CC BY
42
58 1 ВАШ БАНК
и СОБЫТИЕ . 1 ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / №11 (67) 2007
Андрей Казьмин пришел в Сбербанк России в январе 1996 года. Это была эпоха «семи-банкирщины», время приватизации всего и вся, неудивительно, что и Сбербанк попал в поле зрения частных интересов. Одним из кандидатов на пост его председателя был Александр Смоленский, основатель Столичного банка сбережений. Однако, по мнению Сергея Дубинина, который занимал тогда кресло главы ЦБ, во главе банка должен был встать человек, способный сохранить социальную миссию Сбербанка.
Дмитрий СИМОНОВ
Началось все с бурной дискуссии вокруг приватизации Сбербанка. В ней приняли участие и многие коммерческие банки (в первую очередь, разумеется, те, которые собирались приобрести некоторую долю в Сбербанке).
Президент Инкомбанка Владимир Виноградов на своей пресс-конференции заявил буквально следующее: «Надо честно сказать вкладчикам Сбербанка, что сегодня никаких гарантий на их вклады со стороны государства нет... Сбербанк надо приватизировать, и мы с удовольствием приобрели бы 5-10% его акций, чтобы оказывать большее влияние на принятие решений».
Еще один сторонник приватизации Сбербанка — основатель Столичного банка сбережений Александр Смоленский — в конце 1995 года даже «прописался» в Центробанке России, на Неглинной, 12. Удивительно — но «независимому» от каких-либо государственных должностей банкиру был предоставлен в ЦБ кабинет. Более того — ему носили отчеты о работе Сбербанка. О скором назначении Смоленского на пост председателя Сбербанка говорили, как о деле решенном.
Приход в банк сторонника приватизации, олигарха, означал бы завершение его «государственного» периода развития.
Переломным для Сбербанка стал январь 1996 года. На 23 января было запланировано внеочередное собрание акционеров Сбербанка России. На нем сторонники Смоленского намеревались усадить своего протеже в кресло главы Сбербанка.
Рекомендовать его на этот пост должен был сам ЦБ (что означало автоматическое избрание). По регламенту, перед решающим собранием вопрос о кандидатуре Смоленского обсуждался на совете директоров ЦБ России. Случилось это 17 января 1996 года.
Прямо во время заседания председатель Центробанка Сергей Дубинин по-
Сбербанк. Спецназначение
кинул зал совещаний — по «вертушке» звонил Ельцин. Вернувшись, Дубинин неожиданно предложил на пост главы Сбербанка России Андрея Казьмина. Совет директоров ЦБ проголосовал «за». Остальное было делом техники.
Рассказывает Сергей Дубинин
— Как известно, в 1996 году на пост главы Сбербанка рассматривалась кандидатура Александра Смоленского...
— Я, действительно, через короткое время после назначения получил опять же от премьера Виктора Степановича Черномырдина информацию, что в администрации президента решили этот вопрос: Смоленский должен как эффективный менеджер частного банка включиться и помочь Сбербанку. Он согласен, мол, на государственную службу. В каком качестве? — Поговори-
те со Смоленским. — Поговорили. Понятно стало, что качество его устраивает только одно — быть председателем правления или президентом.
Ситуация складывалась не очень простая. Сбербанк несет огромную социальную нагрузку. Понятно, что и так обесценены вклады, инфляция, все прочее, но здесь есть хотя бы формальное обоснование, объяснение, да к тому же имеются какие-то решения по компенсациям. А уверенности, что именно этот специалист будет наилучшим образом обеспечивать социальную защиту вкладчиков, у меня не было никакой. СБС вроде успешно развивается. Но Сбербанк— это другой масштаб деятельности.
Я попытался объективно оценить ситуацию. Запросы сделал о самом Смоленском в полагающейся форме, в ФСК или ФСБ, директору Михаилу Барсукову, в Министерство внутренних дел. Поток информации был очень противоречивый.
Договорились о встрече в Кремле с Коржаковым Александром Васильевичем,про-сто для беседы «за жизнь». Я уже понимал, что эта встреча неизбежна. Когда я еще работал в Минфине, у меня вообще не было такого ощущения, что в Кремль надо ездить к Коржакову и что-то с ним обсуждать. А здесь я видел, что лучше договориться заранее.
В приемной Коржакова на диванчике скромно сидел Борис Абрамович Березовский. Прохожу мимо, поздоровались. После нескольких минут разговора Коржаков предложил выпить, достал на тарелочке сальце, закуску, водки налил. Подошел его заместитель Георгий Рогозин, был он специалистом по астрологии, хиромантии, сам из генералов, в ФСБ, в КГБ он заведовал парапсихологическими лабораториями. Мужик неглупый вроде как, выпили втроем водки, закусили. Александр Васильевич счел возможным пошутить: «Вот видишь, я ж тебе говорил, что русский, а ты все — жид,
ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / №11 (67) 2007
ваш банк/событие I 59
жид... Видишь, свининку-то хорошо Сергей Константинович закусывает». Такие шуточки. При том что Борис Абрамович Березовский, крещеный, правда, сидит за стенкой. И по ходу дела опять же про другого еврея разговор, про Смоленского, что хороший, мол, банкир. Надо поддерживать. Сказано как-то в нейтральной форме, без всякого давления.
— А Березовский так и не вошел, просто сидел в приемной?
— Он просто сидел, да. После этой встречи я Черномырдину всю противоречивость замечательной фигуры господина Смоленского описал. Он сказал: «Смотри, но вопрос решается у президента». Я говорю: «Давайте, я буду докладывать президенту в том ключе, что надо проверить всю эту негативную информацию». Тогда я к Барсукову обратился уже напрямую, говорю: вот ваши сотрудники пишут то-то и то-то. Как вы-то относитесь к этому человеку? Он, подумав, сказал мне однозначно: «Я считаю, что его близко нельзя подпускать. Если вы такую позицию займете, я вас поддержу». Я решил, что достаточная за спиной поддержка, и занял эту позицию.
Она была изложена в докладной записке президенту. В ней говорилось, что с учетом всех взвешенных обстоятельств я предлагаю кандидатуру Андрея Казьмина. И, соответственно, Смоленского по тем-то и тем-то причинам считаю невозможным назначить на этот пост.
И здесь неожиданно бурно проявил себя управделами президента Павел Павлович Бородин. Сначала он со мной пытался говорить: мол, Смоленский — это же замечательно, мы с ним столько лет работаем, у него банкоматы стоят и в Госдуме, и в администрации президента, классный банкир. Я говорю: да, все понятно, но есть данные совершенно другого рода. Он долго меня расспрашивал, что, да как, в конце концов я просто сослался на Барсукова.
Следующим этапом был совет директоров Центрального Банка, после которого надо было выносить кандидатуру на совет директоров Сбербанка. С прежним председателем Сбербанка Олегом Яшиным у меня тоже был разговор — о том, что он должен уйти. Не слишком приятная беседа, но она была проще. Тут уж все было реально в моей власти, как руководителя Центрального Банка. Человек, возглавляющий ЦБ, мог такое предложение сделать. И, конечно, Яшину было трудно от него отказаться. Он, собственно, и не спорил.
— Последнее слово, надо думать, при таком количестве кандидатур было за президентом?
— Во время совета директоров ЦБ, когда обсуждался этот вопрос, мне говорят: на
прямой связи — Борис Николаевич Ельцин. Я, естественно, без разговоров пошел в отдельный кабинет. Он сказал: «Да, я согласовал вам это решение, но еще раз хочу спросить, насколько вы уверены в его правильности. Справится ли человек, которого вы сейчас назначаете?» Я говорю: «Абсолютно уверен, решение совершенно правильное». Он говорит: «Позовите министра финансов». А он в совет директоров Центрального Банка входит по должности...
И вот Владимир Георгиевич Пансков пришел, даю ему трубку, говорю, что выйду. Он: «Нет, оставайтесь». Четко совершенно отвечает: «Да, знаю Казьмина, работаем вместе, достойный специалист». Вернул трубку мне. Борис Николаевич говорит: «Что ж, вы понимаете, что это ваша персональная ответственность и за дальнейшее будете отвечать вместе с Казьминым. Понимаете масштаб этой ответственности?» Я говорю: «Абсолютно все понимаю, это мое сознательное решение». — «Хорошо, я доверяю вашему решению».
Совет директоров Центробанка одобрил кандидатуру Андрея Казьмина. Оставалось лишь утвердить это решение на собрании акционеров Сбербанка.
— А сторонники г-на Смоленского не пытались что-то изменить?
— Да был такой замечательный эпизод, когда раздался звонок уже от Барсукова. «Вот, — говорит, — мы здесь сидим, совещаемся, у меня Казьмин, Бородин». Потом выяснилось, что там же и Коржаков. Я не стал дальше вдаваться в подробности, сказал: «Слушай, давай я к вам, к тебе (на «ты», в советской манере) приеду».
Есть старая присказка, что до революции старший к младшему обращался по имени, к примеру, Васенька, но на «вы». Вы, голубчик, сделайте то-то и то-то. А у нас по имени-отчеству, но на «ты». В такой манере мы с Михаилом Васильевичем и общались. «Тыкали» друг другу: «Я к тебе приезжаю, давай пропуска». Я немедленно выехал. До Лубянки от ЦБ езды две минуты.
И вот в приемной Барсукова сидит... Борис Абрамович Березовский. Точно таким же манером, так же в сторонке на диванчике. Поздоровались, я прошел. Там этот хурал.
— И Смоленский там?
— Смоленского не было. Мне Коржаков и Бородин доказывают, что надо назначать Смоленского. А Казьмин пусть будет его заместителем. Позвали его в кабинет. Казьмин говорит: «Я вообще-то получил предложение стать председателем банка. Совет директоров ЦБ мою кадидатуру утвердил». И тут уже надо было не просто ссылаться на Барсукова, который тут же смотрел на все это. Надо было занимать позицию. Тем не менее сначала я спросил
Михаила Васильевича: как же все предыдущее?.. Он говорит: «Да, мы изучили, рассмотрели, не все так просто и не все, что там написано, подтверждается: много чисто оперативных данных, а фактура может быть и другой. Недостаточно проработано все это». «Понятно», — говорю. — Ну, значит, я не готов поддержать и выдвинуть эту кандидатуру, после того, что узнал. Я против».
Не помню, сколько времени мы вели эту дискуссию. В конце концов, я сказал: «Хорошо, давайте обратную ситуацию: Андрей Ильич — президент, а заместитель — Смоленский. Посмотрим, как он работает, чтобы было понятно, о чем идет речь, оправданы ли мои опасения». Дальнейшая история Сбербанка и СБС Агро показала правильность такого решения.
— Чем закончилась встреча?
— На том, что бессмысленно продолжать дальше это обсуждать, поскольку я не подвигаюсь, я стою только на одном. Расстались за неимением компромиссных вариантов.
Со Смоленским потом было объяснение у меня. Я сказал ему в лоб то же самое: «Считаю, что максимум, что возможно, — это должность зампреда». Он отказался: «Нет, никаких постов зама».
— А когда с Казьминым разговаривали?
— Естественно, до разговора с президентом. Непростое было для него решение. Впрочем, и предыдущее место работы Казьмина — Минфин — тоже не подарок. Я думаю, что у Андрея Ильича были огромные нагрузки. Могу судить по себе. Работа в Минфине - это единственный период моей жизни, когда я выезжал из дома к 9 утра и возвращался регулярно после полуночи. И так шесть дней в неделю на протяжении двух лет. Иногда в субботу можно было попасть домой часам к 8-9, но это изредка. Тем не менее это время вспоминается как весьма интересное, достойное, понятно, куда вкладывались усилия. В сравнении с Минфином Сбербанк — это тоже огромный воз, в принципе, сопоставимый. И Андрей Ильич впрягся.
— Вы его уговорили?
— Да. Я попросил его помощи. Понятно было, что это один из таких банков, которые являются сферой личной ответственности председателя ЦБ. Там должен быть человек, с которым он взаимодействует, полностью доверяет. Потому что если со Сбербанком произойдут какие-то неожиданности, их почувствует вся страна.
На совете директоров Сбербанка кандидатура Казьмина была утверждена единогласно. И с тех пор Андрей Ильич уже который год оправдывает все те оценки, которые ему давали. Ф
