CC BY
45
но), задачника 1-4 годов обучения (т. Базарону), перевод на бурят-монгольский язык Конституции БМАССР (т. Цыренжапову).
Кроме этого, были приняты основные положения единой орфографии литературного бурят-монгольского языка, выработана новая система наборной кассы монгольского шрифта, произведена проверка запасных шрифтов и технического оборудования Буриздата. За отчетный период были подготовлены к изданию следующие работы: Ч.Базарон «Новая книга для чтения», вып.2; Ч.Базарон «Задачники, вып,1,2; Д.Барадин «О венерических болезнях» - перевод; он же - «Санитарный суд над сифилитиком»- инсценировка; Д.Намжилон «Улан Туя» (книжка для чтения); переводы Сампилона: «Политграмота» - автор Коваленко и «Как вести собрание» - автор Карженцев7. Несмотря на то, что эти первые издания несут на себе печать времени, к ним необходимо отнестись как к факту историческому, характеризующему пробу пера зародившейся науки Бурятии советского образца. Печатание и этих работ задерживалось из-за отсутствия бумаги и недостаточной технической оснащенности Бурятского государственного издательства.
Буручком подчеркивал, что, являясь единственным научным учреждением в республике, «перед которым поставлены важные задачи по разрешению всех принципиальных вопросов, касающихся культурно-просветительных нужд бурят-монгольского народа, не обладает ни достаточным кадром постоянных работников, ни научно-техническим оборудованием»8. По этой причине затруднялось издание учебников по бурят-монгольскому языку, в которых остро нуждались бурятские школы. В условиях серьезнейших трудностей становления страны и республики Бурятия, сплошной безграмотности населения, острейшего недостатка научных кадров, слабой организации печати и издательского дела, особенно на бурят-монгольском языке, ограниченности бюджетных средств, на фоне утверждавшейся доктрины большевизма, вместе с ее яростью классовой борьбы появилась первая научная государственная организация в Бурятии. Этой организации была суждено большая и интересная жизнь. Поддержанная передовой наукой страны она достигла высокого академического уровня и сейчас достойно представлена в мировом востоковедении.
Б.В. Базаров, Г.Л. Санжиев. Этапы пройденного пути // Ученые-исследователи Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН. 4.1. - Улан-Удэ, 2002. - С.З.
2 Там же. - С.4.
3 НАРБ, ф.60, оп.З, д.8, л.4.
4 Положение о Бурят-Монгольском ученом Комитете. Прот.засед.ЦИК от 24 декабря 1923г.// Бюллетень ЦИК и СНК БМАССР от 31 декабря 1923 г. - 025.
5 Там же. - С. 26.
6 Б.В. Базаров, Г.Л. Санжиев. Этапы пройденного пути./'/ Ученые-исследователи Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН. 4.1 - Улан-Удэ, 2002. -С.5.
7 НАРБ, ф.60, оп.З, д.76, л. 14.
8 Там же.
И.А.Гусева
Российско-монгольские отношения в 20-х годах
Советская историческая наука всегда уделяла большое внимание связям с Монголией, особенно в 20-е, а затем в 50-80-е гг. В 20-е гг. много внимания уделялось русско-монгольской торговле. В то время налаживание советско-монгольских экономических связей имело огромное значение и для Советской России, восстанавливавшей свое разрушенное народное хозяйство, и для становления и сохранения независимости только что родившейся Народной Монголии. Исходя из этого, советские авторы стремились извлечь уроки из многолетнего опыта русско-монгольской торговли. В 1920-х гг. о русско-монгольской торговле писали И.М. Майский, A.B. Бурдуков, A.B. Черных, Г.Е. Грумм-Гржимайло и др. Наибольшую ценность пред-
ставляют соответствующие главы «Современной Монголии» И.М. Майского. Как специалист-экономист он подробно исследовал все основные проблемы русско-монгольской торговли преимущественно периода 1911-1919 гг.: ее предметы, обороты, торговые центры, транспорт, валюту, отмечал господство мелкого капитала и появление в последнее время крупных специализированных фирм, описал деятельность правительственной Монгольской экспедиции по заготовке мяса для действующих армий - «Монголэкс» (1915-1918), впервые опубликовал материалы переписи 1918 г. о количестве населения и скота в Халхе, вычислил свободную наличность скота и скотоводческого сырья, размеры
возможного вывоза их без ущерба для народного хозяйства монголов [6].
Ценным и интересным дополнением работы И.М. Майского является раздел о периоде автономии Монголии в статье A.B. Бурдукова «Сибирь и Монголия». На основе статистических данных и своих личных наблюдений автор приводит интересные сведения о деятельности мелких и средних хошунных торговцев, Русского экспортного товарищества, «Монголэкс» [1].
В работе доцента Иркутского государственного университета A.B. Черных «Торговые связи Восточной Сибири с Монголией», в очерке о дореволюционной торговле новым и ценным является показ роли Восточной Сибири и Иркутска как товарораспределительного пункта, в торговле с Монголией в 1890-1917 гг. Общая же характеристика этого вопроса мало чем отличалась от традиционной для дореволюционной литературы, а в определении причин неуспехов русской торговли в Монголии автор, как нам кажется, сделал шаг назад в сравнении с М.И. Боголеповым, М.Н. Соболевым и И.М. Майским. Пассивный характер, «неуспехи» русской торговли в Монголии A.B. Черных объяснял не экономическими и политическими причинами, а, прежде всего субъективными; «русское купечество не умело торговать», не умело использовать ни близость рынка, ни выгодные условия, созданные правительством, проявляло полное непонимание создавшейся конъюнктуры. Иногда автор упоминает малую заинтересованность крупного купечества и фабрикантов Европейской России в монгольском рынке [10].
Известный географ Г.Е. Грумм-Гржимайло с 1893 по 1917 гг. служил в министерстве финансов, в департаменте торговли и таможенных сборов. Это позволило ему в своем труде «Западная Монголия и Урянхайский край» привести ценные статистические сведения о русской торговле в этой части Монголии. Кроме того, он поставил вопрос о пересмотре оценки деятельности русских купцов в Монголии прежними исследователями, которые «с предвзятым мнением видели в туземцах только страдающую, угнетенную сторону, а в пришельцах-торговцах - сплошных эксплуататоров, способных ради наживы на всевозможные сделки со своей совестью». Он полагал, что действия русских купцов диктовались не алчностью, а осторожностью, что торговля в кредит «не давала ровно никакой прибыли», что «всякий процент сам по себе еще не придает сделке ростовщический характер», что «тот ссудный процент, который считается в России чудовищным, в Монголии является только нормальным», что некоторые действия русских торговцев «может быть, не безупречны с точки зрения европейской морали, но законны в той среде, в которой им приходилось жить и работать» [2]. Мнение автора содержит рациональное зерно: не все торговцы были бессовестными эксплуататорами, некоторые были настоящими друзьями монголов (Г.И. Посы-лин, Д.И. Ермолин, A.B. Бурдуков и др.). Однако огуль-
ное оправдание всех торговцев специфическими условиями Монголии вряд ли можно признать правильным. В целом же русско-монгольская торговля в литературе исследована подробно и квалифицированно.
Другая сфера экономических связей - русская промышленность в Монголии - изучалась гораздо меньше, чем торговля. Наиболее подробная и обобщенная ее характеристика в 1919-1920 гг. дана И.М. Майским. Он назвал почти все русские предприятия, но размеры, деятельность, оборудование, производительность - только некоторых из них - «Монголора», кожевенных заводов, шерстомоек. Он отмечал, что хотя русская промышленность в Монголии «очень незначительная, но она все-таки носит более привычный нам европейский облик», чем китайская, которая «носит в общем и целом ремесленный характер», хотя овчинное, сапожное, столярное производства, изготовление изображений богов начинают переходить в более высокие формы [6, с.222, 225]. И.М. Майский писал о монгольских казенных предприятиях, созданных на средства займов России под руководством русских специалистов, подчеркивал, что все эти начинания имели большое культурно-экономическое значение для Монголии, намечая для ее государственного хозяйства методы и пути европейского развития [6, с. 281].
В 1928 г. Б.А. Романов по архивным документам осветил историю возникновения и первые годы существования «Монголора» (1900-1906), указав отношение правительства России к нему в связи с общей дальневосточной политикой в 1892-1906 гг. [8].
Все последующие авторы ссылались на сведения И.М. Майского о русской промышленности Монголии, не сообщая никаких новых материалов, только И.Г. Юрьев по сведениям 1925 г. назвал ее кустарной, карликовой и сделал вывод о том, что «промышленное развитие МНР началось при полном отсутствии дореволюционного промышленного наследства» [11].
В первом издании «Истории Монгольской Народной Республики» о русских и монгольских предприятиях дореволюционной поры сказано крайне мало. Отмечено «появление первых небольших промышленных предприятий» в период автономии, из них названы только типографии, как имеющие большое политическое и культурное значение [4, с. 223].
Политические отношения России и Монголии в интересующий нас период подробно освещались И.М. Майским, Г.Е. Грумм-Гржимайло, С. Шойжеловым, А.А. Поповым, И.Я. Златкиным, А.Н. Каллиниковым, а также в «Истории Монгольской Народной Республики» и др. В 1920-1930 гг. некоторые авторы полагали, что вмешательство России помешало углублению и укреплению национально-освободительного движения монголов в 1911-1912 гг., что и без вмешательства России монголы бы добились независимости [7, с. 535], что в политике России по отношению к Автономной Монголии не
_
было каких-либо положительных элементов [5, 9]. Более объективную оценку роли России дали И.М. Майский и И.Я. Златкин, отметив и «своекорыстные империалистические цели» царизма, и то, что «крупнейшую роль в борьбе монголов за освобождение от маньчжурского господства сыграла помощь, оказанная Россией» [3, с. 111]. Эта точка зрения подробно освещена и в 3-м издании «Истории Монгольской Народной Республики» [4, с. 273].
Таким образом, двадцатые годы в монголоведении отмечены творческим поиском, свободными дискуссиями, многие оценки и характеристики проблем новейшей истории МНР не утратили своего научного значения до сих пор.
Библиографический список
1. Бурдуков A.B. Сибирь и Монголия II Сиб. Огни. -1928. - №2. -С. 146-160.
2. Грумм-Гржимайло Г. Е, Западная Монголия и Урянхайский край. - Л.,1926. - Т.З, вып. 1; Л., 1930. - Т.З, вып.2.
3. Златкин И.Я. Монгольская Народная Республика -страна новой демократии. - М., 1950.
4. История Монгольской Народной Республики. - М., 1954; изд. 3-е. - М„ 1983.
5. Каллиников А.Н. Национально-освободительное движение в Монголии. - М., Л., 1926.
6. Майский И.М. Современная Монголия. - Иркутск, 1921.
7. Монгольская Народная Республика //ССЭ. - М., 1933. - Т. 3.
8. Романов Б.А. Россия в Маньчжурии, 1892-1906 гг.: Очерки по истории внешней политики самодержавия в эпоху империализма. - Д., 1928.
9. Саввин В.П. Взаимоотношения царской России и СССР с Китаем. - М., Л., 1930. Гл. Россия и Монголия.
10. Черных А.В. Торговые связи Восточной Сибири с Монголией. - Иркутск, 1926.
11. Юрьев И.Г. Об иностранном капитале во Внешней Монголии до народно-демократической революции и в первые ее годы //Краткие сообщения ИВ АН СССР. - 1952. - Т. 6. - С. 53-58.
З.С.Мильбах
Политические репрессии командно-начальствующего состава Тихоокеанского флота накануне Второй мировой войны
Тема «большого террора» в отношении Красной Армии занимает в отечественной и зарубежной историографии особое место. Однако до настоящего времени не было проведено глубокого исследования процесса политических репрессий в масштабах отдельных формирований Рабоче-Крестьянской Красной Армии и Рабоче-Крестьянского Красного Флота (РККФ), отсутствовала статистика ущерба командно-начальствующему составу флота, не дана оценка боевой способности сил флота после проведенной политической чистки.
Со второй половины 1935 г. в стране начался постепенный перевод вооруженных сил на кадровый принцип комплектования, были введены персональные воинские звания для командно-начальствующего состава, окончательно сформированы военно-административные единицы на востоке страны, в том числе и Тихоокеанский флот (ТОФ) - с января 1935 г. Развитие его наиболее поступательно происходило до начала второй мировой войны и может быть подразделено на три периода. Первый период (1935 - зима 1937 гг.) характеризуется постепенным нарастанием военной угрозы со стороны Японии, увеличением боевого и численного состава флота. В этот период возникает проблема комплектования вновь развертывае-
мых управлений, штабов, соединений и частей квалифицированными военными кадрами. Ранняя стадия политических репрессий на флоте.
Второй период (весна 1937-лето 1938 гг.) совпадает с активизацией внутриполитической борьбы в стране, характеризуется лавинообразным процессом репрессий в среде командно-начальствующего состава, раскрытием органами НКВД всевозможных «заговоров», многочисленных «шпионских» и «террористических» организаций в соединениях и частях ТОФ.
Третий период (осень 1938 - осень 1939 гг.) характеризуется постепенным ослаблением политических репрессий на ТОФ на фоне продолжающегося наращивания сил и средств флота.
На ранней стадии массовых политических репрессий (1936 - начало 1937 гг.) основными направлениями деятельности органов НКВД на флоте являлись борьба с контрреволюционной агитацией и выявление контрреволюционных троцкистских групп. В этот период было арестовано значительное количество представителей командно-начальствующего состава, занятых в строительстве на ТОФ. Многоплановая деятельность органов НКВД на ТОФ была заменена с весны 1937 г. на сугубо репрессивную. С августа 1937 г. особый отдел флота стал функционировать не в интересах
