CC BY
48
РУССКАЯ ТЕМА В ТВОРЧЕСТВЕ ШИЛЛЕРА Л.С. Кауфман
Kaufmann L.S. A Russian theme in Schiller's work. The article discusses the outline and fragments of the drama «Demetrius» contemplated by Friedrich von Schiller.
Шиллер скончался в Веймаре 9 мая 1805 года. В ночь с 11 на 12 под нескончаемым мелким дождем при свете факелов немногочисленные друзья провожали поэта в последний путь. Они же по просьбе вдовы 13 мая начали разбирать оставшиеся после поэта рукописи.
Кроме нескольких заметок к «Вильгельму Теллю» - все, что сохранилось, имело прямое отношение к работе над драмой «Дмитрий». Это были варианты плана будущего произведения о «смутном времени»: наброски, фрагменты сцен, многочисленные выписки из исторических книг, заметки, характеристики и биографии действующих лиц, перечень русских слов, неподдающихся переводу, карты России, Москвы, описание молебнов, костюмов, утвари в боярских домах. Все эти материалы впоследствии были систематизированы Густавом Кеттнсром и Робертом Петшем.
Рукописи, казалось, должны были заинтересовать исследователей творчества Шиллера хотя бы потому, что, поставив последнюю точку в завершенной работе, будь то драма, поэма или исторический труд, Шиллер всегда уничтожал черновики. Но архив, относящийся к созданию «Дмитрия», проливающий свет на процесс творчества Шиллера, долго оставался невостребованным.
Систематизированный Кеттнером и Патшем архив свидетельствует о том, что, приступая к работе над драмой, Шиллер провел большое исследование времени, о котором собирался писать. Автор многих исторических работ, он подошел к теме прежде всего как ученый. Интерес Шиллера к России в известных нам документах датируется 1786 годом. Во время пребывания в Штуттгарте великого князя Павла, будущего царя, Шиллер выписал для себя некоторые сведения о России из «Histuar de conjuration»1 [1]. Внимание драматурга, по его собственному при-
1 Сведениями из этого источника Шиллер пользовался также, когда писал свою работу из истории Нидерландов, опубликованную в 1788 году.
знанию, привлекло описание «смутного времени» в России [2]. Вторично, как подтверждают письменные источники, эта тема возникла в разговоре с Кернером в 1803 году [3].
Тема России в кругу друзей и родственников Шиллера не случайна. Со времени Северной войны и реформ Петра Великого интерес к русскому государству постоянно возрастал. Участились визиты русских князей в Германию, немецких ученых в Петербург. Заметный след в научной жизни Веймара оставило Минералогическое общество, основанное при содействии Гете в 1797 году вместе с князем Д. Голицыным. Муж сестры Гете Каролины Фридрих Эрнст фон Вальцоген считался в Веймаре специалистом по России.
Выбору темы из «смутного времени» помогло знакомство с великой княгиней Марией Павловной, ставшей женой наследного принца Карла Фридриха Веймарского. По воспоминаниям Гете, Клингера, Шиллера, частых гостей Марии Павловны, будущая супруга Карла Фридриха, прибывшая в Веймар за год до свадьбы (брак состоялся в 1804 году), была обаятельная, образованная собеседница.
Она привезла из России большое количество книг русских писателей, научные труды Петербургской академии наук [4].
В своем письме к Кернеру Шиллер рассказывает о беседах с Марией Павловной, восхищается ее знанием истории. Время Петра I, пишет он, великая княгиня сравнивает с эпохой императора Августа. С ней же он обсуждает события «смутного времени» [5].
В своем ответном письме Кернер рекомендует Шиллеру Россией особенно не увлекаться, учитывая ее «дикое и печальное прошлое» (3, 343). В отличие от Кернера Фр. М. Клингер, автор знаменитого «Фауста», офицер русской службы с 1780 года, при посещении Германии постоянно увлеченно рассказывая поэту о России, поддерживает его идею. От него Шиллер узнал подробности смерти Павла I, коронования Александра. Фридрих фон Вольцоген, по долгу
службы систематически посещавший Петербург, привез Шиллеру известие о большом успехе при дворе драмы «Дон Карлос» и в знак уважения к автору ценный перстень от царицы [6].
Первый этап работы над новой драмой датируется приблизительно мартом-апрелем 1803 года. Шиллер получил от Кернера несколько необходимых ему книг, среди них J.G. Gorgis «Beschreibung aller Nationen Rußlands». В июле Мария Павловна вручила ему из своей библиотеки «Sammlung der russischen Geschichte» Мюллера. Гете достал книгу путешествий по России Оленариуса. Из письма Вольцогену: «Материал, который я просматриваю, очень выигрышный. Тема, можно сказать, великолепная. Я уже предвижу сцены: в польском рейхстаге, военный лагерь, въезд в Москву, царскую свадьбу, где праздничное ликование обернется убийством и так далее» (2, 109 f).
Для себя Шиллер записывает: «Очень важны детали, чтобы самому все было ясно. Нужны карты Москвы, России, даты, наиболее распространенные русские имена» и так далее (И, 128)
Второй этап работы - апрель - середина июля 1803 года. Шиллер вновь обращается к ряду источников. Ему недостает деталей быта в России и Польше, описания одежды, мебели, церковных ритуалов, имен бояр и имен простых крестьян. Но уже в это время им составлена краткая биография Ивана Грозного, детально изложена победа над Казанью и Астраханью. Описаны фасады нескольких кремлевских построек. Указаны имена иностранных архитекторов, художников. Детально прописаны биографии Дмитрия, его матери Марфы, Марины Мнишек, Михаила Романова.
В июле в записях вновь возникают вопросы. Необходимо знать о голоде в Москве в 1601 году, расположение колоколов на колокольнях и около храмов (дается чертеж), картины празднования масленицы и так далее. На отдельные листы выписываются русские непереводимые слова: пристав - Pristaff, гости - Gosten - Kaufleute, кафтан - Kaftan, собака - Sabak. Имена: Petruschka, Iwaschka. Всего 64 лексические единицы.
Третий этап работы датируется началом мая и продолжается до последней написанной в день смерти строки. Составляется несколько вариантов плана пятиактной драмы. Судя по первым наброскам, действие должно
было открываться прологом в Самборе (Го-лиция), убийством Дмитрием жениха Марины. Окончательным стал второй вариант. Драма без пролога начинается с собрания в краковском рейхстаге, где решается судьба Дмитрия и похода на Москву. Как всегда в произведениях Шиллера центр тяжести падает на диалоги, в которых в очень высоком темпе подается столкновение интересов, мнений, раскрываются характеры и темпераменты говорящих. На отдельных листах фиксируются варианты речей. Диалоги прерываются короткими репликами, часто меняются спорящие партнеры. Темп речей очень высок. Шиллер записывает для себя: «Весь первый акт - обмен мнениями, столкновения, четкое распределение позиции». Определенную роль играют «выступления» шляхты, казаков, но основную мысль «толпы» Шиллер «решает», следуя за Шекспиром, «смело выхватывающим несколько фигур из массы, чтобы они представляли остальных» [7]. По этому принципу строится, например, первая речь Дмитрия в рейхстаге. Смущенный и подавленный окружением он признает: «Я никогда еще не лицезрел подобного высокого собрания» (3, 431). Речь постоянно прерывается восклицаниями членов собрания. Он отвергает «политику отца, кровавою враждою разделившего оба царства...» «И вот теперь ограблен, угнетен, я, русский князь, прошу у Вас защиты» (3, 432). Уловив недоверие в репликах и речах членов рейхстага, особенно воеводы Сапеги и короля Сигиз-мунда, Дмитрий резко меняет тон: «Вы, шляхтичи, скорей коней седлайте, влетайте в золотые ворота, что перед вами распахнуло счастье!.. Я поделюсь всей вражьею добычей. Москва богата. Несчетно. Награжу друзей по-царски» (3, 441). Противники похода вынуждены замолчать. Последний довод воеводы Сапеги: «Я самолично закрепил с Москвой условья перемирья; ...зачем же клятвы, коль можно их нарушить сразу?» Одоевский: «А нам-то что за дело? Мы тогда хотели так, теперь хотим другого». Крики: «Война, война с Москвой» (3, 443). Ремарка автора: Сильное волнение среди шляхтичей и казачьих атаманов.
В далеком Белозерском монастыре шестнадцать лет оплакивает убитого сына отправленная в изгнание Марфа. Узнав о появлении на Руси самозванца, она вначале негодует: «Кто тот дерзновенный, что имя сына нашего присвоил?» Но через несколько ми-
нут принимает решение: «Благодарю тебя, Всемогущий, <...> что дал наконец мне силу, право, право мести! ...Хоть по болезни царской! Признаю! Он самый! Он жив! Долой тирана с престола! Трепещи, Борис!» (6, 471). Она использует заведомую ложь как возможность отомстить ненавистному ей Годунову.
Диалог в драмах Шиллера раскрывает перед зрителем бездны души персонажей, нагнетает страсти, высвечивает неожиданные повороты настроений, особенности характеров, смысл принимаемых решений. Речи героев драм предваряют действия.
В отдельных эпизодах, по замыслу автора, Дмитрий вызывает у окружающих симпатию и сочувствие. Стремясь доказать свое происхождение, он предъявляет в рейхстаге нательный крест. В этом случае и в ряде других сцен автор произведения, впрочем, так же, как и исторические источники, не может объяснить происхождение свидетельства |8|. «Крест золотой, - недоумевает Марфа, - в нем девять изумрудов? И крест он этот знает?» (6, 469). Остаются без ответа и другие вопросы: Как Дмитрий попал в Самбор? Верна ли версия об убийстве жениха Марины? Кому принадлежат слухи, распространенные в Петербурге в 1602 году, об ожившем Дмитрии - боярам или иезуитам?
Судя по записям, Шиллер внимательно прочел вышедшие в Стокгольме в 1615 году воспоминания о смутных временах в Москве дипломата Псера Персона, подтверждающего версию о беглом монахе. Есть в записях свидетельство Фридриха Мюллера о самозванце Гришке Отрепьеве (СпБсЬка ОЦер1с\\'). Сцена в Самборе, завершенная полностью в стихотворном варианте, не вошла в окончательный план драмы. Свое отношение к Дмитрию Шиллер строит на варианте, предложенном И.А. Туани, утверждавшем, что самозванец настолько поверил в свою ложь, что стал жертвой самообмана. «Обманутый обманщик».
Эффект правдоподобия, а не уверенность в истине, рождает у польских воевод надежду на осуществление заветной мечты - подавление могущества России.
Шиллеру важно найти момент, когда Дмитрий освобождается от самогипноза и вступает в конфликт с собой: «Я навсегда разведен с правдой». Акция против России обречена, таков подтекст первого действия, так как вопреки исторической логике скон-
центрирована в образе одной судьбы. Дмитрий сделал выбор для себя, но не для России.
Вне борьбы автор не видит своих героев. Таковы Валленштейн, Мария Стюарт, Орлеанская дева и другие персонажи его драм. Все они терпят личное поражение. Но существует еще этический подтекст, без которого Шиллер не мыслит творчества. Проблемы в драмах решаются в борьбе: дух и природа, свобода и необходимость, идеал и жизнь, обязанность и желание. Поражение героев неизбежно. Но нигде оно не выявляется как однозначное единоборство добра и зла. Мария Стюарт, Елизавета Английская, Дмитрий и другие персонажи трагедий движимы сознанием своего назначения. Осознание вины им неизвестно. Оно открыто для зрителей. Это как бы второй фон драмы. Для Шиллера искусство никогда не было двойником жизни, ее отображением. Образу в искусстве у готована особая задача: «Реальность вещей -это их дело. Видимость вещей - для нас». Созданный художником образ не должен быть воспринят только чувством и не должен восприниматься только разумом, утверждает поэт. Восприятие образа подразумевает духовность. «Наслаждаясь видимостью, мы не радуемся тому, что воспринимаем, а тому, что наша духовность в результате воспроизводит» (3, 990).
Желание всегда терпит поражение, если оно не подтверждено обязанностью перед собой, перед общечеловеческими принципами. Этого не осознают вышеназванные герои Шиллера. Каждый из них, уверовав в абсолютно свободный выбор, становится режиссером и актером своей трагедии. В этом сила и слабость героев, считает Шиллер. Дмитрий, постоянно униженный в прошлом, всегда зависимый от чужой воли, возможно, вполне искренне верит в выполнение своей программы: «Хочу свободных сделать из рабов, а не царить над рабскими сердцами» (6, 450). Урок он получаст от своих противников. Воевода Сапсга: «То государство рано или поздно обрушится, где видимость царит, а неразумность, правя, разрушает» (6, 446), -предрекает он. Король, вынужденный подчиниться большинству в рейхстаге, трезво оценивает возможности претендента на русский престол. «Вы на Руси явились из чужбины... Блюдите слово, данное полякам. Иначе та же самая рука, что вознесла, и ниспровергнуть может» (6, 451) и в заключение предрешает судьбу самозванца: «Русь побе-
дима разве только Русью... Чужим оружьем трона не добыть» (6, 448).
«Каждая ситуация, - пишет Шиллер Кернеру, - должна иметь свою временную и пространственную привязанность. Надо дать зрителю почувствовать необъятность России, водную стихию Десны и Днепра» (2, 239). Следуя описаниям Олеариуса, Шиллер не избежал фактических ошибок. Он переносит Новгород Северский и другие города на берег этих рек. По плану драмы Дмитрий должен побывать в Кракове, затем, взяв Тулу, вступить в Москву.
В третьем и четвертом действиях, кратко изложенных Шиллером в прозе, центральной фигурой становится Борис Годунов. Центр действия переключается в ту часть России, в которой предстают результаты похода Лже-дмитрия. Борис не появляется в войсках, противостоящих полякам, по двум причинам. Он боится народного восстания и не желает вступать на равных в борьбу с явным обманщиком. Но второй фон подсказывает -его мучает совесть.
В освещении Шиллера Годунов - «бесценный правитель страны... По уму и положению он выше всех, кто его окружает...». «Только в своих личных отношениях он гневен, мстителен, суров» (6, 262). Годунов -жертва возмездия за совершенное им преступление. Он осознает, что не живой Лжедмит-рий, а убиенный младенец требует его гибели. Не страх перед польским войском, а совесть, «страшный зверь», заставляет его принять яд. В сцене прощания с Федором и Ксенией он страдающий отец, не способный защитить своих детей и близких. Он угнетен тем, что народ принимает самозванца, обескуражен изменой Шуйского.
Ни один из ранее созданных Шиллером героев не испытывал чувства вины перед своей страной. Борис первый, кому уготован такой поворот судьбы. Но в драме он изображен только в прозаических набросках. «Если народ, - пишет Шиллер в письме к Каролине, - воспринимает Дмитрия ликуя, -это отнюдь не торжество справедливости, а легкомыслие, легковерие и любопытство. Новое - манит» (6, 256).
Завершение судьбы Бориса, по замыслу поэта, должно совпасть по времени с надломом в характере Дмитрия, к которому в Туле является истинный убийца младенца и требует награду за молчание. Самообман, самовнушение рушатся. В лабиринте жизни, ут-
верждает Шиллер, случайность и неотвратимость присутствуют в неразрывном единстве. Человеку кажется - он знает все о себе, но вынужден повиноваться судьбе. Рок -почти во всех драмах Шиллера - застает человека врасплох. Борис Годунов - почти исключение. Он готов принять возмездие. Дмитрий не готов и умирает ненавидимый народом и своим, поддерживавшим ложь, окружением.
«Историк не имеет права менять ход времени, поправлять или подправлять историю. Драматургу дана свобода домысла и вымысла» [6, б. 260-261]. Шиллер широко пользуется этим правом. Одна из «поправок»: возвращение из ссылки Михаила Романова. Царствовать надлежит этой семье.
Особое место в записях к «Дмитрию» отведено Марии Мнишек. Вдохновительница похода, заставившая (по версии Шиллера) своего отца поддержать самозванца, Мария никогда не верила тому, что утверждал ее будущий супруг. Она предвидела катастрофу и поэтому оттягивала свой въезд в Москву. Ею руководило честолюбие. Но первого удара, нанесенного ей судьбой, она не ждала. Дмитрий решил, увидев Ксению Годунову, расторгнуть помолвку с Марией. Прозаический вариант четвертого действия не разъясняет того, что стоит за этим. Желая в преддверии катастрофы укрепить свое «право» на трон, или истинное чувство, Марина подавляет свое отвращение к самозванцу, усмиряет свою гордость. Она верит, что ей удастся обмануть историю.
Окончательно сложившийся план трагедии, по которому были созданы основные картины первого и второго действий, сценарий всей драмы в прозе, выглядит следующим образом. В первом действии определяющей становится сцена в краковском рейхстаге, в которой Дмитрий прокладывает себе путь к трону. Во втором действии решающей является сцена в Белозерском монастыре, когда Марфа спешит поддержать обманщика. И сцена на границе с Россией, в которой крестьянам читают манифест Дмитрия. Третье действие - поход Дмитрия, «победоносное взятие» Тулы, смерть Бориса. Опьяненный военными успехами самозванец почти уверовал в свою миссию, но именно в Туле рушится самообман, и Дмитрий осознает, что он марионетка в чужих руках. Нарастает ненависть народа к Дмитрию и его польскому окружению. Свадьба и коронова-
ние похожи скорее на тризну. Следует разоблачение Марфы, и Дмитрий гибнет как банальный преступник и аферист.
В многочисленных набросках и комментариях к плану Шиллер постоянно напоминает, что главное - это искрометный, темпераментный диалог, требующий быстрой смены сценических площадок. Диалог, рождающий действие. Отступая от «буквы истории», Шиллер вдохновенно жизненно воссоздает в своих драмах «дух времени» - «историческую истину», которую в письме Вильгельму фон Гумбольдту от 21 мая 1896 года называет «реалистическим видением». «Поразительно, как много реалистического дал мне этот недавно начавшийся год... Я набрел наконец на безусловное доказательство своих идей о реализме и идеализме, которые успешно могут мне помочь в моих поэтических композициях» (5, 34, 281). Законченные фрагменты сцен из «Дмитрия», наброски и записи убеждают, что смерть сразила поэта в преддверии новых творческих планов в разгаре полемики с нормативным
классицизмом, из которой театр Шиллера вышел победителем.
1. Du Port du Tertrcs, Histnar de conjuration: In 5 Bd. Paris, 1598-1613.
2. Karolina von Wolzogen. Literarischer Nachlaß: In 2 Bd. Leipzig, 1848. Bd. 2. S. 408.
3. Schillers Briefwechsel mit Körner. Berlin, 1846. S. 340.
4. Ulf Lehmann. Zu den Rußlandsbeziehungen des klassischen Weimar (Herder, Wolzogen, Maria Pawlowna) // Studien der Geschichte der russischen Literatur des XVIII. Jahrhunderts. Berlin (Ost), 1968. S. 434 ff.
5. Nationalausgabe (N A). Schillers Werke und Briefe. Weimar, 1943 ff. Heft 32. S. 167. Далее цитируются тетрадь и страницы.
6. Karoline von Wolzogen. Schillers Leben. Stuttgart, 1830. Teil 2. S. 259.
7. Фридрих Шиллер. Собрание сочинений: В 7 т. М., 1957. Т. 6. С. 724. Далее цитируются том и страницы.
8. Friedrich Christian Weber. «Das veränderte Rußland». 2 Bande. Hannover, 1739. 2 Teil. S. 202 f. Цит.: Schiller. Samtliche Werke: In 10 Bd. Berlin, 1980. Bd. 1. S. 41 ff.
