CC BY
201
_ВОПРОСЫ ИСТОРИИ_
УДК 930.1(09)+947.010+930.26
ИСТОРИОГРАФИЯ СОЦИАЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ САРМАТОВ
© 2011 г. Е.В. Вдовченков
Южный федеральный университет, Southern Federal University,
ул. Б. Садовая, 105/42, г. Ростов-на-Дону, 344006, B. Sadovaya St., 105/42, Rostov-on-Don, 344006,
decanat@hist. sfedu. ru decanat@hist. sfedu. ru
Рассматривается историография социальной истории сарматов. История социальных исследований сарматов делится на три периода. Начальный этап социальных исследований у сарматов связан с М.И. Ростовцевым, который опирался преимущественно на письменные источники. Второй этап изучения сарматского общества (1920 - 1980-е гг.) связан с формированием археологической базы исследований. Третий этап (1990 - 2000-е гг.) характеризуется постановкой новых задач и привлечением новых источников. Исследуется опыт изучения социальной структуры сарматского общества по данным археологии (С.И. Безуглова, МА. Балабанова, СА. Яценко). Анализируется политическая организация сарматов и проблема существования государства.
Ключевые слова: историография, сарматское общество, социальная реконструкция в археологии, социальная структура, политическая организация.
We consider the historiography of the social history of the Sarmatians. History of social studies Sarmatians is divided into three periods. The initial stage of social research at the Sarmatians associated with M.I. Rostovtsev, who relied mainly on written sources. The second phase of the study Sarmatian society (1920 - 1980-ies.) associated with the formation of archaeological research base. The third phase (1990 - 2000-ies.) characterized by new tasks and new sources. We study the experience of studying the social structure of society according to the Sarmatian Archaeology (S.I. Bezuglova, M.A. Balabanov, S.A. Yatsenko). Examines the political organization of the Sarmatians and the problem of existence of the state.
Keywords: historiography, sarmatian society, social reconstructions in archeology, social structure, political organization.
Сарматология - одно из новых и интенсивно развивающихся направлений отечественной истории и археологии. Здесь достигнуты очевидные успехи в первую очередь благодаря масштабным раскопкам 1950 - 1980-х гг. В центре внимания ученых традиционно находятся проблемы публикации и первичной обработки археологических комплексов, происхождения культур (проблема, решаемая в русле противостояния концептов миграционизма и автохтонизма), хронологии, этнических реконструкций на базе письменных и археологических данных, а также попытки этнополитических реконструкций отдельных эпизодов сарматской истории.
На фоне интенсивных исследований этнокультурных процессов можно отметить слабую изученность социальной истории и общественных отношений у сарматов. Эти вопросы меньше привлекали внимание. Сложилась в известной степени парадоксальная ситуация: для общества, археологически изученного очень полно и известного по данным античной традиции, имеется относительно немного работ по социальной проблематике и ни одного монографического. Причина в состоянии наших письменных источников. Античная традиция весьма фрагментарна - для сарматов у нас нет своего Геродота. А проблема социальных реконструкций по археологическим данным еще не решена. И все же практически все крупные исследователи, обращавшиеся к сарматской проблематике,
так или иначе касались проблем социальных отношений у сарматов. Этому в немалой степени способствовало то, что, согласно традициям отечественной науки, археологию стремились сразу перевести в историческое измерение и дать социальную интерпретацию археологическим фактам. Другой вопрос, что эта интерпретация, которая проводилась в рамках традиционной марксистской модели, производилась, как правило, мимоходом и достаточно скупыми и слишком традиционными средствами. Меткое наблюдение, интересное суждение, зафиксированное по ходу изложения убеждение, - все это были заметки на полях археологических публикаций, а не аргументированные и обстоятельно обоснованные позиции.
В настоящее время существует фактически только один историографический обзор по проблеме социальных исследований у сарматов, приведенный С.А. Яценко в своей статье [1]. Также следует обратить внимание на монографию С.А. Васютина и П.К. Дашковского, где в соответствующем разделе рассматриваются социальные исследования номадов древности, в том числе и сарматов [2]. Дефицит историографических исследований проблемы ставит перед нами задачу проведения обзора литературы и анализа общих тенденций социальных разработок на сарматском материале. Нами рассматриваются работы по социальной истории сарматов III в. до н.э. - III в. н. э. Не претендуя на исчерпывающее освещение данного вопроса (ограничен-
ность объема не позволяет это сделать здесь), мы тем не менее хотели бы выявить основные проблемы и тенденции в исследовании сарматского общества. Географически рамки определяются ареалом обитания сарматов и аланов в обозначенное время от Приуралья до степей Среднего Дуная.
Основные этапы исследования социальной истории сарматов
Начальный этап социальных исследований у сарматов связан с изучением письменных источников. Основателем сарматологии по праву может считаться М.И. Ростовцев. В своих трудах он впервые дал широкую и достоверную картину истории сарматов. Основой для его построений служили письменные источники и материалы археологических раскопок, которые надежно уже могли быть сопоставлены с сарматами. Он характеризует сарматов как «кочевое племя конных дружинников» [3, с. 128]. Строй государственной жизни, как писал М.И. Ростовцев, отличается от скифского большей расщепленностью и разбитостью [3, с. 129]. М.И. Ростовцев, опираясь на данные письменной традиции, говорит о самом главном отличии савроматов от сарматов - особом положении женщин [3, с. 127]. От скифов же сарматов отличает большая грубость и дикость. Впрочем, как показал С.А. Яценко, это стало достаточно устойчивым историографическим образом под влиянием античной письменной традиции, где утвердилось мнение, что слабые контакты с античной цивилизацией однозначно свидетельствуют о большей примитивности сарматов по сравнению со скифами [1, с. 92]1.
Большое значение в истории сарматов М.И. Ростовцев придавал миграциям, и эта позиция критиковалась советскими исследователями, исходящими из концепции автохтонизма. Однако в 1990 - 2000-е гг. были в значительной степени пересмотрены базовые постулаты советской сарматологии об автохтонном происхождении сарматских культур.
Второй этап изучения сарматского общества (1920 - 1980-е гг.) связан с расширением археологической базы исследований. Археологические комплексы становятся основным источником изучения сарматов. Хронологически этот этап совпадает с советским периодом отечественной истории, что отразилось в специфике и направленности исследований.
Характерный признак этого этапа - автохтонизм, закрепленный трудами Б.Н. Гракова [4] и унаследованный следующими поколениями советских археологов (и противостоящий миграционистским построениям М.И. Ростовцева, исходящего из данных письменных источников). Симптоматично замечание В.Т. Кардонова в историографическом обзоре о том, что, как это убедительно показали советские исследователи, М.И. Ростовцев неправ [5, с. 4]. Сейчас мы понимаем, что историограф несколько поторопился -исследования археологии и истории сарматов показали, что крайний автохтонизм и недоверие письменной
1С.А. Яценко считает, что это свидетельствует скорее об ориентации сарматов на иранский мир.
традиции оказались несостоятельны. Автохтонизм постепенно сменяется пониманием важности миграций в процессе формирования сарматских культур.
Главное отличие этого периода - масштабные раскопки, проводимые экспедициями в 1950 - 1980-е гг. В результате появляются монографии по археологии и истории сарматов разных регионов (К.Ф. Смирнов, А.С. Скрипкин, В.Е. Максименко, А.П. Медведев, А.В. Симоненко и др.). Благодаря этим раскопкам объем сарматских комплексов многократно увеличился. В оборот вошло множество как рядовых, так и элитных погребений. Особое внимание археологов элитные погребения стали привлекать в 1980-е гг., когда были исследованы и опубликованы богатейшие комплексы преимущественно среднесарматской культуры (погребение у с. Пороги, Соколова могила, Косика, ряд богатых комплексов Нижнего Дона - Дачи, к. 10 Кобяково и т.п.). Эти открытия позволяют нам говорить о значительной дифференциации сарматского общества.
Методологической основой на протяжении большей части периода при работе над социальными проблемами сарматов был марксизм, и такие понятия, как «военная демократия» и «классообразование» охотно использовались исследователями. Нельзя пройти мимо факта разработок теоретических проблем общества номадов (Г.Е. Марков, А.М. Хазанов, А.И. Пер-шиц, позднее - Н.Н. Крадин). Без этих работ было бы невозможно осмысление данных письменной традиции и археологии на новом теоретическом уровне. Подводя итог второму этапу развития социальных процессов у номадов, следует отметить, что развитию исследований препятствовала неразвитая методология социальных реконструкций на базе археологических данных, а также ограниченные возможности марксисткой методологии в отношении номадов. Основные достижения советского времени - в исследовании значительного количества памятников и появлении первых монографий по сарматам разных регионов.
Своего рода итоговым трудом этого этапа стала статья М.Г. Мошковой, написанная в масштабной работе «Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время» и посвященная экономике и социальным отношениям у сарматов [6]. Автор использовала наработки советских исследователей, особенно А.М. Хазанова. Социальная организация сарматов покоится на родоплеменной основе. Племя было этнической, административно-политической и военной единицей. Семья и род - хозяйственные единицы сарматского общества. М.Г. Мошкова отмечает значительную роль внешнеэксплуататорской деятельности в жизни номадов: прямой военный грабеж, контрибуции, данничество. Экономика сарматов носила кочевой и полукочевой характер. Выделен особый тип седентеризации, заключающийся в расселении сарматов среди оседлого населения. Автор пишет, что «савромато-сарматские племена находились на стадии разложения первобытнообщинного строя и переживали эпоху классобразования» [6, с. 208]. Постоянные миграции вели к выделению и усилению слоя военной аристократии, а контакты с античными центрами ускорили классобразование. Наиболее далеко про-
цессы политогенеза зашли у сираков, у которых предполагается государство. Вместе с тем для преобладающего числа военно-политических объединений сарматов характерна нестабильность, поскольку у кочевников нет надежной экономической базы. М.Г. Мошкова также допускает существование у сарматов генеалогического родства (обоснование реального и мнимого родства возведением происхождения к одному предку), обычного у кочевников.
Третий этап (1990 - 2000-е гг.) характеризуется сокращением объемов полевых исследований и осмыслением результатов масштабных раскопок предшествующего периода. Это позволило успешно решать традиционные проблемы сарматологии и ставить новые задачи.
В центре внимания находятся элитные погребения. Если до середины 1980-х гг. археологов интересовали в основном погребения рядовых скотоводов, то в последнее время исследователи акцентируют свое внимание на богатых комплексах. Появляются новые подходы, пересматриваются данные античных авторов. При изучении сарматского общества все большую роль играют новые источники - данные физической антропологии (Е.Ф. Батиева, М.А. Балабанова, Е.В. Перерва).
Тамги еще практически не привлекались как источник по обществу сарматов, что связано во многом с дискуссиями о значении этой традиции в сарматском мире. Следует выделить монографию С.А. Яценко [7], посвященную тамгам иранских народов. Тамги могут свидетельствовать о некоторых аспектах истории сарматских кланов, в том числе аристократических, и по ним можно проследить систему взаимоотношений между родоплеменными объединениями.
Исследование С.А. Яценко по костюму иранцев оказалось чрезвычайно интересным, поскольку костюм отражает в себе значительный объем информации по социальному положению своего владельца [8]. Также любопытны имена сарматов и аланов, известные по нарративным и эпиграфическим источникам. Анализ танаисской ономастики позволяет узнать профессии или социальный статус сарматов Нижнего Дона [9].
Отдельного внимания заслуживают работы по статистической обработке археологических памятников. К сожалению, сарматские древности не были предметом социальной реконструкции, в то время как для истории скифов, северокавказских аланов и донских аланов раннего средневековья такие исследования уже есть. Известный коллективный труд по статистической обработке памятников сарматского времени не рассматривал вопросы социальных реконструкций, а в большей степени касался общекультурных тенденций [10 - 13].
Две проблемы социальной истории сарматов занимают особое место в сарматологии, особенно в последнее время. Это социальная структура сарматского (в широком понимании этого слова) общества по данным археологии, а также тесно связанная с ней проблема военно-политической организации сарматов. Эти вопросы являются ключевыми для понимания происходящих в кочевническом социуме процессов, требующими углубленного анализа.
Социальная структура. Обычно, характеризуя уровень социально-политического развития, к сарматам применяют термины племена, союзы племен. Это вполне согласуется с данными античных авторов и сравнительными данными по номадам. Родоплеменная структура общества типична для кочевников и в частности для населения степной зоны Восточной Европы.
Но ограничиться этой констатацией мы не можем. Известно, что номады в пределах так называемого номадного способа производства (по Г.Е. Маркову) могут сильно различаться по уровню социальной и имущественной дифференциации. Это зависит в первую очередь от системы отношений номадов со своей оседлой периферией, которая, будучи объектом внешней эксплуатации, является важнейшей базой для развития общества кочевников.
Исследователями уже неоднократно поднимался вопрос об определении стратификации на основании анализа погребальных комплексов. В раннем железном веке на смену ранжированному обществу приходит стратифицированное [14]. Выраженная стратификация общества, формирование сословных структур прослеживаются в наличии аристократического стратума. Маркерами высокого статуса выступают оружие, богатый набор инвентаря, престижные предметы, костюм, территориальные и погребальные отличия этой группы. О тенденциях формирования сословности свидетельствуют пространственная организация погребений (отдельные могильники или участки), военная деятельность определенной группы, поголовная вооруженность, стандартизация инвентаря, в первую очередь оружия. В этом плане особенно персективны для анализа материалы среднесарматской культуры. Археологически прослеживается выраженная стратификация общества, что особенно ярко иллюстрируют элитные комплексы этого времени (Хохлач, Дачи и т.п.). Концентрация престижных предметов, символов власти, импортов, дорогих украшений и элементов костюма в некоторых комплексах (на фоне основной массы вполне рядовых погребений) позволяет уверенно говорить о высоком статусе и об обособленном положении царских родов и аристократии.
Анализируя погребальный инвентарь, можно сделать выводы о социальном статусе погребённого. Так, Е.Л. Гороховский выделял 4 типа сарматских погребений: княжеские, аристократические, рядовые и бедные [15, с. 19]. Социальные структуры аланов исследовал Ф.Х. Гутнов [16]. С.А. Яценко предложил критерии для различения представителей царских и знатных родов (аристократов-ардаров, по его выражению) для среднесарматского периода (I - середина II в.). Для первой группы это золотые гривны с зооморфными изображениями или геммами, комплекты предметов импортной серебряной посуды, точильные камни в золотой оправе, обильно украшенные золотом пояс и меч, конская упряжь с золотыми бляхами, серебряные сосуды, серебряные кубки с зооморфными ручками, золотые диадемы и браслеты, золотые кубки с зооморфной ручкой и туалетные флаконы. Для второй группы, рангом пониже, характерны пояса, конская
упряжь с позолоченными пряжками и бляхами, золотые браслеты, меч с более скромным золотым декором, бронзовая импортная посуда, скромные диадемы или гривны с включением мелких золотых элементов, особые скипетры, специфические ожерелья из амулетов, туалетные флаконы и перстни [1].
В работах сарматологов с советского времени устоялось представление о классобразовании у сарматов. Говоря о сарматах первых веков, А.М. Хазанов пишет: «Процесс классообразования у сарматов усиливается», подразумевая под этим увеличение имущественного неравенства и социальной дифференциации [17, с. 82]. Аланское объединение приблизилось, по его мнению, к уровню кочевых «варварских» государственных образований с еще не завершенным процессом классобра-зования, и исследователь фиксирует его заключительный этап. А.П. Медведев тоже пишет о процессах классобразования у сарматов [18, с. 140].
Но если определять класс как социальную группу, отличающуюся своим отношением к средствам производства, то классов у номадов быть не может. Ведь земля находится в племенной собственности, а скот -в семейной, и качественных различий между богатыми и бедными номадами не существует. Усиление социальной дифференциации в этом случае, на наш взгляд, не обязательно является свидетельством формирования классового общества, и это «классообразо-вание» носит незавершенный характер (только если номады не вольются в оседлый социум, перестав быть номадами) [19].
Позднесарматская культура очень интересна для социальных реконструкций. Не обладая такими богатыми комплексами, как среднесарматская, позднесар-матская культура на первом этапе своего развития (середина II - середина III в. н. э.) приобрела значительное единообразие и ярко выраженную военную специфику. В настоящий момент можно выделить два исследования, реконструирующие социальную организацию поздних сарматов: С.И. Безуглова и М.А. Балабановой.
С.И. Безуглов написал короткую, но очень интересную статью о поздних сарматах на основании комплексов Доно-Кагальницкого водораздела [20]. Для сарматов позднесарматской эпохи характерно наличие особой воинской культуры, единой на пространстве от Урала до Дона. Хотя погребения позднесар-матского времени, относящиеся к этой группе, находят на территории от Урала до Дуная, но место их концентрации - Нижний Дон. Называют эту группу памятников «всаднической». По мнению С.И. Безуг-лова, погребальный инвентарь отражает стандартную воинскую экипировку дружинников-профессионалов. «Стандартизация воинской экипировки на огромной территории, развитая иерархия, хорошо фиксируемая составом погребальных комплексов, предполагают высокую степень единства позднесарматской воинской элиты» [21, с. 180 - 181].
Следует сказать, что в статье С.И. Безуглова основное внимание уделено археологическому материалу, а выводы социально-исторического характера скорее продекларированы. В качестве примера для сопостав-
ления сарматского общества взято формирование дружины на Руси, что не вполне подходит для характеристики кочевнического социума. Также не исследована, строго говоря, иерархия позднесарматского общества. И хотя материалы погребений позволяют выявить стандарты вооружения (меч, кинжал, сопутствующий инвентарь) и отклонения от него, соответствующие, очевидно, социальному статусу, но о реконструкции самой иерархии говорить ещё не приходится. Воинственный характер позднесарматского общества очевиден (данные антропологии, состав погребального инвентаря - оружие и конская упряжь, сообщения античных авторов). Но для социальной реконструкции необходимо масштабное исследование с использованием всех возможных источников.
Также интересный материал для анализа представляют антропологические данные сарматов рассматриваемого периода. Опираясь на них, М.А. Балабанова попыталась реконструировать социальную организацию поздних сарматов. Демографические показатели поздних сарматов отличаются от общепринятых норм. Соотношение по полу составляет коэффициент 2,7 для нижневолжской серии и 2,0 для нижнедонской, т.е. количество мужских погребений значительно превышает количество женских. Большая редкость - детские погребения, в нижневолжской и нижнедонской группах - 2,9 % и 9,8 % от общего количества соответственно [22, с. 67]. В среде поздних сарматов практиковался интересный обычай -искусственная деформация черепа, который был, видимо, значимым социальным маркером и выполнял престижно-знаковую функцию. Около 70 % черепов поздних сарматов Нижнего Поволжья имеют следы деформации [22, с. 70]. На Нижнем Дону этот показатель - менее 60 %. Наличие группы с большим количеством травм (прослеживаемых на 70 % мужских костяков) и следами чрезвычайных физических и психо-эмоциональных нагрузок говорит о воинственном образе жизни. Замечательно, что травмы чаще фиксируются на мужских костяках с деформированными черепами. К 30 - 40 годам, по данным антропологии, у населения позднесарматской культуры формировался комплекс «хронической усталости».
Все это наталкивает исследовательницу на мысль о существовании военных дружин у поздних сарматов, что в какой-то степени согласуется с археологическими данными. М.А. Балабанова резюмирует: «Таким образом, ко II - IV вв. н. э. формируется аланский союз, который первоначально был организован по типу мужских союзов с резко милитаризованной направленностью, включая иноплеменной состав» [22, с. 75]. Антропологический материал, конечно, красноречив, и является важнейшим источником по социальной истории сарматов. Однако этот вывод М.А. Балабановой представляется слишком конкретным для исследования, основанного на одном виде источника. Требуется дополнительная работа со всеми видами источников для проверки этой гипотезы, а также разработка в отношении сарматов проблем политогенеза, дружин, мужских союзов, если существование таковых можно доказать [23, 24].
Политическая организация. В исследовании военно-политической организации сарматов особое место принадлежит работе А.М. Хазанова по военному делу сарматов, основные выводы по военной организации которой интересны и сейчас. Он затрагивает вопросы социальных процессов [17, с. 82 - 85] и фиксирует утрату у сарматов черт народа-войска, усиление знати и формирование дружин. Эти дружины были катафрак-тарным войском, которое сыграло значительную роль на полях сражений в эпоху Римской империи.
Но главное внимание сейчас обращено на политические реконструкции по отдельным регионам. Из всех региональных вариантов сарматских политий пристальнее всего анализируются царство Фарзоя и Инисмея, нижнедонская Алания, царство сираков.
Вопрос о политической форме Алании I - первой половины II в. н. э. уже рассматривался в литературе. А.М. Хазанов называл его объединением аланских племен, подразумевая под ним в том числе и следующую волну аланов II - III вв., К.Ф. Смирнов - конфедерацией [17, с. 84]. Можно ли охарактеризовать Аланию как раннее государство? С.А. Яценко - против трактовки как государства. К аланам первых веков он применяет термин кочевая империя. Название статьи С.А. Яценко [25] - самого развернутого исследования нижнедонской Алании -неслучайно. Мы видим у аланов следующие признаки кочевой империи:
- наличие зависимой оседлой периферии, подвергаемой экзоэксплуатации (население донской лесостепи, нижнедонские и кубанские городища, отчасти Боспор и т.п.);
- наличие царского рода Аравелианов и влиятельной аристократии;
- исключительная военная активная деятельность, организация масштабных акций в Подунавье, Закавказье, Северо-Западном Иране;
- признание соседями высокого статуса Алании (династические браки с царями Армении).
С.А. Яценко классифицирует Аланию I - II вв. как кочевую империю, по ряду важных параметров переходную от даннического типа к завоевательному (по терминологии Н.Н. Крадина). Сам же Н.Н. Крадин определяет образования подобного рода другим термином - как «квазиимперию» (отличающуюся от цен-тральноазиатских империй меньшими масштабами).
При этом, характеризуя статью С.А. Яценко, следует отметить, что его подробный вариант реконструкции истории Донской Алании критикуется исследователями - в первую очередь за слишком буквальное следование источникам, не всегда достоверным (А.П. Медведев, С.М. Перевалов).
Изучение проблемы политической организации и политической сложности общества аланов упирается в не-исследованность у номадов (особенно древних) такого института, как дружины. Сарматы имели характерную для кочевников военную структуру «народ-войско», когда каждый, способный носить оружие, был воином. Эта позиция является общепринятой [26, с. 239]. Но развитие военных и политических институтов и формирование дружины - вопрос дискуссионный и неисследованный.
Можно отметить широкое употребление именно этого термина без должного теоретического обоснования [17, 20]. Очень интересен характер дружинной организации. Состоит она из аристократии и связана с определенными кланами, или же речь идет о формировании профессиональных дружин и служилой знати? Для аланов первых веков нашей эры более предпочтительным выглядит первый вариант, хотя А.М. Хазанов, к примеру, сообщает о «постоянных дружинах профессиональных воинов с их дорогостоящим оружием» [17, с. 81]. Почему же это не родовая аристократия? У нас нет доказательств «профессионализации» дружин у сарматов, т.е. формирования дружины, связанной в первую очередь с вождем, чья организация, являясь альтернативой родоплеменной организации, носит над- или внеплеменной характер, фиксируя качественно новый этап политогенеза. Как представляется, традиционная племенная структура у номадов была вполне эффективна в военном отношении. Можем предполагать формирование сословия (или про-тосословия), специализирующегося на войне. Но пока не имеем данных, чтобы отрицать связь его с традиционной племенной организацией, и говорить о дружинах, отдельных от племен.
В настоящее время концепция государственности у номадов критикуется исследователями [26]. Очевидно, что внутренней потребности в государстве не существовало - для нее не было экономического фундамента. У кочевников сарматской эпохи нет ключевых признаков государства. Критично к идее государственности нижнедонских аланов относится и С.А. Яценко [1; 25]. Специфика номадов приводит к развитию альтернативного пути политогенеза, не доходящего до государственного уровня [26]. Другая точка зрения - о существовании у сарматов раннего государства - выражена в статьях А.П. Медведева [18, с. 145] и А.В. Симоненко («в раннесарматское время сарматы имели характерную для кочевников раннегосударственного этапа военную структуру "народ - войско", т.е. каждый способный носить оружие был воином» [27, с. 239]).
Ещё одна проблема, которая ждёт своего разрешения - отношения сарматов с осёдлым населением. Наличие в низовьях Дона, на Кубани и в других областях больших поселений ставит перед нами вопрос об уровне социальной организации их населения и отношениях с кочевниками. Часто на страницах литературы возникают вопросы о положении женщин у сарматов. Наличие прекрасных разборов позволяет нам не касаться этой темы [28 - 30].
С.А. Яценко в своей обзорной статье о сарматах заметил, что сейчас невозможно ещё появление монографии о социальной истории сарматов, подобной «Социальной истории скифов» А.М. Хазанова [31, с. 304]. Однако расширение источниковой базы за счёт раскопок, развитие новых концепций и пересмотр старых позволяют надеяться, что проблема социальных реконструкций у сарматов будет успешно решаться.
Литература
1. Яценко С.А. Особенности общественного развития сармато-аланов и их восприятие в других культурах // Коче-
вая альтернатива социальной эволюции (Цивилизационное измерение. Т. 5) / отв. ред. Н.Н. Крадин, Д.М. Бондаренко. М., 2002.
2. Васютин СА, Дашковский П.К. Социально-политическая организация кочевников Центральной Азии поздней древности и раннего средневековья (отечественная историография и современные исследования). Барнаул, 2009.
3. РостовцевМ.И. Эллинство и иранство на юге России. Петроград, 1918. 190 с.
4. Граков Б.Н. Гшашжрато1)|Д£У01: пережитки матриархата у сарматов // Вестник древней истории. 1947. № 3. С. 100 - 121.
5. Кардонов В.Т. История сарматов в советской историографии // Из истории Древнего мира и средневековья. М., 1987. С. 3 - 17.
6. Мошкова М.Г. Савроматы и сарматы в ВолгоДонском междуречье, Южном Приуралье и Северном Причерноморье // Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. М., 1989. С. 202 - 214.
7. Яценко С.А. Знаки-тамги ираноязычных народов древности и раннего средневековья. М., 2001. 190 с.
8. Яценко С.А. Костюм древней Евразии (ираноязычные народы). М., 2006. 664 с.
9. Яценко С.А. Имена аланов из Танаиса второй половины II - первой половины III в. н. э. как исторический источник // Донская археология. 1998. № 1. С. 54 - 55.
10. Статистическая обработка погребальных памятников Азиатской Сарматии. Вып. I: Савроматская эпоха. М., 1994. 224 с.
11. Статистическая обработка погребальных памятников Азиатской Сарматии. Вып. II: Раннесарматская культура (IV -I вв. до н.э.). М., 1997. 278 с.
12. Статистическая обработка погребальных памятников Азиатской Сарматии. Вып. III: Среднесарматская культура. М., 2002. 143 с.
13. Статистическая обработка погребальных памятников Азиатской Сарматии. Вып. IV: Позднесарматская культура. М., 2009. 176 с.
14. Медведев А.П. Развитие иерархических структур в обществах эпохи бронзы и раннего железного века юга Восточной Европы (опыт диахронного историко-археологического анализа) // Кочевая альтернатива социальной эволюции. М., 2002.
15. Гороховский Е.Л. Хронология ювелирных изделий первой пол. I тыс. н.э. Лесостепного Поднепровья и Побу-жья: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Киев, 1989.
16. Гутнов Ф.Х. Ранние аланы: Проблемы этносоциальной истории. Владикавказ, 2001. 256 с.
17. Хазанов А.М. Очерки военного дела сарматов. М., 1971. 172 с.
18. Медведев А.П. О формах зависимости в сарматских обществах первых веков нашей эры // Нижневолжский археологический вестник. 2010. Вып. 10. С. 140 - 146.
19. Вдовченков Е.В. Алания I - первой половины II в. н.э. -вождество, кочевая империя, раннее государство? // Восточная Европа в древности и средневековье. Ранние государства Европы и Азии: проблемы политогенеза // XXIII чтения памяти члена-корреспондента АН СССР Владимира Терентьевича Пашуто: материалы конф. М., 2011. С. 26 - 31.
20. Безуглов С.И. Воинское позднесарматское погребение близ Азова. Историко-археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону. Вып. 14. Азов, 1997. С. 133 - 142.
21. Безуглов С.И. Позднесарматские мечи (по материалам Подонья) // Сарматы и их соседи на Дону: материалы и исследования по археологии Дона. Вып. I. Ростов н/Д, 2000. С. 169 - 193.
22. Балабанова М.А. Реконструкция социальной организации поздних сарматов по антропологическим данным // Нижневолжский археологический вестник. 2003. Вып. 6. С. 66 - 88.
23. Вдовченков Е.В. К проблеме социальной и этнической истории сарматов на Среднем Дунае в IV в. н. э. // Рубикон. Вып. 7. Ростов н/Д, 2000. С. 20 - 25.
24. Вдовченков Е.В. Молодежные союзы у сарматов: постановка проблемы // Социально-экономические и технико-технологические проблемы развития сферы услуг: сб. науч. тр. Вып. 3, т. 3. Ростов н/Д, 2004. С. 133 - 139.
25. Яценко С.А. Алания I - II вв. н.э. как кочевая империя // Монгольская империя и кочевой мир. Кн. 3 / отв. ред. Б.В. Базаров, Н.Н. Крадин, Т.Д. Скрынникова. Улан-Удэ, 2009. С. 281 - 310.
26. Крадин Н.Н. Кочевники Евразии. Алматы, 2007. 416 с.
27. Симоненко А.В. Сарматские всадники Северного Причерноморья. СПб., 2009. 328 с.
28. Хазанов А.М. Материнский род у сарматов // Вестник древней истории. 1970. № 2. С. 138 - 148.
29. Зуев В.Ю. Научный миф о «савроматских жрицах» // Жречество и шаманизм в скифскую эпоху: материалы меж-дунар. конф. СПб., 1996. С. 53 - 68.
30. Яценко С.А. О женщинах-«жрицах» у ранних кочевников (на примере знатных сарматок I в. до н.э. - II в. н.э.) // Мировоззрение народов Южной Сибири и Центральной Азии в исторической ретроспективе. Вып. 1 / отв. ред. П.К. Дашковский. Барнаул, 2007. С. 58 - 66.
31. Яценко С.А. Заметки по истории и культуре сармато-аланов // Нижневолжский археологический вестник. 2003. Вып. 6. С. 304 - 317.
Поступила в редакцию 16 июня 2011 г.
