. Далеко не везде предприятия процветают: распространены задержки с зарплатой, от зачисленных требуют финансовых вложений в фонд предприятия и т.д. Если молодежь и мигрирует из обследованной для контраста деревни, то направляется в города.
Социоантрополог из КНР Шэ Сяоюэ (6) считает, что в свете распространения деревенских промышленных предприятий должна быть пересмотрена классическая концепция китайской деревни, как она сформулирована в трудах Фэй Сяотуна, Ф.Хуана, У.Скиннера1. Деревни, владеющие промышленными предприятиями, распространили свою предпринимательскую активность на самую широкую сферу, включая порой иностранную территорию, и в этой экономической деятельности они открыты всему миру и руководствуются рыночными принципами. В то же время социально они остаются по-прежнему замкнутыми: хозяин производственного объединения — деревенский коллектив, стремящийся подчинить деятельность своих предприятий принципам общинной морали.
Широкая экономическая экспансия резко контрастирует с обостренным восприятием жителями деревни своей исключительности. Выбившись из нищеты, в которой они пребывали каких-нибудь десять лет тому назад, и оставаясь островками процветания в мире сельской бедно -сти, преуспевшие крестьяне ни с кем не собираются делиться своими благами и цепко держатся за привилегии своего экономического успеха. А поскольку решающим фактором успеха на путях рыночной экономики является деятельность предприятий, принадлежащих деревенскому коллективу в целом, то образуемый локальными или родственными связями
1 Fei Xiao-tung. Peasant life in China: A field study of country life in the Yangtze valley.
— N.Y.: Dutton, 1939 (русский перевод: Фэй Сяотун. Китайская деревня глазами этнографа. — М.: Наука, 1989); Huang Ph.C.C. The peasant economy and social change in North China. — Stanford (Calif.): Stanford univ. press, 1985; Skinner W.G. Marketing and social structure in rural China // J. of Asian studies. — Ann Arbor, 1964—1965. — Vol. 23, N. 1.
- P. 3-44; N. 2. - P. 195-228; Vol. 24, N. 3. - P. 363-399.
общинный социум, вместо того чтобы по логике рыночной экономики дезинтегрироваться, сохраняется и его сплоченность даже усиливается.
Внешняя экспансия процветающих благодаря успеху своих предприятий китайских деревень имеет две основные формы - финансовую и территориальную. Из обследованных автором деревень дельты р.Янцзы (Чанцзян), провинция Цзянсу, и дельты р.Сицзян (Чжуцзян), провинция Гуандун, первая распространена главным образом в Южном Китае. Обследованная здесь деревня имеет три предприятия в соседнем г. Шэнчжэн. Это акционерные общества с капиталом свыше 100 млн. юаней каждое, которые ранее были неэффективной собственностью государства. У деревни появились представительства и коммерческие филиалы в Пекине, Гуанчжоу (Кантон) и других городах провинции Гуандун, а также в г. Ханкоу, центре о-ва Хайнань. Владения деревни образуют «мозаику собственности»: государственной, частной, даже иностранной, но основной держатель фондов - «административная деревня», т.е. формально деревенский коллектив в рамках административной единицы (6, с. 97) .
В дельте Янцзы (Восточный Китай) распространена территориальная экспансия. Преуспевшая деревня «анексирует» малоимущих соседей, арендует на длительный срок (обходя таким образом официальный запрет на скупку-продажу) землю ближайших деревень, жители которых нередко имеют доходы в 1000 раз меньшие, чем преуспевшие. Усилившись в том числе людскими ресурсами за счет соседних деревнь, «сверхдеревня» расширяет и внешнюю деятельность, скупая неблагополучные предприятия в городах и образуя филиалы главным образом в Шанхае.
Так, в сельской жизни Китая возникло явление множественности границ. Самую широкую сферу образуют рамки экономической деятельности деревенского производственного объединения с многочисленными работниками их городских филиалов. Далее следует территориальная сфера, включающая земли соседних деревень, далее административная и наконец социальная, включающая только коренных жителей. Соответственно внутренняя структура «сверхдеревни» оказывается дифференцированной и к тому же жестко иерархической: 1) коренные жители; 2) вступившие в брак с коренными (деревенские права они получают через три года, в течение такого же срока их теряют невесты, покидающие родную деревню); 3) торговцы, постоянно ведущие свою деятельность в деревне; 4) постоянный административнотехнический персонал, который
за свою работу получает существенно меньше, чем уроженцы деревни; 5) подверженные той же дискриминации временные работникимигранты
Интеграцию различных сфер осуществляет новая деревенская элита, центральная фигура которой соединяет роли «партийного секретаря и председателя совета директоров» (6, с. 96). Эта личность координирует отношения между различными деревенскими организациями, между жителями деревни и пришельцами, между деревней и рынком, деревней и властями. Многосторонние функции делают деятельность деревенского руководства противоречивой. Как глава деревни он руководствуется ее интересами и нормами общинной жизни; как главный менеджер он должен заботиться об успехе экономической деятельности деревенских предприятий и руководствоваться требованиями рыночной эффективности.
Это противоречие начинает определять экономическую жизнь деревни и деревенскую культуру. Общинная сплоченность на первых ступенях восхождения к экономическому успеху представляла силу производственных объединений. Чувство собственности на них побуждало к интенсивному труду, заставляло делить экономический риск рыночной деятельности. Крестьяне требовали от своего предприятия лишь одного — обеспечения занятости. Но сейчас эта занятость стала «привилегией», которой коренные жители, владельцы производственного объединения, не хотят ни с кем делиться.
В результате общинность начинает тормозить дальнейший экономический прогресс деревенских производственных объединений. Исключительность общинных прав собственности препятствует пополнению предприятий квалифицированными специалистами и их работе на постоянной основе. В то же время рост квалификации деревенских жителей заметно ограничен, так как они не хотят покидать деревню даже для учебы. Сопряженная с монополией прав собственности узость круга руководителей оборачивается коррупцией и непотизмом.
Есть и оборотная сторона прогресса производственных объединений для общинной морали. Она не может не эволюционировать под влиянием частных интересов, развитие которых провоцируется самим преуспеянием и установками на обогащение в условиях рыночной экономики. На традиционную основу спонтанного общинного единства накладывается осознанная защита частных интересов, которые в перспективе могут расходиться с преобладающим в настоящее время коллективизмом.
Я.М.Бергер (2),
А.В.Гордон, В.С.Милонов (1)
