Русский религиозный раскол Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ЛЕКТОРИЙ

С.И. РЕСНЯНСКИЙ РУССКИЙ РЕЛИГИОЗНЫЙ РАСКОЛ

А) Причины социальных катаклизмов второй половины XVII века. Причины раскола

События второй половины XVII века — сложнейший период в истории России. Успешно преодолевая политические последствия «Смутного времени», государство переживает напряжённый внутренний поиск своих идентификационных основ, осмысление новой государственной идеологии в том числе и своей церковной политики. Это было вызвано «вызовом» со стороны Западной Европы, переживавшей глубокие цивилизационные изменения. Формируется матрица западноевропейской цивилизации. Великие географические открытия, научная революция XVII в., мощное развитие производительных сил, перестройка духовной основы общества — Реформация. На её основе, на основе протестантской этики, возникает идеология либерализма с личностным началом по отношению к религии, нации, государству, создаётся потребительская цивилизация. Это сильное западноевропейское модернистское секулярное начало было сформулировано в концепцию европоцентризма и распространялось повсеместно. В России этот модернистский секу-лярный процесс нашёл как своих сторонников, так и яростных противников и вызвал сложное переплетение социально-экономических, духовно-нравственных и политических катаклизмов. Катализатором этих катаклизмов явился церковный раскол в русской православной церкви. Церковный раскол произошёл в условиях, когда сильной трансформации начали подвергаться механизмы государственной и церковной власти, стали приходить новые традиции, имевшие не российское, а европейское происхождение. Расколом принято называть произошедшее, во второй половине XVII века отделение от господствующей Православной церкви части верующих, получивших название старообрядцев. О расколе писали многие историки — каждый по-своему — толковали его причины и разъясняли последствия (большей частью неудовлетворительно и поверхностно). Непосредственным поводом для Раскола послужила так называемая «книжная справа» — процесс исправления и редактирования богослужебных текстов, инициаторами которого выступили царь Алексей Михайлович и патриарх Никон. «Самый великий человек Русской истории» — так назвал патриарха Никона митрополит Антоний (Храповицкий). Но, даже если стараться быть более осторожным, то следует признать, что святитель Никон — одна из самых знаковых фигур в истории российского государства. О нём написано отечественными и зарубежными исследователями столько, сколько ни об одном другом деятеле Русской православной церкви. Никита Минов (так звали будущего патриарха Никона) родился в 1605 году в «Смутное время» на Руси в крестьянской семье в селе Вельдеманове Нижегородского уезда, кстати, совсем рядом с местом рождения своего будущего злейшего врага протопопа Аввакума Петрова. Пережил очень трудное детство со злой мачехой, жестоко тиранившей его и даже пытавшейся убить. Рано проявил глубокий интерес к духовным знаниям и церковной истории. Был послушником Желтоводского Макарьевского монастыря. Затем по настоянию родственников женился и стал священником. Трое его детей один за другим умерли в младенчестве. Тогда они с женой решили принять монашество. Она стала монахиней Алексеевского монастыря в Москве, а он ушёл на Белое море в Ан-зерский скит Соловецкого монастыря, где был пострижен в монахи под именем Никона. В 1643 году иеромонах Никон становится игуменом Кожезерского монастыря. В 1646 году Никон приехал по монастырским делам в Москву, где впервые встретился с юным царём Алексеем Михайловичем (царю было тогда всего 16 лет в то время как Никону было уже за сорок).

Никон произвёл на царя огромное впечатление своей глубокой религиозностью, аскетизмом, обширными познаниями в церковной литературе, живым и благородным нравом, что царь сразу же назначил Никона архимандритом Новоспасского монастыря в Москве — усыпальнице рода Романовых. Никон входит в ближайшее окружение царя и становится членом небольшого, но влиятельного кружка церковнослужителей, «ревнителей древнего благочестия», во главе с царским духовником Стефаном Вонифатьевым. В его состав также входили протопоп Аввакум, протоиерей Казанского собора в Кремле Иван Неронов и др. Члены кружка выступали за строгую церковную дисциплину, в частности, против многогласия и хорового пения. Дело в том, что тогда службы в церквях совершались одновременно сразу разными голосами: один читал молитвы, другой в то же время пел псалмы , третий говорил ектении. А при хоровом пении слова растягивались до бессмыслия, с переменой ударений, заменой полугласных букв на гласные, прибавлением новых гласных. О необходимости изменить такой порядок, в частности, вместо многогласия соблюдать единогласие, говорили ещё в своё время на Стоглавом Соборе во времена Ивана Грозного, высказывался против этого во времена «Смутного времени» патриарх Гермоген, но никто не решался изменить такой порядок.. Таким образом, это была давнишняя проблема. По инициативе кружка «ревнителей древнего благочестия» Церковный Собор во главе с патриархом Иосифом и в присутствии царя постановил, что «подобает в службах по мирским церквам и по монастырям соблюдать единогласие». Этот факт, в частности, свидетельствует о том, что первоначально в кружке «ревнителей древнего благочестия» царило, как казалось, полное согласие на необходимость церковной реформы в её обрядовой части. Однако, как показали дальнейшие события, это оказалось далеко не так.

В 1649 году Никон становится митрополитом Новгородским. В Новгороде Никон проявил личное мужество, спасая во время народного бунта от разъярённой толпы новгородского воеводу боярина Хилкова. В 1652году после смерти патриарха Иосифа Никон становится шестым патриархом «Московским и всея Великия и Малыя, и Белыя России». Ему в то время едва исполнилось 47 лет. Большая сердечная дружба с царём. Царь Алексей Михайлович воспринимал патриарха Никона как отца, называл его «собинным другом» и стал величать Никона великим государём, как и себя, как некогда царь Михаил Фёдорович титуловал своего родного отца — патриарха Филарета. Однако, если тогда это определялось, прежде всего, кровным родством, то теперь — чисто духовным. А такое духовное родство царя и патриарха было близко пониманию патриархом Никоном своего пастырского служения. Уже на Церковном соборе 1654 года Никон в своём выступлении изложил концепцию симфонии священства и царства, духовной и светской власти согласно шестой новелле византийского императора Юстиниана. Царь в мирских делах, патриарх в делах духовных — оба одинаково полновластных и независимых друг от друга владыки, каждый в своей области. Насколько молодой царь прислушивался к мнению Никона можно судить по эпизоду, связанному с переносом мощей митрополита Филиппа из Соловецкого монастыря в Москву. Никон заставил молодого царя принести покаяние за царя Иоанна IV Грозного, как это было сделано когда-то в Византии, по примеру императора Феодосия, который посылал за мощами Иоанна Златоуста. Однако Никон, сын мордовского крестьянина, никогда не забывал о своих обязанностях по отношению к царской власти, будучи подданным светского царя. Как в своё время игумен Иосиф Волоцкий, Никон считал царя «слугой Божьим, хранителем правды Божьей и святых законов. В противном случае царь грешит и нуждается в наставлениях и обличениях. Вся истина и вся власть только в Боге». Грекофилу Никону также импонировали слова из Грамоты восточных патриархов 1593 года, утвердивших патриаршество на Руси в лице патриарха Иова: «Да во всём великая Россия православная со вселенскими патриархами согласна будет». Указанная Грамота была специально напечатана и издана Никоном в «Скрижалях». Эти идеи патриарха Никона первоначально совпадали с мнением царя Алексея Михайловича. Дело в том, что и сам царь и его ближайшее окружение в лице «ревнителей древнего благоче-

стия» разделяли мысль о необходимости практической реализации в перспективе доктрины «Москва — Третий Рим», в объединении всех православных народов вокруг Московского царства с русским православным царём во главе. Первым шагом на этом пути была необходимость унификации богослужебных книг и церковной обрядности в соответствии с этой вселенской задачей. Однако, дело осложнялось тем обстоятельством, что в России к этому времени не было единства в церковных обрядах, не было единства в церковном богослужении, где должен быть единый культ. Между тем за исключением трёх главных обрядов, установленных ещё Стоглавом в ХVI столетии: двоеперстия, двоения аллилуйи и хождения посолонь, в остальных случаях церковные чины разнились друг от друга. В каждой местности была своя традиция совершения культа, записанная в местных богослужебных книгах и освящённая именами местных святых. Главных традиций было две: соловецкая, восходившая к Зосиме и Савватию и московская, восходившая к митрополитам Петру, Ионе и Филиппу. Были и другие традиции, например, новгородская. Все они создавались благодаря рукописному способу размножения. Восточные патриархи, приезжавшие в ХVII в. в Москву за милостыней, стали указывать, что русские чины отличаются не только друг от друга, но и очень расходятся с греческими оригиналами. Конечно, нельзя было терпеть, чтобы русская церковь, преемница византийской церкви, попавшей под иго агарян, имела неправильные и различные богослужебные книги. Надо сказать, что богослужебные книги исправлялись на Руси при всех патриархах задолго до Никона, когда готовились к печати. Но правились только по славянским «добрым переводам» или спискам. Однако славянские списки, даже самые древние, не чужды были различных погрешностей и немало различались между собой и эти разночтения повторялись и в печатных изданиях при первых патриархах.

В 1649 году, ещё при патриархе Иосифе в Москву приехали патриарх Иерусалимский Паисий и образованный грек Арсений, которые первыми указали патриарху Иосифу на ряд ошибок в богослужебных книгах и церковной обрядности, которые не соответствовали греческим образцам. Тогда же патриарх Иосиф послал на греческий восток келаря Троице-сергиевого монастыря Арсения Суханова для изучения греческих обрядов. В это же время царь Алексей Михайлович обратился Киев с просьбой прислать в Москву «учёных мужей», знавших греческий язык. Эти киевские учёные монахи: Епифаний Славинец-кий, Арсений Сатановский и др. успели ещё при жизни патриарха Иосифа исправить по греческому тексту книгу «Шестоднев». Эта была первая напечатанная в Москве церковная книга, исправленная не только по славянским спискам, но и по греческому тексту. Вполне естественно, что и патриарх Никон, продолжая дело, начатое его предшественником патриархом Иосифом и зная, что данная инициатива исходила от самого царя, воспользовался услугами этих малороссийских учёных иноков для исправления богослужебных текстов. Отношение к малороссийским монахам было в русском народе однако весьма противоречивым. Со времени Брестской Унии 1596 года всё юго-западное духовенство на Руси подозревали в латинстве, их считали сторонниками латинской ереси, проводниками западноевропейских ценностей. Вполне, естественно, их идеал далеко не совпадал со взглядами старообрядцев, для которых мерилом ценностей служила московская старина, как она сложилась со времён Ивана Грозного. Практически все сотрудники патриарха Никона были в основном малороссийские учёные монахи и этот факт также был использован впоследствии против патриарха Никона лидерами раскола. Надо сказать, что к тому времени, когда Никон стал патриархом, в кружке «ревнителей древнего благочестия» возникло большое недовольство самой личностью Никона. Члены кружка хотели видеть патриархом царского духовника Стефана Вонифатьева, а не Никона, но царь выбрал Никона. Был и ещё ряд мелких обид на Никона. Это личностное отрицательное отношение к Никону создавало негативную атмосферу у членов кружка «ревнителей древнего благочестия» деятельностью Никона как патриарха и неприятием его церковных реформ, постепенно переросшее в церковный раскол, позднее ставший знаменем борьбы против государства социально- экономического и политического характера. А всё началось с момента,

когда Никон в 1653 году начал свою церковную реформу с того, что заменил земные поклоны поясными и ввёл троеперстие вместо двуперстия, это с негодованием было встречено членами кружка « ревнителей древнего благочестия». Дело в том, что при патриархе Иосифе книжные справщики внесли в богослужебные тексты утвердившиеся ещё в XVIв. и внесённые в Стоглав. учение о сугубой аллилуйе. о двуперстном сложении для крестного знамения, о хождении посолонь и т.д., которые и сделались господствующими в Московском государстве. Книжные правки при этом были сделаны с древних славянских рукописей, а контроль за этим процессом осуществляли члены кружка «ревнителей древнего благочестия», в том числе и будущие злейшие враги патриарха Никона протопоп Аввакум, протоиерей Иван Неронов, муромский протопоп Логгин и др. Такие шаги патриарха Никона вызвали у них крайнее озлобление. Надо сказать, что противники Никона также, как и патриарх, считали необходимым исправление богослужебных книг, но только по древнерусским рукописным текстам, а не греческим современным образцам, ибо их отношение к современным грекам после Флорентийской Унии 1439 года и находившихся под игом турецкого султана было крайне негативным. Они не доверяли современной греческой иерархии и предпочитали веру освящённую и оправданную русскими святыми.

Всё дело было и в том, что никоновскими справщиками за семь веков, прошедших со времени принятия Русью христианства до эпохи Никона греческий чин предполагался неизменным, а русский чин — изменившимся. В реальности всё было наоборот. Русский чин сохранялся нерушимым с Х века, греческий же чин изменился весьма существенно. Двоеперстие, принятое в Греции в Х веке, заменилось троеперстием в Х11 веке. Справщики Никона стали исправлять русские богослужебные книги в целях ускорения времени не только по древнерусским летописям, но и по древнегреческим рукописям, привезённым Арсением Сухановым с Афона и по современным греческим печатным изданиям, напечатанным и изданным не в самой Греции, находившейся под турками, а в Западной Европе, в Венеции, Лондоне и Париже. Тем не менее продолжая свою церковную реформу, считая её частью общего плана реализации доктрины «Москва — Третий Рим», Никон заменяет сугубую аллилуйю на трегубую, хождение в крестных ходах устанавливает ходить не по солонь, а против солнца, Имя Исус, которому присваивали магическую силу , как имени спасительному, было исправлено на Иисус , кроме того патриарх вызывает в Москву из Греции и Малороссии знатоков партесного пения. По его инициативе исправлялось крюковое пение и вводилось пение по нотам. Патриарх Никон со своей феноменальной энергией, целеустремлённостью и при поддержке царя Алексея Михайловича безжалостно расправился со своими недавними соратниками по кружку «ревнителей древнего благочестия». Все они были отправлены в ссылку в отдалённые монастыри. Так возник раскол первоначально в узком церковном кругу и носил сначала исключительно религиозный характер. Таким образом, уже на начальном этапе церковного раскола столкнулись две непримиримые логики: логика национального партикуляризма противников нововведений и логика вселенского православного универсализма патриарха Никона.

Собравшийся в 1654 году в царских палатах Церковный собор одобрил все нововведения патриарха Никона в области богослужебных текстов. Однако на этом же соборе один из противников Никона епископ Павел Коломенский заявил ему: «Мы новой веры не примем». Это была явная подмена понятий. Никон никогда не думал об изменении веры. Речь шла только об исправлении церковных обрядов. Однако это стало впоследствии главной идеей раскола. Недруги Никона начали упорно распространяли слухи о том, что патриарх Никон меняет веру православную на ересь латинства. На этом Церковном соборе епископ Павел Коломенский был низложен и сослан в заточение, где и погиб. Ходили слухи, что он был тайно убит по приказу Никона. Надо сказать, что оппозиция церковным нововведениям патриарха , безусловно, имела под собой глубинное духовно-нравственное основание. Уже в начальной стадии расхождений с патриархом Никоном у первых противников Никона инстинктивно сказалось опасение за русскую этничность перед западничеством, перед надвигающейся эпохой перемен, иноземных новшеств, долженствовав-

ших нарушить основы русского быта. И в этой связи они хотели укрыться от западничества в русском православном изоляционизме. Сам Никон также прекрасно понимал эту западную опасность, но в отличие от своих противников, хотел противопоставить западному европоцентризму и его влиянию на российский социум, мощную духовную преграду в великой византийско — русской традиции вселенской православной церкви. И в этом деле с присущей ему железной волей Никон сделал многое.

Патриаршество Никона составило целую эпоху в отечественной истории. При нём началось объединение двух бывших митрополий, Западнорусской /Киевской/ и Восточно-русской /Московской/, которые были разделены около двух столетий. При нём и при его главном участии началось серьёзное исправление церковных книг и обрядов, какого у нас прежде почти не бывало и вслед за тем начался и русский раскол «глаголемого старообрядства». При патриархе Никоне или, вернее, самим Никоном была сделана самая смелая из всех когда — либо у нас бывших и решительная попытка отстоять самостоятельность и независимость Русской православной церкви от светской власти, реализовать в конкретной российской действительности симфонию духовной и светской власти, гармонию отношений между священством и царством. При патриархе Никоне гораздо чаще, чем когда — либо, происходили сношения с Греческой православной церковью по делам церковным и ни один Церковный собор при патриархе Никоне не проходил без участия на нём греческих иерархов. Вполне естественно, что вся полномасштабная деятельность патриарха могла быть плодотворной только при полной поддержке царя Алексея Михайловича. Однако отношения между ними стали неуклонно ухудшаться из-за совокупности внутренних и внешних обстоятельств. Это было время, когда старая правительственная система, построенная на национальном менталитете, рушилась. Являлась новая система, положившая своим началом общеевропейскую модель. Организация же церковного управления была сколком с феодальной организации государства. Церковь сохраняла за собой судебные и пошлинные иммунитеты, огромные земельные владения.

По принятому в 1649 году «Соборному Уложению» законодательство России из местного, московского, допускавшего существование других удельных законодательств, переходило в общегосударственное. Судебно — гражданские привилегированные права разных сословий, в особенности духовенства, или совсем уничтожались или ослаблялись. До «Соборного уложения» высшее духовенство подлежало непосредственному суду царя. Суд бояр был для них унижением. По новому законодательству и они стали подчиняться Монастырскому приказу, государственному органу, состоявшему исключительно из светских чиновников, наравне со своими крестьянами. В компетенцию Монастырского приказа перешло всё судопроизводство над духовенством по недуховным делам и контроль над церковными вотчинами. Кроме того, по «Соборному уложению» было запрещено церкви приобретать и принимать в заклад служилые вотчины. Это отвечало интересам государства, которое остро нуждалось в материальных средствах и служилых людях. Духовенство обладало громадными капиталами и земельными богатствами. Дворянство, этот новый служилый класс, было, крайне недовольно привилегиями высшего духовенства, которое было освобождено от государственных податей. Всё это не могло не привести к напряжению между церковью и государством. В противовес «Соборному Уложению» патриарх Никон издал вновь пересмотренную и дополненную Кормчую, свод византийско- русских церковных и светских постановлений, которые были на протяжении столетий общеприняты в российской жизни, в которую включил «Повесть о белом клобуке», где излагалась грамота византийского императора Константина Великого римскому папе Сильвестру. Эта грамота считалась многими исследователями подложной. Однако в то время на Руси об этом не знали. Этот документ был важен для патриарха Никона как апология церковной власти и церковных имуществ. Кстати сказать, эта «Повесть о белом клобуке» была осуждена позднее на Церковном Соборе 1667 года. Наряду с объективными мировоззренческими обстоятельствами, лежавшими в основе разгоравшейся борьбы патриарха Никона со своими оппонентами, сложилось множество субъективных причин, напрямую повли-

явших на дальнейшее углубление церковного раскола. Произошли серьёзные изменения в отношениях царя и патриарха. Царь постепенно становился самовластным и неограниченным правителем, вопреки воле избравшего его Земского Собора. Это было в первую очередь связано с тем обстоятельством, что дворянство, этот новый служилый слой российской элиты, нуждался в сильной и твёрдой царской власти, стремясь заменить собой переставшую быть пассионарной боярскую родовую аристократию. Дворянство всецело поддерживало «Государеву Честь». Перемены в царе произошли, когда царь Алексей Михайлович находился с армией в войнах против Польши и Швеции. Длительное отсутствие сделали его более самостоятельным и независимым от патриарха Никона. У него появились новые советники из числа очередных фаворитов из ближайшего окружения. В этой связи многие исследователи отмечают слабость характера этого «тишайшего» царя. Он легко попадал под влияние твёрдых характером людей и они часто этим пользовались. В разное время его фаворитами, корректировавшими его мировоззрение были то Борис Морозов, опекун юного царя, то патриарх Никон , то Фёдор Ртищев то Артамон Матвеев и др.

С другой стороны, было сильным иностранное влияние на царя Алексея Михайловича от «немцев» (немецкой слободы, от которых во многом зависело военное дело, ремесло и торговля), а также греков и малороссийских монахов, один из которых , Симеон Полоцкий, становится учителем царских детей Фёдора и Софьи. У царя всё сильнее и сильнее стало проявляться честолюбие и вкус к власти, что ранее за ним не наблюдалось. В письме к князю Г.Г.Ромодановскому царь писал как раз в это время: «Бог благословил и передал нам, государю, править и рассуждать люди своя».Особенно эти новые черты характера царя проявились в период его длительного отсутствия, во время военных походов, когда он подолгу не виделся с патриархом Никоном и не испытывал на себе властного характера патриарха. В конечном счёте, он стал постепенно отдаляться от своего «собинно-го друга». Раздражение царя патриархом Никоном вызывало также и неудача в войне со Швецией, предпринятой по совету патриарха; тяжёлое безденежье, доведшее до Соляного и Медного бунтов, в то время как Никон был занят строительством трёх крупных монастырей: Иверского на Валдае, Крестного на Кий-острове на Белом море и Новоиерусалимского Воскресенского под Москвой. В связи с громадным строительством Никон усилил поборы с церквей и монастырей и резко возражал по поводу изъятия государством части монастырских имуществ на военные нужды. Ситуацию усугубила ещё и то, что в 1654 году распространилась по стране страшная моровая язва (так в народе называли чуму), истребившая множество населения, а следующие два года 1655 и 1656 были голодными годами, сильнейшие недороды хлеба. Противники патриарха Никона стали распространять в народе слухи, что это Божья кара за никоновские «новины».

Резко отрицательную роль в деле распространения религиозного раскола сыграла российская элита в лице ближайшего окружения царя. Среди близкого к царю боярского окружения у патриарха были многочисленные враги. И на то были веские причины. Большинство из высшей знати были сторонниками западного образа жизни и ненавидело патриарха за его грекофильские и славянофильские симпатии, за независимый образ мыслей. Они поддерживали церковную реформу Никона, потому что её инициатором был сам царь Алексей Михайлович, но не самого патриарха Никона, другие (царица Мария Ильинична , жена царя, боярыня Морозова, княгиня Урусова, князья Пожарский и Мышецкий и др. были на стороне старообрядцев и также в свою очередь ненавидели патриарха Никона. Дело дошло до того, что родной дядя царя по материнской линии боярин Симеон Стрешнев назвал именем Никона свою собаку. Никон отвечал им тем же. Так, в частности, ещё в 1654 году Никон приказал изъять из домов знати иконы западноевропейского, «фряжского письма», и сжечь. Особую ненависть вызывало у бояр титулование патриарха Никона «великим государём». Об этом говорил сам Никон в одном из своих писем к царю. Действительно, штат у патриарха был по примеру царского: стольники для служения при столе: бояре для суда; боярские дети для дежурства и т.д. Однако Никон никогда не

помышлял о теократическом правлении на Руси, о собственной претензии на власть, о каком — то соперничестве за власть с царём Алексеем Михайловичем, как об этом злословили его враги. Никон имел необыкновенные способности, обладал отличной памятью, был находчив до невероятности. Он сам перевёл с греческого языка на церковнославянский Евангелие, Апостол, занимался составлениями и изданиями древних русских летописей. В личной библиотеке Никона были произведения Плутарха, Геродота, Страбона, Аристотеля и др. В тоже время патриарх Никон был человек, хотя и с властным характером, но доброй души, простой, не хитрый и не имел понятия об интригах, с помощью которых бояре разрушили его дружбу с царём Алексеем Михайловичем. Царю стали внушать мысль, что в стране два великих государя, двоевластие, что патриарх, как римский папа, считает свою власть выше власти светской, его, царя Алексея Михайловича власти, что Никон опасный для него конкурент. С другой стороны, противниками Никона была произведена подмена понятий, будто бы Никон вообще меняет православную веру на иноверческую ересь, хотя патриарх, будучи сам убеждённым славянофилом, и не думал об изменении самой веры. Речь шла только об исправлении ряда церковных обрядов. Однако этот пасквиль стал главной идеей раскола, что будто бы Никон меняет саму веру. Таким образом, народ, любивший патриарха Никона как талантливого проповедника, принял бы его «книжную справу» и его обрядовые нововведения, если бы народ не возмутили лидеры раскола, бывшие его личными врагами, а также орудиями личных и сильных врагов Никона из числа боярской знати.

Конкретным поводом для размолвки с царём стало неприглашение Никона на встречу с грузинским царевичем Теймуразом, избиение служилого у Никона князя Мещерского царским окольничем боярином Хитрово, а так же в праздник Казанской иконы Божьей Матери царь не пришёл на литургию в церковь, где служил Никон, а послал ближнего боярина, князя Ромодановского, сказать, что он на него гневается и на литургии его не будет и чтобы Никон впредь не называл себя великим государём. Видя немилость царя и не желая сделать первый шаг к примирению, Никон уезжает в Воскресенский монастырь и прекращает заниматься патриаршими делами, думая, что он, как и прежде, пользуется непререкаемым авторитетом у царя. Это было его стратегической ошибкой. Царь не позвал его обратно. Причины всего этого в противоречивом характере царя и в ловко проделанной интриге боярской элитой. После 1658 года со времени удаления Никона в Воскресенский монастырь, патриарший престол в продолжении восьми с половиной лет оставался без вновь избранного патриарха и именно в это время последовало открытое отделение раскола от официальной церкви.

С 1660 г. во главе временного управления церковью стал митрополит Крутицкий Питирим, личный враг Никона. Другой злейший недруг Никона протопоп Аввакум Петров был возвращён из ссылки, ему был первоначально оказан радушный приём, с ним лично беседовал царь, предлагая стать своим духовником, пытаясь примирить Аввакума с церковными нововведениями. Однако Аввакум был человек железной воли, непреклонного и неуступчивого характера, фанатик в защите своих убеждений, талантливый писатель и проповедник. Он сам, в свою очередь, старался склонить царя Алексея Михайловича и часть родовитой элиты на свою сторону. Отчасти ему это удалось. Сочувствие бояр, большинство которых ненавидели патриарха Никона и нерешительный характер царя — всё это содействовало тому, что личный враг Никона — протопоп Аввакум приобрёл огромную популярность. В Москву приехали также сторонники Аввакума Григорий Неронов, иноки Авраамий и Корнилий и другие враги Никона. Все они свободно проповедовали против Никона, не брезгуя всеми средствами, распространяли невероятные небылицы о нём в доверчивой и невежественной среде. Никон обвинялся в том, что якобы попирал Образы Спаса и Богородицы, нося их на башмаках, обвинялся в тесной связи с дьяволом. Одни считали Никона антихристом, другие, как Аввакум, дьякон Фёдор, поп Лазарь считали его предтечей антихриста и т.д. Но дружбы с царём у протопопа Аввакума не получилось. Царь Алексей Михайлович будучи грекофилом и сам инициатором цер-

ковных реформ патриарха Никона, не мог поддержать староверческую позицию протопопа Аввакума и его сторонников. В конечном счёте все они были опять отправлены в ссылку. Однако пасквильные, баснословные рассказы о Никоне продолжали распространяться по всей стране. Таким образом, религиозный раскол из узкого церковного круга получил широкий общественный резонанс. Более того, раскол первоначально имевший внутрицер-ковный характер, начатый из-за личных обид и мировоззренческих разногласий узкого круга церковных влиятельных деятелей и не заключавший в себе ни социально-экономических, ни политических моментов, постепенно стал приобретать социальную окраску, ибо эта внутрицерковная борьба падала на раскалённую почву объективных социально-экономических и политических катаклизмов и в конечном счёте соединилась с ними, придав им мощный противоборствующий религиозный стимул.

Социально-экономический срез раскола очевиден. «Соборное Уложение» 1649 года положила начало окончательному закреплению крестьян к земле. Был введён бессрочный сыск беглых крестьян и большой штраф за их укрывательство. Раскольническая оппозиция, вышедшая из средних и низших слоёв духовенства, чёрного и белого, была агрессивна в связи с угнетением от высшей церковной иерархии, с их поборами с церквей и монастырей. Также здесь сказалась их связь с крестьянством, попавшим под государственный гнёт в связи с принятием «Соборного «Уложения». Особенно это касалось сельского духовенства , плоть от плоти крестьянства, которое было выразителем его религиозной идеологии и тесно с ним связанное. Кроме того, при царе Алексее Михайловиче церковные приходы устранялись от выбора священников, как это имело дело в прошлом. Священники стали назначаться государством, став таким образом, из выборных административными лицами. Так же устранялись от священства крепостные крестьяне. Это дало возможность священникам из крепостных, становиться во главе раскола. Так расширялся круг сторонников раскола. В городах было упразднено прежнее посадское самоуправление «миром». Города были отданы царским воеводам, введено было много новых повинностей. Непомерное «государево тягло» в связи с длительными войнами, тяжёлые налоги, приводили к постоянным городским бунтам. Внешняя торговля была объявлена царской монополией и отдана на откуп иностранцам и тем самым уничтожала свободу торговой конкуренции (во внешней торговле), несмотря на, казалось бы, принятый Новоторговый Устав Ордин-Нащокина, регулировавший торговлю иностранных купцов с Россией. В свою очередь, старообрядческая городская среда стала формировать своё мировоззрение: старообрядцы — это Новый Израиль, должны приходить на помощь друг другу в борьбе с никонианцами, то есть с официальной церковью: выкупать из темницы, помогать в кризисах и т.п. Импульс распространения раскола ещё и в том, что в их среде было много богатых купцов, материальных средств. Это началось с конца XVII века. Создавался торгово-промышленный союз старообрядцев, поддерживающих друг друга и нередко подкупавших губернаторов и иных царских чиновников.

Громадную роль в распространении раскола также сыграла богатая эсхатологическая литература чрезвычайно популярная в русском народе. Здесь и Толкование Стефана Зизания на 15 слово Кирилла Иерусалимского об антихристе «Слово Палладия мниха о втором пришествии и об антихристе», «О втором пришествии» св. Ефрема Сирина, апокрифическое «Откровение Мефодия Патарского и многие другие. Особенно большое влияние на раскол имела западнорусская и малорусская эсхатологическая литература, появившаяся на Руси с момента присоединения Малороссии к России, возникшая там ещё со времени Унии с католической Польшей. Главная её мысль — представление о трёх этапах антихристовых: первый этап — отпадение папского Рима от православия, второй — отпадение Западной Руси в Унию, третий этап — отпадение Восточной Руси от православия вследствие церковных и гражданских реформ. Этот богатый запас литературных произведений не мог не породить напряжённого ожидания конца мира и пришествия антихриста. Раскольники находили подтверждения этому в Апокалипсисе. Говорили, что число антихриста 666, а так как приближался 1666 год, то вера в пришествие антихриста усилива-

лась. Год этот совпал как раз с годом Церковного собора, осудившим раскольников. На Большом Церковном соборе 1666-1667годов, на котором присутствовали Александрийский патриарх Паисий и Антиохийский патриарх Макарий, специально приглашённые в Москву, руководителям раскола были заданы три вопроса: признают ли они правильными греческие печатные и рукописные книги, признают ли они православными греческих патриархов, признают ли они правильным Церковный Собор 1654 года, утвердивший нововведения патриарха Никона.

Упорствующих — протопопа Аввакума и попа Лазаря предали церковному отлучению; искренне раскаявшихся — Григория Неронова и епископа Александра простили. Собор постановил совершать церковные службы по никоновским нововведениям. В заключительной части Собора в 1667 году Никон также был осуждён по сути дела за попытку с его стороны, как об этом говорил его главный обвинитель Газский митрополит Паисий Лигарид, превышения власти патриаршей над властью царской. Никон был лишён патриаршего сана и простым монахом сослан в Белозёрский Ферапонтов монастырь. С этого времени и начинается собственно сама история раскола, когда раскольники начинают жить своей религиозной общиной отдельной от официальной церкви. Надо сказать, что противники Никона называли себя последователями старой веры и видели раскольников не в себе, а в тех, кто, по их мнению, уклонялся от древнего благочестия. «Новшества», шедшие с греческого Востока, они считали заведомо неверными , потому что где же было существовать неискажённым церковным преданиям на земле под турками. Ключевой платформой концепции старообрядчества соотношения духовной и светской власти являлось учение о «Москве — Третьем Риме», которое многократно повторялось в писаниях раскольников. Вслед за псковским иноком Филофеем, они видели Русь в авангарде православного мира в контексте мировой истории. И для того, чтобы соответствовать этому, Русь должна оставаться верной своим отеческим преданиям.

Парадокс заключался в том, что и царь Алексей Михайлович и Никон также хотели разыграть ту же карту, как и старообрядцы, но понимали доктрину «Москва — Третий Рим» по иному, с опорой не на древнерусскую старину, а на вселенскую восточную ви-зантийско — русскую православную традицию. Это было прежде всего связано с тем, что царь и его окружение были склонны придавать теории «Москва-Третий Рим», как впрочем и церковной реформе, политическое значение, особенно в связи с борьбой за Малороссию. Главная же идея раскола, по представлениям раскольников, заключалась в том, что русская православная церковь из-за церковной реформы патриарха Никона отступила в латинскую веру, как и в своё время греческая (со времён Флорентийской Унии) и вместе с этим отступлением наступила эра антихриста. Идея эта сообщила расколу силу, которой не могло быть в его вероучении. И когда Никон стал исправлять церковно-богословские книги, или, как считали раскольники, впал в латинскую ересь — антихристово царство, все заговорили о пришествии антихриста. После 1666года — раскол вместе с церковным авторитетом отверг и авторитет царской власти. С того времени русские цари, по представлениям раскольников, слуги антихриста: не цари царствуют, но антихрист, который обновляется в каждом из них. На всём лежит печать антихриста: на государственном законодательстве, на его управлении и порядках. Всё это напряжённое ожидание конца мира и пришествие антихриста воспитывалось многочисленной эсхатологической литературой. Мысль о том, что правительство неправославно, что оно отступило от истины, распространяется всё более и более после Церковного Собора 1666 -16667гг. вылившись в длинную цепь открытых выступлений против государства: соловецкое вооружённое выступление монахов 1668-1676гг.; восстание крестьян и казаков под предводительством Степана Разина и так вплоть до стрелецкого бунта 1682г. до двоевластия Иоанна и Петра. И в этой связи необходимо отметить, что раскол особенно быстро начал расти тогда, когда лидерами этого движения стали уже не духовные лица, не священники и монахи, а князь Хованский, стрельцы, Степан Разин, братья Денисовы и др. Симптоматично, что 1682год совпал с казнью Аввакума и его сторонников « за великие на царский дом хулы». Они бы-

ли сожжены в Пустозёрске, городе в устье реки Печёры на берегу Ледовитого океана. В указе 1685года уже в царствование сына царя Алексея Михайловича царя Фёдора Алексеевича раскол был официально запрещён в российском государстве: велено было раскольников ловить и сжигать. Жестокие правительственные меры, суровый характер властей встретился с не менее суровым и самоотверженным сопротивлением — черта присущая русскому национальному характеру. Появилось множество раскольнических сект. Наиболее крупные из них были поповцы и беспоповцы. Раскольники всех толков и согласий разделяли ту мысль, что государство русское лишено благодати Божьей и находится под влиянием антихриста. Но с другой стороны, считали поповцы, если государство есть орудие дьявола, то уважение к его порядкам немыслимо. В тоже время, государство есть факт, а всё существующее не держится без божественного попущения. А если Бог терпит существование такого государства, то это и нас обязывает к известному роду терпимости в отношении к государству и обязаны воздавать ему внешний долг. Иное дело внутреннее сознание, совесть.

Здесь нет места никакого уважения к государству, особенно в отстаивании святой веры. И здесь оправданы подкупы, всякие обманы, подлоги и т.д. У поповцев государство есть бессознательное орудие антихриста, у беспоповцев государство становится сознательным орудием антихриста. У поповцев государство безблагодатно, у беспоповцев — богоборно. Такая секта беспоповцев, как странники, считали, что государство есть не только орудие антихриста, но оно — сеть антихриста, так, что человек, связанный различными отношениями с государством, находится уже в руках антихриста, становится его рабом. Отсюда и само название — странники. И впоследствии, когда Пётр I ввёл перепись населения и паспортную систему, бегство, странничество, возросло до необъятных размеров. Следует также отметить определённое влияние западноевропейских протестантских идей на русский раскол, особенно на такие беспоповщические секты, как молокане, духоборы, нетовцы и др. Возможно, правда, не на прямую, а через рациональные учения ересей жидовствующих, секты Фёдора Косого и Матвея Башкина. которые не были окончательно искоренены в прошлом и впоследствии оказали заметное влияние на раскольнические толки и согласия. Особенно крайние формы неприятия государства среди раскольников вылились в практику массовых самосожжений. Идеология и практика самосожжений связана с идеей раздвоения мира и воцарения в нём зла. Недостаточно уйти из мира антихриста в странничество, ибо всё равно, живя в этом мире, христианин запятнал себя общением с ним, несёт на себе печать греха. Надо очиститься от всяких следов антихриста, от всяких следов злого царства. Крещение в Иордане было одним из средств такого очищения, считали последователи этого учения, но оно сегодня недостаточно для получения мученического венца, необходимо было принять второе крещение огнём. Тысячи крестьян и жителей посадов бежали на окраины государства: в Поморье, на Север, Урал, Заволжье, Сибирь, где основывали свои скиты — поселения. Таким образом, раскол был следствием совокупности объективных и субъективных причин как личностных, так и социально — экономических, политических и духовно-нравственных и в контексте российского социума в той связи как развивались в нём события, был неизбежен.

Б) Последствия социальных катаклизмов второй половины XVII века. Последствия раскола.

Цивилизационный «вызов» Запада, а также войны России с Польшей, Швецией, Турцией, присоединение к России Малороссии выявили проблемное поле государственных преобразований в военной сфере, государственном управлении, налоговой системе и, конечно же, прежде всего в политической централизации. В поисках путей «ответа» на «вызов» Западной Европы в один клубок органически сплелись проблемы социально-экономического порядка, политические, законодательные, религиозно-нравственные, цер-ковно-государственные отношения и т.д. Для решения этих проблем необходимо было консолидировать российскую правящую элиту и создать сильную самодержавную власть.

Социальные катаклизмы «бунташного века» заставили ускорить эти процессы. Вторая половина ХУГГвека — это время перехода от старой правительственной системы, построенной на национальном менталитете, к новой государственной модели, положившим своим началом западноевропейскую модель.

Реформирование российской государственности второй половины ХУ11 столетия прежде всего определялось кризисом сознания русского человека того времени. Осмысление новой государственной идеологии шло рука об руку с переменами в жизни русской православной церкви. Отсюда и появление такого явления в русской жизни как раскол. Источник раскола, как и всего «бунташного века» второй половины ГУН века в столкновении двух процессов: централизации государственности как «ответ» на «вызов» Запада и местного регионального сепаратизма. Лидеры раскола, как церковные, к примеру Аввакум Петров и его единомышленники, так и светские, ставшие позднее во главе раскола, братья Денисовы и др., отстаивали местное, русское православие, выработанное многовековой национально-религиозной жизнью русского народа. Неслучайно, ключевой платформой концепции старообрядчества являлось учение о «Москве — Третьем Риме» которое многократно повторялось в раскольнической литературе. Вслед за псковским монахом Фило-феем они рассматривали Россию, как лидера всего православного мира в контексте событий мировой истории. Они считали, что для сохранения своего лидерства, Россия обязана оставаться верной отеческим преданиям. Лидеры раскола полагали, что сам ход истории предопределил место России среди враждебного окружения: латинство, протестантизм, ислам. Отсюда корни их национально — религиозной нетерпимости как способ защиты своей национальной идентичности. Кроме того, старообрядцы, по крайней мере первоначально, были категорически против ограничения царской власти властью патриаршей, Отсюда у них сходство с Иваном Пересветовым и царём Иваном Грозным, которые в своих сочинениях обосновывали причину падения византийской империи ограничениями, как они считали, имперской власти властью патриаршей. На эту же причину указывал и, в частности, такой видный полемист, как Аввакум. Кстати, на эту причину, как на смертельную угрозу для государства, будет ссылаться для обоснования своей церковной политики позднее и ПётрГ, говоря о «папёжных замахах» патриарха Никона. Таким образом, конкретная идеологическая парадигма старообрядцев соответствовала мировоззренческим постулатам, присущим времени расцвета Московского царства периода Ивана Грозного и шла вразрез со взглядами российской правящей элиты второй половины ХУГГ века.

Не случайно в этой связи, что под знаменем религиозного раскола объединились со временем самые разношёрстные элементы: обломки старины вроде остатков родовитого боярства и остатков стрелецкого войска, выходцев из посадского и крестьянского сословий, закрепощённых дворянским государством и т. д. Такая староверческая революция со времени правления царя Алексея Михайловича и вплоть до стрелецкого бунта (1682г.) периода двоевластия царей Иоанна и Петра будет постоянной смертельной опасностью для модернизирующейся российской государственности, сползания её на путь кондового охранительного консерватизма. В противовес взглядам лидеров раскола царь Алексей Михайлович прекрасно понимал необходимость укрепления политической роли государства с опорой на новый служилый класс, новую правящую элиту — дворянство. Царь — носитель государственных интересов. Патриарх Никон также сторонник укрепления государственности, но только в симфонии с властью церкви. Интересно отметить, что и патриарх Никон и первоначально находившийся под его влиянием царь Алексей Михайлович и протопоп Аввакум были единодушны в главном — они, безусловно , верили в то , что Московское царство «Москва-Третий Рим» — это попытка сокращения пределов деятельности Сатаны в мире. Однако пути реализации этого концепта, пути развития российского государства, у них были абсолютно различны. В этой связи протопопа Аввакума и его окружение и последующих лидеров старообрядцев можно назвать охранительными консерваторами, ибо главным мерилом духовно-нравственных ценностей у них являлась истина древней русской православной церкви, сохранившаяся, как они считали, в незыбле-

мости и чистоте. Позиция патриарха Никона — динамический консерватизм. Он прекрасно понимал необходимость государственных преобразований, государственную модернизацию. Но он не принимал инфильтрацию в Россию западноевропейских секулярных духовных ценностей, с необходимостью проникавших в страну вместе с материальными заимствованиями во всех сферах российского социума: военном деле, торговле, промышленности, культуре. Патриарх Никон думал противопоставить этой духовной западной интервенции концепцию симфонии светской и духовной власти, когда церковная власть должна духовно окормлять власть светскую, не давая ей становиться абсолютной. Опору в реализации своей концепции патриарх Никон видел в сильной царской власти и в великой вселенской византийско — русской православной традиции. В этом для Никона состояла мировая задача России. Глубина мысли патриарха Никона была, к сожалению, не понята ни царём Алексеем Михайловичем, ни тем более правящей элитой, которая в большей своей части уже была пропитана западноевропейским образом жизни. Правящая российская элита предпочла пойти по пути европоцентризма. Однако, столкновением этих трёх точек зрения, обострявшим внутренние противоречия, имевшим своим началом «бунташ-ный век» второй половины XVII в.: старообрядческой, никоновской симфонии властей и западной модели — будет пронизана вся последующая отечественная история вплоть до сегодняшней России.

Наследниками старообрядческой концепции станут в большей своей части торгово-промышленные круги российского предпринимательства, в недрах которого бережно сохранялась и оберегалась уникальная православная хозяйственная этика, сакральным смыслом которой был труд как богоделанье, служение Богу, в отличие от рационалистического понимания труда как только средства извлечения прибыли , как средства существования, или обогащения, как это имело место в среде западноевропейского предпринимательства и приходило во второй половине XVIIв. в Россию вместе с «созданием связей буржуазных». Сохранение сакрального отношения к труду, как угодного Богу, дало возможность русской старообрядческой промышленной буржуазии в начале ХХ столетия по темпам промышленного развития опережать все страны мира. Другой, возможный путь, на который могла бы вступить Россия, изложенный в концепции симфонии священства и царства патриарха Никона, найдёт своё преломление в деле митрополита Арсения Мациевича в период царствия Екатерины II, в славянофильской соборности, отчасти в уваровской формуле «Самодержавие, Православие, Народность», в дебатах в церковных кругах начала ХХ века, и вплоть до религиозно-философского дискурса в современной России. Российская правящая элита, выбравшая западный путь развития, способствовала религиозному расколу в церкви и российском социуме; отпала в своей большей части от православных духовных ценностей, соблазнившись западными интересами; разрушила в дальнейшим русскую общину, стремясь подменить её западными принципами хозяйствования; инициировала цивилизационный раскол государства (с XVII в.); и в конечном счёте, оказалась неспособной сохранить российскую православную государственность в ХХ в. Таким образом, значение раскола и всего «бунташного века» в отечественной истории определяется тем, что он явил собой видимую отправную точку духовных противоречий и смут, растянувшихся на многие десятилетия и завершившихся в начале XX столетия разгромом русской православной цивилизации.

Литература

Буганов В.И. Мир истории. Россия в XVII столетии. М.: Молодая гвардия, 1989. Военная энциклопедия. Русская военная сила. М.: ЭКСМО, 2008.

Демидова Н.Ф. Служилая бюрократия в России XVII в. и её роль в формировании абсолютизма. М.: Наука, 1987.

Дмитриевский А.А. Исправление книг при патриархе Никоне. М.: Языки славянской культуры, 2004.

Исаев И.А. История России: традиция государственности. М.: ЮКСП, 1995.

История Отечества. Энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, 1999.

Каргалов В.В. Полководцы ХУГГ в. М.: Патриот, 1990.

Каргалов В.В. На границах стоять крепко! Великая Русь и Дикое поле. Противостояние ХШ-ХУШ вв. М.: Русская панорама, 1998.

Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Сергиев Посад: Тип. Св. Троице-Сергиевой лавры, 1912. Т.1-2

Кобзарева Е.И. Дипломатическая борьба России за выход к Балтийскому морю в 16551661 гг. М.: ИРИ РАН, 1998.

Крижанич Ю. Политика (Беседы о правлении). М.: Новый свет, 1997. Ключевский В.О. Сочинения. М.: Мысль, 1987. Т.1.

Лобачев С.В. У истоков церковного раскола // Отечественная история. 2001. №2. С.134-141.

Малов А.В. Русско-польская война 1654-1667гг. М.: Цейхгауз, 2006.

Малый энциклопедический словарь. Репринтное воспроизведение издания Ф.А. Брокгауза

и И В. Ефрона. М.: Терра, 1994.

Материалы по истории раскола. М., 1879. Т.5.

Очерки русской культуры ХУГГ в. / под ред. А.В. Арциховского и А.М.Сахарова. Ч.1-2. М.: Изд. МГУ, 1979.

Пайпс Р. Россия при старом режиме. М.: Независимая газета, 1993.

Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М.: Высшая школа, 1993.

Россия ХУ-ХУГГ вв. глазами иностранцев. Л.: Лениздат, 1986.

Соборное уложение 1649 года: Текст. Комментарии. Л.: Наука, 1987.

Советская историческая энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1964. Т.5.

Советская историческая энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1973. Т.14.

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. М.: Соцэкгиз, 1960. Т.5.

Талина Г.В. Царь Алексей Михайлович: личность, мыслитель, государственный деятель.

М.: Магистр, 1996.

Флоря Б.Н. Русское государство и его западные соседи (1655-1661гг.). М.: Индрик, 2010. Черепнин Л.В. Земские соборы Русского государства в ХУГ-ХУГГ вв. М.: Наука, 1978.