CC BY
189
УДК 94. 397.4
Е. В. Вдовченков
СОЦИУМ ТАНАИТОВ (САРМАТЫ-ПЕРЕСЕЛЕНЦЫ В ТАНАИСЕ II-III вв. н. э.)
Статья посвящена рассмотрению общины танаитов в Танаисе II-III вв., сформированной из сарматов, поселенных в Танаисе для военной службы. Анализируется культурная
трансформация сарматов в Танаисе, этнический состав танаитов, их элита.
Ключевые слова: Танаис, танаиты, сарматы, сарматизация, тамги.
Е. V. Vdovchenkov
TANAIT SOCIETY (SARMAT SETTLERS IN TANAIS, II-III CENTURIES AD)
The article studies Tanait society in Tanais II-III centuries AD. Tanaits consisted of Sarmatians settled in Tanais for military service. The article analyzes the cultural transformation
of Sarmats in Tanais, the ethnic composition of Tanait society and their elite.
Key words: Tanais, Tanaits, Sarmatians, sarmatization, tamgas.
В Танаисе, по данным эпиграфики II-III вв. н. э., нам известна община танаитов. Впервые упоминание архонта танаитов встречается в надписи 188 г. (КБН, 1242). Там же упоминается эллинарх. Таким образом, мы видим разделённую систему управления, что свидетельствует о существовании двух общин - танаитов и эллинов. Танаиты, согласно данным ономастики, - иранцы, и их появление связано с сарматизацией Та-наиса. О переселении сарматов говорят и другие свидетельства: данные физической антропологии, погребальный обряд, некоторые элементы погребального инвентаря и материальной культуры населения Танаиса, традиция деформации черепа, использование сарматских тамг в городе [2].
Задача данной статьи - анализ общины танаитов как отдельной социальной группы и ее особенностей. Проникновение сарматов в состав античного пограничного города связано с разгромом Танаиса середины II в. н. э. После этого состав населения заметно изменился. Однако иранцы были в городе и до этого момента. С. Ю. Внуков предположил, что общину танаитов сформировали: а) сарматы, проживавшие в городе еще до его разгрома, б) выходцы из эллинизированной племенной верхушки среднесарматского населения Подонья, лишившейся своих коче-
вий в связи с приходом в регион носителей позднесарматской культуры, в) представители собственно позднесарматской волны кочевников [5]. В любом случае во второй половине II в. произошло включение варварского массива в состав Танаиса, которое изменило социальный и культурный облик города.
Бесспорно, что мигранты, оказавшиеся в Танаисе, претерпели существенную культурную и социальную трансформацию. Античная цивилизация оказывала на варварскую периферию сильное воздействие, которое проявлялось в экономических отношениях, культурном влиянии, изменении политической организации. Трансформации у номадов, оседающих в античном городе, оказались значительными.
Попав в город, кочевники вынуждены были встраиваться в новую систему социальных отношений и хозяйствования. Закономерно, что прямых соответствий между культурой сарматов и комплексами Танаиса мы не увидим - активное усвоение оседающими кочевниками новых элементов культуры неизбежно. Материальный мир оседлого населения, тем более города, несоизмеримо богаче материального мира номадов. Культура переселенцев не может быть точной копией культуры места исходного района миграции также потому, что происходит
воздействие эффекта усреднения, миграционной трансформации и неидентичности состава [10]. От прежней жизни у мигрантов остаются только наиболее значимые предметы, символы, связывающие настоящее людей с их прошлым.
В глаза бросается смешанный характер погребального обряда на некрополе Танаи-са. В комплексах с деформированными черепами наблюдается восточная ориентировка, типичная для Боспора. В погребениях с сарматскими чертами попадаются «оболы Харона» (в виде обрывков золотой фольги, оттисков монет), погребальные венки. Совершенно естественно пришлым населением усваивается керамический комплекс, характерный для местного населения Та-наиса, а также стеклянная посуда, традиция использования монет и т. п. Сразу после переселения началась эллинизация пришлых иранцев - усваивался греческий язык, детям давались новые имена. Греческие имена та-наитов хорошо известны [15, с. 266]. В надписи о строительстве Деметрий сын Аполлония называет себя танаитом (КБН, 1249).
Взаимодействие культур - всегда встречное движение, и культура греков менялась под воздействием переселенцев. Так, есть точка зрения о процессах сарматизации греческого языка - иранское влияние на греческий язык приводило к его искажению даже в официальном языке надписей [12, с. 255]. «Ошибки» в надписях настолько типичны и своеобразны, что К. М. Колобова увидела в них не только слабое знание греческой речи, но и результат влияния сарматского языка [11]. Боспорское население использовало комплекс вооружения сарматов, заимствовало их материальную культуру и традиции.
Название «танаиты» хорошо известно в античной традиции. Анализ сообщений о та-наитах в античной традиции показывает, что они известны в I—IV вв. Танаитов упоминают Плиний Старший (VI, 22); Птолемей (III, 5, 24); Аммиан Марцеллин (XXXI, 3), а также боспорские надписи (КБН, 39, 40). Эти сообщения говорят нам о танаитах о как конкретном этносе (или этносах) [2]. Вполне вероятно, что танаитами могли называться разные группировки. С. А. Яценко предполагает, что этот этноним был производным от названия реки Танаис [14, с. 296].
Были ли танаиты Танаиса этносом? Этот вопрос очень сложен. Община танаитов
складывалась на разных этапах из нескольких группировок сарматов. Жизнь в пределах крепостных стен и объединяла, и разделяла. С момента включения в состав горожан образ жизни вчерашних кочевников менялся с катастрофической скоростью, оставляя от прежнего только предания и определённые традиции. Но при этом вхождение в экономическое, культурное и политическое пространство не обязательно означает стирание этнических границ, тем более что они были подкреплены политическими практиками.
Само понятие «танаиты» могло эволюционировать. Возможно, танаитами называли не только осевших сарматов. «Прописку» среди танаитов могли получить и кочевники, связанные с Танаисом союзническими отношениями, и, соответственно, упоминаться в материалах надписей, участвовать в жизни города, при этом, однако, сохраняя свой традиционный образ жизни.
Можем ли мы предполагать сохранение племенной клановой структуры у пришлых номадов? С. Ю. Внуков заметил одну важную особенность танаитов - неоднородность их общины [5, с. 168]. Эта неоднородность может проистекать от того, что проникновение сарматов в город было поэтапным и уровень аккультурации был разным. Другой, еще более важный момент - вхождение в состав Танаиса разных сарматских общин, только объединённых именем танаиты. Обычно в надписи упоминается только один эллинарх и один архонт танаитов, но в надписи КБН № 1245 упоминаются сразу четыре архонта. Не исключена возможность того, что несколько административных должностей обозначают необходимость руководить несколькими подразделениями танаитов, и свой архонт мог быть у каждой группировки.
В этом плане перспективным источником по социальной истории Нижнего Подонья являются тамги. Тамги - знаки клана - встречаются на разных предметах из Танаиса, и это показывает нам, насколько значимой была родовая принадлежность в городской жизни. Тамги Танаиса - это не только яркий признак присутствия сарматов в городе. Это важный источник по социальной и политической истории. Особо следует отметить так называемые «энциклопедии тамг» - скопления тамг на плитах и других предметах.
Новый язык описания социальной реальности - тамги - оказался чрезвычайно удо-
бен и востребован номадами Европы. Уже в первых веках нашей эры тамги получили довольно широкое распространение. Использование их как социального маркера становится актуальным в новых условиях -в среднесарматское время, с рубежа эр, происходит очевидное усложнение социальной структуры сарматского общества и развитие социальной стратификации. В новых социальных условиях актуализировалось значение тамг как значимого маркера, позволяющего отличить одни кланы и группировки от других.
Тамги Танаиса можно разделить на три группы: знаки городского населения, сарматов по происхождению; «знаки союзников», т. е. тех групп номадов, которые участвовали в составлении «энциклопедий тамг»; так называемые царские тамги - знаки боспорских царей. Как определить знаки именно жителей Танаиса? Это, конечно, находки на отдельных предметах с городища и некрополя, которые дают более адекватное представление о культуре и происхождении сарматской общины города, нежели «энциклопедии».
Проблема этнокультурной принадлежности новой группы населения Танаиса, появившейся здесь в середине II в. н. э., довольно сложна. По материалам девяти плит «энциклопедий тамг» С. А. Яценко приходит к выводу, что большая часть знаков относится к типам, имевшим основное хождение в степной зоне в I-II вв. н. э. [16, с. 73-74]. Но встречаются и знаки, характерные для II-III вв., т. е. для позднесарматского периода. Тамги на плитах и на предметах с городища и некрополя позволяют, на наш взгляд, сделать вывод о том, что в Танаисе были выходцы как из средне-, так и из позднесарматской среды.
Культура вчерашних кочевников в Танаисе стремительно менялась. Это хорошо прослеживается по археологическим данным. Но использование тамг свидетельствует о том, что они оставались важнейшим способом репрезентации коллективной идентичности, связанного с ней собственного статуса, символом участия в политических акциях, а также знаком собственности.
Этнический состав Танаиса мог быть не только двухчастным (эллины - танаиты). Существует версия о присутствии гунно-болга-ров в степях Европы со II в. н. э. и их именах.
В. П. Яйленко выделяет 17 гунно-болгарских имен в надписях Танаиса II-III вв. [13]. Если он прав, то эти данные показывают нам этническое разнообразие среди пришлого населения Танаиса. Но важно отметить доминирование иранцев в городе. За последние 60 лет существования города (конец II в. - первая половина III в.) упоминаются 395 полных имен, и греческие имена и отчества носили чуть более 100 человек [9, с. 288].
Появление танаитов следует, видимо, связать с политикой усиления военного потенциала Танаиса, проводимой Боспором после военного разгрома в середине II в. н. э. По нашему мнению, танаиты - это группировка, набираемая из местных, преимущественно ираноязычных племен для несения военной службы. Это были преимущественно вытесненные в середине II в. из степной зоны носители среднесарматской культуры, хотя в состав Танаиса были включены и носители позднесарматской культуры.
Известной особенностью Танаиса II-III вв. является значительная роль частных союзов. Вопрос о значении фиасов до сих пор является дискуссионным. Из всех версий о предназначении союзов наиболее вероятной нам представляется версия о военном значении этих объединений [4, с. 387-388]. В фиасы входило все взрослое гражданское население города: по расчетам Д. Б. Шело-ва, в них состояли все свободные мужчины Танаиса - 250-300 человек (из 1500-2000 человек) [12, с. 277-278].
Наличие общины танаитов и вовлекающих в свой состав всех жителей Танаиса религиозных объединений с военной функцией позволяет нам связать эти два факта. Союзы - это форма военной организации и прежнего населения, и нового. При этом роль танаитов в военно-политической сфере могла быть более значимой - не только в связи с их военными навыками, но и в силу их связей с сарматским миром.
Существуют две гипотезы об истоках та-наисских союзов. Ю. Б. Устинова и Н. В. За-войкина считают наиболее вероятной связь союзов (по крайней мере их части - в Танаи-се существовало несколько типов союзов) с институтом возрастных классов. Гипотеза Ю. Б. Устиновой предполагает возникновение фиасов из иранских мужских союзов,
сильно эллинизированных [1, p. 280—282]. По мнению Н. В. Завойкиной, в основе возрастных союзов Танаиса доминировало греческое начало [8, с. 303—305].
Объем проделанной Н. В. Завойкиной работы и изданная ею монография [9] склоняют к ее точке зрения. Все же система союзов была вписана в боспорский социально-политический контекст. По нашему убеждению, общества Танаиса играли в первую очередь военную роль и были той системой, в рамках которой проходила военная подготовка жителей Танаиса. Они способствовали инкорпорации новых жителей в военную систему Боспо-ра. Следует отметить также факт, что в фиасах участвовали как эллины, так и танаиты, что способствовало вхождению переселенцев в состав городской общины. Но предполагаемое нами наличие аналогичных институтов у сарматов [3] позволяет выдвинуть предположение, что это обстоятельство облегчало вхождение сарматов в подобные союзы.
При анализе материала из Танаиса создается впечатление, что переселенцы по-разному встраивались в жизнь античного города. Род занятий бывших кочевников в городе — военная служба, торговля, может быть, скотоводство и ремесло. Одни перешли к полной оседлости, занялись торговлей. Другая часть была больше связана с кочевым образом жизни, специализируясь на военном деле.
Часть сарматов в Танаисе занималась торговлей. Так, усадьба 2 раскопа IV Танаиса принадлежала выходцу из степей [7, с. 443]. Об этом говорит иранское имя владельца усадьбы, известное по дипинти на амфорах. Владелец усадьбы был вовлечен, видимо, в торговые контакты. Интересно сохранение старых связей и предпочтений жителей усадьбы, поскольку в поместье встречена кавказская керамика, привезенная из городищ Предкавказья. Любопытно, что в помещениях города накануне катастрофы III в. из неантичной керамики преобладала сероглиняная керамика из Предкавказья [6, с. 121—122]. Эта же керамика из Предкавказья фиксируется в курганах степной зоны Подонья.
С. А. Яценко, опираясь на данные ски-фо-сарматского словаря В. И. Абаева, считает, что анализ танаисской ономастики позволяет узнать профессии или социальный статус сарматов Нижнего Дона. О занятиях сарматов, по его мнению, говорят имена «строитель», «кожевник», «медовар» [15, с. 54—55].
Анализируя общину танаитов, нужно уделить внимание их элите. При переселении сарматов в Танаис она сохраняла свое приви-лигированное положение, с другой стороны, приспосабливалась к новым обстоятельствам.
У сарматов элита фиксируется как археологически (маркерами высокого статуса в сарматских погребениях выступают богатый набор инвентаря, престижные предметы, костюм, оружие, территориальные и погребальные отличия), так и по данным античных авторов, фиксирующих наличие царей и знати (возможно, сарматы в их отношении использовали слово «ардары») [17]. Служилой знати у сарматов практически не было -для этого в сарматских политиях не хватало ресурсов. Знать была в первую очередь связана с родовой организацией, а не с царями и царской властью. Дружины были довольно редки - в большинстве случаев для сарматов дружина была избыточна, поскольку традиционная форма военной организации оказывалась вполне эффективной.
Экономическая элита, т. е. группы, отличающиеся богатством, сформированным за счет экстенсивного кочевого скотоводства, торговли, экзополитарной деятельности, конечно, у сарматов присутствовали (и были представлены как аристократией, так и разбогатевшими соплеменниками). Однако следует помнить о нестабильном характере экстенсивного кочевого скотоводства и сильной зависимости от природных условий. Это обстоятельство не позволяло сохранять значительные богатства. Часть ресурсов регулярно уходила также на устройство погребений, что также препятствовало их накоплению.
При переселении сарматов в Танаис элита переселенцев претерпевала серьезные изменения. В первую очередь это, конечно, утрата ими политической самостоятельности и подчинение боспорскому царю, а также встраивание в боспорскую политическую систему. Фактически это означает формирование из сарматской элиты служилой знати. Эта элита, включившись в жизнь Боспо-ра, играла важную роль в жизни Танаиса и Боспора. Здесь были востребованы их статус и контакты со степной средой и возможности политического урегулирования взаимодействия Боспора с кочевым миром.
В Танаисе расширялись возможности для экономической деятельности сарматов, в первую очередь торговли, чему свидетель-
ство - уже упомянутая усадьба 2 раскопа IV. Что касается культовой деятельности, то она реализовывалась здесь в контексте политической и социальной жизни - видимо, посредством деятельности союзов. Поэтому отдельно выделять тех, кто специализировался на культовой сфере, нет возможности.
Переселение кочевников в город, их быстрая эволюция показывает нам высокую
адаптивность номадов, способность быстро встраиваться в новые изменившиеся условия существования, усваивать новые практики и приспосабливать к боспорским реалиям свои. Анализ социального состава населения Танаиса помогает понять политические и культурные процессы на Боспоре.
Литература
1. Ustinova Yu. B. The Supreme Gods of the Bosporian Kingdom. Celestial Aphrodite and the Most High God. Leiden; Boston; Koln: Brill, 1999. 341 p.
2. Вдовченков Е. В. Кем были танаиты (к вопросу об этнической принадлежности нового населения Танаиса II-III вв. н. э.) // Вестник Танаиса. Выпуск 3. Х. Недвиговка Мясниковского района Ростовской области: Танаис, 2012. С. 163-171.
3. Вдовченков Е. В. Проблема существования мужских союзов у сарматов // Ранние формы потестарных систем. СПб.: МАЭ РАН, 2013. С. 182-201.
4. Вдовченков Е. В. Религиозные практики сармато-боспорского пограничья (на примере культа Бога Высочайшего) // Цивилизация и варварство: пограничье как феномен, состояние и культурно-историческое пространство. М.: Аквилон, 2015. Вып. IV. С. 385-396.
5. Внуков С. Ю. Время и политические последствия появления племен позднесарматской культуры в Причерноморье // Вестник древней истории. 2007. № 4. С. 163-177.
6. Гугуев Ю. К. Центральнокавказская керамика в Танаисе во II - первой половине III в. н. э. // Вестник Танаиса. Вып. 1. Ростовн/Д.: Гефест, 1994. С. 114-139.
7. Гугуев Ю. К., Ильяшенко С. М., Казакова Л. М. О возможности этнической и социальной идентефика-ции владельца усадьбы середины III в. н. э. в Танаисе // Северный Кавказ и мир кочевников в раннем железном веке: сборник памяти М. П. Абрамовой. М.: Институт археологии РАН; Таус, 2007. С. 432-457.
8. Завойкина Н. В. Частные сообщества Танаиса (104-244 гг. н. э.) // Проблемы истории, филологии, культуры. 2007. № 17. С. 299-315.
9. Завойкина Н. В. Боспорские фиасы: между полисом и монархией. М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2013. 288 с.
10. Клейн Л. С. Миграция: археологические признаки // Stratum plus. 1999. № 1. С. 52-71.
11. Колобова К. М. К вопросу о сарматском языке // Из истории докапиталистических формаций. Известия Государственной Академии истории материальной культуры. 1933. Вып. 100. С. 416-436.
12. Шелов Д. Б. Танаис и Нижний Дон в первые века нашей эры. М.: [б. и.], 1972. 350 с.
13. Яйленко В. П. Гунно-болгары II-V вв. н. э. на Боспоре по данным эпиграфики и антропонимики // Древности Боспора. 2002. Вып. 5. С. 303-333.
14. Яценко С. А. Алания I-II вв. н. э. как кочевая империя // Монгольская империя и кочевой мир. Книга 3 / отв. ред. Б. В. Базаров, Н. Н. Крадин, Т. Д. Скрынникова. Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 2009. С. 281-310.
15. Яценко С. А. Имена аланов из Танаисов второй половины II - первой половины III в. н. э. как исторический источник // Донская археология. 1998. № 1. С. 54-55.
16. Яценко С. А. Знаки-тамги ираноязычных народов древности и раннего Средневековья. М: Восточная литература, 2001. 190 с.
17. Яценко С. А. Группы элиты у сарматов // Элита в истории древних и средневековых народов Евразии / отв. ред. П. К. Дашковский. Барнаул: АГУ, 2015. С. 86-98.
References
1. Ustinova Yu. B. The Supreme Gods of the Bosporian Kingdom. Celestial Aphrodite and the Most High God. Leiden; Boston; Koln: Brill, 1999. 341 p.
2. Vdovchenkov E. V. Kem byli tanaity (k voprosu ob etnicheskoi prinadlezhnosti novogo naseleniya Tanaisa II-III v. n. e.) (Who were tanaity (to a question on ethnicity new population Tanais II-III c. AD) // Vestnik Tanaisa. Vol. 3. Nedvigovka Myasnikovskogo raiona Rostovskoi oblasti (Nedvigovka of Myasnikovsky district of Rostov region). 2012. P. 163-171.
3. Vdovchenkov E. V. Problema sushchestvovaniPya muzhskikh soyuzov u sarmatov (The problem of the existence of Sarmatian male unions) // Rannie formy potestarnykh system (Early forms of Potestarian systems). SPb.: MAE RAS, 2013. P. 182-201.
4. Vdovchenkov E. V. Religioznye praktiki sarmato-bosporskogo pogranich'ya (na primere kul'ta Boga Vysochaishego) (Religious practice of Sarmatian and Bosporus frontier (the example of the Most High God cult) // Tsivilizatsiya i varvarstvo: pogranich'e kak fenomen, sostoyanie i kul'turno-istoricheskoe prostranstvo (Civilization and Barbarism: borderlands as a phenomenon, state and cultural and historical space). M.: Akvilon, 2015. Vol. IV. P. 385-396.
5. Vnukov S. Yu. Vremya i politicheskie posledstviya poyavleniya plemen pozdnesarmatskoi kul'tury v Prichernomor'e (Time and political implications of the emergence of the Late Sarmatian tribes culture in the Black Sea) // Vestnik drevnei istorii. 2007. No. 4. P. 163-177.
6. Guguev Yu. K. Tsentral'nokavkazskaya keramika v Tanaise vo II - pervoi polovine III v. n. e. (Central Caucasian ceramics in Tanais in II - in the first half of III c. AD) // Vestnik Tanaisa (Bulletin of the Tanais). Vol. 1. Rostov-on-Don: Gefest, 1994. P. 114-139.
7. Guguev Yu. K., Il'yashenko S. M., Kazakova L. M. O vozmozhnosti etnicheskoi i sotsial'noi identefikatsii vladel'tsa usad'by serediny III v. n. e. v Tanaise (On the possibility of ethnic and social identity of the owner of the estate in the middle of the III. AD in Tanais) // Severnyi Kavkaz i mir kochevnikov v rannem zheleznom veke: sbornik pamyati M. P. Abramovoi (The North Caucasus and the world of the nomads in the Early Iron Age. Collection of memory M. P. Abramova). M.: Institute of Archeology of RAS; Taus, 2007. P. 432-457.
8. Zavoikina N. V. Chastnye soobshchestva Tanaisa (104-244 gg. n. e.) (Private community Tanais (104-244 years AD) // Problemy istorii, filologii, kul'tury. 2007. No. 17. P. 299-315.
9. Zavoikina N. V. Bosporskie fiasy: mezhdu polisom i monarkhiei (Bosporus fias: between policy and the monarchy). M.: Universitet Dmitriya Pozharskogo, 2013. 288 p.
10. Klein L. S. Migratsiya: arkheologicheskie priznaki (Migration: the archaeological features) // Stratum plus. 1999. No. 1. P. 52-71.
11. Kolobova K. M. K voprosu o sarmatskom yazyke (On the question of a Sarmatian language) // Iz istorii dokapitalisticheskikh formatsii. Izvestiya Gosudarstvennoi Akademii Istorii Material'noi Kul'tury. 1933. No. 100. P. 416-436.
12. Shelov D. B. Tanais i Nizhnii Don v pervye veka nashei ery (Tanais and Lower Don in the first century AD). M.: [b.i.], 1972. 350 p.
13. Yailenko V. P. Gunno-bolgary II-V vv. n. e. na Bospore po dannym epigrafiki i antroponimiki (Hun-Bulgarians II-V centuries AD on. the Bosporus according epigraphy and anthroponimics) // Drevnosti Bospora. 2002. Vol. 5. P. 303-333.
14. Yatsenko S. A. Alaniya I-II vv. n. e. kak kochevaya imperiya (Alanya I-II cent. AD a nomadic empire) // Mongol'skaya imperiya i kochevoi mir (Mongol Empire and nomadic world). Kniga 3 / ed. by B. V. Bazarov, N. N. Kradin, T. D. Skrynnikova. Ulan-Ude: Publishing House BSC SB RAS, 2009. P. 281-310.
15. Yatsenko S. A. Imena alanov iz Tanaisov vtoroi poloviny II - pervoi poloviny III v. n. e. kak istoricheskii istochnik (The names of the Alans Tanais in the second half of II - in the first half of III cent. AD as a historical source) // Donskaya arkheologiya. 1998. No. 1. P. 54-55.
16. Yatsenko S. A. Znaki-tamgi iranoyazychnykh narodov drevnosti i rannego srednevekov'ya (Signs of tamgas of Iranian peoples of antiquity and the early Middle Ages). M: Vostochnaya literatura, 2001. 190 p.
17. Yatsenko S. A. Gruppy elity u sarmatov (Sarmatian Elite Group) // Elita v istorii drevnikh i srednevekovykh narodov Evrazii (The elite in the history of ancient and medieval peoples of Eurasia) / ed. by P. K. Dashkovskii. Barnaul: ASU Publ., 2015. P. 86-98.
