Русская публичная политика раз, русская публичная политика два… Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

РОС СИЯ ВЧЕРА,

СЕГОДНЯ, ЗАВТРА

Ю.С.Пивоваров

РУССКАЯ ПУБЛИЧНАЯ ПОЛИТИКА РАЗ, РУССКАЯ ПУБЛИЧНАЯ ПОЛИТИКА ДВА...

Пивоваров Юрий Сергеевич -член-корреспондент РАН, директор ОНООН РАН.

В начале пятого года нового столетия русское общество (его мыслящая часть) находится в состоянии тревоги. Преобладают пессимистические ожидания. Кажется, колесо отечественной истории повернулось вспять. - Вот, что, к примеру, говорят ведущие эксперты. Председатель Межрегионального объединения избирателей Андрей Бузин: «Круг завершился, и избирательная система пришла в стационарное состояние, при котором она внешне отличается от советской системы, но, по сути, является такой же безальтернативной. Она в целом удовлетворяет европейским стандартам, но государство сумело приспособиться ко всем юридическим требованиям»1.

Заведующий отделом социально-политических исследований Левада-Центра (т.е. аутентичного ВЦИОМа) Лев Гудков: «Разложение старой партийно-хозяйственной советской номенклатуры в 1989-1991 гг. сопровождалось выделением реформистских фракций, взявших верх в руководстве России и других союзных республик... Но сам принцип конституирования общества "сверху вниз" - формирование "управляющего контура" и затем реорганизация зависимых от него подсистем общества - не изменился. Выход на сцену Путина (не лица, естественно, а политического явления) означал удержание основных особенностей системы и подавление процессов социальной дифференциации, что, однако, было оплачено довольно дорогой социальной ценой: архаизацией и склеротизацией социальной жизни, внешне напоминающей последние годы брежневской эпохи»2.

1. Коммерсант. - М., 2004. - 26.05.

2. Независимая газета. - М., 2004. - 28.05. - № 107.

РУССКАЯ ПУБЛИЧНАЯ ПОЛИТИКА - РАЗ, ____ . ____

русскАя публичнАя ПОЛИВКА - ДВА... РОССИЯ ВЧЕРА, СЕГОДНЯ, ЗАВТРА

И еще, он же: «...Можно сказать, что, по сути дела, наша "правовая" традиция ("произвол власти" или "самодержавие" власти как принцип конституции социального порядка). не разрушена»3.

Сотрудник Московского Центра Карнеги Лилия Шевцова: «.Формируется новый традиционализм, на сей раз без коммунистической шелухи. Под "традиционализмом" я понимаю персонифицированную и никем не ограниченную власть лидера.»4.

Я не случайно, разумеется, привел мнения этих людей. Они - известные и авторитетные (особенно двое последних) аналитики сегодняшней нашей социально-политической жизни. И в принципе в один голос утверждают: после всех перестроек и реформ эссенция русской политии сохранилась. То есть что-то ушло, что-то появилось новое, однако главное, фундаментальное, «природа» все та же.

Для меня эти утверждения важны по двум причинам. Во-первых, я довольно долго на рубеже 80-90-х годов надеялся, что Россия на этот раз изменится содержательно. Но в последние годы эти мои надежды испарились. Во-вторых, я никогда не занимался профессионально исследованием современности. Потому-то своим ощущениям и наблюдениям не очень и доверял. Мне казалось (отчасти кажется и сегодня), что, занимаясь русским прошлым, я через него вижу настоящее и, тем самым, не замечаю многого народившегося впервые, недооцениваю масштаб свершившегося в конце - начале столетий. И вдруг неудержимо повлекло писать и говорить о том, что происходит ныне, а не в 1893 любезном мне году.

Если не обманывает инстинкт, это связано со следующим. К началу второго срока президентства В.В.Путина в основном завершилась эпоха «транзита». Выйдя из пункта «А», Россия пришла к пункту.. «А». Я не случайно написал слово «транзит» в кавычках (правда, лучше бы вообще им не пользоваться; вот уж воистину что наводит тень на плетень - все эти умозрительные и ничего не говорящие «тран-зитологии»). Ведь транзит предполагает попадание в пункт «Б». Однако русский транзит обладает особыми свойствами. Его траектория всегда замысловата, так сказать, в процессуальном отношении, но «провиденциальна» в содержательном. Я бы сформулировал это так: отречемся от старого мира, разрушим его до основания, построим новый и вдруг обнаружим, что все это на самом деле было спасением мира старого - не по форме, по существу.

Однако прежде чем напрямую говорить о современности (об эпохе в которую мы живем), я хотел бы привести еще несколько цитат. Политических публицистов начала ХХ в., т.е. столетней давности предшественников Л.Шевцовой и Л.Гудкова.

Вот, например, С.Н.Сыромятников, человек идейно близкий П.А.Столыпину и один из ведущих авторов влиятельной газеты «Россия». Он подчеркивал: госу-

3. Независимая газета. - М., 2004. - 28.05. - № 107.

4. Известия. - М., 2004. - 25.02.

дарственный строй России основывается на сотрудничестве самодержавного царя и народного представительства. Причем роль парламента заключается в «непосредственном» осуществлении единства императора с народом5. Для Сыромятникова важнейшим качеством русской власти была ее самодержавность. И даже после октроирования Николаем II первой русской Конституции (23.04.1906) он полагал, что русская власть осталась самодержавной, но ограниченной в формах ее проявления. Кстати, Сыромятникову принадлежат слова, которые можно было бы поставить эпиграфом ко всей русской политической мысли: «Власть есть самое драгоценное, что вырабатывает государство»6.

Также, как мне представляется, весьма интересна трактовка Сыромятнико-вым формировавшейся в начале ХХ столетия русской демократии. - «Восточная (наша, отечественная. - Ю.П.) демократия тем отличается от западной, что она обращается около сильной власти. Для того, чтобы обязанность народного представительства была хорошо отправляема в России., необходимо., чтобы власть правительственная (не правительства, конечно, а царская. - Ю.П.) была сильна и не зависела от палаты (парламента. - Ю.П.) и прежде всего, чтобы великая монархическая идея сохранялась и развивалась в умах и сердцах населения»7. И, наконец, о «соотношении» социальных ролей власти партии. «.Русская историческая власть. может и должна противоречить всем партиям», поскольку ее голос «есть голос настоящего, прошедшего, будущего»8.

Другой столыпинец и автор «России» А.Н.Гурьев называл депутатов Государственной Думы «выборными от народа служителями верховной власти самодержавного государя», возлагающего «на народных выборных новые обязанности, которые прежде плохо исполняли чиновники»9.

Кстати говоря, на своем языке и в своем контексте то же самое утверждал и В.И.Ленин. По его словам, Конституция 1906 г. была «монархической», Государственная Дума - «псевдопарламентом», а политический режим - «абсолютизмом, прикрытым лжеконституционными формами».

.Итак, то, что мы видим сегодня не только и не просто «возвращение» к советским временем. Это вообще возвращение. К тому, что было всегда. Было, несмотря на шелуху реформ, поверхностный политический плюрализм, кратковременные эпохи публичной политики и т.п.

Но почему всегда неизбежно это возвращение? Почему краткие периоды демократии - а в ХХ столетии это случилось дважды - неизбежно уходят? И почему

5. Россия. - СПб., 1907. - 18.11.

6. Там же. - 22.04.

7. Там же. - 07.12.

8. Там же. - 09.12.

9. Там же. - 1907. - 04.12; 1909. - 10.05.

РУССКАЯ ПУБЛИЧНАЯ ПОЛИТИКА - РАЗ, ____ . ____

РУССКЛЯ ПУБЛИЧНА» ПОЛИТИКА - ДВА. РОССИЯ ВЧЕРА, СЕГОДНЯ, ЗАВТРА

даже эти недолгие времена русских публичных политик расцениваются проницательными русскими аналитиками, в конечном счете, лишь как вынужденно-переходные формы и этапы аутентичного, равного самому себе, неизменного в принципе исторического бытования русской политики?

Смешно было бы заявить, что я знаю ответы на эти вопросы. Как исследователь хочу лишь поразмышлять о некоторых измерениях и качествах отечественных «political culture», «politics» и «government».

* * *

Принципиальным является вопрос: русская публичная политика 1905-1917 гг. закончилась из-за негативных последствий войны, которую страна не выдержала, или же была обречена на неудачу в своем демократическом строительстве по причинам, так сказать, органическим? - Конечно, в такой форме поставленный вопрос может сам по себе вызвать возражения. Мол, война была делом «общим», и русские участвовали в ней не «случайно», а в качестве члена той системы государств, внутри которой и образовались неустранимые конфликты, приведшие к смертоубийству. Ну, и оказались «слабым звеном» (как учил Ильич). Или: глубочайшие внутренние противоречия России, неразрешимые, как ни старались все эти витте-столыпины, старой властью, в момент ослабления страны рванули так, что всё - и эта самая публичная политика - разлетелось в пух и прах. Да, возможна и масса других возражений против этого моего вопроса.

Однако сформулировав его именно так, вот что я имел в виду. Неудачный опыт «русской публичной политики-1» свидетельствует о ее невозможности на Руси вообще? А может лишь о «ситуационном провале»? «Рано» было? Не все условия вызрели? - Действительно, здесь есть что обсуждать. Не всё вроде бы безнадежно. - Однако на это «есть» есть и ответ: закат «русской публичной поли-тики-2» (1989/1991-2005 гг. - условно, мы не знаем в каком темпе все это пойдет), который совершается на наших глазах (и с нашим участием, в смысле: всегдашнего по сути дела неучастия, «моя хата с краю»).

А чего сегодня-то не хватает для публичной политики?! - Стопроцентно грамотный народ, полная открытость миру, какой-никакой опыт какой-никакой рыночной экономики, какой-никакой политический опыт. Да много всего, что способствует публичной политике. Так нет же, под аплодисменты большинства и злорадные ухмылки меньшинства В.В.Путин и «его коалиция» постепенно прикрывают публичную политику. Она, эта политика, в лице партий, общественных организаций, субъектов Федерации, парламента, судебной системы (в той мере, в которой связана с публичной политикой), кстати, не сопротивляется.

Следовательно, мой вопрос о причинах неудачи «русской публичной полити-ки-1» некорректен? - Думаю, это не так. И основания для обсуждения у нас есть.

Итак, русская публичная политика 1905-1917 гг. Как вела себя власть, мы уже отчасти говорили. Посмотрим теперь, как и что делало общество. Определенный опыт самоуправления и управления у него уже был. То есть нельзя сказать, что к 1905 г. общество подошло совсем неподготовленным. Со времен Екатерины II свободные сословия имели какие-никакие права на самоуправление. Затем земская система, действовавшая на протяжении четырех десятилетий. Кстати, в конце 90-х годов XIX в. в земских учреждениях служили около 70 тыс. человек. Не так уж мало!

Но у общества был и иной, негативный, опыт самоорганизации. С 60-70-х годов XIX столетия его радикальные слои, которым более или менее - в разные периоды по-разному - сочувствовали и помогали либералы, находились в состоянии жесткого противостояния и даже войны с властью. Поэтому и общественно-политические организации, возникавшие до 1905 г., неизбежно были ориентированы на борьбу с властью и действовали в условиях подполья. Иными словами, являлись нелегальными, не ограниченными правовыми процедурами. А значит - не умели, не могли, не хотели действовать в правовом и публичном пространстве.

Такова была почва, из которой и начала произрастать «русская публичная по-литика-1».

Сразу же обозначались две тенденции. Одна, направленная на мирное реформирование страны и предполагающая компромиссы с властью. И другая, наследующая инстинкты, тактику и стратегию борьбы до победного конца - беспощадного уничтожения власти. Кадеты (партия «Народной свободы») находились ровно на линии водораздела между двумя этими лагерями. Соответственно, впитали в себя оба этих мировоззрения. Поэтому они тоже: «зеркало русской революции».

Надо признать, что в ходе развития, эволюции публичной политики удельный вес «реформистов» увеличивался, а «революционеров» снижался. Более того, сама линия водораздела, если можно так выразиться, меняла свой характер. Практически во всех левых партиях и группировках появились люди, готовые к диалогу и сотрудничеству (хотя бы временному, хотя бы тактическому) с властью. Это -меньшевики, правые эсеры и др. У кадетов явно обозначилось направление, полностью исключавшее для себя нелегальный способ действий и бескомпромиссное отношение к власти. Что касается октябристов и стоявших правее них просвещенно-консервативных сил (хотя и с националистическими оттенками), они набирались более или менее (скорее, все-таки менее) успешного опыта сотрудничества и компромиссов с властью (здесь, разумеется, не следует преувеличивать позитивного начала, но и нельзя его преуменьшать).

Определенное место и позиции в публичной политике занимали черносотенцы. Какой-то своей частью они были «вписаны» в публичную политику, а какой-то -находились за ее пределами. Это роднит их с большевиками и левыми эсерами.

Как же в целом проявило себя общество в годы первой русской публичной политики? - Двояко. С одной стороны, училось быть политическим. С другой.

РУССКАЯ ПУБЛИЧНАЯ ПОЛИТИКА - РАЗ, ____ . ____

рУСскаЯ ПУБличнАЯ ПОЛИВКА - ДВА. РОССИЯ ВЧЕРА, СЕГОДНЯ, ЗАВТРА

Вот здесь и проявилось то самое, что не дало новой России встать на ноги. - «Общественники» страстно стремились к власти. И хотя, как было отмечено выше, в их среде становились все сильней позиции тех, кто ориентировался на сотрудничество и компромисс с властью, все же определяющим оставалось упование на уничтожение этой самой власти. На начальных стадиях развития публичной политики «несговорчивость» представителей общества вполне можно было объяснить. Они не доверяли власти, всякое ее предложение к сотрудничеству полагали хитрой уловкой и т.п. Однако даже по прошествии десяти лет, имея за плечами богатый опыт взаимодействия (и негативного, и позитивного), «общественники» по-прежнему делали ставку на слом власти.

В высшей степени здесь характерны мемуары П.Н.Милюкова. Даже в послереволюционной эмиграции, когда он в полной мере мог осознать, к чему привели его действия, «отец русской демократии» ни на минуту не усомнился в правильности своей стратегии. Чего только стоит описание им осени и начала зимы шестнадцатого года! Вне всякого сомнения: думские круги и настроенные против Николая II высшие военные готовили государственный переворот. И это в тяжелейший момент войны! Никакие рассуждения относительно слабости и бездарности царского руководства страной относительно спасительности для России замышляемых акций ни в каком «контексте» не проходят.

Просто милюковцам (в широком смысле; не только шедшей за ним фаланги кадетов) показалось - и они не ошибались, - что пришел подходящий час, власть зашаталась и наконец-то можно ее гнать и самим становиться властью. То есть общество (не все, конечно, но милюковского пошиба - а это было большинство) ощущало и осознавало себя Анти-властью по преимуществу. Или иначе: постулировалось фундаментальное противостояние двух сущностей, двух субстанций -Общества и Власти. Следовательно, игра шла смертная, «на вынос» одного из двух.

Конечно, все это не укладывается в рамки публичной политики. Более того, оказывается, что, как только ситуация позволяет, русские публичные политики мгновенно готовы эту самую публичную политику похерить, схватиться за «рогатину» и айда на «медведя». И удивляться здесь нечему. Ведь власть и общество были двумя альтернативными субстанциями. Но имелось еще обстоятельство, толкавшее общественников на крутые действия.

Нормальная (западного типа) публичная политика - это конкуренция и сотрудничество различных общественных сил. Этот процесс происходит в рамках и на основе конституции, других юридических норм, а также достигнутого консенсуса - не все ведь дано отразить и выразить в праве - по поводу того, что можно и что нельзя. Одним из результатов всего этого является формирование власти, функционирование которой строго ограничено в социальном пространстве и времени. -У нас же публичная политика - в целом - превратилась в перетягивание каната между властью и обществом. Не «общественники» спорили друг с другом (спори-

ли, безусловно, однако не этот спор был главным) и в этом споре порождали власть. Напротив, власть, породив публичную политику, стала в ней важнейшим игроком. И на это милюковцы согласиться не могли. С некой абстрактной точки зрения они были правы. В классических западных демократиях так не бывает.

Но как «дважды два» было ясно, что Россия, во-первых, не классическая западная демократия, во-вторых, и Запад прошел большой путь к этой «классике», в-третьих, и это связано со вторым, и у них публичная политика начиналась с активным участием традиционной власти (США здесь не в счет, это особая история). Да, традиционная европейская власть (монархии) отличались коренным образом от русского самодержавия. В Европе и до всякой публичной политики существовало полисубъектное общество, где короли играли важнейшую роль, но не единственную. - «Общественники» все это знали и понимали. Следовательно, могли (должны были) учитывать в своей практической деятельности. Тем более, что имели дело с такой властью (хотя и она в тот период существенно трансформировалась, что не заметить было невозможно).

Да, лидеры и теоретики русского общества все это и знали, и замечали. Подтверждением служат их научные труды, публицистика, речи. - Но когда доходило до дела, это отбрасывалось и на первый план выдвигалось не-политическое, традиционно русское «мочить в сортире» (скажем это на языке нашего современника, сто лет назад изъяснялись несколько иначе). И вот это несоответствие понимания и деланья требует объяснения.

Скажу предположительно и осторожно: будучи порождением русской истории и русской власти, общество не могло не иметь их родовых черт. Среди них «политическое» отсутствовало, преобладали властно-насильнические и некомпромиссные (а с кем мог идти на компромиссы Моносубъект?). Будучи порождением «европеизированной субкультуры», т.е. европейской культуры, приказным порядком насаженной на русской почве, общество - в известном отношении - было чуждо основной массе населения, оставленной, как в резервации, в «традиционной старомосковской субкультуре». И во многом общество не понимало, что происходит в этой многомиллионной толще. К тому же общество и не могло представить себе все то, что произойдет в стране и со страной после страстно вожделенного им свержения и разгрома «до основания» традиционной власти. Правда, никто тогда такого помыслить не мог. Последующее вышло далеко за рамки самых опасливых предчувствий.

Вот пример моему осторожному предположению. В своих «Воспоминаниях» П.Н.Милюков касается вопроса об отречении Николая II. - В 90-е годы я немало писал на тему «правопреемства» и, надеюсь, сумел показать, какое громадное значение для властно-моносубъектной политики имеет «правильное» и «легитимное» (как все это понимается в самой политии). - П.Н.Милюков говорит: в опросе правопреемства власти он придерживался позиции немецкой юридической науки -

«^ес^ЬшсЬ» («перерыв в праве», «разлом права», «разрыв права», «разрыв в праве». - Ю.П.)10. Это означает, что «разрыв в праве», «перерыв в праве» принципиально не только возможен, но и допустим (хотя, конечно, ничего хорошего в этом нет). То есть это «неприятность», с которой приходится мириться и которая, так сказать, не смертельна для общества.

Это действительно так. В Европе. Там «^ес^ЬшсЬ» во властной сфере не парализует жизнь всего социума (вспомним кризис 1958 г. во Франции, паралич IV Республики, действия де Голля; было весьма напряженно, однако страна не впала в кому). Другие правовые институты продолжают функционировать. В моносубъектной Русской Системе нарушение принципа правопреемства власти, «^ес^ЬшсЬ» именно этой Субстанции в конечном счете ведет к параличу всего и вся.

Впрочем, П.Н.Милюков признается: его «тактика потерпела крушение»11. Но именно «тактика»! Не «стратегия», не общее видение! А ведь он был выдающимся историком, искушенным политиком, вообще он был - «голова». Что же говорить о других «общественниках».

* * *

Безусловно, ключевой фигурой начала русского ХХ в. был Николай II, Николай Александрович Романов. Я думаю, что этот исторический персонаж, этот человек обладает рекордной по неадекватности - даже для нашей истории - репутацией. Нерешительный, неволевой, не очень умный, под пятой нервнобольной жены, холодно-равнодушный, какой-то вечно ускользающий - причем неизвестно куда. В общем - царь неудачный, в особенности для крутопереломной эпохи.

Допускаю, что Николай II обладал частью или даже всеми этими (и другими) негативными качествами. Но совсем не это - хотя бы в первую очередь - мы должны, обязаны знать про него. Чтобы увидеть Николая Александровича иным - политическим новатором и реформатором, необходим и иной, непривычный, быть может, для нас контекст. Попробуем сформулировать и вписать в этот контекст последнего самодержца и первого конституционного монарха. Эта интеллектуальная операция, кстати, поможет лучше разобраться и с некоторыми другими большими людьми только что ушедшего столетия.

Что делал всю свою жизнь этот человек? - Реформы, необходимые и выстраданные Россией. Какие реформы? - А вот эту самую публичную политику разрешил и свою самодержавную власть ограничил. И не мешал, а помогал Витте во второй половине 90-х. И не мешал, а помогал (что бы там ни было) Столыпину во

10. Милюков П.Н. Воспоминания. - М., 1990. - Т. 2. - С. 250.

11. Там же.

второй половине 1900-х. Скажут: он все это совершал вынужденно, он не хотел никаких преобразований. Быть может. Но ведь совершал.

Николай II был реформатором власти. Он деперсонализировал ее, разрушил важнейший принцип ее многовековой экзистенции. Ушел - и этот процесс длился на протяжении всего его царствования - в privacy. То есть в частную жизнь, семью, в свой, николаевский, мир. Этот уход на самом деле для России не менее значим и значителен, чем уход Льва Толстого. Оба они сигнализировали о конце старой -петербургско-московской, западнически-славянофильской - России. И оба, кстати, поплатились и расплатились за свои уходы. Толстой был предан анафеме и отлучен от церкви. Так Россия ответила на попытку ее духовного реформирования. Николай Александрович был свергнут и расстрелян. Так Россия ответила на попытку ее властно-социального реформирования.

Конечно, Николай II не хотел разрушать Самодержавие (Моносубъекта русской истории). Всю свою жизнь он вынужденно (перед превосходящими обстоятельствами) отступал. Наверное, и не догадывался, что происходит. Не исключено: полагал все эти думы, партии, свободы временными, данными им на время. Но это, так сказать, на властно-политическом уровне. - Основной же процесс - десакрализации, демифологизации, деперсонализации - шел во властно-метафизическом измерении.

Вот пример: Иван Грозный, Петр I, Екатерина II убивают или хотят каким-то образом избавиться от своих детей (вообще близких) во имя - как им казалось -России. На самом деле - Власти. Николай II жертвует всем (Россией, самодержавием) - как нам кажется - во имя сына и семьи (жены, в первую очередь). То есть жертвует Властью во имя privacy. Жутко-символичным представляется то, что два царевича Алексея - Петрович и Николаевич - убиты в восемнадцатом году. Семьсот и девятьсот восемнадцатом. И в эти двести лет, что лежат между двумя убийствами, Русская Власть прошла путь от высшего пика своей персонализированной моносубъектности до полной утери, утраты, сдачи всего этого. До десубъективиза-ции и деперсонализации.

Здесь уместно вспомнить, что говорили о современном типе власти, зафиксированном в форме «state» (это совсем не то, что у русских зовется «государство»), выдающиеся французские политические теоретики Морис Дюверже и Жорж Бюр-до. Я не раз уже приводил в разных своих работах эти их слова, но и на этот раз без них не обойтись. - М.Дюверже, развивая тему принципиальной безличности современной власти, называет правителей «слугами», «должностными лицами». По его мнению, state12 тем совершеннее, чем state-«^^», state-«абстракция» отдель-нее, отдаленнее от конкретных носителей власти13.

12. Разумеется, Дюверже пользуется французским «l'etat», мы же, даже в пересказе его идей, позволим себе более употребительное ныне английское «state».

13. Duverger M. Institutionespolitiques et droit constitutional. - P., 1960. - P. 21.

Ж.Бюрдо пишет: «Люди изобрели государство (l'etat), чтобы не подчиняться другим людям14. Поначалу они не знали, кто имеет право командовать, а кто нет. И потому пришлось придать власти политическую и правовую форму. «Вместо того, чтобы считать, что власть является личной прерогативой лица, которое ее осуществляет, они разработали форму власти, которая независима от правителей. Эта форма и есть государство»15. Согласно Бюрдо, state возникает как абстрактный и постоянный носитель власти. По мере развития этого процесса правители все больше и больше предстают в глазах управляемых агентами state, власть которых носит преходящий характер. «В этом смысле идея государства (l'etat) есть одна из тех идей, которые впечатляющим образом демонстрируют интеллектуально-культурный прогресс... Ведь отделение правителя, который командует, от права командовать позволило подчинить процесс управления заранее оговоренным условиям. В результате стало возможным оградить достоинство управляемых, которому мог наноситься ущерб при прямом подчинении какому-нибудь конкретному человеку»16.

Кстати, и конституция возможна (т.е. действенна и необходима) только при такой и для такой власти. Конституция является формулой и формой такой власти. Обязательная предпосылка конституции - возникновение абстрактно-безличностной власти. Суверенитет должен отделиться от лица - персонификатора власти.

И европейская история неоднократно демонстрировала нам процесс отделения суверенитета от лица путем отделения головы этого лица от туловища - Карл I, Людовик XVI. Иными словами, формирование state проходит через образ инициации - «обрезание» суверенитета в виде головы у монархической власти. - Американский исследователь А.Хардинг пишет: «Английская революция показала, что суверенитет, "сосредоточенный" в короле, может находиться и в другом месте. 19 мая 1649 года в ходе пуританской революции парламент провозгласил: "Народ Англии. поставил быть политическим сообществом и свободным государством (state) и отныне управляться как политическое сообщество и свободное государство (state) высшей властью этой нации - представителями народа в парламенте». Джон Мильтон назвал короля «врагом народа»17.

Казалось бы, и у нас случилась та же история. Николай, «враг народа» был казнен и суверенитет перешел к этому самому народу. - На самом деле, у нас случилась иная история. Чтобы описать ее, воспользуюсь языком теории «Русской Системы». К концу XIX - началу ХХ в. все три элемента Русской Системы постепенно

14. Burdeu G. L'Etat. - P., 1970. - P. 15.

15. Ibid. - P. 10.

16. Ibid. - P. 15.

17. Harding A. The origins of the concept of the state // History of political thought. -Exeter. - Vol. XV, N 1. 1994. - P. 70.

теряли свои фундаментальные качества. «Лишний человек» освобождался от своей «лишности» и все более и более превращался в то, из чего впоследствии могло сформироваться общество (в смысле: «гражданское общество»), точнее - некоторые его сегменты. Популяция, т.е. население, у которого похищена субъектная энергия, потихонечку обретала эту энергию. Таким образом, всё - вроде бы - шло к зарождению (или возрождению) полисубъектности, полисубъектной политии. Более того, загнанные петровской революцией а антагонистические субкультуры -«старомосковскую» и «европеизированную, европейскую на русской почве» -Популяция и Лишний человек находили общий язык, разрушая и вырываясь из культурно-замкнутых, автаркических миров. Сдавал свои позиции и патримониальный порядок: собственность с трудом, но отделялась от власти. Резко усилилась дифференциация, имущественная и пр., в эгалитарной по «замыслу» и сути передельной общине.

Существенно менялась и Власть. Она последовательно, мы уже говорили об этом, однако здесь усилим, теряла свой моносубъектный и персонификационный характер. Все то, что сотворили Иоанн Грозный и Петр Великий, демонтировал - и вполне успешно - Николай Александрович Романов. Но. историческая логика функционирования Русской Системы, ее традиции, обычаи, табу и т.п., оказались сильнее, чем все эти эмансипационные трансформации. - Царь превратился в «лишнего человека», никомуненужного, ни образованному обществу, ни бюрократии, ни военным, ни народу. Он был необходим лишь своей семье, той самой privacy, к которой стремился всю жизнь. Как только персонификатор Власти стал человеком (а на Руси все «человеки» - «лишние»), она (Власть) закончилась. Правда, как это впоследствии выяснилось, не навсегда. Правда, выяснялось это впоследствии, а тогда казалось - навсегда. Правда, в монархической форме - навсегда.

Парадокс: самодержец - «лишний человек», т.е. антипод самого себя бывшего. Помимо прочего, это означает победу Русской Литературы над Русской Властью. Однажды (эссе «Русский Гамлет») я уже писал, что русский ХХ век во многом явился результатом Русской Литературы предшествовавшего столетия. Революция словно вырвалась из чернильницы Литературы. Я писал, что весь XIX в. Литература пыталась построить новую - альтернативную существовавшей «русско-системной», «властно-моносубъектной», «закабаленно-популяционной» - Вселенную. И в поисках образа субъекта, вокруг которого этот лучший универсум должен был строиться, создала «лишнего человека». По разным причинам «проект» провалился.

.Провалился в замысле его творцов и сторонников. С иной точки зрения -одержал блистательную победу. Вследствие целенаправленной деятельности Русской Литературы удалось - воспользуемся стилистически господствующим сегодня термином - «завербовать» (или «перевербовать») Русскую Власть. Точнее: ее конкретного персонификатора. - Вообще - все это поразительно! - деперсонализация Власти означает то, что царь (персонификатор) становится человеком. И тут

же становится никому не интересным, не нужным, лишним. Тогда его просто убивают (вместе с его privacy - семьей). Итак, Николая II, в отличие от Карла I и Людовика XVI, убили не за то, что он был персонификатором власти, а за то, что перестал им быть, превратившись в частного человека.

И это не случайно. На Западе дорога от «власти от Бога» (врученной одному -монарху) привела к «власти от народа» (вариант: врученная этому народу Богом). На Руси «власть от Бога» (и обычая, традиции - это и для Запада было характерно) эволюционировала во «Власть от Власти». Русская Власть от Русской Власти. Это - закон жизнедеятельности Русской Системы. Но вот Николай II нарушил его. И Власть, отделившись от его лица, отправилась на поиски нового персонификато-ра и источника. Власть на время оказалась бесхозной. В ходе революции и гражданской войны хозяин нашелся. Ранее его звали «Один», на этот раз - «Все». Возник режим Властепопуляции, при этом иначе был разрешен вопрос персонификации Власти.

Попутно заметим: в начальные десятилетия ХХ в. гибнет не только Власть-Моносубъект в самодержавной форме. Завершает свое существование и Лишний Человек, вместе с его основным родом творческой активности - «Русской Литературой». Наряду с деперсонализацией Власти (и одновременно очеловечиванием ее персонификатора) идет процесс деперсонализации Лишнего Человека и Русской Литературы. Здесь высшая точка - Клим Самгин и писатель Максим Горький. Кстати, подобно последнему монарху, тоже уничтоженные. Какая ирония истории! Лишний Человек боролся с Самодержавием за то, чтобы оно признало его права и зафиксировало в конституции, а если не хочет или не может этого, пусть убирается вон. Будем править сами! - Самодержавие «убрали». В Конституции 1918 г. появился новый «юридико-социально-политический» термин - «лишенцы». Это «бывшие», среди которых бывшие «лишние люди» составляли немаловажную часть. Только закреплены были не их права, а то, на что они прав не имели. То есть не наличие чего-то, а его отсутствие. Называлось: «поражение в правах». Вот уж воистину, поражение.

Результатом всех этих (и иных, разумеется) процессов стал, по словам Иосифа Бродского, «абсолютно имперсональный характер происходящего».

* * *

Но что же происходит в стране сегодня? - Вот мнение известного социолога Ольги Крыштановской. Россия в последние пятнадцать лет, безусловно, продвинулась вперед в смысле свободы, открытости, плюральности. Вместе с тем В.В.Путин де-факто восстанавливает советскую систему, которая, хотя и пришла на смену самодержавию, во многом сохранила его «характеристики». «.Несколько лет посвятили тому, чтобы жить "как там" (на Западе. - Ю.П.), не получилось, и теперь

приветствуется возврат к самодержавной модели, которую люди помнят в советском обличии. Либеральную дискуссию заменяет мнение начальника»18.

Согласно О.Крыштановской, главным фактором русского социального развития является власть. «В социологии есть термин "кумулятивное неравенство", означающий, что один параметр обусловливает все остальные. „В России обладание властью давало все остальное - богатство, связи, влияние. Не богатство приводило к власти, а власть вела к богатству»19. Именно поэтому «сейчас проблема номер один в стране - не льготы и даже не ВВП. Это проблема наследования власти»20. Запомним эту тему - «наследование власти».

«Путин, по сути дела, - говорит О.Крыштановская, - структурно воссоздал Политбюро ЦК КПСС. Наш президент предпочитает работать не с формальными структурами (выделено мной. - Ю.П.), а с "рабочими группами". Так, по субботам он встречается с силовиками из Совбеза. По понедельникам в Кремле проходят совещания с членами правительства, но это не все правительство в полном составе, а только некоторые его члены... Если мы сличим списки заседающих, эту "головку" из 20-25 человек, то увидим, что они сегодня занимают посты, которые были представлены в Политбюро ЦК КПСС»21.

Еще одно явление последних лет привлекает внимание О.Крыштановской и свидетельствует, по ее мнению, о возвращении к советским порядкам. Это - резкий рост влияния во властных структурах представителей ФСБ, милиции, армии и т.п. Одним словом, силовиков. «„В обществе неслучайно возникло это понятие: "силовики". Что-то, значит, их объединяет. Кстати, такого термина, объединяющего всех людей в погонах, нет ни в одном языке мира»22.

По данным социолога, доля силовиков в российской политической элите на середину 2004 г. составляет 25%23. Элитой О.Крыштановская называет «правящую группу страны, куда входят члены правительства, руководящие сотрудники администрации президента, Совета безопасности, полпреды, региональные лидеры, депутаты Госдумы и сенаторы Совета Федерации»24. Самая же большая концентрация силовиков в том самом восстановленном «политбюро» - 58%. В Думе - 18%

18. Независимая газета. - М., 2004. - 31.08.

19. Там же.

20. Там же.

21. Крыштановская О. Операция «Внедрение» завершена/ Спецвыпуск//Новая газета. М., 2004. - 30.08. - 1.09.2004 (вкладыш). Если О.Крыштановская сигнализирует о фактическом воссоздании политбюро, то журналист Константин Смирнов, анализируя систему хозяйственного руководства страны, указывает на «возвращение Госплана» (Власть. - М., 2004. - № 34. - С. 12).

22. Крыштановская О. Операция «Внедрение» завершена.

23. Там же.

24. Там же.

(в предыдущей было 12%), Совете Федерации - около 20%, в правительстве -34%25.

Но, продолжает Крыштановская, хотя Путин привел с собой силовиков, весь политический класс желал их прихода. «Когда встал вопрос о преемнике Ельцина, все кандидаты, так или иначе, оказались силовиками: Бордюжа, Степашин, Примаков, потом вот Путин. Это значит, что в наборе требований к наследнику требованием № 1 значилась его принадлежность к силовым ведомствам - самое востребованное качество кандидата. Нужна была сильная рука, способная, с точки зрения элиты, навести порядок в государстве. Так что не просто Путин привел силовиков. Политическая элита пригласила их навести порядок в стране, признав тем самым свое бессилие (подчеркнуто мною. - Ю.П.»26.

И Путин по-своему, по своему образу и подобию этот порядок навел. «.Создана очень устойчивая конструкция. Путин создал такую модель власти, которая включает в себя этажи его поддержки, уходящие далеко вниз. Это уже близко к тому, что было в СССР, когда партия имела разветвленную систему низовых организаций плюс комсомол, вертикально интегрированная экономика, единая партийно-хозяйственная номенклатура»27.

Все эти действия власти, констатирует О.Крыштановская, население полностью одобряет, поскольку жаждет порядка и спокойной жизни. Но социолог убеждена, что власть думает не о людях, а об укреплении собственных позиций. «.Усилия элиты направлены прежде всего на концентрацию власти в своих руках, а не на развитие страны»28.

Кстати, относительно этой самой элиты. «До сих пор (а ведь прошло 13 лет после коллапса советской системы!) 38% нынешней элиты - выходцы из советской номенклатуры, а в регионах - вообще 61%»29. Да, антикоммунистическая революция в России весьма отличается от коммунистической. Трудно представить себе, что к 1930 г. «бывшие» так уверенно сохранили бы свои позиции. О чем это говорит? - По крайней мере о том, что советская и постсоветская России связаны между собой теснее, чем досоветская и советская. - Вместе с тем О.Крыштановская приводит факты, свидетельствующие о том, что в России формируется элита нового типа или, как она сама ее называет, «коалиция Путина». - Что же это такое?

Создание «коалиции Путина» стало возможным в ходе осуществления политики милитаризации руководства страны. «Люди в погонах» занимают ключевые посты по всей стране. Причем особенно здесь преуспели выходцы из органов безо-

25. Крыштановская О. Операция «Внедрение» завершена.

26. Там же.

27. Независимая газета. - М., 2004. - 31.08.

28. Там же.

29. Новая газета. - М., 2004. - 30.08 - 01.09.

пасности (ФСБ, СВР). «„В своем большинстве они "направляются" в министерства по рекомендации Кремля, а не представлению соответствующего министра. При этом замминистры-военные остаются офицерами действующего резерва (ОДР). Этот статус появился еще в советские времена и официально сохраняется в нынешней системе безопасности. ОДР - это офицеры, которые, не прекращая своей службы в военном ведомстве, получая там зарплату и текущие задания, переходят на работу в другую организацию„ В советские времена деятельность ОДР была полностью нелегальной, теперь же из их прошлого не делается тайны»30.

Это, казалось бы, не столь существенное отличие сегодняшней ситуации от вчерашней, напротив, означает очень многое. Если в советские времена ОДР была хоть и важным, но вспомогательным средством контроля и управления, то ныне она - основа формирующегося нового властного слоя. - Далее О.Крыштановская вводит в научный оборот принципиально важный, с моей точки зрения, термин, с помощью которого можно адекватно описывать «коалицию Путина» - «смотрящие» Кремля. Эти люди обеспечивают «учет и контроль» верховной власти надо всем - обществом, бизнесом, средствами массовой коммуникации, публичной политикой, регионами и т.д. Благо было из кого рекрутировать «смотрящих». С одной стороны, это все еще многочисленные силовые структуры государства, с другой - 300 тыс. старших офицеров и генералов, отправленных в отставку в 19911993 гг. (среди них и подполковник В.В.Путин). Эти последние в 90-е годы прошли суровую школу жизни и выживания в коммерции, частных охранных предприятиях, региональных и муниципальных органах власти.

И вот опираясь на этот массив готовых и подготовленных кадров, «власть. усиленно работает над тем, чтобы создать не только управленческую вертикаль, направляя доверенных людей в погонах на все этажи федеральной власти в регионах, но и "управленческую горизонталь", рассаживая высших офицеров на вторые и третьи этажи властных структур, чтобы обеспечить контроль над всеми направлениями политики и экономики„ Происходит диверсификация агентов влияния Кремля, их рассеяние по всему политическому пространству»31.

О.Крыштановская отмечает, что «коалиция Путина» обладает клановостью. В ее основе лежат «не родственно-финансово-криминальные связи так называемой "семьи", а корпоративный дух единения, присущий сотрудникам безопасности. Вся страна становится ареной оперативной работы (выделено мной. - Ю.П.). Мили-тократическая элита становится общностью, в которой главенствует солидарность. Такая власть вдвойне устойчива. Новая клановость режима Путина - это корпоративный дух спецслужб»32.

30. Новая газета. - М., 2004. - 30.08 - 01.09.

31. Там же.

32. Там же.

Какова цель «коалиции Путина» и союзной этой коалиции и подчинившейся ей бюрократии? - «Моноцентричная пирамида власти», «унитарное государство», отвечает О.Крыштановская. И, разумеется, то, о чем мы уже говорили - поиск преемника. Проблема 2008 года. А также дальнейшее «уезживание» политического пространства, но с учетом реалий и использованием технологий современного мира.

Общий подход О.Крыштановской, ее оценки тенденций и ситуации в целом представляются мне адекватными. Правда кое-что следует уточнить. Но прежде -несколько слов об инициативах В.В.Путина, последовавших после трагедии в Беслане.

Что предложил нам президент? - Во-первых, губернаторов больше не избирать прямым, равным, тайным, всеобщим голосованием. Власть будет рекомендовать кого-то и вот этого «кого-то» законодательные собрания субъектов Федерации будут избирать (в принципе, наверное, могут и отклонить; однако это в «принципе.»). Ситуация аналогична той, что была при Советах. Генсек и Политбюро предлагали кандидатуру на пост первого секретаря обкома и пленум обкома избирал (утверждал по существу) этого человека.

Во-вторых, на общефедеральных выборах вводится пропорциональная система. Избираться в Госдуму можно только по партийным спискам, семипроцентный барьер сохраняется. В таком раскладе результат известен заранее: «Единая Россия» (со временем этот «лэйбл», не исключено, станет иным - партии власти в нашей стране любят и умеют менять названия-псевдонимы) получает подавляющее большинство. К примеру, около 80%. Остальные распределят, при условии сущности полного послушания, между коммунистами (10%; или теми, кого назначат быть «левыми»), и какими-нибудь «новыми правыми» (10% либеральная фразеология и «чего изволите»-практика). Разумеется, это только предположения, причем не строгие.

Вроде бы и в этом случае мы наблюдаем возвращение в недалекую советскую старину. Парламент - совершенно и совершенная декорация. В нем заседает новое издание «нерушимого блока коммунистов и беспартийных». На этот раз блока партии власти и согласившихся - по разным причинам, некоторые из этих причин могут быть даже приличными, т.е. не подло-шкурными - изображать оппозицию. Да, такой вот снова «нерушимый блок» откровенно «идущих вместе» с Властью и «идущих тоже вместе», но говорящих - иногда и по поручению Власти, с тем, чтобы каким-то особым образом обслужить ее какие-то особые интересы - «не вместе».

В-третьих, выдвинут ряд «новаторских» идей, смачно попахивающих советским esprit. - Создание «общественной палаты». Это - квази-представительство квази-гражданского общества. Туда войдут абсолютно послушные и абсолютно не влиятельные «общественные» организации. И политологическая обслуга Власти затрубит на весь свет: вот русское society в его «гражданском и политическом отношениях». Вот - голос «многонационального народа» России, который является

«носителем суверенитета и единственным источником власти» (ст. 3. Конституция РФ). Кстати, если с «общественной палатой» что-то получится (я сомневаюсь), можно будет и дальше экспериментировать с поиском новых (старых) форм прикрытия монопольного господства Власти. Да и в условиях отсутствия реальных политических партий и общественных организаций (настоящих профсоюзов, скажем) - это, пусть и не очень убедительный, но - какой-никакой - и.о. гражданского общества и его представительства. - Прямого аналога в советских временах мы этой палате не найдем. Однако esprit, повторю, дух, душок, запах очень знакомы.

И еще. Владимир Владимирович несколько раз в последние месяцы упомянул Госсовет. На нем что-то должно быть решено. - А ведь это орган - не конституционный. Ничего о нем в Основном законе не сказано. Получается, что замысленное президентом лежит как-то вне конституционного поля, а именно оно очерчивает границы пространства публичной политики. Или же: требует внесения поправок в Конституцию. - Да, нет, конечно, не «требует». Тот же Госсовет существует относительно давно и что-то нет инициатив по приданию ему конституционного статуса.

Сразу после Беслана В.В.Путин говорил и про усиление, и укрупнение, и централизацию правоохранительно-силовых органов. Ведь смертельный враг - международный терроризм - наступает. Правильно, наступает. И здесь не до шуток и ухмылок. Действительно, с ним надо бороться качественно эффективнее. - Только вот что-то (наверное, советская ушлость - недаром там жизнь прожил) подсказывает: террор-террором, война-войной сами по себе, а выход на первый план этих ребят сам по себе (хотя и связаны друг с другом). Мы это все уже неоднократно проходили.

Характерно и то, что со своими инициативами президент выступил на расширенном заседании правительства (собственно министры, руководство администрации, полпреды и главы субъектов Федерации; вот эти главы сидели, понурив свои главы; они понимали: Владимир Владимирович их «хоронит»). И все время В.В.Путин говорил об усилении и совершенствовании исполнительной власти. Хотя речь, безусловно, шла о Власти, традиционной русской Власти. Но стилистически и эстетически он действовал правильно. Что толку распинаться перед Федеральным собранием. Оно, как уже отмечалось, декорация для возникающего на наших глазах режима. А вот то, что принято называть «исполнительной властью» - это и есть остов, костяк «коалиции Путина» (по Крыштановской).

Теперь после этого не-лирического, информационного, отступления прокомментируем сказанное социологом Ольгой Крыштановской. - Все она подмечает и трактует правильно. Только вывод - возвращение к советским порядкам - следует уточнить. Да, многое-многое свидетельствует об этом. На своем языке скажу: Русская Система, видимо, сумела сохраниться. Но, и это подчеркивалось мною в статье «Как нам окончательно не разрушить Россию», входит (вошла?) в третью фазу, стадию существования. Условно ее можно квалифицировать как «властную плаз-

му». И, разумеется, никакого буквального возвращения в советский порядок не будет. Сохранится (в известном смысле вернется) эссенция Русской Системы, но формы будут новые.

Причем и восстановленные советскоподобные механизмы, «институты», процедуры сложатся в какую-то иную конфигурацию. Они ведь призваны обслуживать другую эпоху, другое соотношение сил, «акторов» и пр.

На мой взгляд, для нашей темы - «русская публичная политика» - огромный интерес имеет следующее: каковой была конституционная мотивировка инициатив В.В.Путина от 13.09.2004 г. Проще говоря: на какую статью Основного закона опирался президент, предлагая не избирать, а - фактически - назначать губернаторов (это ведь главное в его сентябрьском «перевороте»).

Владимир Владимирович сослался на ст. 77, ее вторую часть: «В пределах ведения Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации федеральные органы исполнительной власти и органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации образуют единую систему исполнительной власти (выделено мной. - Ю.П.) в Российской Федерации». - Ну, раз так, раз «единая система», значит, действительно, можно губернаторов назначать. Да, наверное, не только «можно», но и - нужно, необходимо.

Правда, у ст. 77 есть часть первая, и в ней говорится несколько иное: «Система органов государственной власти республик, краев, областей, городов федерального значения, автономной области, автономных округов устанавливается субъектами Российской Федерации самостоятельно (выделено мной. - Ю.П.) в соответствии с основами конституционного строя Российской Федерации и общими принципами организации представительных и исполнительных органов государственной власти, установленными федеральным законом». - Так что же, между двумя частями одной статьи противоречие? Пусть и в завуалированно-юридической, даже скорее имплицитной форме, однако - противоречие?

Не скажу «нет», не скажу «да». Повторю то, что писал много лет назад. - Задача Основного закона состоит не только и не столько в «освящении» той или иной властной структуры, сколько в упорядочении открытого (по своей природе) политического процесса. Видеть в конституции нормативное закрепление определенной формы правления - значит, обеднять ее содержание. Это - открытая норма, в рамках которой возможны как сегодняшняя, наличная политическая система, так и некие другие ее варианты в будущем. «Любая конституция рисует не одну, а множество схем правления, построение которых зависит от расстановки сил в данный момент. Различные политические режимы могут. функционировать в одних и тех же юридических рамках», - отмечает Морис Дюверже33.

33. ВиюещетМ. Бскес ап то1. - Р., 1978. - Р. 10.

Соответственно, и в русской Конституции 1993 г. заложены различные возможности и предусмотрена определенная плюральность трактовок и гибкость норм, регулирующих процесс отправления власти. Статья 77 и относится к таким нормам; в их рамках совершается выбор в пользу конкретной организационной формулы.

Надо сказать, что эта «гибкость», «двусмысленность» ст. 77 полностью корреспондирует отечественным историческим традициям. Речь идет об «удельных» и «уездных» властных технологиях и периодах.

В разные эпохи на Руси преобладало то «удельное», то «уездное» начало. «Удельное» предполагало некоторую самостоятельность территорий русского рейха, то, что Власть вступала с ними в договорные отношения (это и есть, как уже говорилось, федерация а ля рюсс). «Уездное» - полное подчинение территорий Центру (Власти), почти полное (временами и безо всякого «почти») отсутствие договорных принципов взаимодействия. При Ельцине преобладало «удельное», Путин явно склоняется к «уездному». Его «управляемая демократия» (он уже произнес эти слова, эту магическую формулу отрицания демократии) несовместима с «удельным либерализмом», когда Власть признает самостоятельность территорий («субъектов Федерации» на современном языке), «разрешает» им самоуправление.

Убежден: апелляция В.В.Путина ко второй части ст. 77 не случайна. Но «не случайна» в ментальном, а совсем не юридическом смысле (здесь-то все ясно: это, действительно, его часть). Нынешний президент и «коалиция», на которую он опирается и которую он возглавляет, глубоко укоренены в традиционное русское мировоззрение. Это - неоплатонизм в русско-православном изводе. «Это унаследованное от Византии представление об универсалистском иерархизированном порядке, в рамках которого индивид включен в коллективные структуры; сами же структуры являются частью Божественного Космического Порядка», - пишет немецкий исследователь В.Пфайлер34. - Религиозно-философская терминология при обсуждении сегодняшних политических тем не должна нас смущать. В секулярном, измененном виде по сути все это сохранилось. Более того, именно и только эта терминология имеется у нас под рукой. Вспомним хотя бы концепцию «МЫ-миро-воззрение», сформулированную гениальным русским философом С.Л.Франком. В ней, как в капле воды, отражено и отражается все то, что движет - пусть они сами этого и не подозревают - В.В.Путиным со товарищи.

Послушаем С.Л.Франка. «„Русским мыслителям совершенно чуждо представление о замкнутой на себе самой индивидуальной личностной сфере. Их основной мотив - связь всех индивидуальных душ, всех "Я" так, что они выступают интегрированными частями сверхиндивидуального целого, образуя субстанциальное

34. Pfeiler W. Historische Rahmenbedingungen der russischen politischen Kultur// Rubland auf dem Weg zur Demokratie? - Paderborn, 1993. - S. 21.

"МЫ"„ Русскому мировоззрению свойственно древнее представление об органической структуре духовного мира, имевшееся в раннем христианстве и платонизме. Согласно этому взгляду, каждая личность является звеном живого целого, а разделенность личности между собой только кажущаяся. Это напоминает листья на дереве, связь между которыми не является чисто внешней или случайной; вся их жизнь зависит от соков; полученных от стволов. Проникая во все листья сразу, эти соки внутренне связывают их между собой»35. Еще раз: Франка интересуют духовные, религиозные измерения, нас - политические. Но это самое «политическое», конечно, вырастает из толщи многотысячелетнего бытия.

В той же работе С.Л.Франк говорит: «„русское мировоззрение содержит в себе ярко выраженную философию "МЫ" или "МЫ-философию". Для нее последнее основание жизни духа и его сущности образуется "МЫ", а не "Я". "МЫ" мыслится не как внешнее единство большинства "Я", только потом приходящее к синтезу, а как первичное„ неразложимое единство, из лона которого только и выражается "Я" и посредством которого это "Я" становится возможно. "Я" и "ТЫ", мое сознание и сознание, чуждое мне, мне противостоящее и со мной связанное, оба они образуют интегрированные, неотделимые части первичного целого - "МЫ". И не только каждое "Я", связанное и соотнесенное с "МЫ" содержится в этом первичном целом. Можно утверждать, что в каждом "Я" внутренне содержится "МЫ", потому что "МЫ" образует последний опорный пункт, глубочайший корень и внутренний носитель "Я". Коротко говоря, "МЫ" является органическим целым, т.е. таким единством, в котором его части тесно с ним связаны, им пронизаны. "МЫ" полностью присутствуют в своих частях, как их внутренняя жизнь и сущность»36.

Франк и Путин в «одном флаконе»? - Да, эстетически не очень. Но содержательно и в контексте нашей темы - вполне. Скажем еще раз: В.В.Путин наследует всю эту органицистическую, «надындивидуальную» традицию. Которая в различных формах господствовала у нас практически всегда. - Сила нынешнего президента и ведомой им «коалиции», его (их), если угодно, историческое призвание, совместить, соединить в некую - пусть и противоречивую - целостность досоветское, советское, постсоветское. Следует признать, что у него (них) есть для этого кой-какие средства: прежде всего это самое, как выясняется, никуда не ушедшее «МЫ»-миросозерцание русского человека.

Подчеркну: господство в наших умах, душах психологии этого «МЫ»-пони-мания никак не противоречит ни множеству социологических данных, свидетельствующих о все большем наличии в русском сознании «протестантских» ценностей, вообще о росте индивидуализма на Руси, ни тому постыдному и всеохватному явлению, которое давным-давно ныне покойный профессор Н.Н.Разумович ква-

35. Франк С.Л. Русское мировоззрение. - СПб., 1996. - С. 158.

36. Там же. - С. 159.

лифицировал как «субъективный материализм», т.е. бесстыжее рвачество. - Но «не противоречит» в чем? Ведь, с одной стороны, мы вроде имеем субстанциальное «МЫ» со всеми вытекающими отсюда последствиями. А в социальной сфере это -как ни крути - тот или иной тип коллективности. С другой - яркое и явное преобладание частного, индивидуального интереса, пусть и в грубо-примитивной форме. Какая же здесь коллективность?

Так вот, «не противоречат» они друг другу и вполне совместимы - а совместить их, повторим, русский народ позвал Владимира Владимировича Путина, -потому, что оба обходятся в своей «практике» без того фундамента, на котором стоит Запад. Иначе говоря: у них общий неевропейской кладки фундамент. Русский индивидуализм, как и русский коллективизм, в конечном счете плевать хотели на право. Для них право не есть главный регулятор социальных отношений, государство не есть актуализированный правопорядок, общество не есть результат взаимодействия (в том числе и в конкурентной форме) индивидов, наделенных правами человека. Русский коллективизм превзойдет индивида с его правами во имя «МЫ», русский индивидуализм - во имя своего, «субъективно-материалистического», «Я». «Ты», другой, его права, вообще его жизнь мало тревожат отечественных индивидуалистов. И если коммунистической революцией «ты», «другой» были порабощены во имя «МЫ», то антикоммунистической - во имя «Я».

Что же касается усиления «протестантских» настроений в нашем обществе, то это пока остается в сфере «должного», а не «сущего». Индивидуализированно-пра-вовые ценности, признающие достоинство, благополучие и свободу «другого» необходимым условием достоинства, благополучия и свободы «себя», не переведены еще в сферу социального.

Хочу подчеркнуть: вся эта метафизика, по Франку, была приведена мною в связи с ликвидацией В.В.Путиным «удельного либерализма» и откровенным переходом к «уездному» правлению страной. Но та же метафизика напрямую связана и с решением всенародного избранного перейти к пропорциональной системе выборов (по партийным спискам). Президент и здесь оказывается ярким представителем того мировоззрения, которое описал (и сформулировал) великий русский философ. Только на этот раз мы приведем пример, который, наверняка, не пришелся бы по душе Семену Людвиговичу. Ведь он очень не любил большевиков (впрочем, и самодержавие, хотя - и это понятно - с гораздо меньшей интенсивностью). А они, оказывается, несмотря ни на что, тоже были носителями этой традиции. Пусть в грубо-извращенно-секулярной форме. Главное: были.

Младший современник С.Л.Франка, один из лучших наших политических мыслителей Н.Н.Алексеев в конце 20-х годов писал: «Советское государство в противоположность новейшим европейским демократиям отправным пунктом своим считает не отдельного активного гражданина, образующего вместе с другими гражданами неорганизованную массу народа; напротив того, советское государство от-

правляется от первоначально организованных ячеек граждан, именно от советов -деревенских, городских, фабрично-заводских. Городские и сельские советы и являются теми первоначальными государственными органами, из которых образуются все остальные органы советского государства. Советская республика отправляется, таким образом, не от голосующего корпуса граждан, как некоторого высшего государственного органа, но от множества мелких организмов, которые вырабатывает из себя политическое тело республики»37.

По Н.Н.Алексееву получается (и он прав), что в основе советской системы находились не «отдельные граждане», как это было в европейских демократиях, но - «территориальные мелкие организмы», т.е. некие коллективы. Следовательно, первоначальным атомом западного строения являлось политико-юридическое «Я», коммунистического - «МЫ». Вот и вернулись к Семену Людвиговичу Франку. А коли так, то и воспользуемся его языком: советско-русская демократия - сверх-или надындивидуальная, «МЫ»-демократия; западная - индивидуалистическая, «Я»-демократия.

Ну, а путинская пропорциональная система здесь при чем? - Отвечу: тогда «отдельного активного гражданина» задавили с помощью советов («территориальных мелких организмов» - коллективов), сегодня - планируют через партийные списки. И в том, и в другом случае общая технология и общая цель. Установить такой порядок, при котором отдельный человек будет подчинен какой-то коллективной воле. Но советская система по своей природе не «предполагала» камуфляжного, декоративного выбора между не то чтобы альтернативными позициями, даже между «оттенками». А постсоветская путинская «управляемая демократия», напротив, предполагает выборы. Более того, провозглашает их главным механизмом легитимации и легитимизирования власти. Соответственно, так высоко поставив выборы, Русская Власть не может пустить их на самотек. Она ведь знает «из какого сора» все у нас растет. Она видела русского человека в 90-е годы. Вот и говорит ему: будешь меня выбирать, получишь три-четыре-пять партий, по телевизору скажут, каков должен быть уровень поддержки каждой. Впрочем, об этом и местное начальство позаботится.

Правда, крупные государственные деятели и известные политологи полагают, что пропорциональная система поспособствует нарождению у нас настоящих, крепких политических партий. И тогда наша демократия сможет опираться на них, станет стабильной, устойчивой, предсказуемой... - Думаю, что опровергать это не имеет смысла. Зачем спорить с очевидным лукавством или с очевидной. неадекватностью.

Еще относительно того, почему в России публичная политика не приживается. - На Западе практически все публично-политическое и властно-бюрократическое вписано в конституции. Или иначе: публично-политическое и властно-бюрок-

37. Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. - М., 1998. - С. 323-324.

ратическое не выходят за пределы конституционного поля, а сами эти пределы суть барьеры, которые - принципиально - преодолевать нельзя. Причем это поле по своей природе институциональное, т.е. регулирует деятельность институтов, «предполагает» их наличие. За границами конституционного поля ни публичной политике, ни государству (state) делать нечего, их туда не пускают. За этими границами -экономика, культура, религия, privacy etc. Это не означает, конечно, что конституции никак не касаются этих сфер жизнедеятельности человека и общества. Касаются. Но политику и власть туда не пускают.

У нас по-другому. Русской Власти до всего дело. Даже сегодня, во многом изменившись, во многом утеряв моносубъектность и всеохватность, она не оставляет своих былых привычек, верна главным своим традициям, а ее нынешний пер-сонификатор - несмотря на «Курск», «Норд-Ост», Беслан и пр., пр. - твердо заявляет: «Я здесь (читай в России. - Ю.П.) отвечаю за всё». И говорится это не ради красного словца. Это адекватное заявление адекватного русского лидера (каковым Владимир Владимирович Путин является; такового и призвали на власть). Правда, реализовать эту ответственность за все в современных условиях Русской Власти архисложно. Поэтому она иногда напоминает мне полную пожилую хохлушку, которая годами стоит в одном из переходов метро «Киевская». В руках у нее плакатик, на нем написано: «Спрашивайте за все.».

Тем не менее Русская Власть по-хозяйски вторгается во все те сферы, куда ее западным партнерам путь заказан. Легко перепрыгнув через конституционный барьер, устремляется туда, где сегодня, по ее разумению и инстинкту, ей быть необходимо. - Но и не только это. Она кроит публичную политику как ей вздумается. А «вздумается» - и мы знаем это - под себя, для себя. То есть для успешной реализации своих целей, своего полагания и понимания русской жизни. Кстати, напомню:

главная цель Русской Власти - она самое. Есть и другие, но эта - наипервейшая.

* * *

Так возможна ли в России публичная политика или нет? - Ответ остается открытым. Публичная политика существует в тех странах, где давно уже признана «абсолютная реальность индивидуального бытия», где «общество. мыслится как производное, не имеющее в себе никакого первичного единства, никакой самобытной реальности, взаимодействие индивидуальных человеческих субстанций или «монад», которое осуществляется путем договора, путем рационального соглашения или согласования индивидуальных интересов и воль»38.

А у нас ничего этого нет. И человек, и общество устроены иначе. Другим является и господствующий тип мышления - философского, социального, политического. Недаром в таком фаворе у современной интеллигенции Ив.Ильин, евразий-

38. Русская философия собственности XVIII-XX вв. - СПб., 1993. - С. 320-321.

цы etc. Да ведь и «либеральные» Франк (как мы видели), Бердяев и прочие недалеко, на самом деле, от своих «антагонистов» ушли.

Как минимум, не менее важный отрицательный фактор для становления русской публичной политики - экономическая составляющая истории Отечества. Здесь я обращусь к наработкам двух исследователей: известного, маститого академика Л.В.Милова и молодой и еще (подчеркну: «еще», поскольку это уже блистательное имя) не очень известной О.Э.Бессоновой (Новосибирск).

В своей знаменитой книге «Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса» Л.В.Милов исследует русское общество, его повседневную жизнь, хозяйственную деятельность XV-XVIII вв. Очевидно: все наши публичные (и «непубличные тоже) политики не могут быть поняты вне этого контекста. - Ученый подчеркивает: «...Мы имеем дело с обществом, обладающим ярко выраженным экстенсивным земледелием, требующим непрерывного расширения пашни, с обществом, где дефицит рабочих рук в сельском хозяйстве был постоянным и неутолимым в течение целых столетий, несмотря не более или менее стабильный прирост населения. Когда общество постоянно получало лишь минимум совокупного прибавочного продукта, оно объективно стремилось к максимальному использованию и земли, и рабочих рук»39. И еще: «Весь образ жизни населения исторического ядра территории России был процессом выживания, постоянного создания условий для удовлетворения только самых необходимых, из века в век практически одних и тех же потребностей»40.

Экстенсивное земледелие в тяжелых, северных климатических условиях (мы же - Север, а не Восток или отсталый Запад; не «Север», конечно, в терминологии литературы, посвященной глобализму, скорее: в смысле «севера»; что есть русская история с определенной точки зрения? - первая попытка человечества построить цивилизацию в северных широтах, в крайне неблагоприятной природно-климатической зоне; здесь хозяйственная активность объективно ограничена и никогда не ведет к процветанию), в лесной зоне (Степь до фактически последней трети XVIII в. у кочевников), т.е. земледелие «впервые», когда гумус только создается, земледелие подсечное и «кочевое» со всеми вытекающими последствиями, нехватка населения, рабочих рук. Таков «background» русской истории. Потому не «случайно», не по «злой воле» или чему-то подобному складывается здесь самодержавно-крепостнический порядок.

«.Система крепостного права объективно (выделено мной. - Ю.П.) способствовала поддержанию земледельческого производства там, где условия для него были неблагополучны, но результаты земледелия всегда были общественно-необ-

39. Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. - М, 1998. - С. 432.

40. Там же. - С. 415.

ходимым продуктом. М.М.Щербатов41, вполне понимая, что большая часть тогдашней России лежит в зоне неблагоприятного климата, считал, что отмена крепостного права (речь шла об обсуждении в 60-х годах XVIII в. вопроса о крепостном состоянии крестьян) приведет к массовому оттоку крестьян, ибо они оставят неплодородные земли и уйдут в земли плодородные. «Центр империи, место пребывания государей, вместилище торговли станут лишены людей, доставляющих пропитание и сохранят в себе лишь ремесленников.»42.

Следовательно, «крепостничество теснейшим образом связано с характером земледельческой деятельности российского крестьянства, оно органично свойственно данному типу социума, ибо для получения обществом даже минимума совокупного прибавочного продукта необходимы были жесткие рычаги государственного механизма, направленного на его изъятие (выделено мной. - Ю.П.). А для этого стал объективно (выделено мной. - Ю.П.) необходим и определенный тип государственности, который и стал постепенно формироваться на территории исторического ядра России», - пишет Л.В.Милов43.

Как говорится, к этому ни прибавить, ни убавить. Приведу лишь еще одну его мысль. Это важно для нашей темы («публичная политика») вот почему. Известно, что современное западное общество полисубъектно, в нем множество социально значимых, независимых «акторов». Но его полисубъектность стала лишь продолжением (расширением, усложнением, хотя в XIX в. казалось - упрощением) поли-субъектности средневекового феодального социума. В котором, как мы уже говорили, можно обнаружить и институт частной собственности, и корпорации, защищающие права и жизнь своих членов, и ограничения власти королей, и суд, и независимую влиятельную церковь. И многое-многое другое, свидетельствующее о сложном (вспоминается леонтьевская «цветущая сложность»), дифференцированном, полицентричном характере средневекового Запада. - У нас же было иначе: проще и однотоннее.

Не менее важным для уяснения «истоков и смысла» русской публичной политики является концепция «раздаточной экономики», выдвинутая О.Э.Бессоновой в 90-е годы. По моему мнению, эта концепция относится к лучшим достижениям отечественного обществоведения постсоветского периода. Теперь в любых исследованиях, посвященных России, игнорировать ее нельзя.

О.Э.Бессонова говорит: «Теория раздатка основывается на предположении, что наряду с рыночными экономическими системами существуют отличные от них,

41. Князь Михаил Михайлович Щербатов (1733-1790) - выдающийся русский историк, мыслитель, играл важную роль при дворе Екатерины II, при этом критикуя ее режим с консервативных позиций. Дед по материнской линии П.Я.Чаадаева.

42. Щербатов М.М. Сочинения. - М., 1896. - Т. 1. - С. 135.

43. Милов Л.В.Указ. соч. - С. 433.

но столь жизнеспособные и имеющие свои собственные законы развития - раздаточные экономики (выделено мной. - Ю.П.). В рамках теории раздатка выдвигается гипотеза, что экономическая система России имеет природу раздаточной системы на протяжении всей ее экономической истории с Х по ХХ в., а экономическая эволюция в России есть эволюция институтов раздаточной экономики (выделено мной. - Ю.П.). Как следствие этой гипотезы, выдвигается положение о переходных периодах, в рамках которых происходит модернизация институтов раздаточной экономики за счет внедрения элементов частно-рыночного происхождения (а «вдруг» и наша публичная политика есть лишь «прикрытие» модернизации традиционной русской властной системы? Заметим: речь идет о модернизации именно раздаточной экономики, т.е. о ее осовременивании, адаптации к новым условиям, потребностям, вызовам, как сказал бы Тойнби. - Ю.П.)»44. При этом автор подчеркивает: «.Раздаточная экономика не является искусственным образованием, сконструированным по политическим программам или плану диктатора, она, как и рыночная экономика, - естественный результат хозяйственной жизни в определенных материальных условиях»45.

Конечно, теоретически можно было бы сразу «упрекнуть» О.Э.Бессонову: неужто всю тысячу лет на Руси господствовал один и тот же тип хозяйствования, неужто, меняясь по форме, ничего не менялось по существу, разве это не напоминает отвергнутый в современной науке органицистический подход XIX столетия, разве это не дискредитирует историю, которая, надеюсь, все-таки воспринимается нами как открытый процесс? - Но не будем этого делать, хотя для себя отметим некоторую «предустановленность» видения новосибирского автора.

В своей более ранней работе О.Э.Бессонова писала: «Сущность экономических отношений России выражается в механизмах "сдач-раздач", в отличие от механизмов "купли-продажи", и поэтому экономику России можно охарактеризовать как раздаточную»46. А уже в книге 1997 г. разъясняет: «Институт раздач предопределяет формы владения, поскольку наряду с материальными объектами раздаче подлежит объем прав по их распоряжению, с одной стороны, и определяются правила использования этих объектов - с другой. В раздаточной экономике объектами раздач могут выступать все виды материальных и нематериальных объектов: земля, рабочая сила, деньги, жилье, услуги и продукты, наконец, чины и должности. Тот объект, который включен в институт раздач, становится раздатком, т.е. перестает существовать вне контекста отношений раздаточной системы и начинает

44. Бессонова О.Э. Институты раздаточной экономики России: Ретроспективный анализ. - Новосибирск, 1997. - С. 4.

45. Там же. - С. 4-5.

46. Бессонова О.Э. Раздаточная экономика// Общественные науки и современность. -И, 1994. - № 10. - С. 37.

олицетворять собой всю ее институциональную среду. Раздаток является клеткой социально-экономического организма раздаточной системы, подобно тому, как товар является клеткой товарно-денежных отношений и рыночной системы»47.

0.3.Бессонова дает четкие характеристики ключевых понятий, вводимых ею в науку, - «раздача» и «сдача». Раздача - это процесс передачи материальных благ, ресурсов или услуг «из единой собственности во владение различных субъектов хозяйственной жизни»48. Сдача - «обратная передача» в распоряжение всего общества вновь созданных или имеющихся (из тех, что необходимы обществу) материальных благ, услуг и ресурсов от всех хозяйственных субъектов и частных лиц, владеющих и использующих какой-либо вид раздатка.

В целом система раздаточной экономики обладает следующими признаками.

1. Вся собственность (земля, средства производства, инфраструктура) носит общественно-служебный характер: отдельные ее части передаются хозяйствующим субъектам под условия выполнения правил ее использования и управляются специальными государственными органами.

2. В основе экономической организации лежит служебный труд - участие в трудовом процессе на объектах общественно-служебной собственности и (или) выполнение определенных функций в интересах всего общества.

3. Обеспечение материальных условий для выполнения служебных обязанностей в рамках общественно-служебной собственности осуществляется через институт раздач.

4. Выполнение производственных задач и формирование общественного богатства происходит через институт сдач.

5. Сигналы обратной связи, отражающие реакцию всех участников общественного воспроизводства на возникающие проблемы, передаются посредством института административных жалоб.

6. Движущим механизмом раздаточной экономики является механизм координации сдаточно-раздаточных потоков. «Для реализации этого механизма служат соответствующая система управления и финансовые институты, отражающие специфику раздаточной системы»49.

Концепция О.Э.Бессоновой столь убедительна, а потому и интригующе-увлекательна, что хочется продолжить ее изложение. Однако для нашей темы вполне достаточно и приведенного. - Безусловно, на такой экономической основе публичная политика вырасти не может, не сможет. Отсутствуют все необходимые для этого компоненты. И, напротив, в наличии все те, что способствуют господству здесь Русской Системы (гипотеза Пивоварова - Фурсова).

47. Бессонова О.Э. Институты раздаточной экономики России. - С. 9.

48. Там же. - С. 19.

49. Там же. - С. 5-6.

Вместе с тем «раздаточная экономика» позволяет понять не только многое из истории Отечества, но и в том, что происходит сегодня, в поведении путинской администрации, в последних инициативах президента. Следуя бессоновской логике, можно сказать: очередной переходный период заканчивается. Россия, использовав для модернизации раздаточной экономики институты и механизмы рыночного хозяйства западного типа и для модернизации Русской Системы институты и механизмы публичной политики, «возвращается» на круги своя. При этом, стремясь «соответствовать» современному миру, задающему в нем тон Западу, решая попутно некоторые свои (точнее: господствующих групп) задачи, Россия сохраняет определенные элементы как «рынка», так и публичной политики. Но они встроены в модернизированные и довольно серьезно трансформированные раздаточную экономику и Русскую Систему.

Или, несколько иными словами: публичная политика в России максимально «предполагает» неполитическое. То есть с точки зрения политической - неправильное. Вместе с тем, русская публичная политика это прикрытие неполитических по своей сути процессов. Это - перевод на европейский язык неевропейского содержания.

* * *

Но что же прикрывает собой русская публичная политика? Какое неевропейское содержание переводит она на европейский язык? - Попробуем, хотя бы отчасти, ответить на этот вопрос с помощью Симона Кордонского, блистательного современного социолога. Обратимся для этого к интервью, данному им журналу «Отечественные записки».

Ученый обсуждает тему русского административно-ресурсного рынка, тему русского передельного социума. - «Процессы, протекавшие в России в последнее время, были в основном дележом собственности бывшего СССР. В Советском Союзе были накоплены огромные ресурсы. „В ходе распада каналов, связывавших элементы Страны Советов, выделялась колоссальная энергия - ресурсы превращаются в деньги. Вся постсоветская экономика основана на выставлении на рынок разного рода ресурсов: сначала оборонка, потом пошла нефтянка, металлы, драгметаллы, химические производства, электроэнергетика. Но вот уже много лет, начиная, наверное, с 1997 года, на рынке не появляется новых материальных ресурсов. Это не значит, что их нет. Они есть, например, ресурс, связанный с ЖКХ. Есть огромный ресурс земли, но он капитализируется локально, а не глобально»50. И далее: «Когда на рынке появлялся очередной ресурс, он обрастал рыночными субститутами - акциями, облигациями, кредитами, депозитами, депозитарными рас-

50. Кордонский С. Цели и риски // Отечественные записки. - М., 2004. - № 2. - С. 88.

писками и т.д. После 1997 года, когда на рынок перестали выходить новые типы ресурсов, ресурсом стала сама власть. Уже семь лет основным предметом торга является сама власть»51.

В контексте нашей темы можно сказать: публичная политика в России выражает и отражает этот тип рыночных отношений, выражает и отражает интересы участников этого процесса раздела и передела. Сужающееся же ныне пространство публичной политики, редукция его «акторов» вполне корреспондирует складывающемуся «дефициту» выставляемых на «продажу» ресурсов. Но это также связано с особой ролью власти на русском рынке (и, понятно, в публичной политике).

На вопрос: «власть как инструмент перераспределения выведенных на рынок ресурсов?» Кордонский отвечает так. «Да. Причем, все это участниками рынка очень четко осознается. Но сейчас рынок передела уже исчерпывает себя и не порождает денег. Нельзя бесконечно переделивать, нужно выводить на рынок новые ресурсы или снимать административный стресс, ограничивающий свободную торговлю уже выведенными на рынок товарами и услугами. Отсюда и разговоры об административной реформе как способе освобождения ресурсов.

Что такое нынешняя административная система? Ведь как система она не описана, не задана однозначно в нормативных документах. Следовательно, ее как системы не существует. Есть административный механизм. И этот механизм занимается в основном тем, что отсасывает деньги из экономики и превращает их в сокровища чиновников и предпринимателей. В сокровища в политэкономическом смысле этого слова, ведь барыши чиновников не включаются в рыночный оборот, не порождают новых рыночных субститутов.

.Говорить, что рынок у нас возникает, а государство ему мешает, - неверно. Рынок у нас всегда был - это административный рынок, и по своему масштабу этот рынок намного шире того, что существовал, например, где бы то ни было. Потому что на традиционном рынке те ценности, которые у нас продаются - печати, подписи и так далее, - никогда не были предметом открытого торга. Наша проблема не в расширении рыночных отношений, а в сужении области действия административного рынка.

.Желательно сужение административного рынка. Но здесь возникает очень сложный вопрос социальной стабильности. Институтами административного рынка у нас поддерживается огромная социальная сфера. В ходе административного торга между субъектами Федерации и регионами всегда находится способ поддерживать хотя бы на минимальном уровне потребности граждан, лишенных по разным обстоятельствам возможности - или желания - участвовать в дележе ресур-

сов»52.

51. Кордонский С. Цели и риски // Отечественные записки. - М., 2004. - № 2. - С. 89.

52. Там же. - С. 89 -90.

Итак, власть господствует на административно-ресурсном рынке. Причем, этот рынок сложился еще в стародавние советские времена. Попутно заметим: следовательно, «русская публичная политика-2» вырастает из коммунистического прошлого, политически оформляет и «прикрывает» то, что сформировалось в недрах «реального социализма». Это, кстати, несколько корректирует концепцию Безан-сона-Тимофеева53. У них теневая экономика с коррупцией трактуется как здоровая реакция народного организма на ложь и фальшь коммунизма. На самом деле, вся система, а не только экономика, по-видимому, эволюционировала в сторону внелегально-теневого - административно-ресурсного рынка.

„Собственно говоря, всего этого, сказанного в этой работе, достаточно, чтобы утверждать: судьба публичной политики в России весьма неопределенна. С одной стороны, это, как уже отмечалось, «операция прикрытия», с другой - эссенция русской жизни порождает, требует, предполагает в некоторые эпохи именно такие формы своего (этой самой эссенции) бытования. Именно такие, а не иные. И, думаю, что закат «русской публичной политики-2» есть закат лишь «русской публичной политики-2». Не более того, но, увы, и не менее...

53. См.: Пивоваров Ю.С. Как нам окончательно не разрушить Россию? // Россия и современный мир. - М., 2004. - № 2. - С. 25-27.