CC BY
127
УДК 397.4:904:94 ББК 63.5:63.4:63.3
ЭКЗОПОЛИТАРНАЯ МОДЕЛЬ ПОЛИТОГЕНЕЗА: СЛУЧАЙ ДОНСКИХ САРМАТОВ
I Е.В. Вдовченков
Аннотация. Идея зависимости номадов от земледельцев представляется очень продуктивной для анализа общества сарматов, через ее призму мы можем взглянуть на отношения номадов с населением античных государств и населением варварских городищ лесостепной и степной зон. Политические модели взаимодействия сарматов с оседлым миром весьма разнообразны. Методы эксплуатации внешнего мира - данничество, дистанционная эксплуатация, набеги, получение контрибуции, дипломатические дары. Мы можем проследить отношения зависимости по археологическим данным. Районы концентрации курганных некрополей с элитными погребениями указывают на политические центры разных группировок сарматов. Феномен элитных комплексов сарматов связан с экзоэксплуатационной моделью экономики. Содержащиеся в них богатства - это яркое свидетельство эффективности взаимодействия с оседлым миром.
Самые богатые комплексы в Нижнем Подонье известны в средне-сарматскую эпоху, когда здесь господствовали аланы. Концентрация богатств в погребениях элиты, резкое усиление влияния на оседлый мир позволяют предположить у них существование развитых политических структур. Полития аланов может рассматриваться по своим внешним признакам как кочевая империя. Но по внутренним, структурным признакам Алания была, видимо, сложным вожде-ством. Подчеркнуто военный характер позднесарматской культуры говорит нам о постоянном участии поздних сарматов (11-111 вв.) в военных действиях. В отличие от элиты среднесарматского времени, им приходилось постоянно отстаивать свои позиции. Военизирован-ность всаднической группы позднесарматской культуры и постоянные конфликты, как это ни парадоксально, говорят о политической слабости. Потребность в регулярных войнах и набегах объясняется отсутствием налаженной системы политических связей и устойчивых экзополитарных отношений,
Ключевые слова: экзополитарная модель политогенеза, сарматская археологическая культура, сарматы, аланы, Нижний Дон, вождество, кочевая империя, Танаис, меотские городища,
1ЕК
EKZOPOLITARIAN MODEL OF POLITOGENESIS: THE CASE OF DON SARMATIANS
I E.V. Vdovchenkov
Abstract. The idea of nomads' dependence on the farmers seems to be very productive for the analysis of Sarmatians' society. Through this perspective, we can look at the relationship between nomads and the population of ancient States, the population of the barbarian settlemen ts in steppe and forest-steppe zone. Models of Sarmatians' political interaction with the settled world are very diverse. Methods of exploitation of the external world were: tribute, remote exploitation, raids, diplomatic gifts. We can study the dependence relationship between the nomads and settled population on archaeological materials. Areas of cemeteries mounds with elite burials concentration indicate the political cen ters of the differen t groups of the Sarmatians. The phenomenon of luxury Sarmatians' burial complexes are linked to remote exploita tion m odel of the economy. The proof of the efficiency of in teraction with the settled world is the rich burials.
The richest complexes in the Lower Don region are considered to exist in the Middle Sarmatian period, when it was ruled by the Alans. The concentration of wealth in the burials of the elite and a sharp increase in impact on the settled world make us suggest the existence of the developed political structures. The Alans' polity can be considered by its external signs as a nomadic empire. But due to its internal structured features Alania was a complex chief dom. The m ilitary character of the Late Sarmatian culture and the military character of late Sarmatian elite (II-III cent. AD) show its constan t participation in hostilities. Unlike the elite of the middle sarmatian period, nomads of late Sarmatian period had to fight for life constan tly. Militarized nature of the late Sarmatian equestrian group and ongoing conflicts show paradoxically political weakness. But the need for regular wars and raids occu red from a lack of established system of political and steady ekzopolitar-ian relations.
Keywords: Ekzopolitarian model of politogenesis, Sarmatian archaeological culture, Sarmatians, Alans, Lower Don, chief dom, nomadic empire, Ta-nais, Meotian settlements.
Одной из фундаментальных идей, осознанных исследователями номадов к концу XX века, является идея зависимости номадов от оседлого мира.
Эта концепция проработана А.М. Хаза-новым на очень широком материале. Он отметил, что «специалисты неоднократно отмечали неавтаркпчность1 но-
1 Под неавтаркичностью понимается сильная зависимость экономики номадов от связей с оседлым миром, связанная с ограниченностью производительной базы и с нестабильностью экстенсивного кочевого скотоводства.
мадов в изучаемых iimii регионах» [1, с. 170] — без активного взаимодействия с оседлым миром само существование номадизма проблематично. Развитием идей A.M. Хазанова, только с упором на политические процессы, является концепция экзополптарного (ксенократп-ческого) способа производства у номадов, которую разрабатывает H.H. Кра-дин [2, с. 34-37].
Идея зависимости номадов от земледельцев представляется очень продуктивной дня анализа общества сарматов, и через ее призму мы можем взглянуть на отношения номадов с населением античных государств (Боспо-ром, римскими провинциями), населением варварских городищ лесостепной и степной зон и т.п. Концепция экзополптарного (ксенократического) способа производства у номадов указывает на решающее значение для политической организации кочевников взаимоотношений с внешним миром [2]. Система связей с внешним миром, особенно с оседлым, таким образом, является ключом к пониманию политической и социальной истории сарматов. Из последних исследований, выполненных в этом ключе, можно отметить работы Б.А. Раева [3], АП. Медведева [4], C.B. Воронятова и В.Е. Еременко [5] и других исследователей.
Политические модели взаимодействия сарматов с оседлым миром весьма разнообразны [6]. Методы эксплуатации внешнего мира — данничество, дистанционная эксплуатация, набеги, получение контрибуции, дипломатические дары. Три сарматские культуры — раннесарматская, средне-сарматская, позднесарматская — выглядят настолько своеобразно, что за каждой из них мы видим разные общества. Эти культуры соответствуют
разным этапам сарматской культуры, смена которых происходила под влиянием миграций. Каждый этап характеризуется специфическими моделями взаимодействия с оседлым миром и, соответственно, разной политической организацией.
Один из перспективных регионов для изучения взаимодействия номадов и оседлого мира — Нижнее Подо-нье. Однако следует отметить Подо-нье как политический центр сарматов в первые века нашей эры, а также то обстоятельство, что здесь на относительно небольшой территории находились Танаис и меотские городища. Поэтому Нижнее Подонье является в этом плане уникальным регионом, где отношения кочевников и оседлого населения могут быть исследованы на археологическом и эпиграфическом материале.
Для донских сарматов мы знаем четыре периода, от II века до н.э. до IV века н.э. В IV — начале III века Нижний Дон не был сарматским [7, с. 63]. Раннесарматский период на Дону - это II—I века до н.э. [7, с. 66], среднесарматский — I — середина II века. Позднесарматский период распадается на два этапа — середина II - середина III века [8, с. 110-111] и с середины III века миграция номадов с Кавказа обозначила начало второго этапа [9, с. 128].
В раннесарматское время в Нижнем Подонье был только один крупный центр оседлости — Танаис. В среднесарматское время и первый этап позднесарматского времени (I—III века н.э.) конфигурация оседлого мира была схожей — оседлый мир был представлен Танаисом и несколькими меотскими городищами Нижнего Подонья. С середины
III века, после нашествия новой волны кочевников, центры оседлости хоть и не исчезают совсем, но приходят в упадок.
Феномен элитных комплексов сарматов связан с экзоэксплуатационной моделью экономики. Содержащиеся в них богатства — это яркое свидетельство эффективности взаимодействия с оседлым миром. Районы концентрации курганных некрополей с элитными погребениями могут нам указывать на политические центры разных группировок сарматов.
Институты престижной экономики играли важнейшую роль в политической системе номадов. Актуальной задачей является исследование редистрибутивных отношений на материалах погребальных комплексов. Закономерности распределения богатства позволяют увидеть те силовые линии, которые определяли политическое пространство сарматов. Волны импортов связаны с политической и военной активизацией номадов. Районы концентрации импортов можно считать центрами сарматских объединений, играющих заметную роль в регионе.
Раннесарматская эпоха не дает нам примеров очень богатых комплексов. Можно предположить меньшую степень централизации власти н отсутствие потребности в мощном политическом объединении.
Самые богатые комплексы в Нижнем Подонье известны в среднесармат-скую эпоху. Концентрация богатств в погребениях элиты, резкое усиление влияния на оседлый мнр позволяют предположить у них существование развитых политических структур [10].
В раннесарматское время кочевники (видимо, аорсы) закрывали
пути купцам вверх по Дону [Стра-бон. XI.II.2], однако с I века ситуация меняется. В среднесарматское время происходит изменение торговой политики н активизация торговли. Трудно сказать, что двигало аланами (а то, что именно аланы с середины I века н.э. контролировали регион Нижнего Дона, не вызывает сомнений) — понимание выгод торговли, или же формирование единого политического пространства.
Подчинение меотов Подонья сарматам очень даже вероятно. Об этом нам говорит Страбон в применении к кочевникам европейских степей: «Кочевники, правда, скорее воины, чем разбойники, все же ведут войны из-за дани. Действительно, они передают свою землю во владение тем, кто хочет ее обрабатывать, и довольствуются, если получат взамен установленную плату, н то умеренную, не для обогащения, а только для того, чтобы удовлетворить необходимые ежедневные потребности жизни. Однако с теми, кто не уплачивает деньги, кочевники воюют» [Страбон. VII. IV. 6]. Основной формой зависимости было, судя по всему, данничество.
Мы можем проследить отношения зависимости у номадов и земледельцев по археологическим материалам. О том, что меоты и сарматы тесно сосуществовали, говорят данные Кобяковского могильника, где есть целые участки некрополя, занятые кочевниками. Очевидным свидетельством зависимости являются погребения кочевой знати на могильниках оседлого населения пли поблизости (курган 10 Кобяковского некрополя). Хуторские хозяйства Кобяковского поселения могли существовать в степной зоне, на отдалении от
поселения только при мирных отношениях и подчиненном положении земледельцев [11, с. 54].
С.А. Яценко выдвинул предположение о существовании в среднесар-матское время системы двойного подчинения меотов Нижнего Подо-нья — Боспору и сарматам [10]. На мой взгляд, возможен и другой вариант, при котором каждое крупное городище (Кобяково, Темерницкое) имело свою систему с разными группировками номадов и с Боспором.
В первые века нашей эры, когда политическим центром Сарматии стал район Нижнего Дона, в регионе отмечается появление меотских городищ. Существует версия, что кочевники могли переселить на Нижний Дон меотов из Прикубанья [3]. Потребность в оседлой периферии могла привести к насильственному переселению, и осторожное предположение Б.А. Раева о том, что именно аланы переселили меотов в Подонье, заслуживает внимания.
Распространенное мнение о том, что меотов могли переселить под давлением Боспора, можно оспорить. Переселение меотов для Боспора нелогично, учитывая удаленность района заселения, а, во-вторых, только укрепляло положение номадов По-донья за счет доступной и легко подчиняемой своей воле оседлой периферии. Меотские поселения в этой ситуации играли важную роль. Они были зависимы от номадов, но, находясь под крылом сильных родов, могли получать немалую выгоду от сельскохозяйственного производства и торговли. Интересны находки кладов золотых монет на правобережных городищах [12, с. 86], которые говорят о серьезном экономическом
значении меотских городищ и их определенной самостоятельности.
Большую роль в формировании сарматских политических объединений играли дальние походы (в Поду-навье, Закавказье и т.п.), в которых сарматы обогащались добычей — пленными, драгоценными металлами, тканями. Результатом политических контактов были дипломатические дары, которые регулярно получали предводители [13; 14; Юлий Капитолии. Двое Максиминов. IV.5; Тацит. Анналы. VI.33]. Добыча, дань, подарки распределялись затем между знатью и воинами. Институты престижной экономики играли важнейшую роль в политической системе номадов. К сожалению, конкретных исследований по этой проблеме не так много, и одной из актуальных задач является исследование редистрибутивных отношений на материалах погребальных комплексов. Продуктивным представляется разделение погребального инвентаря сарматов на обычные финансы и финансы богатства [15, с. 65]. Обычные финансы — это аккумулируемые излишки повседневных товаров, производимых в рамках натурального хозяйства (скот, орудия труда, обычное оружие, традиционная лепная или круговая керамика). Финансы богатства — это ресурсы, не имеющие утилитарного значения (импорты, изделия из золота и т.п.). Сюда же можно отнести символы власти. Закономерности распределения финансов богатства позволяют увидеть за ними те силовые линии, которые определяли политическое пространство сарматов. Полны импортов связаны с активизацией номадов на границе, результатом которой становился приток добычи, дипломатических даров и т.п.
Районы концентрации нмпортов можно считать центрами сарматских объединений, играющих заметную роль в регионе. JI.C. Клейн показал информативность такой категории импор-тов, как римская столовая металлическая посуда [14]. Однако в целом проблема не исследована.
Вопрос о политической форме Анании I — первой половины II века н.э. уже рассматривался в литературе. A.M. Хазанов называл его объединением аланских племен, подразумевая под ним, в том числе, н следующую волну аланов II—III веков, К.Ф. Смирнов — конфедерацией [16, с. 84]. Можем лн охарактеризовать Ананию как раннее государство? В работах сарматологов с советского времени устоялось представление о классобразовании у сарматов. Говоря о сарматах первых веков (в данном контексте это обобщенное название всех номадов западной части евразийских степей), A.M. Хазанов пишет: «Процесс классообразовання у сарматов усиливается», подразумевая под этим увеличение имущественного неравенства н социальной дифференциации [16, с. 82]. Атанское объединение приблизилось, по его мнению, к уровню кочевых «варварских» государственных образований с еще не завершенным процессом классобра-зовання, н исследователь фиксирует его заключительный этап. А.П. Медведев тоже пишет о процессах классо-бразования у сарматов [4, с. 140].
Однако если определять класс как социальную группу, отличающуюся своим отношением к средствам производства, то классов у номадов быть не может. Ведь земля находится в племенной собственности, а скот — в семейной. Усиление соци-
альной дифференциации в этом случае, на наш взгляд, является свидетельством формирования стратифицированного общества, но отнюдь не классового, и это «классообразова-ние» классами закончится не может (только если номады не вольются в оседлый социум, перестав быть номадами). Другой вопрос — формирование протосословнй, но, на наш взгляд, нх существование не подразумевает обязательного наличия государства. Родоплеменная структура кочевого общества полностью удовлетворяла 1511 утро пине потребности кочевников в организации.
В настоящее время концепция государственности у номадов критикуется исследователями. Очевидно, что внутренней потребности в государстве не существовало — для нее не было экономического фундамента. У кочевников сарматской эпохи нет ключевых признаков государства. Критично к идее государственности нижнедонских аланов относится и С.А. Яценко [17, 10]. Специфика номадов приводит к развитию альтернативного пути политогенеза, не доходящего до государственности. Другая точка зрения — о существовании у сарматов раннего государства — выражена в статьях А.П. Медведева [4, с. 145].
К аланам первых веков, на наш взгляд, гораздо более подходит термин кочевая империя. Название статьи С.А. Яценко [10] — самого обстоятельного исследования нижнедонской Анании, не случайно. Мы видим у аланов следующие признаки кочевой империи:
• наличие зависимой оседлой периферии, подвергаемой экзоэкс-плуатации (население донской лесо-
степи, нижнедонские и кубанские городища, отчасти Боспор и т.п.);
• наличие царей и влиятельной аристократии (археология показывает нам очень богатые комплексы, которые мы можем интерпретировать только как царские или аристократические);
• исключительная военная активная военная деятельность, организация масштабных акций в Подунавье, Закавказье, Северо-Западном Иране;
• признание соседями высокого статуса Алании (династические браки с царями Армении).
С.М. Перевалов подверг критике мою статью [18] и работу С.А. Яцен-ко [10] и оспорил существование у аланов I—II веков н.э. кочевой империи. Его наблюдения очень интересны, особенно в отношении письменных источников. Однако он не использует археологические источники н не учитывает различия между объединениями ираноязычных кочевников разного времени [19].
На наш взгляд, характеристика Анании как кочевой империи верна, но не исчерпывается только этим определением. Ее можно охарактеризовать и как вождество. Термин вождество, как доказывают исследователи, применим и к номадам [1, с. 280-281]. Однако в литературе проблема сарматских во-ждеств практически не ставилась.
Вождество характеризуется следующими признаками [20];
1) наличие надлокальной централизации;
2) существование иерархической системы принятия решений, но отсутствие узаконенной власти, имеющей монополию на применение силы;
3) четкая социальная стратификация, зарождение тенденции к вы-
делению эндогамной элиты в замкнутое сословие;
4) редистрибуция — перераспределение прибавочного продукта по вертикали;
5) общая идеологическая система и/илп общие культы и ритуалы;
6) вождество в целом является структурой, не способной противостоять распаду общества;
7) верховная власть в вождестве носнт сакрализованный, теократический характер.
Археологически можно аргументировать наличие нескольких из этих критериев (1, 3, 4, 5). Иерархию кочевых общин археологически сложно выделить, в отличие от оседлых обществ с поселениями. Но мы можем проследить отношения зависимости у номадов н земледельцев (погребения кочевой знати на могильниках поселений, культурные н экономические контакты). Даннические отношения фиксируют н письменные источники. В.П. Глебов предполагает на основании археологических материалов отношения зависимости между ранними и средними сарматами в I веке н.э. (подчинение носителей раннесарматской культуры н их растворение в среде носителей среднесарматской культуры).
Возникает проблема соотношения понятий вождества и кочевая империя. Этого вопроса касался H.H. Кра-дин. Мы можем, воспользовавшись его наработками, назвать кочевую империю сложным и суперсложным вождеством (отличие в масштабах и институте наместничества). Были ли в подчиненных аланам обществах наместники, сказать сложно. Погребения высшей знати из некрополя Ко-бяково (к. 10) н Липецкого кургана говорят скорее не о наместничестве, а
зависимости оседлого населения от конкретных родов и отдельных представителей знатн. Таким образом, по-лнтня аланов может рассматриваться по своим внешним признакам как кочевая империя (господство над кочевыми племенами и оседлым населением, активная внешнеполитическая деятельность). Но по внутренним, структурным признакам Анания была, видимо, сложным вождеством.
Позднесарматскне погребения довольно бедны по сравнению с элитными комплексами среднесарматского времени. На смену развитому и пышному культу (отраженному в погребальном обряде) пришел прагматичный и лишенный излишеств обряд позднесарматского населения. По сравнению с элитными комплексами среднесарматского времени позднесарматскне погребения довольно бедные, в них нет того обилия роскошных вещей, какие встречаются в богатейших комплексах I—II веках н.э., и погребальный обряд проще. Импортов в них не так много, что говорит о том, что позднесарматская культура сформирована племенами, которые обитали далеко от цивилизации и ремесленных центров. На смену развитому н пышному культу (отраженному в погребальном обряде) пришел прагматичный н лишенный излишеств обряд позднесарматского населенна.
Внешние связи поздних сарматов можно выявить по данным погребального инвентаря. Импорты, привозная керамика указывают нам на контакты с Боспором (северопонтийской цивилизацией по определению С.II. Безугло-ва), римскими провинциями, меотскн-ми городищами, Предкавказьем. Даже дня обществ Приуралья до середины III века н.э. западное направление яв-
ляется приоритетным. Так, серог.шшя-ная посуда из Предкавказья фиксируется не только в Подонье, но и в Приу-ралье (до середины III века н.э.).
Во II—III веках наступает новый этап во взаимоотношениях сарматов и меотов. На некрополях ннжнедон-ских меотскнх городищ фиксируются участки курганных погребений сарматской культуры — свидетельство включения сарматов в состав городищ. Происходит переселение сарматов в Танаис, фиксируемое по эпиграфическим, археологическим и антропологическим данным. Однако не всегда это было позднесарматское население — в состав нижнедонских поселений могли включаться и остатки среднесарматского населения.
В поздних сарматах следует пока впдеть несколько военизированных кочевых группировок, объединенных происхождением и культурой, но выстраивающих каждая по-своему систему взаимодействия с оседлой периферией и подчиненными им племенами номадов. Именно эти обстоятельства определяли облик позднесарматского общества и позднесар-матской элиты. Для сарматской верхушки этого периода одинаково важны как выполняемая ею военная функция, так н ее полная включенность в состав военного сообщества, верхней стратой которого она была.
Подчеркнуто военный характер позднесарматской культуры говорит нам о постоянном участии сарматов в военных действиях. В отличие от элиты среднесарматского времени, им приходилось постоянно отстаивать своп позиции. Военизированностъ всаднической группы позднесарматской культуры н постоянные конфликты, свидетельство которых —
большое количество травм, зафиксированное антропологами, как это ни парадоксально, говорят о политической слабости. В отличие от элиты среднесарматского времени, им приходилось постоянно завоевывать себе место под солнцем. На мой взгляд, потребность в регулярных войнах и набегах объясняется отсутствием налаженной системы политических связей н устойчивых экзополнтарных отношений. Поэтому в позднесармат-ское время предполагается меньшая политическая стабильность в регионе, и, соответственно, можно гипотетически предположить большую степень самостоятельности оседлых центров. Однако осторожное предположение о меньшем политическом влиянии элиты позднесарматской культуры на оседлый мир (по сравнению со среднесарматской эпохой), конечно же, нуждается в критическом осмыслении и новых аргументах.
Второй этап позднесарматской культуры, начало которого связано с приходом кочевников из Предкавказья в Подонье примерно в середине III века н.э., привел к большим переменам не только в политической системе степной зоны Европы. Произошло существенное переформатирование системы отношений иранских кочевников с оседлым миром. Выходцы из Предкавказья, видимо, ориентировались на оседтое население Предкавказья и Кубани. Прекращение деятельности Танаиса и меотских городищ низовий Дона связано с тем обстоятельством, что новые властители Подонья не нуждались в них, поскольку у них была уже своя оседтая периферия.
Итак, сарматский социум был обществом, весьма приспособленным к войне н экзополитарным отношени-
ям, которые существенно влияли на социально-политическую ситуацию у донских сарматов. Нам не вполне понятны формы социальной организации, как, впрочем, степень централизации н количество политий у сарматов. Если для средних сарматов вполне допустимо говорить о кочевой империи, то материалы позднего времени не показывают нам такого стратифицированного общества.
Рассматривая оседлую периферию сарматского мира, следует обратить внимание на важность поселений, ближайших к политическим центрам номадов. Конечно, большую роль играли в системе связей оседлого и кочевого миров дальние походы (в Подунавье, Закавказье и т.п.), в которых сарматы обогащались добычей. Результатом политических контактов были дипломатические дары, которые регулярно получали предводители. Однако для формирования устойчивой системы экзоэксплуатации требовалось оседлое население в регионе проживания кочевников. Оно могло обеспечить постоянный и массовый продукт, в отличие от перспективных в плане добычи, но нерегулярных и затяжных походов в дальние земли.
СПИСОК источников И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Л'азанов, A.M. Кочевники и внешний мир [Текст] / A.M. Хазанов. - Алматы: Дайк-Пресс, 2002.-604 с.
2. Крадин, H.H. Кочевники Евразии [Текст] / H.H. Крадин. - Алматы: Дайк-Пресс, 2007.-416 с.
3. Раев, Б.А. Меоты и степь: к взаимоотношениям кочевого и оседлого населения в Прикубанье на рубеже эр [Текст] / Б.А. Раев // Труды II (XVIII) Всероссийского археологического съезда в Суздале. -М.,2008. -Т. II. -С. 55-57.
4. Медведев, А.П. О формах зависимости в сарматских обществах первых веков нашей эры [Текст] / А.П. Медведев // Нижневолжский археологический вестник. -2010. - Вып. 10. - С. 140-146.
5. Воронятов, C.B. «Плавильщики» царя Фарзоя [Текст] /C.B. Воронятов, В.Е. Еременко // Варварский мир северопонтий-ских земель в сарматскую эпоху: сборник статей к 60-летию А.Н. Дзиговского / отв. ред. Е.В. Смынтина. - Киев: Видавець Олег Фшюк, 2013. - С. 51-63.
6. Вдовченков, Е.В. Сарматы и оседлый мир Нижнего Подонья: политические модели взаимодействия [Текст] / Е.В. Вдовченков // Уфимский археологический вестник. -Вып. 14. Сарматы и внешний мир: Материалы VIII Всероссийской (с международным участием) научной конференции «Проблемы сарматской археологии и истории» / отв. ред. JI.T. Яблонский, Н.С. Савельев. - Уфа, 2014. - С. 48-53.
7. Глебов, В.П. Специфика становления раннесарматской культуры на Дону [Текст] / В.П. Глебов // Региональные особенности раннесарматской культуры: материалы семинара Центра изучения истории и культуры сарматов / отв. ред. И.В. Сергацков. - Волгоград: Изд-во Вол-ГУ, 2007. - Вып. II. - С. 59-82.
8. Безугпов, C.II. Позднесарматская культура и Нижний Дон [Текст] / С.И. Безуглов // Становление и развитие позднесармат-ской культуры (по археологическим и естественнонаучным данным) / отв. ред. A.C. Скрипкин. - Волгоград: Изд-во Вол-ГУ, 2010.-С. 93-116.
9. Малашев, В.Ю. Центральные районы Северного Кавказа в позднесарматское время [Текст] /В.Ю. Малашев // Становление и развитие позднесарматской культуры (по археологическим и естественнонаучным данным) / отв. ред. A.C. Скрипкин. - Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2010. -С. 117-142.
10. Яценко, С.А. Алания I-II вв. н.э. как кочевая империя [Текст] / С.А. Яценко // Монгольская империя и кочевой мир / отв. ред. Б.В. Базаров, H.H. Крадин, Т.Д. Скрынникова. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СОРАН, 2008. - Кн. 3 - С. 281-310.
11. Глебов, В.П. Погребение I в. н.э. в г. Ак-сай [Текст] / В.П. Глебов, Ю.Н. Зоров // ИАИАНДв 1999-2000 /отв. ред. A.A. Горбенко. - Азов: Изд-во Азовского краеведческого музея, 2001. - Вып. 17. - С. 47-54.
12. Безугпов, C.II Денежное обращение Та-наиса, III в. до н.э. - Vb. н.э.: дис. ... канд. ист. наук [Текст] / С.И. Безуглов. - М., 2001.-344 с.
13. Шилов, В.П. К проблеме взаимоотношений кочевых племен и античных городов Северного Причерноморья в сарматскую эпоху [Текст] / В.П. Шилов // КСИА АН СССР. - 1973. -№ 138. - С. 60-65.
14. Клейн, Л.С. О характере римского импорта в богатых курганах сарматского времени на Дону [Текст] / JI.C. Клейн // Античный мир и археология. - Саратов, 1979. -Вып. 4. -С. 204-221.
15. Васютин, С.А. Методологические проблемы реконструкции социальных структур в археологии [Текст] / С.А. Васютин, A.B. Коротаев, H.H. Крадин., A.A. Тиш-кин // Социальная структура ранних кочевников Евразии. - Иркутск, 2005.
16. Хазанов, A.M. Очерки военного дела сарматов [Текст] / A.M. Хазанов. - М., 1971.
17. Яценко, С.А. Заметки по истории и культуре сармато-аланов [Текст] / С.А. Яценко // Нижневолжский археологический вестник. - 2003. - Вып. 6.
18. Вдовченков, Е.В. Алания I - первой половины II вв. н.э. - вождество, кочевая империя, раннее государство? [Текст] / Е.В. Вдовченков // Восточная Европа в древности и средневековье. Ранние государства Европы и Азии: проблемы поли-тогенеза. XXIII чтения памяти члена-кор-респондента АН СССР Владимира Терентьевича Пашуто. Материалы конференции. - М., 2011. - С. 26-31.
19. Перевалов, С.М. Аланы: мираж кочевой империи [Текст] / С.М. Перевалов //Вестник владикавказского научного центра. -2014. -№ 2. -С. 2-9.
20. Крадин, H.H. Вождество: современное состояние и проблемы изучения [Текст] / H.H. Крадин // Ранние формы политической организации: от первобытности к государственности. -М., 1995.
1ЕК
REFERENCES
1. Hazanov A.M., Kochevniki i vneshnij mir, Almaty, 2002, 604 p.
2. Kradin N.N., Kochevniki Evrazii, Almaty, 2007, 416 p.
3. Raev B.A., "Meoty i step': k vzaimootnosh-enijam kochevogo i osedlogo naselenija v Prikuban'e na rubezhe jer", in: Trudy II (XVIII) Vserossijskogo arheologicheskogo s'ezda v Suzdale, Moscow, 2008, T. II, 55-57.
4. Medvedev A.P., O formah zavisimosti v sar-matskih obshhestvah pervyh vekov nashej jery, Nizhnevolzhskij arheologicheskij vest-nik, 2010, Vyp. 10, 140-146.
5. Voronjatov S.V., Eremenko V.E., „Plavil'shhi-ki" carja Farzoja, in: Varvarskij mir severo-pontijskih zemel'v sarmatskuju jepohu: sbor-nik statej k 60-letiju A.N. Dzigovskogo, otv. red. E.V. Smyntina, Kiev, 2013, 51-63.
6. Vdovchenkov E.V., "Sarmaty i osedlyj mir Nizhnego Podon'ja: politicheskie modeli vzaimodejstvija", in: Ufimskij arheologicheskij vestnik, Vyp. 14: Sarmaty i vneshnij mir: Materialy VIII Vserossijskoj (s mezhdunarodnym uchastiem) nauchnoj kon-ferencii: Problemy sarmatskoj arheologii i istorii", Ufa, 2014, 48-53.
7. Glebov V.P., "Specifika stanovlenija ranne-sarmatskoj kul'tury na Donu", in: Regional 'nye osobennosti rannesarmatskoj kul 'tu-ry: materialy seminara Centra izuchenija
262 istorii i kul'tury sarmatov, Vyp. II, Volgograd, 2007, 59-82.
8. Bezuglov S.I., "Pozdnesarmatskaja kul'tura i Nizhnij Don", in: Stanovlenie i razvitie po-zdnesarmatskoj kul'tury (po arheologiche-skim i estestvennonauchnym dannym), Volgograd, 2010, 93-116.
9. Malashev V.Ju., "Central'nye rajony Severno-go Kavkaza v pozdnesarmatskoe vremja", in: Stanovlenie i razvitie pozdnesarmatskoj kul 'tu-ry (po arheologicheskim i estestvennonauchnym dannym), Volgograd, 2010, 117-142.
10. Jacenko S.A., "Alanija I-II vv. nje. kak ko-chevaja imperija", in: Mongol'skaja imperija i kochevoj mir, Kn. 3, Ulan-Udje, 2009, 281-310.
11. Glebov V.P., Zorov Ju.N., "Pogrebenie I v. n.je. v g. Aksaj", in: IAIAND v 1999-2000, Vyp. 17, Azov, 2001, 47-54.
12. Bezuglov S.I. Denezhnoe obrashhenie Ta-naisa, III v. do n.je. - V v. n.je., PhD dissertation (History), Moscow, 2001, 344 p.
13. Shilov V.P., K probleme vzaimootnoshenij kochevyh plemen i antichnyh gorodov Sever-nogo Prichernomor'ja v sarmatskuju jepohu, KSIA AN SSSR, 1973, No. 138, 60-65.
14. Klejn L.S., "O haraktere rimskogo importa v bogatyh kurganah sarmatskogo vremeni na Donu", in: Antichnyj mir i arheologija, Saratov, 1979, Vyp. 4, 204-221.
15. Vasjutin S.A., Korotaev A.V., Kradin N.N., Tishkin A.A., "Metodologicheskie problemy rekonstrukcii social'nyh struktur v arheolo-gii", in: Social'naja struktura rannih ko-chevnikov Evrazii, Irkutsk, 2005.
16. Hazanov A.M., Ocherki voennogo dela sarmatov, Moscow, 1971.
17. Jacenko S.A. "Zametki po istorii i kul'ture sarmato-alanov", in: Nizhnevolzhskij arhe-ologicheskij vestnik, Vyp. 6, 2003.
18. Vdovchenkov E.V., "Alanija I - pervoj polo-viny II v. n.je. - vozhdestvo, kochevaja imperija, rannee gosudarstvo," in: Vostochnaja Evropa v drevnosti i srednevekov'e, Rannie gosudarstva Evropy i Azii: problemy polito-geneza, XXIII chtenija pamjati chlena-korre-spondenta AN SSSR Vladimira Terent'evicha Pashuto, Materialy konferencii, Moscow, 2011, 26-31.
19. Perevalov S.M., Alany: mirazh kochevoj imperii, Vestnik vladikavkazskogo nauchnogo centra, 2014, No. 2, 2-9.
20. Kradin N.N., "Vozhdestvo: sovremennoe sostojanie i problemy izuchenija", in: Rannie formy politicheskoj organizacii: ot pervobyt-nosti k gosudarstvennosti, Moscow, 1995.
Вдовченков Евгений Викторович, кандидат исторических наук, доцент, кафедра археологии и истории древнего мира, исторический факультет, Южный федеральный университет, [email protected]
Vdovchenkov E.V., PhD in History, Associate Professor, Archaeology and Ancient History Department, History Faculty, Southern Federal University, Rostov-on-Don, [email protected]
