CC BY-NC
57Психология и Психотехника
Правильная ссылка на статью:
Трифонова Я.А — Исторический обзор научных подходов к проблематике сексуализированного насилия над несовершеннолетними // Психология и Психотехника. - 2023. - № 3. DOI: 10.7256/2454-0722.2023.3.43937 EDN: XPNFNA URL: https://nbpublish.com'Hbrary_read_article.php?id=43937
Исторический обзор научных подходов к проблематике сексуализированного насилия над несовершеннолетними
Трифонова Яра Александровна
СКСЮ: 0009-0004-4860-1849
аспирант кафедры общей и прикладной психологии с курсами медико-биологических дисциплин и педагогики, Санкт-Петербургский государственный педиатрический медицинский университет
194100, Россия, Санкт-Петербург, г. Санкт-Петербург, ул. Литовская, 2
Статья из рубрики "Клиническая психология"
DOI:
10.7256/2454-0722.2023.3.43937
EDN:
XPNFNA
Дата направления статьи в редакцию:
31-08-2023
Аннотация: В статье представлен исторический обзор научных подходов к проблематике сексуализированного насилия над детьми и подростками. Рассмотрена эволюция академических дебатов по теме сексуальных отношений между взрослыми и несовершеннолетними. Особое внимание уделено расхождениям в интерпретации данного феномена с различных научных и мировоззренческих позиций. Проведен анализ тенденций в описании и толковании сексуализированного насилия над несовершеннолетними в рамках медицинской парадигмы, научной школы психоанализа, клинической сексологии, феминистских гендерных исследований и социологии морали. Описаны наиболее значимые изменения, произошедшие в истории становления парадигмального поля исследований сексуализированного насилия над несовершеннолетними. В заключение дается обзор современных тенденций, рассматриваются моральные и этические основы консенсуса о недопустимости сексуальных контактов с детьми и подростками и необходимости решения проблемы сексуализированного насилия над ними. Проанализированы фундаментальные вызовы, связанные с отсутствием единства в понимании сексуализированного насилия над несовершеннолетними как такового, механизмов развития реакций на травму,
концептуализации её последствий, а также многообразием дискурсов о пострадавших и фрагментарностью вмешательств, осуществляемых помогающими специалистами. Автором предлагаются актуальные проблемные вопросы, решение которых позволит определить вектор дальнейшего развития научного и этического подхода к защите пострадавших.
Ключевые слова:
исторический обзор, медицинская
сексуализированное насилие, сексуальное сексуального насилия, этические вопросы, помощи пострадавшим
па ра диг ма , с о циа льна я инте рпре та ция , насилие, насилие над детьми, травма психологические вмешательства, оказание
Введение. Сексуализированное насилие общепринято рассматривается как один из сильнейших стрессоров, имеющий последствия как для физического, так и для
психического здоровья пострадавших [1; 2]. При этом отмечают, что дети и подростки являются одной из наиболее уязвимых групп, и многие из лиц, подвергшихся сексуализированному насилию, впервые столкнулись с ним, не достигнув
совершеннолетия J31. Поэтому, а также в связи с высоко оцениваемой распространенностью сексуализированного насилия над несовершеннолетними, в настоящий момент решение задач профилактики насилия и оказания помощи пострадавшим является приоритетным как с практической, так и с научной точки зрения. [4; 5; 61.
Однако внимание академического сообщества и широкой общественности к сексуализированному насилию над несовершеннолетними уже неоднократно возрастало и ослабевало в течение разных исторических периодов. Так, периоды наибольшей обеспокоенности можно отметить в конце XIX века, в модернистскую эпоху начала XX
века и в конце XX-начале XXI века [7; 8; 9; 101. При этом в каждую из этих эпох данный феномен как бы «переоткрывался»: менялись убеждения о сексуализированном насилии над детьми как таковом, представления о жертвах и преступниках, предикторах и последствиях насилия. Поэтому для понимания фундаментальных проблем и вызовов современности важно провести обзор эволюции подходов к проблематике сексуализированного насилия над несовершеннолетними.
Зарождение научного взгляда на проблематику сексуализированного насилия над детьми: медицинская перспектива и первые теории психоаналитиков.
В период с середины XIX по начало XX века ведущая роль в изучении насилия принадлежала работам медицинских и судебных экспертов. Превалировала так называемая «медицинская парадигма» сексуализированного насилия над детьми, в рамках которой под ним понимался, как правило, исключительно насильственный пенетративный акт, а основной задачей экспертов считался поиск объективных доказательств совершенного преступления. Так, первая опубликованная работа, посвященная сексуализированному насилию над детьми, появилась во Франции уже в 1857 году - это был труд «Медико-правовые исследования сексуального насилия» (Etude Médico-Légale sur les Attentats aux Mœurs) Огюста Амбруаза Тардье, известного французского патологоанатома и пионера судебной медицины, - однако общественный интерес к данной проблеме значительно колебался вплоть до начала XX-го века -Ш-11.
Следует отметить, что эффект влияния медицинской парадигмы рассматривается современными аналитиками истории как неоднозначный [12; 13; 14]. С одной стороны, установление медицинской парадигмы дало возможность усилить доказательную базу по делам о сексуализированном насилии и способствовало привлечению преступников к ответственности. С другой - именно сосредоточенность экспертов на обнаружении физических следов насилия (что не всегда было возможно) часто становилась причиной возникновения сомнений в правдивости показаний или дискредитации жертв как «добровольно» вступивших в сексуальные отношения. Так, например, по данным исторического анализа C. Cage, во французской правовой системе моральный, физический и социальный облик пострадавших играл ведущую роль в вынесении
обвинительных или оправдательных приговоров на протяжении всего XIX века^12^. Физически развитые дети и дети из социально неблагополучных слоев населения имели больше шансов быть обвиненными как «преждевременно испорченные» или «провоцирующие», и в случае обнаружений физических признаков растления (таких, как зараженность ЗППП, поврежденность гимена или травмы половых органов) они, как правило, истолковывались не в пользу ребенка: как следствие наличия у него раннего сексуального опыта, а не как доказательство совершенного над ним насилия. Кроме того, поскольку в качестве основной задачи экспертов рассматривалась защита подозреваемого от ложных обвинений, а миф о «шантажирующих детях» был крайне силен, психиатрические экспертизы того времени изобиловали предположениями о детской лживости, родительском сговоре, корыстных мотивах в обвинении или даже симуляции ребенком насилия в свой адрес. Таким образом, ни вербальные свидетельства, ни физические признаки не могли считаться надежным доказательством свершившегося насилия, что существенно затрудняло как реальные судебные преследования, так и формирование теоретической осведомленности общества и экспертов о сексуализированном насилии над детьми.
Точкой отсчета серьезного рассмотрения вербальных свидетельств жертв в рамках научного подхода к изучению сексуализированного насилия над несовершеннолетними принято считать возникновение интереса к этой проблеме в психологической науке, которое произошло в конце XIX века благодаря презентации Зигмундом Фрейдом его «теории соблазнения» [15; 16].
В основе данной теории лежит представление о том, что именно ранние сексуальные впечатления являются главной причиной невротических симптомов. При этом в своих работах и выступлениях того периода З. Фрейд отмечал удивительную частоту предъявления информации об инцесте между отцом и дочерью, и при столкновении с критикой со стороны коллег всегда отстаивал правдивость этих воспоминаний, приводя в качестве аргументов нежелание клиентов вспоминать травмирующие сцены, их реакцию на внушение, согласованность травматических событий с остальной историей болезни и их независимое подтверждение, а также сходство деталей в историях разных клиентов и
терапевтический успех, следующий за раскрытием информации о травме
Однако позднее З. Фрейд, отказавшись от теории соблазнения в пользу теории инфантильной сексуальности (в частности, эдипова комплекса), выступал за интрапсихическую, внутреннюю этиологию психического нездоровья, а не за признание травмагенности окружающей среды. Не опровергая полностью предположение о том, что нарушения могут возникнуть под влиянием соблазнения, он, однако, утверждал: «... [в прежних своих работах] я переоценил его частоту или значение. [...] Само собой разумеется, чтобы пробудить сексуальную жизнь ребенка, не требуется соблазнения, и
такое пробуждение может происходить спонтанно по внутренним причинам» [18, с- 96-971.
Иными словами, в качестве причины развития «истерии» стало рассматриваться не столь соблазнение со стороны взрослого, сколь подавленное желание пациентов вступить в инцестуозные отношения со своими отцами или матерями. Обилие психоаналитического материала, связанного с травматичными воспоминаниями об инцесте, было объяснено влиянием бессознательных фантазий и работой психических защит, трансформирующих воспоминания о том, как ребенок практиковал сексуальные действия самостоятельно (детская мастурбация), в картины инцеста [18, с 151-1551.
В дальнейшем теория соблазнения различным образом переосмыслялась в работах других психоаналитиков. Так, один из коллег и приближенных Зигмунда Фрейда, Карл Абрахам, выдвинул гипотезу о существовании «травматического диатеза» -конституциональной предрасположенности некоторых детей провоцировать сексуализированное насилие в свой адрес, что, с его точки зрения, могло бы объяснить как нередко встречающееся повторение сексуальной травмы во взрослом возрасте, так
и сопутствующую подобной травме невротическую или психотическую симптоматику И91. Иными словами, патологическая симптоматика рассматривалась К. Абрахамом не как следствие травмы, а как одна из конституциональных черт, присущая детям, имеющим «травматический диатез». В то же время, он отмечал, что сексуализированное насилие может быть осуществлено и в отношении детей, не имеющих «травматического диатеза», однако реакция таких детей на факт насилия будет иной: не имея импульсов стыда и вины, вызванных собственной сексуальной активностью, эти дети будут говорить о происшествии свободно, и их реакции на травму не будут включать в себя вытеснение или скрытность.
Другой известный психоаналитик, Ш. Ференци, также полемизировал с З. Фрейдом по поводу отказа от теории соблазнения. Но, в отличие от К. Абрахама, рассматривал в качестве причины последующих расстройств не присущие ребенку особенности, а работу механизмов психики, погружающих жертву «соблазнения» в травматическую фиксацию на невротических переживаниях. Так, согласно концепции Ш. Ференци, языком выражения любви в детско-родительских отношениях является «язык нежности», в то время как в партнерских отношениях между двумя взрослыми доминирует «язык страсти». И в случае сексуального посягательства на ребенка со стороны взрослого происходит «путаница» этих двух языков, что дает толчок к преждевременному созреванию отдельных частей личности ребенка и, как следствие, некоторому расщеплению его личности
Таким образом, период изучения сексуализированного насилия над несовершеннолетними в XIX и начале XX века характеризуется двумя основными научными перспективами: медицинской и психоаналитической. При этом важно отметить, что данные перспективы взаимодополняют друг друга как в их сильных, так и в их слабых сторонах.
С одной стороны, обилие объективных экспертных доказательств насилия приводит к тому, что сексуализированное насилие над несовершеннолетними впервые выходит за рамки «частного случая» в восприятии ученых, и становится «болезнью общества», что и побуждает интерес к нему со стороны психиатров и психологов. С другой - широкое установление медицинской парадигмы, отвергающей устные свидетельства детей в качестве доказательств (и, в силу недостаточной развитости медицины того времени, не всегда способной найти неопровержимые доказательства насилия на физическом
уровне), не в полной мере соответствовало интересам защиты детей. Закономерным следствием распространения мифа о лживом, «шантажирующем» ребенке стало переложение вины или её части с преступника на жертву, зачастую - путем поиска реальных или мнимых недостатков. В результате этого рядом специалистов в области психического здоровья также был перенят патологизирующий взгляд на пострадавших: образ ребенка часто представал искаженным, в виде «чрезмерно испорченного», «психически нездорового» и «содействующего преступлению» (или ненамеренно «провоцирующего преступление» благодаря совокупности неких индивидуальных
психических черт, как, например, в упомянутой выше теории К. Абрахама) [12; 19]
Таким образом, активный исследовательский интерес к сексуализированному насилию над несовершеннолетними в Х1Х-начале XX века привел к возникновению научных дебатов о роли самого ребенка в произошедшем с ним, которые и составили основу научно-общественного дискурса в последующий исторический период.
Социальная интерпретация проблемы несовершеннолетними: сексуализация феминистские теории.
сексуализированного насилия над пострадавших, обвинение матерей и
К началу двадцатого века секуализированное насилие над детьми всё чаще признаётся достаточно распространенной проблемой, что приводит к поиску её «социальных» корней.
Заложенное в работах З. Фрейда и других исследователей представление о ребенке как о «сексуальном существе» продолжает развиваться, и специалисты в области психологического и физического здоровья всё чаще соглашаются с тем, что
сексуальность является частью нормального развития ребенка [21; 22]. Исследователи этого периода, как правило, стояли на позициях «сексуального модернизма»: свободы сексуального самовыражения и вреда его подавления (в том числе для детей и
подростков) [9; 22; 23]. В то же время, благодаря их работам представление о ребенке как о невинном существе постепенно утрачивается, и некоторые специалисты выдвигают предположения о безвредности или даже желанности для детей сексуальных контактов со взрослыми.
Так, психоаналитики L. Bender и A. Blau в 1937 году писали: «...зачастую мы рассматривали возможность того, что ребенок мог быть скорее настоящим
соблазнителем, чем невинно соблазненным» [24, с 514]. При этом их исследовательская позиция состоит в том, что сексуальный опыт со взрослыми имел для детей минимальные негативные последствия.
P. Sloane и E. Karpinski в своем исследовании последствий инцестных отношений, начавшихся в подростковом или детском возрасте, представляют аналогичную точку зрения. По их словам, «травматический аспект теряет часть своего значения, когда осознается, что ребенок сам часто бессознательно желает сексуального акта и
становится более или менее добровольным участником действия» [25, с 666]. Кроме того, в их рассуждениях о механизмах инцеста большая роль отведена личности пострадавших. Так, анализируя пять приведенных ими случаев растления девочек старшими членами семей, авторы пишут: «...фактором, который, вероятно, сыграл свою роль, была слабость Эго [у девушек] в сочетании с возможной ненормальной тягой к сексуальному возбуждению, которая в первую очередь привела к инцесту» [25, с 673].
А. Кинси, признавая высокую распространенность сексуализированного насилия над
несовершеннолетними и не акцентируя внимания на специфических чертах, характерных для «соблазнительного ребенка», тем не менее, также отходит в своём анализе от критики фигуры насильника, противопоставляя ей фигуру общественного мнения. В своей работе «Половое поведение самки человека» он пишет: «Трудно понять, почему ребенок, за исключением культурной обусловленности, должен испытывать беспокойство при прикосновении к его гениталиям, или беспокойство при виде гениталий другого человека, или беспокойство при еще более специфических контактах [...] Некоторые из более опытных исследователей проблем несовершеннолетних считают, что эмоциональная реакция родителей, полицейских и других взрослых, обнаруживших, что у ребенка были такие контакты, может беспокоить ребенка гораздо сильнее, чем сами сексуальные контакты» [26, с- 1211.
Таким образом, в рамках сексуализирующего жертву подхода основной была тенденция к выделению «провоцирующих» черт ребенка, подвергшегося сексуализированному насилию, а также смягчение или отрицание его негативных последствий для психики ребенка.
Другая тенденция, также позволяющая избежать фокуса на преступнике, заключалась в популяризации «теории сговора», которая широко использовалась для описания роли матери в развитии сексуализированного насилия в семье. При этом под «сговором» понималось как сознательное, так и бессознательное отрицание матерью факта насилия
«Инцестуогенные» матери описываются в литературе как имеющие собственные неудовлетворенные желания эдипального характера, которые они реализуют, потворствуя инцесту между супругом и дочерью, и/или отказывающиеся от социальной роли жены и матери (что, в представлении сторонников данной теории, облегчало
вступление дочери в инцест путем принятия на себя материнской роли) [28; 29; 30; 31].
Однако в 1970-х годах произошли существенные изменения в понимании сексуализированного насилия как обществом в целом, так и отдельными специалистами в области клинической медицины и психологии. Многие авторы отмечают роль феминистского движения второй волны в переосмыслении сексуализированного насилия (в частности, сексуализированного насилия над несовершеннолетними) как преступления и социальной проблемы [32; 33; 34; 35].
В качестве одного из наиболее ранних и влиятельных авторов, запустивших волну профеминистского подхода в изучении сексуализированного насилия над детьми, зачастую выделяют Флоренс Раш - социального работника и исследователя, впервые представившую обширный анализ случаев инцеста из своей практики с акцентом на
вездесущий характер проблемы и невиновность пострадавших [37; 42].
В книге «Самый охраняемый секрет» («The Best Kept Secret») Ф. Раш рассматривает сексуализированное насилие не как изолированное преступление или психопатологию, но как закономерное следствие социальной допустимости посягательств на телесную неприкосновенность женщин и девочек в целом. «Растлитель - пишет она - не является продуктом неблагополучной или дисфункциональной семьи и может быть таким же нормальным или ненормальным, как и остальные так называемые нормальные мужчины»
[38———2]. Ф. Раш проводит взаимосвязь между детской порнографией, детской проституцией, изнасилованиями детей и такими «повседневными» явлениями, как уличные домогательства и преследования, приставания в общественном транспорте,
кинотеатрах и т. д., делая акцент на обыденности и распространенности различных форм сексуализированных посягательств на несовершеннолетних
В другой своей работе, «Фрейдистское сокрытие» («The Freudian coverup»), Ф. Раш также сосредоточивается на повсеместности сексуализированного насилия над несовершеннолетними (и в частности инцеста). При этом автор делает акцент на том, что высокая распространенность данной проблемы уже была открыта З. Фрейдом несколькими десятилетиями ранее. Однако его отказ от первоначальной убежденности в истинности рассказов своих пациентов и отход от «теории соблазения», по мнению Ф. Раш, способствовал дальнейшему замалчиванию проблемы на многие десятилетия i^.
После «переоткрытия» проблемы сексуализированного насилия над детьми количество научно-исследовательских и публицистических трудов по этой теме начало расти. Помимо публикаций и докладов Ф. Раш, в числе наиболее значимых феминистских исследований того периода упоминают «Поцелуй папу на ночь» Луизы Армстронг (1978), «Предательство невинности» Сьюзен Форвард и Крейга Бака (1978), «Заговор молчания» Сандры Батлер (1978), «Инцест отца и дочери» Джудит Херман (1981) и
многие другие [35; 40].
Таким образом, благодаря её растущему влиянию, феминистская литература 1970-1980 годов составила новую оптику в анализе данной проблемы. Основываясь на различных работах, посвященных рассмотрению этой оптики, можно выделить несколько характерных для неё черт. Так, немаловажной особенностью феминистского дискурса являлась демаргинализация сексуализированного насилия (в особенности инцеста), акцент на широком диапазоне «нормальных» семей, в которых происходит подобное, и
ужасающей обыденности самого явления [32; 33]. Другой отличительной чертой был отказ от традиционного «экспертного» психолого-психиатрического подхода в пользу формирования психотерапевтических групп (в том числе «групп самопомощи») и оказания социальной поддержки: создания телефонов доверия, открытия кризисных центров, добровольческого сопровождения потерпевших при взаимодействии с полицией, разработки программ самообороны для девочек и др. [40; 41].
Таким образом, дебаты XX столетия, происходившие в рамках становления социальной парадигмы анализа сексуализированного насилия над несовершеннолетними, можно рассматривать как переход от конструирования «способствующей жертвы» к конструированию «невиновной жертвы» и от взгляда на сексуальную активность как безвредную для ребенка и даже способную принести ему удовольствие - в т. ч. в контексте отношений со взрослыми - к взгляду на любой сексуальный контакт между взрослыми и детьми как на насильственный акт, нарушающий естественные границы ребенка.
Однако следует также отметить, что в рамках феминистского подхода одной из основных была концепция «женщины и дети» - т. е. сексуализированное насилие над детьми рассматривалось лишь как одна из форм изнасилования, являющаяся результатом общих закономерностей патриархального угнетения i35!.
Такой подход, с одной стороны, позволял организовывать вышеупомянутые комплексные вмешательства, направленные на поддержку разных возрастов, но с другой - лишал сексуализированное насилие над детьми специфических черт, сводя его к одному из многообразных системных проявлений мужского доминирования над женщинами.
Отчасти поэтому, а отчасти вследствие отсутствия всеобщего признания «теории
патриархата» (которая не представляла собой научную теорию в полной мере - скорее, политическую или мировоззренческую систему), попытки концептуализировать сексуализированное насилие над детьми и доказать его недопустимость с иных, не только феминистских позиций, были продолжены i42!.
Сексуализированное насилие над детьми как морально-этическая проблема -основа современного подхода к защите пострадавших.
В качестве примера одной из первых работ, затрагивающей вопросы морального значения сексуальных контактов с несовершеннолетними, можно привести широко известную статью социолога Дэвида Финкельхора «Что не так с сексом между взрослыми
и детьми? Этика и проблема сексуального злоупотребления» [43]. Приводя контраргументы к таким широко распространенным аргументам против сексуальных отношений с детьми, как их неестественность с биологической точки зрения, асексуальность детей и возможный ущерб, он утверждает: существует много приемлемых для общества видов секса, не приводящих к размножению, дети имеют сексуальность и исследуют сексуальные отношения друг с другом, а эмпирическая основа аргумента «против вреда» может быть нарушена, когда появятся свидетельства позитивного опыта. Тем не менее, автор твердо стоит на позиции запрета сексуальных отношений между взрослыми и детьми, обосновывая её через концепт истинного согласия. «Ключевым аргументом является то, что дети по своей природе не способны дать истинное согласие на секс со взрослыми» - пишет он ИЗ, с. 694"|. по Д. Финкельхору, для того, чтобы согласие считалось истинным, ребенок должен был бы не только иметь полную информацию о том, на что он соглашается (и быть способным её осознать), но и иметь истинную свободу выбора - т. е. совсем не находиться под властью взрослого, что невозможно из-за фундаментальной асимметрии отношений между ними.
В современном взгляде на проблему сексуализированного насилия над детьми концепт «истинного согласия» - т. е. информированного и полученного без использования безусловной власти взрослого над ребенком - получает достаточно широкое распространение. К примеру, в критическом обзоре литературы, посвященной вопросам морального статуса сексуальных отношений между взрослыми и несовершеннолетними, А. Malón приводит три аргумента, наиболее часто используемых специалистами для осуждения: возможное причинение вреда, эксплуатация ребенка взрослым ввиду их неравенства и неспособность ребёнка дать действительное согласие (в силу ограниченности его гражданских прав в целом) i441. Нельзя не отметить, что последние два аргумента очевидным образом перекликаются с идеей «истинного согласия». Похожим образом рассуждают и другие авторы, постулирующие, что в отношении сексуальных контактов с подростками аргумент «когнитивной неспособности дать согласие» может быть не совсем верным, однако аргумент, связанный с злоупотреблением неопытностью или эксплуатацией взрослым партнером очевидной иерархии между ним и подростком сохраняет свою силу [36; 45].
Таким образом, именно «истинность» согласия становится доминирующим критерием недопустимости сексуального взаимодействия с несовершеннолетними, из чего следует идея о необходимости их защиты от посягательств.
И, хотя в настоящее время дебаты о сексуальности детей и подростков и способах её реализации нельзя считать полностью завершенными, позиция безусловного отнесения любых (в т. ч. «ненасильственных») сексуальных контактов между ними и взрослыми к злоупотребительным является ведущей в академической среде, а социально-
общественная и экспертная работа по улучшению мер профилактики и реагирования на ситуации сексуализированного насилия над несовершеннолетними продолжается [46; 47].
Однако, говоря о необходимости защиты несовершеннолетних от посягательств, специалисты современности сталкиваются не только с практическими, но и с фундаментальными вызовами.
Так, сам образ пострадавшего ребенка по мере развития вышеописанных академических дебатов претерпел существенные изменения. Если для периода XIX-начала XX века было характерно представление о «жертве идеальной» (полностью невинной, но пострадавшей) и «жертве провоцирующей» (содействующей преступлению или обладающей привлекательными для преступника чертами), то благодаря феминистским гендерным исследованиям ХХ века сформировалось представление о «жертве беспомощной» - не имеющей возможности защитить себя из-за всеобъемлющей власти насильника над ней. Тем не менее, ни один из этих образов не отвечает в полной мере актуальным запросам пострадавших. К примеру, в своем историческом анализе нарративов о сексуализированном насилии над несовершеннолетними S.V. Hunter отмечает, что, хотя изначально дискурс «жертв» возник именно как результат отстаивания невиновности потерпевших, с термином «жертва» также были сопряжены представления о бессилии, пассивности и уязвимости пострадавших, он предполагал виктимизацию всей личности. Поэтому уже к 1980-м годам появились мнения о стигматизирующей роли этого дискурса, и он был сменен на дискурс «выживших» - т. е. переживших трагедию, прошедших через детские невзгоды и ставших сильнее благодаря опыту преодоления травмы -ИИ.
В ряде работ действительно приводятся свидетельства того, что отказ от определения себя как «жертвы» (в пользу «выжившего») может быть терапевтичным для
пострадавших —501 Однако дискурс «выживших» имеет свои недостатки: сосредоточенный скорее на преодолении, чем на поддержке, он подчеркивает индивидуальную ответственность выживших за исцеление, не делая акцент на
сексуализированном насилии как на проблеме, требующей общественного решения ISÜ.
В качестве нейтрального термина отдельными авторами предлагается определение «пережившие сексуальное насилие» как говорящее об опыте, но не о личности 1521, или термин «жертва-выживший» как инклюзивный для разных категорий пострадавших I531.
Таким образом, в рамках современного подхода к защите пострадавших кажется важным уделить внимание не столь социальному конструированию образа (соответствующего «идеальной жертве» или «выжившему» победителю), сколь конструированию пострадавшими (в т. ч. с помощью помогающих специалистов) образа для-себя, их субъективному самоопределению и формированию идентичности, которая позволит интегрировать травматический опыт в целостный образ «Я».
Не менее важным для определения дальнейшего вектора развития мер по защите пострадавших является формирование четкой модели последствий сексуализированного насилия над несовершеннолетними. В настоящее время наиболее широко известными комплексами последствий являются «посттравматическое расстройство» (или «посттравматические нарушения») и «посттравматический рост». В соответствии с этими категориями, в современных программах вмешательств также принято выделять два основных подхода: подход, основанный на представлениях о переживании опыта насилия как чего-то, что провоцирует возникновение негативных последствий и
приводит к «дефициту» - патогенный подход; и подход, основанный на перспективах возможного роста личности после успешного преодоления ей травматического опыта, обретения «сильных сторон» («strengths») - салютогенный подход [54; 55; 56; 57; 58; 591.
При этом важно отметить, что оба подхода, как и вытекающие из них различные стратегии оказания помощи, имеют свои достоинства недостатки I601.
Первый подход, к которому относятся в том числе основанные на когнитивно-поведенческой терапии программы, имеет множество документально подтвержденных исследований его эффективности. Основная цель подобных вмешательств - уменьшение симптомов травмы и улучшение функционирования путем изменения когнитивных искажений и дисфункциональных моделей поведения, которые могут наблюдаться как у
несовершеннолетних, так и у повзрослевших пострадавших [60; 61; 62]. Однако отсутствие консенсуса в определении симптоматики и механизмов развития травмы затрудняет использование какой-либо из существующих моделей концептуализации психологических последствий сексуализированного насилия над несовершеннолетними как основы для выработки единого «помогающего подхода». Цель второго подхода - не коррекция, но развитие личности: возможность с помощью интервенций вступить в процесс роста после пережитой травмы. Сторонники этого подхода утверждают, что он содействует не просто «исцелению», но и позитивному преобразованию личности. Однако по своей доказательной базе и разработанности практических методов вмешательства данный подход значительно уступает предыдущему [63; 64].
Таким образом, актуальная ситуация в области исследований и разработок, касающихся сексуализированного насилия над несовершеннолетними, остается достаточно проблемной, поскольку отсутствие универсальных представлений о насилии как таковом, его возможных последствиях и образе пострадавших может в значительной степени препятствовать формированию единого подхода в работе помогающих специалистов. При этом «фрагментарный» взгляд на проблему, характерный для используемых в настоящее время подходов, как было описано выше, имеет свои недостатки. Кроме того, многообразие взглядов на алгоритмы оказания помощи пострадавшим может приводить к
спорным оценкам этих вмешательств [65; 66], а также к невозможности полного охвата специфических последствий травмы в рамках существующих подходов и недостаточной эффективности терапии в отношении отдельных симптомов -1671, что может приводить к отсроченному возникновению проблем у взрослых [68; 69].
Поэтому для определения стратегии практической помощи пострадавшим важно решить фундаментальные задачи, выработать единый профессиональный взгляд на сексуализированное насилие над детьми и его последствия. В связи с этой потребностью возникают следующие проблемные вопросы:
1 . Вопрос о концептуализации последствий сексуализированного насилия над несовершеннолетними: каковы основные симптомы и механизмы их развития, и как могут соотноситься «посттравматические нарушения» и «посттравматический рост» в клинической картине травмы?
2 . Вопрос о парадигмальных этических основах помогающих вмешательств: каковы возможности разрешения дихотомии «жертва/выживший» («victim/survivor»), какая терминология в отношении пострадавших от сексуализированного насилия будет наиболее корректной и позволит снять стигму, но сохранить акцент на необходимости поддержки?
Основываясь на этих вопросах, можно выделить следующие актуальные направления в области фундаментальных исследований сексуализированного насилия над несовершеннолетними, которые позволят выработать единый вектор дальнейшего развития подхода к защите пострадавших:
1 . Разработка единой модели концептуализации последствий сексуализированного насилия над несовершеннолетними (которая, возможно, будет включать в себя как симптомы «посттравматических нарушений», так и проявления «посттравматического роста»).
2 . Разработка парадигмальных этических основ помогающих вмешательств, сосредоточенная не только на усилиях по принятию консенсуса о недопустимости насилия, но и на выработке корректного подхода с учетом актуального запроса пострадавших на получение помощи и поддержки, с одной стороны, и отсутствие социальной стигматизации как «жертв» - с другой.
Заключение.
Подводя итоги вышесказанному, на протяжении эволюции научных подходов к проблематике сексуализированного насилия над несовершеннолетними в академических кругах и в общественном мнении в целом произошло много перемен. Так, период с XIX по XX век охарактеризовался переходом от медицинской парадигмы к социальной и от господства психоаналитических теорий - к научным дебатам между сексуальными модернистами и феминистским движением, а конец XX века наметил тенденции к доминирующему и поныне концепту «истинного согласия», что привело к относительному консенсусу в вопросе недопустимости сексуальных отношений с несовершеннолетними.
При этом в рамках каждого из этих периодов отмечается существенная роль социального, культурного и политического контекста при конструировании образа пострадавшего (как «способствующей жертвы», «невиновной жертвы» или «не жертвы, но выжившего») и формировании различных подходов к определению истоков сексуализированного насилия и интерпретации переживаний тех, кто столкнулся с ним.
В настоящее время ведущими тенденциями в подходе к защите несовершеннолетних является фокус на их психологическом благополучии и предоставление им базового права на неприкосновенность. В то же время, сохраняются разные взгляды на травму сексуализированного насилия - как патологическое состояние и как кризис, способный привести к дальнейшему росту - и роль этого опыта в определении личности пострадавшего - как виктимизирующего, героизирующего или относящегося к событию, но не личности в целом.
Таким образом, сохраняется потребность в формировании универсальных представлений о сексуализированном насилии над несовершеннолетними, концептуализации его возможных последствий и разработке этических парадигмальных основ интервенций, направленных на профилактику сексуализированного насилия над несовершеннолетними и помощь пострадавшим.
Библиография
1. Gómez J. M. Gendered sexual violence: Betrayal trauma, dissociation, and PTSD in diverse college students //Journal of aggression, maltreatment & trauma. - 2021. - Т. 30. - №. 5. - PP. 625-640. doi:10.1080/10926771.2020.1783737
2. Jina R., Thomas L. S. Health consequences of sexual violence against women //Best
practice & research Clinical obstetrics & gynaecology. - 2013. - Т. 27. - №. 1. - PP. 15-26. doi:10.1016/j.bpobgyn.2012.08.012
3. Dartnall E., Jewkes R. Sexual violence against women: the scope of the problem //Best practice & research Clinical obstetrics & gynaecology. - 2013. - Т. 27. - №. 1. - PP. 313. doi: 10.1016/j.bpobgyn.2012.08.002
4. Assink M., van der Put C. E., Meeuwsen M. W. et al. Risk factors for child sexual abuse victimization: A meta-analytic review //Psychological bulletin. - 2019. - Т. 145. - №. -PP. 459-489. doi: 10.1037/bul0000188
5. Cassar J. R. Comparative review of child sexual abuse practices and policies in Kenya and the United States of America (USA) //African Journal of Social Work. - 2020. - Т. 10. - №. 2. - PP. 9-15. [Электронный ресурс] URL:
https ://www.ajol.info/index.php/ajsw/article/view/198832 (дата обращения: 05.08.2023)
6. Knack N., Winder B., Murphy L. et al. Primary and secondary prevention of child sexual abuse //International review of psychiatry. - 2019. - Т. 31. - №. 2. - PP. 181-194. doi: 10.1080/09540261.2018.1541872
7. Coldrey B. M. The sexual abuse of children: The historical perspective //Studies: An Irish Quarterly Review. - 1996. - Т. 85. - №. 340. - PP. 370-380. doi:10.2307/30091236
8. Conte J. R. (ed.). Critical issues in child sexual abuse: Historical, legal, and psychological perspectives. //Sage. - 2002. - 224 p. doi:10.4135/9781483328645
9. Olafson E., Corwin D. L., Summit R. C. Modern history of child sexual abuse awareness: Cycles of discovery and suppression //Child abuse & neglect. - 1993. - Т. 17. - №. 1. - PP. 7-24. doi: 10.1016/0145-2134(93)90004-o
10. Satter B. The sexual abuse paradigm in historical perspective: Passivity and emotion in mid-twentieth-century America //Journal of the History of Sexuality. - 2003. - Т. 12.
- №. 3. - PP. 424-464. doi: 10.2307/3704895
11. Conte J. R. Child sexual abuse: Awareness and backlash //The Future of Children. -1994. - PP. 224-232. doi:10.2307/1602532
12. Cage E. C. Child Sexual Abuse and Medical Expertise in NineteenthCentury France //French Historical Studies. - 2019. - Т. 42. - №. 3. - PP. 391-421.
doi: 10.1215/00161071-7558315
13. Collings S. J. See no evil, hear no evil: the rise and fall of child sexual abuse in the 20th century //Psychology in Society. - 2009. - №. 38. - PP. 61-73.
14. Lammasniemi L. «Precocious Girls»: Age of Consent, Class and Family in Late Nineteenth-Century England //Law and History Review. - 2020. - Т. 38. - №. 1. - PP. 241-266. doi: 10.1017/S073824802000005X
15. Аксенов Д. С. Концепции психической травмы в психоанализе: сравнительный подход //Журнал клинического и прикладного психоанализа. - 2022. - Т. 3. - №. 3.
- С. 24-38. [Электронный ресурс] URL: https://psychoanalysis-journal.hse.ru/article/view/16186 (дата обращения: 07.08.2023)
16. Ezquerro A. Sexual abuse: a perversion of attachment? //Group Analysis. - 2019. - Т. 52. - №. 1. - PP. 100-113. doi: 10.1177/0533316418813
17. Is^ls H., Schatzman M. The seduction theory //History of Psychiatry. - 1993. - Т. 4.
- №. 13. - PP. 23-59. doi: 10.1177/0957154X9300401302
18. Фрейд З. Собрание сочинений в 10 томах. Том 5. Сексуальная жизнь. - М.: Фирма СТД. - 2006. - 312 с.
19. Abraham K. The experiencing of sexual traumas as a form of sexual activity / Abraham
K. // Selected Papers of Karl Abraham / Ed. by L. & V. Woolf. London: Hogarth Press and the Institute of Psycho-analysis. - 1927. - PP. 47-63.
20. Ferenczi S. Confusion of tongues between adults and the child: The language of tenderness and of passion //Contemporary psychoanalysis. - 1988. - T. 24. - №. 2. -PP. 196-206. doi: 10.1080/00107530.1988.10746234
21. Bullough V. L. Children and adolescents as sexual beings: a historical overview //Child and Adolescent Psychiatric Clinics. - 2004. - T. 13. - №. 3. - PP. 447-459.
doi: 10.1016/j.chc.2004.02.012
22. Sauerteig L. D. H. Loss of innocence: Albert Moll, Sigmund Freud and the invention of childhood sexuality around 1900 //Medical History. - 2012. - T. 56. - №. 2. - PP. 156183. doi:10.1017/mdh.2011.31
23. Fishman S. The history of childhood sexuality //Journal of Contemporary History. -1982. - T. 17. - №. 2. - PP. 269-283. doi:10.1177/002200948201700204
24. Bender L., Blau A. The reaction of children to sexual relations with adults //American journal of Orthopsychiatry. - 1937. - T. 7. - №. 4. - PP. 500-518. doi:10.1111/j.1939-0025.1937.tb05293.x
25. Sloane P., Karpinski E. Effects of incest on the participants //American Journal of Orthopsychiatry. - 1942. - T. 12. - №. 4. - PP. 666-673. doi:10.1111/j.1939-0025.1942.tb05960.x
26. Kinsey A. C., Pomeroy W. B., Martin C. E. et al. Sexual behavior in the human female. - Indiana University Press. - 1998. - 896 p.
27. Joyce P. A. Mothers of sexually abused children and the concept of collusion: A literature review //Journal of Child Sexual Abuse. - 1997. - T. 6. - №. 2. - PP. 75-92. doi: 10.1300/J070v06n02_05
28. Kaufman I., Peck A. L., Tagiuri C. K. The family constellation and overt incestuous relations between father and daughter //American Journal of Orthopsychiatry. - 1954. -T. 24. - №. 2. - PP. 266-279. doi:10.1111/j.1939-0025.1954.tb02017.x
29. Kempe R. S., Kempe C. H. Child abuse. - Cambridge, MA: Harvard University Press. -1978. - 136 p.
30. Lev-Wiesel R. Intergenerational transmission of sexual abuse? Motherhood in the shadow of incest //Journal of child sexual abuse. - 2006. - T. 15. - №. 2. - PP. 75101. doi: 10.1300/J070v15n02_06
31. Rhinehart J. W. Genesis of overt incest //Comprehensive Psychiatry. - 1961. - T. 2. -№. 6. - PP. 338-349. doi: 10.1016/0010-440x(70)90102-1
32. Breines W., Gordon L. The new scholarship on family violence //Signs: journal of Women in Culture and Society. - 1983. - T. 8. - №. 3. - PP. 490-531.
doi: 10.1086/493987
33. Featherstone L. Sexual Violence in Australia, 1970s-1980s: Rape and Child Sexual Abuse. - Palgrave Macmillan. - 2021. - 304 p. doi:10.1007/978-3-030-73310-0
34. Sacco L. Unspeakable: Father-Daughter Incest in American History. - JHU Press. -2009. - 368 p.
35. Whittier N. The politics of child sexual abuse: Emotion, social movements, and the state. - Oxford University Press. - 2009. - 273 p.
36. Benedet J. The age of innocence: A cautious defense of raising the age of consent in Canadian sexual assault law //New Criminal Law Review. - 2010. - T. 13. - №. 4. -PP. 665-687. doi:10.1525/nclr.2010.13.4.665
37. Segal L. IV. Freud and Feminism: A Century of Contradiction //Feminism & Psychology.
- 1996. - Т. 6. - №. 2. - PP. 290-297. doi:10.1177/0959353596062019
38. Rush F. The best kept secret: Sexual abuse of children. - Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall. - 1980. - 238 p.
39. Rush F. The Freudian coverup //Feminism & Psychology. - 1996. - Т. 6. - №. 2. - PP. 260-276. doi: 10.1177/095935359606201
40. Naples N. A. Deconstructing and locating survivor discourse: Dynamics of narrative, empowerment, and resistance for survivors of childhood sexual abuse //Signs: Journal of Women in Culture and Society. - 2003. - Т. 28. - №. 4. - PP. 1151-1185. doi:10.1086/368323
41. Bolen R. M. Child sexual abuse: Prevention or promotion? //Social work. - 2003. - Т. 48. - №. 2. - PP. 174-185. doi:10.1093/sw/48.2.174
42. Clegg S. Studying child sexual abuse: morality or science? //Radical Philosophy. -1994. - №. 66. - PP. 31-39.
43. Finkelhor D. What's wrong with sex between adults and children? Ethics and the problem of sexual abuse //American journal of Orthopsychiatry. - 1979. - Т. 49. - №. 4. - PP. 692-697. doi:10.1111/j.1939-0025.1979.tb02654.x
44. Malón A. Adult-child sex and the limits of liberal sexual morality //Archives of sexual behavior. - 2015. - Т. 44. - PP. 1071-1083. doi:10.1007/s10508-014-0442-8
45. Spiecker B., Steutel J. A Moral Philosophical Perspective on Paedophilia and Incest //Educational Philosophy and Theory. - 2000. - Т. 32. - №. 3. - PP. 283-291.
doi: 10.1111/j.1469-5812.2000.tb00452.x
46. Pilgrim D. Academic disputes about adult-child sexual contact: A critical realist appraisal //Child Abuse Review. - 2018. - Т. 27. - №. 3. - PP. 171-180.
doi: 10.1002/car.2497
47. Salter M. Child sexual abuse: ethics and evidence //Child abuse review. - 2018. - Т. 27. - №. 3. - PP. 165-170. doi: 10.1002/car.2516
48. Hunter S. V. Evolving narratives about childhood sexual abuse: Challenging the dominance of the victim and survivor paradigm //Australian and New Zealand Journal of Family Therapy. - 2010. - Т. 31. - №. 2. - PP. 176-190. doi:10.1375/anft.31.2.176
49. Newsom K., Myers-Bowman K. «I am not a victim. I am a survivor»: Resilience as a journey for female survivors of child sexual abuse //Journal of child sexual abuse. -2017. - Т. 26. - №. 8. - PP. 927-947. doi:10.1080/10538712.2017.1360425
50. Phillips A., Daniluk J. C. Beyond «survivor»: How childhood sexual abuse informs the identity of adult women at the end of the therapeutic process //Journal of Counseling & Development. - 2004. - Т. 82. - №. 2. - PP. 177-184. doi:10.1002/j.1556-6678.2004.tb00299.x
51. Ovenden G. Young women's management of victim and survivor identities //Culture, health & sexuality. - 2012. - Т. 14. - №. 8. - PP. 941-954. doi:10.1080/13691058.2012.710762
52. Mittal S., Singh T. Victim or survivor: Perceived identity //Psyber News. - 2018. - Т. 9.
- №. 1. - PP. 48-52 [Электронный ресурс] URL: indianjournals.com/ijor.aspx? target=ijor:psn&volume = 9&issue = 1&article = 004 (дата обращения: 29.07.2023)
53. Terry K. J. Child sexual abuse within the Catholic Church: A review of global perspectives //International Journal of Comparative and Applied Criminal Justice. -2015. - Т. 39. - №. 2. - PP. 139-154. doi:10.1080/01924036.2015.1012703
54. Babu N., Prakash A., Bharadwaj I. U. (ed.). Understanding Vulnerabilities in Contemporary Society: Psychological Insights and Reflections. - SAGE Publishing India.
- 2021. - 356 p.
55. Dube S. R., Rishi S. Utilizing the salutogenic paradigm to investigate well-being among adult survivors of childhood sexual abuse and other adversities //Child abuse & neglect. - 2017. - T. 66. - PP. 130-141. doi:10.1016/j.chiabu.2017.01.026
56. Edwards D., Sakasa P., Van Wyk G. Trauma, resilience and vulnerability to PTSD: A review and clinical case analysis //Journal of psychology in Africa. - 2005. - T. 15. -№. 2. - PP. 143-153. doi: 10.4314/jpa .v15i2.30652
57. Foche A., Walker-Williams H. J. A group intervention programme for adult survivors of childhood sexual abuse //Social Work. - 2016. - T. 52. - №. 4. - PP. 525-545. doi:10.15270/52-2-529
58. Herlof Andersen T. Men dealing with memories of childhood sexual abuse: Conditions and possibilities of 'positive deviance' //Journal of Social Work Practice. - 2008. - T. 22. - №. 1. - PP. 51-65. doi: 10.1080/02650530701872355
59. Olivier M. A. J., Venter D. J. L., van der Walt J. L. A group of sexually abused adolescents' perceptions of their future life-roles: An exploratory study //Journal of Psychology in Africa. - 2008. - T. 18. - №. 1. - PP. 75-79. doi:10.1080/14330237.2008.10820173
60. Kaye-Tzadok A., Davidson-Arad B. The contribution of cognitive strategies to the resilience of women survivors of childhood sexual abuse and non-abused women //Violence against women. - 2017. - T. 23. - №. 8. - PP. 993-1015. doi:10.1177/107780121665250
61. Cary C. E., McMillen J. C. The data behind the dissemination: A systematic review of trauma-focused cognitive behavioral therapy for use with children and youth //Children and youth services review. - 2012. - T. 34. - №. 4. - PP. 748-757.
doi: 10.1016/j.childyouth.2012.01.003
62. Ehring T., Welboren R., Morina N. et al. Meta-analysis of psychological treatments for posttraumatic stress disorder in adult survivors of childhood abuse //Clinical psychology review. - 2014. - T. 34. - №. 8. - PP. 645-657.
doi: 10.1016/j.cpr.2014.10.004
63. Vilenica S., Shakespeare-Finch J. A salutogenic approach to healing following child sexual assault //Sexual abuse: Breaking the silence. - Rijeka: IntechOpen. - 2012. -PP. 33-56. doi: 10.5772/1315
64. Walker-Williams H. J., Fouche A. Resilience enabling processes and posttraumatic growth outcomes in a group of women survivors of childhood sexual abuse //Health SA Gesondheid. - 2018. - T. 23. - №. 1. - PP. 1-9. doi:10.4102/hsag.v23i0.1134
65. Lev-Wiesel R. Child sexual abuse: A critical review of intervention and treatment modalities //Children and Youth Services Review. - 2008. - T. 30. - №. 6. - PP. 665673. doi: 10.1016/j.childyouth.2008.01.008
66. Tichelaar H. K., Dekovic M., Endendijk J. J. Exploring effectiveness of psychotherapy options for sexually abused children and adolescents: A systematic review of randomized controlled trials //Children and Youth Services Review. - 2020. - T. 119. -PP. 1-19. doi: 10.1016/j.childyouth.2020.105519
67. Harvey S. T., Taylor J. E. A meta-analysis of the effects of psychotherapy with sexually abused children and adolescents //Clinical Psychology Review. - 2010. - T. 30. - №. 5.
- PP. 517-535. doi: 10.1016/j.cpr.2010.03.006
68. Gewirtz-Meydan A. Treating sexual dysfunctions among survivors of child sexual abuse: An overview of empirical research //Trauma, Violence, & Abuse. - 2022. - T. 23.
- №. 3. - PP. 840-853. doi: 10.1177/1524838020979842
69- Johnson D. J., Holyoak D., Cravens Pickens J. Using narrative therapy in the treatment of adult survivors of childhood sexual abuse in the context of couple therapy //The American Journal of Family Therapy. - 2019. - Т. 47. - №. 4. - PP. 216-231 doi: 10.1080/01926187.2019.162422
Результаты процедуры рецензирования статьи
В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.
На рецензирование представлена работа «Исторический обзор научных подходов к проблематике сексуализированного насилия над несовершеннолетними». Предмет исследования. Работа затрагивает актуальный вопрос, который касается проблематики сексуализированного насилия над несовершеннолетними. В целом, проведенная работа позволила автору выделить и наполнить содержанием основные подходы, рассмотреть авторский взгляды ученых.
Методология исследования определяется тем, что выделены основные научные подходы к проблематике сексуализированного насилия над несовершеннолетними. Автором выделены основные подходы и их методологические основы.
Актуальность исследования определяется тем, что важно выделить актуальные направления в области фундаментальных исследований сексуализированного насилия над несовершеннолетними, а также выработать единый вектор дальнейшего развития подхода к защите пострадавших.
Научная новизна исследования. Автором были выделены основные подходы к затронутой проблеме, прослежена эволюция научных подходов к проблематике сексуализированного насилия над несовершеннолетними в академических кругах и общественном мнении. Особый упор сделан на этические основы затронутой проблемы. Стиль, структура, содержание. Стиль изложения соответствует публикациям такого уровня. Язык работы научный. Структура работы четко прослеживается, автором выделены основные смысловые части.
Во введении статьи выделена изучаемая проблема. Автором кратко обозначены основные подходы, а также выделены основные этапы научных подходов. Особое внимание уделено определению основный понятий: «сексуализированное насилие», «сексуализированное насилие над несовершеннолетними».
Второй раздел посвящен рассмотрению зарождения научного взгляда на проблематику сексуализированного насилия над детьми. Автор определил медицинскую перспективу и охарактеризовал первые теории психоаналитиков XIX-начала XX века. Особое внимание уделено описанию «теории соблазнения» Зигмунда Фрейда, а также полемики психоаналитиков.
Следующий раздел посвящен социальной интерпретации проблемы сексуализированного насилия над несовершеннолетними. Автором особое внимание уделено описанию сексуализации пострадавших, обвинениям матерей и феминистистским теориям. В работе подробно описан каждый из подходов.
В следующем разделе рассмотрено сексуализированное насилие над детьми как морально-этической проблемы. Подробное рассмотрение основных вопросов позволило автору выделить ряд проблемных вопросов, а также поставить вопрос о выработке единого вектора дальнейшего развития подхода к защите пострадавших. Заканчивается работа краткими выводами, определена сущность выделенных подходов к затронутой проблеме.
Библиография. Библиография статьи включает в себя 69 отечественных и зарубежных
источников, значительная часть которых издана за последние три года. В списке присутствуют, в основном, научно-исследовательские статьи и тезисы. Помимо этого, в библиографии имеются монографии. Источники оформлены, в основном, корректно и однородно.
Апелляция к оппонентам. Рекомендации:
- выделить перспективы дальнейшего изучения затронутой проблемы, в том числе, эмпирическое изучение.
Выводы. Проблематика статьи отличается несомненной актуальностью, теоретической и практической ценностью будет интересна специалистам, которые рассматривают проблематику сексуализированного насилия над несовершеннолетними. Статья может быть рекомендована к опубликованию с учетом выделенных рекомендаций.
