CC BY
196
© Е.П. Пискунова, 2006
РОЯЛИСТСКИЕ ГРУППИРОВКИ И УСТАНОВЛЕНИЕ ВЛАСТИ НАПОЛЕОНА
Е.П. Пискунова
К 1799 г. роялистское движение прошло сложный и долгий путь. За это время сформировались его основные течения и группы, имевшие общую цель - восстановление монархии во Франции, - но различавшиеся по своим теоретическим взглядам и методам борьбы.
Несмотря на наличие разнообразной литературы, посвященной движению роялистов, эта тема еще далеко не исчерпана. Для французских исследователей, занимавшихся историей роялизма, и для отечественных историков, изучавших Великую французскую революцию и эпоху Наполеона, характерно рассмотрение роялистского движения в целом 1. Между тем это движение никогда не представляло собой единой партии и распадалось на несколько группировок, нередко враждебных друг другу. Ряд проблем в истории роялизма, таких, как возвращение эмигрантов в период консульства, отношение к Наполеону различных группировок роялистов, деятельность на территории Франции тайных роялистских агентств, история заговора Кадудаля и Пишегрю, требуют более тщательного изучения и анализа.
Главное различие в среде роялистов заключалось в восприятии революции и способах борьбы с ней. В этом отношении роялисты делились на две большие группы: «умеренных» и «крайних». Умеренные роялисты признавали, что полный возврат к старому режиму невозможен, поэтому будущую Францию они видели конституционной монархией. Идеалом крайних роялистов была абсолютная монархия и полное возвращение к старому режиму. Внутри этих течений также не было единства. Среди умеренных существовали разногласия по вопросу о степени ограничения королевской власти. Большинство конституционалистов отвергали вооруженную борьбу как способ достижения реставрации и искали иные пути
реализации своих планов. В среде крайних роялистов, склонявшихся к активным действиям, также существовали разногласия, но в вопросах тактики.
В 1799 г. сторонники отказа от борьбы составляли большинство в роялистском движении. Неудачи второй коалиции заставили лидеров контрреволюции задуматься, не следует ли отказаться от интервенции и искать новую тактику борьбы, а переворот 18 брюмера сконцентрировал все их внимание на личности первого консула.
Приход к власти Наполеона Бонапарта на какое-то время вызвал в среде роялистов замешательство. Новый глава французской республики до этого момента воспринимался ими как талантливый и удачливый генерал, безусловно, выделявшийся среди прочих, но вряд ли способный играть какую-либо самостоятельную роль. Даже один из наиболее проницательных идеологов роялизма Жак Малле дю Пан не сразу увидел в нем человека, который может влиять на судьбу Франции. В августе 1796 г. он писал:
«Этот Бонапарт, эта маленькая марионетка с растрепанными волосами, это второстепенное орудие, которое напыщенные ораторы из советов называют “молодым героем” и “покорителем Италии”, скоро будет расплачиваться за свою искусственную славу.. .»2
Опыт и наблюдения предыдущих лет научили дю Пана скептически относится к любому возвышению в период революции, но, даже не веря в будущее Бонапарта, он не выпускал его из поля зрения, постепенно меняя первоначальное мнение.
Следующий номер его журнала «Британский Меркурий» уже полностью был посвящен перевороту 18 брюмера. Малле дю Пан подчеркивает, что это событие завершает определенный этап в истории страны и открывает новый.
«Эта революция нового порядка, кажется нам такой же фундаментальной, как та, что была в 1789 году»3.
Малле дю Пан предчувствует серьезные изменения, он убежден, что связаны они будут с личностью Бонапарта.
«В каждом акте этой драмы видно только Бонапарта, слышно только его: он заполняет собой картину повсюду, затмевая всех своих коллег и придавая национальному событию характер личной дуэли между его властью и властью законодательной»4.
Мнение Малле дю Пана о том, что с приходом к власти Бонапарта ситуация во Франции должна существенным образом измениться, разделяли почти все роялисты. Но в вопросе, как и каким образом, их взгляды, как всегда, расходились. Наиболее трезвые и осторожные считали, что, какие бы изменения не произошли, Бонапарт, без сомнения, будет продолжать антимонархическую линию своих предшественников. Но большинство роялистов, принимая желаемое за действительное, возлагали на него вполне определенные надежды, думая, что он восстановит власть Бурбонов, и с нетерпением ждали реставрации. Особенно сильны подобные настроения были в Англии. Эмигранты все чаще проводили аналогии с английской революцией. Имя Монка постоянно возникало в их разговорах о будущем. Разногласия вызывал лишь вопрос, когда это произойдет: в ближайшее время или позднее, после того как Людовик ХУШ согласится пойти на уступки и сохранить основные завоевания революции.
Подобные мысли возникали и у эмигрантов, живущих в России. Графиня Перигор в одном из своих писем выражала надежду, что новый переворот будет благоприятен для роялистов и в конечном итоге приведет к их возвращению во Францию 5.
Первые шаги нового правительства действительно могли дать повод для таких настроений. Первый консул вначале не возражал против переговоров с восставшими департаментами Запада и демонстрировал свою лояльность. 21 декабря 1799 г. (30 фримера VIII г.) был отменен Закон о заложниках. Мимо внимания роялистов не могло пройти и происшествие, случившееся несколько раньше. 14 ноября 1799 г. (23 брюмера) у берегов
Франции, недалеко от Кале, потерпел крушение корабль, на борту которого находились эмигранты. Они были немедленно заключены под арест в соответствии с Законом об эмигрантах. Однако 9 декабря (18 фримера) первый консул отдал распоряжение, в котором говорилось, «что вне права народа воспользоваться несчастьем кораблекрушения, чтобы предать справедливому гневу законов несчастных, избежавших волн»6. По его приказу французские эмигранты были освобождены и высланы с территории республики. Все это наталкивало роялистов на мысль, что новому правительству можно доверять и что в дальнейшем от него можно ожидать действий, еще более благоприятных для их дела.
Надежды на восстановление монархии с помощью первого консула в основном разделяли представители умеренной группы: Людовик XVIII также разделял эти иллюзии относительно Бонапарта. Заявления первого консула о том, что он не собирается действовать в пользу Бурбонов, не казались Людовику XVIII и его единомышленникам достаточно убедительными. Они считали, что Наполеон просто заблуждается, а может быть, еще колеблется, необходимо убедить его принять нужное решение.
С этой целью они стремились распространять во Франции разнообразные литературные произведения монархического содержания, призванные должным образом настроить общественное мнение и доказать Наполеону необходимость реставрации Бурбонов.
Они также пытались повлиять на первого консула через его окружение. Людовик XVIII решил написать лично первому консулу. Представителю роялистского комитета в Париже маркизу Клермон-Галерану было поручено найти способ передать письмо адресату. В своем послании от 20 февраля 1800 г. Людовик XVIII писал:
«Спасите Францию от ее собственных неистовств, и Вы исполните желание моего сердца; возвратите ей ее короля, и грядущие поколения будут благословлять Вашу память. Вы всегда будете столь необходимы государству, что я сумею уплатить Вам в форме важных постов»7.
Не получив ответа, граф Прованский пишет следующее письмо.
«Нет, победитель в битвах при Лоди, Ка-стильоне, Арколе, завоеватель Италии и Египта не может не предпочесть подлинную славу пустой известности. Между тем Вы теряете драгоценное время; мы можем обеспечить спокойствие Франции. Я говорю “мы”, потому что я нуждаюсь в Бонапарте, а он не может обойтись без меня. Генерал, Европа наблюдает за Вами, и слава ждет Вас, а я горю нетерпением возвратить мир моему народу»8.
Первый консул не торопился с ответом, он готовился к новой итальянской кампании, лишь после ее завершения, когда победа под Маренго, устранившая опасность со стороны Австрии, укрепила консульский режим, Наполеон ответил Людовику ХУШ.
«Я получил, сударь, Ваше письмо, - писал он 7 сентября 1800 г., - я благодарю Вас за лестные вещи, которые Вы говорите обо мне. Вы не должны желать Вашего возвращения во Францию; для этого Вам пришлось бы пройти по сотне тысяч трупов. Пожертвуйте своими интересами ради спокойствия и счастия Франции. История воздаст Вам должное. Я не останусь безучастным к несчастьям Вашей семьи. Я с удовольствием буду способствовать сладости и спокойствию Вашего уединения»9.
Но и этот пренебрежительный ответ не изменил намерений роялистов. Первому консулу продолжали делать предложения, обещая звание коннетабля и статую в его честь. Об этом вспоминает Бурьенн:
«Он однажды торжественно объяснился на этот счет в разговоре с Лафайетом. “Они предлагают мне статую, - сказал он, - но на каком ее поставят пьедестале; из него легко можно сделать мне темницу”»10.
К первому консулу обращались и другие члены королевской семьи. Супруга герцога Бурбонского, находившаяся в это время в Испании, писала Наполеону в январе 1800 г., призывая его положить конец ненависти, разделявшей французскую нацию, и вернуть стране мир и стабильность 11. Копии ее письма были распространены среди роялистов.
Попытки обращения к Бонапарту Людовика ХУШ стали широко известны в среде роялистов и вызвали противоречивые мнения. Некоторые считали, что король не должен был поступать подобным образом, что это не дос-
тойно его. Среди эмигрантов в Англии, входивших в окружение графа д‘Артуа, эти попытки вызвали не только осуждение, но и насмешки 12.
Таким образом, одни сторонники монархии видели в Наполеоне возможного французского Монка, другие считали, что он будет и дальше укреплять Республику, и лишь немногие в первые месяцы Консульства предполагали вероятность третьего пути: провозглашение новой монархии.
О возможности такого исхода пишет Малле дю Пан в последних номерах «Британского Меркурия». Анализируя новую конституцию страны, он замечает: «Это законодательное устройство было создано для личного возвышения Бонапарта...»13
В декабре 1799 г., когда со времени переворота не прошло и месяца и большинство роялистов предавались радужным надеждам, Малле дю Пан видел будущее совсем иным:
«Бонапарт стал хозяином, диктатором и повелителем Франции на авеню Сен-Клу. Будет ли для него достаточной та же ступень завтра? Если он станет решать вопрос короны, он наденет корону на свою голову. В ситуации такого рода редко имеют определенную и ясную цель, а просто идут за событиями. Бонапарт парит в небесах, его карьера подобна поэме. Кто укажет точку, в которой он остановится? Является ли он хозяином своих чувств, вещей, времени и своей удачи для того, чтобы остановить самого себя?»14
Первый консул не оправдал надежд, возлагаемых на него частью роялистов, он не собирался восстанавливать монархию Бурбонов. Но он действовал осторожно и обдуманно, не желая настраивать их против себя. Все особенности политики Наполеона в отношении роялистов ярко проявились при решении им вопроса прекращения войны на западе Франции: в Бретани и Вандеи 15.
Подписывая перемирие, роялисты не сомневались, что складывают оружие лишь на время. Так, в донесении министерства полиции от 28 февраля 1800 г. (9 вантоза УІІІ г.) сообщалось о том, что один из вождей шуа-нов «спрятал все свое оружие английских фабрик и сдал лишь несколько плохих ружей»16. Ходили упорные слухи, что война в замиренных провинциях скоро возобновится, а в дан-
ное время идут выборы новых руководителей восстания (р. 174). Консульская полиция не теряла времени. В очередном донесении говорилось о том, что удалось выяснить имя человека, которого предназначают в новые вожди восставших. «Он будет взят под надзор, как только станет известен округ, отданный под его распоряжение» (р. 180).
Бывшим вождям пришлось или действительно смириться, и даже перейти на службу новому режиму, или покинуть страну. В противном случае они вполне могли попасть в тюрьму. Так, весной 1800 г. был арестован Л. д’Андинье, а некоторое время спустя Ш. Сюзанне. Они провели в заключении весь период консульства.
Большинство крайних роялистов во главе с графом д‘Артуа не разделяли мысли о том, что первый консул восстановит королевскую власть, а те, кто так считал, очень быстро убедились в своей ошибке. Наполеон отнял у них возможность широких действий внутри страны. Они могли еще участвовать в войнах против Франции на стороне иностранных армий, но победы республики не давали надежды на скорый успех. Но они также не желали складывать оружие и терпеливо ждать, когда наступит падение режима Наполеона. Крайние роялисты были уверены, что восстановление монархии во Франции возможно уже сейчас, а главное препятствие заключается теперь в одном человеке, первом консуле, от которого и следует избавиться. Отказавшись на время от интервенции и восстаний, они находят новый способ борьбы за реставрацию, по-прежнему основанный на силе, переходят к тактике заговора, покушений, направленных против Наполеона. Отныне на нем сконцентрирована вся их дальнейшая деятельность.
Главной целью стало убийство первого консула. План дальнейших действий был плохо продуман. Крайние роялисты собирались затем исходить из того, как сложится ситуация. Возможно, преемник Наполеона окажется более сговорчивым, но, прежде всего, рассчитывали на всеобщее замешательство, которое неизбежно вызовет это убийство. В такой обстановке легко будет вернуться к испытанной тактике и поднять восстание. Кроме того, смерть первого консула в значительной степени облегчит наступление армий ко-
алиции. В стране заранее нагнеталась атмосфера неуверенности и страха.
Руководитель роялистского агентства в Париже Ж.-Ж. Гид де Невиль приступает к организации одной из акций, целью которой было пробудить в парижанах роялистские чувства. Как сообщается в докладе министерства полиции, в ночь с 20 на 21 января 1800 г. «роялисты усилили активность и были более дерзкими, чем всегда»17. Утром 21 января, в годовщину казни Людовика XVI, было обнаружено, что на портал церкви Сен-Мадлен натянут черный бархат с надписью: «Жертвы революции, идите с братьями Людовика XVI, возложите здесь ваше мщение». В середине был прикреплен цветок лилии, ниже - слова: «Да здравствует Людовик ХУШ!» Там же было прикреплено завещание Людовика XVI (р. 100). В ту же ночь в Фонтеней-О-Роз было срублено Дерево свободы. Однако главным стало распространение по городу текста завещания:
«...они подсовывают его под двери, подбрасывают его в лавки и используют другой способ для мгновенного возбуждения: собирают несколько мальчиков-продавцов и приказывают им кричать: “Да здравствует король!”» (р. 100).
Но усилия роялистов в этот день не достигли желаемого результата. Парижане остались равнодушными к воспоминаниям о казненном короле, лишь несколько человек демонстрировали свою скорбь.
«На бульваре Тампль, от кафе Гарди, у нескольких ресторанов, замечены некоторые люди в трауре, полутрауре и с черной лентой на шляпах» (р. 113).
Полиция проводила срочные розыски. Ответственным за это мероприятие был Ж.-Ж. Гид де Невиль (р. 117), но против него не имелось никаких улик. Было арестовано несколько роялистов, у которых нашли оружие и списки завещания, они были приговорены к смерти и расстреляны.
Другим направлением деятельности роялистов в этот период стало распространение недовольства действиями правительства.
«Они выступают с яростью против решительных мер, которые были приняты первым консулом для усмирения восставших департаментов и против силы, применяемой генералом Брюном. Они преувеличивают опус-
тошения от эпидемии, и, по их мнению, уже центральные районы стали жертвой этого бедствия. Они не жалеют ничего для разжигания сомнений у честных граждан и для восстановления их против правительства. Республиканские установления являются объектом их насмешек»18.
Также осуждались вожди Вандеи, сложившие оружие и подписавшие мир. Крайние роялисты распространяли мнение, что Шатильон и д’Отишан «опозорили дворянство и обнаружили неспособность служить Людовику XVIII; Жорж и Бурмон осуждаются с меньшей суровостью, потому что, как утверждают, они покорились только силе, из-за измены первых» (р. 113). Постоянно утверждалось, что война в западных провинциях возобновится в ближайшее время. Распространение подобных слухов было частью новой тактики, которая предписывала также повреждать денежные знаки, распространять монархические сочинения, действовать с помощью подарков и всякого рода подкупов должностных лиц, пропагандировать роялистские идеи через верных священников, щедро поощрять за хорошую службу (р. 254). Все эти планы были отлично известны полиции, но пресекать их она могла далеко не всегда, в чем признавалась и сама:
«Бездействие жандармерии и слабость местных властей благоприятствуют преступным намерениям» (р. 174).
Полиция также знала, что все эти меры лишь вспомогательные, призванные создать в обществе тревожную атмосферу, необходимую для проведения более важных действий.
«Они готовят ужасный удар, который должен привести Людовика XVIII на трон, и с этой целью они готовят некоторое количество решительных людей, которые должны попытаться осуществить удар по консулам, тогда как их агенты и писатели объявляют со всех сторон о настоятельной необходимости монархического правительства и предлагают его как предел стольких революций и наиболее надежную гарантию против возобновления внутренних беспорядков и продолжения войны» (р. 118).
Это сообщение было сделано 23 января 1800 года. Шло время, но никаких решительных действий не совершалось. Роялисты по-
прежнему продолжали сеять слухи и вести осторожную пропаганду, но полиция почти перестала обращать на них внимание. Ежедневные обзоры министерства полиции ясно это показывают. Если в феврале и марте отдельные сообщения о роялистах и шуанах появлялись каждый день, то в апреле они становятся не столь регулярными, в мае еще более редкими, а в июне появляются лишь четыре раза. Речь в них идет все о тех же попытках скомпрометировать правительство и посеять недовольство, а также о различных перемещениях, осуществляемых оставшимися на западе отрядами шуанов. Их деятельность не внушала большого опасения, и поэтому первый консул, как и министерство полиции, не считал нужным уделять им много внимания.
2 июля 1800 г. вновь имела место попытка напомнить о казненном короле. В этот день на фасаде одной из лавок на улице Фейдо был выставлен большой портрет Людовика XVI, что привлекло внимание прохожих (р. 117).
14 июля последовали новые выступления в память короля (р. 470). После этого снова наступает спокойствие.
25 сентября 1800 г. в Турене был похищен сенатор Клеман де Ри. Несколько дней о его судьбе ничего не было известно. 11 октября появилось сообщение, что он освобожден и в скором времени прибудет в Париж (р. 511).
20 октября он приехал, но его рассказ мало прояснил ситуацию.
«Ему было невозможно узнать своих палачей, поскольку глаза ему закрыли повязкой. Похороненный в своего рода склепе в течение шестнадцати дней, он затрудняется правильно определить точное местоположение строения, где его держали» (р. 712).
С него потребовали выкуп, а затем увезли оттуда и оставили на дороге.
До сих пор нельзя с определенностью сказать, кто является организатором похищения. Роялисты, стремившиеся вызвать в стране испуг и смятение. Или министр полиции Фуше, который желал получить бумаги сенатора, чтобы быть осведомленным о замышлявшихся против Бонапарта интригах (он мог воспользоваться отсутствием Клемана де Ри и провести обыск в его поместье), или желал уничтожить документы, способные скомпрометировать и его самого, усомнившегося в благополучном завер-
шении итальянской кампании 1800 г. и участвовавшего в тайных совещаниях, где решали, что следует предпринять, если Бонапарт потерпит поражение в Италии.
Но следует заметить, что Фуше имел массу возможностей получить необходимые бумаги, не привлекая к делу большого внимания. Ему незачем было похищать сенатора, для того, чтобы устроить обыск в его доме, в подобных обстоятельствах он должен был избегать любой огласки. Напротив, громкие акции были выгодны роялистам. Похищение сенатора находится в тесной связи с другими акциями, совершенными ими в этот период, и соответствует их стремлению создать в стране напряженную атмосферу.
29 октября 1800 г. префектура полиции сообщает о возвращении во Францию одного из наиболее активных лидеров Вандейской войны Жоржа Кадудаля.
«Он находится в настоящее время в Бретани, где занимается организацией банд для этого и окрестных департаментов» (р. 740).
Он стремился соединить действия своих людей с действиями роялистов в Париже. Кадудаль не собирался воскрешать гражданскую войну на западе, прекрасно зная, что это теперь невозможно. Его целью было проведение небольших операций, которые полиция называла не иначе как «разбойные»: нападение на дилижансы, похищение государственных денег, запугивание должностных лиц.
19 ноября в Бретани был убит епископ Одрейн, в свое время голосовавший за казнь Людовика XVI. Эти убийством крайние роялисты ясно продемонстрировали свой переход к террористическим методам.
24 декабря 1800 г. (3 нивоза IX г.) было предпринято покушение на первого консула. Но попытка взорвать карету, в которой он направлялся в театр, с помощью «адской машины», установленной на улице Сен-Никез, окончилась неудачно. Наполеон не пострадал, хотя его спасла только случайность: его карета проехала вперед и успела повернуть за угол за несколько секунд до взрыва. Несколько человек, оказавшихся в тот момент на улице Сен-Ни-кез, было убито, многие ранены. Наполеон использовал это покушение, чтобы избавиться от оппозиции «слева», обвинив во всем якобинцев. 130 человек были арестованы и высланы в
Гвиану и на Сейшельские острова, несмотря на то что министр полиции к этому времени уже совершенно точно установил, кто является подлинным организатором заговора. Но первый консул не собирался упускать такого удобного и так вовремя появившегося повода. Якобинцы теперь стали для него куда более неприемлемы, чем роялисты.
Роялисты также понесли наказание за покушение на улице Сен-Никез, однако репрессии против них не носили такого масштаба, как против якобинцев. В отношении роялистов Наполеон проводил более мягкую политику, но причина не только в этом. Он отлично знал, что в данном случае имеет дело лишь с одной группой, которая не представляет всего движения в целом, и ее деятельность вызывает у большинства сторонников королевской власти осуждение. Они считали, что подобные действия не столько способствуют делу восстановления монархии, сколько вредят ему, поскольку такое преступление компрометирует королевскую власть и бросает тень на короля. Из-за действий непримиримо настроенных крайних роялистов первый консул не собирался менять своей тактики в отношении всей партии; тактики, которую он начал осуществлять с первых дней пребывания у власти.
По этому делу были арестованы инженер Сен-Режан, изготовивший «адскую машину», его помощник Карбон и еще несколько десятков роялистов, живущих в Париже легально и нелегально. Непосредственные участники покушения были казнены, многие высланы, подобно якобинцам. Однако тем, кто стоял во главе заговора, его авторам и организаторам, Ж.-Ж. Гиду де Невилю и Жоржу Кадудалю, удалось скрыться.
Гиду де Невилю далеко не сразу удалось покинуть Францию. Он скрывался в Париже, постоянно меняя адреса. Несмотря на приказы первого консула, требовавшего его скорейшего ареста 19, полиции так и не удалось его задержать. В начале 1802 г. он сумел выехать в Англию, а затем в Америку.
Кадудаль после покушения также бежал в Англию. Его пребывание там не давало Наполеону покоя. В Лондон была направлена нота протеста, в которой требовали выдачи Кадудаля.
«Жорж живет в Лондоне, и это существование в столице Англии столь страшного че-
ловека является настоящим оскорблением для французского правительства»20.
Он отдает распоряжение министру юстиции Ренье установить наблюдение за всеми лицами, с которыми Кадудаль может вступить в контакт.
Но пока крайние роялисты вынуждены были отказаться от активных действий. Их заставляли пойти на это и деятельность консульской полиции, следящей за каждым их шагом и пресекавшей любые попытки новых заговоров, и требования других групп роялистов, считавших, что подобные действия мешают им проводить свою линию и сводят на нет их попытки добиться реставрации мирным путем. Впрочем, как вскоре стало ясно, и эти попытки оказались безрезультатными. Ни переговоры с первым консулом, ни вооруженное восстание на Западе, ни террористические акции не способны были восстановить во Франции королевскую власть.
К концу 1802 г. даже самые безграничные оптимисты и поклонники Наполеона из среды роялистов перестали связывать с ним надежды на реставрацию Бурбонов. Для роялистов становится крайне важным определить свое отношение к наполеоновскому режиму, сделать вывод о степени его жизнеспособности и долговечности и в зависимости от этого решить, какими будут их дальнейшие действия и жизненная позиция. В зависимости от решения этих вопросов роялисты вновь делились на несколько групп.
К первой группе относились сторонники сильной монархической власти, разочаровавшиеся в представителях династии Бурбонов. Они увидели в Наполеоне правителя, соответствовавшего их представлениям и требованиям, и безоговорочно принимали его власть, считая, что она установилась надолго, а быть может, и навсегда, при условии ее превращения в новую наследственную монархию.
Вторую группу составляли роялисты, убежденные в невозможности восстановления монархии Бурбонов во Франции. Они разочаровались в своей борьбе и сомневались, что в стране, которая долгое время была охвачена революцией, можно когда-либо воскресить роялистские чувства. Сохраняя личную преданность династии Бурбонов, они либо отказывались от всякой политической деятельности и сосредоточивались на своей частной
жизни, либо искали способы восстановить монархию Бурбонов в другом месте.
Один такой проект предлагал барон де Жилерми, входивший в окружение графа Прованского. В августе 1801 г. он отправил епископу Арраскому, пользовавшемуся доверием графа д’Артуа, письмо, в котором просил довести до сведения принца разработанный им проект 21. Барон де Жилерми предлагал обратить внимание на американский континент. Америка, как писал он, рано или поздно расстанется с Европой, и на ее территории возникнут независимые государства. Форма правления первого независимого государства, уже существующего в этих краях, безусловно, будет влиять на те, которые установятся в будущем, а это значит, что они будут республиками. Необходимо отреагировать на эту тенденцию и предложить иной пример. Барон считал, что, получив согласие короля Испании, французские роялисты могут создать на территории Луизианы и Флориды королевство с герцогом Беррийским во главе. Для этого герцог должен возглавить экспедицию, цель которой будет скрыта. Высадившись в Мексике, принц распространит прокламацию, раскрывавшую его намерения и призывавшую присоединиться к нему местное население.
В 1801 г. епископ Арраский от имени графа д‘Артуа и его сыновей отклонил этот проект. Однако через два года брат короля изменил свое мнение на этот счет. В феврале 1803 г. граф д’Артуа затребовал проект назад и заявил, что собирается «обдумать важные идеи, так хорошо развитые в этом интересном сочи-нении»22. Барон де Жилерми считал, что в его плане нет ничего не реального, и в качестве примера приводил Наполеона Бонапарта, доказавшего, по его мнению, что энергия и воля одного человека, поддержанного преданными ему людьми, способны осуществить самые рискованные проекты. Барону удалось найти несколько единомышленников, и он считал, что не составит труда собрать необходимое число людей, готовых принять участие в этой экспедиции.
Однако никакого дальнейшего развития этот план не получил. Герцог Беррийский отказался возглавить подобную операцию. Людовик XVIII также решительно возражал против этот плана.
Но наиболее многочисленной оставалась третья группа роялистов, считавших правление Наполеона временным, переходным периодом от республики к монархии. Эту власть следовало не только терпеливо переносить, но и стараться извлечь из нее пользу для своего дела. Эту позицию разделяли как конституционалисты, так и сторонники старого порядка. Наиболее законченное выражение эти идеи получили в послании графа де Водрея королю в конце 1802 года. «Политическое размышление, представленное на рассмотрение Его Величества Людовика XVIII» написано одним из убежденных приверженцев абсолютизма, эмигрировавшим из Франции одним из первых в июле 1789 г., всегда занимавшим самую непримиримую позицию не только в отношении революционеров, но и сторонников конституции, с которыми, по его мнению, были недопустимы любые соглашения. Составленный им документ показывает, как изменились взгляды крайних роялистов на методы борьбы и на способы достижения своих целей. Их позиция становится более гибкой и менее категоричной.
«Мы не можем более открыто бороться силой против революции, которую узурпатор умело укрепляет каждый день» - такими словами граф де Водрей начинает свое послание к королю23. «Надо видеть зло таким, какое оно есть, для того чтобы иметь возможность исправить его; время иллюзий закончилось»24.
В своем «Рассуждении» граф несколько раз повторяет, что восстановление монархии не может произойти открытой силой, главной опорой в борьбе должно стать отныне только общественное мнение:
«Именно во Франции надо сохранять в большом количестве сторонников всех классов, духовных и светских, так как одна только Франция может восстановить своего суверена»25.
«Политическое рассуждение» графа де Водрея можно считать своеобразным манифестом той группы роялистов, которая, не желая отказываться от надежды на восстановление монархии Бурбонов, стремилась соединить ее со службой новому правительству или просто лояльным к нему отношением.
Сходные идеи высказывали и участники роялистского комитета в Париже под ру-
ководством Ройе-Коллара, объединявшего представителей умеренных взглядов. Участники комитета также направили королю письмо, которое является важным документом, раскрывающим взгляды и намерения этой группы роялистов:
«Мы не воссылаем обетов о посредничестве иностранной политики; наши свойства, правила и обязанности отдаляют нас от духа заговоров и мятежей. Подобная этой власть не может пережить потребностей и обстоятельств, для которых она существует. Франция будет иметь Короля или раздробится, а за нею и все Европейские монархии»26.
Отказ от вооруженной борьбы и прямых действий против консульского режима соединялся с верой в неизбежность падения Бонапарта, как только его действия пойдут вразрез с интересами Франции. Эта точка зрения на время объединила сторонников абсолютизма и конституционалистов, но только в отношении Наполеона и той линии поведения, которой должны следовать роялисты, пока он находится у власти. По вопросу будущего политического устройства Франции их взгляды по-прежнему расходились, но в этот период эти разногласия становятся менее острыми и не занимают такого же большого внимания, как в первые годы революции. Они не забываются, но откладываются на будущее.
В этой многочисленной группе роялистов можно заметить еще одно различие. Оно касается проблемы допустимости службы консульскому правительству. Здесь заметна определенная закономерность. Подобно тому как правление Наполеона безоговорочно принимали, навсегда отказываясь от не оправдавших их надежд Бурбонов, именно сторонники сильной королевской власти, на временной, вызванной, по их мнению, обстоятельствами, службе первому консулу также оказывались по преимуществу поклонники абсолютизма. Для конституционалистов эта новая политическая система была полностью не приемлема. Наряду с убежденными республиканцами, они составляли хотя и пассивную, но достаточно многочисленную и непреклонную оппозицию наполеоновскому режиму.
По свидетельству Бурьенна, Наполеон относился к сторонникам ограничения монархии с большой неприязнью, чем к приверженцам абсолютизма:
«Бонапарт ничего так не боялся, как этих мыслей о свободе, соглашенных с монархией; он называл их бреднями, но, тем не менее, страшился торжества их понятий».
Поэтому «он оказывал снисходительность тем эмигрантам, коих монархические понятия были несовместимы с подобными мыслями»27. Он понимал, что тех, кто мечтает о неограниченной власти монарха, легче привлечь на свою сторону, особенно если будет подорвано их доверие к Бурбонам.
Возможно, что если бы Наполеон воплощал в жизнь ту политическую систему, к которой стремились конституционалисты и которая предусматривала существование монархии, ограниченной парламентскими институтами: разделение властей и их равновесие, гарантии политических свобод, наличие оппозиции и т. д., то умеренные роялисты поддержали бы его. Их верность Бурбонам была вызвана, по большей части, не любовью к старой династии и привязанностью к традициям, а политическим расчетом. Но для Наполеона подобная система была также неприемлема, как и реставрация Бурбонов. Вот почему «умеренные» отдавали предпочтение Людовику XVIII. Он, по крайней мере, оставлял им надежду на осуществление в будущем их идей.
Наконец, еще одну, четвертую, группу роялистов в этот период составляли представители «крайних», по-прежнему не желавшие складывать оружие и прекращать вооруженную борьбу. С прекращением Вандейской войны, восстановлением религии и амнистией эмигрантам эта группа утратила значительное число своих сторонников, которых ко времени прихода к власти Наполеона и без того оставалось не так уж много по сравнению с прежними временами. Акции, которые осуществляли непримиримые роялисты в начале консульства, особенно покушение на улице Сен-Никез, осуждались другими роялистскими группами, поскольку бросали тень на все движение.
Эта группа раньше других избавилась от всяких иллюзий относительно первого консула и считала его единственным препятствием на пути к реставрации королевской власти во Франции. Вынужденные, отчасти из-за активного преследования со стороны консульской полиции, отчасти под давлением своих более осторожных единомышленников, пре-
кратить свою деятельность, непримиримые роялисты не желали отказываться от своей борьбы и ждали лишь удобного случая для ее возобновления.
Переворот 18 брюмера и установление во Франции консульского правления привели к серьезным изменениям в роялистском движении. С первых дней своего пребывания у власти Наполеон обратил на роялистов самое пристальное внимание. Он ясно дал им понять, что их надежды на восстановление с его помощью монархии Бурбонов совершенно беспочвенны и им придется смириться и принять тот режим, который он создавал во Франции. Те, кто признают законность его власти и готовы служить ему, будут приняты, а их прежние действия забыты. С теми же, кто по-прежнему желает сражаться за реставрацию, будет вестись беспощадная борьба.
Наполеон понимал, что привлечь на свою сторону роялистов лишь с помощью силы невозможно. Необходимо было доказать сторонникам королевской власти, что то, к чему они стремятся, возможно и без возвращения Бурбонов. Во Франции была восстановлена католическая религия, тысячи эмигрантов получили возможность вернуться в страну. Эти и другие действия способствовали изменению состава роялистской партии.
Но полностью ликвидировать движение роялистов Наполеону не удалось. Труднее всего оказалось сломить не активное сопротивление крайних роялистов, а молчаливое неприятие убежденных сторонников династии Бурбонов, значительную часть которых составляли конституционалисты. Ничего не предпринимая и внешне смирившись с консульским режимом, роялисты продолжали хранить верность прежним убеждениям и ждали падения Наполеона, веря в торжество своих идей.
ПРИМЕЧАНИЯ
'См.: Castries R. de. Les hommes de Immigration, 1789-1814. (Les Emigres). Paris, 1979; Forneron H. Histoire generale des émigres pendant la Révolution française. Vol. 1-3. Paris, 1884; Gabory E. Les guerres de Vendee. Paris, 1989; Godechot J. La contrerévolution: Doctrine et action, 1789-1804. Paris,
1961; Манфред А.З. Наполеон Бонапарт. М., 1986; Тарле Е.В. Наполеон // Тарле Е.В. Соч. : В 12 т. М., 1959. Т. 7.
2 Mallet du Pan J., Descostes F. La révolution française. Vue de l’etranger (1789-1799). Tours, 1897. P. 546.
3 Mallet du Pan J. Mercure britannique ou Notices historiques et critiques sur les affaires du temps. Londres, 1799-1800. 1 XXX, 10 decembre 1799. P 358.
4 Ibid. № XXX, 10 decembre 1799. P 364.
5 ЦГАРФ. Ф.728 «Французская эмиграция». Оп. 2. Д. № 205.
6 Napoleon I. Correspondance. Vol. 1-32. Paris, 1858-1870. Vol. 6, № 4420. P. 23.
7 Олар А. Политическая история французской революции. Пг., 1918. С. 526.
8 Там же. С. 527.
9 Napoleon I. Correspondance. Vol. 6, № 5090. P. 454.
10 Бурьенн Ф. Записки Ф. Бурьенна, государственного министра, о Наполеоне, директории, консульстве, империи, и восстановление Бурбонов. Т. 1-5. СПб., 1834-1839. Т. 3, ч. V С. 133.
11 ЦГАРФ. Ф. 728. Оп. 2. Д. № 100.
12 Castries R. de. Op cit. P 276.
13 Mallet du Pan J. Mercure britannique. № XXXII, 10 janvier 1800. P 503.
14 Ibid. №> XXX, 10 decembre 1799. P 371.
15 Пискунова Е.П. Приход к власти Наполеона Бонапарта и окончание Вандейской войны // Вестник ВолГУ Сер. 4, История. Философия. Вып. 1. 1996. Волгоград, 1996. С. 21-30.
16 Paris sous le Consulat. Récueil de documents pour l’histoire de l’esprit public a Paris / Par. A. Aulard. Vol. 1-4. Paris, 1903-1906. Vol. 1. P. 184. (Далее при ссылке на это издание в тексте указывается номер страницы в круглых скобках.)
17 Andigné L. d’. Mémoires du general d’Andigné. Vol. 1-2. Paris, 1900-1901. Vol. 2. P 43-61.
18 Hyde de Neuville J.-G Mémoires et souvenirs du baron Hyde de Neuville. Paris, 1892. P. 293.
19 Napoleon I. Correspondance. Vol. 8, N° 6906. P 399; №> 6949. P 421.
20 Ibid. Vol. 7, №> 6108. P. 480.
21 Guilhermy J.-F.-C. Papiers d’un émigre, 17891829. Paris, 1886. P. 86.
22 Ibid. Р 88.
23 Vaudreuil J.-F. Correspondance intime du comte de Vaudreuil et du comte d’Artois pendant l’émigration (1789-1815). Vol. 1-2. Paris, 1889. Vol. 2. P 307.
24 Ibid. P. 308.
25 Ibid. P. 310.
26 Бурьенн Ф. Записки. Т. 3, ч. V. С. 142.
27 Там же. Т. 3, ч. V. С. 129.
