CC BY
10
Вестник Томского государственного университета. Культурология и искусствоведение.
2023. № 51. С. 270-282. Tomsk State University Journal of Cultural Studies and Art History. 2023. 51. pp. 270-282.
Научная статья УДК 749
doi: 10.17223/22220836/51/23
РУССКО-СКАНДИНАВСКИЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ СВЯЗИ В СУНДУЧНОМ ПРОИЗВОДСТВЕ
Глеб Александрович Пудов
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург, Россия, narodnik80@list.ru
Аннотация. С давних пор между странами Скандинавии и Россией существовали тесные экономические и политические связи. Это повлекло за собой активное взаимодействие в области культуры. Одним из его проявлений стало сундучное производство. Параллели прослеживаются уже на уровне этимологии слов, обозначающих те или иные сундучные изделия, а также связанные с ними предметы. Одним из самых ранних скандинавских сундучных изделий, найденных в России, стал ларец эпохи викингов. В статье на основе компаративного метода проводится анализ нескольких видов изделий Скандинавии и России: баулов, подголовников и шкатулок. Выявляются их художественные и конструктивные особенности, делаются выводы касательно подобия и различия.
Ключевые слова: сундук, художественные влияния, баул, подголовник, шкатулка
Для цитирования: Пудов Г.А. Русско-скандинавские художественные связи в сундучном производстве // Вестник Томского государственного университета. Культурология и искусствоведение. 2023. № 51. С. 270-282. doi: 10.17223/22220836/51/23
Original article
THE RUSSIAN-SCANDINAVIAN ART RELATIONS IN THE CHEST PRODUCTION
Gleb A. Pudov
State Russian Museum, Saint-Petersburg, Russian Federation, narodnik80@list.ru
Abstract. The Russian-Scandinavian relations are among the oldest in Europe. Trade and political relations have led to interaction in the area of art and architecture. The production of chests, which had existed in these states since ancient times, was no exception. Parallels can be traced already at the etymology of words denoting certain chest, as well as related items. In 2004, in Pskov, in one of the burials of the Viking Age, were discovered the remains of a wooden casket dating back to the 10th century. It testifies to the ways in which Scandinavian products came to Russia and their existence here from an early time. The latter provided the opportunity for direct interaction of Russian and Scandinavian traditions in the production of chest.
Consider several of their types: so-called "bauls", so-called "podgolovniki" and caskets. With a complete similarity of designs of Russian and Scandinavian bauls, obvious differences in decoration are visible. The cut-out ornament of Russian bauls consists of ornamental motifs borrowed from oriental fabrics, which came to Russia in abundance in the 17th century. On Scandinavian products, a slotted ornament is most often absent. The ornamentation is focused on wide strips that are placed along the edges of the products: they are given wavy outlines.
The "podgolovniki" are similar only in design and shape; they differ in everything else. This is due to the fact that they were made in different historical and cultural settings for different customers. Not the shape and design of this type of product underwent changes depending on the place and time of production, but the purpose and decoration.
© Г.А. Пудов, 2023
Despite of the similarity of the design of the caskets, the technique of decorating them and the general artistic solution, there are fundamental differences in the style. The items vary in content. If the Russians works are directly related to traditional art, then the Scandinavian ones belong to the "high" professional art, they are within the framework of the prevailing art style. The inner essence of the former is the fabulousness, cheerfulness of folk art, which makes them related to the paintings of the Russian North, and the latter is the striving to monarchical solemnity and greatness.
Examples of coincidence of forms of Russian and Scandinavian chest products can be continued. For example, the so-called "sarcophagus" chests, which are widespread throughout almost the entire European territory, remained outside the frames of the paper. They were made both in Russia and in the countries of Scandinavia.
The issues of technology and materials used by Russian and Scandinavian masters should be addressed. Both of them used forging, casting, a slot, similar methods of joining the wooden parts of chests, but in Scandinavia they never turned to techniques similar to the Russian "frost" in tin, and chromolithography on tin sheets. The items were made of wood, iron, leather, skins of marine animals, often upholstered from the inside with fabrics. In Russian subjects, unlike Scandinavian ones, mica was used. Keywords: chest, art influences, "baul", "podgolovnik", casket
For citation: Pudov, G.A. (2023) The russian-scandinavian art relations in the chest production. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Kul'turologiya i is-kusstvovedenie - Tomsk State University Journal of Cultural Studies and Art History. 51. pp. 270-282. (In Russian). doi: 10.17223/22220836/51/23
Проблема взаимодействия ремесленных традиций в производстве сундуков1 имеет большое значение при исследовании их художественного стиля. Однако до настоящего времени ей уделялось мало внимания. В научной литературе время от времени встречаются лишь указания на общность форм русских и зарубежных сундучных изделий [1. С. 485; 2. С. 70; 3. С. 138]. Дальше этого дело, как правило, не идет, и, кроме того, чаще всего имеются в виду западноевропейские, а не скандинавские вещи.
Цель настоящей статьи - выявление результатов взаимодействия русских и скандинавских художественных традиций в сундучном производстве, определение роли и значения иностранных влияний в сложении стиля русских сундучных изделий. Задачи - анализ художественного стиля, конструкции и материалов конкретных произведений из коллекций российских и скандинавских музеев. При работе использовались сведения из отечественной и зарубежной специальной литературы.
Надо отметить, что рамки статьи не позволяют рассмотреть все вопросы и проблемы, связанные с этой темой. Она поистине неисчерпаема, поэтому
автором лишь намечены основные моменты.
* * *
Русско-скандинавские отношения относятся к числу древнейших в Европе. Торговые и политические связи стали причиной взаимодействия в области искусства и архитектуры. Для русско-шведских отношений особое значение приобрело сотрудничество в области обработки и продажи металлов
1 Под словом «сундук» в настоящей статье подразумевается не только конкретный вид изделий мастеров-сундучников, но и весь ряд их продукции: скрыни, ларцы, подголовники, шкатулки, баулы и пр. Сундучному делу свойственна некоторая неопределенность терминологии. Кроме того, целесообразны географические ограничения: речь в статье идет преимущественно об изделиях Северо-Запада и Центра России. Сундучные изделия Юга и Востока страны имели несколько другие формы и принципы декорирования. И, наконец, в этой работе анализируются вещи, изготовленные только русскими мастерами (по происхождению).
[4. С. 191; 5. S. 74; 6. С. 41, 199; 7. С. 56-60]. В 1680-1690-х гг. вместе с русскими купцами ежегодно в Швецию приезжали русские оружейники, медники, жестянщики. Шведы были среди мастеров Оружейной палаты. Они также трудились на русских железоделательных, оружейных заводах, в стеклянном производстве, находились в научных экспедициях. Значительную роль в появлении в России произведений шведского прикладного искусства сыграли дипломатические посольства [8. С. 120; 9]. В XVIII в. отношения между странами носили противоречивый характер. С одной стороны, сотрудничество прерывалось военными конфликтами, с другой - особенно плодотворно развивалось в мирные периоды. В Швеции для работы в России нанимались мастера различных художественных специальностей. В начале XVIII столетия в Петербурге шведские мастера занимали второе место после немцев по численности [10]. По подсчетам А. Фелькерзама, только серебряников за время до 1780 г. прибыло в Петербург до ста человек [11. С. 98]. Известно, что в строительстве Петергофа принимали участие шведские столяры и плотники. Надо особо отметить, что они также были среди ремесленников, обучавших русских мастеров своему ремеслу [12. С. 56, 62; 13. С. 130]. Весьма значительную роль в истории русского прикладного искусства скандинавские мастера сыграли во II половине XVIII столетия. Шведских серебряников можно расценивать как «проводников западных стилей и западных мод. Через них к нам проникали постепенно, - правда, с опозданием лет на десять, -все стили XVIII века» [11. С. 108]. Не только серебряники, но и мастера других специальностей были представлены в российской столице в большом количестве. Были шведские мастера и в других городах и селах России. Не случайно еще В.В. Суслов в «Путевых записках» (1888) указывал на поразительное сходство предметов крестьянского быта Швеции и Русского Севера. Несколько забегая вперед, укажем, что исследователь имел в виду не только Швецию, но и Норвегию, причем в его сравнениях фигурировали и сундуки [14. С. 8-9].
Активные культурные и экономические связи сложились у России с Норвегией и Данией. Из исландских саг известно, что норвежцы уже в X -начале XII в. совершали торговые поездки в русские земли, главным образом, в Новгород. В 1326 г. была официально признана граница между государствами. В XVI столетии торговые отношения приняли постоянный характер, норвежцы приезжали в Колу, Кегор, к Печенгскому монастырю, Холмогоры, в следующем столетии главным местом торговли стал Архангельск. Русские купцы также ездили в Норвегию, причем это были не только мурманцы, но и жители Подвинья, Каргополя, селений Белого моря. Активное общение обусловило существование параллелей во многих областях культуры, в частности, в строительстве деревянных церквей, резьбе по дереву и книжной иллюстрации. Между странами издавна были налажены не только культурные и торговые, но и политические связи.
Не менее древними были русско-датские отношения. Первые сведения о датчанах встречаются в Новгородской первой летописи под 1130 и 1134 гг. Тем не менее связи между странами зародились гораздо раньше XII столетия, как о том свидетельствуют данные нумизматики и лингвистики [15. С. 82; 16. С. 309-311]. Значительного развития они достигли в XV в. В 1493 г. был заключен первый русско-датский договор, носивший анти-
шведский характер. Датские купцы, по сравнению с купцами других стран, получили большие привилегии: они могли торговать на всей территории России, им предоставили два торговых двора. Даже датское правительство принимало в торговле непосредственное участие. Экономическое сближение России и Дании имело конкретную причину - избавление от посредничества Ганзы [17. С. 89, 93-96]. В XVIII столетии заметно возросла роль политического партнерства.
Таким образом, на протяжении столетий между Россией и Скандинавией существовали крепкие связи, в том числе в разных областях культуры. Не стало исключением и производство сундучных изделий, существовавшее в этих государствах с давних времен [18. С. 35-36, 41-42, 135; 19. Та£ 259; 20. S. 4; 21].
Параллели прослеживаются уже на уровне этимологии слов, обозначающих те или иные сундучные изделия, а также связанные с ними предметы. Например, древнерусское слово «корста» - «гроб», которое сохранилось в некоторых северных говорах, близко не только германскому «kasten» («ящик»), восходящему к латинскому слову «cista» («ящик») [22. С. 14], но и шведскому слову «kista» («сундук»). Кроме того, русское слово «ларь» происходит от древнешведского «1агг» («ларь», «выдвижной ящик») и «1аг» («ящик, «сундук») [23. С. 460]. По другим сведениям, древнешведское слово само могло быть заимствовано из древнерусского [24. С. 468]. Так или иначе, этимология слова «ларь» свидетельствует о существовании с раннего времени русско-шведских связей в сфере использования сундучных изделий, а возможно, их производства.
В июне 2004 г. в Пскове в одном из захоронений эпохи викингов были обнаружены остатки деревянного ларца, который датируется X в. [25. С. 493-496]. На его круглой крышке между четырьмя железными треугольными пластинами располагались бронзовые накладки, украшенные в стиле Еллинг. В середине крышки прикреплено железное кольцо диаметром 4,5 см. Крышку окаймляет ободок из гвоздей с широкими шляпками. Замок располагался в стенке ларца. Аналогии ему обнаружены в Бирке1. Рассмотренный ларец свидетельствует об одном из путей попадания скандинавских изделий в Россию и об их бытовании здесь с раннего времени. Последнее обеспечивало возможность непосредственного взаимодействия русских и
скандинавских традиций в производстве сундучных изделий. Рассмотрим
2
несколько их типов .
В российских музеях хранятся предметы, которые именуются баулами. Их брали с собой в поездки. Баулы имеют разные размеры. Корпус их цилиндрической формы, крышка находится сверху, на боковых сторонах - небольшие фигурные ручки. Как правило, такие вещи покрывались кожей или шкурой морских животных, обивались прорезными железными полосами. Спереди находилась фигурная железная пластина, которая защищала отверстие для ключа. В коллекции отдела народного искусства Государственного
1 Бирка - крупный экономический и ремесленный центр на территории современной Швеции на берегу озера Меларен. Существовал в 800-975 гг.
2 Для статьи выбраны наиболее показательные в художественном отношении произведения. Выводы, следующие из их сравнения, касаются всей массы русских и зарубежных вещей, просмотренных автором.
Русского музея находится подобный предмет, датируемый XVIII в. (рис. 1)1. На его дубовую основу прикреплены пять железных полос с прорезным орнаментом, состоящим из ряда «огурцов», спереди - литая петля.
Рис. 1. Сундук. XVIII в., Россия (Государственный Русский музей) Fig. 1. Trunk. XVIII century, Russia (State Russian Museum)
Множество аналогичных предметов, изготовленных в Швеции и называемых сундуками (kista), находится в музеях разных городов этой страны, например в Кальмаре2. В качестве примера приведем изделие под инвентарным номером KLM 214663. Оно имеет цилиндрическую форму, покрыто кожей тюленя. Сверху прибиты тонкие железные полосы, по краям - широкие. Прорезного орнамента на них нет. Посередине находится квадратная металлическая пластина. Замок отсутствует. С каждой стороны - ручка из кованого железа. Внутренняя часть сундучка обита неокрашенной льняной тканью. Подобные вещи делались и в Дании4.
При полном подобии конструкций русских и скандинавских вещей просматриваются явные отличия в декорировании. Прорезной орнамент российских баулов состоит из орнаментальных мотивов, заимствованных с восточных тканей, в обилии поступавших в Россию в XVII в. На шведских изделиях прорезной орнамент отсутствует (за исключением нескольких дат, включенных в полосы; их можно рассматривать как разновидность украшения). Орнаментация сосредоточена на широких полосах, которые размещены по краям изделий: им приданы волнообразные очертания.
Другим ярким примером могут быть так называемые подголовники. В коллекции ОНИ ГРМ находится подголовник5, изготовленный в 1750 г. (рис. 2). Эта вещь значительных размеров (34 х 55 х 42), внешние поверхно-
1 Инв. № М-504. См. аналогии: ГУК «Музейный комплекс имени И.Я. Словцова» (Тюменская область, инв. № Д-57), СГМЗ (инв. № П 187), ГИМ (инв. № МЖ 6849), ГЭ (инв. № ЭРМ-4731). Датируются концом XVIII - началом XIX в.
2 См. также баул из коллекции музея Уппланда (инв. № им 03648).
3 См.: https://digitalmuseum.se/021026252015/kista
4 Предмет из коллекции Национального музея Дании, датируется 1744 г. (см.: samlinger.nat-mus.dk/DMR/asset/219632).
5 Инв. № М-4.
сти которой обиты кожей и гладкими железными полосами, расположенными «в клетку». Внутри каждой «клетки» помещены прорезные розетки со слюдяной подкладкой. В углах крышки и верхней стенки - прорезные накладки в виде треугольников. На личине замка в зигзагообразном обрамлении выгравирована надпись: «1750 году сентебря 23 дня срк иван чюпятова». На боковых стенках - кованые ручки. Внутри подголовника помещено двенадцать отделений, восемь из которых - с ящиками. Подголовник, вероятно, имеющий холмогорское происхождение, отличается основательностью, солидностью и надежностью. Симметричность орнамента, его четкость, «просчитан-ность» способствуют этому впечатлению. Главным для мастера было непосредственное предназначение изделия как хранилища ценных вещей и документов. Общему художественному решению подголовника свойственна мужественная грубоватость, суровость, на фоне которой все орнаментальные изыски смотрятся необязательными добавлениями.
Рис. 2. Сундук-подголовник. 1750 г., Россия (Государственный Русский музей) Fig. 2. Chest called «podgolovnik». 1750, Russia (State Russian Museum)
Норвежский «подголовник»1 датируется 1751 г. Он имеет подобную конструкцию, но несколько иные пропорции (вернее, основанием его служит другая стенка). Крышка поднимается железными фигурными петлями, по бокам - простые литые ручки. Изнутри сундук имеет несколько полочек (не сохранились). Поверхности изделия (кроме задней и боковых) разделены на прямоугольные сегменты, в каждом из которых, в синей рамке, помещена живописная композиция, состоящая из изображений букетов. Они написаны в быстрой импровизационной манере норвежских росписей по дереву. Остальные поверхности окрашены в красный цвет. На краях крышки -надписи, выполненные белой краской: «Ek Ols Domis(?) Ann 1751». Возможно, вещь служила дорожным сундуком для некого чиновника.
1 Stiftelsen Nordm0re Museum (инв. № KM.02036). Этот пример не единичен. См., например, «подголовник» из музейного центра Хордалана, инв. № ОМ. 01317.
Надо особо упомянуть изделия других пропорций, по своей форме напоминающие комод, иными словами, это - подголовники, поставленные на заднюю стенку. В коллекции отдела народного искусства находится такой «комод» (датируется XVIII в. )1 Его лицевая и боковые стенки обиты прорезными пластинами железа с растительным орнаментом, состоящим из переплетающихся завитков (фон - бархат коричневого цвета). Дно и оборотная сторона укреплены сплошными пластинами железа. Внутри изделия - несколько полочек и ящичков, нижняя часть выдвигается.
Норвежские изделия такого типа (для примера можно привести вещи из коллекции музея Васа2) имеют идентичные пропорции, конструкцию, в них также используется сочетание дерева и железа. Но они почти лишены украшений, главными их характеристиками являются надежность и прочность.
Сравнение всех этих вещей сделало наглядными их отличия. Они сходны только по конструкции и форме, во всем остальном отличаются. Это объясняется тем, что «подголовники» были изготовлены в разной исторической и культурной обстановке, для разных заказчиков. Не форма и конструкция этого вида изделий претерпевали изменения в зависимости от места и времени производства, а предназначение и декоративное оформление.
Необходимо также упомянуть о шкатулках. Один из их видов, к которому необходимо обратиться, - вещи прямоугольной формы, обитые полосами «в клетку» и снабженные фигурными прорезными накладками. Русские изделия такого рода были традиционной продукцией мастеров Великого Устюга. Например, шкатулка из ОНИ ГРМ3 была изготовлена мастером Плисовым в 1834 г. Она имеет скругленные углы и слегка выпуклую крышку. По бокам -две кованые ручки. Шкатулка окрашена светло-зеленой краской и обита железными полосами «в клетку». На передней и задней стенках - по три прорезных личины с фигурными створками на средних (средняя больше остальных). В центре крышки расположена прорезная накладка со створкой, в углах - прорезные пластины того же типа. Узор из округлых завитков на фоне фольги. На замке надпись: «Город Устюгъ мастеръ Плисовъ 1834 г.».
Целесообразно назвать и другую шкатулку из того же собрания (датируется XIX в.)4. Она прямоугольной формы, имеет плоскую крышку (рис. 3). Все поверхности обиты тонкими металлическими полосами «в клетку», под которые подложен синий бархат. В углах крышки - квадратные прорезные пластины с растительным орнаментом, в центре - круглая пластина. Подобный орнамент, состоящий из переплетающихся завитков, украшает и личину. На крышке прикреплены скобовидная ручка и кольцо. Вещей такого рода делалось в Устюге много, о чем свидетельствует не только коллекция отдела
5
народного искусства, но и других музеев .
В собрании музея г. Кальмар находится подобная шкатулка, которая датируется XVII в.6. Она прямоугольной формы, крышка слегка выпуклая, углы
1 Инв. № М-34.
2 Инв. №№ 17958, 17960, 17963.
3 Инв. № М-8.
4 Инв. № М-350.
5 Например, в коллекциях Костромского музея-заповедника (№ КМЗ КОК-18119, КМЗ КОК-16113), Котласского краеведческого музея (№ККМ КП 2553), Нюксеницкого краеведческого музея (инв. № Д-778), Киришского историко-краеведческого музея (инв. №ИБ-889) и мн.др.
6 Инв. № KLM 39255:144. См.: https://digitaltmuseum.se/021025805193/kista.
скруглены. Шкатулка обита железными полосами «в клетку». На крышке прикреплена ручка, по углам крышки - прорезные пластины с орнаментом, напоминающим лист клевера (под ними - цветные подкладки). На лицевой стороне расположены три замка с фигурными личинами, причем средняя больше боковых. Изнутри шкатулка обита зеленой тканью. Внутренние края стенок окрашены в зеленый цвет.
Рис. 3. Шкатулка. XVIII в., Великий Устюг (Россия) (Государственный Русский музей) Fig. 3. Casket. XVIII century, Velikiy Ustyug (Russia) (State Russian Museum)
Несмотря на подобие конструкции, техник декорирования и общего художественного решения, в стиле произведений есть принципиальные отличия. Шкатулки различаются по содержанию. Если первые имеют непосредственное отношение к традиционному искусству, то вторые - принадлежность «высокого» профессионального искусства, они находятся в рамках господствующего художественного стиля. Внутренняя суть первых - сказочность, жизнерадостность народного творчества, роднящая их с росписями Русского Севера, вторых - стремление к монархической торжественности и величию.
Другим типом шкатулок, широко распространенных в России и Скандинавии, были вещи небольшого размера с покатой крышкой. Как правило, они использовались во время путешествий. В шкатулке из собрания Русского музея реализуется традиционный принцип покрытия деревянной основы другим материалом, в данном случае это фигурные оловянные полосы-накладки и слюда (рис. 4). Узор полос, обрамляющих крышку и стенки, выполнен в виде волнистой гирлянды из завитков с трилистниками между двумя рифлеными полосками. На крышке и на лицевой стенке - по две таких же рифленых полосы. Под слюду подложены вырезанные из бумаги картинки с изображениями бытовых сцен. Внутри шкатулка оклеена зеленой бумагой с растительным узором. Художественное решение вещи имеет яркий декоративный характер. Надо отметить, что подобным образом в России в XVII-XVIII вв. декорировались многие вещи, например выносные фонари.
1 Инв. № М-355.
Рис. 4. Шкатулка. XVIII в., Россия (Государственный Русский музей) Fig. 4. Casket. XVIII century, Russia (State Russian Museum)
Шкатулка из музея Кальмара1 значительно больше русской размерам, но имеет одинаковые пропорции (датируется XVII в.). Она покрыта кожей и обита пятью железными прорезными полосами. На лицевой стороне - фигурная личина, замок внутренний. На боковых сторонах - маленькие кованые ручки. Изнутри шкатулка обита грубой тканью.
Как и в предыдущем случае, несмотря на подобие форм и пропорций, произведения значительно отличаются друг от друга по сути. Первое изделие находится в контексте развития отечественного прикладного искусства XVII-XVIII вв. и отражает русское понимание декоративности с его многоцветно-стью, блеском, сочетаниями различных материалов, явным предпочтением растительного орнамента геометрическому. Вторая шкатулка по своему художественному решению близка шведским сундукам того же периода, она имеет мало общего с аналогичной русской вещью в плане декоративного убранства.
Примеры совпадений форм русских и скандинавских сундучных изделий можно продолжать. Например, за рамками статьи остались так называемые «саркофаговые» сундуки, распространенные почти на всей территории Европы [26. Р. 239-244; 27]. Делались они и в России2, и в странах Скандинавии3. Не углубляясь в детальное сравнение, следует отметить, что вещи подобны по конструкции, однако отличаются пропорциями и толщиной стенок.
Вкратце необходимо коснуться темы материалов и техник, употреблявшихся русскими и скандинавскими мастерами. И те и другие использовали дерево (чаще дуб и сосну), железо, кожи, шкуры морских животных4, изнутри предметы нередко обивались тканями. Однако на русских изделиях, в отличие от скандинавских, встречается слюда. И в России, и в Скандинавии
1 Инв. № KLM 12221. См.: https://digitaltmuseum.se/021026251939/kista
2 Вещи из ГБУК «Государственный историко-архитектурный и этнографический музей-заповедник „Кижи" (инв. № Д-2999, Д-3000), Ненецкого краеведческого музея (инв. № Др-216, 217), МБУ «Шурышкарский районный музейный комплекс» (Ямало-Ненецкий автономный округ, с. Мужи) (инв. № МЭП-356), Новгородского объединенного музея-заповедника (инв. № НГМ КП-36241/34, ДЭ-5825.), Псково-Изборского объединенного музея-заповедника (№ ПМЗ КП 33059) и многих других музеев.
3 Например, сундук из музея Вэстерготланда (инв. № 1М16-1597). См.: https://digitaltmuseum.se/ 021027887814/kista
4 Например, сундучок из Кирилло-Белозерского музея (инв. № Д-3886) и сундук из музея Вэст-манланда (инв. № Vlm-9078). См.: https://digitaltmuseum.se/021027806337/kista
использовали ковку, литье, прорезь, гравировку, сходные приемы соединения деревянных частей сундучных изделий. При этом скандинавы никогда не обращались к техникам, аналогичным принятым в России: «морозу» по жести, хромолитографии на жестяных листах [28. С. 50-51], полировке железа [2. С. 280-287].
Параллели между русскими и скандинавскими изделиями не случайны, что признают и специалисты из Скандинавии1. На некоторых видах сундучных изделий наблюдается столь тесное переплетение художественных традиций, что русские вещи порой сложно отличить от скандинавских. Анализ памятников приводит к выводу, что в сундучном производстве России и Скандинавии существовал не просто процесс взаимовлияний, а родственное художественное мышление мастеров.
Тем не менее ставить знак равенства между ними не стоит - несмотря на подобие конструкций, размеров и назначения, между русскими и скандинавскими изделиями есть отличия. Они были изготовлены в разной художественной среде и являются плодами разных культур.
В данном контексте вопрос о влияниях теряет остроту. Совсем необязательно выяснять, кто на кого влиял. Необходимо лишь констатировать, что и русские, и скандинавские ремесленники были участниками общеевропейского культурного процесса. Поэтому важнее не регистрировать те или иные воздействия, а анализировать среду, условия, обстоятельства, которые обеспечили проникновение творческих импульсов.
Кроме того, родственность часто является следствием общности мотивов и сюжетов, распространенных в искусстве различных стран, а также подобием способов производства, использованием одних и тех же источников. Следует также учитывать стадиальное соответствие в развитии различных культур. По справедливым словам Т.С. Пассек, сходство ни о чем не говорит, пока не прослежена «генетическая история» той или иной орнаментальной схемы, т.е. «работа не может вестись без «палеонтологического» анализа, без применения генетического подхода к явлениям, как к закономерным стадиальным оформлениям единого процесса развития общества» [29. С. 330, 340].
* * *
В качестве заключения необходимо отметить три момента:
1. Наличие параллелей в русском и скандинавском сундучных производствах закономерно. Это следствие многовековых культурных связей между Россией, с одной стороны, и Швецией, Норвегией и Данией - с другой. «Дело» сундуков - часть глубокого и обширного культурного обмена, с раннего времени существовавшего между этими странами.
2. Несмотря на очевидные аналогии, русские и скандинавские сундучные изделия обладают собственным художественным стилем, поскольку создавались на разной культурной почве.
3. В настоящее время сравнительное изучение русских и скандинавских сундучных изделий имеет особую актуальность. Необходимо указать только на один из аспектов. Подобно тому, как исследователи деревянной архитектуры предлагают использовать древние скандинавские постройки для рекон-
1 Это мнение выразили в письмах автору настоящей статьи Ханна Вильгельмсон - сотрудник музея Кальмара и Лейф Валлин - сотрудник Северного музея.
струкции внешнего облика древнерусских [30. С. 137-139], в отношении сундучного производства можно предложить то же самое.
Принятые сокращения:
AИС - Aссоциация искусствоведов
ГAИMК - Государственная академия материальной культуры
ГИM - Государственный исторический музей
^M - Государственный Русский музей
ГЭ - Государственный Эрмитаж
ОНИ ^M - отдел народного искусства Государственного Русского музея
РГГУ - Российский государственный гуманитарный университет
СГMЗ - Смоленский государственный музей-заповедник
Список источников
1. Гончарова Н.Н. Влияние православной культуры на содержание сюжетной росписи сундуков XVII-XVIII вв. // Народное искусство: русская традиционная культура и православие, XVIII-XXI вв.: традиции и современность. M. : Союз Дизайн, 2013.
2. Пудов Г.А. Уральские сундуки XVIII-XX веков: история, мастера, произведения. СПб. : Первый класс, 2016.
3. Пудов Г.А. О сундуках и шкатулках из коллекции отдела народного искусства Русского музея // Петербургские искусствоведческие тетради. Статьи по истории искусства. Вып. 38. СПб. : AM^ 2016.
4. Бахрушин С.В. Торги новгородцев Кошкиных // Научные труды / редкол.: A.A. Зимин и др.; встун. ст. В.И. Шункова; AН СССР. Ин-т истории. Т. II, M. : Изд-во AН СССР, 1954.
5. Erixon S. Gammal mässing. Västeräs : ICA förlaget AB, 1964.
6. Некрасов Г.А. Тысяча лет русско-шведско-финских культурных связей IX-XVIII вв. M. : Наука, 1993.
7. Шаскольский И.П. Русская морская торговля на Балтике в XVII в. СПб. : Наука, 1994.
8. Лебедева И.В. Датские и шведские дары русскому государству в XVI-XVII веках // Скандинавский сборник. Вып. III, Таллин : Ээсти раамат, 1958.
9. Martin F.R. Schwedische königliche Geschenke an russische Zaren. 1647-1699. Silberschätze in der kaiserlichen Schatzkammer zu Moskaw. Stockholm, 1900.
10. Янгфельд Б. От варягов до Нобеля: шведы на берегах Невы. M. : Ломоносовъ, 2010.
11. Фелькерзам А. Иностранные мастера золотого и серебряного дела // Старые годы. 1911. Июль - сентябрь. С. 98.
12. Янгфельдт Б. Шведские пути в Санкт-Петербург. Стокгольм ; Санкт-Петербург : Шведский институт, БЛИЦ, 2003.
13. Карлбек Х. Шведы и шведское в России // Шведы в Mоскве : материалы рос.-швед. науч. конф. Mосква, 1-2 июня 2000 г. M. : РГГУ, 2002.
14. Суслов В.В. Путевые заметки о севере России и Норвегии. СПб. : Тин. A.Ф. Mаркса,
1889.
15. Свердлов М.Б. Дания и Русь в XI веке // Исторические связи Скандинавии и России (IX-XX вв.) : сб. статей. Л. : Наука, 1970.
16. Макаев Э.А. Руническая наднись из Новгорода // Советская археология. 1962. № 3.
17. Казакова Н.А. Русско-датские торговые отношения в конце XV - начале XVI в. // Исторические связи Скандинавии и России (IX-XX вв.) : сб. статей. Л. : Наука, 1970.
18. Арциховский А.В., Янин В.Л. Новгородские грамоты на бересте (из расконок 19621976 гг.). M., 1978.
19. Arbman H. Birka. B. I. Die Gräber. Tafeln. Stockholm, 1943.
20. Schoultz G. von. Kistor. Stockholm : Nordiska Museet, 1949.
21. Arwidsson G., Berg G. The Mästermyr find: A viking age tool chest from Gotland. Stockholm : Vitterhets-, historie- och antikvitetsakad, 1983.
22. СапуновБ.В. У истоков русской мебели (XI-XIII вв.) // Труды ГЭ. Т. XXIII: Из истории русской культуры. Л. : Искусство, 1983.
23. ФасмерМ. Этимологический словарь русского языка. M. : Прогресс, 1967. Т. II. С. 460.
24. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка : в 2 т. M. : Русский язык, Т. I. 1994.
25. Михайлов А.В., Салмин С.А. Ларец из камерного погребения 2 Старовознесенского раскопа в Пскове // Славяно-русское ювелирное дело и его истоки : материалы междунар. науч. конф., посвящ. 100-летию со дня рождения Г.Ф. Корзухиной. Санкт-Петербург, 10-16 апреля 2006 г. СПб. : Нестор-История, 2010.
26. Csillery K.K. Le coffre de charpenterie // Acta ethnographica. Academiae scietiarium Hungaricae. Tomus I, fascilius 1-4. Budapest: Magyar tudomanyos akadamia, 1950.
27. Everhard J. Tuugkisten in Oost Nederland. Versiering en typologie. Oldenzaal : Twents-Gelderse Uitgewerij de Bruyn, 1994.
28. Пудов Г.А. Хромолитография в истории сундучного промысла Урала (конец XIX -начало XX века) // Художественный металл в России и Европе в XIX-XX веках : тезисы Всерос. науч.-практ. конф. Екатеринбург, 14-15 апреля 2015 года. Екатеринбург, 2015.
29. Пассек Т.С. К вопросу о приеме сравнения в истории материальной культуры // Из истории капиталистических формаций : сб. статей к 45-летию науч. деятельности Н.Я. Марра. М. ; Л. : Гос. соц.-экон. изд-во, 1933 (Известия ГАИМК. Вып. 100).
30. Мильчик М.И. Взаимовлияние деревянной архитектуры Древней Руси и Скандинавии: русская историография и постановка проблемы // Актуальные проблемы исследования и спасения уникальных памятников деревянного зодчества России: международный симпозиум. Доклады / сост. и отв. ред. М.И. Мильчик. СПб. : Лики России, 1999.
References
1. Goncharova, N.N. (2013) Vliyanie pravoslavnoy kul'tury na soderzhanie syuzhetnoy rospisi sundukov XVII-XVIII vv. [The influence of Orthodox culture on the content of the narrative painting of chests of the 17th-18th centuries]. In: Nekrasova, M.A. (ed.) Narodnoe iskusstvo: russkaya traditsionnaya kul'tura ipravoslavie, XVIII-XXI vv.: traditsii i sovremennost' [Folk art: Russian traditional culture and Orthodoxy, 18th - 21st century: Traditions and modernity]. Moscow: Soyuz Dizayn.
2. Pudov, G.A. (2016) Ural'skie sunduki XVIII-XX vekov: istoriya, mastera, proizvedeniya [Ural chests of the 18th-20th centuries: History, masters, works]. St. Petersburg: Pervyy klass.
3. Pudov, G.A. (2016) O sundukakh i shkatulkakh iz kollektsii otdela narodnogo iskusstva Russkogo muzeya [About chests and caskets from the collection of the folk art department of the Russian Museum]. In: Peterburgskie iskusstvovedcheskie tetradi. Stat'ipo istorii iskusstva [St. Petersburg Art History Notebooks. Articles on the History of Art]. Vol. 38. St. Petersburg: AIS.
4. Bakhrushin, S.V. (1954) Torgi novgorodtsev Koshkinykh [Trades of Novgorod Koshkins]. In: Zimin, A.A. et al. (eds) Nauchnye trudy [Scientific Works]. Vol. 2. Moscow: USSR AS.
5. Erixon, S. (1964) Gammal mässing. Västeras: ICA förlaget AB.
6. Nekrasov, G.A. (1993) Tysyacha let russko-shvedsko-finskikh kul'turnykh svyazey IX-XVIII vv. [A thousand years of Russian-Swedish-Finnish cultural relations in the 9th-18th centuries]. Moscow: Nauka.
7. Shaskolskiy, I.P. (1994) Russkaya morskaya torgovlya na Baltike vXVII v. [Russian maritime trade in the Baltic in the 17th century]. St. Petersburg: Nauka.
8. Lebedeva, I.V. (1958) Datskie i shvedskie dary russkomu gosudarstvu v XVI-XVII vekakh [Danish and Swedish gifts to the Russian state in the 16th- 17th centuries]. In: Skandinavskiy sbornik [Scandinavian Collection]. Vol. III. Tallin: Eesti raamat.
9. Martin, F.R. (1900) Schwedische königliche Geschenke an russische Zaren. 1647-1699. Silberschätze in der kaiserlichen Schatzkammer zu Moskaw. Stockholm: [s.n.].
10. Yangfeld, B. (2010) Ot varyagov do Nobelya: shvedy na beregakh Nevy [From the Varangians to Nobel: Swedes on the banks of the Neva]. Moscow: Lomonosov.
11. Felkerzam, A. (1911) Inostrannye mastera zolotogo i serebryanogo dela [Foreign masters of gold and silver]. Staryegody. July - September. S. 98.
12. Yangfeld, B. (2003) Shvedskieputi v Sankt-Peterburg [The Swedish Ways to St. Petersburg]. Stockholm; St. Petersburg: Shvedskiy institut, BLITs.
13. Karlbek, H. (2002) Shvedy i shvedskoe v Rossii [Swedes and Swedish in Russia]. Shvedy v Moskve [Swedes in Moscow]. Proc. of the Conference. Moscow, June 1-2, 2000. Moscow: Russian State University for the Humanities.
14. Suslov, V.V. (1889) Putevye zametki o severe Rossii i Norvegii [Travel notes about the north of Russia and Norway]. St. Petersburg: A.F. Marks.
15. Sverdlov, M.B. (1970) Daniya i Rus' v XI veke [Denmark and Rus' in the 11th century]. In: Nosov, N.E. & Shaskolskiy, I.P. (eds) Istoricheskie svyazi Skandinavii i Rossii (IX-XX vv.) [Historical connections of Scandinavia and Russia (9th - 20th centuries)]. Leningrad: Nauka.
16. Makaev, E.A. (1962) Runicheskaya nadpis' iz Novgoroda [Runic inscription from Novgorod]. Sovetskaya arkheologiya. 3.
17. Kazakova, N.A. (1970) Russko-datskie torgovye otnosheniya v kontse XV - nachale XVI v. [Russian-Danish trade relations at the end of the 15th - early 16th century]. In: Nosov, N.E. & Shaskolskiy, I.P. (eds) Istoricheskie svyazi Skandinavii i Rossii (IX-XX vv.) [Historical connections of Scandinavia and Russia (9th - 20th century)]. Leningrad: Nauka.
18. Artsikhovskiy, A.V. & Yanin, V.L. (1978) Novgorodskie gramoty na bereste (iz raskopok 1962-1976gg.) [Novgorod letters on birch bark (from excavations 1962-1976)]. Moscow: [s.n.].
19. Arbman, H. (1943) Birka. B. I. Die Gräber. Tafeln. Stockholm.
20. Schoultz, G. von. (1949) Kistor. Stockholm: Nordiska Museet.
21. Arwidsson, G. & Berg, G. (1983) The Mästermyr find: A viking age tool chest from Gotland. Stockholm: Vitterhets-, historie- och antikvitetsakad.
22. Sapunov, B.V. (1983) U istokov russkoy mebeli (XI-XIII vv.) [At the origins of Russian furniture (11th - 13th century)]. In: Trudy GE [Proc. of SH]. Vol. 23. Leningrad: Iskusstvo.
23. Fasmer, M. (1967) Etimologicheskiy slovar' russkogo yazyka [Etymological Dictionary of the Russian Language]. Vol. 2. Moscow: Progress.
24. Chernykh, P.Ya. (1994) Istoriko-etimologicheskiy slovar' sovremennogo russkogo yazyka [Historical and Etymological Dictionary of the Modern Russian Language]. Vol. 1. Moscow: Russkiy yazyk.
25. Mikhaylov, A.V. & Salmin, S.A. (2010) Larets iz kamernogo pogrebeniya 2 Starovoznesenskogo raskopa v Pskove [A casket from chamber burial 2 of the Starovoznesensk excavation in Pskov]. Slavyano-russkoe yuvelirnoe delo i ego istoki [Slavic-Russian jewelry and its origins]. Proc. of the Conference. St. Petersburg, April 10-16, 2006. St. Petersburg: Nestor-Istoriya.
26. Csillery, K.K. (1950) Le coffre de charpenterie. In: Acta ethnographica. Academiae scietiarium Hungaricae. Tomus I, fascilius 1-4. Budapest: Magyar tudomanyos akadamia.
27. Everhard, J. (1994) Tuugkisten in Oost Nederland. Versiering en typologie. Oldenzaal: Twents-Gelderse Uitgewerij de Bruyn.
28. Pudov, G.A. (2015) Khromolitografiya v istorii sunduchnogo promysla Urala (konets XIX -nachalo XX veka) [Chromolithography in the history of the chest industry of the Urals (late 19th -early 20th centuries)]. Khudozhestvennyy metall v Rossii i Evrope v XIX-XX vekakh [Artistic metal in Russia and Europe in the 19th - 20th century]. Proc. of the Conference. Ekaterinburg, April 14-15, 2015. Ekaterinburg.
29. Passek, T.S. (1933) K voprosu o prieme sravneniya v istorii material'noy kul'tury [On the method of comparison in the history of material culture]. In: Iz istorii kapitalisticheskikh formatsiy [From the history of capitalist formations]. Moscow; Leningrad: Gos. sots-ekon. izd-vo.
30. Milchik, M.I. (1999) Vzaimovliyanie derevyannoy arkhitektury Drevney Rusi i Skandinavii: russkaya istoriografiya i postanovka problemy [Mutual influence of wooden architecture of Ancient Rus and Scandinavia: Russian historiography and problem statement]. In: Milchik, M.I. (ed.) Aktual'nye problemy issledovaniya i spaseniya unikal'nykh pamyatnikov derevyannogo zodchestva Rossii [Current problems of research and rescue of unique monuments of wooden architecture in Russia]. St. Petersburg: Liki Rossii.
Сведения об авторе:
Пудов Г.А. - кандидат искусствоведения, старший научный сотрудник отдела народного искусства Государственного Русского музея (Санкт-Петербург, Россия). E-mail: narodnik80@list.ru
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов. Information about the author:
Pudov G.A. - State Russian Museum (Saint-Petersburg, Russian Federation). E-mail: narod-nik80@list.ru
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 10.06.2020; одобрена после рецензирования 25.07.2020; принята к публикации 05.08.2023.
The article was submitted 10.06.2020; approved after reviewing 25.07.2020; accepted for publication 05.08.2023.
