CC BY
9
УДК 111:17.023.36
САМОУТВЕРЖДЕНИЕ И САМООТДАЧА В КОНТЕКСТЕ ИДЕИ ПРЕЕМСТВЕННОСТИ ЦЕННОСТЕЙ*
Д.Н. Бухаров
Байкальский государственный университет экономики и права E-mail: buharov_den@mail.ru
В статье анализируется понятие экзистенциальной установки, рассматриваемое в контексте самоутверждения и самоотдачи. Данные экзистенциальные установки рассматриваются автором с целью выявить возможное влияние каждой из них на процесс преемственности ценностей. Обосновываются перспективы осуществления преемственности ценностей в обществах, где доминирует тот или иной тип экзистенциальной установки.
Ключевые слова: установка, преемственность, ценности, идентичность, доминанта, самоутверждение, самоотдача, призвание, самость, осуществление.
SELF-ESTEEM AND COMMITMENT IN THE CONTEXT OF THE CONCEPT OF THE SUCCESSION OF VALUES*
D.N. Bukharov
Baikal State University of Economics and Law E-mail: buharov_den@mail.ru
The article analyses the conception of the existential pattern in the context of self-esteem and commitment. The given existential patterns are examined to reveal the possible impact of each of them on the process of the succession of values. The outlook for the implementation of the succession of values in societies with a dominance of one or another existential pattern is proved.
Key words: pattern, succession, values, identity, majorant, self-esteem, commitment, vocation, egoism, implementation.
Введение
Некоторые из современных философов отмечают, что человек сумеет сегодня сохранить свою идентичность, если найдет адекватные средства для трансляции основ социальности, культуры и духовности от одной эпохи к другой и тем самым научится жить позитивно усвоенным прошлым так, чтобы он стало частью творимой современности [2, с. 39]. Другими словами, ставится вопрос о том, каким образом осуществляется сам процесс передачи ценностей и святынь, формирующих основу идентичности предыдущего поколения, последующему поколению. Несложно заметить, что по большей части этот вопрос затрагивает такие проблемы, как взаимоотношения между представителями разных поколений. Ведь, согласно А.А. Ухтомскому, каждый из нас - это только всплеск волны в великом океане, несущем воды из великого прошлого в великое будущее [8,
© Бухаров Д.Н., 2011
* Статья подготовлена при поддержке гранта РГНФ (проект N° 11-33-00111а2 «Междисциплинарное исследование социокультурных механизмов преемственности ценностей»). The article is prepared with the support of RGNG grant (project N° 11-33-00111а2 «Interdisciplinary research of sociocultural mechanisms of the succession of values»).
с. 343] и от того, как ведет себя каждая из «волн», зависит, прежде всего, какую динамику она сумеет сообщить «волне» последующей.
Подобного рода динамика есть экзистенциальная установка человека, представляющая собой его тяготение к тому или иному полюсу человеческого бытия. К числу таких полюсов могут быть отнесены: этическая и эстетическая направленность деятельности человека (С. Кьеркегор), его личностное и титаническое начала (П.А. Флоренский), качествование индивидуума и качество-вание личности (H.A. Бердяев), доминанта на Собеседника и доминанта на Двойника (A.A. Ухтомский), стремление иметь и стремление быть (Э. Фромм), ориентация на Ты и ориентация на Оно (М. Бубер) и т.д. Подобные тяготения подразумевают неизбежный выбор человеком того или иного направления, в русле и в настроении которых ему предстоит осуществлять свои действия. Рассмотрением упомянутой выше экзистенциальной установки и ее двух разновидностей (самоотдачи и самоутверждения) мы и предлагаем заняться в данной статье, поскольку именно от них зависит настроение, которым живут и в котором осуществляют свою деятельность представители различных поколений.
Понятие экзистенциальной установки
Для определения экзистенциальной установки, прежде всего, необходимо выявить характер связи категории «действие» с сущностью человека, которая, на наш взгляд, является своеобразным ключом к пониманию самого существа экзистенциальной установки. Подобная взаимосвязь была достаточно подробно рассмотрена Г. Марселем в работе «Опыт конкретной философии». Согласно Г. Марселю, действие не может быть осмыслено без его соотнесенности с конкретным лицом, без ссылки на «Это я, кто...», т.е. без отсылки к субъекту действия. Другими словами, в процессе деятельности человека имеет место своего рода солидаризация «Я» с его действием - так, как «если бы мое действие и я были членами одного внутреннего сообщества, одного клана» [5, с. 87]. Причем, развивает мысль Г. Марсель, далеко не всякое действие можно считать действием в полном смысле слова: «.действие является тем больше действием, чем меньше у «Я» возможности отречься от него, не отрицая при этом себя самого в целом» [5, с. 88]. Другими словами, человек, будучи вовлечен и укоренен в своем действии, тем самым через действие проявляет самого себя, и делает он это тем в большей степени, чем более осознанным является совершаемое им действие. Таким образом, можно сделать важный вывод: своими действиями, т.е. поступками, от которых он не может отказаться, не отказавшись от самого себя, человек формирует свою идентичность. С этим вполне согласуется точка зрения П.А. Флоренского, утверждающего, что тождество личности как раз и может быть установлено только через «единство само-построящей или само-полагающей ее деятельности» [9, с. 88] Выражением же данного деятельного, действенного начала в человеке как раз и служит практикуемая им экзистенциальная установка, которую можно классифицировать как определенного рода направленность внутренней и внешней активности человека, как своего рода настроение, которым человек пропитывает каждое свое действие.
Для того чтобы лучше понять экзистенциальную установку, рассмотрим подробнее смысл введенной A.A. Ухтомским категории «доминанта». Согласно A.A. Ухтомскому, доминанта есть главенствующее настроение и основанное на
нем направление деятельности человека, «связный в себе тип мышления, в котором ход дальнейших выводов и даже интуиций предопределен», «некий руководящий стержень, который, будучи дан, влечет за собой прочее как плоды» [8, с. 373-374]. Другими словами, доминанта есть, во-первых, своего рода ценностный фильтр, которым руководствуется человек при осуществлении отсева важных для него жизненных восприятий, во-вторых, она есть решающий фактор, благодаря которому человек приводится в состояние активности, и, в-третьих, она есть то, что способно предопределить наши восприятия, а значит, и основанные на них действия.
Из сказанного можно сделать вывод о том, что доминанта есть категория, выражающая влияние смысложизненных ценностей человека на его восприятие и на направление его внутренней, а значит, и внешней активности. В силу смысловой близости доминанты и экзистенциальной установки следует, что упомянутыми свойствами выражать взаимосвязь ценностного и деятельностного начала в человеке обладает также и экзистенциальная установка. Однако между ними есть существенное различие, заключающееся в том, что тогда как доминанта характеризует действия человека, осуществляемые им по переходу с одного полюса на другой, экзистенциальная установка призвана в первую очередь выразить те действия, которые человек склонен осуществлять, будучи на том или ином полюсе. Кроме того, последняя категория призвана также выявить связь, существующую между характером осуществляемой человеком деятельности и типом идентичности, обретаемым им в результате данной деятельности.
Самоутверждение
Самость и утверждение, лежащие в основе самоутверждения, частично раскрывают смысл этой категории, а именно: самоутверждение есть процесс утверждения и укрепления человеческой самости в качестве наивысшей ценности. Во избежание недоразумений сразу отметим, что в данном случае самость рассматривается нами не в качестве мистической сущности человека (как, например, это делает Б.П. Вышеславцев), а в качестве представленности человека как налично данного, существующего. Именно в таком смысле данная категория употреблялась A.A. Ухтомским, П.А. Флоренским, Л.П. Карсавиным. Так, A.A. Ухтомский определяет самоутверждение как формальное настаивание человека на своем пустом существовании, как возвращение к «максимуму жизнесохранения», как борьбу человека лишь «во имя свое, человеческое, во имя удобства, счастия, комфорта» [8, с. 325]. Другими словами здесь самоутверждение рассматривается в качестве стремления человека достичь как можно более прочного положения в рамках наличного бытия, целью которого, в свою очередь, является обретение им состояния покоя, отсутствия напряжения или, если использовать фрейдовскую терминологию, состояния гомеостаза, принимаемого за счастье. П.А. Флоренский определяет самоутверждение несколько с иной стороны - как «самоупор вне выхождения из себя» [9, с. 160], т.е. как желание человека занять как можно более высокое и независимое положение в наличном бытии. Таким образом, самоутверждение есть практикуемая человеком экзистенциальная установка, суть которой состоит в стремлении человека провести утверждение себя по двум альтернативным направлениям: утверждение себя в качестве просто существующего, кровно заинтересованного лишь в самосохра-
нении, либо же утверждение себя в качестве наивысшей ценности, своеобразного центра мироздания.
Рассмотрим первое направление самоутверждения. В его рамках человек стремится достичь завершенного состояния в своем существовании [12, с. 378], которое представляется ему в этом случае вполне достижимым. Данная разновидность существования характеризуется стремлением человека к состоянию психологического и телесного комфорта, поэтому комфорт можно считать ключевым для понимания этого типа самоутверждения. Практикуя данную установку, человек стремится к максимальному самосохранению, выражаемому в стремлении любой ценой как можно более долго поддерживать свою представленность в качестве налично данного существа. В этом проявляется свойство экзистантности подобного человека, которое, согласно Г. Марселю, заключается в том, что такой человек все еще существует, но когда-то он перестанет существовать. Ориентация на самосохранение, в свою очередь, приводит его к стремлению занять как можно более прочное и безопасное место в рамках наличного бытия, в результате чего подобного рода человек уподобляется точке, которая чем более «жирной» является, тем менее подвержена угрозе быть «стертой» с плоскости.
В данном случае стремление человека утвердиться находит свой выход в его ориентации на создание условий жизни. Подобная ориентация выражается либо в его желании ассимилировать среду по себе [8, с. 412] с тем, чтобы испытывать как можно меньше беспокойства, либо в стремлении отгородить себя и своих близких от остального мира, и в этом маленьком отгороженном мирке обрести вожделенный покой и счастье. Однако, как отмечал A.A. Ухтомский, именно пребывание человека в состоянии подобного «счастья» очень часто оборачивается каменной стеной, встающей между человеком и остальным миром [8, с. 377], в результате возведения которой в последующем становится возможным противопоставление человеком себя миру. Другими словами, в случае самоутверждения данного типа оказывается, что целый мир существует только для того, чтобы человек смог «устроить себе вполне безответственно маленький комфорт, маленькие развлечения, маленькие интрижки и забавы» [8, с. 406], ими в итоге и исчерпаются все возможности, которыми он обладает в налично данном мире.
В рамках второго направления самоутверждения человек, напротив, стремится к как можно более полному раскрытию своей сущности, которая, однако же, рассматривается им в отрыве от его духовного потенциала, т.е. видится им как совокупность его физиологических и психических сил. Другими словами, человек в данном случае рассматривает свою сущность как изначально данную совокупность потенций, для раскрытия которых ему не нужно предпринимать абсолютно никаких восхождений, поскольку раскрываются данные потенции естественно, согласно природой заданной логике. Руководствуясь этим представлением, человек осуществляет действия, направленные не на поиск себя потенциального, а на реализацию своей изначальной «данности», которая в действительности есть его самость: «то, что он познает в опыте как свое существование и то, что лежит в его основе, он считает своим подлинным бытием» [12, с. 378]. Таким образом, человек здесь отрицает саму возможность стать качественно иным, чем то, что он представляет из себя изначально, и делает ставку на максимальное развитие своего «количественного» потенциала, благодаря которому, как он считает, для
него станет возможным распространение его господства и власти на весь наличный мир. Таким образом, человек в данном случае хочет стать значимым: значимость является ключевым для понимания такого типа самоутверждения, поскольку именно она представляет собой ведущее тяготение человека: ощущая себя пылинкой в мироздании, он хочет утвердить себя, занять не только прочное, но и как можно более высокое положение. Таким образом, стремясь к значимости, человек использует любую возможность для собственного возвышения и продвижения. Отсюда можно сделать вывод, что целью деятельности человека в данном случае является его самореализация и самоактуализация, благодаря которым, как он считает, для него становится возможным обретение его собственной уникальности и индивидуальности.
Экзистенциальная установка как наиболее выраженное стремление к самоутверждению в целом может быть представлена в законе тождества Я = Я. Суть этого закона достаточно подробно была рассмотрена П.А. Флоренским в работе «Столп и утверждение истины». Прежде всего, П.А. Флоренский отмечает, что «Я», стремящееся отвечать данному закону, утверждая себя, одновременно проводит отрицание всех других «Я» - противопоставляет себя им. Это происходит неизбежно, поскольку в данном деле другие «Я» выступают в качестве конкурентов и даже угрозы самоутверждению данного «Я»: «Вне себя Я ненавидит всякое Я, ибо для него оно не-Я, и, ненавидя, стремится исключить его из сферы бытия» [9, с. 51]. Источником данной ненависти является страх самоутверждающегося, с одной стороны, не получить, с другой - потерять доступ к различного рода средствам самоутверждения. Кроме того, следуя закону тождества, «Я» противополагает свое настоящее своему прошлому и будущему так, как если бы они были не его, т.е. рассматривает их как нечто для себя «вне-положное». То есть даже на уровне своего «Я» человек получает неразрешимое противоречие с самим собой, что в итоге приводит к разрыву, дроблению и разногласию уже внутри его единого «Я». Другими словами, подобное пребывание «Я» в состоянии противоречия с другими и даже с самим собой говорит в первую очередь о том, что сама жизнь отрицается им. «Я» восстает против жизни и любого жизненного содержания, проявись оно в ком-то другом или же даже внутри него самого: «я принадлежу себе» есть утверждение, разрушающее само себя, поскольку «я» здесь является отрицанием вообще любого мыслимого содержания» [5, с. 36]. Таким образом, вместо того чтобы способствовать синтезу, интеграции «Я», самоутверждение оказывается не чем иным, как вызовом всему, что им не является - «Я!». Подобный вызов С. Кьеркегор обозначал как вызов всеобщему: «Всякий раз, когда единичный индивид, войдя во всеобщее, ощущает стремление утвердиться в качестве единичного, он оказывается в состоянии искушения.» [4, с. 53]. Искушение здесь может быть понято, как желание поставить себя независимо и выше всего, сделать из себя единственную точку реальности. В этом вызове единое «Я» распадается на отдельные бессодержательные образы, закостеневает и само-заключается. Само-заключение же «Я» есть в первую очередь его замкнутость на самом себе, которая проявляется как желание, во-первых, обосновать «Я» на «Я» же, а во-вторых, как стремление объяснить все посредством «Я».
Ацентризация сознания человека как предпосылка перехода к самоотдаче
Переход человека от установки на самоутверждение к установке на самоотдачу своим началом имеет осознание человеком своего истинного положения. Подобное осознание способно прийти к человеку, с одной стороны, в тот самый момент, когда он столкнется с нечто таким, что будет признано им как превосходящее его во всех отношениях, как достойное того, чтобы этому отдавать себя, а с другой - когда к нему приходит фундаментальное понимание того, что он не способен быть самодостаточным. Другими словами, человек в данном случае перестает «тяготеть к себе», перестает рассматривать мир как вращающийся вокруг него. По меткому выражению A.A. Ухтомского, такой человек начинает жить «по Копернику». Таким образом, происходит своего рода вынос центра человеческой жизни вовне, так называемая ацентризация его сознания, которая, однако же, не сопровождается растворением человека в окружающем. Ацентризация проявлена в способности человека концентрировать свое внимание на выходящем за пределы его самости. С этой точки зрения, жизнь не может быть сведена только к жизни одного человека, поскольку она есть нечто гораздо большее и находится это большее вне его.
Происходит своего рода переворот в сознании человека: то, что ранее для него выступало в качестве цели, становится средством, а то, что было средством, становится целью. Подобный переворот в первую очередь обусловлен тем, что человек перестает считать себя центром перспективы и единственной точкой реальности. Другими словами, перестает иметь место ситуация, когда «...то что испытывают другие, для меня поэтому как бы не существует, или существует лишь как фантом в противовес к субстанциальной реальности моего удовольствия или моего страдания» [6, с. 51]. Таким образом, человеку в данном случае удается практически невозможное для самоутверждающегося, а именно ему удается оторвать свой взгляд от себя и от своих насущных проблем и тем самым озаботиться сущностным, то есть тем, что не входит в сферу его «непосредственных» интересов (С. Кьеркегор). Таким образом, «только тогда, когда человек перестает концентрировать внимание на себе самом, он начинает сознавать объекты за пределами своего «я» [10, с. 58]. Другими словами, переход человека к установке на самоотдачу заключается в отказе человека от рассматривания своего «Я» и «Мое» в качестве конечной цели осуществляемой им деятельности. По словам E.H. Трубецкого, самоотдача есть не что иное, как «решимость не иметь собственной жизни» [7, с. 51]. Таким образом, человек в данном случае оказывается способным взломать ту глухую и немую стену, которая, по словам A.A. Ухтомского, «ограждает внутреннего человека от того, что есть над ним, пока он сам не двинется навстречу и не начнет преодолевать себя!» [8, с. 413]. Преодоление человеком собственного эгоизма и характерной ему умышленной и корыстной закрытости делает его готовым к диалогу с миром. Тем самым, по словам В Франкла, человек приближается к тому, чтобы узнать себя таким, какой он есть на самом деле: «Он действительно знает себя как человека только тогда, когда, будучи открытым для бытия в целом, живет внутри мира.» [12, с. 455].
Самоотдача
Для того чтобы употребление данной категории стало более понятным, приведем ее смысловые синонимы - самопреодоление, самозабвение и самоотречение. В отличие от самоутверждения, основанного на утверждении человеком себя в качестве «Я!», в этом случае имеет место несколько иная ситуация. Данная экзистенциальная установка основывается на парадоксальном утверждении о том, что только полная отдача человеком себя делает возможным его повторное обретение себя, но уже в совершенно ином качестве. Так, согласно В. Франклу, человек «обретает себя настолько, насколько теряет, забывает себя, будь то ради чего-то или кого-то, ради какого-то дела или ради друга, или же "во имя Бога"» [10, с. 85-86]. Утверждение о том, что человек обретает себя в ином качестве, следует понимать так: то, что он в данном случае получает, невозможно измерить количественно или формализованно, поскольку результатом является качественное изменение понимания человеком собственной сущности.
Суть данной экзистенциальной установки в свое время была достаточно конкретно выражена П.А Флоренским, Е.Н. Трубецким и В. Франклом. П.А. Флоренский характеризовал ее следующим образом: «Будучи ничем, но единственным данным мне, я, себе данный, непостижимо для себя самого отказываюсь от этого единственного своего достояния, приношу истине ту единственную жертву, которая предоставлена мне.» [9, с. 80]. Другими словами, человек в данном случае перестает цепляться за себя и за свою собственность и, тем самым расслабив данную хватку, неожиданно для самого себя оказывается свободным. Кроме того, самоотдача гарантирует человеку то, что он не потеряет себя: ведь невозможно потерять то, что находится в процессе отдачи. Отсюда становится очевидна некоторая схожесть установки человека на самоотдачу и пребывание человека в модусе бытия. Модус бытия, по словам Э. Фромма, отличается от модуса обладания тем, что обладание «постепенно уменьшается по мере использования тех вещей, на которые оно опирается», а бытие «имеет тенденцию к увеличению по мере его реализации» [11, с. 131].
В данном случае человек оказывается в ситуации, аналогичной установке на самоутверждение: он понимает, что его самость является его «достоянием», которым нельзя ни пренебрегать, ни злоупотреблять. Однако теперь самость не рассматривается им в качестве того единственного и самодостаточного, чем исчерпывается весь его потенциал. Благодаря этому человеку удается преодолеть свою склонность рассматривать самого себя как доступную исчислению и, как следствие этого, подверженную исчерпанию собственность. В результате становится возможным избавление от того беспокойства, которое, по словам Г. Марселя, «есть грызущая мою душу забота, парализующая меня, останавливающая каждый мой порыв, каждое великодушное начинание» [5, с. 44]. Безусловно, такой человек также осознает свою экзистантность, однако это выражается не в стремление довольствоваться данным, а в стремлении передать имеющееся у него «достояние» Другому, с осуществлением которого происходило бы и его самоосуществление. Таким образом, главной целью пребывания человека в рамках наличного бытия в данном случае является не существование, как в случае с самоутверждением, а осуществление, т.е. как можно более полное раскрытие и последующая отдача всего потенциала заключающейся в человеке сущности тому делу, которое он выбрал в качестве своего и истинного одновременно.
Благодаря подобному переходу человеческого потенциала в реально действующую силу происходит обнаружение в нем тех возможностей, о существовании которых он сам, быть может, даже и не подозревал. Таким образом, можно достаточно уверенно утверждать, что самоотдача способствует максимально возможному раскрытию в человеке его способностей.
По словам К. Ясперса, человек становится тем, кто он есть, только благодаря тому делу, которое он считает своим. Поиск того дела, которое было бы достойным приложения его сил, исходит из понимания того, что не всякое дело заслуживает подобного отношения. Развитие этой мысли видится нам на основе идеи И.А. Ильина о возможности своего рода «срастания» человека и объекта его медитации. Необходимо отметить, что подобный объект не навязывается человеку, а выбирается им свободно. Таким образом, «только тот, кто свободно связывает себя, застрахован от того, чтобы в отчаянии возмутиться самим собой» [12, с. 404]. В итоге человек оказывается способным желать блага не только и не столько для себя самого, сколько для осуществляемого им дела, которое перестает быть обыкновенным делом и обретает статус призвания.
Осуществление призвания как стремление к самоотдаче
В. Франкл определяет призвание как уникальную жизненную задачу, стоящую перед человеком, выполнить которую оказывается под силу только ему одному, поскольку именно он наилучшим образом подходит для ее выполнения. По мнению Н.А. Бердяева, с одной стороны, призвание всегда носит индивидуальный характер, т.е. оно единственно и неповторимо, а с другой - никто другой не может решить вопрос о призвании данного человека кроме него самого [1, с. 30]. Призвание как миссия не предполагает стремления взять что бы то ни было за ее реализацию, наоборот, самим ее выполнением человек должен попытаться внести в содержание мира что-то новое. Именно благодаря призванию человеческая жизнь обретает целостность, выражающуюся в его сосредоточенности, сфокусированности на реализации избранного им дела. В данном контексте вполне справедливым выступает высказывание В. Франкла о том, что «интеграция субъекта предполагает направленность на объект» [10, с. 74].
Само слово «призвание» содержит намек на наличие в нем призыва, который человек должен суметь услышать и на который он должен отозваться всем своим существом, задействовав в ответе на данный призыв весь свой потенциал. «Призвание», таким образом, выступает как противоположность «вызова», который имеет место в случае самоутверждения человека. Вызов исходит из человека и может быть сформулирован словами: «Я сам знаю, кто я есть, и своими действиями я утвержу себя в качестве того, кем я себя считаю!». Действия подобного человека направляются на то, чтобы подчинить окружающих таким образом, чтобы создать наиболее благоприятное для своего существования место. Стремясь освоить мир, человек противопоставляет себя ему. Призвание же, напротив, есть смиренное вопрошание о том, кто я есть, какова моя природа и что мне предстоит выполнить в своей жизни. Благодаря почтительному вопрошанию человек, ориентированный на выполнение призвания, оказывается способным найти в бытии свое уникальное место, предназначенное исключительно для него и максимального раскрытия его потенциала. Поскольку с этого места человек способен сотрудничать с другими и быть им полезным, благодаря
следованию своему призванию он участвует в осуществлении общего дела. Таким образом, в данном случае происходит не противопоставление человека миру, а своего рода его примирение с жизнью [3, с. 338-339].
Чтобы осуществить свое призвание, человек должен отказаться от той опоры наличного бытия, которая строится из обладаемых им вещей, мнений о нем других людей и социального статуса, и перенести центр тяжести своего внимания на нечто иное - на то, что в рамках наличного бытия представляется чем-то зыбким и эфемерным, но в то же время являющимся тем, без чего «я нутром ощущаю, что не могу.» [9, с. 80]. Человек на основе одной веры делает решительный шаг за пределы себя: «Я отказываюсь от боязливого опасения, что со мною будет, и решительным взмахом делаю себе операцию. Я покидаю край бездны и твердым шагом вбегаю на мост, который, быть может, провалится подо мною» [9, с. 80]. Таким образом, человек осмеливается оторваться от гарантированности в рамках наличного бытия и, перешагивая границы собственной самости, через озабоченность чем-то иным, что выходит за пределы его интересов, обретает, наконец, твердую почву под ногами. На наш взгляд, призвание человека - это как раз и есть та точка человеческой опоры, исходя из которой его существование начинает определять некая безусловность [12, с. 404].
Характерная черта призвания - его наполненность ценностным, идейным содержанием. На это, в частности, неоднократно указывает в своих трудах В. Франкл. В действительности, призвание как осуществление некоего дела в первую очередь имеет своей целью не создание очередной вещи. Оно нацелено на нечто большее, а именно на реализацию человеком смысла своей жизни, на постепенное созревание (gestation) [6, с. 108] в человеке того, кем он еще не является, но кем он может стать. Таким образом, критерием осуществления призвания является не максимально полезная или эффективная деятельность человека, осуществляемая им в рамках наличного бытия. В первую очередь таким критерием является степень выраженности избранной человеком идеи в осуществляемой им деятельности. Отсюда, призвание, с одной стороны, может быть определено как индивидуально присущий конкретному человеку способ выражения им своего смысложизненного содержания. Призвание как определенного рода идея, которая не есть природа человека, а есть иная, отличная от него «действительность, с которой оно может сочетаться или не сочетаться» [7, с. 103], предполагает полное бескорыстие со стороны осуществляющего данную идею человека, или, если говорить языком Г. Марселя, отсутствие личной надежды [6, с. 208].
Человека, ориентированного на реализацию своего призвания и в связи с этим способного осуществлять сознательный выбор между предоставленными ему возможностями, С. Кьеркегор называет этиком. Этик «не уничтожает упомянутых различий, но лишь указывает на то, что, несмотря на все различия, люди имеют нечто общее, делающее их равными друг другу, - призвание» [3, с. 338339]. Отсюда видна еще одна особенность призвания, а именно, его способность лишать людей самого основания для сравнения себя с Другим, а значит, лишать его основания для зависти и вражды. Каждый человек пребывает в своих уникальных плоскостях, которые в силу своей разнонаправленности и различного расположения являются абсолютно несравнимыми. Однако даже будучи настолько различными, люди в то же время оказываются равными друг другу в своих возможностях и способностях осуществить свое призвание.
Заключение
Из сказанного выше можно сделать следующий вывод. От доминирования в обществе того или иного типа экзистенциальной установки, представляющей собой направление внутренней и, как следствие этого, внешней активности человека, зависит сам факт возможности или невозможности преемственности ценностей в обществе. Так, когда доминирующей установкой является самоутверждение, единственной заботой человека становится, с одной стороны, обеспечение им себе максимальной безопасности, с другой - увеличение степени значимости собственной самости. В данном случае остальные члены общества становятся либо его конкурентами, либо еще одним средством достижения им данной цели. Одновременно с этим происходит полнейшее отрицание самоутверждающимся каких-либо иных ценностей, кроме тех, которые входят в сферу его непосредственных интересов. Человеком производится активное отрицание других, доходящее вплоть до ненависти, поскольку каждый рассматривается в качестве угрозы его существованию, сохранение и поддержание которого является одной из главнейших его целей. В обществе самоутверждающихся людей, по мысли А.А. Ухтомского, дети преимущественно уничтожают дело отцов, в свою очередь, уничтожаясь своими детьми и внуками [8, с. 370].
Когда же доминирующей установкой становится самоотдача, ситуация с процессом преемственности ценностей в обществе меняется кардинально, что, прежде всего, объясняется двумя факторами. Во-первых, человек в данном случае перестает рассматривать себя как доступную исчислению, а значит, и доступную израсходованию собственность. Во-вторых, он осуществляет ацентризацию своего сознания, проявляющую себя через перенесение ценностного центра тяжести. Таким образом, в данном случае ему удается то, что ранее было недоступно, а именно - помимо себя он начинает признавать других как личностей. Подобная готовность рассмотреть в Другом личность, в свою очередь, говорит о пребывании человека, осуществляющего самоотдачу, в состоянии открытости по отношению к Другому, а значит, и о его готовности воспринимать от Другого ценности, которые до этого его непосредственно не касались. В результате восприятия таких ценностей становится возможным обретение и осуществление подобным человеком своего призвания. В силу творческого характера призвания, на наш взгляд, оно и есть то дело, в процессе которого становится возможным принятие ценностного наследия предыдущих поколений. Таким образом, именно при данной установке становится выполнимым условие сохранения и воспроизведения человеческой идентичности, которое мы приводили в начале статьи, а именно: позитивное усвоение прошлого человечества с тем, чтобы оно оставалось частью творимой современности. Отсюда противоположная доминанта - способность не только продолжить, но и обновленными силами укрепить дело отцов [8, с. 370].
Литература
1. Бердяев H.A. О человеке, его свободе и духовности: Избранные труды. М.: Московский
психолого-социальный институт: Флинта, 1999. 312 с.
2. Козин Н.Г. Идентификация. История. Человек // Вопросы философии. 2011. № 1.
С. 37-48.
3. Кьеркегор С. Наслаждение и долг. Ростов-н/Д.: Феникс, 1998. 416 с.
4. Кьеркегор С. Страх и трепет. М.: Терра Книжный клуб; Республика, 1998. 384 с.
5. Марсель Г. Опыт конкретной философии. М.: Республика, 2004. 224 с.
6. Марсель Г. Присутствие и бессмертие. Избранные работы. М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2007. 328 с.
7. Трубецкой E.H. Смысл жизни. М.: Республика, 1994. 432 с.
8. Ухтомский A.A. Доминанта. СПб.: Питер, 2002. 448 с.
9. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины: Опыт православной теодицеи. М.: АСТ, 2003. 640 с.
10. Франкл В. Воля к смыслу. М.: Апрель-Пресс, ЭКСМО-Пресс, 2000. 368 с.
11. Фромм Э. Иметь или быть? Ради любви к жизни. М.: Айрис-Пресс. 2004. 384 с.
12.Ясмерс К. Смысл и назначение истории. М.: Республика. 1994. 527 с.
Bibliography
1. Berdjaev N.A. O cheloveke, ego svobode i duhovnosti: Izbrannye trudy. M.: Moskovskij psihologo-social'nyj institut: Flinta, 1999. 312 s.
2. Kozin N.G. Identifikacija. Istorija. Chelovek // Voprosy filosofii. 2011. № 1. S. 37-48.
3. K'erkegor S. Naslazhdenie i dolg. Rostov-n/D.: Feniks, 1998. 416 s.
4. K'erkegor S. Strah i trepet. M.: Terra Knizhnyj klub; Respublika, 1998. 384 s.
5. Marsel' G. Opyt konkretnoj filosofii. M.: Respublika, 2004. 224 s.
6. Marsel' G. Prisutstvie i bessmertie. Izbrannye raboty. M.: Institut filosofii, teologii i istorii sv. Fomy, 2007. 328 s.
7. Trubeckoj E.N. Smysl zhizni. M.: Respublika, 1994. 432 s.
8. Uhtomskij A.A. Dominanta. SPb.: Piter, 2002. 448 s.
9. Florenskij P.A. Stolp i utverzhdenie istiny: Opyt pravoslavnoj teodicei. M.: AST, 2003. 640 s.
10.Frankl V. Volja k smyslu. M.: Aprel'-Press, JeKSMO-Press, 2000. 368 s.
11.Fromm Je. Imet' ili byt'? Radi ljubvi k zhizni. M.: Ajris-Press. 2004. 384 s.
12. Jaspers K. Smysl i naznachenie istorii. M.: Respublika. 1994. 527 s.
