CC BY
98
К. К. Логинов
РУССКИЕ ВОДЛОЗЕРЬЯ КАК ЭТНОЛОКАЛЬНАЯ ГРУППА
Обсуждение статьи С. А. Токарева о типах этнических общностей1 положило начало широкой дискуссии в СССР о том, что считать предметом этнологии. В 1980-х гг. возобладала точка зрения академика Ю. В, Бромлея, в соответствии с которой советская этнология стала восприниматься как наука об «этносе»2, получив тем самым статус методологической науки. Этнографы использовали выработанные советской этнологией понятия об иерархичности этнических общностей3. После смерти Бромлея и последовавшей за ней смены идеологической доктрины вопрос о том, по каким признакам следует выделять «этнос» и «этнические общности», подвергся основательной ревизии4. В наиболее сжатом виде споры отечественных теоретиков на эти темы нашли отражение в статье С. В. Соколовского5. В итоге дискуссий даже самые беспощадные критики бромлеевского понятия об этносе пришли к выводу, что усовершенствованные определения понятия «этнос» и критерии выделения «этнического» в культуре будут существовать ровно столько, сколько просуществует общество, заинтересованное в ее развитии6.
Автору, занимающемуся конкретными описаниями культур локальных групп русских в Карелии, можно было бы и не вспоминать обо всем, сказанном выше, если бы не ясное понимание того, насколько различен уровень самоидентификации этих групп, На это же указал С. А. Токарев еще в 1950-х гг, когда отнес поморов и заонежан к «обособленным» группами северных русских, а каргополов и пудожан—к «аморфным»7. Впоследствии выяснилось, что уровень «обособленности» поморов совсем не тот, что у заонежан, поскольку общность поморов сформировалась из нескольких «обособленных» групп8, а заонежан—как единое целое9. Наша попытка рассмотреть с «токаревских» позиций русских в бывшей Олонецкой губернии выявила еще ряд групп с различным уровнем самоидентификации, которые следовало бы помещать между «обособленными» и «аморфными»10. Одни из них ныне были бы отнесены к типу «территориальнолокальных», другие — к типу «административно-локальных», третьи—к типу «микро-локальных», четвертые — к типу «этномикролокальных»11. Применять к ним такой общий для всех «рабочий» (по Т. А. Бернштам) термин, как «локальная» группа, не совсем верно, поскольку свойством локальности обладают этнокультурные общности от этносов до самых мелких их подразделений. Локальность носит всеобщий характер12. Поэтому не случайно, сперва осторожно, а потом все чаще этнографами-эмпириками стал применяться еще один термин, а именно—«этнолокальная» группа. В качестве «этнолокальных» групп чаще всего выделяются старообрядческие группы русских либо карел Карелии, Ленинградской и Тверской областей13. Впрочем, для обозначения именно таких групп уже много лет существует вполне исчерпывающий термин—«эт-ноконфессиональная» группа14. Понятие «этнолокальной» группы несколько шире, поскольку «этноконфессионость» — всего лишь один из возможных способов самоидентификации группы, выделяемой этнографами в качестве «этнолокальной».
© К. К. Логинов, 2007
Нам представляется, что «этнолокальной» можно считать гомогенную группу с высокой степенью самоидентификации, не распадающуюся, подобно поморам15, на несколько групп с ярко выраженной групповой самоидентификацией. С точки зрения исследователя, каждую из «энолокальных» групп характеризуют несколько критериев, на которых базируется их внутреннее единство в противопоставлении соседним русским и иноплеменникам. В Карелии к таковым, помимо заонежан, может бьггь отнесена, в частности, и группа «водлозеров», расселенных на северо-востоке вокруг озера Водлозера. По нашим подсчетам, основанным на изучении данных переписи населения в Олонецкой губернии 1905 г., численность водлозеров на начало XX в. составляла всего 2810 человек16.
Водлозерам, как и представителям любой «этнолокальной» группы, было присуще наличие общего самоназвания. Ныне они именуют себя «водлозера», или «водлозеры», что совпадает с названием их, используемым другими пудожанами. Более древним самоназванием водлозеров было «озера», или «озерны люди»17, которое выступало одновременно и в качестве экзоэтнонима. Об этом говорит существующее доныне среди пудожан обидное присловье: «Озера—глупы водлозера»18. Так что, с точки зрения пудожан, «водлозеры»—это не просто жители с берегов обычного для Карелии озера, а несколько странноватые обитатели самой что ни на есть глухомани. Сейчас еще у человека, который не знает элементарных вещей, пудожане привычно спрашивают: «Ты, что—водлозер?». После Гражданской войны у пудожан за водлозерами закрепилась обидное прозвище—«белогвардейцы». Удивительно, но водлозеры его приняли в качестве одного из вариантов своей групповой самоидентификации. Еще в сере-дате 1990-х гг. на Водлозере можно было услышать, сказанное не без заносчивости: «Да, мы белогвардейцы!». Ныне, когда противопоставление по принципу верности коммунистическим идеалам утратило прежнюю актуальность, эту группу русских перестали называть «белогвардейцами», Да и сами они об этом вспоминают все реже и реже.
Совпадение самоназвания с названием со стороны проживающих по соседству народов есть непременный атрибут «этнолокальности». Например, самоназванием этнолокальной группы старообрядцев Выгореции было «боговы дети», хотя соседи их именовали «даниловцами». Однако несовпадение эндоэтнонима с экзоэтнонимом—это повод задуматься, является ли такая группа этнолокальной. Примером тому могут быть «кенозера» Каргополья. С точки зрения пудожан и водлозеров, они представляют собой компактную, внутренне единую группу русских. Между тем сами обитатели Кенозера подразделяют себя на две группы — «вершининцев» (жителей Вершининской сельской администрации) и «почезеров» (жителей Почезерской сельской администрации). Таким образом, на Кенозере фактически нет «этнолокальной» группы кенозеров, но имеется две «административно-локальные» группы. Территория Водлозерья и За-онежья тоже были в прошлом разделены административными уездными и волостными границами, но это не воспрепятствовало объединению проживавшего там населения в гомогенные этнолокальные группы,
Территория расселения водлозеров включала нижнее течение р. Илексы (до Яузского ручья на границе Архангельской области) и бассейн собственно оз. Водлозера и двух вытекающих из него рек Вамы и Сухой Водлы (до их слияния, дающего начало р. Водле). От ближайших соседей поселения водлозеров со всех сторон были отделены полосой шириной от 7 до 20 и более км. Внутри указанной территории жители всех селений с юга на север и с запада на восток относили себя к «водлозерам», а водные, лесные и болотные пространства данной территории они считали хозяйственными угодьями, исстари принадлежавшими представителям своей группы19.
Таким образом, этнолокальная территория являла собой собственно Водлозерье, понимаемое как географический ареал расселения и хозяйственной деятельности русских, считающих себя «водлозерами». Проживание на общей территории, даже по заявлению наиболее сурового критика «этноса» и «этничности» А. И. Элеза, может влиять на респондента в гораздо большей степени, чем культурные факторы20.
Никаких представлений о происхождении «от общих предков» у водлозеров не было. В исторической памяти в качестве предмета особой гордости сохранилось предание об их победе над легендарным каргопольским князем Вячеславом, верном союзнике Москвы и покорителе чуди в Заволочье21. Впрочем, нам доводилось встречать на Водлозере людей, которые с гордостью указывали место около Имешострова, где их предки якобы потопили воинов новгородцев. Таким образом, в своих преданиях водлозеры представляют себя в качестве боевых соперников как Москвы, так и Новгорода, хотя с «чудью воинствующей» (по В. В. Пименову) они себя не ассоциируют. По крайней мере, никаких подтверждений сообщения Н. Н. Харузина о том, что часть водлозеров ведет свое происхождение «от чуди»22, мы в своих многолетних исследованиях на Водлозере в конце XX в. не получили. Реальную этническую принадлежность дославянского населения Водлозерья выдает местная топонимия, в которой большая часть названий близка вепсским топонимам «не только фонетически, но также по форме и по основам»23. При этом даже в настоящее время на Водлозере довольно много людей, искренне убежденных, что водлозеры происходят «от новгородцев». Такого мнения придерживаются даже представители тех семей, которые, по их семейным преданиям, произошли «от беглых солдат», «от политических ссыльных» и даже «от панов»24. Таким образом, мы имеем дело с неким мифическим представлением о происхождении «от новгородцев», чрезвычайно широко распространенном среди русских Карелии. Народное «доказательство» подобного происхождения на Водлозере то же, что и повсеместно в Обонежье. Оно сводится к тому, что водлозеры, как и их новгородские предки (в отличие от московских «лапотаев»), ходили в сапогах, а не в лаптях.
Одним из признаков «этничности» в этнологии принято считать особенности группового народного наречия. Водлозерское наречие в рамках Пудожских говоров как таковое действительно существовало25. Кроме того, по заключению музыковеда Т. А. Краснопольской, «певческая культура Водлозерья очень близкая Заонежской и Пудожской... четко выделяется своими локальными традициями»26. Как особенности местного говора, так и особенности местной певческой традиции, конечно же, учитывались пожилыми водлозерами при самоидентификации в рамках противопоставления: «водлозеры» — «неводлозеры». В настоящее время на местном наречии на Водлозере молодежь и люди среднего возраста если и общаются, то исключительно между собой. Говорить на нем с приезжим человеком позволяют себе только некоторые старухи.
В числе признаков «этничности» какой-либо группы могут выступать предметы материальной культуры, характерные именно для нее, за пределами группы не встречающиеся. Главное, чтобы представители группы это сами хорошо осознавали и использовали при групповой самоидентификации.
На предметно-этнографическом уровне черты локальной групповой «этнической» специфики чаще всего проявляются (и осознаются) в крое традиционной одежды или ее деталей, в специфике орнаментации одежды. Что касается водлозеров, то в специфически «водлозерским» можно назвать, пожалуй, только исторически поздний покрой кофты «коротены» и женской рубашки-«воротушки». И у коротены, и у рубашки данного типа, собственно «воротушка» кроилась цельной, в виде круга с шейным
вырезом и с разрезом по середине грудной части. Передки, бочки и спинка пришивались к «воротушке» по кругу. Близкий к описанному крой женских рубах автору удалось встретить только на Кенозере. Правда, там собственно «воротушка» кроилась из двух полукругов и сшивалась прямыми швами на плечах, Еще одно отличие состояло в том, что часть водлозерских женских рубах такого кроя имели рукава не до середины руки, а на всю длину руки и заканчивались длинными обшлагами. Впрочем, длинные обшлага—это уже дань старинной водлозерской традиции. Таковые неизменно встречаются на местных, коротенах и шугаях. Скорее всего, именно «воротушка» на шугаях послужила примером для изобретения покроя как коротены, так и «вод-лозерского» типа женской рубашки. В вышивках специфически «водлозерским» сюжетом можно назвать пока только мифологический образ «царя водяного», выполняемый двусторонним швом или набором на полотенцах-образниках водлозеров. Впрочем, вод-лозерские вышивки остаются пока практически не исследованными. Не исключено, что специфически «водлозерскими» можно назвать и исторически поздние «тужурки» на кудели. По крайней мере, в частушках соседей водлозеров обыгрывается то, что по этим «тужурочкам» они опознавали водлозеров, когда те приходили к ним на праздники. Не имели аналогов в культуре соседних с водлозерами групп русских сачки для лова снетка во время массового нереста у берегов озера. Кольцо водлозерского снеткового сачка располагалось под прямым углом к саковигцу. Кроме того, у водлозеров имелись и такие сачки, у которых положение кольца для сетной кнеи по желанию можно было поставить как под прямым углом к саковицу, так и в одну линию с ним. Только вряд ли по типу снетковых сачков, а также по использованию особых охотничьих ловушек, неизвестных за пределами Водлозерья, неводлозеры отличали себя от водлозеров. Другое дело — выездные парадные дуги, украшенные резьбой, У водлозеров они были менее массивными, чем в целом у пудожан, но все же более массивными, чем, например, у заонежан. По парадной конской дуге водлозеров соседи могли опознавать их еще издали. Особый специфически «водлозерский» вид имел и основной тип лодки для переездов по Водлозеру—лодка «водлозерка». Сейчас еще водлозеры издалека безошибочно различают не только лодку-«водлозерку» от лодки «кенозерки», но даже могут назвать имя мастера, построившего судно. Мы могли бы назвать еще ряд предметов материальной культуры, бытовавших у водлозеров, но не встречавшихся за пределами Водлозерья. Только вряд ли они использовались как символы самоидентификации ими самими или их соседями. Заметим, что наличие в культуре населения Кенозера общих для всего населения элементов «локальной специфики», не привело к слиянию их в «этнолокальную» группу. Скорее всего этому помешала конфигурация озера Кенозера. Представляет собой не общее открытое пространство, как большинство других озер, а состоит из нескольких отдельных заливов, сходящихся в одной точке, подобно щупальцам осьминога. Расселение людей по берегам отдельных заливов как раз содействовало разъединению, а не соединению в единое целое их обитателей.
Итак, мы делаем вывод, что наличие в этнической культуре водлозеров целого ряда выше названных «плавающих признаков этничности» позволяет их считать эт-нолокальной группой русских Карелии. В наши дни на Водлозере постоянно проживает 560-570 человек, из которых примерно десятая часть не является водлозерами и вряд ли будет отнесена к этой группе. Тем не менее существованию этнолокальной группы пока серьезно ничего не угрожает. Если на Водлозере не построят крупное промышленное предприятие, которые вызовет мощный наплыв населения извне, они и далее будут существовать в своем прежнем качестве.
1 Токарев С. А. Проблема типов этнических общностей (К методологическим проблемам этнографии)//Вопросы философии. 1964. № 11. С. 43-53.
2 Бромлей Ю. В. Современные проблемы этнографии. М., 1981; Он же. Очерки теории этноса. М., 1983; Он же. Этносоциальные процессы: теория, история современность М., 1987; Этнография/Под ред. Ю. В. Бромлея и Г.Е. Маркова. М., 1987.
3 См. например: Фишман О. М. Формирование субэтнической группы карел Верхневолжья (история, факторы, признаки) // ХУП Всесоюзная финно-угорская конференция: В 2 т. Ижевск, 1987. Т. 2. С. 260-261; Логинов К. К. Являются ли «заонежане» локальной группой русских? // Советская этнография. 1986. № 2. С. 91-95 и др.
4 Этнология: Учебник для высших учебных заведений/Под ред. Г.Е. Маркова и В. В. Пименова. М., 1994; Кузнецов А. И. О соотношении понятий «общество» и «этническая общность»//СЭ. 1989. № 4. С. 19-31; Рыбаков С. Е. Философия этноса. М., 2001.
5 Соколовский С.В. Российская этнография в конце XX в.: библиометрическое исследование // Этнографическое обозрение. 2003. № 1. С. 3-54.
6 ЭлезА.Й. Критика этнологии. М.: Наука, 2001. С. 244; ТишковВ.А. Реквием по этносу. Исследование по социально-культурной антропологии. М., 2003. С. 31-32 .
7 Токарев С. А. Этнография народов СССР. М.: Наука, 1958. С. 10.
8 Берниипам Т. А. Поморы. Формирование группы и система хозяйства. Л.: Наука, 1978.
9 Логинов К. К. Материальная культура и производственно-бытовая магия русских Заонежья (конец XIX—начало XX века). СПб.: Наука, 1993.
10 Логинов К. К. «Аморфные» и обособленные группы русских бывшей Олонецкой губернии // Европейский Север: история и современность. Петрозаводск, 1990. С. 140.
11 БернштамТ.А. Локальные группы Двинско-Важсгаго ареала: Духовные факторы в этно-и социокультурных процессах//Русский Север. К проблеме локальных групп. СПб., 1995. С. 208-317; ДранниковаН.В. Локально-групповые прозвища в традиционной культуре Русского Севера. Архангельск, 2004; Фишман О. М. Символизация локальной культуры: Старообрядческие группы Тихвинских и тверских карел // Локальные традиции в народной культуре Русского Севера: Материалы IV Межд. науч. конф. «Рябининские чтения 2003»/Отв. ред. Т.Г. Иванова. Петрозаводск, 2003. С. 260-262.
12 Логинов К. К. К вопросу об этнолокальных и локальных группах русских Карелии // Меж-кулыурные взаимодействия в полиэтничном пространстве пограничного региона. Петрозаводск, 2005. С. 62-68.
13 Егоров С. Б. Озеряне-старообрядцы//Музей. Общество, Религия: аспекты взаимодействия. К 70-летию Государственного музея религии: Материалы ЕХ Санкт-Петербургских религиоведческих чтений. СПб., 2002. С. 129-130. Он же. Озеряне—этнолокальная группа русских (исследование 2002 г. в Бокситогорском районе Ленинградской области) // Этнографическое изучение Северо-запада России: Итоги полевых исследований 2002 г. в Ленинградской, Псковской и Новгородской областях. Материалы VII Региональной научной конференции молодых ученых /Под ред. В. А. Козьмина. СПб., 2003. С. 7-14; Он же. Локальные группы населения востока Ленинградской области//Университетские Петербургские чтения/Под ред. Ю. В. Кривошеева, М.В. Ходякова. СПб., 2003. С. 477-483; Логинов К. К. К вопросу об этнолокальных ... С. 62-68; Фишман О. М. Символизация локальной культуры... С. 260-262; Фишман О. М., ЧичкинаИ.В. Старообрядчество как фактор стабильности этнолокальной общности тверских карел // Финноугры и соседи: проблемы этнокультурного взаимодействия в Балтийском и Баренцевом регионах СПб., 2002. С. 166-188;.
14 Фишман О. М., ЦыпкинД. О. Тихвинские карелы. Опыт изучения самосознания локальной этноконфессиональной группы // Историческая этнография: Русский Север и Ингерманландия: Меж-вуз, сб./Под редакцией ИЯ. Фроянова. СПб., 1997. С. 24-31.
15 С точки зрения «собственно поморов», население в районе Канадалакшской губы образует особою группу «губян» или «пякки», а также население Терского берега от Умбы до Поноя—«тер-чан» или «рокан» (БернштамТ.А. Поморы... С. 59, 77-78).
16 Логинов К. К. Этническая история и этнографические особенности русских Водлозерья // Природное и культурное наследие Водлозерского национального парка. Петрозаводск, 1995. С. 203, прим.
17 Научный архив Карельского научного центра РАН (Далее—НАКНЦ). Ф. 1. On. 1. Колл. 133. № 101.
18 Характеристика водлозеров как людей «глупых» не случайна. «Глупыми» русские колонисты на Севере нередко называли резко отличное от них в культурном отношении коренное население. В Заонежье, например, «глупой шуньгой» русские прозвали компактно проживавших в районе Шуньги саамов, и лишь постепенно обидное прозвище перешло на всех русских той территории.
19 НАКНЦ. Ф. 1. Оп. 6. Д, 489, 490/491, 531, 610, 627, 630.
20 ЭлезА.И. Указ. соч. С. 220.
21 Харузин Н. Н, Из материалов, собранных среди крестьян Пудожского уезда, Олонецкой губернии//Олонецкий сборник. Петрозаводск, 1894. Вып. 3. С. 320-321.
22 Там же. С. 306.
23 Муллонен И. И. Заметки о топонимии Водлозерья // Природное и культурное наследие Вод-лозерского национального парка. Петрозаводск. 1995. С. 95-96.
24 Подробнее об этом см.: Логинов К К Этнолокальная группа русских Водлозерья. М., 2007.
25 Михайлова Л. П. Говор Водлозерья как источник изучения края // Природное и культурное наследие Водлозерского национального парка. Петрозаводск, 1995. С. 216-225.
26 Краснопапъская Т. В. Певческая культура Водлозерья в контексте Пудожской традиции // Природное и культурное наследие Водлозерского национального парка. 1995. С. 287.
