CC BY
22
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2009. № 2
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ В ЕВРОПЕ:
НОВАЯ АРХИВНАЯ ПУБЛИКАЦИЯ
Фирсов Е.Ф. Т.Г. Масарик и российская интеллектуальная
среда (по архивам Чехии и России). Ч. 1. Томаш Масарик
и Эрнест Радлов в научной и дружеской переписке.
М., 2005. - 152 с.
Рецензия на книгу известного российского славяноведа Е.Ф. Фирсо-ва, посвященную архивной переписке русского философа Э.Л. Радлова и чешского философа и политика Т.Г. Масарика, первого президента Чехословакии. Переписка посвящена главным темам и проблемам будущей знаменитой книги Масарика «Россия и Европа».
Ключевые слова: история русской философии, Россия и Европа.
M.A. Maslin, A.V. Pekov. Russian philosophy in Europe: new archive publication
The review article on the book of prominent slavist E.F. Firsov is devoted to archival correspondence between Russian philosopher E.L. Radlov and Czech philosopher and politician T.G. Masaryk, the first president of Czechoslovakia. The correspondence is devoted to central themes and problems of the future well-known book «Russia and Europe».
Key words: the history of Russian philosophy, Russia and Europe.
Книга Е.Ф. Фирсова, известного российского славяноведа, доцента исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, посвящена анализу идейных и дружеских взаимоотношений Томаша Гаррига Масарика (1850—1937), чешского и словацкого философа, политика и общественного деятеля, первого президента Чехословакии, и Эрнеста Львовича Радлова (1854—1928), русского философа и переводчика Гегеля, автора «Философского словаря» (1904, 1913), «Очерка истории русской философии» (1912), редактора (после смерти В.С. Соловьева) философского отдела Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, друга и биографа Владимира Соловьева.
Как Масарик, так и Радлов принадлежали к числу первых в Европе и в России исследователей истории русской философской мысли. Они познакомились в Вене в 80-х гг. ХХ в. на почве общих интересов к истории античной философии, которую Радлов изучал во время научной стажировки у профессора Теодора Гомперца.
Позднее их интересы сместились (у Радлова раньше, у Масарика позже) в сторону освоения русской философской мысли. Это путь, который проделали и другие известные философы, например братья С.Н. и Е.Н. Трубецкие. В целом же в России в начале ХХ в. наступает осознание «существенной оригинальности» русской философской мысли (В.Ф. Эрн), ее изучение становится научным и общественным проектом, в нем участвуют лучшие философские силы, которые группировались вокруг Московского психологического общества и журнала «Вопросы философии и психологии», а также вокруг книгоиздательства «Путь» под руководством М.К. Морозовой. Достаточно упомянуть Н.А. Бердяева, П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, В.П. Свенцицкого, А.С. Волжского, С.Л. Франка и др. Активными участниками этого движения по изучению русской философской мысли становятся также Радлов и Масарик.
Кстати сказать, Т.Г. Масарик благодаря своим философским трудам на немецком языке (по истории философии и логике) был принят в качестве иностранного члена в Московское психологическое общество при Императорском Московском университете, где состояли также Герберт Спенсер, Уильям Джеймс, Эдуард Гартман, Куно Фишер, Анри Бергсон и другие знаменитые европейские и американские философы. Причем членство Масарика в русском научном обществе стало отнюдь не формальным, поскольку он со временем стал выдающимся знатоком русской философии, лучшим в свое время (и на десятилетия вперед) в Европе. Интересно, что для своего членства Масарик выбрал русифицированные имя и отчество — Фома Осипович. Правда, надо возразить автору монографии: Масарик был принят в Московское психологическое общество вовсе не потому, что «психология считалась тогда основой всех философских дисциплин» (с. 11). Общество было названо психологическим в пору первого председательства М.М. Троицкого, психолога позитивистской ориентации. В бытность Масарика его иностранным членом главная направленность деятельности Общества стала метафизической, а большая часть рефератов, публикаций и докладов посвящалась истории философии и этике. Психологи и психиатры составляли меньшинство. И в творчестве Масарика не прослеживается интерес к этому меньшинству. Напротив, он проявлял особое внимание к новейшей религиозной философии, консультантом по которой выступал для него Радлов.
Открытая Е.Ф. Фирсовым переписка Т.Г. Масарика и Э.Л. Рад-лова, переведенная им с немецкого языка и сопровождаемая авторскими комментариями и примечаниями, не оставляет никаких сомнений относительно того, что чешский философ готовил свою книгу о русской философии к изданию именно на русском языке и именно для русского читателя. Этот проект не был реализован 118
в России по обстоятельствам времени (надвигалась Первая мировая война, разъединившая славянские народы) и по причине цензурного запрета на издание сочинения Масарика в Российской империи. Не приходится сомневаться, что в других исторических условиях фундаментальный труд Масарика стал бы событием первостепенной важности для русской философии и культуры. Вышедший в Германии накануне войны (Иена, 1913), этот труд был в Европе полузабыт и начал фигурировать в западном сознании только после Второй мировой войны, в период холодной войны, став предметом специфической советологической переработки и реинтерпретации. Но это уже другая судьба этой книги, требующая особого критического освещения.
Масштаб философских личностей Масарика и Радлова обязывает автора прежде всего проследить истоки аутентичного замысла будущей «России и Европы», что и позволяет сделать квалифицированный анализ их философской дружеской переписки. В результате такого анализа становится ясно, что у истоков этого замысла было увлечение Т.Г. Масарика творчеством Ф.М. Достоевского, что подтверждается объемным перечнем разнообразных вопросов о русском писателе в письме Э.Л. Радлову (всего 21 вопрос). Радлов как ведущий соловьевовед выступал для Масарика также источником разнообразных сведений о философии Вл. Соловьева. Чешский философ просит также Радлова как редактора «Журнала Министерства народного просвещения» посылать ему это издание и в свою очередь обещает снабжать своего друга из России номерами редактируемого им чешского журнала «Наше время».
В двух письмах Масарика и одном Радлова за 1907 г. содержится обмен мнениями о статье чешского автора в журнале «Kultur und Religion» (Геттинген), в которой он писал о Вл. Соловьеве. Также из переписки становится известным, что уже в 1907 г. Масарик работал над книгой о России под названием «Великолепная революция — борьба Ф.М. Достоевского с нигилизмом». Как подчеркивает Е.Ф. Фирсов, этот хронологический рубеж означает непосредственное начало подготовки основного труда Масарика, расширенного до «России и Европы». Письмо Масарика от 18 февраля 1912 г. обращает на себя внимание тем, что в нем автор впервые обозначает структуру своего на тот момент почти готового труда (позднее пересмотренную), выделяя следующие разделы: «Эссе по русской философии истории и религии»; «Ф.М. Достоевский в борьбе за Бога против нигилизма»; «Титанизм или гуманизм. От Пушкина к Горькому».
Последнее письмо Радлова Масарику от 7 марта 1926 г. (день рождения чешского президента) содержит благодарность за присланную им материальную помощь. В то же время Радлов крити-
кует господство в России «не коммунизма, а "правительственного капитализма"», говорит об отсутствии свободы научного творчества, развале гуманитарного образования и господстве «отупелого марксизма».
В завершающем разделе книги, посвященном авторской оценке Е.Ф. Фирсова мировоззрения чешского мыслителя, привлекает внимание рассмотрение контактов Т.Г. Масарика с российской творческой элитой на примере его встреч с Л.Н. Толстым в Ясной Поляне, М. Горьким на острове Капри, переписки с Э.Л. Радло-вым. В чешском философе Толстой чувствовал близкого по духу человека и высоко ценил его как социолога, автора труда «Самоубийство как массовое явление современной цивилизации». Знакомство в 1913 г. во время отдыха на острове Капри с М. Горьким послужило стимулом к переосмыслению и внесению уточнений в часть рукописного материала «России и Европы». Наконец, переписка с Э.Л. Радловым открыла Масарику новые имена русских интеллектуалов, с которыми он вступил в прямое общение (например, с А.В. Карташевым, которого Масарик чрезвычайно высоко оценил как выдающегося историка церкви и которого он также «загрузил» массой вопросов о современном этапе русской религиозной философии).
В заключение следует подчеркнуть, что архивные материалы, проливающие новый свет на историю создания первого на Западе обобщающего труда по истории русской философии, подтверждают ту мысль, что Масарик как непредубежденный и объективный историк, глубоко уважающий предмет своего исследования, никогда не переставал считать нашу страну органической составной частью Европы и европейской цивилизации. Ключевые слова его труда «Россия» и «Европа» следует понимать не как их противопоставление, а как сравнение и сопоставление. Отсюда представляется справедливым заключение автора книги о том, что Масарик стремился говорить не только «о европеизации России, но и о «россиизации» Европы». Выдающийся чешский историк русской философии, несомненно, призывал в своей книге «к культурной взаимности и единству России и Европы» (с. 132). В этом видится непреходящая ценность его фундаментального научного труда.
М.А. Маслин, А.В. ПекоВ*
* Маслин Михаил Александрович — доктор философских наук, профессор, зав. кафедрой истории русской философии философского ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова, 939-24-08; Пеков Алексей Владимирович — студент философского ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова, 8-916-567-00-90; [email protected]
