Русская эмиграция в Югославии (1920–1945) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ПО СТРАНАМ И КОНТИНЕНТАМ

Е.А. Бондарева, Ю.В. Мухачёв

БОНДАРЕВА Елена

Анатольевна, кандидат исторических наук,

директор общественных и издательских

программ Фонда

исторической перспективы

МУХАЧЁВ Юрий

Владимирович, кандидат исторических наук,

руководитель Центра комплексных исследований ИНИОН РАН

РУССКАЯ ЭМИГРАЦИЯ В ЮГОСЛАВИИ (1920-1945)

Прибытие и размещение русских беженцев в Королевстве СХС.

Статус и государственная поддержка.

Русско-сербские контакты

Русское «рассеяние» по миру после 1917 г. включало в себя более 1 млн человек, наиболее многочисленными были русские колонии в Европе, в числе которых заметное место принадлежало русской эмиграции в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев, с

1929 г. - Королевстве Югославия. В изучении этой темы за послед-

1

ние годы достигнуты серьезные результаты .

Общее число «русских беженцев», именно так они предпочитали себя называть, не считая себя эмигрантами, трудно определить точно. В разные годы количество русских в Югославии было разным, так как через ее земли шел постоянный транзитный путь из Турции и Болгарии в Европу. Исследователи в своем большинстве принимают цифру в 44 тыс. человек в период 1922-1923 гг., когда русская колония была наиболее многочисленной. В последующие годы она несколько сократилась, и в период конца 1920-х - 1930-е годы русских эмигрантов в Югославии было около 30 тыс. человек. К 1940 г. численность упала до 18-19 тыс. человек, существенно сократилась в годы Второй мировой войны и сразу по ее окончании, а в результате изменения политического строя Югославии и прихода к власти Тито упала до 8-9 тыс. человек к 1950 г.2

Согласно сохранившимся статистическим данным, большую часть из осевших в Югославии русских составляли интеллигенты. Людей с высшим и средним образованием было более 75%, а совершенно неграмотных всего 3%. С точки зрения возрастной структуры самой многочисленной группой была наиболее социально

47

активная и трудоспособная часть - люди от 19 до 45 лет, составлявшие более 65% от общего числа3. Столь квалифицированные и активные специалисты нашли применение знаниям и способностям в молодом югославском государстве, безусловно заинтересованном в том, чтобы закрепить эти кадры и привлечь их к научной, педагогической и хозяйственной деятельности. Следует отметить, что правительству и в особенности королю Александру Карагеоргиевичу удалось достичь этой цели и создать в своей стране режим наибольшего благоприятствования для русских людей. Александр Ка-рагеоргиевич учился в России в Пажеском корпусе, хорошо знал русский язык, культуру и как никто смог оценить, какой интеллектуальный потенциал представляет собой зарубежная Россия. В глазах эмиграции он всегда был «король-витязь» - олицетворение православного монарха. «Одним из замечательнейших государей истории», -считал его И. Ильин4.

В связи с этим нельзя не сказать о том, что отношение к русским эмигрантам в Югославии, и в особенности в Сербии и Черногории, было особым. На русских беженцев было перенесено традиционное отношение этих православных нардов к исторической России, уцелевшей частью которой они и являлись в глазах местного населения. Многовековая защита Россией интересов православных славян, и в особенности роль России и императора Николая II в событиях Первой мировой войны, не могла остаться без ответа. Понимали в Югославии и то, что, по определению проф. Г.Н. Пио-Ульского, «потеря русскими их родины есть следствие войны», войны в защиту Сербии.

Общее настроение прекрасно выразил Председатель Совета министров Никола Пашич на заседании скупщины 25 января 1922 г.:

«...Что касается России, дело вам хорошо известно. Мы, сербы, а также и другие наши братья, которых нам довелось освободить и объединить, мы все благодарны великому русскому народу, поспешившему

48

нам на помощь от погибели, которой нам угрожала Австро-Венгрия, объявив войну. Если бы Россия не совершила этого, если бы не встала на нашу защиту, мы бы погибли... (Россия) увлекла и своих союзников, и мы были спасены от смерти. Мы этого не можем забыть. Мы сейчас приняли русских эмигрантов и мы их принимаем без различия, к какой партии они принадлежат, мы в это не вмешиваемся. Мы только желаем, чтобы они остались у нас, мы их примем как своих братьев и пусть они располагают свободой.»3

Позиция, сформулированная Николой Пашичем, проводилась в жизнь государственными органами, с первых дней прибытия русских беженцев на югославскую землю. В Белграде и после революции не прекратило деятельность русское посольство, с апреля 1919 г. в соответствии с агреманом короля послом был В.Н. Штрандтман, ранее бывший временным поверенным (после внезапной смерти в 1914 г. посла России в Сербии Н.Г. Гартвига). Посольство существовало в Белграде вплоть до 1924 г., но и после того как под давлением СССР его деятельность была формально прекращена, фактически оно было просто переименовано в «Делегацию по защите интересов русских беженцев» с тем же руководством. Располагалась «Делегация» в здании русского посольства, на фасаде которого напротив Императорского дворца красовался двуглавый орел и развивался флаг Российской империи. Официальный статус В.Н. Штрандтмана с 1919 по 1940 г. - делегат Комиссии Лиги Наций по защите интересов русских эмигрантов в Югославии (со статусом посла).

Переселение русских беженцев в Югославию на 90% организовывали государственные органы страны в координации с «Делегацией». Весь процесс, охвативший более 40 тыс. человек, был разделен на три фазы: после дипломатических переговоров было принято решение о приеме людей, затем были организованы перевоз и прием беженцев на границах государства в определенных местах, далее следова-

ло размещение в различных населенных пунктах Югославии. Со временем люди меняли местопребывание - некоторые, осмотревшись, двигались далее в Европу, получив финансовую помощь от правительства королевства, большая же часть осталась в стране. Около 10 тыс. русских осели в Белграде (в 1920 г. население столицы составляло всего 200 тыс. человек), еще около 10 тыс. расселились на северо-востоке Сербии в Воеводине - преимущественно сельскохозяйственном районе; в центральных промышленных районах Боснии и Сербии нашли работу многие русские инженеры, строители, офицеры. Руками бойцов Русской армии были проложены многие километры горных дорог. Бывшие части Кавалерийской дивизии несли пограничную службу на опасных рубежах с Австрией, Италией, Албанией.

К февралю 1921 г. на территории Югославии было 215 колоний русских беженцев, при этом большая их часть приходилась на православные земли, в то время как в Словении и Хорватии было 30 русских колоний5. Для оказания помощи русским была создана «Государственная комиссия по устройству русских беженцев», в которую входили от официальных органов: Л. Йованович, А. Белич, С. Ку-кич и три представителя от русской эмиграции: М.В. Челноков, С.Н. Палеолог и В.Д. Плетнёв. Возглавил ее работу известный филолог-славист академик А. Белич. Всеми вопросами, связанными с прибытием и пребыванием на территории Югославии Армии Врангеля, ведало военное министерство. Важно отметить, что, в отличие от многих других стран, въезд русских в Югославию не был стеснен какими-либо квотами, визами и прочими формальностями. Государственная комиссия выделяла денежные пособия и расселяла вновь прибывших. Отделения Трудовой подкомиссии занимались вопросами трудоустройства и организацией курсов по приобретению различных про-

фессий, в которых было заинтересовано югославское общество.

Сербский историк М. Йованович, оценивая значение русской эмиграции для развития югославского государства, выделяет несколько важнейших аспектов, в рамках которых вклад русских был особенно важен и существенен.

1. Личное участие русских специалистов в работе различных научных и культурных институтов (с именами русских связано рождение югославского балета, формирование оперного репертуара, возникновение целых отраслей фундаментальной науки). При этом исследователь особо подчеркивает, что Югославское государство получило уже готовых высококлассных специалистов, не затратив средства на их подготовку.

2. Привлечение русскими в Югославию специалистов из других стран - гастроли ведущих театральных трупп, ансамблей, проведение международных съездов, научных конференций - все это расширяло горизонты югославского общества.

3. Непосредственное осуществление русско-сербских рабочих контактов во всех сферах культурной, научной и хозяйственной жизни.

«Появление... большого числа русских интеллектуальных профессий различного профиля (среди которых было девять ученых, уже в 1930-е годы ставших академиками Сербской академии наук, а также свыше 600 преподавателей, что, возможно, имело даже большее значение) заполнило тот вакуум, который образовался в сербском (прежде всего) и в югославском обществе, экономике и культуре в результате гибели огромного числа людей в только что закончившейся войне. Появление русских беженцев представляло собой сильнейший общественный импульс для этого измученного народа, и, что особенно важно, именно в тот момент, когда новое поколение национальной интеллигенции еще только начало формироваться»6.

49

Организации и объединения русских эмигрантов

«Столицей» русской колонии был Белград, именно здесь располагались основные организации диаспоры и их центральные органы, здесь кипела культурная и политическая жизнь. Кроме того, крупными центрами были такие города, как: Загреб, Нови Сад, Панчево, Земун, Велики Бечкерек, Сараево, Мостар, Ниш, Крагуевац. В небольшом городке близ Нового Сада - Сремских Карловцах -располагался Архиерейский синод Русской православной зарубежной церкви, здесь же был расквартирован Штаб главнокомандующего Русской армии во главе с генералом П. Врангелем.

Давно отмечено, что эмигрантское общество было склонно к самоорганизации, на новом месте тотчас же возникали всевозможные комитеты, комиссии, союзы, группы и т. д. Всего в Югославии существовало более 1 тыс. русских организаций различного толка и профиля. Одними из первых стали возникать гуманитарные и социальные общества, в их числе: Всероссийское общество помощи жертвам Гражданской войны и террора, Всероссийский союз городов, Всероссийский земский союз, Русское общество Красного Креста (РОКК), Русский хирургический госпиталь в Панчево, целый ряд приютов, дома престарелых, Союз русских инвалидов в Югославии, Дамский комитет и т.д. Наличие развитой системы социальных организаций, прекрасно функционировавших в стесненных материальных условиях, существенно облегчило русским беженцам процесс адаптации к новым условиям жизни и новой среде. Была разработана также действенная система профессиональной переподготовки и трудоустройства. Центрами духовной жизни являлись церковные приходы, вокруг которых впоследствии возникали библиотеки, детские сады, кружки и пр.

Известную устойчивость социальной жизни придавали и профессиональные ор-

ганизации, крупнейшими из которых были: Союз русских педагогов, Русско-сербское общество медиков, Союз русских журналистов, Союз русских инженеров. Общество русских агрономов, лесников, ветеринаров и пр. Следует отметить, что все эти союзы существовали не только на бумаге. В их рамках постоянно поддерживалось общение, обмен информацией, проводились семинары, конференции, позволяющие поддерживать высокий профессиональный уровень. Многие специальности из числа тех, которыми владели русские, в тогдашней Югославии просто отсутствовали, и в этом смысле они внесли свой неоценимый вклад (к примеру, русские отставные офицеры-топографы и землемеры составили первое подробное описание земельных угодий Югославии, кадастровые книги, которыми пользовались до недавнего времени). Имели свои объединения и русские студенты в Белградском, Загреб-ском, Люблянском университетах, а также в Субботице и Скопле.

Как уже отмечалось, общий образовательный уровень русских был достаточно высоким, поэтому культурная жизнь колонии была активной и разнообразной. В 1920-е годы были созданы: Общество славянской взаимности, Русский народный университет, Русская матица в Любляне (и ее филиалы), Союз ревнителей чистоты русского языка, Комитет русской культуры и др.

К важнейшим общенациональным праздникам создавались специальные объединения - Юбилейный Пушкинский комитет, Комитет к празднованию 950-летия Крещения Руси. Отдельно будут рассмотрены многочисленные литературные и художественные общества.

Система среднего и высшего образования

Королевство СХС приняло численно больше детей, чем другие европейские страны, и полностью взяло на себя мате-

50

риальные затраты на них, при этом заботу о воспитании детей предоставив русским учителям и воспитателям. Подобная практика отличалась от положения русских учащихся в других государствах. Не случайно поэтому эмигранты считали Югославию «единственной страной, где существовали условия для создания системы образования российской молодежи» (свидетельство В.Д. Плетнёва).

К 1924 г. в королевстве находились 5317 русских детей (3005 - мальчиков, 2312 - девочек). Школьников было 4024, а дошкольного возраста - 1292 ребенка. 28% детей были сиротами. В скудных послевоенных условиях, когда на нужды собственных школ едва хватало средств, Государственная комиссия Югославского правительства ежемесячно выделяла крупные суммы на русскую систему образования (сумма год от года возрастала - от 500 тыс. динар в 1921 г. до 2 млн 904 тыс. динар в 1924 г.) Помимо этого на содержание детских домов в Белграде, Земуне, Нови Саде, Загребе, Панчево средства выделял и Зем-гор. В середине 1920-х годов в Югославии было около 30 начальных русских школ и ряд специальных средних учебных заведений. В них преподавали русские учителя, по русским программам и методикам, в соответствии с югославской программой были добавлены сербский язык и литература, а также история и география народов Югославии.

В системе образования особое место занимали кадетские корпуса. Они ближе стояли к военным академиям, хотя и считались средними учебными заведениями. Так же как и девические институты, сохранившиеся в условиях эмиграции в Югославии, эти учебные заведения основывались на традициях имперской России, верности отечеству и государю и представляли собой уникальный пример и уникальные возможности в условиях беженского существования. Они просуществовали до начала Второй мировой войны. С марта 1920 г.

в местечке Нови Бечей начал работу эвакуированный из Новороссийска Харьковский девичий институт под руководством М.А. Неклюдовой. В том же году в г. Белая Церковь разместился Мариинский Донской девичий институт, которым долгие годы заведовала Н.В. Духонина. В стенах этих двух институтов получили образование 975 девушек.

В Сараеве в австрийских казармах в марте 1920 г. был сформирован так называемый Сводный кадетский корпус из частей Киевского, Одесского и Павловского корпусов - всего 263 воспитанника и 40 человек воспитателей и педагогов. Директором был генерал-лейтенант Б. В. Адамович, ранее бывший руководителем военной школы в Вильно. Скудость жизни на первых порах поражала окружающих. По словам одного из участников этих событий, началось восстановление корпуса из живых людей, принесших с собой только традиции, но не вывезших ничего - ни одного учебного пособия, ни тетрадей, ни белья, ни пары сапог. Корпус менял названия и местопребывания, и с сентября 1929 г. после переезда в Белую Церковь он стал называться Первый русский Великого Кн. Константина Константиновича кадетский корпус. После смерти Б.В. Адамовича в 1936 г. им руководил генерал-майор А.Г. Попов. Сформированный еще в 1920 г. в России (из остатков Петровско-Павловского, Владикавказского и Суммского корпусов) Крымский кадетский корпус под руководством В.В. Римского-Корсакова прибыл в Стрниште близ г. Птуй (Словения), где находился в бывшем лагере для русских военнопленных вплоть до 1922 г., когда был переведен в Белую Церковь. Крымский корпус насчитывал 600 кадетов. В Стрниште к нему присоединился и Донской Имп. Александра III корпус со 120 кадетами. В 1921 г. Донской корпус переехал в Герцеговину в г. Билече, а в 1926 г. в Боснию в Горажде, где находил-

51

ся под руководством генерал-майора Е.В. Перрета до августа 1933 г., после чего соединился с Первым русским корпусом в Белой Церкви. В 1924 и 1925 гг. в Югославию прибыли остатки Сибирского и Хабаровского корпусов - 120 воспитанников, оставшихся в живых после страшного кораблекрушения на пути из Владивостока в Шанхай. Они распределились по корпусам в Сараеве и в Билече.

В Белграде, где проживало больше всего русских, уже в октябре 1920 г. была открыта Первая русско-сербская гимназия, которая станет самой известной русской школой в Сербии. Основателем и первым директором ее был В. Д. Плетнёв, с 1925 по 1944 г. это место занимал И. М. Малинин. В этой гимназии сложился сильный педагогический коллектив, сербский язык, литературу и историю преподавали лучшие специалисты. В 1929 г. открылась в Белграде Русско-сербская женская гимназия. Ею долгие годы руководил Л.М. Сухотин. После постройки Русского Дома в 1933 г. в нем получили помещения и русско-сербские гимназии и русская начальная школа. За период до 1944 г., когда эти учебные заведения были закрыты, в них получило образование более 1 тыс. русских юношей и девушек. Помимо белградских гимназий крупнейшей была Первая русско-сербская женская гимназия (с интернатом) в г. Велика Кикинда, куда съезжались девушки из разных мест Югославии. Она просуществовала до 1931 г., когда объединилась с Институтом в Белой Церкви. Закончили гимназию свыше 200 русских девушек.

Школы, гимназии, институты и корпуса позволили сотням русских молодых людей получить полноценное национальное образование в условиях эмиграции. Везде существовали различные кружки и секции, ставились спектакли, выпускались газеты, а порой и рукописные журналы. Из этих стен вышли отличные специалисты. Следует подчеркнуть, что после революции русские кадетские корпуса

52

и девические институты сохранялись только в Королевстве Югославия.

Русские учебные заведения отлично подготавливали своих выпускников. На гуманитарных факультетах воспитанницы девичьих институтов блистали знаниями иностранных языков и общей культурой, на технических - кадеты были в числе лучших студентов. Большое значение придавалось физическому развитию. Спортивные организации, такие как Национальная организация русских скаутов, Русский спортивный клуб в Белграде, Организация юных русских разведчиков и, главное, Союз русского сокольства, имевший в Югославии 22 отделения, насчитывали сотни активных членов.

Эмигрантская молодежь стремилась получить образование, по возможности закончить факультет, так как высокая квалификация давала больше возможностей для получения работы. В этом смысле показательны цифры: среди общего числа русских в Югославии ученики и студенты составляли 11,11%, в то время как среди населения королевства процент учащихся был существенно ниже - 2,5%.

Большая часть русских студентов училась в Белградском университете и его филиалах в Скопле и Субботице, несколько меньше в Загребе и Любляне. Принимали русских из Югославии и в Русский народный университет и на Русский юридический факультет в Праге. К середине 1920-х годов в университете в Белграде обучались 625 русских студентов, в Загребе - 285, в Любляне - 137, в Высшей технической школе в Загребе - 166, в Высшей коммерческой школе в Загребе -140, на юридическом факультете в Суббо-тице - 40, на филологическом факультете в Скопле - 10 человек7.

Обучение для русских студентов в югославских университетах существенно облегчал тот факт, что не было языкового барьера даже у вновь прибывших и не знающих сербского языка, так как на факультетах работало большое количество русских преподавателей. В начале 20-х го-

дов на философском факультете - 14% преподавателей были русскими, на юридическом - 21,7, на сельскохозяйственном -37,5, на богословском - 25%. К 1929 г. процент русских преподавателей несколько сократился, оставаясь по-прежнему высоким на техническом и сельскохозяйственном факультетах8.

Отмечался также и относительно высокий процент русских студентов среди общего числа учащихся. На некоторых факультетах, особенно в начале 1920-х годов, студенты-эмигранты составляли до 25%, а на сельскохозяйственно-лесном факультете в Белграде за период с 1925 по 1932 г. было выдано 96 дипломов, из которых 58 (60%) получили русские студенты9.

Жили русские студенты очень скудно, многие подрабатывали, разнося газеты, нанимаясь на ремонтные работы, как всегда выручало знание иностранных языков -давали уроки. Большое значение в жизни эмигрантской молодежи играли студенческие союзы. В них действовали библиотеки, кружки, кассы взаимопомощи, амбулатории. Порой именно студенческие союзы спасали молодых людей, растерявших и средства, и родных. Один из таких юношей, Г. Фёдоров, в 1921 г. записал в дневник: «Я крепко цепляюсь за все, за что только можно, чтобы не погибнуть от голода». Через некоторое время он связался со студенческим союзом, и тон его записей преображается: «У меня теперь есть свой угол. Вот уже два дня, как я живу в студенческом общежитии. Днем все ребята уходят на работы и сходимся мы только вечером. Зажигаются огарки свеч... начинаются разговоры и мечты о заманчивой сказке "учиться"...»10

Для оказавшихся в Югославии русских условия были более приемлемыми, чем в других странах. Государственная комиссия с самого начала материально пришла на помощь как старым, так и молодым студентам. Эта помощь оказывалась в разных видах: ежемесячной денежной

стипендии, отпуском дополнительных средств на питание каждому стипендиату, устройством мужских и женских общежитий (в Белграде с этой целью построены были два дома - один на 120 мужчин, а другой на 60 девиц), оплатой академических расходов, отпуском средств на устройство библиотек. По свидетельству очевидцев, среди послевоенных русских студентов было много людей в солидном возрасте, не успевших завершить образование из-за бурных перемен в жизни России. «. И замечательно, что среди этих русских студентов были также очень пожилые и многосемейные люди; были и старики в высоких чинах: один генерал окончил, не взирая на тяжелую инвалидность, - медицинский факультет: вообще же, среди этих студентов было немало израненных, искалеченных и контуженных в Великую и Гражданскую войны»11.

Русская православная церковь в изгнании

По сравнению с другими преследуемыми в Советской России сословиями духовенство понесло наибольшее число жертв, и из их числа было меньше всего беженцев. Лишь 0,5% священников и примерно 10% епископов (около 30 человек), в основном с юга России, попали за границу со своей паствой - белыми армиями - или остались в русских епархиях на отошедших от России территориях. «Поместной территорией» Зарубежной русской православной церкви была Зарубежная Россия, столь же неотъемлемая от родины, как и Зарубежная церковь от русского православия. Вспоминая это время, архиепископ Иоанн (Шаховской), в 1920-е годы живший в городке Белая Церковь в Югославии, писал: «Взятое на себя в 1920 г. заграничными русскими архиереями духовное окормление русской паствы... было, конечно, законным... Церковный центр в России в то время за-

53

граничной пастве помочь не мог. Православные греки Истамбула или сербы Югославии тоже не имели духовных сил пастырски окормить это многое множество скорбящих русских людей, потрясенных изгнанием, особенно нуждавшихся в утешении и поучении»12.

В 1920 г. в Костантинополе было основано Высшее церковное управление во главе с митрополитом Киевским и Галицким Антонием (Храповицким), пользовавшимся огромным авторитетом богословом и организатором возрождения патриаршества в России. (Временное церковное управление на юге России было создано еще в 1919 г. в Ставрополе, постановление патриарха Тихона от 7-20 ноября 1920 г. обязывало оторванных от центра архиереев организовать высшую церковную власть.) ВЦУ с воодушевлением приняло приглашение Сербского патриарха Димитрия переехать в Королевство СХС в сответствии с решением Архиерейского собора Сербской православной церкви от 31.07.1921 г. С этого момента ВЦУ находилось под его защитой с сохранением самостоятельной юрисдикции. Разместилось Высшее церковное управление в Сремских Карловцах в помещениях патриаршей резиденции. В ноябре-декабре 1921 г. в этом городке состоялся Всезару-бежный собор Русской православной церкви, учредивший новую организационную структуру - Архиерейский синод. С этого момента Карловацкий синод с митрополитом Антонием провозглашается главой Русской православной церкви за рубежом.

В работе Собора приняли участие 11 епископов и около 100 священнослужителей и мирян из наиболее крупных епархий: Франции, Германии, Швейцарии, Бельгии, Англии, Италии, Чехословакии и балканских стран. В соборных прениях о главном - о жизни церкви в новых условиях - не удалось достичь согласия, и раскол стал неминуем. Митрополит Антоний и большинство присутствующих отстаивали необходимость и после краха монархии Церкви стоять на позициях царского самодержавия и со-

54

действовать реставрации прежнего государственного строя. Делегаты из Франции Н.Н. Страхов, М.Н. Граббе, Е.В. Ковалевский выступили против этих положений, считая, что Церковь не следует связывать ни с какой политикой и идеологией и что она должна свободно и самостоятельно осуществлять свое евангельское предназначение пастыря13. Идейным вдохновителем другого направления был митрополит Евлогий, который по каноническим установлениям был избран Архиепископом Западноевропейской епархии. После ряда многолетних споров и разрывов с Синодом митрополит Евлогий в 1931 г. перешел под юрисдикцию Вселенского патриарха, получив статус особого вселенского экзархата.

Отношения между Московской патриархией и Зарубежной церковью поначалу были хорошими, так как Карловицкий синод был учрежден в соответствии с указом Патриарха Тихона. Однако, когда Карло-вицкий собор направил послание Генуэзской конференции, призвав Европу сделать всё для спасения России от ига коммунистов, это трагически сказалось на судьбе патриарха Тихона. Под давлением он был вынужден признать неправомочным Собор во главе с митрополитом Антонием управлять духовной жизнью русского зарубежья. Такими полномочиями был наделен митрополит Евлогий. Патриарха Тихона это все равно не спасло, и в 1925 г. он скончался, будучи под арестом. Синод в Карловцах отказался подчиниться указу Московской патриархии, считая, что пойти на этот шаг патриарха принудили. Таким образом произошел раскол как с Московской патриархией, так и с Западноевропейской епархией. Отношения еще более обострились после послания митрополита Сергия в 1927 г. с просьбой соблюдать лояльность по отношению к советской власти. Реакция Карловицкого синода была резкой и привела к полному разрыву связей с Москвой. Непримиримая позиция митрополита Антония и его сторонников объяснялась как убежденностью в нераз-

рывном единстве существования православия и монархии в России, так и верой в скорую агонию советской власти и возможность реставрации самодержавия. При этом особые надежды связывались с середины 1920-х годов с сербской династией Карагеоргиевичей, ближайших родственников Романовых, и, в частности, с королем Александром, столько сделавшим для русских людей в изгнании.

Сербская православная церковь и лично патриарх Варнава прилагали немалые силы, чтобы преодолеть раскол в русском православии, однако успех этих начинаний был лишь временный. В 1934 и 1935 г., незадолго до смерти митрополита Антония, состоялись примирительные встречи с митрополитом Евлогием, однако в лоно «синодальной» церкви он не вернулся. С 1936 г. Русскую зарубежную церковь возглавил митрополит Анастасий (Гриба-новский), продолживший линию своего предшественника.

В Сремских Карловцах состоялся и Второй собор русской зарубежной церкви, работавший с 14 по 24 августа 1938 г., собравший иерархов из Европы, Америки и с Дальнего Востока, однако примирения позиций не произошло.

Зарубежная русская церковь во всех крупных городах Югославии имела приходы. В Белграде, например, в начале 20-х годов беженцы получили разрешение проводить службы в сербском храме Св. Александра Невского, а в 1924 г. по проекту архитектора В.В. Сташевского была построена русская церковь Святой Троицы, действующая и поныне. Этот храм хранил величайшие реликвии и святыни: икону Курской Божией Матери, более 200 знамен периода Отечественной войны 1812 г. и русско-турецких баталий, спасенных офицерами и вывезенных из Крыма, иконостас был украшен дубовой резьбой тончайшей работы.

По завещанию генерала Врангеля после его смерти в Брюсселе 25 апреля 1928 г.

его прах был перевезен в Белград и упокоен под сенью воинских знамен в храме Святой Троицы. 6 октября 1929 г. состоялась торжественная встреча траурного поезда, на вокзале был король Александр и генералитет югославской армии, почти вся русская колония в Белграде.

Первым настоятелем храма Св. Троицы был о. Петр Беловидов, его сменил о. Иоанн Сокаль, после его возвращения в Советский Союз в 1950 г. настоятелем храма стал протоиерей Владислав Неклюдов, затем - о. Виталий Тарасьев и его сын протоиерей Василий. В настоящее время храм Св. Троицы принадлежит к Подворью Московской патриахии в Белграде и настоятелем его является о. Виталий Тарасьев - внук.

Сташевский кроме Троицкого храма построил в 1931 г. на Новом кладбище в Белграде небольшую часовню Иверской Божией Матери - точную копию разрушенной к этому времени московской Иверской часовни.

Русских монахов расселяли по сербским монастырям. В некоторых сложились чисто русские братства, зачастую русские назначались старейшинами. Так, игумен Сергий был старейшиной монастыря Ма-насии, архимандрит Кирилл - монастыря Св. Прохора Пчинского, епископ Митро-фан - монастырей Раковицы и Дечаны, он также долгие годы был управителем монашеской школы в Дечанах, игумен Вениамин - монастыря Св. Наума в Охриде. В 1920 г. в центре сербского монашеского населия Фрушка-гора, объединяющем несколько десятков монастырей, нашли приют 80 монахинь Святобогородичного женского монастыря Лесна бывшей Холмско-Варшавской епархии во главе с основательницей его игуменьей Екатериной (в миру графиней Ефимовской). Ей наследовала игуменья Нина (Косаковская). Прибытие русских монашек и их деятельность много способствовали восстановлению и развитию женского монашества в Сербии.

55

Философской и религиозно просветительской деятельностью занимались отдельные духовные братства, носившие имена православных святых. Наиболее известными были: братства Серафима Саровского, Иоанна Кронштадтского, Св. князя Владимира, а также Святого Креста. Эти братства объединяли в том числе и православную молодежь, позднее сформировавшую русское студенческое христианское движение, с его деятельностью в Белграде связана семья Зерновых. Н. М. Зернов, закончивший богословский факультет Белградского университета, стал известным церковным и общественным деятелем, историком Церкви.

Одним из крупнейших был приход в г. Белая Церковь, так как там располагались девичий институт и кадетский корпус, там же была построена в начале 30-х годов церковь Св. Иоанна Богослова. Здесь действовало созданное иеромонахом Иоанном (Шаховским) «Православно-миссионерское русское заграничное подворье». В 1931 г. в результате расхождения во взглядах с митрополитом Антонием иеромонах Иоанн переехал в Париж и там продолжил издательскую и просветительскую деятельность. За время деятельности в Белой Церкви им было выпущено 25 брошюр по богословию, записки о. Иоанна Кронштадтского и др. (подробный перечень изданий приведен в книге О. Джурича, с. 227). О времени, проведенном в Югославии, позднее уже архиепископ Иоанн (Шаховской) вспоминал: «Это была Россия, вылившаяся на многие берега и пески мира. У русских ничего нигде не оставалось, кроме Белой Церкви, и в переносном, и в прямом смысле. Белая Церковь была чертой под Белой Россией»14.

Архиерейский синод в Сремских Кар-ловцах курировал официальные издания: «Царский вестник»: За восстановление престола православного царя-самодержца. Ред.-изд. Н.П. Рклицкий. 1928-1940; «Церковная жизнь» - ежемесячное издание Архиерейского синода. Отв. ред. Ю.П. Граббе. 1933-1943.; «Церковное

56

обозрение»: Ежемесячный независимый орган свободной церковно-религиозной мысли. Отв. ред. Е.И. Махароблидзе, позднее А.С. Залесский, 1937-1944; «Церковные ведомости» - двухнедельное издание при Архиерейском синоде, ред. Е.И. Махароблидзе, 1922-1930.

Именно в Югославии увидели свет и многие труды митрополита Антония (Храповицкого): «Христос Спаситель и революция», «Опыт православного христианского катехизиса», «Догмат и искупление», «Новый подход к Ренану» и др. - все эти и многие другие работы были позднее объединены Н.П. Рклицким в 17-томное Собрание сочинений.

Среди авторов, издававшихся в Югославии, близких православной тематике, следует упомянуть В.А. Маевского, А.А. Шпаков-ского, Г.С. Петрова. К 950-летию Крещения Руси были приурочены торжественные мероприятия и выпущены «Владимирский сборник» и «Сборник в память святого равноапостольного князя Владимира».

По окончании Второй мировой войны Архиерейский синод эвакуировался в Вену, затем в Мюнхен, а в 1950 г. в Америку, до 1964 г. его возглавлял митрополит Анастасий.

Русская наука в Югославии

Уже с 1919 г., т. е. с первых месяцев пребывания в Югославии, русские беженцы стали подготавливать возможность заниматься научной деятельностью на новом месте. Как уже отмечалось, среди осевших в Югославии эмигрантов было относительно много людей, связанных с научной работой в прежние годы в России, в том числе тут были и маститые ученые (В.В. Фармаковский, Г.Н. Пио-Ульский, Е.В. Спекторский и др.). Одной из первоочередных задач было создание научных объединений, необходимых для организационной работы и облегчения трудоустройства.

В апреле 1920 г. в Белграде было создано Общество русских ученых. Предсе-

дателем организационного комитета был В.В. Зеньковский, до 1924 г. живший в Югославии. Известный философ, психолог и церковный деятель после преподавания в Киевском университете (где он был экстраординарным профессором психологии) оказался в эмиграции в Белграде и преподавал на двух факультетах университета - богословском и философском.

Председателем общества был избран Е.В. Спекторский - юрист, социолог, историк - бывший ректор Киевского университета, его заместителем Ф.В. Тара-новский - профессор славянского права юридического факультета Петербургского университета, В.В. Зеньковский - секретарем. В момент основания Общество русских ученых насчитывало 80 членов. В 1921 г. возникли филиалы общества в Загребе, Любляне, Скопле и Субботице. Костяк общества составила университетская профессура (братья Билимович, П.Э. Зайончковский, А.П. Доброклонский, Д.С. Красненский и др.). Политически общество не было единым по настроениям. Большинство было представлено монархически настроенными учеными и из-за невозможности договориться по ряду принципиальных вопросов (в частности, о составе делегации на XI съезде академических организаций в Праге) определенная часть выделилась в самостоятельную Русскую академическую группу (около 20 человек), стоявшую на более либеральных позициях. Первым председателем ее стал Е.В. Аничков (историк литературы, знаток славянского эпоса и фольклора, доцент Киевского, Петроградского университетов, в юности близкий к эсерам; в эмиграции с 1920 г. профессор философского факультета Белградского, а затем Скоплянского университетов). С середины 1920-х годов Аничкова заменил Ф.В. Тарановский.

Ф.В. Тарановский занимал выдающееся место среди ученых-гуманитариев в 1920-1930-е годы. Крупнейший специа-

лист по славянскому праву, человек энциклопедических познаний, уже в России он имел научный авторитет, был профессором права в Петроградском университете. В Белграде он возглавляет кафедру славянского права, избирается академиком Сербской академии наук.

Общество русских ученых и Русская академическая группа считали своей целью представлять русскую науку, заботиться об образовании и воспитании русской молодежи, создавать новые научные кадры. С этими же целями в 20-е годы возникло около 15 профессиональных обществ и союзов, в которых важную роль играли ученые: Союз русских инженеров (к 1923 г. - 460 членов), Русско-сербское общество врачей (120 членов), Союз русских педагогов (285), Общество русских агрономов, лесников и ветеринаров (195), Союз русских юристов (300), Общество руских землемеров (240), Русское археологическое общество (50 членов) и др. Однако лучше всего объединить усилия русские ученые смогли в рамках Русского научного института, созданного в 1928 г.

Возникновению института предшествовало важное событие - IV съезд Русских академических организаций за границей, проходивший в Белграде в 1928 г. На съезде была проделана большая организационная работа (прозвучало более 140 докладов), он имел большой политический резонанс, но все же самым важным было решение о создании в Белграде Русского научного института, своего рода Академии наук. Первым председателем был избран Е. В. Спекторский. Деятельность института предусматривала всестороннее изучение России в ее прошлом и настоящем, включая право, экономику, общественные науки. Уделялось внимание и славянской тематике. Результаты научной деятельности должны были публиковаться в специальных изданиях, предполагались постоянно действующие

57

лекционные курсы, на которые приглашались ученые из разных стран. Деятельность института финансировалась югославским правительством, благодаря этой поддержке именно Русский институт занял ведущее место в организации научной деятельности эмиграции, хотя подобные институты еще раньше были созданы в Праге и Берлине15.

Русский научный институт стал эффективно работать. В нем было пять отделений: философии, социальных и исторических наук, языка и литературы, естественных, математических и технических наук, позднее возникло отделение военных наук. Вторым председателем института, после отъезда Спекторского в Любляну, стал Ф.В. Тарановский, потом А.П. Доброклон-ский - профессор богословского факультета в Белграде (умер в 1937 г.) и до самой оккупации институт возглавлял известнейший в Югославии врач А.И. Игнатов-ский. Число действительных членов (лиц, раннее занимавших кафедры в вузах России или профессоров в университетах Югославии) было 40-60 человек, а число членов-сотрудников выросло с 12 в 1929 г. до 48 - в 1938 г. В работе Института принимали участие югославские ученые. В Белград приезжали с лекциями ведущие специалисты: из Праги - И.И. Лаппо, И.И. Лапшин, Н. О. Лосский, А. А. Кизевет-тер, Е.А. Ляцкий, А.В. Флоровский; из Парижа - С.И. Метальников, В.В. Зень-ковский, Н. Н. Головин; из Лондона -Д. П. Рябушинский, М. А. Иностранцев; из Берлина - С.Л. Франк, И.Н. Ильин; из Рима - Е.Ф. Шмурло, из США - Н.В. Ипатьев, И. И. Сикорский. Институт устраивал встречи и дискуссии с писателями и поэтами: Е. Чириковым, З. Гиппиус, Д. Мережковским, К. Бальмонтом, И. Северяниным, шахматистом А. Алёхиным. За первые 10 лет существования институт организовал 23 конференции, подготовил около 670 научных сообщений и докладов. В центре внимания находились проблемы изучения России и Югославии, сбор дан-

58

ных о деятельности русских ученых в эмиграции и публикация их трудов.

Представление об объеме работы лучше всего дает обзор его издательской деятельности. С 1930 по 1941 г. вышло 17 томов «Записок Русского научного института в Белграде». Из числа авторов было 19 ученых, живущих в Югославии. Трудно переоценить значение этого издания. Опубликовать научную работу на русском языке было очень трудно, тем более сделать это не в случайном издании, а в регулярном сборнике, рассылаемом во все концы русского зарубежья. «Записки» поистине стали объединяющей нитью для русских ученых, они восстановили непрерывность научного общения, придали смысл многолетней работе «в стол». Не менее важным стал выход «Материалов для библиографии русских научных трудов за рубежом» (в двух томах: т. I - 1931 г., т. II - 1941 г.). Первый том охватывал период 1920-х годов, второй -1930-х, вместе их объем превышает 800 страниц и содержит 13 371 библиографическую единицу трудов более чем 800 русских ученых. Из числа авторов 24% проживало в Югославии. Как справедливо подметил О. Джурич, участие русских из Югославии в научных исследованиях значительно возросло к моменту выхода второго тома - если в первом томе на их долю приходилось 17%, то во втором - 31%, а это значит, что в 1930-е годы стали выходить в свет работы не только «старой гвардии», но

и молодого поколения русских ученых-

16

эмигрантов .

В Белград стекались сведения о публикациях не только на русском, но и на иностранных языках, в различных периодических изданиях. Во многом благодаря этой библиографии мы можем проследить научный путь большинства русских ученых, сведения о которых иначе были бы утрачены. Институт поддерживал отношения и рассылал свои издания в более чем 70 библиотек, книжных магазинов, музеев. В 1929 г. в Белграде вышли в свет два тома «Трудов IV съезда Русских академических организаций за границей».

Первый том (480 с.) - статьи из области гуманитарных наук, второй том (386 с.) - из области точных и естественных наук.

В 1938 г. в силу материальных причин из Праги переселился в Белград знаменитый Институт Кондакова, вместе с ним переехала и обширная библиотека, в Белграде было продолжено издание «Анналов», однако война и бомбардировка в 1941 г. уничтожили библиотеку Института Кондакова. При бомбежке погиб научный секретарь Д.А. Расовский и его жена - историк Ирина Окунева - дочь известного историка и искусствоведа Николая Окунева.

Помимо Русского научного института в Югославии успешно действовал целый ряд научно-профессиональных организаций, о которых нельзя не упомянуть. Русское археологическое общество в Югославии возникло одним из первых в 1921 г. Председателем его был А. Л. Погодин - к тому времени известный историк, знаток славянской литературы, проф. Харьковского и Варшавского университетов, получивший ставку профессора в Белграде. Активными членами были М.А. Георгиевский, С.Р. Минцлов, Н.В. Мятлев, С.Н. Смирнов, А.В. Соловьёв, В.А. Мошин и др. Большую ценность представляют собой материалы экспедиций членов общества по сербским и македонским монастырям XI-ХVI вв., их описание, сбор фрескового материала. Члены общества вели большую архивную работу, научную переписку. До наших дней научную ценность сохранили «Сборники Русского археологического общества» (т. 1 - 1927, т. 2 - 1936, т. 3 - 1940, всего 776 с.).

В июне 1920 г. получил официальный статус Союз русских инженеров в Королевстве СХС. С 1921 по 1927 г. его возглавлял бывший министр путей сообщения России инженер-путеец Э. Б. Кригер-Войновский, с 1927 по 1938 г. - Г.Н. Пио-Ульский. Деятельность последнего оставила заметный след как в науке России, так и

Югославии. До эмиграции он был профессором Института инженеров путей сообщения и Политехнического института в Санкт-Петербурге, специалистом по турбинам, затем он преподавал в Донском политехническом институте в Новочеркасске. В Белграде Пио-Ульский формирует научное направление - читает лекции по термодинамике, пишет учебники, организовывает Музей машин, Машинную лабораторию технического факультета. Он -основатель Союза и редактор журнала «Инженер» - единственного аналогичного издания в эмиграции, председатель секции Русского научного института.

Союзы русских инженеров существовали в 19 странах, в Югославии он был самым многочисленным - 450 членов (для сравнения во Франции - 300, в Чехословакии - 150). Ученые-инженеры активно работали в Югославии: они принимали участие в строительстве Управления Генерального штаба, Медицинского факультета, геологоразведочных работах в Македонии, Сербии, Черногории, мелиорационных работах17.

Среди русских ученых одно из ведущих мест принадлежит, несомненно, медикам, в труднейшие годы спасших многие жизни беженцев, а в более мирные времена создавших медицинские учреждения на новой родине и подготовивших несколько поколений югославских врачей. Еще во время эвакуации и сразу по прибытии в Боке Ко-торской были развернуты четыре госпиталя Красного Креста. Следует отметить, что русские военные врачи работали и на фронтах Первой мировой войны на Балканах, среди них хирурги Н.И. Сычёв, С.К. Софо-теров. В условиях неустроенной жизни амбулатории Красного Креста выполняли все жизненно важные функции. Доктор Солон-ский вспоминал: «Вблизи амбулатории создался целый беженский лагерь. офицеры, генералы, женщины, дети, потерявшие родителей, - все было перемешано. По темпу жизни и обстановке это помещение получи-

59

ло название "Дом чудес". Здесь лечились, получали свидетельства и пособия. Склад Красного Креста выдавал продукты питания и бесплатные чаи»18. Белградская поликлиника Красного Креста вошла в историю города. В Югославии работали выдающиеся ученые: А.И. Игнатовский - профессор Варшавского и Донского университетов, организатор Медицинского факультета в Белграде, клиники внутренних болезней, автор 70 научных работ, изданных на разных языках; Н.И. Сычёв - хирург Русской военной миссии в Сербии, до 1940 г., служил в различных военно-медицинских учреждениях Югославской армии, С.К. Софотеров - зав. кафедрой хирургии Медицинского факультета в Белграде; М.Н. Лапинский - профессор Загребского университета; там же преподавал и профессор С.Н. Салтыков, руководивший Патолого-анатомическим институтом в Загребе.

Русские специалисты-топографы в Югославии буквально создали новую для этой страны научную отрасль. Генерал И.С. Свищев был начальником Военно-топографического отдела Управления Генерального штаба у Врангеля, в эмиграции стал профессором Технического факультета Белградского университета, создателем Военно-географического института, где получили работу многие офицеры-топографы, Высших военно-геодезических курсов, редактором журнала «Землемерное дело» (органа Общества русских землемеров). Для гражданских специалистов в Белграде была открыта двухлетняя Землемерная школа, где курсы также читали многие русские специалисты. Новое направление сформировало кадры, успешно трудившиеся в Дирекции кадастра Сербии и Черногории, где землеустроительные работы проводились с нуля.

Плодотворно работал «Союз русских педагогов в Югославии», объединявший как профессорский, так и средний преподавательский состав многочисленных учебных заведений русских эмигрантов. «Русские профессора, принятые на все факультеты Белградского университета,

60

не только пополнили его кафедры дефицитными кадрами, но и качественно изменили университетское преподавание. Точные области знания, которые ранее преподавались как прикладные, получили научно-исследовательское направление. Вклад русских профессоров в эту сферу несомненен и общепризнан»19. В 1919 г. был основан новый сельскохозяйственный факультет, здесь преподавали русские ученые, ставшие основателями ряда направлений: энтомология - Ю.Н. Вагнер, зоотехника - И. П. Марков, сельхозмашиностроение - Т.В. Локоть, почвоведение -А. И. Стебут. Профессор С. Н. Виноград-ский основал в Белграде Институт микробиологии, затем он переехал в Париж, признанный в мире основатель экологической микробиологии почв. Доктор Д. Ф. Конев организовал единственный в данном регионе Пастеровский институт. Многие русские специалисты трудились в различных хозяйствах Воеводины в качестве агрономов. Выдающихся достижений добились селекционеры С.А. Кисловский, Н.Н. Полинский, Е.В. Гибшман. Школу почвоведа Докучаева в Югославии представлял В.К. Нейгебауэр. Много эмигрантов из России потрудились и в области водного хозяйства и гидростроительства: А. Тизенгаузен, С.П. Максимов, Б. Семёнов, Н. Андреев, В.В. Попов, Г.Г. Готуа.

Необходимо выделить как самостоятельное направление просветительскую деятельность русских ученых, и шире, -русской интеллигенции. Она была обращена как на соотечественников, так и на местных жителей. Образцом может служить «Русская матица», созданная в Любляне в 1924 г. и имевшая филиалы в Загребе, Нови Саде, Мариборе и других городах Югославии и даже в Брюсселе. С 1931 г. ее председателем был Е.В. Спек-торский. «Русская матица» опиралась на культурно-просветительскую традицию славянских матиц - польской, чешской, сербской и др., успешно действовавших в XIX в. Это общество занималось издательской деятельностью, организовывало

библиотеки, лектории, театральные постановки. Главная задача была в том, чтобы воссоздать в условиях беженства русскую культурную среду, без которой не могло формироваться молодое поколение.

Девять выдающихся русских ученых, приехавших в Югославию уже в зрелом возрасте и активно работавших в области просвещения и науки, издавших крупные труды, стали академиками Сербской академии наук: математики Ан. Д. Били-мович, В.Д. Ласкарев, Н.Н. Салтыков, социолог и историк Е.В. Спекторский, правовед Ф.В. Тарановский, механик Я.М. Хлытчев, филолог С.М. Кульбакин, машиностроитель В.В. Фармаковский, минеролог Н. А. Пушин. После Второй мировой войны академиками стали представители следующего поколения: механик К.П. Воронец и историк-византолог Г. А. Острогорский.

Русские архитекторы и градостроители

В начале 1920-х годов, после окончания войны и создания триединого королевства в стране была огромная потребность в знающих специалистах - архитекторах и строителях, в особенности если учесть, что сильно разрушенный скромный Белград должен был соответствовать уровню новой столицы. Как нельзя более кстати пришлись знания и опыт русских маститых архитекторов, имевших авторитет в России, таких как Н.П. Краснов (академик Петроградской академии искусств, архитектор города Ялты и автор Нового дворца в Ливадии - 1911 г.), стиль которых в полной мере отвечал поставленным задачам и был близок королю Александру. Важнейшие государственные учреждения должны были разместиться в соответствующих помещениях. В подготовке проектов основных министерств, здания Скупщины (парламента), Патриархии активно работали архитекторы-эмигранты.

Н.П. Краснов построил в Белграде здания: Министерства лесов и природных ресурсов, Министерства финансов, Государственного архива, Дворца на ул. Теразие, театра Старый Манеж, участвовал в разработке интерьеров Народной скупщины и Королевской резиденции «Белый двор», храма на Опленце, реконструировал традиционную часовню-память - Черногорскому владыке П. Негошу на Ловчене.

В.Ф. Баумгартен - председатель Союза русских художников в Югославии - более всего известен своим блестящим Русским домом - центром всей культурной жизни колонии, однако он много строил в других городах: здание Генерального штаба в Белграде, Дом офицеров в Скопле, Ипотечный банк в Панчево и др.

Если Краснов и Баумгартен в основном придерживались классического стиля, известного в Югославии как «русский ампир», то В. Лукомский обратился к модернизованному «сербско-византийскому» стилю, весьма популярному в архитектуре 192030-х годов. Образцом особо удачного решения может служить здание Сербской патриархии, гармонично и торжественно оттеняющее старинный Кафедральный собор в Белграде. Лукомский работал как с гражданскими объектами - Отель на Авале, так и проектировал храмы во многих городах Сербии, наиболее известна - церковь Св. Саввы на Врачаре.

Градостроительные проекты Г.П. Ковалевского получили мировое признание (его проект «Развитие и реконструкция Белграда 1925 г.» получил Гран-при в Париже), а некоторые из них прекрасно воплотились в жизнь: Калемегданская терраса, площади Славия, Республики и др. По его проекту построены Дом студентов, церковь в Бачкой Тополе и др.

В.В. Сташевский - архитектор русских храмов Белграда: церкви Святой Троицы и Иверской часовни. Он много работал по частным заказам. По проекту А. Я. Васильева было построено здание Военного музея

61

на Калемегдане, позднее он выехал в США. Много дискуссий в свое время вызвал проект фасада Главного почтампта в Белграде, без которого сейчас трудно представить себе центральную площадь города, автором проекта был В.М. Андросов.

К новому поколению русских архитекторов, успешно работавших в Югославии, принадлежит Г.И. Самойлов, пожалуй наиболее органично вошедший в местную школу. Ему принадлежат проекты кинотеатра «Белград», технологического и машиностроительного факультетов, Югославского Внешнеторгового банка, Летнего театра в Нише и др. Он много лет преподавал на факультете архитектуры и успешно занимался реконструкцией старых белградских зданий.

Работали русские архитекторы и в других городах Югославии. В Нови Саде трудился Г.Н. Шретер (Дом здоровья, Дворец офицеров), в Скопле - И.Г. Артемушкин и Василенко, в Загребе - Фетисов (Отель «Эспланада», здание Югобанка), в Сплите -А.Б. Папков (Дворец Бановины) и др.

Выдающийся архитектор и скульптор Р. Н. Верховской оставил в Белграде уникальные памятники. Участник Первой мировой и Гражданской войн, выпускник Императорской академии художеств, Вер-ховской смог свое мастерство и свой жизненный опыт вложить в ансамбли-памятники воинской славы: Защитникам Белграда 1914-1915 гг. (открыт в 1931), а также Монумент-усыпальницу Императору Николаю II и 200 тыс. русских воинов 1914-1918 гг. - единственный в мире памятник русским жертвам Первой мировой войны и революции. Талант скульптора в этих памятниках неразделяем с его гражданской позицией. В крипте памятника покоятся останки воинов, погибших на балканском фронте. Подобного памятника нет ни в одной стране, нет его и в России. Открывая мемориал, полковник М. Ф. Скородумов сказал, что под этим памятником, кроме святых останков наших героев, похоронена европейская совесть, честь и порядочность. Памятник был открыт в 1935 г.

62

После 1945 г. Верховской эмигрировал в США, где по его проектам построены храмы Св. Александра Невского в Лэйквуде (Нью-Джерси) и Св. Троицы в русском монастыре в Джорданвилле.

Новые пути в архитектуре искали молодые русские авторы, организаторы и участники нескольких выставок в 19201930-е годы. Русские архитекторы объединились в общество «Круг» и успешно сотрудничали с сербскими коллегами. Они, так же как и старшее поколение, не принимали чистый модернизм, но значительно осовременили традиционную концепцию своих проектов. Павел Крат -единственный представитель «русского модернизма» в архитектуре межвоенной Югославии. После 1945 г. большинство покинуло страну, Анагности и Самойлов успешно преподавали и занимались научной работой в белградском университете до середины 1980-х годов.

Русские художники-эмигранты

В Югославии в межвоенный период работали более 50 мастеров изобразительного искусства - 30 художников, а также скульпторы и архитекторы, занимавшиеся живописью. Из представителей старшего поколения, получивших признание еще на родине, выдающееся место принадлежит С. Ф. Колесникову, ученику И. Е. Репина, представителю академического направления. Мастер среднерусского пейзажа, батальных и жанровых сцен, известен удивительной творческой плодотворностью. С 1920 г. он поселяется в Сербии, преподает в Академии художеств. Интересно, что в эти годы он обращается к монументальной живописи и создает ряд полотен в общественных зданиях: в Адриатическо-Подунайском банке, в городской больнице, в гостинице «Паллас», панно в Народном театре. По поводу новых работ И.Е. Репин писал Колесникову в 1929 г.: «Вас я знаю только пейзажистом и всегда любовался необычайной красотой серых, обтрепанных вет-

рами, пустых ветвей. И вдруг Вы явились с плафоном оперного театра - 80 м2! И это уже мифологические фантазии! Ради Бога, присылайте поскорее копии, в каком бы то ни было виде, я пойму суть, и я жду их, как христианин чуда»20. Картины Колесникова сохранились во многих частных собраниях в Югославии.

А.В. Ганзен - внук и ученик И.К. Айвазовского, крупнейший маринист, известный акварельными работами, батальными сюжетами - в 1920 г. эмигрировал в Югославию, большую часть времени прожил в Дубровнике. Его работы часто выставлялись и находятся во многих собраниях музеев и дворцов в Италии, Румынии, Югославии.

Среди русских авторов видное место занимали: А. Лажечников, Н. Богданов-Бель-ский, Е. А. Киселева-Билимович, А. Бицен-ко, В.С. Курочкин, Е. Прудков, А. Соснов-ский, Б. Литвинов и др. Известным портретистом был Б. Пастухов, исполнивший много официальных портретов, в том числе короля Александра и членов его семьи, в 1930-е годы он переезжает в Париж.

Наибольшей оригинальностью отличаются работы русских театральных художников-сценографов, создавших в Югославии свое направление. Первым из этой плеяды был Л.М. Браиловский. В России получил известность серией акварелей Юсуповского дворца в Москве. «Браилов-ский - историк-сказочник. он ушел в фантастику и грезит замками, жизнью храмов, процессий, обрядов»21. В начале века у него была слава одного из лучших декораторов Москвы. С 1916 г. он - академик архитектуры. В Народном театре в Белграде Браиловский был первым художником-сценографом, основателем театральной мастерской, здесь он работал до 1924 г. Совместно с женой им создан цикл исторических полотен «Видения Старой России», организован Музей истории древней русской архитектуры при Конгрегации

восточных церквей в Ватикане. Работы хранятся во многих музеях мира.

С начала 1920-х годов в Народном театре Белграда начинает работу и А. А. Вербицкий, где в качестве главного художника трудится до 1946 г. В 1950-е годы он становится сценографом Белградского драматического театра, много работает и для других театров Югославии в Нише, Нови Саде, Шабце, Цетинье, Тузле и др. Подготовил много последователей. Умер в 1974 г. в Югославии в г. Герцег-Нови.

Большой вклад в становление национальной сербской сценографии и костю-мографии внес В.П. Загороднюк, оформивший в 1930-40-е годы более 30 драм и опер. Особый интерес вызвала сценография драмы Иво Войновича «Смерть матери Юговичей», за которую он получил в 1925 г. второе место на международной выставке в Париже. После 1945 г. эмигрировал в Австралию.

Новое поколение и стилистику представляет сценография А.И. Жедринского, близкого по настроениям к «Миру искусств». В Белграде им осуществлены более 20 постановок. Художественная критика считала его лучшим сценографом, следовавшим идее режиссерского театра в поисках новых форм и сценического изображения. В 40-е годы работал в Загребе, Любляне, Риеке, с 1952 г. жил в Париже. В военные годы в Народном театре Белграда работает еще один русский художник - А. И. Кучинский.

Плодотворно работали русские художники под эгидой Военного музея Белграда, где формировалась основная экспозиция. Работы А. Васильева, его супруги В. Васильевой, А.И. Шелоумова, Вс. Гу-левича представляют сюжеты из славной военной истории Сербии. В особенности впечатляет коллекция акварелей Вс. Гуле-вича, получившего образование в русских учебных заведениях в Югославии.

Особый пласт представляют иконы, написанные русскими мастерами как име-

63

нитыми - С. Колесниковым («Святой король Милутин»), Е. Киселевой-Билимо-вич, так и менее известными - генералом Борисом Литвиновым, О. Богорадовой и др. С именем иконописца Пимена Софро-нова, приехавшего в Югославию из Эстонии, связана работа иконописной школы в монастыре Раковица (1934-1937). Позднее он уехал в Италию, но остались его выдающиеся работы и ученики. После Второй мировой войны как художник-реставратор трудилась Е.В. Вандровская, занимаясь поисками, спасением и сохранением фресок монастырей Фрушкой Горы, патриархии в Печи, Св. Софии в Охриде и др., ее работа получила мировое признание.

В послевоенной Югославии интерес был вызван полотнами Леонида Шейки (1932-1980) - художника, скульптора, иллюстратора. Его концептуальные работы и теоретические обобщения положили начало одному из ведущих направлений современной сербской живописи. Он является основателем и теоретиком художественной школы «Медиала».

Из семьи художников Васильевых вышел еще один интереснейший автор -Игорь Васильев (1928-1954), трагически рано ушедший из жизни. Его творчество принадлежит новому времени, однако сохраняет русскую традицию. В настоящее время плодотворно работает в Белграде оригинальный автор русского происхождения - Ольга Иваницкая (р. 1931), участница «Медиала».

Новое направление, получившее большую популярность, разработал «Белградский круг комикса» - молодые русские художники из эмигрантских семей: Г. Ло-бачёв, К. Кузнецов, С. Соловьёв, Н. Навоев, И. Шеншин, А. Ранхер, В. Жедринский. Так, в начале 1930-х годов они заложили начало русского и сербского комикса -нового способа визуального рассказа.

В межвоенные годы действовало несколько художественных обществ, наиболее значительными из которых являются «Общество русских художников в Юго-

64

славии» и Русское объединение художников «Круг». К числу важных событий относится Большая выставка русского искусства весной 1930 г., на которой было представлено свыше 400 работ русских авторов, в том числе: И. Репин, А. Бенуа, И. Билибин, Н. Гончарова, М. Добужин-ский и др. Многие полотна приобретались королевской семьей.

Русские театральные труппы в Белграде

Первые спектакли стали даваться в русской колонии уже в середине 1920-х годов в постановке Юрия Ракитина (сценический псевдоним Георгия Ионина, 1882-1952), опытного мастера, в прошлом актера МХАТа и режиссера Александринского театра в Петербурге, с 1920 г. - режиссера Народного театра в Белграде. Его труппа, как еще несколько кружков - певца и актера Шуйского и любителя Манглера, формировалась как из профессиональных актеров, так и из дилетантов. В 1925 г. возникло Белградское русское драматическое общество, объединившее 80 артистов, спектакли ставили опытные режиссеры: А. Верещагин, А.Д. Сибиряков, Ф. Павловский. Репертуар был самый разнообразный. Существующая в эти же годы в Белграде «Драматическая студия» Союза русских писателей и журналистов, отдавала предпочтение русской классике (режиссеры Ю. Ракитин, А. Ф. Заярный). При Зем-горе было Студенческое русское театральное общество. В конце 20-х годов успешно выступали Театр русской драмы (актрисы Ю. В. Ракитиной - жены режиссера) и Русская студия драматического искусства (режиссер - В.П. Загороднюк).

Расцвет русского драматического театра относится к 1930-м годам, когда помимо перечисленных выше возникают театральная труппа «Комедия» - Я. Шувалова и театр миниатюр В.И. Жедрин-ского, а главное, создается в 1929 г. Школа-студия драматического и киноискус-

ства под руководством Александра Чере-пова (ранее работал в разных театрах России, в 20-е годы в Риге). Ошеломляющий успех имела его постановка пьесы

A.К. Толстого «Смерть Ивана Грозного», в которой он сам исполнял главную роль.

Для театра всегда основная проблема -наличие самостоятельной постоянной сцены, такая сцена была создана в 1933 г. в великолепном зале Русского Дома на 750 мест с прекрасной акустикой, где Черепов совместно с И. Э. Дуван-Торцовым открыл Русский общедоступный театр. Крупнейшими драматическими актерами русского Белграда были: Ю. Ракитина, Л. Мансветова, А. Верещагин, М. Верещагина, О. Миклашевский, Н. Белавина и др. На сцене Русского Дома часто выступали мировые звезды русского театра: Н. Массалитинов, М. Крыжановская, П. Павлов и

B. Греч. Репертуар состоял как из пьес классических, так и из произведений местных авторов, таких как: В. Хомицкий, Н. Рыбинский, Ю. Офросимов, а также «парижан»: Н. Евреинова, И. Сургучёва, Н. Берберовой. Спектакли в Русском доме продолжались и в военные годы, последнее представление было дано в сентябре 1944 г. Важно отметить, что в 1930-е годы в Белграде ставили и произведения советских авторов: «Квадратуру круга» В. Катаева, «Зойкину квартиру» М.А. Булгакова. Обе пьесы готовил к постановке Ю. Ракитин, однако по политическим мотивам пьеса Булгакова была запрещена.

Русские драматические актеры и режиссеры стоят и у истоков зарождения югославского кино. В 1922 г. в Загребе была основана кинематографическая школа, которой руководили А. Верещагин и А. Базаров. Ими был снят фильм «Страсть к приключениям». В 1921 г. русские операторы В. Рыбак и С. Тагац предприняли попытку создания мультипликационного фильма. В 1932 г. А. Герасимов, сконструировав звуковую кинокамеру, стал снимать звуковое кино. А. Черепов в Белграде в 1931 г.

снял фильм «Неуклюжий Буки», в 1933 г. «Авантюры доктора Гачича» - в них снималась русская актриса О. Соловьёва.

В послевоенной Югославии продолжал трудиться Ю. Ракитин, но уже в сербском коллективе, в качестве режиссера Народного театра Воеводины в Нови Саде (19471952). Юрий Львович Ракитин, начинавший свою театральную деятельность во МХАТе, хорошо знавший Станиславского и Немировича-Данченко, сотрудничавший с Мейерхольдом, друг Н. Балиева, бывший одним из последних режиссеров Императорского театра в Петербурге, оказался живым мостом между классической русской театральной традицией и формирующейся национальной сербской драматической школой. Двадцатилетнее руководство русскими театральными труппами в Белграде, прекрасное знакомство с жизнью страны позволили Ракитину передать весь жизненный и профессиональный опыт своей последней труппе в Нови Саде. Его постановки в этом театре произведений А. П. Чехова и А. Н. Островского стали классикой. Подлинным шедевром критика назвала последний спектакль Ю. Л. Раки-тина «Вишневый сад».

Артисты оперы и балета

«Творчество российских деятелей искусств на заре появления оперы и балета в Народном театре сыграло решающую роль в развитии музыкально сценического искусства Сербии. за короткое время был пройден путь, на который в обычных условиях потребовалось бы десятка два лет. Благодаря их опыту, профессионализму и высоким творческим требованиям был сделан такой скачок, который позволил белградским опере и балету преодолеть вековую отсталость, вызванную историческими условиями, и всего за несколько лет на равных правах войти в

русло общеевропейского музыкально-

22

сценического искусства» .

65

Опера и балет на сербской земле создавались русскими артистами - как хореографами и художественными руководителями, так и артистами, причем не только звездами, но и рядовыми участниками хора и кордебалета. С середины 1920-х годов белградским балетом руководят Ф. Васильев, М. Фроман, А. Романовский, Н. Кирсанова, Б. Князев, А. Жуковский, Б. Романов. Постановкой кадров для нужд балета занялась балерина Клавдия Исаченко еще в начале 20-х годов, затем ее сменила знаменитая Елена Полякова, подготовившая несколько поколений сербских и русских артистов. Балетную студию в Русском доме вела .Д. Чалеева-Гортынская.

Многие годы работали в Белграде А.К. Фортунатов и А. М. Жуковский, М.Н. Панаев - танцоры и хореографы. Алексей Жуковский, получивший образование в Белграде, считался звездой Народного театра и много усилий приложил к изучению народного сербского танца и обогащению балетной сценографии национальными элементами.

Русские балерины - Е. Полякова, М. Бо-логовская, А. Юренева, Н. Хитрово, Т. Максимова, Е. Корбе, М. Оленина, М. Фроман -в разные годы украшали собой белградскую сцену. Глубочайший след оставила многолетняя работа Нины Кирсановой (18981989) - прима-балерины, а затем педагога и хореографа, выступавшей до 1951 г. Звездой сербского балета стала Наташа Бошкович, русская по матери. На сценах театров Югославии ставились русские балеты: «Лебединое озеро», «Щелкунчик», «Петрушка» и др.

Пианистами белградского балета были: А. Цакони, О. Слатина, Д. Конради. Концертмейстерами в опере - Б. Добровольский (позднее дирижер Русской Оперы в Париже), А. Бутаков, М. Колчевский, П. Колпиков, А. Руч. Русские музыканты оставили неизгладимый след в сербской культуре. В 1920-е годы выступал в качестве дирижера и концертмейстера композитор В.А. Нелидов, здесь им создана опера «Смерть матери Юговичей» на либ-

66

ретто драмы Иво Войновича, позднее он обосновывается в Париже. В 1932 г. именно на белградской сцене состоялась премьера русского балета «Тайна пирамиды» и русской оперы «Ванька-ключник» на музыку Николая Черепнина, ученика Римского-Корсакова, создавшего в Париже Русскую консерваторию. В Югославию неоднократно приезжали Анна Павлова и Федор Шаляпин.

Русские солисты Белградской оперы имели устойчивую и многолетнюю славу. В отличие от балета, трудно приживавшегося на новой почве, оперное искусство было близко национальной традиции и естественно вошло в культурную жизнь. В Народном театре многие годы выступали оперные певцы: Е. Попова, С. Драу-саль, П. Холодков, К. Роговская.

На сценах Белграда, Загреба и других городов ставились «Пиковая дама», «Евгений Онегин», «Борис Годунов», «Царская невеста», «Князь Игорь» и др., - при этом и музыка, и сценография, и постановка, и артисты, и музыканты были в своем большинстве русскими. В 1920-е годы в Белграде пели: Е. Мариашец, Н. Волевач, Г. Юренев, М. Каракаш, в 1930-е годы блистали Ольга Ольдекоп и Павел Холодков. София Драусаль - колоратурный сопрано, примадонна югославской оперы в Белграде - в конце 1920-х начала свою карьеру и здесь же ее завершила в 1946 г., умерла в 1991 г. в возрасте 98 лет в Белграде.

Интересен факт, что русские музыканты выступали не только с классическим репертуаром в театрах страны - оркестр радиостанции «Белград» также состоял в основном из русских, особой популярностью пользовалось трио братьев Слати-ных, играли народные группы Н. Сивола-пова, С. Болдырева, оркестр балалаек «Яр», романсы исполняли Ольга Янче-вецкая и Лариса Побединская, хоровое искусство демонстрировал белградский хор им. Глинки под руководством Ильи Слатина.

Вклад русских актеров, музыкантов, артистов балета в развитие культуры народов Югославии высоко ценился и принес прекрасные плоды, однако не следует забывать и то значение, которое имела их деятельность для сохранения традиций русской культуры и для ее обогащения новыми мотивами, новым опытом.

Литературно-издательская деятельность

В Югославии сложились благоприятные условия для работы русской интелигенции, однако культурная столица диаспоры, несомненно, была в Париже. В силу этого в Югославии русская литература была представлена в основном в прекрасных и обширных издательских программах, а также в деятельности литературных обществ, объединявших молодежь и не чуждых литературе маститых ученых, таких как Е. Аничков, А. Соловьёв, или общественных деятелей, осваивающих новые пути, таких как В.В. Шульгин, более 20 лет проживший в Югославии и написавший здесь ряд книг как публицистического, так и беллетристического характера.

Среди имен профессиональных литераторов, живших в Королевстве СХС, следует назвать С.Р. Минцлова и Н.Я. Агнивцева.

С.Р. Минцлов - писатель, библиофил, библиограф революцию встретил в Европе и с 1918 г. проживал в Югославии в городах Земун и Нови Сад, где был директором Русской реальной гимназии. С 1924 по 1929 г. он пишет: «За мертвыми душами», «Под шум дубов», «Сны земли», «Гусарский монастырь», «Закат», «В грозу», «Приключения студентов», «Огненный путь», «Беглецы». Эти произведения увидели свет в разных европейских издательствах, но сам автор в эти годы проживал в Югославии. В 1922 г. в журнале «Русская мысль» начал печататься его роман «Царь Берендей» (переведенный на сербский и изданный в Белгра-

де), в 1923 г. он вышел в Берлине в «Медном всаднике». Минцлов в литературе продолжал линию Мельникова-Печер-ского, создавая мистическо-исторические картины. Романы его пользовались огромной популярностью у публики.

Другой профессиональный литератор, живший в 20-х годы в Белграде, - Н. Я. Аг-нивцев, выступал в жанре эстрадной поэзии, мелодической декламации и был популярен не менее Вертинского. В белградских газетах увидели свет некоторые его тексты, не известные в России. Поэт это был профессиональный, однако в Европе он не задержался, вернулся в СССР и занимался детской литературой.

В начале 1920-х годов жил в Сербии Николай Туроверов, казацкий поэт, выпустивший уже во Франции несколько сборников стихов, есть у него и «Цикл стихов о Сербии». Частым гостем в Югославии был Игорь Северянин, создавший несколько стихов об этой стране, с которой его многое эмоционально связывало. Его поэтический сборник «Классические розы» (1922-1930) посвящен королеве Югославии Марии, а в 1934 г. он написал сонет на смерть короля Александра.

Политический деятель предреволюционной России В.В. Шульгин весьма плодотворно работал в эмиграции в Югославии. Он с 1925 по 1945 г. жил в Сремских Карловцах, где и был арестован красноармейцами. За годы эмиграции он опубликовал произведения в разных издательствах, в том числе многие книги были изданы в Югославии. Причем он писал как политическую публицистику, так пробовал силы и в жанре авантюрного романа. «Дни» были изданы белградским издательством при газете «Новое время», роман «В стране неволи» - в Белграде в 1934 г. Самая знаменитая его книга «Три столицы», о путешествии в Советскую Россию и обратно, была написана в Сербии, а издана была в Берлине в издательстве «Медный всадник» в 1927 г.

67

В белградской газете «Новое время» работал А. Ренников (А.М. Селитренни-ков) - писатель, известный еще в России. В югославский период он издал три романа: «Души живые», «Диктатор мира», «За тридевять земель»; после переезда в Париж работал в газете «Возрождение».

Подлинные успехи «литературного Белграда» связаны с именами молодых авторов, впервые обратившихся к творчеству в середине 1920-х годов. Их становление, формирование собственной позиции в искусстве проходило в рамках нескольких литературных объединений. Первый литературный кружок «Гамаюн» возник в 1923 г., объединив молодых поэтов: Ю. Бек-Софиева, И. Голенищева-Кутузова, Ю. Вереницина, А. Дуракова, Г. Елачича, И. Фон Мерана, Б. Пушина, А. Росселевича, Б. Соколова и В. Эккерс-дофа. В 1924 г. кружок выпустил сборник стихов указанных авторов под названием «Гамаюн - птица вещая». Его лидером был Илья Голенищев-Кутузов, которому в 1924 г. исполнилось 20 лет и он заканчивал философский факультет белградского университета. Позже он станет крупным ученым-филологом, специалистом по литературе славянских народов. В литературной среде эмиграции он был известен своими инициативами, переводами сербской поэзии, дружбой с Вяч. Ивановым. В годы войны он сотрудничал с партизанами и в 1955 г. вернулся в СССР, где занимался педагогической и научной работой. Он автор «Эпоса сербского народа» - фундаментального издания переводов и научных комментариев к ним.

Через Париж на родину лежал и путь Ю. Бек-Софиева. Во Франции он женился на Ирине Кнорринг, поэтессе, секретаре «Союза молодых русских поэтов и писателей», выпустил сборник стихов «Годы и камни». Белградский «Гамаюн» по своей лирической направленности весь обращен к мэтру - кумиру поэтической молодежи Вяч. Иванову. «Проводником» его идей, его эстетики был друг юности Иванова, 68

профессор литературы, живший в Югославии, Е. Аничков, поддерживающий дружескую связь с поэтом и в эти годы (к Аничкову обращено стихотворение Вяч. Иванова 1928 г. «Сверстнику»: «Старина, еще мы дюжи мыкать по свету скитальцев русских долю.»). Аничков был на много старше авторов «Гамаюна», но он был душевно близок с ними. В Италию к Вяч. Иванову в 1927-1928 гг. ездил и Илья Голенищев-Кутузов. Они установили добрые отношения, увенчавшиеся предисловием Иванова к сборнику стихов Кутузова «Память» (Париж , 1935). Влияние творчества Вяч. Иванова на белградских поэтов заставило исследователей говорить о возникновении целого направления его последователей в Белграде и Праге.

Еще один участник «Гамаюна» Алексей Дураков, ученик Е. Анненкова, разделил судьбу своего поколения. В 1930-е годы, занимаясь преподавательской работой, он выпустил несколько сборников, стал довольно известным автором, в годы войны ушел в партизаны и погиб в бою, прикрывая товарищей. Дураков публиковал сочинения как в Белграде, так и в парижских, и пражских изданиях, был участником кружка «Перекресток» в Париже, в рукописи остались его «Партизанские стихи».

На смену «Гамаюну» идет новое объединение - «Книжный кружок». Это своего рода культурно-литературное объединение, со своей программой, регулярными встречами, председателем. Сборник стихов «Зодчий» (Белград, 1927) открывается манифестом от редакционной коллегии. В сборнике 10 участников: В Григорович, Е. Киске-вич, И. Кондратович, А. Костюк, Л. Крем-лев, Л. Машковский, Г. Наленч, Д. Сидоров, Ю. Сопоцько и Е. Таубер. Авторы утверждали, что творчество - это прежде всего долг перед самим собой, и не стоит увлекаться ни «формализмом», ни «эстетизмом», а следует развивать «русскую культурную традицию». На сборник «Зодчий» в берлинском журнале «Руль» появилась благосклонная рецензия В. Сирина (Набокова).

Председателем кружка, редактором сборника и самым плодовитым автором был Е. Кискевич. О нем в мемуарной книге «Курсив мой» вспоминала Нина Берберова, назвавшая его поэтом «смелым, но грустным».

В «Зодчем» появляется впервые и имя Екатерины Таубер, одного из самых известных белградских авторов. Ее стихи сразу заявили о собственной интонации. Закончив филологический факультет, она преподает французский язык и литературу, активно участвует в жизни кружков и студий. В «Зодчем» 11 стихов принадлежат ей, в том числе программное «Святой Китеж-град». Ей была суждена плодотворная и долгая творческая жизнь. В 1937 г. Таубер выходит замуж и уезжает во Францию, активно печатается в «толстых» журналах, выпускает пять сборников стихов, никогда не разрывая связь с Югославией («Одиночество», «Под сенью оливы», «Плечо с плечом», «Нездешний дом», «Верность»). Строчки ее стихов хорошо известны: «Твой чекан, былая Россия, / Нам тобою в награду дан. / Мы -не ветви твои сухие, / Мы - дички для заморских стран...»

В последнем сборнике «Верность» (Париж, 1984) вновь обращение к юности -«Белградским друзьям» и «Кафе в Земуне». О творчестве Е. Таубер писали Глеб Струве, Г. Адамович, В. Ходасевич, Ю. Терапиано, отметивший «обостренное чувство и точность ее образов». В «Новом журнале», альманахе «Мосты», газете «Русская мысль» и других были опубликованы также ее рассказы и литературно-критические статьи.

Под псевдонимом Е. Наленч скрывался Григорий Сахновский, талантливый лирический поэт, рано умерший от чахотки. В его посмертном сборнике «Стихи» (Париж, 1931) критики отмечали влияние А. Блока.

Литературная молодежь предпринимала попытки совместных русско-сербских культурных инициатив. В 1923 г. увидел свет журнал «Медуза» со смешанным со-

ставом авторов. Целью журнала провозглашалась задача познакомить сербов с лучшими образцами творчества русских литераторов трагических лет России, а эмигрантов - с литературным творчеством сербских братьев. В журнал вошли: перевод «Двенадцати» Блока Ст. Винаве-ра, перевод эссе Ал. Толстого о Блоке «Падший ангел», стихи Анны Ахматовой в переводе М. Кос и Винавера, далее в рубрике «Сербские поэты» рассказывается о плеяде выдающихся сербских модернистов - Иличе, Шантиче, Дучиче, Крклеце и Црнянском. Инициатором этого полезного, но, к сожалению, не имевшего продолжения начинания был Д. Ко-бяков, позднее уехавший во Францию.

С другим совместным сербско-русским опытом - сборником «Ступени» - связана судьба самой яркой звезды XX в. на сербском поэтическом небосклоне - Десанки Максимович. В 1927 г., когда вышел сборник, в редколлегию которого она входила, Д. Максимович была молодой поэтессой; ее будущий муж - Сергей Сластиков - переводил стихи с сербского, впоследствии он стал детским писателем. Кроме Д. Максимович и Г. Крклеца в кружок входили еще пять югославских литераторов и 11 русских. В сборнике «Ступени» прозвучал голос молодого поэта И. Побегайло, выступившего, кроме того, и с критической статьей о творчестве С. Есенина, где называл его современным Пушкиным. Эта статья имела большой резонанс.

Наиболее серьезным и основательным объединением был кружок «Литературная среда», основанный в 1934 г. повзрослевшими и накопившими мастерство и жизненный опыт И. Голенищевым-Кутузовым, Е. Таубер, Ю. Офросимовым, Е. Кискеви-чем, В. Хомицким, юным К. Тарановским. Из уважаемых мэтров были приглашены Ю. Ракитин, В. Даватц, В.В. Шульгин. Появились новые молодые участники: В. Гальский, И. Гребенщиков, М. Погодин, Н. Гриневич, М. Иванников, А. Неймирок,

69

Р. Плетнёв, из числа которых в историю литературной диаспоры вошло имя Лидии Девель (Алексеевой). Идеологом «Литературной среды», несомненно, был талантливый ученый и литератор И. Н. Голенищев-Кутузов, постоянный автор ведущих эмигрантских изданий: «Современные записки», «Россия и славянство», «Возрождение» и др. Лучший его поэтический сборник - «Память». Его идейно-эстетическая позиция была смелой и шла вразрез со столь популярной «парижской нотой». И. Н. Голенищев-Кутузов полемически писал в белградском «Русском деле» в 1936 г.: «В салоне Гиппиус - "гумилята": Адамович, Оцуп, Г. Иванов, превратились в хулителей акмеизма и стали приверженцами Блока. Установилась диктатура Адамовича, более губительная для эмигрантской поэзии, чем для советской диктатура критика Авербаха. Стихи следует писать по рекомендациям последней статьи Адамовича: обязательны мировая скорбь, сознание бессмысленности творчества, безнадежный взгляд на мир, ненависть ко всему, что жизненно и, еще хуже, ненависть ко всему, что духовно»23.

Белградская «Литературная среда» не стояла в стороне от основных направлений культурной жизни зарубежья: в крупнейших изданиях с критическими статьями и с собственным творчеством выступали не только ее «президент» Голенищев-Кутузов, но и другие участники заявляли о собственном видении задач русской литературы, основных тенденциях ее развития. В этом смысле важно, какая линия преемственности сознательно ими выстраивалась - корни свои белградский кружок вел от знаменитой «Среды» Бунина, Телешова, Вересаева, Б. Зайцева. Преемственность эту воплощал Ю. Ракитин, близко знавший многих из звезд Серебряного века и сохранивший эстетические пристрастия молодости, о чем свидетельствуют его воспоминания о Блоке и Гумилёве («Новое время», 1923, № 796). В работе кружка он принимал самое живое участие.

Юрий Офросимов был известен и как критик, и театральный обозреватель, и как детский писатель. В Сербию он переселился в 1933 г. из Германии, где его книги издавал Ладыжников («Стихи об утерянном», «Веселые безделки» и пр.), критические тексты публиковались в журнале «Новая русская книга» с 1919 по 1926 г. В послевоенные годы он жил в Швейцарии, печатался в «Новом журнале».

Хомицкий был весьма популярным автором комических спектаклей, актером, а в 1960-е годы в США организовал свою труппу. Наиболее идейно и интеллектуально близок Голенищеву-Кутузову был молодой Кирилл Тарановский, сын русского ученого-правоведа, академика Сербской академии наук Ф.В. Тарановского. Он вошел в литературу сборником переводов Сергея Есенина, вышедшим отдельной книгой к 5-летию гибели поэта - «Из лирики Есенина» с большой статьей о творчестве и биографии Есенина. Он много переводил поэзию как с сербского, так и на сербский, публиковал литературно-критические обзоры, однако подлинную мировую известность он получил как ученый-славист уже позже в США, будучи профессором Гарвардского университета, специалистом из области русской и сербской версификации. На многие языки переведена его «Книга о Мандельштаме» (1976).

Сборник стихов «Литературная среда» -не только лучшее свидетельство позиций и достижений участников кружка, но и наиболее ценное в наследии литературного Белграда. Подлинным открытием стали стихи Лидии Девель (Алексеевой). В этом сборнике ее творчество впервые предстало перед судом публики, и ее талант сразу был отмечен. Зрелость поэтессы Алексеевой приходится на 1940-1960-е годы, однако сама она многократно подчеркивала, что ее стиль, эстетика, мировосприятие сформированы «русским Белградом». Личная судьба ее сложилась несчастливо - война развела ее с любимым мужем Михаилом Иванниковым, оставшимся в Югославии, в

70

то время как Лидия была вынуждена покинуть социалистическую страну, так как все члены «Национального союза русской молодежи» (а она была активным членом и помощницей М. А. Георгиевского) подвергались преследованию. С начала 50-х поэтесса жила в Америке, скончалась в 1989 г. Ее творчество было высоко оценено современниками, Алексееву даже называли Ахматовой в эмиграции, но у нее совершенно индивидуальный почерк, ее стихи не спутаешь с другими, они сразу запоминаются. Не случайно все исследователи творчества поэтессы отмечали удивительную чеканность и глубину ее стиха, совершенного по форме и исполненного глубоким смыслом:

«Сгорело все, что эта жизнь дала мне,

Подметено. И пепел сер и чист.

И лишь стихов прозрачный след -

на камне

Запечатленный лист»

(Слоятся дыма голубые складки...

«Прозрачный след». Нью-Йорк, 1964)

Лидия Алексеева выпустила пять сборников стихов: «Лесное солнце» (1954), «В пути» (1959), «Прозрачный след» (1964), «Время разлук» (1971), «Стихи» (Избранное, 1980). Часто публиковались ее стихи в «Возрождении», «Гранях», «Новом журнале», «Современнике», в антологиях «На западе», «Муза диаспоры» и пр. О творчестве поэтессы писали многие специалисты: Ю. Тера-пиано, Д. Чижевский, С. Рафальский, О. Ан-стей, Я. Горбов, Т. Фесенко, Б. Филиппов, В. Козак, Р. Плетнёв, О. Ильинский.

Из «Литературной среды» тянется творческая нить и в жизни А.Н. Неймиро-ка, поместившего в сборнике три политических стихотворения, окрашенных реминисценциями Белой идеи. Наиболее активная его творческая деятельность развернулась уже после войны - в ФРГ в качестве сотрудника издательства «Посев» и репортера радиостанции «Свобода». Неймирок (псевд. А. Немиров) в годы

войны был узником «Дахау», написал об этом книгу, публиковал стихи и литературно-критические статьи в ведущих эмигрантских периодических изданиях.

В отличие от большинства членов «Литературной среды», которые были поэтами, Михаил Иванников писал прозу, причем его талант был рано замечен и высоко оценен. Во время учебы в Чехии (на русском юридическом факультете), он был членом знаменитого «Скита поэтов» и кружка «Далиборка», на всю жизнь подружился с Сергеем Рафальским. Затем Иванников решает получить богословское образование и едет в Париж, где становится студентом Сергиевского подворья, здесь завязываются новые знакомства, однако в 1930 г. Иванников переезжает к родителям в Белград, становится членом «Среды» и публикует рассказы: в парижских «Последних новостях» - «Лорд», в «Современных записках» - «Сашка», «Авиарассказ», «Дорога». Работает в газете «Русское дело». Молодого автора заметили, ему прочили славу, Бунин интересуется его судьбой, однако Иванников на 15 лет замолкает. Лишь в середине 50-х появляются новые рассказы в «Новом журнале» и в «Новом русском слове». Его творчество вызывало полемику - спорили Г. Адамович, С. Ра-фальский, Глеб Струве. К сожалению, опубликованного Иванниковым оказалось слишком мало, чтобы критики пришли к единому мнению, однако, несомненно, что его творчество обладало яркой индивидуальностью. М. Иванников в послевоенные годы жил в Югославии и был талантливым кинооператором, своими военными хрониками и документальными фильмами 1950-х годов он вошел в историю и легенду Югославского кино.

«Существование "Литературной среды" имело важное значение не только для Белграда. Творчество литераторов, ограниченное интересами эмигрантской диаспоры, "Среда" вывела на самостоятельный путь. сборник даже приблизительно

71

не отражает многогранные возможности этого безусловно продуктивного объеди-нения»24. Кроме выше указанных существовали более мелкие литературные объединения как в Белграде - «Новый Арзамас», так и в провинции - «Беседа» и др.

Головным органом литературной и общественной деятельности был Союз русских писателей и журналистов в Югославии. Организационную работу по созданию Союза возглавили двое опытных журналистов - А.И. Ксюнин и Е.А. Жуков. Жуков до эмиграции был сотрудником московского «Русского слова», в 19201950-е годы был специальным корреспондентом изданий «Руль», «Новое русское слово», «Единение», а также ряда иностранных: «Морнинг пост» и «Дейли телеграф». В годы войны был арестован и находился в концлагере «Дахау». После войны вернулся в Белград и работал в Югоконцерте (он - его основатель и первый директор). Жуков был прекрасным организатором и имел авторитет в журналистских кругах.

Союз был основан в октябре 1925 г., и его основная цель - объединение и материальная поддержка русских литераторов, защита авторских прав, профессиональные дискуссии, помощь в публикации. Союз располагал собственными помещениями, библиотекой, в которую поступил весь фонд русской библиотеки из Карлсруэ, основанной Тургеневым, активно занимался изданием и распространением периодических изданий - собственные печатные органы Союза - газета «Россия» и журнал «Призыв». В Союз входило около 200 членов, первым председателем его стал А. И. Ксюнин. Он стал известен еще в России как журналист суворинского «Нового времени» и как автор двух популярных книг: «Уход Толстого» и «Народ на войне». В Белграде работал в югославских изданиях и был специальным корреспондентом лондонской «Таймс», писал для многих эмигрантских изданий. Ксюнин активно занимался политикой, был членом различных монархических объедине-

72

ний, вероятно был связан с РОВС, был сотрудником А.И. Гучкова. После «дела Миллера» Ксюнин переживает жизненный кризис и кончает жизнь самоубийством в 1938 г.

Союз не был идейно однородной организацией, и в нем проводились оживленные дискуссии, в особенности на так называемых выпусках «устных газет», темы выбирались самые горячие, часто приглашались гости из других мест - А.А. Кизеветтер (темы его лекций, к примеру, были: «Славянство и евразийство», «Специфичность русской истории»), К.Д. Бальмонт («Образ женщины в поэзии и жизни»), Д. Мережковский, И. Ильин, А. Куприн и др.

Венцом успешной работы Союза, несомненно, был единственный в своем роде общеэмигрантский Съезд русских писателей и журналистов за рубежом осенью 1928 г. в Белграде. Событие такого масштаба требовало серьезных субсидий, и они были получены от югославского правительства - 140 тыс. динаров. Высоких гостей было более сотни, в их числе: А. Куприн, Б. Зайцев, 3. Гиппиус, Д. Мережковский, И. Шмелёв, С. Мельгунов, А. Бем, С. Варшавский, М. Вишняк и др. Председательствовал литературный «патриарх» - В. Немирович-Данченко. На съезде было заслушано 17 докладов и приняты решения о создании Зарубежного союза писателей с центром в Париже и правлением в Белграде, был также учрежден Литературный фонд. Отдельная резолюция была принята с осуждением политической цензуры в СССР.

Съезд русских писателей привлек большое внимание югославской общественности. Король Александр, постоянно поддерживающий многих русских писателей материально (более 10 человек получали ежемесячную королевскую пенсию, около 300 франков, в течение многих лет), хорошо знающий русский язык и литературу, устроил прием, на котором были вручены высшие государственные награды 14 русским писателям - ордена Святого Саввы I степени получили

В. Немирович-Данченко и Мережковский, II степени - Гиппиус, Чириков, Куприн, Зайцев, следующие семь человек - III и IV степеней. Следует отметить, что все участники съезда тепло вспоминали Белград, его атмосферу. Король Александр пользовался всеобщей любовью. О пребывании в Югославии интересные воспоминания оставили Гиппиус, Мережковский, Куприн, Зайцев и др.

Иван Шмелёв писал об этом съезде: «Это - одно из самых значительных русских событий за последние 10 лет нашего исхода на мировую сцену»25.

Издательская деятельность

В Югославии сложились благоприятные предпосылки и для издательской деятельности. Там выходили многочисленные периодические издания. Газеты: «Новое время» - издатель М.А. Суворин (1921-1930), «Возрождение» - редактор

A.И. Ксюнин (1921-1922), «Старое время» - редактор Станкович (1923-1924), «Царский вестник» - редактор-издатель Н.П. Рклицкий (1928-1940), «Новый путь» - редактор Г.И. Попов (1932-1941), «Русская мысль» - редактор А.Б. Макле-цов (1920-1922), «Русская правда» - издатель А.В. Ланин (1923-1935), «Русский голос» - редакторы В.Н. Полтавцев,

B.М. Пронин (1931-1941), «Русское дело» - редактор Ф.М. Козмин (1936-1938) и т. д. С учетом провинциальных изданий в Югославии выходило более 220 наименований газет и журналов. Это число составляет около 10% от общего числа периодических изданий русской эмиграции. Самыми читаемыми были: «Царский вестник», издававшийся при поддержке РПЗЦ. Митрополит Антоний, формулируя платформу издания, писал: «.это будет газета строго царской ориентации, которая в России признает самодержавие, монархию и православную культуру»; «Новое время» возглавлял сын

А. Суворина Михаил, он продолжал консервативную линию, собрав в редакции «лучшие перья» - А. Ренникова, В. Гор-довского, А. Столыпина (сына), а также многочисленную белградскую профессуру, из Парижа присылал корреспонденции Б.А. Суворин (брат). Болезнь издателя привела и к угасанию газеты, место которой занял «Русский голос». Около редакции этой газеты собрались военные и интеллигенция, близкая к РОВСу, многие перешли туда из «Нового времени». В Югославии работало также большое число русских типографий, вообще с изданиями не было больших проблем, так как шрифт и для сербских, и для русских текстов использовался кириллический. Наиболее крупные типографии: «Современная типография - Рад», «Русская типография С. Филонова» (Нови Сад), «Святослав» М.Г. Ковалёва и Ко, «Русская типография», «Типография Меркур» и др. Неудивительно, что русская эмиграция могла себе позволить реализовывать довольно обширные издательские программы. Трудно подсчитать все провинциальные издания и «полусамиздатов-ские» инициативы, но то, что поддается учету, это - 1200 наименований книг и брошюр за период с 1920 по 1945 г. (по данным «Библиографии» Я. Качаки). Издательская комиссия при комитете русской культуры выпустила 43 книги серии «Русская библиотека» - сочинения И. Бунина, Б. Зайцева, А. Куприна, Д. Мережковского, Е. Чирикова, К. Бальмонта, А. Ремизова, Н. Тэффи, И. Шмелёва, М. Алданова и др., а также 12 книг «Детской библиотеки» и «Библиотеки для юношества»: «Русские сказки», сказки Саши Чёрного, Веры Булич (два тома), в рамках молодежной программы: сборник рассказов И. Шмелёва, а также учебники для средней школы Е. Спекторского, Б. Протопопова, Л.М. Сухотина.

Самостоятельные издательские программы были также у Союза русских пи-

73

сателей и журналистов (наиболее интересное издание - «Антология новой юго-славянской лирики», 1933 г., - в котором собраны переводы стихов ведущих югославских поэтов, выполненные Голенище-вым-Кутузовым, Е. Таубер и А. Дурако-вым), у издательского дома «Новое время» («Дни» В.В. Шульгина, 1925), у «Царского вестника» («История русской армии» в четырех томах А.А. Керсновского).

В целом в Югославии издается большое количество мемуарной и историко-мемуарной литературы. Представляют историческую ценность, в частности, следующие произведения: Т. Мельник-Боткина «Воспоминания о царской семье и ее жизни до и после революции», С. С. Оль-денбург «Царствование императора Николая II». тт. 1-2, целая струя «галли-полийской литературы» - В.Х. Даватц и Н.Н. Львов «Русская армия на чужбине», П.И. Крюков «Казаки в Чаталдже и на Лемносе», Н.Н. Львов «Белое движение», А.Х. Даватц «Годы» и др.

Общественно-политическая жизнь

Воспользуемся определением П. Б. Струве, жившего и преподававшего в Югославии в 1920-1930-е годы, активно выступающего в местной периодике, видевшего политический спектр таким: «С одной стороны стоят доктринеры-монархисты, именующие себя легитимистами, стоящие за реставрацию и считающие законным наследником престола - Вел. кн. Кирилла; на другом конце находятся доктринеры-республиканцы, видящие необходимость установления в России республиканского строя, эта группа делится в свою очередь на две: буржуазную с П.Н. Милюковым во главе и социалистическую во главе с А.Ф. Керенским. Этим двум полюсам, количественно "ничтожным", противостояла "огромная масса" эмигрантского центра, "людей умеренных"», к которым причислял себя и сам Струве («Возрождение». - Париж, 1926. - 14 авг.).

В Югославии в рассматриваемый период существовало около 30 общественно-политических объединений самого разного направления. Наиболее значительные и многочисленные из них: Окружной совет Объединения монархических организаций в Югославии (представительство Высшего монархического совета в Мюнхене - Париже), Русский комитет (головная организация общественных, научных, профессиональных объединений общим числом около 80), Союз восстановления Родины (монархисты-парламентарии), Фонд спасения родины (монархисты-конституционалисты), «Русское согласие» (монархисты-легитимисты), Русское центральное объединение (центристы-монархисты парламентского типа, имели более 10 отделений) - это объединения традиционно-консервативного направления, однако не единые в выборе методов и средств восстановления в Россини монархии, одни парламентского, другие - самодержавного характера. Общим было православие и верность традиционным устоям государства. Как верно заметил Х. фон Римша: «Консервативная мысль (признание положительных ценностей в прошлом), но не реакционная (что означало бы приверженность только к прошлому), по окончании гражданской войны начинает усиливаться и оказывать притягательное воздействие на широкие круги либерализма... притягивая к себе даже некоторых 26

социалистов» .

Русский национальный комитет (либералы, кадеты левого уклона), Объединение прогрессивной и демократической русской эмиграции «Крестьянская Россия» (Трудовая крестьянская партия), Республиканско-демократическое объединение РДО - это объединения «левого центра», они не были характерны для полярно-политически распределившихся симпатий общества русских в Югославии, где ситуация складывалась так, что либо человек был аполитичным, либо его симпатии были достаточно поляризованы.

74

В 1930-е годы силу набирают организации, явно ориентирующиеся на молодежь, не удовлетворенную «повторением пройденного»: русский кружок в Загребе «Молодая Россия» (евразийцы), Союз русской национальной молодежи - СРНМ (девять отделений и представительства в провинции), Союз младороссов, Национальный союз нового поколения - НСНП, позднее НТСНП, Русское трудовое христианское движение - РТХД (42 филиала), Земгор (белградское представительство пражской центральной партии эсеров).

Помимо названных в Югославии существовало множество военнополитиче-ских объединений, как-то: Русское народное ополчение, Общество галлиполийцев, Лига русских офицеров и пр., и казачьих организаций: Объединенный совет Дона, Кубани и Терека - ОСДКТЯ, общество «Вольная Кубань» - всего более 70.

Были и объединения профашистского уклона: югославское отделение Лиги обе-ра, Железный союз долга и чести27.

Эволюция большинства политически активных русских эмигрантов в Югославии развивалась по хорошо известной схеме - от Рейхенгалля к «Возрождению» П.Б. Струве. Все больший вес приобретал «правый центр», объединивший и тех, кто «за монархию», и тех, кто «за республику» при условии, что и те и другие - патриоты. Позиции «возрождения, а не реставрации» выкристаллизовались к 1926 г., когда стало ясно, что скорого возврата в Россию не будет. В этом смысле важен парижский съезд 1926 г., на котором югославская сторона была представлена широко и на самом высоком уровне - делегацию возглавлял митрополит Антоний.

Новый облик российской монархии «без старых недостатков, но на старом фундаменте» многие представляли себе по-разному. Собственно, о путях развития традиционной России и велись долголетние и, надо сказать, плодотворные дискуссии, но они шли все же в русле одного пра-

воцентристского направления, к которому, по мнению Струве, принадлежали 80% русских эмигрантов. В Югославии лидер «Возрождения» подвергался, однако, яростным нападкам «доктринеров справа», и все же на его стороне была столь многочисленная здесь университетская профессура, преподаватели гимназий, корпусов, артисты, военные интеллигенты.

В Белграде находился Центр общеэмигрантского движения молодежи, сменивший несколько названий - «Национальный союз русской молодежи», с 1931 г. - Национальный союз нового поколения, с 1936 г. - Национально-трудовой союз нового поколения -НТСНП. Подлинным идеологом этого движения был белградский профессор, преподаватель латыни и санскрита М.А. Георгиевский и казачий офицер В.М. Байдалаков. Союз объединял отделения во Франции, Болгарии, Чехословакии, на Дальнем Востоке. Органом соли-даристов или, как их еще называли, «нац-мальчиков» в Белграде был «Русский голос». Большой популярностью пользовался «Русский колокол» И.А. Ильина. Важным моментом в деятельности НСНП является тот факт, что старшее поколение сотрудничало с ним - А. Д. Билимо-вич, Е.В. Спекторский, Ю.Ф. Семёнов, В.В. Шульгин. НСНП вначале поддерживал тесные связи с РОВС. Целью была активная работа с населением внутри СССР с целью распространения идей «обновленной России».

В Югославии в 1924 г. генералом Врангелем был создан Русский общевоинский союз (РОВС), он объединял около 30 тыс. воинов и был стержнем довоенной политической эмиграции. В известном смысле РОВС был хранителем традиций русской государственности, особенно в югославский период, когда находился вблизи Синода РПЦЗ. В 1926 г. Врангель переехал в Брюссель, а после его смерти штаб был переведен Кутепо-

75

вым в Париж. В Югославии был 4-й отдел РОВСа, местное отделение было многочисленным и активным.

В 1924 г. был организован белградский Земгор приехавшим из Праги Федором Махиным. Земгор (союз земст и городов) осуществлял многочисленные гуманитарные акции, имел обширную культурно-просветительскую программу, занимал позиции, близкие эсерам. Интересна личность основателя Ф. Е. Махина: выпускник академии Генерального штаба, доброволец на Солунском фронте, дослужился до полковника, в эмиграции успел побывать в Китае, Англии, Франции, Чехословакии, автор книг «Красная армия» (на французском опубликована в 1939 г.), «Китай в огне» (на сербском - 1940), левые убеждения и связи в Коминтерне сделали его близким другом верхушки югославских коммунистов еще в 30-е годы, во время войны Махин работает в Верховном штабе Тито, получает чин генерал-лейтенанта, но внезапно в 1945 г. умирает.

Земгор стремился стать общественно-культурным центром Белграда, однако эта цель осталась невыполненной, несмотря на серьезные инициативы: был учрежден «Институт по изучению России и Югославии», ряд культурных объединений и пр. Единственным успешным начинанием Земгора было издание толстого журнала «Русский архив». Как значилось на обложке, журнал о политике, культуре и хозяйстве России. Он издавался с 1928 по 1937 г., вышло 42 номера на сербском языке. Директором этого издательского предприятия был В . Лебедев - один из редакторов пражского журнала «Воля России». Из этого журнала в «Русском архиве» стали постоянными авторами: Марк Слоним, Алексей Ремизов, Марина Цветаева, Евгений Замятин, Евгений Ляцкий и др.

При этом важно отметить, что некоторые тексты этих авторов впервые были опубликованы именно в «Русском архиве» на сербском и лишь затем увидели свет в русских изданиях, к примеру статьи

76

М. Цветаевой «Слово о Бальмонте» и «Поэты с историей и без» («Русский архив», № 37 - 1936, № 24-27 - 1934), М. Слонима «Портреты современных русских писателей» вышли на сербском в 1928-1930 гг. («Русский архив», №№ 3-9, отдельной книгой в 1931), а на русском только в 1933 г. в Париже.

Основной целью «Русского архива» и, шире, Земгора было наладить русско-югославские связи на «левом фланге»; так как журнал выходил на сербском языке, он был адресован прежде всего югославской молодежи и ставил перед собой просветительские задачи, с которыми успешно справлялся. Симпатии к Советской России к концу 1930-х годов стали перевешивать почтение к старым заслугам России царской.

Среди русской молодежи пользовалась популярностью и «младоросская партия» Казем-Бека, утверждавшего, что старая Россия умерла, а подлинная Россия - это та, которая «теперь перерождается», и принести ей пользу можно, только действуя внутри нее, стать альтернативой правящей партии. Искренность в стремлении быть вместе с большой родиной привлекала многих, хотя, как известно, Казем-Бек не был самостоятелен и действовал в координации с советскими органами. Это испытание патриотизмом и разочарование Западом было тяжелой драмой для той части патриотической эмиграции, которая не верила в реальность долгосрочного существования Зарубежной России и тянулась в Россию. В Югославии было несколько отделений «младороссов» (очагов): в Белграде, в Зерьянине, Субботи-це и др. Выходило несколько печатных органов: «Молодая Россия» (бюллетень, 1930), «Младорусский исток», «Наше время» (еженедельник, 1934), «Русское дело» (еженедельник, 1936-38). Горячими сторонниками этой идеологии в Югославии были Ф.М. Козмин, Илья и Владимир Толстые (внуки писателя). В газете «Русское дело» работали талантливые молодые литераторы, собиравшиеся в «Литературной среде». В программной статье писалось: «В гигант-

ской борьбе, которую наша нация ведет с разрушительными силами марксизма, лучшее оружие - это наша непревзойденная культура. Общенародная победа нашей культуры свидетельствует о непобедимости русского духа» («Русское дело», № 2, 1936). Многие из «младороссов» после 1945 г. вернулись в СССР (братья Толстые, И.Н. Голенищев-Кутузов).

В середине 30-х годов набирают силу в среде русской эмиграции мотивы разочарования в демократическом Западе, который не захотел противодействовать укреплению в России марксизма и выступить за возрождение «исторического государства». Понимание своих разочарований русские консерваторы нашли в западноевропейских правых движениях. Как показала история, развитие правой идеологии в западной Европе пошло деформированным путем, в результате насилия гитлеровского фашизма - «своим языческим расизмом Гитлер привел к краху все европейское консервативное движение 1920-1930-х годов»28. Распространение национально-консервативной идеологии в среде русской эмиграции связано с именами братьев Солоневич, генералом Тур-кулом, имевших сторонников и в Югославии. Здесь, особенно в военной среде, сказывались надежды на возможность нового «военного похода» против СССР и восстановления легитимной власти. Единственное, что исключалось полностью и с любым союзником, это «соучастие в расчленении России». Увлеченность военно-геополитическими разработками сыграла с русской эмиграцией злую шутку: как известно, паравоенные формирования из числа эмигрантов использовались Гитлером в своих целях. Подобную судьбу имел и Русский охранный корпус. Еще в 1933 г. А. Ланин убеждал, что «Помогать Германии значит помогать нашему возвращению домой в Россию» («Царский вестник», № 91). Вера в это помогла формированию в 1941 г. военных образова-

ний из числа русских эмигрантов в Югославии. В Охранном корпусе при его создании было 3 тыс. человек. Корпус начал формироваться в сложных условиях, когда после нападения Германии на Югославию в стране произошел раскол, и одновременно действовали части королевской армии, коммунистическое партизанское движение, различные национально-экстремистские формирования - хорватские усташи и пр. В этих условиях эмиграция должна была позаботиться о себе сама. Генерал Скородумов вступил в переговоры с немецким командованием о формировании отдельной русской части на определенных условиях. Наиболее важными представляются: не вхождение русского корпуса в «состав германских частей», скорейшая переброска на Восточный фронт, «не использование корпуса ни против какого-либо государства, ни против сербских национальных частей Дражи Михайловича»29.

Использование русского корпуса в борьбе с партизанами Тито предопределило трагическую судьбу всей эмиграции в послевоенной Югославии, на всех легло пятно пособничества оккупантам. Справедливости ради следует указать и на участие русских в партизанском движении на стороне Тито. Эмиграция выделила два крайних полюса, приняв таким образом участие в гражданском столкновении, которое наложилось в Югославии на освободительную борьбу с интервентами, а также было осложнено межнациональными конфликтами, в то время как основная масса оставалась нейтральной. В сложных условиях корпус принял на себя обеспечение возможности выезда из Югославии многих сотен русских семей, вторичная эмиграция которых из социалистической Югославии к 1944 г. стала неминуемой. История Русского охранного корпуса требует тщательного и объективного изучения.

После войны русская эмиграция в Югославии перестает существовать как

77

некая культурно-национальная общность, так как большая часть русских покинула страну, оставшиеся же, постепенно утрачивая культурно-национальную автономию существования, включались в жизнь югославского общества, некоторые выехали в СССР.

Общественная жизнь русской эмиграции в Югославии отличалась большой активностью и многообразием. С самого начала 20-х годов, решив проблему хлеба насущного и крыши над головой, русские беженцы принялись самоорганизовываться и налаживать общественно-культурную среду. Разрозненные инициативы увенчались созданием единого культурного и общественного центра Русского дома имени Императора Николая II, какого не имела ни одна другая русская община ни в одной стране. Русский дом был построен по русскому проекту, на русской земле, на русские и сербские пожертвования. Здесь разместились: Русский научный институт, публичная библиотека с архивом и издательской комиссией, Музей Императора Николая II, Музей русской конницы, мужская и женская гимназии, музыкальное общество, художественное общество, мастерские, профессиональные союзы, театр и т. д. Обладая таким центром, русская эмиграция в Югославии постоянно выступала с общественными и культурными инициативами, становилась центром объединения русской диаспоры, здесь проходили конференции, съезды, юбилейные торжества. Бывали дни, когда русские люди были духовно едины, и к числу таких дней, несомненно, относятся Пушкинские торжества в 1937 г., когда в Белграде разворачивалась специальная программа, увидел свет «Пушкинский сборник», в который вошли статьи Вл. Ходасевича, Н.С. Трубецкого, С. Франка, И. Лапшина, Е. Аничкова, Петра и Глеба Струве, К. Тарановского и др.

Не меньшее значение придавалось в Югославии и другому юбилею - 950-летию Крещения Руси, отмечавшемуся в 1938 г. В этом случае роль русской диаспоры в Югославии была особенно значительной, так как именно здесь располагался Синод РПЦЗ. В Белграде состоялись торжества, на которые съехались представители из разных стран и был выпущен «Владимирский сборник», куда были включены работы митрополита Анастасия (Грибановского),

A.В. Карташева, М.А. Таубе, А.Л. Лап-по, Е.В. Спекторского, Д.А. Расовского,

B.А. Розова и др.

Русский дом сыграл в жизни эмиграции важнейшую роль культурного, организационного, общественного центра. Перед открытием его высокий покровитель король Александр говорил академику Александру Беличу: «Вы должны сохранить за русскими русскую душу. Смотрите, они приехали со своими семьями. Каждая семья - это народ в миниатюре, это проначало каждого народа. Поверьте, русские найдут в своих четырех стенах свою Родину, если семья будет дышать русской атмосферой. Русская школа -начальная и средняя - должна навсегда закрепить за ними русскую национальность, без которой их семья - оторванный листок от могучего дерева. И это не все, и этого мало. Русский человек не может жить без удовлетворения своих духовных потребностей. Помните это всегда. Приютить, накормить, вылечить - хорошо, необходимо и очень полезно. Но если в то же время вы не дадите русскому человеку отвести душу на лекциях, концертах, выставках, а в особенности в своем театре, в своей опере, - вы ничего для него не сделали... Помните всегда, что есть в мире народ, который пожертвует хлебом для духовных благ, которому искусство, наука, театр - также кусок хлеба. Это - наши

30

русские» .

78

Примечания

Русская эмиграция в Югославии / Сб. под ред.: А. Арсеньев, О. Кирилова, М. Сибинович. -М., 1996; Руска эмиграща у српско] култури XX века. - Белград, 1994. - Т. 1. - 2. Йованович М. Досел]аван] е руских избеглица у Кралевину СХС, 1919-1924. - Белград., 1996. - С. 187. Там же. - С. 281, 283.

Подробно на эту тему см.: Бондарева Е.А. «Сейчас вы для меня еще дороже.» // Родина. -М., 1996. - № 10. - С. 45.

Сибинович М. Значение русской эмиграции в сербской культуре XX века: Русская эмиграция в Югославии. - М., 1996. - С. 19. Йованович М. - Указ. соч. - С. 44 46.

Российская эмиграция в Турции, Юго-Восточной и Центральной Европе 20-х годов. - М., 1994. - С. 91.

Сибинович М. Значение руской эмиграции в сербской культуре XX в.: Русская эмиграция в Югославии. - М., 1996. - С. 9.

Джурич О. Руска литерарна Србия. - Белград., 1990. - С. 26. Фёдоров Г. Путешествие без сентиментов. - М., 1926. - С. 161-162. Там же. - С. 18.

Архиепископ Иоанн (Шаховской). - Избранное. - Петрозаводск, 1992. - С. 160. Зернов Николай. Русские писатели эмиграции: Биографические сведения, 1921-1972. - Бостон, 1973. - С. 26.

Архиепископ Иоанн (Шаховской). - Указ. соч. - С. 65.

Арсеньев А. Русская диаспора в Югославии: Русская эмиграция в Югославии. - М., 1996. - С. 63. Джурич О. Руска литерарна Србия. - Белград, 1990. - С. 213.

Тесемников В.А. Организации и объединения русских эмигрантов в Белграде (1920-1941) -рукопись. - С. 10.

Солонский А.А. Поликлиника Российского общества Красного Креста старой организации в Белграде, 1920-1940 гг. - Нови Сад, 1940. - С. 3. Арсеньев А. - Указ. соч. - С. 89.

Северюхин Д.Я., Лейкинд О.Л. Художники русской эмиграции (1917-1941): Биографический словарь. - СПб., 1994. - С. 251. Там же. - С. 104.

Павлович М. Становление оперы и балета в белградском Народном театре. // Руска эмигра-ща. - С. 309.

Русское дело. - Белград, 1936. - № 9. - Цит. по кн. О. Джурича. - С. 96-97. Джурич О. - Указ. соч. - С. 132.

Шмелёв И. На страже России // Десять лет Союза русских писателей и журналистов в Югославии, 1925-1935. - Белград, 1935. - С. 62.

Назаров М. Миссия русской эмиграции. - Ставрополь, 1992. - С. 43.

Перечень организаций приводится по ст.: Арсеньев А. Русская диаспора в Югославии // Русская эмиграция в Югославии. - М., 1996. - С. 50-53. Назаров М. - Указ. соч. - С. 280. Русский корпус, 1941-1945. - Нью-Йорк, 1963. - С. 14. Нетленный венок / Сост. М. Кожина-Заборовская. - Белград, 1936. - С. 95.

18

79