Сексуализированные сигналы и поведение у детей: гипотезы о функциях сексуальности в детстве Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»

ПРАКТИКА

Сексуализированные сигналы и поведение у детей: гипотезы о функциях сексуальности в детстве

Патриция М. Криттенден Институт Семейных Отношений (США)

Андреа Ландини Институт Семейных Отношений (Италия)

Patricia M Crittenden, PhD Family Relations Institute, USA

Andrea Landini, M.D. Family Relations Institute, Italy

Перевод - Юлия Хилл, редактор перевода Варвара Аникина

*Перевод публикуется с разрешения авторов статьи. Оригинальная версия статьи: Sexual signals and behavior in children: Building hypotheses about the function of sexuality in childhood. Human Systems: Therapy, Culture and Attachments 2023, Vol. 0(0) 1-29.

Редакция выражает благодарность авторам статьи за любезное содействие в публикации

материала для российских коллег.

Аннотация

В последнее время все чаще детей направляют на обследование и дальнейшее лечение в связи с использованием ими «сексуально опасного поведения». К таким детям нередко относятся как к источнику опасности для окружающих, при этом игнорируется тот факт, что ребенок, ощущающий себя брошенным или одиноким, может использовать такое поведение, чтобы быстро получить внимание близких взрослых. В данной статье представлено описание серии клинических случаев в логике этапов детского развития - от младенчества к пубертату. Подробное описание поведения было получено на основе проведенной стандартизированной оценки привязанности. Кроме того, использовалась дополнительная информация о родителях, помогающая объяснить причины их поведения. Кратко рассматривается научная основа понимания того, как обоняние и тактильность влияют на сексуализированное поведение детей.

Мы предполагаем, что сексуализированное поведение детей и сексуализированное поведение родителей по отношению к маленьким детям обычно не имеет сексуальной мотивации, а выполняет функции привязанности (как у детей, так и у родителей), когда их потребности в безопасности и утешении не были удовлетворены. С точки зрения механизмов формирования, установление сексуальных связей происходит очень быстро, а формирование привязанности требует времени. В кризисных ситуациях и в условиях опасности сексуализированная активность позволяет установить близкие отношения быстрее, чем более медленные механизмы формирования привязанности, тем самым позволяя получить преимущества привязанности (защиту и утешение) достаточно быстро. Конечно, за использование таких коротких путей приходится платить последствиями для развития ребенка. В завершение в статье представлены рекомендации для дальнейших исследований и профессиональной практики.

Ключевые слова: Сексуальность, привязанность, адаптация, сексуализированное поведение детей, опасное поведение, сексуальное насилие.

Введение

Первое, что родители хотят знать с момента зачатия ребенка — будет ли это девочка или мальчик, кажется, что от этого зависит все. Даже существующий в современном мире акцент на разнообразных формах гендерной идентичности свидетельствует о важности темы пола, проникающей во все сферы функционирования человека. В этой статье мы исследуем новый взгляд на функции сексуальности в первые годы жизни.

Наша цель — предложить новый способ рассмотрения сексуализированных проявлений и поведения у детей и по отношению к детям, обосновав его достаточным количеством теории и доказательной базы, включая случаи из практики и результаты недавно опубликованных исследований, чтобы убедить читателей в актуальности данных идей. Наша отправная точка состоит в том, что секс проникает во все сферы жизни. Когда человек оказывается в условиях выживания, и привязанность не выполняет защитных функций, эти задачи берет на себя сексуальность — данный механизм строится на основе чувств, то есть аффективной системе человека. Мы считаем, что в случаях угрозы и опасности, когда человек не защищен, то на уровне чувств практически всегда возникает не сексуальное желание, а реактивное стремление к утешению и близости. Эти аффекты служат мотивацией для сексуализированного поведения, при этом ни родитель, ни ребенок не осознают, что они делают и почему.

Поскольку сексуальность позволяет создавать близость быстрее, чем процесс формирования привязанности, то сексуализированное поведение часто используется, когда не удается сформировать привязанность или ее неоднократно не удавалось сформировать в прошлом. Такой быстрый путь к близости имеет последствия с точки зрения развития ребенка. Среди таких последствий — неоднократно описанные в литературе корреляции между сексуализированными детско-родительскими отношениями и различными формами плохого обращения с ребенком, психопатологией и девиантным поведением, при этом эти корреляции могут не быть специфическими или уникальными.

Данная тема актуальна еще и потому, что современные клинические наблюдения все чаще выявляют детей, которые сами используют сексуализированные сигналы и поведение или в отношении которых такие сигналы и поведение используются. К сожалению, в результате происходит стигматизация детей, демонстрирующих сексуально опасное поведение, их направляют для получения различных форм лечения или происходит их социальная изоляция. Мы считаем, что использование детьми сексуализированных сигналов и поведения требует серьезного изучения, так же, как требовал изучения выявленный 40 лет назад феномен сексуального насилия над детьми. Мы полагаем, что более полное понимание сексуализированных форм установления отношений между родителями и детьми позволит выработать более поддерживающие формы вмешательства.

Ранние заблуждения о сексуальности и сексуальном насилии

Когда в 1980-е годы появилось понятие «сексуальное насилие над детьми» это привело к тому, что иногда его начинали слишком часто выявлять. Отчасти это объяснялось естественной потребностью взрослых защитить детей, которые могли стать потенциальными жертвами. Однако в случаях ошибочного выявления насилия над детьми это привело к необоснованному разлучению отцов и дочерей, а порой к тюремному заключению невиновных людей. Со временем исследования и клинические данные способствовали более четкой категоризации того, какое поведение является нормальным,

а какие действия свидетельствуют о возможном сексуальном насилии по отношению к детям.

Аналогичная проблема, влекущая схожие последствия, существует сейчас в области определения сексуализированных проявлений и поведения у детей, за исключением того, что «преступников» ошибочно идентифицируют в самих детях. Относительно мало известно о распространенности сексуализированных сигналов и поведения у детей и еще меньше известно о его причинах и того, какую функцию это выполняет в жизни ребенка. В этой статье мы описываем серию клинических случаев с целью выдвинуть несколько идей о том, какие условия могут приводить к сексуализированному поведению детей. Хотя описанные нами случаи не указывают на распространенность проблемы в популяции, они могут поставить важные вопросы перед экспертами для дальнейшего проведения методологически обоснованных исследований. Они также могут помочь специалистам давать более адекватный и эмпатичный отклик детям и родителям, которые демонстрируют сексуализированные сигналы и поведение.

Структура статьи

Обсуждение разделено на пять частей: 1) привязанность и репродуктивное поведение, 2) 13 клинических случаев с описанием функции сексуализированного поведения с точки зрения развитии ребенка (включая нашу методологию), 3) научно-обоснованные данные, касающиеся обоняния и тактильности, 4) некоторые общие гипотезы о сексуальности, привязанности и выживании, а также 5) рекомендации для специалистов по работе со случаями сексуализированных отношений между родителями и детьми. Поскольку статья довольно длинная, читатели могут выбрать, какие разделы читать вначале, а к другим вернуться позже.

Привязанность и продолжение рода

Привязанность универсальна для всех людей. Ее базовые функции — удовлетворение потребности в безопасности и утешении вне зависимости от возраста человека, а также формирование нейронных связей в раннем возрасте, чтобы в будущем ребенок смог защищать и утешать себя сам (Bowlby, 1969/2008). Это увеличивает его возможности выживания.

Сексуальное поведение тоже универсально, его функция — способствовать продолжению нашего вида. Как привязанность, так и продолжение рода основываются на используемом людьми поведении, при этом не осознаются его основные функции — защита и репродукция (Crittenden, 1997).1

Поведение привязанности включает в себя сигналы, сообщающие окружающим о состоянии дискомфорта или опасности, и действия, направленные на утешение и защиту. Точно так же сексуальное поведение включает в себя сигналы, которые могут привлечь сексуальное внимание других, и действия, ведущие к репродукции. Таким образом, сигнальная система привязанности и сексуальности регулирует действия человека,

1 Большинство ссылок цитируют П. Криттенден и ее коллег. Может показаться, что П. Криттенден с самого начала строила идеи, представленные в этой статье и лежащей в ее основе теории адаптации человека так, чтобы обосновать их. Однако, в начале это было не так, но, оглядываясь назад, все больше кажется, что так и есть. Кроме того, мы не хотим пренебрегать другими представлениями о детской сексуальности, но мы не знаем, совпадает ли этот подход с другими или основывается на них. Возможно, это отражает нашу ограниченность знаний (прим. авторов)

способствующие выживанию как отдельного индивида, так и вида в целом. При этом сексуальное поведение и поведение привязанности практически идентичны, с той лишь разницей, что первое обладает большей интенсивностью и может включать генитальный контакт (см. Рис.1).

Данное сходство не только отражает принцип максимальной бережливости (парсимонии) эволюции, когда ранее образованные структуры заменяются на поздние, более адаптивные, создавая надежную систему выживания, состоящую из согласованного взаимодействия нейронных связей. Если привязанность не может выполнить защитную функцию, то поддерживать связь с заботящейся фигурой помогает сексуальность. Если в паре отсутствует сексуальное влечение, то скрепляющая их функция остается за привязанностью. Схожесть описанных механизмов объясняет, почему поведение, направленное на утешение и защиту, иногда ошибочно воспринимается как сексуализированное.

Факторами, влияющими на использование такого поведения, являются взросление2 и опыт. Взросление расширяет функции поведения привязанности, добавляя репродуктивное поведение, а опыт совершенствует стратегию реализации этих функций.

Еще одно различие между привязанностью и сексуальностью — скорость формирования связей. Привязанность формируется минимум в течение нескольких месяцев, но сохраняется в течение многих лет, а то и всей жизни. Сексуальное влечение может возникнуть сиюминутно и необязательно быть устойчивым. Но если сексуальная связь сохраняется в течение времени, достаточного для формирования привязанности, ее защитная функция будет выполнена.

ПРИВЯЗАННОСТЬ РЕПРОДУКТИВНОЕ/СЕКСУАЛЬНОЕ

ПОВЕДЕНИЕ

Взгляд Взгляд

Улыбка Улыбка

Поцелуй Поцелуй

Обращение Обращение

Плач Плач

Приближение Приближение

Ласки Ласки

Объятия Объятия

Генитальный контакт

Рис. 1. Схожесть поведенческих систем (Crittenden, 2016).

2 Имеется ввиду не только рост различных органов, но и формирование новых нейронных связей, созревание психических процессов, зрелость личности (прим ред. перев.)

В этой статье мы рассматриваем содержательные и функциональные аспекты сексуализированного поведения детей. Мы признаем нравственные и юридические последствия некоторых видов поведения, но предпочитаем сначала обозначить описательно и функционально те основы, на которых далее будет строиться понимание адаптивного значения сексуализированного поведения детей, и того, как оно проявляется в отношениях. Мы полагаем, что социальные, этические и юридические аспекты должны идти вслед за феноменологическим пониманием.

Далее мы описываем ряд случаев, в которых поведение привязанности и сексуализированное поведение воспринимаются и оцениваются некорректно. Случаи представлены в порядке следования этапов возрастного развития, в течение которых дети научаются использовать сексуализированное поведение, которое нередко расценивается как нездоровое и опасное для самих детей и окружающих. Описанные клинические примеры также демонстрируют, как ошибочное понимание и интерпретация такого поведения специалистами может повлечь неблагоприятные последствия для детей и их семей.

Различия сексуализированных сигналов и поведения в разные периоды развития ребенка

Младенцы, безусловно, сексуально незрелы. К раннему подростковому возрасту в организме ребенка происходят гормональные изменения, половые органы окончательно сформировываются, появляется сексуальное влечение. К окончанию пубертата возникает готовность к поиску партнера, зачатию и воспитанию собственных детей - естественная последовательность, которая обеспечивает воспроизводство и существование нашего биологического вида.

Однако так происходит не всегда. В данной статье основное внимание уделяется случаям, когда младенцы подвергаются неприемлемым проявлениям сексуальности со стороны взрослых, а дети используют сексуализированное поведение неадекватным, а иногда и опасным образом. Вместо того, давать морфологическое определение конкретному поведению (например, прикосновение к гениталиям и поцелуй), мы фокусируемся на межличностном значении сексуальных проявлений и поведения с целью обнаружить определяющие их причины у детей и родителей, а также реакции общества на них. Наши идеи являются умозрительными, и нет научных исследований, подтверждающих или опровергающих их. Сначала нужно наблюдать, затем строить гипотезы. Цель данной статьи - проделать именно эту работу, а также изучить влияние этих гипотез на формулировку целей вмешательства, когда ситуация требует определённых действий даже при отсутствии эмпирических доказательств этих гипотез. Стоит отметить, что специалисты уже совершают определенные действия в аналогичных случаях, и эти вмешательства в большей степени основаны на предположениях, чем на эмпирических данных.

Методологические рассуждения

Представленное в данной статье является теоретическим трактатом на основе конкретных клинических случаев и работой с ними в практике. Стиль написания отличается от принятого в научной и практической литературе, основная цель статьи - обозначить как сам процесс изучения происходящего, так и чувства описанных детей и родителей. Мы отразили в статье и собственное восприятие процесса как серию непростых, запутанных задач, к которым неприменимы традиционные решения. Описанные случаи разделены на группы в соответствии с уровнем нервно-психического развития детей, то есть способности

мозга обрабатывать и усваивать информацию о полученном опыте. Наш основной фокус внимания направлен на проявления сексуальности. Хотя некоторые случаи связаны с другими аспектами, например, приемными семьями, нахождением в специализированных учреждениях, усыновлением или психическими расстройствами, наше внимание не сосредотачивалась на сопутствующих данных, мы не хотели бы уходить от нашего фокуса на сексуальности и привязанности, дискутируя по поводу других аспектов.

Статья является гибридной: это не обзор научной литературы, хотя некоторые ссылки присутствуют, не научное исследование, а разработка гипотез, подлежащих проверке в рамках дальнейших полноценных исследований. Это не изучение отдельного частного примера, а анализ 13 случаев, на основе которых можно предложить теорию, не новый подход к клинической оценке или лечению, а рекомендации, которые могут быть приняты к рассмотрению, пока основанные на предложенных идеях эмпирические исследования не представят более детальную информацию для практики. Мы подробно излагаем свою версию методологии проведения последовательного кросс-секционного лонгитюдного исследования в другой статье (Crittenden, 2023).

В своем подходе мы используем обезличенные данные, полученные на основе стандартизированных и валидных методов оценки привязанности (описание методов и исследований на оценку валидности см. Farnfield et al., 2010). На анализ случаев и публикацию материалов нами получены информированные согласия родителей и детей старшего возраста. Мы рассматривали возможность включения в описание фотоматериалов, но отказались от этой идеи, чтобы избежать риска ретравматизации для тех клиницистов, в собственной личной истории которых есть опыт сексуализированных отношений. Кроме того, некоторые специалисты могли бы попытаться установить личности описываемых людей и привлечь их к ответственности. Мы хотели избежать любых негативных последствий, поэтому исключили материалы, которые способствовали бы идентификации описываемых людей. Полные видеозаписи могут быть предоставлены по запросу в ограниченном, конфиденциальном формате. Поскольку текстовое описание несколько иначе передает информацию, чем изображения, мы искали другие способы воспроизведения эмоционального контекста. В частности, мы использовали псевдонимы, отражающие специфичные особенности каждого случая, и разговорный язык всякий раз, когда нужно было передать чувства (см. Crittenden et. al., 2021) для обсуждения того, как аффект представлен в образах и коннотативном языке.

Мы осознаем, что предлагаемые нами гипотезы и объяснения могут отличаться, а иногда и противоречить взглядам, распространенным среди специалистов. Мы выделяем эти различия с помощью вопросов, эти вопросы предлагают новые интерпретации, отмечают проблемы, решение которых невозможно без дополнительных исследований и анализа случаев, освещают те аспекты профессиональной практики, которые привычно используются, но не эффективны. Поскольку нам хотелось бы предложить новые интерпретации, но у нас не имеется для этого достаточно доказательств, мы оставляем их в виде вопросов.

Младенчество и дошкольные годы

Уход за телом младенца (включая гигиену половых органов) обычно осуществляет мать или лица, замещающие ее. Нежный тактильный контакт успокаивает ребенка и необходим для его благополучия и выживания (Spitz, Wolf, 1946). Известно, что младенцы, находящиеся в специальных учреждениях, к которым прикасаются нечасто и много разных людей (которые выполняют свои функции, но обычно делают это формально), подвержены дистрессу, депрессии и даже риску смерти (Gray, 1989; Spitz, 1945). В менее драматичных

случаях, как мы предполагаем, если взрослый, осуществляющий уход за ребенком, имеет собственный ранний опыт нарушения привязанности и использовал сексуализированное поведение как стратегию, замещающую функции привязанности, — он, проявляя привязанность, может непреднамеренно воспроизводить те же действия по отношению к своему младенцу и влиять таким образом на его развитие.

В угрожающих обстоятельствах вместо мужчины — младенец

Когда мать обращается со своим трехмесячным сыном, «Маленьким Мужчиной», как с половозрелым человеком, она может стимулировать его настолько чрезмерно, что он начинает психологически изолироваться от сигналов собственного тела. В трехминутной видеозаписи «Индекс заботы» (Infant CARE-Index, ICI, Crittenden, 1981a, 2005) представлено взаимодействие матери и ребенка. Мать (эмигрировавшая из Юго-Восточной Азии в одну из скандинавских стран) весело поет своему сыну, меняя ему подгузник. Она не замечает сигналов его беспокойства, когда так энергично протирает его гениталии, что вызывает у младенца эрекцию, которую затем небрежно и достаточно грубо задевает рукой. Ребенок пытается закрыть лицо баночкой с присыпкой, вытягивает ноги, словно пытаясь оттолкнуть мать (но без какой-либо силы), и в конце концов отворачивается от нее, взгляд его полон грусти. Перевернув «Маленького Мужчину» на спину и продолжая громко петь, мать раздвигает ему ноги и целует в пенис.

Хотя большинство зрителей из числа специалистов содрогаются при просмотре этого эпизода, многие не решаются судить о нем негативно, объясняя такое поведение особенностями культуры. Тем не менее, болезненно интенсивная сексуальная стимуляция, которую мать использовала для выражения любви, имела серьезные последствия для развития «Маленького Мужчины». Уже к году мальчик не показывал признаков дискомфорта, игнорируя даже боль; подавление негативного аффекта во время генитального прикосновения расширилось до подавления негативного аффекта в целом. Например, «Маленький Мужчина» не издал ни звука, когда упал и порезался, пока учился ходить. Отсутствие чувства боли ставит под угрозу выживание, потому что ребенок не защищает себя и не плачет, чтобы другие защитили его.

История привязанности матери такова: в 13 лет ее отправили зарабатывать на жизнь проституцией; то есть она научилась использовать ложный сексуальный интерес к мужчинам для выживания. Позже ее привезли в скандинавскую страну в качестве жены для одинокого старого холостяка-фермера, который до этого пользовался ее услугами во время отпуска. Точно так же, как она использовала проституцию, чтобы получить защиту и утешение от мужчин, которых она не знала, одинокий мужчина использовал сексуальную связь, чтобы обеспечить возможность взаимной привязанности и рождения детей. Другими словами, оба использовали сексуальные стратегии, чтобы инициировать и ускорить формирование привязанности. Ни один из них не осознавал неуместности сексуализированного поведения по отношению к младенцу.

Ситуация усугублялась тем, что вскоре после рождения сына муж умер. После этого в дом матери приходили мужчины, потому что, находясь в чужой стране, она чувствовала себя одиноко и небезопасно. Если бы специалисты увидели человеческие качества у членов этой семьи, не объясняя культурными нормами тот факт, что азиатский подросток зарабатывает проституцией, а европейский мужчина женится на проститутке (как это делают многие одинокие мужчины), а к маленькому сыну относятся как к половозрелому мужчине, возможно, матери не пришлось бы передать ребенка в приемную семью, а тому не пришлось бы пережить разлуку с матерью. Кроме того, у сына в самый ранний период его развития не сформировалось бы защитной стратегии подавления осознавания

неприятного прикосновения, в том числе сексуального, и реакции на него. Такое смешение нейронных связей, участвующих в формировании привязанности и сексуальных отношений в раннем возрасте не сулит ничего хорошего для будущей адаптации ребенка.

Как показывает этот случай, человеческие тела универсальны, как и потребности в защите и утешении. Универсальным является и использование сексуального поведения для установления привязанности, когда на карту поставлено выживание, как это было в данном случае с матерью-подростком, одиноким пожилым мужчиной и их младенцем. Основные функции выживания и продолжения рода были выполнены даже в этих экстремальных условиях.

Взаимосвязь неразрешимых дилемм и психиатрических диагнозов

К 14 месяцам «Игрушечный Грузовичок» уже должен был научиться ходить; но вместо этого во время процедуры «Незнакомая ситуация»3 (Ainsworth et я1., 1978/2009), он неуклюже полз по полу мимо матери. Та, в свою очередь, сидела, улыбаясь сыну, но сложив руки и ноги так, что он не мог к ней приблизиться. Он прокряхтел и безучастно посмотрел на потолок. Мать улыбнулась и сказала: «Лампочки». Одной рукой ребенок размахивал игрушечной машинкой туда-сюда, а вторая неподвижно застыла на месте. Вошла незнакомая женщина, «незнакомка», мать оживилась и включилась в приятную беседу. Потом мать вышла. «Игрушечный Грузовичок» подполз к ящику, подтянулся и начал толкать его вперед-назад, вперед-назад, вперед...Внезапно он поскользнулся, упал и сильно ударился лицом. При этом он не издал ни звука, лишь посмотрел вверх странным обеспокоенным взглядом. «Незнакомка» подошла и прикоснулась к нему, чтобы успокоить, но ребенок не ответил. Вернулась мать и снова села в свое кресло. Она улыбалась, но ее поза была закрытой, руками она прикрывала область лобка. «Незнакомка» вышла, а через несколько минут мать снова ушла. Проходя мимо, она слегка коснулась головы сына, и он чуть не упал. Оставшись в одиночестве, он был расслаблен, пока «Незнакомка» не вернулась в комнату и не подошла к нему. В этот момент его глаза потускнели, он медленно откинулся назад, пока фактически не упал, не пытаясь удержать равновесия. «Незнакомка» убедилась, что ребенок не пострадал, и вернулась на свое место. «Игрушечный Грузовичок», держа в руке машинку, положил ее на область гениталий и начал возить по себе вперед и назад, как будто мастурбируя. При этом его глаза закрылись, он издавал ритмичные гортанные постанывания, а ноги вытягивались и напрягались, как если бы он делал физическое упражнение. Казалось, что «Игрушечный Грузовичок» находился в трансе, но через несколько мгновений он настороженно дернулся. Его мать вернулась, и он последовал к ее креслу, то приближаясь, то сдавая назад. В конце концов, мать подняла сына, но он выставил ноги вперед, чтобы избежать контакта. Все это время лицо ребенка ничего не выражало, кроме печали в глазах. «Игрушечный Грузовичок» и его мать двигались неуклюже и никак не могли подстроиться друг под друга, пока мать не взяла его ногу, и вместе они уставились на неподвижную ступню. «Игрушечный Грузовичок» разрывался между своей потребностью в утешении и одновременно подчинялся материнскому требованию соблюдать дистанцию. Он пытался утешить себя с помощью сексуальных действий, но для этого ему пришлось «отключиться». Кажущаяся реальность настолько не совпадала с истинной, что, принимая одну из них, наблюдатель вынужден был отрицать другую. Принять и то, и другое с равной долей сопереживания было крайне сложно.

3 Данная процедура включает в себя серию эпизодов, где какое-то время мать находится в комнате с ребенком, приходит незнакомка, а мать уходит, а затем мать возвращается. Эти моменты, по мнению Эйнсворт, позволяют активировать поведение привязанности у ребенка - поиск фигуры близкого взрослого и утешение при воссоединении (прим.ред.перев.)

Через 20 минут вошел менеджер и сообщил об окончании процедуры «Незнакомая ситуация». Мать спросила, все ли она делала как надо. Когда ее заверили, что все в порядке, она испытала облегчение. Она опасалась, что ее послеродовая депрессия могла повлиять на сына. Клиницисты, наблюдавшие за ситуацией, склонялись к тому, что у «Игрушечного Грузовичка» аутизм. Мы же предположили, что и ребенок, и мать столкнулись с неразрешимыми конфликтами: он считал, что должен приблизиться к ней, но знал, что не должен, она любила его и хотела заботиться о нем, но прикосновения были для нее невыносимы. Относятся ли к этой дилемме «послеродовая депрессия», «аутизм» и «мастурбация» «Игрушечного Грузовичка», которая выполняла функцию самоудовлетворения в ситуации сильного возбуждения, связанного с недоступным, но отчаянно необходимым человеческим контактом?

Мать, которая нуждается в материнской заботе

«Поцелуй меня» и ее 18-месячный сын были записаны на видео во время встречи с приемной семьей. «Поцелуй меня» нежно обняла сына, но тот отвернулся. Она тихо ворковала с ним; он замер, не обращая на нее внимания. Она подняла его высоко вверх и, опустив совсем близко к своему лицу, начала тереться с ним носами. Глаза ребенка стали большими и испуганными, но он не издал ни звука.

Она прокурлыкала: «Поцелуй меня», но сын не пошевелился. Играючи, она укусила его за руку, а затем поцеловала «рану». Его тело поддалось, но взгляд был отсутствующим. Даже когда он пытался улыбнуться, взгляд был отстраненным.

Саму «Поцелуй меня» бросила ее мать, когда она была ребенком. В ее истории также было сексуальное насилие со стороны отца и его приятелей. У нее пятеро детей от разных отцов, переданных в приемные семьи, что свидетельствовало о ее неспособности самостоятельно вырастить собственного ребенка. Затем она сошлась с мужчиной, который жил со своей матерью, переехала к нему и родила от него шестого ребенка. В конце концов, мужчина ушел, но «Поцелуй меня» нашла мать, которая могла защищать и утешать ее. Вместе они вырастили ее последнего ребенка вполне здоровым и нормальным. Когда базовые потребности привязанности матери удовлетворены, она перестает использовать сексуальность для формирования привязанности со своим ребенком. Опять же, знание истории жизни «Поцелуй меня» дало ключ к пониманию ее поведения, в то время как сострадание к попавшей в беду молодой женщине позволило бабушке принять правильное решение.

Использование сексуальных сигналов в контексте опасности

«Соблазнительные Руки» — молодая женщина, одетая как ребенок в черный комбинезон с шортами и нагрудником. Однако у блузки были сексуальные рукава с разрезами, зашнурованными до плеч. Голые ноги и черные кожаные ботинки дополнили откровенно сексуальный наряд. Видео с ее 24-месячной дочерью было записано в рамках оценки взаимодействия при помощи «Индекса заботы» для тоддлеров (Toddler CARE-Index,TCI, Crittenden, 1992а - н/в). Протокол состоял из трех последовательных заданий: 3 минуты игры, 1 минута фрустрации и 1 минута для восстановления отношений. В первой части дочь играла с картонной трубкой, а мать смотрела на нее. По сигналу, означающему, что мать должна создать фрустрацию для ребенка, «Соблазнительные Руки» выхватила у дочери трубку без объяснения причин. Девочка завопила в истерике, затем бесшумно упала на коврик, широко раскинув руки и ноги, задрала юбку, демонстрируя нижнее белье. Ее тело было абсолютно беззащитно, в том числе и область гениталий. «Соблазнительные Руки» засмеялась, тыкая трубкой в нежную кожу раздвинутых бедер дочери.

По сигналу, означающему этап «восстановления отношений», женщина вернула трубку дочери. Та немедленно ее забрала, уже не показывая каких-либо признаков истерики, подчинения и агрессии, которые случились несколько минут назад. Как и два ребенка, описанные в предыдущих случаях, девочка диссоциировалась, расщепляя телесный опыт и осознание. Более того, уже в своем возрасте она активно участвовала в стратегии матери, заключающейся в сексуализированном доминировании и подчинении. Однако ее стратегия была незрелой: она лишь недолго выражала гнев и беспокойство, а затем подавляла их, заменяя униженным подчинением.

В истории жизни матери — физическое и сексуальное насилие, а также серьезное пренебрежение потребностями со стороны взрослых и диагноз пограничного расстройства личности.4 В возрасте всего двух лет ее дочь освоила экстремальную и рискованную сексуализированную стратегию (Crittenden et.al., 2021), блокируя собственные чувства и тем самым поддерживая жизненно необходимую, покорную привязанность к своей эмоционально нестабильной матери.

Сочетание близости и отвержения

По мере своего развития 4,5-летний «Зеленый Домик» (Crittenden et.al., 2018) так же, как и дочь «Соблазнительных Рук», усвоил урок использования сексуальных сигналов. В один из моментов во время оценки привязанности при помощи «Индекса заботы» для тоддлеров мать напугала его, приблизившись сзади и внезапно уткнувшись лицом в его лицо. Он заполз в игровой зеленый домик, словно пытаясь найти укрытие. Она попробовала выманить его, издала звук «Фуу» и махнула рукой перед носом, будто отгоняя воздух, выходящий из отверстия палатки. Ей был противен его запах? Он сам? Когда «Зеленый Домик» вышел из укрытия, мать обхватила его сзади и повела к панорамному окну (помещение находилось на 20-м этаже). Она подтолкнула его вперед, крепко прижимая к себе. Мальчик обежал ее и с силой толкнул мать к окну. Оба громко засмеялись.

«Зеленый Домик» приподнял одежду матери сзади, обнажив часть ее тела. Она натянула рубашку назад. По сигналу, означавшему создание ситуации фрустрации для ребенка, мать села в кресло и посадила его на колени лицом к себе. Он положил раскрытые ладони на ее грудь, затем одной рукой поиграл с подвеской, висевшей на шее прямо между грудями. Отец «Зеленого Домика», наблюдавший за происходящим, кашлянул. Можно ли сказать, что между мужчинами возник территориальный спор?

В игровой ситуации с отцом «Зеленый Домик» сначала игнорировал его, а затем двинулся к домику, широко и обезоруживающе улыбаясь открытым ртом, что-то приговаривая высоким детским голоском и гладя отца по волосам. Отец полз рядом с сыном на четвереньках. Когда «Зеленый Домик» залез внутрь, он придвинул свое лицо очень близко к отцу, затем притянул его к себе, чтобы обнять; оба громко завизжали. Когда «Зеленый Домик» забрался в домик, отец остановил его и, казалось, взобрался на сына верхом, целуя и визжа.

«Зеленый Домик» выбрался наружу, а отец гавкал, словно гнался за сыном. Они играючи боролись, пока отец не поймал мальчика в крепкие объятья. «Зеленый Домик» положил руки на щеки отца, сжал его лицо, придав тому гротескную гримасу, и притянул к своему лицу, издав протяжный пронзительный вопль. Затем он запрокинул голову назад, как если бы сдавался, а отец грозно посмотрел на него.

4 Диагнозы, выставленные по случаям, отражают классификационные системы, использовавшиеся на момент описания случаев, и в настоящее время могут являться устаревшими (прим. авторов).

Отец зарычал, последовал сигнал «начало фрустрации», и он выпустил сына, который тут же откатился в сторону. «Зеленый Домик» молча посмотрел в окно и отошел, когда к нему приблизился отец. По сигналу, означавшему «восстановление отношений», отец снова сгреб сына в охапку. «Зеленый Домик» отталкивал его руками, тогда мужчина зажал его между ног и приблизился лицом к лицу.

Отец громко вопил, в это время «Зеленый Домик» давил своими коленями на область гениталий отца и все сильнее щипал его за щеки до тех пор, пока тот не вскрикнул от боли. Отец потянул сына за волосы, тот в ответ потянул отца. Эпизод «восстановления отношений» закончился тем, что «Зеленый Домик» взобрался на отца, который делал вид, что сдается.

В данной ситуации «Индекс заботы» для тоддлеров участвовал и терапевт «Зеленого Домика», и это позволило выявить два момента. Во-первых, семья не хотела впускать терапевта в ситуацию. Но как только ему разрешили взаимодействовать с «Зеленым Домиком», их общение складывалось вполне нормально, в виде игры по очереди и лишь с небольшим дистанцированием, во взаимодействии отсутствовал зрительный контакт.

С этой семьей мы также проводили «Родительское интервью» (Crittenden, 1981b), во время которого родители были полностью отстранены друг от друга. Мать сидела неподвижно и отвечала на вопросы, в то время как отец сосредоточился на своем компьютере и двух мобильных телефонах. Их голоса и ответы были монотонными, но в остальном вполне обычными, если не считать положение их тел и использование отвлекающих устройств.

В истории жизни матери (как она рассказала в своем «Интервью привязанности у взрослых» (Adult Attachment Interview, AAI, Crittenden, Landini, 2011) были неоднократные ситуации разлуки: сначала с родителями, а затем с бабушкой и дедушкой. Позже ее отправили в школу-интернат для девочек, где отец строго-настрого наказал ей держаться подальше от мальчиков. О детстве отца «Зеленого Домика» ничего не известно, поскольку он отказался от Интервью привязанности.

На генограмме (Рис. 2) семья показана закрытой для посторонних. Терапевт представлен в виде зеленого треугольника рядом с крошечным отверстием в структуре семьи. Родители (представлены синим квадратом и розовым кружком), казалось, были лишены возможности прямого общения друг с другом и вместо этого участвовали в борьбе, разыгрываемой через своего сына, выполняющего роль супруга (представлен голубым квадратом). «Зеленый Домик» находился в непростом альянсе с матерью и в открытой борьбе с отцом. На его чувство отчаяния по отношению к обоим родителям указывает степень выраженности сексуализированных сигналов, которые использовались в их отношениях во время оценки привязанности, а также отсутствие супружеской связи во время проведения «Родительского интервью». По сравнению с двухлетней дочерью «Соблазнительных Рук», «Зеленый Домик» показывает большую компетентность как в сексуальном соблазнении, так и в сексуальном подчинении, поскольку так он пытается найти безопасный путь между своими отчужденными и поразительно асексуальными родителями. Неудивительно, что диагноз был поставлен именно мальчику, а не его родителям, хотя совокупность обследований позволяет предположить, что скрытая супружеская проблема отразилась на ребенке весьма негативно. Хотя, на первый взгляд, картина семейных отношений и особенно сексуализация мальчика выглядят тревожно, более полное понимание ситуации дает основания для оптимизма. Эта семья искала и оплачивала длительное лечение своего сына. Иными словами, они знали, что ему плохо, и

очень хотели ему помочь. Но они воспринимали его поведение как проявление индивидуального расстройства, а не как симптом семейных проблем, корни которых, вероятно, кроются в их супружеских отношениях и детском опыте каждого из родителей. Специалисты также придерживались мнения о наличии индивидуальной патологии и диагностировали у «Зеленого Домика» аутизм.

Рис. 2. Генограмма семьи «Зеленого Домика» (Crittenden et.al., 2018).

Этот случай является информативным и ценным, потому что после полувека огромных усилий, предпринимаемых родителями детей с диагнозом «аутизм» для их лечения, практически отсутствуют данные об их семьях. Характерны ли для семей детей с аутизмом внутренние конфликты, доходящие почти до разрыва в отношениях? Являются ли они чрезмерно закрытыми? В настоящее время нет данных, позволяющих ответить на эти вопросы. Используют ли дети с диагнозом «аутизм» сексуализированные знаки со своими родителями, при этом избегая контактов со всеми посторонними, включая специалистов, которые диагностируют их расстройства? Нет данных. Имеющиеся данные, по-видимому, согласуются с некоторыми наблюдениями, относящимися к нашим случаям (Hudson et al., 2017; McKenzie and Dallos, 2017). Они также согласуются с выводом о том, что родители детей с диагностированными расстройствами почти всегда сами имеют диагностируемые расстройства (Landini et al., 2016).

Данный конкретный случай рождает лишь вопросы и предположение о том, что родители детей с диагнозом «аутизм» искренне желают своим детям всего самого лучшего. Это важная и оптимистичная отправная точка для исследовательского процесса, который может по-новому определить как аутизм, так и наше понимание использования детьми сексуализированного поведения.

Раннее развитие ребенка

Учитывая описанные выше случаи пятерых детей, кажется разумным предположить, что, если сами родители переживали в прошлом и в настоящем страх быть брошенными, они могут иногда использовать выраженные сексуализированные сигналы и поведение с целью крепко привязать к себе своих детей. Это, в свою очередь, может запустить процесс, где ребенок постепенно учится использовать сексуализированные сигналы и поведение как самозащитную стратегию. В младенчестве он может лишь подавлять свои негативные чувства, тем самым диссоциируя телесный опыт и осознание. Позже он научается проявлять ложный положительный аффект, подавляя при этом истинный негативный аффект. В возрасте около 2 лет такие дети могут демонстрировать краткий, но интенсивный негативный аффект, продолжая использовать подавление чувств

и сексуальное подчинение, чтобы оставаться в безопасности. Однако по мере приближения к 5 годам дети, чьи родители использовали сексуализированные сигналы и поведение, способны гибким образом использовать различные виды сексуализированной агрессии и подчинения, чтобы защитить себя.

Данные процессы происходят в период развития ребенка, когда его мозг использует контекстуальную информацию для организации и развития своей структуры (Lewis, 2005; Singer, 2009). Наряду с жизненно важными функциями дыхания и сердцебиения, привязанность и деторождение имеют основополагающее значение для выживания, они не зависят от поздно созревающих отделов мозга, отвечающих за речь и принятие решений. Это, вероятно, способствует индивидуальному и видовому выживанию, но можно ожидать, что в случаях ранней сексуализации младенцев и детей нейронные связи, которые достаточно рано сформировались в виде «сцепки» привязанности и сексуальности, имеют долгосрочное влияние на различные процессы. Одновременно с этим в более старшем возрасте возникает сопротивление изменениям — мозговые структуры и личность достаточно зрелые, чтобы осознавать и проводить различие между привязанностью и сексуальностью, но такого различения не происходит. Чем раньше и чаще активируются эти нейронные связи, и чем большее количество ситуаций вызывает их активацию, тем больше вероятность того, что восприятие и реакции человека станут сексуализированными, без должного осознавания.

Наши пять примеров имеют некоторые особенности. Их предоставили специалисты, посещавшие курсы в Институте семейных отношений, и никто из них не выразил озабоченность по поводу сексуализированного поведения. Специалисты концентрировались на развитии речи, патронатном воспитании, аутизме и насилии в семье. Кроме того, в подавляющем большинстве представленных видеозаписей участвовали матери, а не отцы. В немногих же случаях, где присутствовали отцы, в фокусе внимания профессионалов был риск сексуального насилия. Тем не менее, в этих случаях отцы лишь иногда проявляли сексуальное поведение, и именно дети (а не отцы) демонстрировали сексуализацию. Примечательно, что в одном из таких случаев мать использовала сексуальное поведение по отношению к своим сыновьям, обвиняя отца, который выглядел нормальным, в сексуальном насилии над детьми. Мы пришли к выводу, что необходимо изучить гораздо больше видеозаписей с участием матери, отца и ребенка, исследовать роль матерей в формировании сексуализированного поведения детей. Мы замечаем, что в клинической практике специалисты, как правило, неохотно задают вопросы или даже не замечают свои наблюдения относительно сексуальности.

Школьные годы

Когда ребенок, использующий сексуализированные стратегии, идет в школу, взрослые могут увидеть в нем инициатора сексуально неприемлемого или опасного поведения. Например, в Великобритании 10-летние дети несут уголовную ответственность за сексуализированное поведение, которое взрослые считают вредоносным. Однако знание того, что является вредоносным, требует лонгитюдных исследований или нового подхода и переоценки первичных видеозаписей и оценки дискурса в уже имеющихся лонгитюдных исследованиях, например, Сроуф-Егеланд (Sroufe et al., 2006) и Гроссманн (Grossmann et al., 2006). Случай «Зеленого Домика» дает возможность взглянуть на вероятные негативные последствия для ребенка в период школьных лет. С другой стороны, случай «Поцелуй меня» продемонстрировал, что, когда у самих родителей потребности привязанности в безопасности и утешении удовлетворены, их дети тоже могут расти в безопасности и комфорте, не замещая функции привязанности использованием сексуализированных действий.

Дети, которые чувствительны к проблемам в семейных отношениях, особенно к проблемам, связанным с поддержанием отношений, вероятно, будут чувствовать себя более уязвимыми, когда пойдут в школу. Это объясняется тем, что школа предполагает ежедневную разлуку с родителями. Если потребности в безопасности, утешении, контакте не удовлетворены, есть вероятность того, что тревожные дети будут применять сексуализированные стратегии самозащиты по отношению к другим детям или учителям, тогда их поведение может быть расценено как «сексуально опасное». Подобное навешивание ярлыков может усилить их потребность в утешении и близости или, наоборот, способствовать изоляции.

Хотя с точки зрения теории и динамики детского развития эти идеи имеют смысл, мы не обнаружили достаточного количества упоминаний сексуализированного поведения у детей 6-9 лет. Как правило, наибольшую обеспокоенность в школьный период вызывают буллинг и поведенческие проблемы (не связанные с сексуализированным поведением). Не известно, имеют ли эти проблемы какое-либо отношение к ранней сексуализации, поскольку современные диагностические процедуры почти всегда ориентированы исключительно на самого ребенка, а не на историю его взаимоотношений в раннем детстве. Более того, практически отсутствуют видеозаписи, доступные для пересмотра с целью обнаружения доказательств сексуализации в межличностных отношениях. Тем не менее, у нас имеется несколько случаев, когда дети школьного возраста оказались в центре внимания специалистов по другим причинам, но при этом также демонстрировали сексуализированное поведение.

Сын, заменяющий супруга

"Г-же Сладострастие" грозил судебный процесс о ненадлежащем исполнении родительских обязанностей из-за употребления наркотиков, беспорядочных сексуальных отношений с мужчинами и отсутствия постоянного жилья. Процедура «Оценки функционирования семьи» (A Family Functional Formulation, Dallos et al., 2019) была проведена с целью обнаружить возможности, позволяющие оставить 6-летнего сына с матерью и не передавать его в приемную семью. «Г-жа Стадострастие» охотно сотрудничала с социальным работником-мужчиной, который проводил оценку по «Индексу заботы» для тоддлеров и «Родительское интервью». Результатом оценки стали: выявление защитной стратегии сына, заключавшейся в сексуализированной заботе о своей матери, и демонстрация сексуализированных сигналов со стороны матери в адрес социального работника, о которых, что удивительно, он не упомянул в отчете.

Можно ли считать непрофессиональным игнорирование таких очевидных попыток женщины соблазнить его? Это важный вопрос, поскольку решение проблемы «г-жи Сладострастие» невозможно без учета истории ее подросткового возраста, где она использовала защитные сексуализированные стратегии, чтобы преодолеть одиночество и заброшенность. Употребление наркотиков, сексуальное насилие и нестабильность были результатом ее стремления найти безопасность в отношениях с мужчинами, в том числе в сфере секс-услуг. Важные выводы: 1) следует отметить, что «г-жа Сладострастие» использовала сексуализированные сигналы всякий раз, когда чувствовала себя небезопасно, в том числе когда специалисты говорили ей о возможной передачи ее сына под опеку, 2) история ее жизни объясняла ее потребность в принятии и стабильности, 3) у «г-жи Сладострастие», как и в случае «Поцелуй меня», были индивидуальные потребности привязанности и сексуальные потребности, которые необходимо было удовлетворить, прежде чем она смогла бы освободить своего сына от роли замещающего супруга, и 4) специалист не затрагивал тему сексуальности в своем отчете, даже когда он стал объектом ее сексуализированной стратегии защиты. Относится ли эта тема к разряду тех, о которых

непросто говорить? Запрещено ли это даже замечать? Каковы культурные и личностные факторы, которые не позволяют идентифицировать сексуальное поведение, даже если оно проявляется открыто и выражено?

Когда ты мужчина, а мужественность вызывает материнское отвержение

«Плохой Парень» был отправлен к нам в связи с проявлениями делинквентного поведения и интересом к гомосексуальной порнографии, а в ней к роли подчиняющегося. Ему было всего 14 лет, но уже казалось, что он будет похож на своего 18-летнего брата, которого в 16 лет выгнали из дома за мелкие преступления. Теперь старший брат хотел вернуться назад, в отличие от старшей сестры, которая в 22 года успешно создала собственную семью. Младше «Плохого Парня» была 10-летняя «Сьюзен», которая в возрасте 7 лет прошла процедуру по смене пола и превратилась из мальчика в девочку по имени «Сьюзен». Самым младшим ребенком был мальчик 6 лет. У всех биологических мужчин был диагностирован СДВГ и расстройство аутистического спектра. Соцработник, направивший «Плохого Парня», не выражал обеспокоенности о «Сьюзен» и продолжал фокусироваться на парне. Единственное беспокойство, которое было выражено в отношении Сьюзен — это то, что ее мать волновалась, как защитить «Сьюзен», когда у него (нее) начнут выделяться мужские половые гормоны. По нашим наблюдениям в данной семье нормально развивались только дети женского пола, тогда как у всех биологических мальчиков были проблемы, а двое из них демонстрировали признаки дискомфорта в традиционных мужских ролях. Похоже, «Сьюзен» выбрала такой путь своего развития, где она приносит в жертву свою гендерную идентичность ради сохранения привязанности. Возникают два вопроса: боялась ли мать половозрелых мужчин и нашли ли «Плохой Парень» и «Сьюзен» способы снизить угрозу своей мужественности? Информация, которой мы владеем, не позволяет ответить на эти вопросы, но мы полагаем, что их было бы важно исследовать.

Триангуляция и гипо- и гипермаскулинность

За 12 лет у «Грэма» сложилась длинная история (Brewerton et al., 2017; Crittenden et al., 2014).). В трехлетнем возрасте на него обратили внимание в школе, потому что он вел себя агрессивно, не слушался и был чрезмерно озабочен своим внешним видом. Его обследовали на предмет СДВГ, но диагноз не поставили. В возрасте 5,5 лет «Грэм» был направлен в проект по исследованию привязанности, поскольку его проблемы в отношениях со сверстниками и учителями обострились. Первая видеозапись с ним была сделана в рамках оценки привязанности у дошкольников (Preschool Assessment of Attachment, PAA, Crittenden, 1992b). По результатам оценки стратегия «Грэма» была определена как крайне компульсивно заботящаяся, с вынужденным выполнением функции супруга для матери и подавлением негативного аффекта в отношениях с ней. Внимание ребенка к своей внешности и потребности матери иметь супруга позволили предположить, что «Грэм» изо всех сил пытался найти подходящую сексуальную роль и делал это за пределами своей зоны ближайшего развития. Оценка привязанности у школьников (Schoolage Assessment of Attachment, SAA, Crittenden, 2015 г.), проведенная с «Грэмом» в 6 лет, позволила получить более точную информацию, которая описывала компульсивно-послушного мальчика с эпизодами выражения негативного аффекта. Именно это больше всего беспокоило учителей.

«Грэма» направили в исследовательский проект в возрасте 5 лет, потому что он плохо вел себя в школе. Хотя большая часть его проблемного поведения была типичной для трудных детей школьного возраста, его феминизированный интерес к своему внешнему виду типичным не являлся. Более того, проблемы «Грэма» в отношениях с родителями,

особенно его чувство отвергнутости и страх перед семейными конфликтами, дали новую информацию для персонала школы, сконцентрированном на поведении «Грэма». В интервью по привязанности мать указала, что она все еще включена в конфликты собственных родителей, она идеализировала мать и обесценивала отца. Более того, у нее оказались переплетены конфликты родителей и ее конфликт с бывшим мужем, ей казалось, что и она, и ее сын пытаются урегулировать тринагулированное противостояние. Неспособность матери видеть сына отдельной от себя, вероятно, вводила его в замешательство. К примеру, мать неявно приписывала ему часть своей личной информации, используя для сына местоимения женского рода (подробнее см. Brewerton et.al., 2017 г.). Существенных изменений не происходило, пока «Грэму» не исполнилось 15 лет и ему не поставили диагноз «аутизм». К тому времени он переехал в дом своего отца, где внезапно стал ярко проявлять черты маскулинности, ежедневно часами тренируясь в зале для бодибилдинга. Он надеялся, что занятия помогут ему пройти отбор в крупную футбольную команду. Когда попасть в футбол не удалось, он захотел обрести независимость от своих родителей, чтобы избежать отвержения со стороны дистанцированного отца и выйти из продолжающегося конфликта отца и матери.

История «Грэма» дает важную информацию о сексуализированном поведении детей в школьные годы. В его случае школьный персонал не заметил сексуализации, поскольку сфокусировался на его личностных проблемах (а не на том, что происходит в семейных отношениях). Больше внимания уделялось поведению, мешавшему работе класса (и меньше сексуальной дезориентированности «Грэма»). Особенности его развития не отслеживались ни в течение разных возрастных периодов, ни в разных школах.

Одиночество и любовь

«Одиночка» перебывала во многих приемных семьях и в конце концов, в пубертатном возрасте оказалась в детском учреждении. Она чувствовала себя крайне несчастливой, и ее снова перевели в приемную семью. Ее поведение и настроение оставались нестабильными. В 20 лет она попала в психиатрическую больницу с диагнозом «пограничное расстройство личности». Было проведено Интервью привязанности, где «Одиночка» рассказала, как будучи маленькой девочкой, она ходила в парк, где виделась с пожилым мужчиной. Он приносил ей обед и хлеб, чтобы покормить уток. По ее словам, этот мужчина был единственным человеком, который заботился о ней. «Одиночка» сказала, что соцработник счел, что мужчина «ухаживает» за ней и совершил «сексуальное насилие». Несмотря на это, «Одиночка» продолжила встречи, а ее ответы во время Интервью привязанности позволили предположить отношения привязанности с этим мужчиной.

Из-за очевидного несоответствия между тем, что «Одиночка» видела отношения с пожилым мужчиной как историю «любви» и тем, что соцработник видел это как «ухаживания», ей по-прежнему было сложно доверять специалистам. Она рассказала своему интервьюеру, что до настоящего момента она никому не рассказывала историю про пожилого мужчину. Тем не менее, с тех пор она сделала сотни почти идентичных фигурок, одну из которых подарила во время интервью (Рис. 3).

Рис. 3. Фигурка, изображающая отношения «Одиночки» со стариком, кормящим уток. Использовано с разрешения Патриции М. Криттенден.

Рассказывают ли эти статуэтки - будто пересказывая все снова и снова - те положительные аспекты истории, которая стала запретной из-за недопонимания соцработника и его пренебрежительных высказываний? Тот факт, что отчаянные поиски «Одиночкой» фигуры привязанности были сведены соцработником к термину «сексуальное насилие», также не позволял точно определить, какое сексуализированное поведение имело место. Поскольку такая терминология подменяет истинную информацию о событии моральной оценкой, индивидуальное восприятие произошедшего и переживания, связанные с ним, становятся менее доступными для последующего осмысления и интеграции даже в контексте терапии.

Поразительно, что ни на одной из миниатюр нет самой «Одиночки», а старик выглядит грустным и одиноким. Опять же, мы вынуждены рассмотреть роль сексуализированного поведения в этой истории — это быстрое установление и поддержание привязанности у обоих участников — одинокого подростка и одинокого старика. Нам также было бы интересно понять, как решение социального работника повлияло на понимание «Одиночки» себя, своих потребностей и ответственности за то, что произошло. Отсутствие понимания функции сексуализированного поведения, потребностей и желаний «Одиночки» могло привести к тому, что она ощущала себя невыразимо хуже из-за самой себя и своих чувств к внимательному старику. Чувство стыда и неприятие могли, в том числе, оказать влияние на ее решение выйти замуж за одинокого парня с зависимостями. Возможно, она ощутила свое сходство с ним и не верила, что найдет что-то лучшее. Депрессия, возникшая как результат сделанного выбора, могла стать причиной самоповреждающего поведения, возникшего у «Одиночки» в дальнейшем. Мы задаемся вопросом, если бы специалист мог найти и использовать собственные слова «Одиночки» для определения этой истории, помогло бы это им обоим обнаружить позитивный смысл в этих отношениях, и могла ли такая, иная интерпретация повлиять на ее выбор другого пути во взрослой жизни?

Успокаивающее отвержение и сексуализированное утешение

Десятилетний «Дон Жуан» жил в приемной семье с несколькими приемными братьями и сестрами, которые то приходили, то уходили.5 Сам «Дон Жуан» ранее уже пожил в нескольких семьях. Однако в отличие от многих других детей, «Дон Жуан» знал свою биологическую мать и знал, что она родила двоих общих детей от своего нового партнера. Его не хотели видеть в этой семье, и, хотя он время от времени встречался с матерью, он знал, что не воссоединится с ней. На «Дон Жуана» обратили внимание социальные службы, потому что он обнимал, целовал и залезал под одежду к своим одноклассникам, чтобы прикоснуться к их нижнему белью. Хотя он не применял насилия, большинству детей такое поведение не нравилось, а некоторые рассказали о случившемся родителям. После жалоб нескольких родителей была вызвана полиция. К «Дону Жуану»

5 в США существуют так называемые форстерные семьи, здесь мы переводим их как приемные семьи, которые являются местом временного размещения ребенка, изъятого из семьи. При этом кровные родители обязаны посещать психолога, группу или получать иную помощь, направленную на повышение их социальной адаптивности; после прохождения программы и одобрения социальных служб/органов опеки, их ребенок/дети могут вернуться к ним. Если кровные родители вновь начинают пренебрегать потребностями ребенка или совершать насильственные действия, ребенок может быть снова изъят. Таким образом, ребенок может то возвращаться в кровную семью, то снова перемещаться в фостерную семью, и это могут быть каждый раз новые семьи (прим. ред.перев.).

отнеслись как к преступнику, совершившему действия сексуального характера, и поместили его в поднадзорное учреждение.

Анализ данных по оценке привязанности «Дона Жуана», полученных за 6 лет в рамках лонгитюдного исследования среди приемных детей, выявило наличие сильного дистресса и потребности в утешении от приемных матерей, включая желание прижиматься к ним в постели. Подобный способ близости с приемными матерями стал причиной отказа некоторых семей от этого ребенка, особенно в препубертатный период, поскольку женщины воспринимали такое поведение как небезопасное для себя. Потребность «Дона Жуана» в утешении ни разу не упоминалась в отчетах, не было предпринято никаких попыток, чтобы помочь ему почувствовать себя любимым и нужным. Наоборот, его считали сексуально-озабоченным и размещали в семьях, способствующих все меньшему уровню близких отношений с женщинами-опекунами. Идея о том, что сексуализированное поведение заменяет собой потребность в привязанности, не рассматривалась. С позиции того взгляда на развитие, который предлагается здесь, то, что взрослые не могли понять потребности ребенка в защите и привязанности и способы их выражения, могло привести к таким действиям с их стороны, которые только усиливали эти потребности и привели к негативным последствиям для «Дона Жуана».

По нашим наблюдениям, чаще всего ребенок использует сексуализированные способы установления отношений с другими детьми (особенно с сиблингами), когда он не может сформировать привязанность в отношениях со взрослыми либо потому, что родители были крайне отвергающими, либо по причине частых перемещений из одной семьи в другую. В таких обстоятельствах ребенок иногда ищет фигуры привязанности среди других детей и использует для этого сексуализированное поведение.

Запах близости

Ярким примером подобного непонимания причин сексуализированного поведения со стороны взрослых является история «Воришки». Он относился к представителям этнических меньшинств, из-за чего ему не удалось найти подходящую приемную семью, и в возрасте 6 лет его поместили в детский дом. К 8 годам он вытаскивал из стирки грязные трусы девочек и прятал их под подушку, чтобы нюхать. Команда воспитателей представила этот случай на одной из обучающих сессий как пример сексуализированного поведения, не связывая его с привязанностью или потребностью в утешении. Учитывая, что нижнее белье — вещь личная и интимная, а запах устойчиво ассоциируется с близкими отношениями (например, Schafer et а1., 2019), даже с первых дней жизни (Macfarlane, 1975), вполне вероятно, что «Воришка» не стремился физически сблизиться с девочками или каким-либо образом причинить им вред. Скорее всего, он был до отчаяния одинок и искал мощный сенсорный сигнал, который бы давал ощущение близости к женщине/матери. Удивительно, но он уже понимал, что свою потребность в утешении надо скрывать. Опять же, реакция специалистов, заключающаяся в приписывании маленькому мальчику сексуальной мотивации, имела негативные последствия для ребенка: на него навесили ярлык сексуального преступника и ограничили свободу передвижения по учреждению. Что наиболее важно, ему не помогли разобраться в своем поведении и найти подходящие способы получения утешения в отношениях.

Препубертатный период и пубертат

Девочки, подвергавшиеся значительному стрессу, достигают половой зрелости раньше, чем девочки, не испытывавшие стресс (Ве^ку et а1., 2010). Воспитание в приемных семьях является фактором стресса, особенно если детей перемещали из одной семьи в

другую. Можно ожидать, что такие девочки будут проявлять сексуализированное поведение для удовлетворения потребностей привязанности чаще, чем девочки, выросшие в домашней среде.

Сексуальные сигналы стремления к утешению и стабильности

Сменив несколько приемных семей и пережив одну попытку неудачного удочерения, которая прервалась внезапно и без объяснений, «Непоседа Нелли» в 10 лет была удочерена пожилой бездетной пара. Приемная мать работала, отец вел хозяйство. Когда ей было 13 лет, «Непоседа Нелли» убежала в гости к другу, где его мать подслушала их разговор и пришла к выводу, что Нелли подверглась сексуальному насилию со стороны приемного отца. Расследование показало, что Нелли испытывала огромную тревожность, которая проявлялась в столь сильных приступах истерики, что приемной матери порой приходилось прижимать ее к полу, чтобы успокоить. Она также не могла спать одна и просила, чтобы пока она засыпала, родители лежали рядом с ней. Родители по очереди укладывали ее, и это переросло в сексуальное поведение в отношениях с ее приемным отцом (который позже был признан виновным в сексуальном насилии и отправлен в тюрьму). Нелли отправили в другую приемную семью. На видеозаписи Родительского интервью видно, что Нелли флиртует с новым приемным отцом. Она даже написала свое имя под его именем на стаканчике с кофе. Мужчина никак на это не отреагировал.

Нам остается задаться вопросом: не привело ли острое желание «Непоседы Нелли» иметь постоянный дом к сексуализированному поведению, выполняющему функцию привязанности, что, возможно, разрушило две попытки удочерения и стало причиной тюремного заключения человека, имевшего, может быть, благие намерения, но сделавшего ошибочные выводы. Подтверждением благих намерений может служить тот факт, что отец признал себя виновным и не требовал явки приемной дочери в суд для дачи показаний против него. Следуя этой логике дальше, можно предположить, что, хотя сексуализированное поведение ускорило процесс привязанности, к моменту обнаружения сексуального насилия между отцом и девочкой сформировалась привязанность, и он уже защищал ее интересы, а не свои собственные. Мы не можем сказать, что эта интерпретация верна для Нелли и ее приемного отца или для какого-либо другого случая. Однако мы считаем, что, если бы специалисты понимали роль сексуализированного поведения в ускорении процесса привязанности, они могли бы тщательнее подходить к выбору места размещения детей под опеку или предупреждать семьи о том, что возможное сексуализированое поведение является не чем иным, как потребностью ребенка чувствовать себя в безопасности.

Кроме того, этот случай подчеркивает разницу между косвенным вкладом и ответственностью за поведение. Мы думаем, что Нелли могла внести свой вклад в процесс, приведший к сексуальным действиям со стороны мужчины, но мы не считаем, что степень ее зрелости и осознанности позволяет нести ответственность за случившееся. Поскольку взрослые мужчины способны отдавать себе отчет в своих действиях и предвидеть последствия, они могут нести ответственность за содеянное. Мы сомневаемся, что сама Нелли, ее приемный отец или специалисты задумывались о том, что дети, воспитывающиеся в нескольких семьях попеременно, склонны использовать сексуализированное поведение для более ускоренного (в отличие от скорости формирования привязанности) создания связей с другими людьми. Этот эффект более быстрого формирования близких отношений может видеться ребенку особо привлекательным в случаях, когда он не имеет биологической связи со взрослыми.

Сексуальность как язык любви

В нашем последнем примере — история о том, как 13-летняя «Бесси» описала поведение, которое ее учитель счел сексуальным насилием. Учитель, как это требуется в подобных случаях, обратился в органы опеки, после чего четверо братьев и сестер «Бесси» без предупреждения забрали из школы и передали в приемные семьи. Старшая сестра «Бесси» отказалась подтвердить обвинения, Бесси отрицала их. Расследование выявило постоянное пренебрежение потребностями детей, хроническую депрессию у матери. Также было установлено, что функции домохозяйки и няни для детей выполняет отец. Он кормил, одевал их и каждый день отправлял в школу, в то время как его жена из-за депрессии большую часть времени была прикована к постели. Когда дети оказались в приемных семьях, старшая дочь сбежала оттуда, у младших мальчиков возникли серьезные проблемы с поведением, а отец, вопреки постановлению суда, продолжал тайком встречаться с ними. Десять месяцев спустя у супругов родился шестой ребенок. Суд и специалисты не знали, что делать с нарастающими проблемами.

Опять же, нам может помочь знание истории жизни семьи. Судя по информации, которую родители дали в своих интервью привязанности, оба выросли в семьях, где игнорировались эмоциональные и физические потребности детей. Бабушка по материнской линии также страдала тяжелой хронической депрессией, из-за чего ее дочь все детство скиталась по родственникам. Отец Бесси был воспитан депрессивной и подвергавшейся насилию матерью и отцом-алкоголиком. Его единственный брат погиб во время бандитского нападения. Оба родителя выражали огромное желание иметь большую и любящую семью, в которой бы не было насилия. Трагичность их историй и сдержанная манера рассказа во время интервью производили удручающее впечатление.

После анализа результатов интервью появилось предположение, что, вероятнее всего, отец использовал сексуализированные стратегии привязанности к своим дочерям. Казалось, что единственная привязанность, которую он сам когда-либо испытывал, — это сексуальные отношения с женой. Дети рождались с интервалом в два года, что свидетельствует о сексуальной активности пары. Оба родителя мало выражали эмоции, но отец добросовестно заботился о физических потребностях членов семьи. На основании интервью был сделан вывод, что отец, вероятно, использовал зеркальную стратегию воспитания (Crittenden, 2008, 2016), пытаясь заменить тот опыт пренебрежения, который был у него, чем-то другим. Поскольку у него не было опыта здоровой привязанности в отношениях с родителями, он проявлял сексуализированную привязанность к своим дочерям. Было рекомендовано вернуть детей в семью, научить отца проявлять привязанность к детям разного возраста и пола, а супругам оказать помощь в связи с депрессией матери. Опять же, центральным моментом является то, что сексуализированное поведение как у взрослых, так и у детей может выполнять функции привязанности. Когда так происходит, наиболее релевантными оказываются решения, связанные с выявлением и удовлетворением потребностей привязанности.

Научное обоснование предложенной здесь точки зрения

На примере реальных случаев, демонстрирующих разные этапы развития ребенка в разных семейных контекстах, мы предложили взгляд на возможные смыслы сексуализированного поведения, используемого детьми и по отношению к детям. Мы развивали эти идеи на протяжении двух десятилетий (Crittenden 1997, 2008, 2016), но без убедительных научных доказательств. В настоящее время ситуация меняется и довольно быстро ввиду того, что в период пандемии COVID-19 появились актуальные исследования, касающиеся обоняния и тактильности.

Обоняние и межличностные связи

Давно известно, что обоняние существенно влияет на защитное поведение человека, обусловленное страхом, а также на сексуальную активность, связанную с репродуктивным поведением, поскольку они имеют синаптическую связь с лимбической системой (Firestein, 2001). Обоняние участвует в образовании быстрого сексуального влечения (Lubke, Pause, 2015; Spence, 2021), страха (De Groot et al., 2014) и отвращения (Prokosch et.al., 2021). Некоторые из представленных нами случаев, например «Маленький Мужчина» и «Воришка» (генитальная близость), «Зеленый Домик» (отвращение), наводят на размышления о том, какую функцию могут эти универсальные процессы выполнять, когда потребность детей в защите и утешении находится под угрозой, особенно когда ребенок нуждается в быстром формировании связи с фигурой привязанности.

Тактильность и защищенность

Другая недавняя работа предлагает системный динамический взгляд на универсальные свойства тактильности. Понимание роли прикосновений имеет решающее значение для специалистов в области психического здоровья по двум причинам. Во-первых, тактильность — это нейронные пути, формирующиеся одними из первых и включающие в себя разные этапы — от генетической предрасположенности к сенсорной стимуляции, до работы нейромедиаторов (включая выброс дофамина и окситоцина), а также психологические чувства и поведение, направленное на формирование пары (привязанность, обеспечивающая защиту и воспроизводство). Ранее данные факторы изучались изолированно (например, только генетические особенности или только связи в паре), однако последние исследования говорят о неразрывной взаимосвязанности этих составляющих (начиная с генетики и заканчивая поведением, формируемым культуральным контекстом). Это облегчает понимание сложных динамических процессов и их разнообразных последствий (см. Рис. 4).

Рис. 4. Иерархия влияния на поведение и развитие. Использовано с разрешения Патриции М. Криттенден.

Во-вторых, в отличие от сексуализированного поведения и сигналов, не использующих прикосновения, именно тактильный контакт вызывает самую сильную реакцию со стороны специалистов.

Мы предположили, что в большинстве случаев сексуализированный контакт между детьми и взрослыми направлен на защиту и утешение ребенка путем быстрого установления связи. Без понимания того, как устроены физиологические процессы и межличностные потребности людей, специалисты могут быть склонны забирать ребенка у взрослого, осуществляющего уход (Crittenden, Spieker, 2023), и передавать под опеку. Это делается с целью защиты ребенка, но такой метод может иметь негативные и непредсказуемые последствия как для детей, так и для родителей.

Текущие исследования показывают, что у всех млекопитающих есть гены, связанные с определенными клетками кожи (в коже, продуцирующей волосяные фолликулы) и реагирующие на стимуляцию выбросом дофамина, и, как следствие, возникают чувство удовольствия и готовность к сексуальной близости (Elias et al., 2023). Медленное поглаживание (т. е. успокаивающее прикосновение) стимулирует выброс окситоцина, что, в свою очередь, ощущается как проявление любви, уменьшает боль и тревожность (Von Mohr et al., 2017). Нехватка таких прикосновений приводит к чувству одиночества и депрессии (Von Mohr et al., 2021). Более того, подобная реакция на прикосновение возникает только в близких, интимных отношениях и не возникает в социальных, в которых, наоборот, могут возникнуть скорее негативные чувства. Потребность в прикосновениях индивидуальна (von Mohr, цитата по Sims (2023, February 9). Абдус-Сабур отметил эволюционное преимущество этих процессов как для привязанности, так и для продолжения рода (Abdus-Saboor, цитата по Sims (2023, February

9).

Хотя ни одно исследование не демонстрирует все связи, показанные на Рис. 2 ни у людей в целом, ни в паре «ребенок-взрослый», имеющиеся данные исследований соотносятся с нашими гипотезами о том, что сексуализированные прикосновения у детей имеют защитную функцию. Данный взгляд предлагает расширить диапазон возможных мер реагирования для специалистов, работающих с такими случаями и не ограничивать свободу ребенка, не разлучать их с ухаживающими взрослыми, не пытаться изменить их поведение, а посмотреть на поведение как на попытку защититься от отвержения, брошенности и изоляции. Конечно, при клинической работе следует учитывать индивидуальные различия в каждом конкретном случае.

Гипотезы о сексуальности, привязанности, выживании индивидов и продолжения человеческого рода

Поскольку сексуальность и привязанность имеют решающее значение для наших представлений о сексуализированном поведении у детей, мы предлагаем краткий обзор процесса эволюции функций сексуальности и привязанности.

Общие аспекты сексуальности и привязанности

Объединив информацию из клинических случаев, результатов исследований и существующую теоретическую базу, мы можем сформулировать несколько идей о взаимосвязи сексуальности и привязанности. Как привязанность, так и сексуальность имеют единую функцию — поддержания и продолжения жизни. Причем привязанность выполняет эту функцию на индивидуальном уровне, а сексуальность — как на индивидуальном, так и на биологическом. С эволюционной точки зрения сексуальность

возникла гораздо раньше привязанности, и только наиболее развитые виды проявляли привязанность к конкретному индивиду.

Эволюционная теория предполагает, что потребность к образованию пар с целью размножения предшествовала возникновению привязанности и действиям, направленным на защиту потомства. Например, некоторые виды птиц создают пары на всю жизнь, но при этом у них не возникает привязанности к своим птенцам. Птенцы, напротив, привязываются к своим родителям (Lorenz, 1935),6 несут часть ответственности за свое выживание, для чего держатся рядом с родителями и призывают их на помощь в случае опасности. У матерей большинства видов млекопитающих благодаря выбросу окситоцина во время родов возникает особенная связь с новорожденным, но не обязательно сразу же возникает привязанность. Опять же, с филогенетической точки зрения взаимная привязанность к определенной особи формируется только у видов с более развитой способностью к формированию нейронных связей и небольшим количеством детенышей (обычно один-два). Индивидуальная привязанность как у родителя, так и у младенца формируется не сразу после рождения, а со значительным опозданием, и зависит от сочетания врожденных (генетически обусловленных) факторов и опыта взаимодействия. Этот опыт может включать сексуализированное поведение. Например, кормление грудью доставляет женщинам сексуальное удовольствие, поскольку вызывает выброс окситоцина и сокращения матки, нередко напоминающие ощущения во время оргазма (Grussu et al., 2021; Nishimori et al., 1996).

Основные выводы, которые можно сделать из вышесказанного, заключаются в том, что во-первых, сексуальная связь имеет решающее значение для выживания некоторых видов, включая человека, и, следовательно, с точки зрения эволюции, более важна, чем привязанность к определенному человеку. Во-вторых, как у взрослых, так и у их потомства, привязанность к определенному человеку формируется со значительной задержкой по сравнению с сексуальной близостью. В-третьих, аспекты сексуальности являются неотъемлемой частью привязанности. В-четвертых, сексуальность достаточно разнообразна по своим функциям и поведенческим проявлениям. Стремление планировать зачатие и смешение нескольких функций сексуальности могут способствовать возникновению этических и юридических проблем, связанных с сексуализированным поведением. В-пятых, в контексте данной статьи основной интерес представляют индивидуальные различия в сексуализированном формировании привязанности.

Индивидуальные различия в использовании сексуализированных сигналов для формирования или усиления привязанности

В условиях, угрожающих отношениям привязанности, использование сексуализированных действий способно «ускорить» формирование близких отношений, которые позже могут перерасти в привязанность. Сексуальность может иметь более быстрый эффект, поскольку встроена в систему сенсорной переработки и основана на формировании нейронных связей (в частности, моно- или полисинаптических), протекающих в предкорковых, то есть предсознательных, структурах мозга.

6 Эта статья включена в список, поскольку она лежит в основе концепции привязанности Боулби. Другие идеи в этом разделе могли иметь цитаты, но их нет, потому что в центре нашего внимания — сексуализированные сигналы и поведение детей, а не эволюционный подход к сексуальности и привязанности (прим. авторов).

Сексуальная активность способствует выживанию многих видов, в частности, червей, насекомых и рыб, которые появились еще до того, как сформировался более сложный механизм привязанности. У этих видов выживание особи не зависело от заботы со стороны родителей, а выбор полового партнера не имел отношения к качеству жизни. С другой стороны, у людей выбор партнеров очень сильно связан со способностью заботиться друг о друге и о детях. Сексуальное влечение ускоряет формирование связей и может происходить независимо от качества сексуального партнера как родителя. Этот недостаток сексуальной связи нередко решается тем, что девочек, достигших полового созревания, часто изолируют от контактов с мужчинами и затем родители рано выдают их замуж за мужчин, кто, по их мнению, считается подходящей партией (на основе корковой обработки информации, а не сексуального влечения).

В ситуациях, когда привязанность оказывается под угрозой, сексуальные сигналы могут использовать систему сексуального реагирования для поддержания привязанности. Однако, этот короткий путь к установлению привязанности не использует корковые процессы, то есть происходит без осознавания, и может приводить к тому, что взрослые и дети делают выбор неподходящей фигуры привязанности. Подобный выбор влечет за собой множество соматических, эмоциональных и поведенческих проблем, особенно это касается детей, у которых корковые процессы еще недостаточно зрелые. В свою очередь эти проблемы иногда доходят до уровня соответствия критериям психических расстройств, порой достаточно серьезных. Ряд расстройств, описанных в данной статье, был связан с сексуализированными действиями, проявляемыми детьми или по отношению к детям: промискуитет/проституция, послеродовая депрессия, хроническая депрессия, аутизм, посттравматическое стрессовое расстройство, СДВГ, гендерная дисфория, пограничное расстройство личности и деструктивное поведение. Хотя для определения направленности влияния требуется проведение дополнительных лонгитюдных исследований, мы предполагаем, что при крайне тревожной или отсутствующей привязанности индивид может использовать сексуализированные ускоренные процессы для формирования межличностных связей, при этом может возникать симптоматика, характерная для психических расстройств, являющаяся результатом как невозможности сформировать привязанность, так и неадекватного использования сексуальности.

Гипотезы, касающиеся сексуальности у детей

На основе представленного выше обсуждения можно выделить четыре гипотезы относительно сексуализированных сигналов и поведения у детей:

1. Поведение, демонстрируемое в межличностных отношениях, которое выглядит как сексуальное, может иметь функцию ускорения процесса формирования привязанности и сохранения связи с объектом в случаях угрозы отношениям.

2. Когда сексуализированное поведение встраивается в защитные стратегии, то по мере развития ребенка эти стратегии становятся более комплексными, и ребенок начинает играть все более активную роль в сексуализации отношений привязанности.

3. Знание истории развития ребенка является информативным для понимания того, насколько сексуализированное поведение и стратегии были или являются адаптивными в определенных семейных контекстах.

4. Терапия, подобранная с учетом уникальных потребностей привязанности у индивида и семьи в целом — их потребностей в утешении и заботе, — будет более эффективна, чем лечение, направленное на подавление сексуализированного поведения или изъятие ребенка из семьи.

«Психология и психотерапия семьи» №3 2024 | http://familypsychology.ru Клинические рекомендации для специалистов

Доказательная база представленных здесь идей недостаточна, чтобы сформулировать окончательные рекомендации для специалистов. Тем не менее, представленные случаи и их последствия, вместе с принципом «не навреди», позволяют обозначить три ключевых принципа:

1. Перед тем как составить план терапии, исследуйте историю как минимум трех поколений и особенности конкретной семьи.

2. Способствуйте удовлетворению базовых потребностей и потребностей привязанности у детей и родителей.

3. По возможности избегайте разлучения родителей и детей (Crittenden, Spieker, 2023).

Важность изучения истории семьи

Хотя первый принцип кажется очевидным, им часто пренебрегают на практике. Традиционно анализ начинается с предъявляемого «неприемлемого сексуального поведения», а оно часто описывается в таких категориях, что его смысл определяется еще до профессиональной оценки (например, «сексуальное насилие» или «сексуально неприемлемые действия», Crittenden, 2016, c. 8). Такие оценки затрудняют формулировку вопросов, касающихся именно функции такого поведения. Поэтому, прежде чем исследовать семейную историю, необходимо получить детальное описание поведения, вызвавшего вопросы, и контекста, в котором оно происходит. Если в текущем контексте имеется разлука с фигурами привязанности, то наиболее очевидно, что сексуализированное поведение призвано восстановить утраченную связь. С другой стороны, если ребенок живет в семье, которая кажется стабильной, то целесообразно внимательнее изучить текущее функционирование семьи. Рекомендуется использовать видеозаписи. Это дает возможность специалистам просматривать материал отдельно от взаимодействия с членами семьи, иногда несколько раз, обнаруживая микросигналы, которые могли быть не замечены в реальном времени. Таким образом, можно более полно и тонко оценить качество взаимодействия и существующих между членами семьи связей. Иногда эти данные очевидны (например, когда невозможно собрать членов семьи в одном месте); в других случаях проблемные области менее заметны. Даже если просмотр видеозаписей не помогает прийти к окончательным выводам, наблюдение за контекстом на основе такого просмотра позволяет определить проблемное поведение с точки зрения того, какие функции, возможно, оно выполняет. Что еще более важно, другие специалисты также могут изучить записи и дать свои интерпретации увиденного.

Когда разлука и изоляция представляют собой критическую опасность, вокруг которой организуется функционирование семьи, угрожающие привязанности события могут находиться как в настоящем, так и в прошлом. Иными словами, прошлые разлуки могут повлиять на текущее функционирование семьи, и эти последствия не всегда сразу очевидны. Поэтому исследование неблагоприятных жизненных событий у всех членов семьи (включая тех, кто в данный момент проживает отдельно) актуально для понимания возможных несексуальных смыслов сексуализированного поведения. План терапии, учитывающий особенности реакций членов семьи на кризисные события в прошлом, способствует установлению терапевтического альянса и использование его на благо семьи. Индивидуальный подход в психотерапии аналогичен индивидуальному плану лечения в медицине.

Удовлетворение базовых потребностей и потребностей в привязанности у детей и родителей

Второй принцип заключается в том, чтобы направить терапевтическое вмешательство в область актуальных проявлений проблемного поведения, а не устранения самого поведения в целом (этиологическое, а не симптоматическое лечение). В зависимости от того, на какой стадии развития находятся члены семьи, поведение может варьироваться от сексуализированного ухода родителя за младенцем до разыгрываемого сексуального поведения со стороны ребенка старшего возраста. Причины неуместного сексуализированного поведения легче выявить, если удовлетворены базовые потребности. Для выявления базовых потребностей может использоваться скрининг на основе пирамиды потребностей Маслоу (Maslow, Lewis, 1987). Его результаты могут быть информативными для уточнения функционального диагноза, касающегося такого поведения.

Часто родителям советуют уделять первоочередное внимание потребностям своих детей, особенно когда речь идет о возможной передаче ребенка под опеку. Однако, если собственные значимые потребности родителей не удовлетворяются, данная рекомендация может лишь усилить их защитное функционирование, что приведет к усугублению существующих проблем. Мы рекомендуем противоположный подход: чтобы оставаться вовлеченными в решение проблемы, родители должны получать помощь, которая позволит им быть в безопасных и благополучных условиях.

Недопущение разлучения детей с родителями или приемными родителями

Что касается потребностей детей, то когда ребенок передается под опеку ради его безопасности, он получает психологическую травму, последствия которой невозможно полностью устранить (см. Crittenden, Spieker, 2023 для более полного обзора литературы). Более того, нельзя утверждать, что приемная семья способна обеспечить большую защиту и утешение, чем родные родители (Gogarty, 2002; Dozier et al., 2014). Поэтому следует уделять пристальное внимание тому, как удовлетворяются базовые потребности ребенка, а также учитывать влияние защитных стратегий. Когда ребенок постоянно перенаправляется в опеку и разные семьи, не имеет стабильного места проживания, его сексуализированные стратегии могут иметь негативные последствия не только для него самого, но и для взрослых, которые осуществляют за ним уход. Необходимы дальнейшие исследования как для уточнения показаний к вмешательству в отношении сексуально направленного поведения, так и для определения границ, что считать таковым (например, пока неясно, всегда ли проблемы, связанные с гендерной идентичностью у детей, связаны с проблемной привязанностью или имеют иные специфические причины). Ранние исследования сексуального поведения детей, как правило, вызывали неодобрение с точки зрениях их теоретических основ. Мы предлагаем более дифференцированный подход, заключающийся в том, чтобы сначала описать поведение, проявляющееся в межличностных отношениях, выяснить функцию, которое оно выполняет в отношениях, изучить историю жизни членов семьи, чтобы выявить их ранний опыт, где подобное поведение могло быть адаптивным, и начать терапию с оказания поддержки членам семьи, чтобы им не приходилось прибегать к столь экстремальным защитным стратегиям. Коротко говоря, некоторые дети и взрослые используют сексуализированное поведение для удовлетворения базовых потребностей в безопасности и привязанности.

Как следует понимать и реагировать на сексуализированное поведение у детей и по отношению к детям

Хотя мы предполагаем, что сексуализированное поведение по отношению к детям и со стороны детей часто неправильно понимается как проявление сексуальных намерений

(тогда как вместо этого оно выполняет функцию, направленную на формирование привязанности), мы не считаем, что такое поведение безопасно и что оно не должно обращать на себя внимание специалистов. Напротив, в каждом из наших примеров сексуализированная активность возникала тогда, когда имеющаяся привязанность не могла дать детям ощущение безопасности, и они подвергались серьезному риску. Другими словами, наше послание состоит не в том, чтобы нормализовать сексуализированное поведение по отношению к детям, а в том, чтобы пересмотреть и удвоить наши усилия по защите детей и родителей, которые используют его для удовлетворения потребностей привязанности. По сравнению с другими случаями проблемных отношений в диадах родитель-ребенок, случаи, где в семье используется сексуализированное поведение, наиболее драматичны и имеют существенные последствия. Описанные нами случаи показывают, что специалисты должны быть очень внимательны к сексуализированному поведению по отношению к детям. Их ответные вмешательства должны способствовать, в первую очередь, выявлению и работе с теми угрозами, с которыми сталкиваются родители, и во вторую - дети. Вопреки идее ставить потребности детей на первое место и принимать сначала меры по их защите, мы считаем, что максимально полноценную защиту могут дать детям их родители, и когда родители испытывают дистресс, им нужна немедленная и прямая помощь. Мы считаем, что помогая родителям обрести безопасность и поддержку, мы помогаем им обрести способность обеспечить защиту своим детям. Несомненно, родители могут нуждаться в помощи и в том, как помогать своим детям, но наша идея состоит в том, что помогая только детям и пренебрегая обеспечением безопасности и поддержки родителям, специалисты лишь теряют ценные ресурсы и снижают эффективность помощи детям.

Наконец, родители больше всего нуждаются в конкретной предметной помощи, а не психологической. Решение жилищных вопросов, достаточное количество еды и одежды, целенаправленная и долгосрочная личная поддержка (т. е. надежные фигуры привязанности для родителей) чаще всего становятся первыми шагами к изменениям, нежели чем психологические услуги, такие как обучение родителей, детско-родительская или индивидуальная терапия. Кто-то может возразить, что родители несут ответственность за базовые потребности в безопасности, но мы считаем, что, когда родители не могут защитить себя, профессиональное сообщество должно отбросить убеждения о личной ответственности и помочь родителям, чтобы они могли помочь своим детям.

Ограничения

У каждой статьи есть ограничения, но они особенно значимы, когда теория выстраивается на клинических случаях. Самым большим ограничением наших идей является то, что у нас нет информации о распространенности среди детей тех состояний, которые мы описываем. Наши случаи могут отражать общие аспекты функционирования детей, находящихся в опасности, или мы могли наткнуться на уникальный набор случаев, не типичных для детей, находящихся в опасности. Кроме того, мы не описали все случаи, которые видели, но мы и не выявили ни одного случая, противоречащего предлагаемым нами идеям.

Мы также основываем наши идеи на нескольких предположениях. Во-первых, органы тела и поведение человека выполняют различные функции в зависимости от ситуации. Рука может ласкать или шлепать. Поцелуй может быть знаком приветствия, утешения или инициировать сексуальную активность. Мы считаем, что то же справедливо и в отношении половых органов и сексуально направленного поведения. Еще одно предположение состоит в том, что смысл поведения как у родителей, так и у детей состоит в сохранении и укреплении семейных отношений. Это говорит о том, что, когда

сексуальность используется для поддержания близости, специалисты должны работать над созданием более безопасного контекста внутри семьи. Мы основываемся на том, что в безопасном контексте, когда сексуализированное поведение больше не будет нужно для выполнения функции привязанности, оно заменится на более адаптивное. Наконец, мы различаем адаптацию к трудным условиям и к опасностям в надежных и комфортных условиях. Необходимо принимать во внимание специфику угрожающих обстоятельств, в которых проявлялось сексуализированное поведение. В таких случаях крайне важно сфокусироваться на устранении угрозы, прежде чем пытаться убрать сексуализированное поведение.

Мы не хотим преувеличивать то, что знаем. Мы предлагаем модель, которая описывает на основе сделанных нами реальных наблюдений, как соотносится опыт и поведение. Однако в нашей модели остается много пробелов, и это - вдохновляющее пространство для научных и медицинских исследований на стыке известного и неизвестного.

Заключение

Мы выражаем надежду, что переопределение значения сексуализированного поведения как части стратегии по поддержанию безопасных отношений между родителями и детьми будет способствовать эмпатическому вниманию к потребностям родителей, уменьшит число случаев признания детей сексуальными преступниками и нарушителями и поможет переосмыслить сексуализированное поведение по отношению к детям как признак острой потребности в безопасности и утешении. Специалисты, использующие эти идеи, смогут не выносить вердикты как судьи, а следовать своей основной мотивации: помогать людям жить более благополучную и счастливую жизнь.

Благодарности

Авторы выражают благодарность рецензентам за подробные и содержательные комментарии. Кроме того, мы ценим предложения Кларка Бэйма, Майка Блоуза, Сьюзен Спикер и Саймона Уилкинсона.

Конфликт интересов

Автор(ы) заявили об отсутствии потенциальных конфликтов интересов в отношении исследования, авторства и/или публикации данной статьи.

Финансирование

Автор(ы) не получил никакой финансовой поддержки за исследование, авторство и/или публикацию этой статьи.