CC BY
40САРМАТЫ И ОСЕДЛЫЙ МИР НИЖНЕГО ПОДОНЬЯ: ПОЛИТИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
Е.В. Вдовченков
SARMATIANS AND THE SETTLED WORLD OF THE LOWER DON REGION: POLITICAL MODELS OF INTERACTION
E. Vdovchenkov
Ключевые слова: экзополитарный (ксенократический) способ производства, сарматы, Подонье, политические модели взаимодействия, Танаис, нижнедонские поселения
Отношения с оседлой периферией определяли политическую и в какой-то степени социальную организацию номадов. В статье рассмотрены основные политические модели взаимодействия сарматов и оседлого мира Подонья, представленного Танаисом и нижнедонскими городищами. Выделено пять моделей: относительно мирное сосуществование; военное противостояние и затяжные конфликты; союзные отношения; зависимость оседлого мира от номадов (применимая к взаимодействию сарматов и населения т.н. меотс-ких городищ); подчинение номадов оседлому населению (которое проявилось в переселении сарматов в Танаис во II в. н.э.).
Keywords: xenocratic mode of manufacture, Sarmatians, the Don region, political models of interaction, Tanais, Lower Don settlements.
Relations with settled periphery defined political and to some extent the social organization of Nomads. In the article the author considers basic political models of interaction of Sarmatians and the settled world of the Don region presented by Tanais and the Lower Don sites of ancient settlements. Five models have been specified: rather peaceful co-existence; military opposition and long-standing conflicts; allied relations; dependence of the settled world from Nomads (applicable to interaction of Sarmatians and the so-called Meot sites of ancient settlement); submission of Nomads to the settled population (which manifested in resettlement of Sarmatians to Tanais in the IIrd century A.D.).
Одной из фундаментальных идей, осознанных исследователями номадов к концу XX в., является идея зависимости номадов от оседлого мира. Эта концепция проработана А.М. Хазановым на очень широком материале. Он писал, что «специалисты неоднократно отмечали неавтаркичность1 номадов в изучаемых ими регионах» [Хазанов, 2002. С. 170] -без активного взаимодействия с оседлым миром само существование номадизма проблематично. Развитием идей А.М. Хазанова, только с упором на политические процессы, является концепция экзополитар-ного (ксенократического) способа производства у номадов, которую разрабатывает Н.Н. Крадин [Кра-дин, 2007. С. 34-37].
Идея зависимости номадов от земледельцев представляется очень продуктивной для анализа общества сарматов, и через ее призму мы можем взглянуть на отношения номадов с населением античных государств (Боспором, римскими провинциями), населением варварских городищ лесостепной и степной зон и т.п. Система связей с внешним миром, особенно с оседлым, таким образом, является ключом к пониманию политической и социальной истории сарматов. Из последних исследований, вы-
полненных в этом ключе, можно отметить работы Б.А. Раева [Раев, 2008], А.П. Медведева [Медведев, 2010], С.В. Воронятова и В.Е. Еременко [Воро-нятов, Еременко, 2013] и других исследователей.
Один из перспективных регионов для изучения взаимодействия номадов и оседлого мира - Нижнее Подонье. В свое время Б.А. Раев обозначил важную роль Прикубанья в анализе взаимоотношений оседлых и кочевых обществ [Раев, 2008]. Однако следует отметить Подонье как политический центр сарматов в первые века нашей эры, а также то обстоятельство, что здесь на относительно небольшой территории находились Танаис и меотские городища. Поэтому Нижнее Подонье является в этом плане уникальным регионом, где отношения кочевников и оседлого населения могут быть исследованы на археологическом и эпиграфическом материале.
Рассматривая оседлую периферию сарматского мира, следует обратить внимание на важность поселений, ближайших к политическим центрам номадов. Конечно, большую роль играли в системе связей оседлого и кочевого миров дальние походы (в Подунавье, Закавказье и т.п.), в которых сарматы обогащались добычей. Результатом политических контактов были
1 Под неавтаркичностью понимается сильная зависимость экономики номадов от связей с оседлым миром, которая определяется ограниченностью производительной базы и нестабильностью экстенсивного кочевого скотоводства.
© Вдовченков Е.В., 2014. Сарматы и внешний мир. (ЖВ. Вып. 14). С. 48-53.
дипломатические дары, которые регулярно получали предводители. Однако для формирования устойчивой системы экзоэксплуатации требовалось оседлое население в регионе проживания кочевников. Оно могло обеспечить постоянный и массовый продукт, в отличие от перспективных в плане добычи, но нерегулярных и затяжных походов в дальние земли.
При контактах номадов с оседлым населением ключевым было именно политическое взаимодействие. Анализу возможных политических моделей посвящена эта статья. Политическое взаимодействие зависело от форм военной организации кочевников, уровня их социального развития, экономической ситуации и т.п. Следует учитывать также неоднородность и раздробленность как сарматского мира, так и оседлого (представленного Танаисом и меотами Нижнего Подонья).
Для донских сарматов мы знаем четыре периода, от II в. до н.э. до IV в. н.э. В IV - начале III вв. до н.э. Нижний Дон не был сарматским [Глебов, 2007. С. 63]. Раннесарматский период на Дону - это III вв. до н.э. [Там же. С. 66], среднесарматский - I -середина II вв. н.э.2 Позднесарматский период распадается на два этапа - середина II - середина III вв. [Безуглов, 2010. С. 110-111] и с середины III в. миграция номадов с Кавказа обозначила начало второго этапа [Малашев, 2010. С. 128]. На протяжении этого времени взаимодействие сарматов и Боспора укладывается в пять моделей взаимодействия, зачастую сосуществовавших и эволюционирующих одна в другую. В раннесарматское время в Нижнем Подонье был только один крупный центр оседлости - Танаис. В среднесарматское время и первый этап позднесарматского времени (I-III вв. н.э.) конфигурация оседлого мира была схожей - оседлый мир был представлен Танаисом и несколькими ме-отскими городищами. С середины III в., после нашествия новой волны кочевников, центры оседлости хоть и не исчезают совсем, но приходят в упадок.
Модель № 1
ОТНОСИТЕЛЬНО МИРНОЕ
СОСУЩЕСТВОВАНИЕ
Под этой моделью подразумевается ситуация, когда у номадов недостаточно сил, чтобы навязать свою волю оседлому населению, подчинить его, построить даннические отношения. Сосуществование может быть мирным и не очень - кочевники были весьма беспокойными соседями. В целом эти отношения видятся как постоянное взаимодействие, торговля, иногда прерываемая конфликтами и набегами. Эта модель может быть применима, например, к Танаису и сарматам во II-I вв. до н.э.
Модель № 2
ВОЕННОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ
И ЗАТЯЖНЫЕ КОНФЛИКТЫ
Войны на границе с номадами были неизбежны даже для Римской империи (среднедунайский ли-
мес - хорошее этому подтверждение). Что же касается степных пространств, то конфликты были весьма распространенным явлением. Эти конфликты можно разделить на два типа:
А) эпизодические столкновения и набеги;
Б) войны как результат масштабных трансформаций в кочевом мире. Традиционно это смена населения в результате миграции, которая возможна только в ситуации военного преобладания мигрантов. Пришлые номады устанавливают свою систему отношений, появляются новые политии и как результат через одно-два поколения - новые этнокультурные общности. Активные военные действия против местных номадов неизбежны, против местных центров оседлости являются, скорее, правилом.
В качестве примера можно привести разгром Танаиса в середине II в. н.э. и уничтожение его в середине III в. н.э., как результат действий двух разных волн носителей позднесарматской культуры. Надо подчеркнуть, что война все же в ситуации стабильности в степи - исключение, но чтобы защитить себя хоть как-то от непредсказуемости кочевых орд, меотские поселения и Танаис были обнесены стенами и имели сильные гарнизоны.
Особое внимание надо обратить на разгром III века. Второй этап позднесарматской культуры, начало которого связано с приходом кочевников из Предкавказья в Подонье примерно в середине III в. н.э., привел к большим переменам не только в политической системе степной зоны Европы. Произошло существенное переформатирование системы отношений иранских кочевников с оседлым миром. Завоеватели, видимо, ориентировались на оседлое население Предкавказья и Кубани. Прекращение деятельности Танаиса и меотских городищ низовий Дона связано с тем обстоятельством, что новые властители Подонья не нуждались в них, поскольку у них была уже своя оседлая периферия в Предкавказье. Впрочем, жизнь на меотских городищах продолжилась, а в Танаисе известны погребения оседлого населения, оставленные после этого памятного пожара и запустения [Безуглов, Захаров, 1989].
Модель № 3
СОЮЗНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Постоянная связь оседлых центров и кочевых группировок возле них довольно типична. Союзнические отношения возникали с соседями, которые находились достаточно близко, и в то же время которых невозможно подчинить, или же выгодно было иметь в союзниках. Видимо, союзником аланов выступал Боспор. Интересна точка зрения С.А. Яцен-ко, который говорит: «Похоже, что это сосуществование (не считая упомянутого короткого конфликта около 113-114 гг. из-за римского нажима) было чем-то вроде взаимовыгодного (хотя и вынужденного) симбиоза» [Яценко, 2009. С. 299]. О союзах говорят тамги, письменные источники, пусть и такие спорные, как «Токсарид, или дружба» Лукиана (51). Осо-
2 По поводу времени начала существует полемика [Глебов, 2010], однако в целом мы можем отнести время возникновения среднесарматской культуры к рубежу эр.
бенно интересны так называемые «энциклопедии тамг», которые, по мнению С.А. Яценко, свидетельствуют о совместных акциях - союзах, заключении браков, договорах и т.п. [Яценко, 2001. С. 80].
Царские тамги на Боспоре могут быть использованы как источник по династическим связям боспор-ской верхушки с иранскими родами. Обстоятельства использования царских тамг рассмотрены О.В. Шаровым, который пришел к выводу о родстве некоторых династов с ирано-сарматскими группами [Шаров, 2003]. Когда мы рассматриваем обстоятельства появления сарматов на Боспоре (и конкретно в Тана-исе), мы должны учитывать эти контакты и связи.
В позднесарматское время мы можем предполагать союз Боспора и некоторых сарматских орд. Об этом говорит размещение могильников сарматов у самого Танаиса. Можно предположить существование взаимовыгодного военного сотрудничества Танаиса - форпоста Боспора, и сарматов, которое исходило из идеи стратегического союза этих двух сил.
Следует обратить внимание на то, что так называемые энциклопедии тамг, найденные в Танаисе, являются свидетельством коллективных акций и переговоров, участвовать в которых могли и сарматы из степной зоны, обладающие значительной военной и политической мощью. Тамги позднесармат-ского круга на плитах не обязательно говорят об этнокультурном составе населения Танаиса, но могут быть свидетельством политических и культурных контактов с позднесарматскими племенами. Переговоры предполагают несколько сторон, и одной из этих сторон являлись степные племена, другой, вероятно, представители города. Также следует обратить внимание на наличие так называемых царских тамг на этих энциклопедиях, что позволяет предположить участие царей или, скорее, их представителей в этих акциях.
Модель № 4
ЗАВИСИМОСТЬ ОСЕДЛОГО МИРА
ОТ НОМАДОВ
Подчинить Танаис - дело очень непростое, учитывая мощь Боспора и возможность вмешательства Рима. В общем, у нас и нет об этом подчинении никакой информации. Город серьезно пострадал от номадов в середине II в., и был эвакуирован под влиянием военной угрозы в середине III в. Но зависимости от сарматов, судя по всему, не было.
Однако подчинение меотов Подонья очень даже вероятно. Об этом нам говорит Страбон в применении к кочевникам европейских степей: «Кочевники, правда, скорее воины, чем разбойники, все же ведут войны из-за дани. Действительно, они передают свою землю во владение тем, кто хочет ее обрабатывать, и довольствуются, если получат взамен установленную плату, и то умеренную, не для обогащения, а только для того, чтобы удовлетворить необходимые ежедневные потребности жизни. Однако с теми, кто не уплачивает деньги, кочевники воюют» (Страбон. География. Кн. VII. IV. 6). Основной формой зависимости было, судя по всему, данничество.
Мы можем проследить отношения зависимости у номадов и земледельцев по археологическим материалам. О том, что меоты и сарматы тесно сосуществовали, говорят данные Кобяковского могильника, где есть целые участки некрополя, занятые кочевниками. Очевидным свидетельством зависимости являются погребения кочевой знати на могильниках оседлого населения или поблизости (курган 10 Кобяковского некрополя). Хуторские хозяйства Ко-бяковского поселения могли существовать в степной зоне, на отдалении от поселения только при мирных отношениях и подчинённом положении земледельцев [Глебов, Зоров, 2001. С. 54].
С.А. Яценко выдвинул предположение о существовании в среднесарматское время системы двойного подчинения меотов Нижнего Подонья - Боспо-ру и сарматам [Яценко, 2009]. На мой взгляд, возможен и другой вариант, при котором каждое крупное городище (Кобяково, Темерницкое) имело свою систему с разными группировками номадов и с Боспо-ром.
В первые века нашей эры, когда политическим центром Сарматии стал район Нижнего Дона, в регионе отмечается появление меотских городищ. Существует версия, что кочевники могли переселить на Нижний Дон меотов из Прикубанья [Раев, 2008]. Потребность в оседлой периферии могла привести к насильственному переселению, и осторожное предположение Б.А. Раева о том, что именно аланы переселили меотов в Подонье, заслуживает внимания.
Мнение о том, что меотов могли переселить под давлением Боспора, можно оспорить. Переселение меотов для Боспора нелогично, учитывая удаленность района заселения, а, во-вторых, только укрепляло положение номадов Подонья за счет доступной и легко подчиняемой своей воле оседлой периферии. Меотские поселения в этой ситуации играли важную роль. Они были зависимы от номадов, но, находясь под крылом сильных родов, могли получать немалую выгоду от сельскохозяйственного производства и торговли. Интересны находки кладов монет на правобережных городищах [Безуглов, 2001. С. 86], которые говорят о серьезном экономическом значении меотских городищ и их определенной самостоятельности.
Модель № 5
ПОДЧИНЕНИЕ НОМАДОВ
ОСЕДЛОМУ НАСЕЛЕНИЮ
В данном случае речь идет о зависимости отдельных групп номадов, переселившихся на территорию Боспора и подчинившихся ему. Следует обратить внимание на ситуацию в Танаисе II-III вв. Переселение кочевников в города было редкостью. Весьма существенно, что эти два мира - античный греко-римский и кочевой иранский - сосуществуют рядом, взаимодействуют, но не смешиваются. Тезис о сарматизации, столь популярный в прошлом, был в значительной степени пересмотрен и уточнен.
О сильном влиянии кочевников и их включении в жизнь Боспора можно говорить только со II в. н.э. В середине II века Танаис переживает крупное потря-
сение - в Танаисе обнаружены следы разрушений. Эти разрушения соотносятся исследователями с миграцией новой волны кочевников с востока, приведшей к появлению позднесарматской культуры.
Культурные изменения в Танаисе второй половины II - первой половины III вв. н.э. связывают с проникновением кочевников в город. Самым ярким и очевидным свидетельством этого являются имена, известные по надписям из Танаиса. Д.Б. Шелов, анализируя ономастику Танаиса, приходит к выводу о постепенной сарматизации Танаиса во II-III вв. н.э. [Шелов, 1972. С. 248], которая во многом вызвана увеличением численности жителей не позже третьей четверти II в. за счет притока нового населения с иранскими именами. Данные ономастики позволяют прийти к выводу о том, что основная часть танаитов была ираноязычной (сармато-аланской) и происходила из варварского мира.
Набор культурных признаков, известных в комплексах с городища и некрополя, также позволяет говорить о появлении в Танаисе нового населения. К числу таких фактов могут быть отнесены следующие находки: кавказская сероглиняная керамика, происходящая с раннеаланских памятников Центрального Предкавказья; элементы погребального обряда и погребального инвентаря: оселки, бусы, подбои, курильницы, долбленые гробы-колоды, грунтовые ямы с заплечиками, южная и особенно северная ориентировка погребений, положение костяка с кистями рук на тазовых костях и т.п.; остатки одежды и обуви в некрополе и самом городище, которые трактуются С.А. Яценко как элементы сарматского костюма [Яценко, 2006. С. 133-168]. О проникновении в город нового иранского населения свидетельствуют также находки изображений тамг на плитах и других предметах.
Данные антропологии подтверждают выводы, сделанные на археологическом материале. В некрополе Танаиса зафиксирован новый антропологический тип, напрямую связанный со степным населением [Батиева, 2011. С. 81]. Одним из признаков сарматского присутствия в нижнедонских городищах считается искусственная деформация черепа, обнаруженная у некоторых погребенных в некрополе Танаиса. Деформация черепа стала одной из характерных черт сарматских погребений позднесарматского времени, и тогда же (со II в. н.э.) эта традиция фиксируется в погребениях не только Танаиса, но и меотских нижнедонских городищ [Герасимова и др., 1987. C. 73-77; Батиева, 2011. С. 54-59]. Социально и политически новые горожане были обособлены - их отличало название «танаиты», наличие своей верхушки - нескольких архонтов танаитов [КБН. № 1245] и лохагов [КБН. № 1251а]. В их организации большую роль играли союзы, объединявшие фактически все гражданское население города. Сохранение связей со степным миром очевидно. Об этом свидетельствуют «энциклопедии тамг». О постоянных экономических связях говорит обилие кавказской керамики.
Создается впечатление, что сарматы появились в городе на условиях, продиктованных боспорской верхушкой, вписались в систему боспорских союзов, организованных, возможно, при участии государства. Почему речь идет о подчинении сарматов Боспору? На мой взгляд, есть определенные основания связывать переселенцев в Танаис в первую очередь с носителями среднесарматской культуры, проигравшими борьбу поздним сарматам и вынужденным в данном случае вливаться в состав танаисской общины на правах военных поселенцев [Вдовченков, 2012].
Конечно, трудно понять, не опираясь на письменные источники, политическую ситуацию в Подонье и Приазовье во II-III вв. Однако мне представляется, что ситуация отличалась нестабильностью, и мы можем говорить о том, что часть сарматов оказалась в городе на подчиненном положении; часть была союзниками; часть, судя по всему, была противниками Боспора.
При рассмотрении проблемы седентаризации номадов в Танаисе нельзя не учитывать синхронные процессы, происходящие как на Нижнем Дону, так и в Предкавказье. Во II-III вв. наступает новый этап во взаимоотношениях сарматов и меотов. На некрополях нижнедонских меотских городищ фиксируются участки курганных погребений сарматской культуры - свидетельство включения сарматов в состав населения этих городищ. Погребальный обряд мигрантов фиксируется с середины II в. [Безуглов, Гу-гуев, 1988; Гугуев, 2008]. В Нижне-Гниловском и Кобякове городищах особенно значима новая традиция подбоев - под западную стенку могилы, и примечательно, что в таких погребениях встречаются костяки с деформированными черепами [Гугуев, 2008. С. 132, 136]. Но положение сарматов и их статус в меотских городищах - эта проблема, которая требует отдельного исследования.
ИТОГИ
Отсутствие письменных источников и сложность интерпретации археологических данных приводят к тому, что однозначно трактовать тот или иной материал в пользу той или иной модели нельзя. Для ранне-сарматского времени можно постулировать концепцию относительно мирного сосуществования, средне-сарматское время и позднесарматское характеризуется как союзом с Боспором, так и отношениями зависимости с меотами Подонья. Уникальная ситуация переселения сарматов в Танаис (и соответствующая, по моему мнению, пятой модели) характерна только для первого позднесарматского периода.
Интересно сопоставить политические формы объединений носителей средне- и позднесарматской культуры. Сравнение двух обществ номадов позволит лучше понять их внутреннюю структуру и закономерности развития.
Создается впечатление, что политический вес элиты среднесарматской культуры (представленной, видимо, аланами3) представляется более зна-
3 Присутствие аланов на Нижнем Дону фиксируется античными авторами, начиная с Иосифа Флавия (Иудейская война. VII, 7, 4).
чимым, чем поздних сарматов. Так, комплексы элиты среднесарматского времени несопоставимо богаче. С.А. Яценко классифицирует Аланию 1-11 вв. как кочевую империю, по ряду важных параметров переходную от даннического типа к завоевательному [Яценко, 2009].
По сравнению с элитными комплексами средне-сарматского времени позднесарматские погребения довольно бедные, в них нет того обилия роскошных вещей, какие встречаются в богатейших комплексах 1-11 вв. н.э., и погребальный обряд проще. Им-портов в них не так много, что говорит о том, что позднесарматская культура сформирована племенами, которые обитали далеко от цивилизации и ремесленных центров. На смену развитому и пышному культу (отраженному в погребальном обряде) пришел прагматичный и лишенный излишеств обряд по-зднесарматского населения. В поздних сарматах следует пока видеть несколько военизированных кочевых группировок, объединенных происхождением и культурой, но выстраивающих каждая по-своему систему взаимодействия с оседлой периферией и подчиненными им племенами номадов. Именно эти обстоятельства определяли облик позднесарматско-го общества и позднесарматской элиты. Для сарматской верхушки этого периода одинаково важны как выполняемая ею военная функция, так и ее полная включенность в состав военного сообщества, верхней стратой которого она была.
Военизированность всаднической группы носителей позднесарматской культуры и постоянные конфликты, свидетельство которых - большое количество травм, зафиксированное антропологами [Перерва, 2005. С. 222-224]4, как это ни парадоксально, говорят о политической слабости. Подчеркнуто военный характер позднесарматской культуры, военный характер позднесарматской элиты говорят нам о постоянном ее участии в военных действиях. На мой взгляд, потребность в регулярных войнах и набегах объясняется отсутствием налаженной системы политических связей и устойчивых экзополитар-ных отношений. В отличие от элиты среднесармат-ского времени, им приходилось постоянно завоевывать себе «место под солнцем». Поэтому в поздне-сарматское время предполагается меньшая политическая стабильность в регионе, и, соответственно, можно гипотетически предположить большую степень самостоятельности оседлых центров. Однако осторожное предположение о меньшем политическом влиянии элиты позднесарматской культуры на оседлый мир (по сравнению со среднесарматской эпохой), конечно же, нуждается в критическом осмыслении и новых аргументах.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Батиева Е. Ф. Население Нижнего Дона в IX в. до н.э. -IV в. н.э. (палеоантропологическое исследование). Ростов-на-Дону: Изд-во ЮНЦ РАН, 2011. 160 с.
Безуглов С.И. Денежное обращение Танаиса, III в. до н.э. - V в. н.э. Дисс. на соиск. ... к.и.н. М., 2001. 344 с.
Безуглов С.И. Позднесарматская культура и Нижний Дон // Становление и развитие позднесарматской культуры (по археологическим и естественнонаучным данным) / Отв. ред. А.С. Скрипкин. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2010. C. 93-116.
Безуглов С.И., Гугуев В.К. Меоты и сарматы на Нижнем Дону в I-III вв. н.э. (структура и эволюция погребального обряда) // Проблемы сарматской археологии и истории. Тез. докл. конф. / Отв. ред. М.Г. Мошкова. Азов: Изд-во Азовского краеведческого музея, 1988. C. 19-27.
Безуглов С.И., Захаров А.В. Богатое погребение поздне-римского времени близ Танаиса // Известия Ростовского областного музея краеведения. Вып. 5 / Отв. ред. Т.И. Ко-невская. Ростов-на-Дону: Ростовское книжное изд-во, 1989. С. 67-75.
Вдовченков Е.В. Кем были танаиты (к вопросу об этнической принадлежности нового населения Танаиса II-III в. н.э.) // Вестник Танаиса. Вып. 3 / Отв. ред. В.И. Перевозчиков. Х. Недвиговка Мясниковского района Ростовской области: АМЗ «Танаис», 2012. С. 163-171.
Воронятов С.В., Еременко В.Е. «Плавильщики» царя Фарзоя // Варварский мир северопонтийских земель в сарматскую эпоху: сборник статей к 60-летию А.Н. Дзиговско-го / Отв. ред. Е.В. Смынтина. Киев: Видавець Олег Фiлюк, 2013. С. 51-63.
Герасимова М.М., Рудь Н.М., Яблонский Л.Т. Антропология античного и средневекового населения Восточной Европы. М.: Наука, 1987. 253 с.
Глебов В.П. К полемике о проблемах становления сред-несарматской культуры // Раннесарматская и среднесар-матская культуры: проблемы соотношения: Материалы семинара Центра изучения историии культуры сарматов. Вып. I / Отв. ред. В.М. Клепиков. Волгоград: Волгоградское научное изд-во, 2006. С. 59-68.
Глебов В.П. Специфика становления раннесарматской культуры на Дону // Региональные особенности раннесар-матской культуры: Материалы семинара Центра изучения истории и культуры сарматов. Вып. II / Отв. ред. И.В. Сер-гацков. Волгоград: Изд-во ВолГУ 2007. C. 59-82.
Глебов В.П., Зоров Ю.Н. Погребение I в. н.э. в г. Аксай // ИАИАНД в 1999-2000. Вып. 17 / Отв. ред. А.А. Горбенко. Азов: Изд-во Азовского краеведческого музея, 2001. С. 4754.
Гугуев В.К. Структура погребального ритуала Нижнее-Гниловского некрополя (к вопросу о донском варианте меотской культуры) // Novensia. 2008. № 18-19. С. 129-137.
Крадин Н.Н. Кочевники Евразии. Алматы: Дайк-Пресс, 2007. 416 с.
Малашев В.Ю. Центральные районы Северного Кавказа в позднесарматское время // Становление и развитие позднесарматской культуры (по археологическим и естественнонаучным данным) / Отв. ред. А.С. Скрипкин. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2010. C. 117-142.
Медведев А.П. О формах зависимости в сарматских обществах первых веков нашей эры // НАВ. 2010. Вып. 10. С. 140-146.
4 Следует иметь в виду, что далеко не все травмы и повреждения находят отражение на костях скелета. - Прим.ред.
Перерва Е.В. Население сарматской эпохи по антропологическим материалам из могильников Нижнего Поволжья и Нижнего Дона. Дисс. на соиск. ... к.и.н.: 07.00.06. М.: ИА РАН, 2005. 322 с.
Раев Б.А. Меоты и степь: к взаимоотношениям кочевого и оседлого населения в Прикубанье на рубеже эр // Тр. II (XVIII) Всероссийского археологического съезда в Суздале. Т. II. М., 2008. С. 55-57.
ХазановА.М. Кочевники и внешний мир. Алматы: Дайк-Пресс, 2002. 604 с.
Шаров О.В. Боспорские этюды: к вопросу о появлении царских тамг // Stratum plus. 2013. .№ 5. С. 43-49.
Шелов Д.Б. Танаис и Нижний Дон в первые века нашей эры. М.: Наука, 1972. 287 с.
Яценко С.А. Алания I-II вв. н.э. как кочевая империя // Монгольская империя и кочевой мир. Кн. 3 / Отв. ред. Б.В. Базаров, Н.Н. Крадин, Т.Д. Скрынникова. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2009. С. 283-312.
Яценко С.А. Знаки-тамги ираноязычных народов древности и раннего средневековья. М.: Изд-во Восточная литература РАН, 2001. 190 с.
