CC BY
28НАСЛЕДИЕ
Мильков В. В.
С. В. Бондарь как исследователь религиозно-философской мысли Древней Руси
Заниматься исследованием отечественной средневековой философской мысли — дело не легкое и далеко не всеми в научных кругах одобряемое. Часто приходится сталкиваться с тем, как современные профессиональные философы в удивлении поднимают брови, когда речь заходит о древнерусской мысли. Не легко противостоять сомневающимся в том, что феномен русской средневековой религиозно-философской мысли имел место. Тем более нелегко это делать после уничижительных высказываний в адрес древнерусской философии крупных и авторитетных авторов ч
Дело в том, что, начиная с петровской эпохи и по сей день, в науке господствует европоцентристский подход, задающий критерии, по которым текст может быть признан философским. Уже в XVII столетии стало формироваться негативное отношение к древнерусскому наследию, а после Петра I абсолютное размежевание со средневековой традицией стало господствовать2.
1 Достаточно напомнить крайне низкую оценку духовной жизни Древней Руси, которую дал в своих «Философических письмах» П. Я. Чаадаев. Никаких заслуживающих внимания достижений мысли в средневековом прошлом Руси он не видел. Страна представлялась Чаадаеву пребывавшей в косности и варварстве, на почве которого невозможны никакие внешние влияния (Чаадаев П. Я. Полное собрание сочинений и избранные письма. Т. 1. М., 1991. С. 324-328). Г. Г. Шпет в «Очерках развития русской философии» умственную жизнь Древней Руси вообще называл «невегласием» и сожалел, что принятие христианства на родном языке отгородило страну от латинского Запада, что могло бы дать иное направление отечественной мысли (Шпет Г. Г. Сочинения. М., 1989. С. 20-54).
2 Эти настроения четче других обозначил Гавриил Бужинский, утверждавший, что самого названия философии на Руси не было слышно (Бужинский Г. Доброхотному истории любителю // Стратеман В. Феатрон, или позор исторический. СПб., 1720. С. 1). С западноевропейскими мерками подходили к оценке русского средневекового наследия А.П. Сумароков, К.Д. Кавелин, В.В. Зеньков-
ский, Г. В. Плеханов и многие другие авторитетные деятели культуры.
Уничижительное отношение к культурному наследию русского Средневековья задавалось принятыми в науке критериями западноевропейской философии Нового времени. Через призму европоцентристской матрицы весь предшествующий петровской ломке массив духовного наследия с позиций вестернизации стал восприниматься как отсталый, чуждый и не вписывающийся в нормы новоевропейского философствования. Духовное достояние огромной исторической эпохи, которая в истории страны заняла семь столетий, ориентировавшиеся на европейские образцы государственные идеологи XVIII столетия фактически обрекали на забвение. Обесцененное прошлое долгое время попросту не удостаивали элементарного изучения. Подобные установки и в наши дни имеют сильные позиции, поскольку формировались они традициями и стандартами образовательной подготовки специалистов, для которых органичным является европейское понимание философии в духе рационализма Нового времени. Широкое распространение подобного рода предпочтений закрывало саму возможность изучения древнерусского религиозно-философского наследия. Поэтому и «критики» исходили из предвзятого отрицания, которое никак не было связано со знанием реальных фактов.
Понадобился длительный период реабилитации Древней Руси. И прохождение этого пути было связано с последовательными шагами в деле открытия, а затем изучения древнерусского идейного наследия. Сначала зазвучали первые робкие аргументы в защиту древнерусской религиозной философии3. Подлинный прорыв произошел в 1968 г., с выходом в свет 1-го тома пятитомной «Истории философии в СССР». Именно в это время историки русской философии начали переквалифицироваться на древнерусскую тематику. Несмотря на четко обозначившийся интерес, среди философов-профессионалов отсутствовали
3 Гавриил Воскресенский в многотомной истории философии призывал искать философские сюжеты, рассеянные в древнерусских текстах. (Гавриил (Воскресенский В. Н.) архимандрит. История философии. Ч. I. Казань, 1839. С. 7; Там же. Ч. VI. Казань, 1840. С. 3-26). На философскую составляющую в древнерусской книжности указывал И. С. Свенцицкий (Начала философии в русской литературе XI-XVI вв. // Галицко-русская матица. Научно-литератур-ный сборник. Т. 1. Кн. 2. Львов, 1901. С. 1-2). В 1892 г. М. В. Безобразова защитила в Берне докторскую диссертацию «Рукописные материалы к истории философии в России». Она была построена на источниках XII-XIV вв. и легла в основу серии статей, посвященных анализу бесспорно философских текстов Древней Руси (Handschriftliche Materialen zur Geschichte der Philosophie in Russland / Zur Erlangung der Doktorwürde vorgelegt von Marie Besobrasof. Leipzig, 1892; Безобразова М. В. Краткий обзор существенных моментов истории философии. М., 1894). Наметился переход от скептицизма к еще достаточно осторожному и с оговорками признанию «слабовыраженного философского элемента» (Радлов Э. Очерки истории русской философии. 1920 г.), А. А. Галактионов и П. Ф. Никан-дров в учебнике по истории русской философии охарактеризовали общественную мысль XI-XVII вв. как «предысторию» русской философии (1970 г.).
специалисты, способные непосредственно обращаться к древнерусским оригиналам. Приобщению философов к древнерусской тематике еще долго будет мешать языковой барьер. Большая часть собственно философских текстов находилась в рукописях, а читать их профессиональные философы не могли.
По мере открытия древнерусской культуры и удивления ее шедеврами безапелляционное обвинение в «невегласии» утратило основание. В конце 70-х - начале 80-х годов появилась целая плеяда профессионалов-философов, которые сосредоточили свои научные изыскания на древнерусской тематике. Древнерусская философия, как самостоятельный феномен, стала объектом исследования таких крупных и авторитетных специалистов, как М. Н. Громов4, В. С. Горский5,
4 Громов М. Н. Древнерусская философия истории в «Повести временных лет» // Актуальные проблемы истории философии периодов СССР. Вып. 2. М., 1975. С. 3-13; Он же. Об одном памятнике древнерусской письменности XII века // Вестник Московского университета / Серия VII: Философия. 1975. № 3. С. 58-67; Он же. «Речь философа» из древнерусской летописи «Повесть временных лет» // Философские науки. Научные доклады высшей школы. М., 1976. № 3. С. 97-107; Он же. Систематизация эмпирических знаний в Древней Руси // Естественнонаучные представления Древней Руси. М., 1978. С. 29-47; Он же. Философская проблематика в исследованиях по древнерусской письменности // Философские науки. 1979. № 5. С. 78-85; Он же. Об изучении древнерусской философии (история вопроса) // Депонирование в ИНИОН АН СССР. № 3667. 1979.
5 Горский В. С. Проблема целосности мира в философской культуре Киевской Руси и Древней Болгарии (к вопросу о восприятии богомильства в культуре Киевской Руси) // Богомильство Първи международен конгрес по българистика, г. София, 23 май - 3 юни 1981 г. / Българска Академия НА Науките. София, 1982. С. 47-62; Он же. Философские идеи в культуре Киева XI-XIII вв. : [Гл. 1, § 2] // Философская мысль в Киеве: Историко-философский очерк. Кшв, 1982. С. 31-51; Он же. Развитие философской мысли в Киеве в период разложения и кризиса феодально-крепостнических отношений : [Гл. 3, Введение] // Там же. С. 158-162; Он же. Проблема целостности мира в философской культуре Киевской Руси и Древней Болгарии (к вопросу о восприятии богомильства в культуре Киевской Руси) // У истоков общности философских культур русского, украинского и болгарского народов. Киев, 1983. С. 42-57; Он же. Характер и основные направления взаимосвязи философских культур Древней Руси и Болгарии // У истоков общности философский культур русского, украинского и болгарского народов (в соавт. М. Д. Бычваровым). Киев, 1983. С. 3-19; Он же. До характеристики фшософсько-шгоричних уявлень в культур! Кишсько1 Рус1 // Фшософская думка. 1984. № 3. С. 76-88; Он же. Философская мысль в духовной культуре Киевской Руси // Исторические традиции философской культуры народов СССР и современность. Киев, 1984. С. 80-88; Он же. Философские идеи в отечественной средневековой культуре // Философские науки. 1985. № 5. С. 91-98 (в соавт. С. Б. Крымским); Он же. Философские идеи в культуре Киевской Руси XI - начала XII в. Киев, 1988.
В. Ф. Пустарнаков6, А. Ф. Замалеев7. Быстро росло количество дователей и учеников. Философскую тематику Древней Руси все чаще стали избирать в качестве кандидатских и докторских диссертационных исследований. Утверждению древнерусской философии в ее правах немало содействовали представительные конференции, которые инициировали киевские коллеги. Они умело стимулировали обращение историков и филологов к философской проблематике и вовлечению философов в древнерусскую тематику. Существовавшая лакуна в представлениях об историко-философском процессе на территории нашей страны за короткое время была ликвидирована.
С. В. Бондарь принадлежит ко второму поколению историков древнерусской мысли. Пожалуй, он был первым и едва ли не самым перспективным из учеников В. С. Горского. Его справедливо отнести к плеяде молодых исследователей, которые всецело посвятили себя древнерусской тематике. Запомнилось быстрое и основательное утверждение Станислава в науке. Буквально за несколько лет он публикует серию статей и обстоятельную монографию, в которых дает глубокий и всесторонний анализ религиозно-философского содержания «Изборников» 1073 и 1076 годов8. Работы С. В. Бондаря с самого начала отличались высоким источниковедческим качеством. Он опирался в своих исследованиях не на вторичные материалы, как это позволяли себе делать некоторые из первых исследователей древнерусской мысли, не на пересказы и наблюдения, заимствованные из работ историков и фи-
6 Пустарнаков В. Ф. О русско-южнорусских философских связях Х1-ХШ вв. // История философии в СССР. Т. 1. М., 1968. С. 494-498; Он же. О русско-польских философских связях ХЗ-ХУШвв. // Там же. С. 504-508; Он же. Проблема познания в философской мысли Киевской Руси // Становление философской мысли в Киевской Руси. М., 1984. С. 12—27; Он же. Идейные источники древнерусской философской мысли // Введение христианства на Руси. М., 1987. С. 188-203; Он же. Философские идеи в религиозной форме общественного сознания Киевской Руси // Там же. С. 204-262.
7 Замалеев А. Ф. Мыслители Киевской Руси Киев, 1981 (в соавторстве с В. А. Зоцем); Философская мысль в средневековой Руси (Х1-ХУ1 вв.). Л., 1987; Его же. Восточнославянские мыслители. Эпоха Средневековья. СПб., 1998.
8 Бондарь С. В. Древнерусский "Изборник 1076 года" как источник изучения философской культуры Киевской Руси // Проблемы философии. 1982. Вып. 56. С. 17-24; Он же. Деяю висновки з гсторжо-фшософського анал1зу "Изборника Святослава 1073 р." та "Изборника 1076 р." // Фшософська думка. 1985. № 1. С. 89-90; Он же. К пониманию проблемы "человек - история -время" в "Изборнике" 1073 г. // Человек и история в средневековой философской мысли русского, украинского и белорусского народов. Киев: Наукова думка, 1987. С. 69-87; Он же. Античное учение об элементах и некоторые антропологические воззрения в "Изборнике Святослава 1073 г." // Отечественная общественная мысль эпохи Средневековья. Киев: Наукова думка, 1988. С. 125133; Он же. Философско-мировоззренческое содержание "Изборников" 1073 и 1076 годов. Киев: Наукова думка, 1990. 152 с.
ТЛЛГ ТТ/~\/~* ПО— I
, а на подлинную эмпирическую основу. И в Москве и в Петербурге (тогда Ленинграде) его можно было встретить в древлехранилищах, где он работал со средневековыми рукописями.
Пожалуй, не оставалось ни одной сферы философского знания, которая не получила бы в цикле работ об «Изборниках» своего освещения, благо материал удивительных по богатству содержания энциклопедических памятников объективно давал такую возможность. Тексты, ставшие предметом глубокого изучения исследователя, пришли на Русь вместе с кирилло-мефодиевской традицией. В рамках межславянских идейных взаимосвязей они несли с собой богатый спектр идей и истин, объединявших восточно-христианскую конфессиональную общность. К тому же «Изборник 1076 года» был значительно расширен оригинальными вставками, а именно это является благодатным материалом для историка философии. Говорить о разных аспектах религиозно-философских смыслов этих замечательных памятников можно долго, но хочется обратить внимание на одну яркую особенность научного подхода к материалу С. В. Бондаря. В созданном при болгарском царе Симеоне «Изборнике», который на Руси стал именной книгой князя Святослава, предлагалась модель взаимоотношения философии и богословия, которая благодаря болгарскому посредничеству стала нормой для древнерусских книжников раннехристианского времени. Эту норму взаимодействия богословия и философии исследователь учитывал, и в его взвешенных оценках суть средневекового философствования раскрывалась в соответствие с нормами идейного творчества, которые были актуальны в то время.
В своем мозаичном содержании, составленном из отрывков произведений авторитетных христианских авторов, «Изборник 1073 года» давал не только общие представления о догматических основаниях вероучения, но содержал в себе логико-философские главы, открывающие возможность выражения сложных богословских понятий. Наряду с извлечениями из трудов экзегетов, он содержал сведения натурфилософского и астрономического характера, а так же знакомил с некоторыми воззрениями древнегреческих философов, которые были органической частью богословских построений цитировавшихся в сборнике экзегетов. Исследователь, конечно, не упустил из поля своего внимания трансляцию античных идей в древнерусскую культуру и вскрыл механизм передачи знаний, существовавших в форме адаптации древнегреческого наследия, лишенного неприемлемых для доктрины смыслов и использовавшихся для более четкой формулировки христианских истин. Автору удалось раскрыть особенности средневековой антропологии, показать специфику решения онтологических проблем в рамках христианской доктрины. В развитии этих тем христианизированные элементы античности использовались в наибольшей мере. Кроме того, в исследованиях получили детальное освещение гносеологические, историософские и нравственные аспекты «Изборников».
Нельзя не отметить, что с самого начала своего творческого пути С. В. Бондарь был чужд модернизации и упрощения в трактовке древнерусского наследия. Он был далек от поисков некой чистой философии, которую скептики в общем-то справедливо не усматривали в религиозных текстах. Будучи представителем украинской школы историков философии, он, как и его коллеги, подробно и углубленно исследовал философемы и философичность в рамках богословия, понимая синкретическую природу средневекового текста, когда в религиозной оболочке философия выступала в превращенной форме своего существования. Честный, чуждый конъюнктурного упрощения подход, конечно же способствовал признанию статуса философской составляющей древнерусского идейного наследия. По сути дела, ставился вопрос о формах философствования в рамках господствовавшей тогда религиозной формы сознания.
Собственно специфике и особенностям отечественного средневекового философствования в разные годы С. В. Бондарь посвятил много специальных работ. В целом ряде исследований он занялся выявлением критериев вычленения философского компонента в религиозных по своему характеру текстах.И каждый раз специально подчеркивалось, что древнерусскую философию нельзя рассматривать вне ее связи с богословием. Ход мыслей, в данном случае, был следующий. Первоисточником способов осмысления бытия в средневековую эпоху были установки Священного писания и доктринальные принципы, которые задавали рамки возможного решения философских по своему характеру проблем. Последние решались в русле религиозных суждений. Святоотеческая мысль, а через нее и античность, обогатили философскую палитру осмысления бытия, поскольку экзегеты получили классическое философское образование и его плоды, конечно же, накладывали отпечаток на сочинения христианских богословов. Убедительная логика суждений подводила к обоснованному выводу о существовании преемственности на всех этапах развития христианской мысли - от апологетов до древнерусской средневековой эпохи9. Среди специфических методов религиозно-философского осмысления действительности исследователь выделял образно-символический метод и подробно характеризовал памятники, в которых этот метод применялся10.
9 Бондарь С.В. Философско-мировоззренческое содержание "Изборников". С. 19-20, 52-53; Он же. Философия и религия в культуре Киевской Руси // История философии и культура. Киев, 1991. С. 171-181; Он же. Фшософська думка Ки-1всько1 Рус1 // 1стор1я фшософп в Украш. Пдручник. К., 1994. С. 42-68; Он же. До питания про особливост 1 специфику фшософування в Украш XI-XIV ст. / / Фшософсью вде1 в культур! Кшвсько! Русь Зб1рник наукових праць за матер1ала-ми давньоруських 1сторико-ф1лософських читань «Фiлософськi 1де1 в культур1 Кигвсько1 Русi» (Полтава, 10-11 червня 2008 р.). Полтава, 2008. С. 51-74.
10 Бондарь С.В. Свггоглядно-психолопчт особливосп середньовiчноi уяви та пiзнавальноi дiяльностi // Семантика образу в культ^ Середньовiчноi 6в-
Можно назвать работы С. В. Бондаря, которые посвящены общей характеристике религиозно-философской мысли Киевского периода. В них исследовались особенности духовной атмосферы11 и выявлялись типологические особенности древнерусского религиозного философствования, в том числе и те признаки, которые отличают православную духовность от западноевропейской (иное качество взаимоотношений светской и духовной властей, отсутствие ересей, толерант-ность)12. В предложенных наблюдениях и выводах не все можно признать бесспорным. Древнерусские ереси - это общеизвестный факт. Правда, появляются они достаточно поздно - с конца XIV в. и по многим признакам отличаются от европейских. В стригольничестве, например, возрождались элементы дохристианских воззрений. Если говорить о толерантности, то речь может идти о бытовой сфере или матримониальных связях княжеского дома. Церковные же идеологи пытались наложить запрет не только на ритуальное, но и на бытовое общение православных христиан с латинянами и прочими иноверцами.
Большое внимание в работах С. В. Бондаря уделялось методологии историко-философского исследования и поиску надежных критериев вычленения философем. Этот аспект необычайно важен по причине весьма специфической природы христианского средневекового философствования, к оценкам которого не применимы критерии новоевропейской науки. Исследователю удалось доказать правомерность использования нефилософских текстов в целях историко-философского анализа. То, что древнерусская религиозно-философская мысль была особым эпохальным явлением, к которому должны применяться соответствующие методы исследования, - с этим нельзя не согласиться. А вот попытка включения тысячелетнего античного периода в историю философии на Украине не выглядит продуктивной13. В данном случае связь чисто географическая. Но на данной территории сменился этнос и установился совершенно не связанный с европейской культурой социально-экономический общественный тип. Именно Западной Европе Причерноморье даровало свой плод, а на Украине философия развивалась в рамках богословия после введения здесь христианства. Филосо-
ропи: Сх1д-Зах1д: Матер1али М1жнародно1 науково1 конференцп. К., 1996.
С. 30.
11 Бондарь С.В. Про деяк1 характерт риси та особливост1 релтйно-духовного життя Ки1всько1 Доби // Фшософ1я. 1стор1я культури. Освгга: Доповда та поввдомлення III М1жнародного конгресу украшстш. Х., 1996. С. 186-192.
12 Бондарь С.В. Фшософська думка Ктвсько! Рус1 // 1стор1я фшософп в Украш. П1дручник. К.: Либ1дь, 1994. С. 42-68; Он же. Фшософсько-гсторичний змгст циклу православних свят у духовнш культур1 Украши XI-XIV ст. // Дав-ньоруське любомудр1е: Тексти i контексти. К.: Вид. д1м «Киево-Могилянська академ1я», 2006. С. 34-75.
13 Бондарь С.В. !сторико-ф1лософськ1 студи писемно1 культури Княжо1 доби Украши: звершення й перспективи // Фшософська думка. 2004. № 2. С. 125-134.
фия скифов оставалась неизвестной славянским преемникам на этой территории. Трансляция же античного наследия в отечественную средневековую культуру осуществлялась опосредовано и весьма ограниченно, в тех рамках, которые не противоречили доктрине. Ни о какой прямой преемственности говорить не приходится.
Как историк отечественной философской мысли средневекового периода С. В. Бондарь совершенно справедливо ставил вопрос о необходимости расширения источниковедческой базы исследования и выявления философского качества привлекаемых для работы текстов. Он и сам активно работал в этом направлении, проводя большое количество времени в архивах и копируя рукописные тексты. Заслугой автора можно считать не только то, что ему удалось убедительно раскрыть и проинтерпретировать философские аспекты сочинений экзегетов в переводной древнерусской книжности, но еще и расширить поле историко-философского исследования, выявив философичный компонент в традиционно считающихся нефилософскими жанрах (агиографии, поучениях, летописях, апокрифах) 14.
Обращаясь к анализу конкретных памятников, историк философии демонстрирует продуктивность историко-философского анализа произведений разных жанров. Объектом его исследования становится то «Пчела», то «Повесть о Варлааме и Иоасафе», то «Учение о числах» Кирика Новгородца, то «Поучение» Георгия Зарубского и даже такой неожиданный для историко-философского анализа объект, как «Слово о полку Игореве»15. В перечисленных памятниках, которые обычно не привлекаются философами для своих исследований, Бондарь находит философское содержание. В «Поучении» Георгия анализируется морально-этическая программа проповедника. В «Учении» Кирика с философией соотносится сюжет о первоначалах мироздания, а в литературном конвое этого произведения усматривает историософский аспект. И так в каждом сочинении, которое является объектом
14 Бондарь С.В. Актуальт проблеми дослвдження релтйно й фiлософськоi думки Украши XI-XV сторiч // Iсторiя релтй в Украш. Пращ ХШ4 М1жнаро-дноi науковоi конференцii (Львiв, 20-22 травня 2003 року). Кн. II. С. 248-253.
15 Бондарь С.В. «Вчення» Кирика Новгородця // Ф^лософська i сощолопч-на думка. 1993. № 3. С. 143-150; Он же. Древнерусские периодизации свщенной истории // Кирик Новгородец и древнерусская культура. Ч. 1. Великий Новгород: НовГУ, 2012. С. 159-198; Он же. «Бджола» - ушкальна пам'ятка фiлософсько-свiтоглядноi думки Руа-Укращи / / Xронiка 2000. 1995. Вип. 1. С. 59-78; Он же. Релтйно-фшософський змiст «Повчання» Георгiя, чорнори-зця Зарубського // Переяотвська земля i духовний свгт людини. Збiрник нау-кових праць. К.; Переяслав-Хм.: Палмiра, 1998. С. 78-81; Он же. Античний ет-норелiгiйний трактат Арiстiда у давньоруському перекладному текстi «Повiстi про Варлаама й !оасафа» // Фiлософськi обрп. 2003. № 10. С. 39-66; Он же. Об одной из эстетических особенностей творческого метода создателя «Слова о полку Игореве» // Слово о полку Игореве и мировоззрение его эпохи. Киев: Наукова думка. 1990. С. 67-73.
изучения С. В. Бондаря, вскрывается присущая ему философичность и всесторонне характеризуется религиозная специфика текста.
Целый ряд работ посвящен анализу историософских идей в памятниках переводной и оригинальной книжности16. Именно этот аспект исследователь считает перспективным при рассмотрении «Шестоднева» Иоанна экзарха Болгарского, тогда как обычно историки отечественной философии находят в этом памятнике массу интересных данных о христианской онтологии, антропологии и гносеологии. Это произведение церковно-учительного назначения, созданное при Сименоне (864-927) — яркий пример теснейших болгаро-русских идейно-религиозных связей17. Став важным элементом отечественной культуры, «Шестоднев» впервые знакомил славяно-русское общество с объемными извлечениями из Василия Великого, Севериана Габаль-ского и Феодорита Киррского. Эту просветительскую функцию «Шес-тоднева» Бондарь определяет абсолютно верно. Остается добавить, что компиляция текстов восточно-христианских экзегетов до XV в. была едва ли не самой полной антологией сведений об идеях древнегреческих философов. И, тем не менее, С. В. Бондарь делает довольно нетипичный исследовательский срез и анализирует аспекты, которые не привлекали внимания других историков древнерусской религиозно-философской мысли. В «Хронике» Иоанна Малалы исследователь объектом анализа выбрал историческую концепцию составителя «Хроники». Ученый обратил внимание, что автор «Хроники» связывал движение истории с культурными достижениями человечества. В этом контексте эпохальных открытий прошлого оказываются и концепции древних мудрецов, чем и объясняется информативность «Хроники» Малалы о философских учениях античности. Проблеме периодизации мировой истории в трудах религиозных мыслителей С. В. Бондарь уделял большое внимание. Он выявлял существование
16 Бондарь С.В. Ключовi штелектуально-духовт поди всесвiтньоi гстори у давньоруському перекладi «Хротки» Йоана Малали // Могилянсью читання 2004. Зб. наук. пр.: Музейне збереження пам'яток сакрального мистецтва. !с-торiя, сучасна практика i майбутне. К.: Вшол, 2005. С. 113-123; Он же. «Шести-днев» !оанна екзарха Болгарського як джерело для реконструкцп гсторософсь-ких уявлень Давньоi Русi (мiстично-прообразна генеза Старого й Нового ЗавЬ тiв) // Могилянсью читання 2004. Зб. наук. пр.: Музейне збереження пам'яток сакрального мистецтва. Iсторiя, сучасна практика i майбутне. К.: Вшол, 2005. С. 107-112; Он же. До питання про фшософсько-гсторичний змгст Галицько-Волинського лггопису // Християнська спадщина Галицько-Волинськоi дер-жави: цiннiснi орiентири духовного поступу украiнського народу. Матерiали Мiжиародноi ювiлейноi науковоi конференцii. - !вано-Франювськ - Галич. Прикарпатський нацюнальний унiверситет iменi Василя Стефаника; Нацюна-льний заповедник «Давнiй Галич», 2006. С. 273-276.
17 Баранкова Г. С., Мильков В. В. Шестоднев Иоанна экзарха Болгарского / Памятники древнерусской мысли: исследования и публикации. Вып. II. СПб., 2001. С. 15-25, 279-293.
233
прочной связи историософских концепций со средневековым пониманием времени, указывал на такие важные признаки христианской историософии как теоцентризм и эсхатологизм (на примере «Космографии» Козьмы Индикоплова). Он показал, что даже циклическая модель времени может органично сочетаться с линейно- финалистиче-ской концепцией хода истории (Кирик Новгородец)18. Нельзя не разделить убежденность исследователя, что переводная книжность должна расцениваться как факт идейно-религиозной жизни Руси, а ее религиозно-мировоззренческие особенности невозможно игнорировать при анализе идейного содержания оригинальных произведений, создававшихся на основе некоего базового набора христианских идей и принципов. Подобный подход позволяет избежать упрощения религиозно-философской специфики эпохи.
Логично, что от изучения конкретных памятников исследователь переходил к написанию исследовательских трудов обобщающе-панорамного значения. Его перу принадлежит общий очерк истории религиозно-философской мысли Украины в XI-XIV вв.19 К подобного рода работам нужно отнести и публикуемую ныне книгу о Кирилле Туровском.
Благодаря инициативе С. В. Бондаря целый ряд религиозно-философских памятников был введен в научный оборот на украинском языке. Его стараниями опубликованы «Учение о числах» Кирика Новгородца20, «Повесть о Варлааме и Иоасафе»21, «Поучение» Георгия Зарубского22. Публикации сопровождались аналитическим исследованием содержания.
Работу историка философии трудно представить без рефлексии того, что делают коллеги на общем поле исследования. В историографических разделах многих его трудов содержалась оценка достигнутого в области изучения древнерусской мысли, но в одном случае он специально отметил заслуги в деле изучения древнерусского наследия крупной украинской исследовательницы, представлявшей старшее поколение23. Не все, что делалось на поле историко-философских ис-
18 Бондарь С.В. Перюдизацш свггово1 гсторп у фшософськш культур! Укра-1ни XI-XIV ст. // Практична фшософш. 2006. № 1 . С. 185-193.
19 Бондарь С.В. Релтйно-фшософська думка в Украш у XI-XIV ст. // !сто-рш Украшсько! фшософп: Пвдручник. К.: Академвидав, 2008. С. 72-128.
20 Бондарь С.В. «Вчення» Кирика Новгородця. С. 143-150.
21 Бондарь С.В. Античний етнорелтйний трактат Аргствда у давньорусь-кому перекладному текст1 «Пов1ст1 про Варлаама й !оасафа». С. 39-66.
22 Бондарь С.В. Релтйно-фшософський зм1ст «Повчання» Георгш, чорно-ризця Зарубського. С. 78-81.
23 Бондарь С.В. Валерш Михайл1вна Нчик як дослвдник фiлософськоi думки Давньо1 Рус1 / / Украша XVII стол1ття: суспiльство, фшософш, культура. Зб. наук. пр. на пошану пам'ят1 проф. Валерii Михайл1вни Нчик. К.: Критика, 2005. С. 34-45.
следований религиозной мысли Древней Руси, его удовлетворяло. Поэтому он пишет статью, в которой с озабоченностью высказывается о состоянии дел в области изучения идейно-религиозного наследия Древней Руси. В ней констатируется количественный рост числа публикаций и диссертационных работ по древнерусской религиозно-философской тематике. Можно бы было радоваться появлению все большего и большего числа исследований, посвященных средневековой отечественной мысли. Но автора тревожит низкое научное качество случайных и проходных диссертаций. Поэтому он восстает против «убогих» диссертационных исследований24.
Нельзя не сказать об эволюции взглядов С. В. Бондаря на протяжении его научной деятельности. В ученых кругах существовало широкое и узкое понимание философии применительно к трактовке идейно-религиозной ситуации в средневековой Руси. Сторонники узкого понимания ориентировались на актуальное для культуры определение философии, которое было известно по переводам «Диалектики» Иоанна Дамаскина. Классификация философского знания, данная Дамаскиным, восходит к Аристотелю, но в христианской редакции. Высшей философией названо богословие, к сфере которого относится то, что постигается разумом. Математика, как раздел умозрительной философии, оперирует тем, что не имеет материи, но раскрывает свое бытие в материальных вещах. Под влиянием Аристотеля выделяется практическая философия, к сфере применения которой относится этика, политика и экономика. Философия в этом качестве названа искусством искусств и наукой наук. В рамках этой «хитрости» рассматриваются грамматика, риторика и логика, которые позволяют делать правильные умозаключения25. По этой формуле философия является инструментальным дополнением к богословию, или, другими словами, представляет собой комплекс знаний, который был подконтролен богословию. В ранних работах С. В. Бондаря концептуальное видение религиозно-философской мыли Древней Руси практически соответствовало данной модели.
Со временем акценты смещались в сторону широкого понимания философии, а границы между философий и богословием в статьях последних лет стирались. С философией стала соотноситься догматика, аскетика и разные формы духовных практик. Исследователя уже гораздо меньше интересовали превращенные способы философского постижения действительности в рамках религиозной формы сознания. Гораздо больше занимало собственно богословие и его освоение древними русичами. По сути дела, под философией стала по-
24 Бондарь С.В. Дисертацшт юторико-ф1лософськ1 студи духовно! культу-ри Украши XI-XV ст.: наука чи 1м1тац1я? // Бюлетень ВАК Украши. 2006. № 5. С. 5-10.
25 Weiher E. Die Dialektik des Johannes von Damaskus in Kirchenslavischer Übersetzung. Wiesbaden, 1969. S. 18-24.
ниматься всеобъемлющая православная мудрость. Такой подход позволял ставить вопрос о богатом разнообразии форм и способов религиозного философствования. Надо сказать, что эта тенденция, наиболее ярко представленная в творчестве М. Н. Громова, в последнее время приобретает все больше сторонников26. Исследование феномена в таком качестве требовало глубокого погружения в духовную жизнь русского Средневековья, широкой эрудиции и глубокого знания письменных источников. Собственно эти качества в своем научном творчестве и демонстрировал С. В. Бондарь. Расширенный подход позволял делать объектом исследования библейские и богослужебные тексты, а также произведения морально-этического содержания. Если же говорить об историографии в целом, то понимание древнерусской религиозной философии у авторов разных направлений варьировалось27.
26 Завгородний Ю. Ю. Аскетизм i виклики сучасност // Аскетична мораль в давньоруськш культурь Доповда науковщв II Несторшських студш, видаш за сприяння Печерсь^ районноi у мшй Киевi державноi адмiиiстрацii. Ки1в, 2005. С. 137-141; Он же. До характеристики просторово-часових уявлень доби Кшв-сь^ Русi // Духовна спадщина Кшвсь^ Русi. Збiрник наукових праць за мате-рiалами м1жнародного семинару викладачш сх1дноевропейських унiвер-ситетiв. Одеса, 2-4 липня 1997 р. Одеса, 1997. Випуск I. С. 67-72; Киричок О. Б. Феодосш Печерський як «Христовий воiн» / / Аскетична мораль у давньоруськш культурь Кшв, 2005. С. 29-37; Он же. Спроба синтезу релтйних, фшософських та по-лiтичних щей у «Посланнi про тст» митрополита Никифора // Колiзii синтезу фiлософii i релiгii в ктори вiтчизняноi фiлософii (до 180^ччя Памфша Юрке-вича та 130^ччя Семена Франка): Украшський часопис росiйськоi фiлософii. Вiсник Товариства росiйськоi фшософц при Украшському фiлософському фондi. Вип. 7. Полтава, 2007. С. 474-479; Малахов В. А. Здобуття мовчання (за матерiа-лами Киево-Печерського патерика) // Нацюнальний унiверситет «Киево- Мо-гилянська акацемiя». Наукови записки. Т. 18: Фiлософiя та релiгiезнавство. Кшв, 2000. С. 29-31; Поляков Н. С. Сакрализация Московской Руси: вера как идеоло-гема // Герценовские чтения 2006. Актуальные проблемы социальных наук. СПб., 2006; Пенионжек Е. В. Русская средневековая философия: понятие «время». Екатеринбург, 2006; Он же. Идеи библейской историософии в христианской культуре Средних веков. Екатеринбург, 2009; Слипушко О. Н. Давньорусь-ке любомуцрiе // Фшософська думка. 2007. № 1. С. 144-152; Она же. !нтерпрета-щя бiблiйних образiв у спадщиш Клима Смолятича // Кшвська старовина. 2007. № 4 (376). С. 25-33; Она же. Символжо-алегоричне тлумачення образiв Святого Письма у «Словi про Закон i Благодать» !ларюна // Лiтературознавчi стуцii. Збi-рник наукових праць. Вип. 21. Ч. 2. Кшв, 2008. С. 187-195; Чайка Т. О. Моральт домшанти давньокиiвськоi агюграфп (до реконстру,кцii моральноi свiдомостi Киiвськоi Русi) / / Магiстерiум. Вип. 30. Iсторико-фiлософськi студи. Киiв, 2008. С. 36-52; Щеглов А. П. Неведомый Бог: Историко-философское исследование мистических традиций Древнего мира и Средневековья. СПб., 2008.
27 Спектр концептуальных трактовок, которые существуют в историографии, небольшой. Фактически можно говорить о последователях нескольких знаковых для историографии фигур. Кроме упомянутого М. Н. Громова, назовем направление, у истоков которого стоит В. С. Горский. Он и его последователи решение философских задач относили к сфере духовно-практического
В работах С. В. Бондаря, особенно в работах последнего десятилетия, акцент заметно смещается с философского на религиозное отношение к действительности. Ярким примером могут служить статьи, в которых анализируется соотношение Ветхого и Нового Заве-тов28, оценивается роль Богородицкого культа в отечественной исто-рии29, проводится исследование символики и исторических форм креста30, вскрывается темпорально-космическое содержание «Дня Господня»31, а церковные праздники рассматриваются как квинтэссенция священно-исторического сознания и важнейший фактор духовно-созидательной деятельности32. В одной из своих статей исследователь предлагает воспринимать храм как невербальное выражение религиозных и философских идей, воздействующих на формирование фило-софско-исторических ассоциаций33, а в другой — фокусирует внимание на метафизических основах христианской психологии, где предлагается решать психические проблемы на пути восстановления бого-
освоения действительности. В. Ф. Пустарнаков с учениками сводили средневековую философию к движению философем в религиозной форме сознания. А. Ф. Замалеев исходил из того, что философская мысль была антиподом богословия и развивалась в различных формах секулярности. Подобный ракурс позволял исследователю связывать самобытность древнерусской мысли с языческими и двоеверными представлениями.
28 Сопоставление осуществляется на материалах «Шестоднева». Ветхий Завет расценивается как благодатный, что не было понято иудеями, а Новый — как обладающий двойной благодатью (Бондарь С.В. «Шестиднев» !оанна екзарха Болгарського як джерело для реконструкцп гсторософських уявлень Давньоi Русь С. 107-112).
29 Приводятся конкретные данные о восприятии Богородицы как защитницы (Покров) и домостроительницы, когда Богородица выступала в функции Софии Премудрости (Бондарь С.В. Роль Богородиц у свгговш 1 вичизнянш гс-торц (за уявленнями руських книжниюв XI-XIV ст.) / / Мультиверсум. Фшо-софський альманах 2006. Вип. 53. С. 75-87).
30 Бондарь С.В. Фшософсько-богословський змют, символжа Святого Xре-ста у Давнш Рус1 1 Священна !сторш // Украшське релтезнавство. 2006. № 39. С. 28-40.
31 Бондарь С.В. Концепцш «Дня Господнього» у релтйно-фшософськш культур! Украши XI-XIV ст. // Вгсник Нац1онального ав1ац1йного ун1верситету. Серш: Фшософш. Культурологш: Зб1рник наукових праць. № 2 (6). 2007. С. 153-157.
32 Бондарь С.В. Фшософсько-юторичний змют циклу православних свят у духовнш культур! Украши XI-XIV ст. // Давньоруське любомудр1е: Тексти 1 контексти. К.: Вид. д1м «Киево-Могилянська академiя», 2006. С. 34-75.
33 Предлагается декодировка образно-символического языка архитектуры, живописи, ритуальных действий (Бондарь С.В. Православний храм 1 цер-ковне начиння як джерело для реконструкцп фшософсько-юторичних уявлень Давньоi Рус1 // Iсторiя релтй в Украiнi. Науковий щор1чник. 2006. Кн. II. Л.: Логос, 2006. С. 33-42).
237
подобного совершенствования человека34. Еще одна статья посвящена древнерусскому паломничеству, в котором путешествие в Святую землю рассматривается как приобщение к сакральному пространству и времени, делающим человека причастным Священной истории. Автор выражает уверенность, что в этом месте происходит трансформация сознания в метафизически-трансцендентное знание-память. Акт паломничества рассматривается как мистическое переживание Священной истории, как своеобразное «причащение» 35.
Не оставлял исследователь и постоянно интересовавшую его историософскую проблематику, в трактовку которой вносились интересные акценты. Например, объектом исследования выбирались летописные описания катаклизмов и потрясений, в которых субъективно негативное отношение к бедствиям соседствовало с оправданием несчастий как попущения Божьего. Исследователь предлагал свое объяснение двойственного отношения летописцев к подобного рода явлениям. Ключом к пониманию аксиологической двойственности С.В. Бондарь считал общехристианские представлениями о теодицее36. В другой статье история рассматривается как результат воплощения Божьего замысла. Именно такое понимание увязыватеся исследователем с экзистенциальным стремлением древнерусских авторов к познанию воли Творца. В конкретных исторических обстоятельствах это стремление выражалось в попытках через явленное «прочитать» сокровенное37. Еще в одной работе был сделан вывод, что понятие Божьего промысла является центральным в христианском мировоззрении и неизменнно присутствует в трудах древнерусских книжников. Промысел трактуется как трансцендентная сила, направляющая истрию, а перед людьми
34 Автор в своих суждениях основывается на анализе метафизических принципов, изложенных в Священном писании, патристических текстах и в произведениях древнерусской литературы. На этом материале показано, как решались философско-психологические проблемы в древнерусскую эпоху. Обращает внимание на актуальность данной проблематики для современности (Бондарь С.В. Релiгiйно-метафiзичнi засади антропологiчно-психологiчноi думки Украши середньовiчноi доби // Науковi записки Ыституту психологii iм. Г.С. Костюка АПН Украши. К.: ВД «ТРОЯ», 2008. Вип. 36. С. 67-82).
35 Бондарь С.В. Давньорусью ходшня як паломництва у Священну !сторт // Духовш традицii в украiнськiй культура К.: Фенiкс, 2007. С. 60-71.
36 Бондарь С.В. «Божие попущение» - одна з ключових категорш пояс-нення природних й сощальних катаклiзмiв у свiтовiй iсторii мислителями Украiни доби раннього середньовiччя. Н змiст i функцii // Фшософсью обрii. 2005. №14. С. 3-18.
37 Бондарь С.В. Iсторiя як задум Бога (за матерiалами давньоруських пи-семних пам'яток Княжоi доби) // Мультиверсум. Фшософський альманах. 2005. Вип. 51. С.101-112.
открывающая возможность спасения38. В общем и целом в фокусе авторского интереса оказывался трансцендентальный фактор исторического процесса.
Серьезное внимание С. В. Бондарь уделял эсхатологической тематике. Все начиналось со статьи, посвященной анализу взглядов Кирилла Туровского на посмертную участь как отдельных людей, так и всего человечества39. Эта тематика получила продолжение. С привлечением источников XI-XIV вв. он подробно анализирует древнерусские представления о посмертной участи. На материалах конкретных памятников письменности реконструируются концепции «малой» и «большой» эсхатологии. С первой связывается круг представлений о воздаянии непосредственно следующем за смертью, а со второй — конечная участь всех умерших после Второго пришествия40. Отдельная работа посвящена рассмотрению древнерусских воззрений на рай и существовавших в общественном сознании представлений об условиях и «путях» его дости-жения41. Эсхатологическая тематика затрагивается и в других сюжетах, особенно в тех, которые имеют отношение к древнерусским разъяснениям «Божиих казней» и толкованиям, связанным с ожиданием «конца истории». Все вместе складывается в достаточно выразительную картину, отражающую комплекс воззрений древнерусского человека на инобытие. Но для автора это не только факт истории идей, это еще и живая, не потерявшая актуальности для религиозного сознания реальность.
В общем и целом можно сделать вывод, что в понимании С. В. Бондаря вера рассматривалась в качестве базового фактора средневековой ментальности, широкий спектр проявлений которой он отождествлял со средневековой философией. Украинский исследователь искал адекватную модель восприятия древнерусской эпохи не вне культуры того времени, а старался приблизиться к миропониманию средневековых предков, руководствуясь средне-вековми представлениями о философии, когда философом считали
38 Бондарь С.В. Догмат Промислу (Провидшня) Божого у фшософп Дав-ньоi Рус1 1 його вплив на розумшня Священноi !сторп // Мультиверсум. Фшо-софський альманах. 2006. Вип. 56. С. 155-165.
39 Бондарь С.В. До питання про макрокосм1чну й м1крокосм1чну есхатоло-пю Кирила Туровського // Фшософсью обрп. 2004. № 11. С. 3 - 21.
40 Бондарь С.В. Мжроесхаталопчш погляди в украшськш духовнш культур! XI-XIV ст.: загробне життя, приватний суд, митарства. // Науковий часо-пис НПУ 1мет М.П. Драгоманова. Серш № 7. Релтезнавство. Культурологш. Фшософш. Зб. наукових праць. Випуск 9 (22). 2006. С. 24-31.
41 Бондарь С.В. Уявлення про рай як гсторично-есхатолопчну реальтсть в духовнш культур! Украши XI-XV ст. // Практична фшософш. № 3. 2006. С. 170-178.
и образованного книжника, и монаха-аскета и авторитетного проповедника. Именно так понимал философию митрополит Даниил. Философами он считал того, кто твердо соблюдает православную веру, пребывает в чистоте душевной и в смирении всегда угодное Богу творит. Истинным философом для него — это не мудрствующий по плоти человек, а мудрствующий по духу42. В своем новом понимании средневековой философии Бондарь стоит на аналогичных позициях. Видимо, это не случайно, ибо исследователю была свойственна нацеленность на диалог с мыслителями прошлого, на сохранение связи между древним и современным пониманием православия и философской мудрости.
Труды С. В. Бондаря ценны, как ценны и многие другие исследования коллег, которые вместе сделали много для того, чтобы показать, что нигде в средневековый период философский компонент не затерялся. Он непременно выступает в богословской оболочке. Такова эпохальная специфика. Бондарю, вместе с другими историками древнерусской философии, удалось доказать, что несмотря на господство религиозной формы сознания, в древнерусское время ставились и решались извечные философские проблемы о предельных основаниях бытия, о способах и границах познания, исследовались закономерности и движущие силы исторического процесса. Вряд ли нужно специально говорить о широте нравственного измерения бытия в древнерусскую эпоху, отчего отечественную средневековую мысль даже подводят под определение «панэтизма». Вклад С. В. Бондаря в утверждение древнерусской религиозной философии в ее правах — бесспорен. Им много сделано для того, чтобы показать высокую культурную ценность общеславянского книжного наследия, в том числе и философской его составляющей. Особенно ценным можно считать выявление философских смыслов в далеко нефилософских по жанру текстах, отчего те, являясь произведениями сугубо религиозными, проявляют еще и некие свои философские качества.
Предлагаемая сегодня вниманию читателя моногафия — это последний труд Станислава Васильевича Бондаря, который он почти успел завершить перед своей смертью. Поводом обратиться к наследию Кирилла Туровского были планы издания совместными усилиями русских и украинских ученых еще никогда в полном объеме не публиковавшегося наследщия выдающегося древнерус-
42 Гаврюшин Н. К. Митрополит Даниил - редактор «Диалектики» // ТОДРЛ. Т. 49. Л., 1988. С. 358, 361; Мильков В. В. Определение философии Иоанна Дамаскина и его славяно-русские варианты (о кирилло-мефодиевском и других идейно-религиозных направлениях в духовной жизни Древней Руси) // Переводные памятники философской мысли Древней Руси. М., 1992. С. 145-147.
ского книжника и религиозного мыслителя. Творчеством этого мыслителя Станислав интересовался давно и даже посвятил анализу его сочинений несколько статей43. Поэтому он с энтузиазмом взялся за написание аналитических разделов коллективного труда, но так увлекся работой, что вместо запланированных параграфов получилась книга, которую мы и предлагаем вниманию читателя. Именно этот последний труд украинского историка древнерусской религиозной философии отражает эволюцию его, как исследователя. Столкнувшийся с необходимостью прокомментироавать источники сочинений Кирилла Туровского, С. В. Бондарь окунулся в реконструкцию святоотееческих оснований, на основе которых только и могло состоятся творчество оригинального, и в то же время глубоко в христианском смысле традиционного, писателя и мыслителя, прослывшего у потомков «русским Златоустом».
Здесь нет нужды говорить о достоинствах и спорных местах труда. Каждый читатель может составить свое собственное представление, обратившись к содержанию книги. Только хочется выразить уверенность, что вне зависимости от вкусовых пристрастий, никто не сможет поставить под сомнение страстную увлеченность автора Древней Русью и его глубокую личную религиозность.
43 Бондарь С.В. До питання про макрокосмiчну й мiкрокосмiчну есхатоло-пю Кирила Туровського. С. 3-21; Он же. Образи восьмого дня, Старого й Нового Заповтв (як фаз свiтовоi гсторп) в одному з текстш Кирила Туровського // Iсторiя релтй в Украш. Науковий щорiчник 2004 рж. Книга II. Львiв: Логос, 2004. С. 211-216.
