CC BY
333
Тарасенко И.В.
РУССКАЯ ВОЕННАЯ СИЛА: НА ПУТИ К ПОЛЮ КУЛИКОВУ
В сентябре 2010 г. отмечается 630-летие Куликовской битвы. Сегодня из уст некоторых ученых и представителей околонаучных кругов звучат различные измышления по поводу значения этого события в истории России, иногда вообще сомнения в его исторической достоверности. Но, поскольку для автора эти проблемы давно и однозначно решены, то в данной статье хотелось бы поразмышлять о том, как развивалась Русская военная сила - военная организация и военное дело средневековой Руси на пути к Полю Куликову, что позволило ей в жесточайшей битве взять верх над войском Золотой Орды.
Организационное строение общерусского войска, которое великий московский князь Дмитрий Иванович Донской вывел навстречу полчищам темника Мамая стало результатом пятисотлетнего генезиса Русской военной силы.
Не позднее 80-х годов IX в. на территории проживания ряда восточнославянских, балтийских и финно-угорских народов, посредством объединения двух славянских центров Киева и Новгорода в единую государственность образуется древнерусское государство, получившее в исторической науке название Киевская или Новгородско-Киевская Русь.
Одновременно начинается формирование и развитие военной организации Новгородско-Киевской Руси как необходимого атрибута любого государственного образования. Вооруженная организация занимала особо важное место в политической системе древнерусского государства. Она являлась не только средством решения сугубо военных задач, но и одним из главных рычагов государственного управления.
Непосредственно военная организация Древнерусского государства в IX -первой трети XII вв. состояла из двух основных элементов - дружины и ополчения.
Дружина - отряд лучших воинов славянского племени, со временем, превращается в личную военную силу князя. Как писал В.О. Ключевский, «дружина княжества составляла собственно военный класс» [11, с. 175].
В настоящее время большинство исследователей солидарны с И.Я. Фрояновым, считающим, что вышедшая из недр общинного строя «дружина срослась с князем и стала социальной предпосылкой его деятельности» и вместе с князем «обеспечивала нормальное функционирование древнерусского общества» [21, с. 68].
Первоначально экономической основой существования дружинника являлось содержание его за счет великого киевского князя, проживание на княжеском дворе.
Дружинники являлись свободными людьми и могли переходить от князя к князю. В ранние века русской истории князь был вынужден согласовывать с дружиной все свои решения, в противном случае он рисковал лишиться вооруженной поддержки своих деяний. О советах князей с дружиной сообщает большинство русских летописей и других источников.
Характерно, что летописцы добрыми словами отзывались о князьях, постоянно заботившихся о своих дружинах: «Злата в сребра не собираеть, но даеть дружине, бе бо любит дружину».
По поручению киевского князя дружинники выполняли в подвластных ему землях административные, полицейские и судебные функции, за что получали от местного населения соответствующие пошлины.
Уже к концу X в. существовало деление дружины на «старшую» и «младшую». Первоначально это видимо было следствием более раннего вполне естественного разделения на более и менее опытных, а соответственно старших и младших по возрасту воинов в славянских родах и племенах.
Старшую (старейшую, переднюю, большую) дружину составляли бояре или, как они назывались в источниках XI - XII вв., «бояре думающие», - то есть участвующие в думах с князем.
Бояре являлись самой богатой, знатной, социально значимой группой древнерусского общества. Кроме выполнения функции постоянного совета при князе, бояре назначались им посадниками в другие города, вместе с князем «целовали крест» при подписании договоров. В военное время они выполняли обязанности воевод различного уровня.
Свои бояре и в целом дружина была не только у великого киевского князя, но и у местных младших князей.
В целом определить количество бояр точно весьма трудно. С.М. Соловьев, изучив древнерусские летописи 1051-1228 гг., установил в них упоминание около 150 боярских имен.
Младшая дружина составляла главную военную силу киевских и младших князей. Она состояла, как подчеркивал С.М. Соловьев, из «дружинников второго разряда, низших, младших членов дружины в противоположность боярам» [18, с. 320].
Изучение древнерусских источников позволило отечественным историкам конкретизировать состав младшей дружины. По мнению большинства из них, она состояла из «отроков», «детских» и «милостников».
«Отроки» жили на дворе князя и полностью зависели от него в хозяйственно-бытовом отношении. В мирное время они исполняли хозяйственнодворцовую службу, вершили по княжескому велению судебные дела. Состав «отроков» пополнялся нередко за счет военнопленных. О примерной численности «отроков» можно судить по сообщению летописи о постоянном наличии у князя Святослава Изяславовича во второй половине XI в., 700 отроков, готовых к бою.
«Детские» исполняли и в мирное, и в военное время исключительно обязанности по военной службе. Происходили они, очевидно, из числа свободных, независимых людей. Об их более высоком социальном статусе, чем «отроков», свидетельствует назначение отдельных «детских» посадниками - то есть лицами уполномоченными князем управлять тем или иным городом или областью.
«Милостники» выполняли как военные, так и хозяйственно-дворцовые, административные и другие, но всегда ответственные поручения князя и были его любимцами, многим из них он присваивал впоследствии боярский титул.
Делая вывод о численности дружны в целом, В.О. Ключевский писал: «Старшие и богатые младшие князья выводили в поле и по две и по три тысячи человек дружины» [11, с. 206].
Академик Б. А. Рыбаков полагал, что численность дружины у отдельных князей достигала 3 тысяч ратников [17, с. 403].
Второй элемент военной организации Новгородско-Киевской Руси - ополчение.
Оно созывалось князем и вечем для ведения больших как оборонительных, так и наступательных войн. Ополчение составляло большую, в численном отношении, часть древнерусского войска.
Ополчение состояло из «воев». Они набирались из городского и сельского населения.
Некоторые историки, например А.А. Строков, более склонялись к мысли о том, что ополчение состояло, в основном, из горожан, а смерды-общинники лишь в исключительных случаях отрывались от земледельческого труда [19, с. 161].
Каждый город выставлял ополчение, называвшееся «тысячей», организационно оно состояло из сотен и десятков. Такое деление было характерно и для городского населения в условиях мирного времени.
В конце X в., в отношении ополчения начинается применяться термин «полк», означавший отдельно действующее войско. Ополчение, выставляемое от различных городов, стало именоваться: Киевский полк, Новгородский полк и т.д.
Полк не являлся единицей организационного построения войска, и численность его варьировалась в весьма широких пределах.
Вече избирало «тысяцкого», который являлся главным воеводой над ополчением и утверждался князем.
В состав русского войска этого периода входили также наемники. Новгородские и первые киевские князья активно использовали во внешних войнах и в борьбе за власть наемные варяжские (из скандинавских и балтийских народов) отряды. Их общая численность, как правило, не превышала одной тысячи человек.
В XI - XII вв. главную силу наемных войск Киевской державы составляла конница из числа половцев и «черных клобуков». Так на Руси называли общим именем проживавшие в южнорусских степях немногочисленные кочевые народы: берендеев, торков и др. Численность этой наемной конницы достигала 20 и более тысяч человек.
Если же попытаться определить общую численность военной силы древней Руси, то будет очевидно правильным согласиться с мнением Б. А. Рыбакова, который отмечал, что в крупных войнах в IX -XII вв. участвовало иногда более 50 тысяч воинов, отдельные же боевые действия велись с меньшим количеством воинов - 1 - 2 тысячи [17, с. 404].
Со второй половины XII в. Русские земли вступают в новый период своей истории - период раздробленности.
Об активности боевых действий на территории русских княжеств в этот период свидетельствует подсчеты русского историка XIX в. Н.С. Голицына, сде-
ланные на основе анализа летописей, в соответствии с которыми только СевероВосточная Русь в период с XII в. до середины
XVI в. вынесла 160 внешних войн, в том числе 45 с татарами, 41 с литовцами, 30 с ливонскими рыцарями, остальные со шведами, волжскими булгарами и другими, а также 90 междоусобных войн [5, с. 147].
Процессы, протекавшие в экономической, социальной и политической сферах жизни Русских земель в это время обусловили постепенную утрату дружиной ее положения как основы русской военной силы.
В IX - X вв. возникли вассальные отношения между князьями и боярами, основанные на пожаловании князьями своим боярам за несение службы права собирать дань с отдельных областей древнерусского государства. В XI в. боярский вассалитет основывается уже на праве кормления, то есть получения от князя платы за службу в натуральной и денежной форме, например, с населения города, в котором боярин является посадником. А также отчислений за исполнение каких либо других управленческих, судебных или иных обязанностей.
С конца XII столетия в жизнь Русских земель приходит вассалитет, основанный на земельных пожалованиях боярам от князя за службу. Бояре становятся частными собственниками наследственных вотчин и постепенно приобретают значительную экономическую самостоятельность и независимость от князей.
Примерно в этот же период младшие дружинники, не ставшие земельными собственниками, трансформируются в княжеский двор и начинают именоваться дворянами. Получая от князей за свою службу надел земли в условное владение (первоначально только на период службы) пожизненно, они становились менее связанными с князем в бытовом отношении, но более зависимыми от него в экономическом, так как при смене князя они лишались средств к существованию, поскольку поместье (так стало называться земельное жалование за службу) не являлось их собственностью, а было лишь владением.
Дворяне, первое упоминание о которых содержится в Лаврентьевской летописи под 1175 г., имели дворцово-хозяйственное и военное предназначение и полностью находились в жесткой экономической и личной зависимости от своих князей.
Они получали уже не долю от военной добычи и различные отчисления, а, определяемое единолично князем, содержание. Дворяне перестали обладать былой самостоятельностью и независимостью дружинника.
Аналогичные процессы протекали и в боярских дружинах. Дружинники стали также получать за службу поместья и именоваться дворянами или «детьми боярскими», полностью зависеть от своего господина и составлять боярский двор.
Двор великого владимирского, а затем московского князя, княжеские дворы удельных, служебных и других князей, а также боярские дворы стали составлять, наряду с ополчением воев, главную военную силу русских земель, которой в период раздробленности часто приходилось обнажать оружие как в борьбе с иноземными захватчиками, так и в ходе княжеских усобиц.
Именно в таком составе Русская военная сила вышла на поле Куликово для битвы с Мамаем.
Разброс мнений представителей различных поколений отечественных историков о численности объединенной рати русских земель и ордынского войска весьма широк [3]. Представляется, что с учетом различных факторов можно говорит примерно о 35 - 40 тыс. русских воинов и 45-55 тыс. ордынцев.
В IX - XIV вв. поступательно развивались не только организационное строение Русской военной силы, но также ее состав, особенности боевого применения и вооружение.
Прежде всего необходимо рассмотреть как менялось соотношение конницы и пехоты.
В начальный период пешие воины составляли не только большинство ополчения, но и значительную часть княжеских дружин. В IX столетии войны-пешцы были главной силой княжеской дружины, особенно в дальних походах, совершаемых на лодиях. Одновременно многие современники отмечали, что княжеские дружинники передвигались и на лошадях.
О роли пеших дружинников свидетельствуют византийские источники, в которых упоминается, что в решающей битве при Доростоле в 971 г. князь Святослав, стремясь усилить мощь своего немногочисленного войска, приказал всем конным дружинникам занять место в пешем строю русского войска - стены. Именно стена с успехом отразила все атаки тяжелой византийской конницы - ка-тафрактов, в том числе и личной гвардии императора «бессмертных» [12].
А некоторые ученые, основываясь на тех же византийских источниках полагают, что до битвы при Доростоле византийцы вообще ни разу не видели конных руссов на поле боя [16, с. 40].
С конца Х в., по мере усиления натиска кочевников роль и численность конницы увеличивается, в том числе и за счет наемников.
После смерти князя Святослава его сыновья Ярополк и Олег в ходе междоусобных битв применяли главным образом конные дружины.
В 987 г. Владимир с дядей Добрыней совершили на лодиях поход на волжских болгар, но по берегу шла союзная торчесская конница.
В 1042 г. Владимир Ярославич ходил на Ямь на лошадях. Вместе с тем, пехота, как правило, всегда принимала на себя главный удар противника, а когда он завязал в ее боевых порядках, то конница наносила удар во фланг и тыл врага.
Лишь в 1024 г., по данным летописи, конная дружина князя Мстислава Тмутараканского нанесла удар во фронт противнику.
Часто, в случае неуспеха конницы, ее ссаживали с коней и бросали на противника в пешем строю. Так новгородцы победили ростово - суздальских князей в 1096 г. на р. Колакче.
В битвах с половцами ХІ - ХІІ столетий роль конницы еще более возросла, но князья не рисковали оставлять ее на поле боя без пехоты. Например, конница Владимира Мономаха проходила в сутки 50 км., а его дружина - 120 км. Князь посадил пехоту на сани и обеспечил ей такой же темп передвижения.
Правда некоторые отечественные ученые полагали, что и в ХІІ в. пехота продолжала составлять основную силу войска и играть решающую роль в сражениях [15, с. 211]. Однако у них есть и оппоненты, считавшие, что вплоть до Куликовской битвы, пехота наоборот не действовала активно на поле брани [16, с. 124].
Изучая различную историческую литературу, можно сделать вывод, что вплоть до XV в. победы в бою русские полководцы достигали совместным ударом конницы и пехоты, при сохранении значения последней, в отличие от рыцарской Европы. Это получило в источниках Х - ХІІІ вв. наименование «русского боя».
Ярким примером применения русского боя явилось знаменитое Ледовое побоище 5 апреля 1242 г., в котором тяжелой рыцарской коннице и наемной пехоте Ливонского ордена, всего около 12 тыс. воинов противостояло 15 - 17 тыс. русских, в основном пеших, ратников.
Александр Невский свою конную дружину укрыл за Вороньим камнем на одном из крыльев войска поэтому рыцари увидели перед собой в основном пешее войско русских. По мнению немцев, пешее войско должно было побежать
при одном виде рыцарской конницы. Оно просто не могло не обратиться в бегство, ведь Устав рыцарского ордена Тамплиеров, известный своей строгостью разрешал пешим кнехтам, оставшимся на поле брани без прикрытия кавалерии, спасаться бегством, а статуты Тевтонского ордена вообще запрещали использование пехоты против кавалерии.
Но новгородская тяжелая пехота, по всей видимости тяжеловооруженная, встретила удар рыцарей своими стрелками, и затем сдержала натиск их рыцарского клина. Чем закончилось Ледовое побоище всем хорошо известно - потери ливонцев составили примерно 1/4 или 1/3 всего немецкого войска.
Многие отечественные историки не без основания считали, что и в Куликовской битве именно согласованные действия конницы и пехоты, в том числе и тяжеловооруженной, сыграли решающую роль в достижении победы, ведь именно пехота передового и большого полков отразила натиск главных сил Мамая и связала их боем, позволив русским полководцам нанести удар засадным полком во фланг и тыл противника [13, с. 109 - 112; 14, с. 12 - 13; 22, с. 11 - 14].
В XII - XIII вв. изменился состав конного войска. Единая конная сила делится на тяжелую и легкую. Тяжелую конницу составляли старшие княжеские и боярские дружинники, а затем дворяне. Всадники и отчасти кони были защищены доспехами. На вооружении они имели копья, как оружие первого удара, мечи или тяжелые сабли, массивные щиты. Для ближнего боя также активно использовались боевые топоры, булавы, шестоперы и кистени.
Б.А. Рыбаков отмечает, что с XII в. (1172 г. - первое упоминание в летописях) тяжелая конница организационно и тактически подразделяется на «Копья», каждое из которых составляли старшие дружинники со своими отроками [17, с. 404]. Численность русского копья точно не известна, а вот численность западноевропейского рыцарского копья в XIV - XV вв. составляла 3 - 4 чел.[4, с. 28].. Численность копий на поле боя, как правило, достигала 300 - 400.
Каждая отдельная конная дружина и рать, состоявшие из копий имела свое знамя, именовалась «Стягом» и могла выполнять самостоятельные задачи. Количество стягов в бою колебалось от 5 до 17 с каждой стороны.
В русских источниках XIV в. тяжелая конница также называлась «Кованной ратью».
Легкую конницу составляли стрельцы, вооруженные луками и саблями. Часто после обстрела противника они спешивались и занимали место в боевых порядках пехоты.
На 500-летнем пути Русской военной силы от стен Царьграда и Доростола к Полю Куликову совершенствовались и боевые порядки на поле боя.
В Х в. основным боевым порядком руссов была «стена» - то есть, фаланга, состоявшая из 10 - 20 шеренг с фронтом до 500 метров, иногда с немногочисленной конницей на флангах. Постепенно увеличившаяся длина копий каждой шеренги делала стену труднопреодолимой для тяжелой конницы. Лучники и пращники действовали впереди или в промежутках стены. Такое построение позволяло вводить одновременно в бой большее количество воинов, нежели при построении колонной, которое, по-видимому, существовало у славян в более ранний период.
По мнению военного историка А. А. Строкова уже в 971 г. под Доростолом в русском войске появилась вторая линия из числа спешенной конницы, что помешало византийцам осуществить охват рати Святослава [19, с. 169].
Вместе с тем на древних рисунках встречается изображение клинообразного построения княжеской дружины. На такой боевой порядок указывал историк Н.С. Голицын [5, с. 37].
В ХІ -ХІІ вв., по мере увеличения поражающих свойств метательного оружия и общего числа воинов, боевой порядок русского войска расчленяется на три части: чело и два крыла, составлявшие полчный ряд. Но полк еще не имел определенного состава. В ХІ в. в чело войска часто ставились наемники, а когда противник завязал в их боевых порядках, то русские воины, находящиеся на флангах (в крыльях) наносили по нему удар и осуществляли его разгром.
Со временем элементы подобного боевого порядка стали именоваться полками.
В ХІІ столетии наименование «большой полк», «полк левой руки», «полк правой руки» означают уже постоянные составлявшие боевого порядка русского войска на поле боя, более стабильной становится и их численность, достигавшая 1-1,5 тыс. человек.
У некоторых историков ест точка зрения, что на севере, в Новгороде против сплоченных рядов немецких, шведских рыцарей дольше сохранился сомкнутый строй, часто имевший форму обратного угла. Именно таким углом были выстроены три полка Александра Невского в Ледовом побоище, что позволило ему нанести сокрушительный удар во фланги рыцарского войска, после того как оно «увязло» в острие угла большого полка [16, с. 59 - 60].
Большинство историков полагают, что дальнейшее увеличение полков - до пяти, то есть, появление передового и сторожевого полков произошло во второй половине ХП в
В дальнейшем построение боевого порядка усложнялось, а количество его элементов увеличивалось. Расчленение войска на полки повышало маневренность и боевую силу войска, давало возможность при необходимости усиливать фланги за счет центра и наоборот, осуществлять глубокий охват флангов противника.
В Куликовской битве боевой порядок русского войска состоял уже из 7 полков: сторожевого, передового, большого, правой руки, левой руки, резервного, засадного. Причем Дмитрий Донской, реализуя принцип сосредоточения сил на направлении главного удара, выделил в засадный полк, по всей видимости, до 2/3 всей своей конницы.
Таким образом, организация, состав, и боевой порядок русского войска, вышедшего на Поле Куликово, были результатом длительного генезиса Русской военной силы.
Вышесказанное в полной мере можно отнести и к вооружению русских воинов.
На вооружении древнерусского войска в IX - XII вв. состояли: мечи, сабли, широкие боевые ножи, боевые топоры, булавы, кистени, шестоперы, метательные и длинные копья, луки и стрелы, шлемы, металлические и кожаные доспехи, щиты, боевые рогатины.
Русские мечи IX - X вв. имели тяжелый прямой клинок длиной до 90 см и предназначались для нанесения, в первую очередь, рубящих ударов пешими воинами.
Мечи считались грозным оружием, вызывали уважение у других народов и высоко ценились ими.
Лаврентьевская летопись сообщает, что, придя впервые в русские земли, хазары потребовали дани от полян. Поляне, посовещавшись, дали им дань по мечу от дыма, то есть от каждого Полянского жилища.
Увидев славянскую дань, хазарские старейшины сказали своему кагану (верховному правителю): «Не добра дань та, княже: мы доискались ее оружием, острым только с одной стороны - саблями, а у этих оружие обоюдоострое - мечи: станут они когда-нибудь собирать дань и с нас, и с иных земель» [6, с. 170].
Известный исследователь древнерусского оружия А.В.Арциховский в подтверждение высокой оценки, даваемой современниками русскому мечу, приводит следующий интересный факт: «Жители крупного закавказского города Бер-даа, подвергшиеся в 943 - 944 гг. нападению русских войск, после их ухода стали разрывать русские могилы для того, чтобы достать мечи» [2, с. 419].
В XI - XII вв., когда значительная часть русского войска стала конной, меч стал более длинным и сильнее сужался к концу. Это давало возможность наносить более эффективные удары, в том числе и колющие, находясь на коне.
Сабля известна у кочевников южно-русских степей уже в IX веке, но она не выдерживала конкуренции с мечом.
Можно с уверенностью говорить, что до XIII в. на Руси господствовал меч. Так, в летописных эпизодах XII - XIII вв. меч упомянут 52 раза, а сабля только 10; на миниатюрах Радзивилловской летописи нарисованы 220 мечей и 144 сабли [1, с. 20]. Вместе с тем, уже в XIII - XIV вв. сабля имела достаточной широкое распространение [8, с. 63].
Сабля, по-видимому, была заимствована русскими воинами у кочевников и использовалась в первую очередь также против степной конницы. Она давала возможность наносить длинный режущий, а не рубящий удар, обеспечивающий глубокое поражение слабо защищенного воина-кочевника. Сабля являлась оружием именно конного воина, ведущего бой в движения с большой скоростью, поскольку ее изогнутое лезвие обеспечивало более длительный контакт плоскости клинка с плоскостью тела противника, проносящегося мимо на лошади. Более статичный бой западно-европейского рыцарства, как и пеших воинов, предусматривал нанесение прежде всего рубящих ударов длинным мечом.
Распространению сабли мешал также тяжелый и прочный доспех русских воинов, делающий ее недостаточно эффективной.
Лишь когда широкомасштабные военные действия против половцев и мон-голо-татар потребовали больших масс конницы, что привело к облегчению дос-пеха, сабля стала часто появляться в руках русских воинов.
Причем русская сабля была намного шире и тяжелее, чем сабля кочевников IX в., и часто имела в последней трети клинка обоюдоострое лезвие.
На мусульманском Востоке сабля вытеснила меч только в XIV в., а в Западной Европе - в ХVI столетии, когда появление огнестрельного оружия сделало бесперспективным дальнейшее утяжеление защитного вооружения.
Боевые топоры и ножи использовались и как метательное оружие и для ведения рукопашного боя. Особую роль тяжелый боевой топор на окованном топорище играл в вооружении новгородских ратников, кагорам часто приходилось встречаться на поле боя с закованными в тяжелую броню норманнами и западноевропейскими рыцарями.
Новгородские летописи часто упоминают о появлении на поле брани с топором в руках не только простых воинов, ной также князей и бояр, владевших сложным искусством фехтования на боевых топорах. В частности, в Невской битве 1240 г. знатный новгородец Гаврила Олексич зарубил шведского епископа именно боевым топором.
Наряду с мечом - основным оружием пешего и конного русского воина являлось копье: для метания - сулица длиной до полутора метров и для ближнего боя - длиной два метра, а иногда и более.
В Южной Руси в ХІ - ХІІ были широко распространены булавы, в СевероВосточной в ХІІІ - ХІУ столетиях - шестоперы, бывшие не просто оружием ближнего боя, но ставшие и знаком отличия военачальников различного уровня.
В ХІІ столетии на вооружении русских воинов, в первую очередь княжеских дружинников, кроме луков появляются самострелы, пришедшие, очевидно, из Западной Европы.
Защитное вооружение состояло из шлема, брони и щита.
Данные археологических изысканий свидетельствуют, что русский шлем был плавно изогнут и вытянут кверху, а заканчивался стержнем. Назывался такой шлем «шишак. Лицо воина защищалось опускающейся металлической, стрелкой, часто стальной маской, закрывающей все лицо, или полумаской, защищающей его до рта. К шлему прикреплялась бармица - стальная кольчужная сетка, прикрывающая шею, верх спины и плечи воина.
Небезынтересно в плане проблемы заимствования вооружения, заметить, что подобная форма шлема совершенно отсутствовала в Западной Европе, но была распространена в Передней Азии.
Кольчуга являлась наиболее распространенным и надежным, не стесняющим движения воина защитным доспехом ІХ - ХІ вв.
Характерно, что в Западной Европе кольчуга появилась лишь в ХІІ столетии, заимствованная участниками первых крестовых походов у арабов.
А.А.Строков полагал, что кольчуга, являвшаяся изобретением древних ассирийцев, через страны мусульманского Востока очень давно проникла в русские земли, оставаясь неизвестной европейскому воинству [19, с. 165].
В XII - XIV вв. общей тенденцией развития защитного вооружения русских воинов было увеличение его сложности, тяжести и разнообразия
Ко времени Куликовской битвы броня существовала нескольких видах:
- кольчатая или кольчуга,состоящая из соединенных между собой 1,2 или 3 рядов стальных колец;
- пластинчатая, состоящая из стальных пластин, скрепленных между собой или нашитых на кожаную рубаху;
- чешуйчатая - тоже самое, но из стальных чешуек, находящих друг на друга;
- досчатая - латы, зерцала;
- смешанная - колонтари, юшманы, куяки, тегиляи, в изготовлении которых применялись, кожа, войлок, металл.
Щиты в IX - X вв. были преимущественно деревянные, миндалевидной формы, с железной оковкой и бляхами на поверхности.
В XI - XII столетиях щит становится цельнометаллическим и часто приобретает круглую форму более удобную для конного воина.
Изучение средневековых источников нашей истории дает основание для утверждения овладении древнерусскими воинами осадными орудиями: камнеметами, машинами для метания больших стрел,
В частности, византийский, историк X в. Лев Диакон писал, что при обороне Доростола от войск императора Иоанна Цимисхия воины Святослава, «стоя на башнях, бросали ... стрелы и камни из всех метательных орудий» [12, с. 14].
О «камнестрельных машинах упоминает также Иоакимова летопись в рассказе о сражении новгородцев с Добрынею при Владимире а также другие нарративные источники X - XIII вв. [20, с. 62 - 63].
Таков самый общий обзор развития Русской военной силы за пять столетий до Куликовской битвы. Тяжело не согласиться с одним из лучших знатоков средневековой русской военной истории А.Н. Кирпичниковым, полагающим, что ко времени Поля Куликова «...несмотря на тягчайшее экономическое положение, испытавших монголо-татарский погром земель и княжеств, военное искусство и вооружение русских находилось не ниже уровня развития европейских государств своего времени» [9, с. 142].
Так что, как видим, у Н.М. Карамзина были все основания заключить, что Куликовская победа «... еще не прекратила бедствий России, но доказала возрождение сил ее.» [7, с. 360].
* * *
1. Арциховский А.В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. М., 1944.
2. Арциховский А.В. Оружие // История культуры древней Руси. М.-Л., 1951. Т. I.
3. Булычев А. Живые и мертвые // Родина. 2010. № 8. С. 8 - 14.
4. Возный И. От Куликова до Грюнвальда // Родина. 2010. № 7.
5. Голицын Н.С. Русская военная история. СПб, 1877. Ч. 1.
6. Как была крещена Русь. М., 1990.
7. Карамзин Н.М. Предания веков. М., 1987.
8. Кирпичников А.Н. Древнерусское оружие. Вып.1. Мечи и Сабли XI - XIII вв. М-Л., 1966.
9. Кирпичников А.Н. К оценкам военного дела средневековой Руси // Древние славяне и Киев-
ская Русь. Киев, 1989.
11. Ключевский В.О. Курс русской истории: в 9 т. М., 1987. Т. 1.
12. Лев Диакон. История // Хрестоматия по русской военной истории. М., 1947. С. 10-17.
13. О начальных этапах развития русского военного искусства. М., 1951.
14. Орлов А.И. Вооруженные силы России в эпоху феодализма и капитализма (IX-начало XX века). М., 1986.
15. Пресняков А.Е. Княжое право в древней Руси. М., 1993.
16. Русская военная сила / под ред А.Н. Петрова. М, 1892. Т. 1.
17. РыбаковБ.А. Военное дело // История культуры древней Руси. М.-Л., 1951. Т. 1.
18. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М, 1988. Кн. I.
19. СтроковА.А. История военного искусства. М. 1955. Т. 1.
20. Сухарев Ю.В. Очерки по ранней военной истории восточных славян и Руси. СПб, 1992.
21. Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1980.
22. Чернов А.В. Вооруженные силы Русского государства в XV-XVII вв. М.,1954.
