CC BY
181
20. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М.: Академия, 1999. 949 с.
21. Белл Д., Ли Ч. Сострадательная меритократия // День. 2013. № 186.
22. Гротендик А. Урожаи и посевы. Ижевск: РиХД, 2001. 288 с.
23. Мазурова Л. Потребитель нынче в дефиците? // Литературная газета. 2008. № 32. 8 августа.
24. Мертон Р. Социальная структура и аномия // Социология преступности. М.: Прогресс, 1966. C. 299-313.
25. Оруэлл Дж. 1984 и эссе разных лет. М.: Прогресс, 1989. 384 с.
26. Кун Г. Возвращение из преисподней: денацификация послевоенной Германии // Историк и художник. 2007. № 2. С. 161-176.
27. Beck Gl. The Overton Window. N.-Y.: Threshold Editions, 2010. 336 р.
28. Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляция. Тула: Тульский полиграфист, 2013. 204 с.
29. Бодрийяр Ж. Соблазн. М.: Ad Магдтет, 2000. 320 с.
30. Бжезинский Зб. Выбор. Глобальное господство или глобальное лидерство. М., 2010. 264 с.
31. Ладягин Ю. С. Русский административный восторг // Проблемы теории и практики управления. 2005. № 3. С. 815.
32. Масбург Л. Удивительная мать Тереза. М.: Триада, 2012. 272 с.
33. Милошевич З. Америка и фашизам. Репу1блика Ср1би]а, Београд, 2011. 147 бр.
34. Ницше Ф. О будущности наших образовательных учреждений (1871-1872) // Ницше Ф. Философская проза, стихотворения: сб. Минск: ООО «Попурри», 2000. 628 с.
© Арпентьева М. Р., 2016
УДК: 159.9.01+159.923
САМОДОСТАТОЧНАЯ ЛИЧНОСТЬ В ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ
В статье рассматривается вопрос понимания феномена самодостаточности личности в контексте экзистенциальной философии. Представлено новое определение индивида - Homo sibisufficiens - личности, чьи индивидуально-психологические особенности обозначили стержневую атрибутивную характеристику человека в работах многих философов-экзистенциалистов. Особое внимание уделено авторскому изложению уровневой структуры самодостаточности, которая подчеркнута также в ряде трудов представителей экзистенциальной философии и психологии.
Ключевые слова: самодостаточность, структура самодостаточности, экзистенция, опыт самодостаточности, само-трансценденция.
A. C. 5угaüцовa A. S. Bugaitsova
A SELF-SUFFICIENT PERSON IN EXISTENTIAL PHILOSOPHY
The article dwells upon the problem of understanding the self-sufficiency phenomenon of a person in the context of existential philosophy. The new definition - Homo sibisufficiens - for the man, whose individual psychological particularities determined the pivotal attributive characteristics of a person in various works of philosophers-existentialists, is presented. The special attention is paid to the author's presentation of the level structure of self-sufficiency which is underlined in the numerous works of the representatives of existential philosophy and psychology.
Keywords: self-sufficiency, structure of self-sufficiency, existence, experience of self-sufficiency, self-transcendence.
В экзистенциальной философии логической осью является осознанное существование личности. Оно может пониматься как форма чувственного созерцания либо рефлективная категория, как сущность вещи либо ее акциденция, как логический предикат либо реальный субъект, как простая связка в суждении либо форма действия вещей [1]. «Существовать» означает действовать на себя, быть причиной и вместе с тем - действием этой причины, создавать себя посредством себя.
Известный теоретик экзистенциальной психологии Р. Мэй утверждает, что экзистенциализм не просто философское направление, а культурное движение, отображающее глубины эмоциональных и духовных измерений личности в психологической ситуации, которая выявляет имеющиеся у человека уникальные психологические трудности.
В рамках нашей статьи нам бы хотелось представить Homo sibisufficiens - человека самодостаточного, личность,
которая ощущает свою персональную исполненность, полноту, завершенность; личность, самостоятельно устраивающую свой быт, порядок жизни, вектор деятельности, не зависящую от социальных рамок, в поведении которой порой обнаруживаются экзистенциальные противоречия, проявляющую уникальный набор черт.
Изначально при абстрактном размышлении о самодостаточной личности возникает образ субъекта, атрибутами которого являются строгая самостоятельность, безапелляционная автономность, невозмутимый нрав и нонконформизм. Казалось бы, что любые возможные попытки социума приблизиться к такому субъекту являются безуспешными и несут негативные последствия для самого социального круга, поскольку сам субъект не стремится к налаживанию контакта, «замкнут в себе». Разъяснение особенностей устроения самодостаточной личности кроется в решении фундаментальных проблем экзистенции человека. В связи
с этим обратимся за помощью к представителям экзистенциальной философии и психологии.
Постижение своей экзистенции человеком достигается не просто посредством констатации впечатлений, переживания определенных событий и опыта, а благодаря включению собственной личности в предопределенные пограничные состояния, трудноразрешимые ситуации и процессы, которые возникают в динамичном социальном мире. Жизнь во всех ее проявлениях конструирует целостный и в то же время многогранный и неповторимый облик индивида, экзистенциальная задача которого состоит в осмыслении и принятии того, что с ним случается, трансформации своей индивидуальности сообразно череде внешних модификаций в мире.
Осмысляя свое существование, со временем человек увлекается вопросами, которые в экзистенциальной философии называются экзистенциалами, своеобразными модусами, которые определяют существование конкретного индивида. Экзистенциалы - это способы существования человека, выявления сущностных характеристик Я, категории человеческого бытия, ценностные узлы, квинтэссенции смыслов, целей, стремления людей, мировоззренческие конструкции.
Существует разделение между экзистенциальными феноменами по принципу полярности, а также отдельными фундаментальными основаниями человеческого бытия. К первым, положительным, относят веру, надежду, любовь; к отрицательным - одиночество, страх, смерть. Фундаментальные явления включают духовность, свободу, ответственность, телесность, творческую активность.
М. Г. Мурашкин при изучении феномена самодостаточности отмечал, что в контексте религиозной духовности существует взаимосвязь этого явления с возрастными особенностями человека, его динамическими психическими процессами, например: темпераментом, эмоциональностью, творческими озарениями. Плюралистичные условия постмодернистического развития науки позволяют учитывать как неповторимость чувственной сферы личности, так и влияние социума на развитие духовности. Особое внимание исследователь уделяет работам К. Ясперса, А. Бергсона, Г. Марселя, Б. Рассела, Х. Ортеги-Гассета, М. Эк-харта, М. Хайдеггера, К. Поппера и др. М. Г. Мурашкин подчеркивает, что те работы, в которых зафиксированы проблемы мистицизма и мистических состояний, задают уровень и ориентиры направлений, способствующих изучению опыта самодостаточности в контексте различных аспектов религиозно-мистической духовности, что дает возможность различать самодостаточность в аспекте переживания, состояния или опыта. Автор указывает, что самодостаточность как состояние представлена в человеке чувством, лишенным содержания; как переживание она выражена беспредметным чувством счастья; как опыт самодостаточность представляется знанием человека, которое сопряжено с чувством контакта с состоянием и переживанием самодостаточности [2, с. 19].
В условиях исторического движения модернистских тенденций осмысление переживания самодостаточности как явления надсознательного характера требует внедрения его в структуру знаний. В ХХ веке в духе модернизма появляются определения переживания самодостаточности как
особого инсайта (А. В. Брушлинский, Д. Гудолл), экстаза (М. Хайдеггер, С. Гроф), озарения, вдохновения, просветления (Я. Парандовский, Г. Лорка, Д. Радьяр), творческого процесса (М. Арнаудов), психической реальности (А. Адлер, К. Г. Юнг), творческого ума в определенные периоды жизни (Э. Эриксон) [2, с. 36].
Выводы, к которым приходит исследователь, могут объяснить неординарность данного феномена: с одной стороны, при переживании самодостаточности человек сохраняет в себе стремление и созерцательную деятельность, но, с другой стороны, в этот же самый момент он лишен стремления, а значит, и этой деятельности. Также профессор М. Г. Мурашкин заявляет, что в период детства существует сильная привязанность к взрослым, и социальная среда может сформировать чувство неполноценности и недостаточности. Это может завести определенные компенсаторные механизмы, которые создадут условия для возникновения самодостаточности в плоскости религиозной духовности. Человек, имея свободный выбор и отдавая предпочтение, например, определенному вероисповеданию или определенной религии, может ощутить те провоцирующие факторы, которые актуализируют состояния, сходные с самодостаточными [2, с. 264]. Таким образом, автор очерчивает перспективу трансценденции человека, превосхож-дения себя и изменения личностных реалий, которые предопределяют бытие этого индивида.
В труде «Смысл и назначение истории» (1949) К. Яс-перс с точностью очевидца передает нам дух своей эпохи, размышляя о социально-культурном, духовном фундаменте человеческого развития. И тем ценнее становятся его идейные размышления в наше время, когда человечество живет, будучи погруженным в бесконечные информационные потоки, а технологические достижения создают новую платформу для развития социума, соответственно и общечеловеческие ценности подвергаются значительным изменениям, становится возможным проследить эти самые модификации аксиологического плана.
Личность нашего времени не может формироваться, если усваивает то, что подает ему традиция мира, так как, отдаваясь только этому, индивид «рассеивается». «Человек зависит от себя как единичного в новом смысле; он должен сам помочь себе, если уж он не свободен посредством усвоения всепроникающей субстанции, а свободен в пустоте «ничто». Если трансценденция скрывается, человек может прийти к ней лишь посредством самого себя [3, с. 376].
Человек всегда больше того, что знает о себе. Он не одинаков во всех случаях, он есть путь; не только существование, установленное как пребывание, но и возможность, подаренная свободой, благодаря которой человек может фактически действовать и решать, что он есть. Человек пресекает пассивность возникающих тождественных кругов, а его активность определяет продолжение движения к цели.
В связи с этим хочется отметить некоторые схожие моменты в авторской идее уровневой структуры самодостаточности, а именно в конативном параметре (определение деятельности по критерию активности и пассивности) и волюнтивном (параметр реализации усилий в достижении результатов). Имеются подвиды, которые соотносятся
с каждым из уровней развития самодостаточности: праксиологический уровень определяется внешне и внутренне пассивной деятельностью, неэнергозатратной реализацией усилий; акмеологический - характеризуется внешне и внутренне активной деятельностью, при этом самодостаточность характеризуется личностными энергозатратами индивида; а на уровне трансцендентальном выявляются дихотомии -внешне или внутренне пассивная деятельность, внешне или внутренне активная деятельность, и параметр энергозатратности четко не определен каким-то конкретным индикатором. Это происходит потому, что трансцендентальный уровень весьма своеобразен, являет собой скачок в духовном и культурном развитии личности, и только знакомясь со стилем жизни конкретно взятого индивида, его личными убеждениями и взглядами, наблюдая его поведение по отношению к социуму, можно четко выявить, имеет ли его самодостаточность направленность на внешнюю сторону или только на внутреннее состояние человека.
Всякое познание в мире, а соответственно, и познание человека, это частная перспектива, благодаря чему для индивида появляется поле, пространство его ситуации. Мысля о себе, он лишь освещает путь, но сам для себя остается незавершенным. То, что он некогда потерял, когда был полностью предоставлен самому себе, может вновь открыться в новом образе. И стремясь познать себя, человек приходит к выводу, что он больше, чем есть. Этот аспект познания себя, других, себя на фоне других людей, находит отображение в наших идеях о типах самодостаточности. По глубине размышлений и представлений о себе и мире на трех уровнях самодостаточности выделяем примитивную, конкретную, абстрактную самодостаточность.
Не вдаваясь в подробности, следует сказать, что данные характеристики видов самодостаточности объединяет рефлексия и когнитивный интерес личности к себе и окружающему миру, но отличает специфика этих представлений: говорим ли мы о том, насколько мы хороши или плохи, или оцениваем ли мы простоту или сложность установления социальных контактов, или же думаем о невозможности обрести себя - все это ступени разделения самодостаточности на разных уровнях.
Экзистенция самодостаточной личности просматривается в возможности человека сделать собственный, уникальный, аутентичный выбор, не продиктованный социальным окружением, это свобода определения своей линии развития, деятельности в этом направлении.
В своем дневнике записью от 27 февраля 1940 г. известный писатель, философ-экзистенциалист Ж.-П. Сартр показывает связь между феноменом любви и человеком как самодостаточной экзистенцией: «Во всяком всевластии чувства, наподобие того, что я теперь переживаю, кроется непонятно какая неподлинность. Это отчаянная попытка убежать от одиночества. Но еще нужно понять, что это значит. Вот распространенная потребность: желание "быть любимым". На первый взгляд не так уж очевидно, что должно хотеть быть любимым, если сам любишь. В особенности если придерживаешься повсеместно распространенных психологических принципов. Если принять их, и если человек - это экзистенциальная самодостаточность, ему следовало бы хотеть обладать объектом любви, заполучить его
в полное владение, видеть полную зависимость. Чего еще надо? Подобная зависимость встречается чаще, чем можно было подумать, однако она далеко не удовлетворяет; она только усиливает упорство этого стремления, которое - по ту сторону абсолютной покорности - ищет того, что ускользает от порабощения, ищет свободного сознания, любви которого и домогается. Я прекрасно понимаю, что любовь живого существа, которое является чьей-то собственностью, многое упрощает для собственника. Но я вижу также и то, что тому, кто хочет абсолютной власти, наплевать на любовь: ему довольно и страха».
Э. Фромм в книге «Человек для себя» раскрывает понятия экзистенциальных и исторических дихотомий. Подходя к данному вопросу с позиций субъективизма, он объясняет, что человек есть часть природы, субъект ее физических законов, неспособный изменять их, и все же выходит за пределы остальной природы (в этом смысле акцент делается на самотрансценденции личности, которую Фромм явно не обозначает, но указывает на предпосылки к ее проявлению). «Человек обособлен, будучи в то же время и частью; он бездомен и при этом прикован к дому, который делит с другими творениями. Заброшенный в этот мир, в место и время, которых не выбирал, он оказывается выброшенным из мира опять же не по своей воле. Осознавая себя, он ясно понимает свою беспомощность и ограниченность своего существования» [4, с. 45-46].
Подобное высказывание встречается у Н. А. Бердяева, который констатировал сложность описания человека посредством выделения дихотомий. Его размышления опираются на раздвоенность человеческой природы: человек есть существо падшее и греховное, но жаждущее спасения и исцеления, творческой реализации, призванное к продолжению миротворения. В преодолении страха, оторванности личность ищет свои формы связей с миром, в котором хочет обрести безопасность, покой.
Человек одинок в той мере, в какой он уникальное существо, не тождественное никому и осознающее себя отдельной особью; но в тот же самый миг он связан с другими. Одинок он и тогда, когда предстоит выбор или самостоятельное решение. Он все равно не сможет перенести одиночество, обособленности от ближних, потому что его счастье зависит от чувства солидарности с близкими, полноценности в отношениях.
Когда личность сталкивается с противоречиями своего существования, то может по-разному реагировать. Пытаясь отменить свою свободу, превратив себя в инструмент внешних сил, топит свое истинное Я, при этом неизбежно возникает чувство беспокойства, дискомфорта, тревоги и неудовлетворенности. Решение этой проблемы - встретить трудности с осознанием своего полного одиночества и ответственности, чувством предоставленности самому себе. Неуспокоенность в таком случае способствует проявлению внутреннего личностного потенциала, наращиванию сил противодействовать обстоятельствам, которые стесняют. Творчество, активность, настойчивость, включенность индивида в процесс жизни помогут ему раскрыть свою личность в полноте своих возможностей и, не останавливаясь на достигнутом, ставя новые задачи для реализации, человек будет раскрывать силы, будет самим собой для
себя, достигнет счастья реализуя дар разума, любви, продуктивного труда.
Экзистенциальная антропология Г. Марселя сосредоточена на анализе непосредственно-чувственной жизни, конкретных ситуаций, в которой пребывает индивид. Истинная свобода для него - это быть собой, преодолевая подчинение обстоятельствам, почувствовать Абсолют, стать ближе к Богу. Бытие в философствовании христианского экзистенциалиста есть уплотненность экзистенции, гарантия ее характера вне границ времени, абсолютное основание фундаментальных теистических ценностей веры, братства, любви, надежды. Отсюда становится ясно, что для Марселя в бытии идеальна сфера интерсубъективности, принадлежность другому, сближение и открытость. Интерсубъективностью Марсель называет любовь и при этом разъясняет, что есть автоцентрическая любовь, означающая владение другими для себя, и жертвенная любовь - любовь, отдающая себя любимому. В широком значении любовь у экзистенциалиста представляется двойной гетероцентричностью, включающей дружбу - каждый участник отношений становится центром для другого [5].
Онтологическая тайна экзистенции выявляется в духовных ценностях - вере, надежде, любви, и сосредоточенность на собственных духовных особенностях позволяет нам познать себя [6]. Человеческое бытие немыслимо вне общение с другими людьми, исконно индивид живет в соучастии в делах ближних, божественном бытии. Безоговорочное дарения себя другому, душевный диалог между людьми создает благоговейное бытие в Боге. А «неподлинность» человеческих отношений, расколотый внутренний мир являются результатом утраты ценностей, забвения религиозно-нравственных норм, пути и целей. В связи с этим возникает идея о том, что источник творческой активности находится в постоянном самопревосхождении, самотрансценденцировании, ведущем к Богу. И тогда «подлинный человек» есть личность, устремленная к миру высших ценностей. Абсолютные ценности, которые можно обрести с Богом, «создадут» целостный мир индивида, обогатят интерсубъектные отношения.
Сколько бы философ не затрагивал тему ценностей экзистенции личности, на первом месте всегда будет любовь, свет, которым можно освящать других и приближаться к Богу. В этом и выражается фундаментальная позиция теистического экзистенциализма. Также необходимо подчеркнуть, что Марсель в противопоставление любви ставил гордость, суть которой проявляется в отторжении людей, черпании сил лишь для себя, самонасыщении, что разрушает человеческую коммуникацию. Деструктивная сила гордыни может привести к ненависти не только окружения, но и самого себя. Обосновывая свою философскую позицию, Марсель создает философию надежды и любви, которая зиждется на постулатах веры в Бога, поиске высших добродетелей и ценностей, которые обогатили бы внутренний мир человека и упростили коммуникацию с обществом [7, с. 243-245].
Неординарный представитель атеистического экзистенциализма Жан-Поль Сартр благодаря своим литературным произведениям создает портрет Homo sibisufficiens. Самодостаточность у него - переживание определенной глубины своего существования. В его литературном мире герои абсурдны, в пустой бессмысленности суеты постига-
ют жизнь с ее нерушимыми истинами, к тому же самостоятельно, без помощников, советчиков, одиноко и обособленно. Натуралистическая констатация факта бытия у Сартра происходит наряду с выявлением самодостаточности у индивида, который становится заложником собственной трудноразрешимой жизненной ситуации, усугубляя ее глубоким самоанализом и самоопределением.
В самом известном произведении «Тошнота» (1938) протагонисту открывается омерзительная картина экзистенции, которая ничем не прикрыта, абсурд и хаос захлестывают героя, отчаяние и безысходность - его спутники. Герой был бы рад преодолеть разделенность с другими людьми, но пропасть слишком велика - страдание от одиночества заставляет его пребывать в изоляции, потому что он опасается быть непонятым, но при этом, отдаляясь от социума, он все равно остается непринятым. Он знает, что обречен, но даже если нарушит свое одиночество, бремя невозможности высказаться будет его угнетать. Одиночество и свобода стали его мучителями и учителями [8].
Герой в конце романа становится на путь, который поможет ему выйти из бездны непонимания, самонедооценен-ности, страха: несмотря на то, что у него возникали мысли о суициде, он твердо вознамерился закончить начатое дело, довершить свое творческое развитие, замещая пустоту бытия своим творчеством, выходом за пределы того, каков он есть. Он видит настоящее спасение от рутинности, автоматизированности, повседневной экзистенциальной бессмысленности, и одновременно с этим пытается возрасти в глазах людей посредством самотрансценденции.
Ясно видно, что главный герой сделал большой переход от самодостаточности праксиологического уровня, когда человек живет слишком тесно в своем мире, не впуская в него никого. Затем протагонист переходит на иную стадию, как бы «расширяет» границы своего Я, общаясь с определенными людьми, найдя желание преодолеть себя самого. Таким образом, совершается переход на уровень акмеоло-гической самодостаточности.
В каждом произведении и труде философов-экзистенциалистов просматривается тенденция к отображению проблематики экзистенциальной психологии и самодостаточной личности. Различные вызовы, социальные коллизии, будоражащие жизнь человека, становятся одновременно лестницей, по которой он может шагать то вверх, то вниз, переживая экзистенциальною полноценность или погружаясь обратно в пучину личностных проблем и кризисных ситуаций. И неважно, насколько часто человек задает вопросы относительно своей экзистенции, его самодостаточность точно так же может возрастать или угасать, каждый раз давая новые стимулы для ее проявления. Будь то личностный эгоизм, нарциссизм, осознание полноценности и богатства своего внутреннего потенциала для продолжения своей экзистенции или же это глубокое самосозерцание, самоидентификация в миру других, чужих, непохожих людей, поиск нового смысла жизни и деятельности.
Выделяемые экзистенциалистами проблемы жизни и смерти, смысла и абсурда, свободы и детерминизма, общения и одиночества, можно наблюдать, вероятно, и в жизни самодостаточного человека, он с этим также сталкивается и выстраивает свою линию поведения. Раз-
ница восприятия ситуаций выделяется лишь по уровням самодостаточности: например, на праксиологическом -экзистенциальные проблемы будут затрагиваться в аспекте самонасыщения, обеспечения собственного комфорта и самонаслаждения. На уровне акмеологическом ответы на жизненные запросы перекликаются с аспектом обеспечения и себя, и других людей, с активной деятельностью, саморазвитием и насыщением духовных потребностей. На трансцендентальном уровне на первый план выходит тема предвосхищения событий, развития духовных качеств, достижение вершин в личностном развитии, обогащение добродетелями и пр. Сложная диалектика экзистенциальных вопросов объясняется тем, что жизненно важное для нас у нас есть, но этого недостаточно, и мы должны решить, как быть с наличием и одновременно с нехваткой этого.
В довершение всего вышесказанного нам следует заметить, что рассмотренные экзистенциальные сложности, дихотомические фундаментальные явления бытия лишь подчеркивают роль самодостаточности личности в жизни. Возможность человеку обрести новое экзистенциальное «звание» Homo sibisufficiens - «человек самодостаточный» может быть представлена и изоляцией ради самотворения, и активным взаимодействием с другими людьми, и изменением повседневной рутины или обыкновенным наслаждением собственной жизнью. Самодостаточность есть и будет благословением, одновременно и социальным атрибутом, и своего рода клеймом, дефиницией качества или состояния личности, которая, как и все другие, переживает экзистенциальные противоречия и сложности бытия, но все же устремлена к смелому решению всех возникающих вопросов.
Важно одно: какими бы не были хитросплетения жизни каждого человека, можно реализовывать положительные стороны самодостаточности, обогащая собственный внутренний мир, общаясь с другими, выражая интерес к жизни, стремясь к духовным вершинам и обретая душевный покой и спасение.
1. Майданский А. Д. Категория существования в «Этике» Спинозы // Вопросы философии. 2001. № 1. С. 161174.
2. Мурашкин М. Г. Феномен самодостаточности. Днепропетровск: Днепропетр. гос. фин. акад., 2005. 300 с.
3. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Политиздат, 1991. 527 с.
4. Фромм Э. Человек для себя / пер. с англ. и послесл. Л. А. Чернышевой. Минск: Коллегиум, 1992. 253 с.
5. Марсель Г. Моя главная тема // Марсель Г. Присутствие и бессмертие. Избр. работы. М., 2007. С. 24-39.
6. Марсель Г. Онтологическое таинство и конкретное приближение к нему // Марсель Г. Трагическая мудрость философии: избр. работы. М.: Изд-во гуманит. лит-ры, 1995. С. 72-106.
7. Бурханов А. Р. Экзистенциал надежды в теистической философии Габриэля Марселя // Молодой ученый. 2011. № 5(28). С. 240-245.
8. Андреев Л. Г. Жан-Поль Сартр. Свободное сознание и XX век. М.: Гелеос, 2004. С. 46-57.
© Бугайцова А. С., 2016
УДК 177.61
МЕТАФИЗИКА ПОЛА В РУССКОЙ И ЗАПАДНОЙ ФИЛОСОФИИ XIX - НАЧАЛА XX ВВ.
Статья посвящена анализу двух принципиально разных концепций метафизики пола, взаимоотношениям мужского и женского начал в западной (А. Шопенгауэр, Ф. Ницше) и русской (Ф. М. Достоевский, Вл. Соловьев, В. В. Розанов, Н. А. Бердяев) философии XIX - начала XX вв. Определяется роль любви и брака в жизни человека. В западной философии прослеживается тенденция возвышения мужского начала через противопоставление и принижение женского (концепции «пренебрежения к полу»), русская же религиозная мысль утверждает необходимость гармоничного соединения этих двух начал для полноценного, целостного развития личности.
Ключевые слова: брак, гендер, дружба, пол, любовь, мужское, женское, семья.
E. C. BaneBUH, M. fl. Рэünану E. S. Valevich, M. D. Reilyanu
THE METAPHYSICS OF GENDER IN RUSSIAN AND WESTERN PHILOSOPHY OF THE 19th AND EARLY 20th CENTURIES
The article is devoted to the analysis of the two fundamentally different concepts of the metaphysics of gender, the relationship of male and female in Western (A. Schopenhauer, F. Nietzsche) and Russian (F. M. Dostoevsky, Vl. Solovyov, V. V. Rozanov, N. A. Berdyaev) philosophy of the 19th - beginning of the 20th centuries. The role of love and marriage in human life is determined. In Western philosophy, there is a tendency of exaltation of masculinity through opposition and denigration of women (the concepts of "neglect of the sex"). Whereas, Russian religious thought asserts the necessity of a harmonious combination of these two principles for the holistic development of personality.
Keywords: marriage, gender, friendship, sex, love, male, female, family.
В истории философской мысли существуют две раз- взаимоотношений мужского и женского начал - западная личные традиции, связанные с пониманием пола, любви, и русская. Сформировались они под влиянием разных
