Российско-германские отношения - вчера, сегодня, завтра к 80-летию Рапалльского договора Текст научной статьи по специальности «История и археология»

РОССИЙСКО-ГЕРМАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ -ВЧЕРА, СЕГОДНЯ, ЗАВТРА

К 80-ЛЕТИЮ РАПАЛЛЬСКОГО ДОГОВОРА

Международная конференция, проведенная Институтом Европы РАН (Центр германских исследований) совместно с Фондом им. Розы Люксембург (Германия) 26 апреля 2002 года в г. Москве

В работе конференции участвовали:

Ахтамзян А.А., профессор кафедры истории стран Европы и Америки МГИМО МИД РФ; Бальке Фриц, сотрудник международного отдела Фонда им. Розы Люксембург (ФРГ); Белов В.Б., руководитель Центра германских исследований ИЕ РАН; Бойченко А.В., старший научный сотрудник ИЕ РАН; Бри Андре, депутат Европарламента (ФРГ); Бри Михаэль, член исполкома Фонда им. Розы Люксембург (ФРГ); Бутяев В.С., зам.начальника Управления стран Европы и Америки Росзарубежцентра; Вяткин К.С., старший научный сотрудник ИЕ РАН; Грабовски Вольфганг, политолог, консультант Фонда им. Розы Люксембург (ФРГ); Гринберг Р.С., зам.директора ИМЭПИ РАН; Гутник В.П., руководитель Центра европейских исследований ИМЭМО РАН; Давлетшина Д.К., преподаватель МГИМО МИД РФ; Дайм Ханс-Вернер, военный эксперт (ФРГ); Дёрнберг Штефан, историк (ФРГ); Драбкин Я.С., старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН; Журкин В.В., почетный директор ИЕ РАН; Кроме Эрхард, политолог (ФРГ); Куд-ров В.М., руководитель Центра международных социально-экономических сопоставлений ИЕ РАН; Ландабасо А.И., руководитель Центра средиземноморских исследований ИЕ РАН; Максимычев И.Ф., главный научный сотрудник ИЕ РАН; Малолетний Ю.И., управляющий делами Общества "Россия-Германия", Мацнев А.А., профессор Российской академии государственной службы при Президенте РФ; Машлыкин В.Г., руководитель Отдела информатики ИЕ РАН; Мухина Я.Б., научный сотрудник ИМЭПИ РАН; Павлов Н.В., ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН; Парастаев А.С., начальник Управления стран Европы и Америки Росзарубежцентра; Пфлюгер То-биас, эксперт по вопросам разоружения, стипендиат Фонда им. Розы Люксембург (ФРГ); Рар Александр, Немецкое общество внешней политики, директор программ по Восточной Европе (ФРГ); Рихтер Виктор, Посольство ФРГ в РФ; Рыкин В.С., зам. руководителя Центра германских исследований ИЕ РАН; Рубинский Ю.И., руководитель Центра французских исследований ИЕ РАН; Смирнов А.Е., заместитель начальника политического отдела Всероссийской партии "Единство и Отечество"; Степанов А.И., чрезвычайный и полномочный посол; Фалин В.М., профессор Российской академии государственной службы при Президенте РФ; Федоров В.П., заместитель директора ИЕ РАН; Фоменко В.А., координатор проектов Фонда им. Розы Люксембург; Циренщиков В.С., руководитель Междисциплинарной группы по изучению проблем НТП ИЕ РАН; Шенаев В.Н., заместитель директора ИЕ РАН; Шмелев Н.П., директор ИЕ РАН; Шюнеман Манфред, вице-президент Общества международной политики и международного права (ФРГ).

Ниже публикуются в сокращенном виде выступления участников конференции.

ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО

директора Института Европы РАН, академика Шмелева Н.П.

Тема нашей конференции позволяет говорить о всем комплексе отношений между Россией и Германией, причем не только в историческом плане. И я хотел бы сделать некоторые вступительные замечания. По сути дела, речь пойдет об одной проблеме под разными углами зрения, о том, возможно ли достижение высокой степени доверия между Германией и Россией, учитывая весь исторический опыт, который у нас за плечами. Ведь, если начинать с XVIII века, после Семилетней войны и дальше, в мире складывался не только стихийный, но и во многом организованный симбиоз двух культур - немецкой и российской. Так, например, немецкая диаспора в России стала исключительно ощутимым фактором всей нашей общественной жизни. Это доверие выстраивалось медленно, но очень эффективно.

И вдруг все рухнуло в 1914 году. Наверное, можно построить любые конструкции, но все-таки до сегодняшнего дня трудно понять, что же случилось тогда? Откуда возникла эта волна помешательства с обеих сторон, которая чуть не погубила и ту и другую? В общем-то в Первой мировой войне проиграли немцы и проиграли мы, причем почти на уровне национальной катастрофы. Позднее раны стали как-то зарубцовываться. Больше 10 лет длился период эффективного сотрудничества по многим направлениям, а потом очередная трагедия - катастрофа, где опять-таки проиграли эти же две стороны: 30 млн. погибших в России и катастрофа для всей Германии.

Вслед за тем наступил период "холодной войны", и лишь позднее наблюдалось постепенное восстановление тех тенденций, которые в наших отношениях были ощутимы больше чем 200 лет. Но и здесь все не так просто. Тенденции российско-германских отношений нельзя прослеживать вне контекста, как минимум, евро-атлантических связей во всем регионе - и на Западе и на Востоке. И как бы мы ни хотели залечить побыстрее раны истории и строить дальше какое-то здание конструктивного сотрудничества все-таки приходится решать ту же самую проблему - восстановления взаимного доверия и на политическом, и на государственном уровне, и, что еще труднее, на уровне обычных людей.

Я могу говорить только за российскую сторону, но при всем нашем искреннем стремлении покончить с изоляцией и заложить устои какого-то конструктивного мирового порядка, где мы были бы не изгоями, а равноправными участниками, приходится сталкиваться с тем, что Запад в 90-х годах прошлого века давал и дает пока еще достаточно много оснований для того, чтобы человек с улицы, который сейчас очень сильно политизирован, продолжал чувствовать некоторое недоверие. Здесь перечень может быть очень длинный. Так, с нашей точки зрения, вся "Балканская эпопея", в начале которой был ощутим и германский фактор, была колоссальной глупостью, из которой никто не знает, как выбраться, несмотря на все оптимистические слова о том, что кризис кончился. Зачем этот кризис был устроен, кому это было нужно? Этому и сегодня нет никаких убедительных объяснений, как их не было и 10 лет назад.

Расширение НАТО на восток - зачем, кому это нужно? Нас беспокоит и фактор Калининграда, где, как мне кажется, обе стороны продолжают зажмуриваться перед этой проблемой, делать вид, что ее не существует. А реально, по-моему, "вырастает" второй Западный Берлин, с той же самой стеной, только неизвестно, как эти события будут развиваться дальше.

Меня очень настораживает то упорство, с которым и Европейский Союз, и наши партнеры в двусторонних отношениях, и Всемирная торговая организация - все вдруг решили напирать на один фактор: у России слишком дешевый бензин и слишком дешевая электроэнергия. Я уже не говорю о том, что двойное мышление здесь очень ощутимо. У

нас бензин стоит столько же, сколько и в США, но США никто не предъявляет претензий, что они искусственно удерживают низкую цену на свои энергоресурсы. И вдруг этот вопрос становится чуть ли не главным препятствием вступления России и в ВТО, и на путь развития дальнейших отношений с Евросоюзом.

Что за этим стоит? Неужели так трудно понять, что если мы будем продавать всю энергию у себя внутри страны по мировым ценам, то нам через 2-3 года придется отказываться от всего, что находится за Уралом. Потому что никто не выдержит эти мировые цены. Если цена в 1 доллар 20 центов за литр бензина установится в России, это станет параличом для страны.

Многие из вас присутствовали позавчера на конференции, где человек, который к нам очень благожелательно относится, бывший посол Евросоюза в Москве, весьма агрессивно настаивал, что Россия должна повысить плату за электричество, бензин и т. д. до европейского уровня. Но мы уже получили демонстрации в Воронеже, в Архангельске... Нельзя же в таких делах руководствоваться абстрактными экономическими схемами!

Все это является свидетельством подхода, который не позволяет преодолеть до конца недоверие, так глубоко въевшееся в сознание людей в результате печальной истории XX века. Здесь нужны встречные шаги.

Отмечая сегодня 80-летие Рапалльского договора, мы отдаем должное политическому реализму и государственной ответственности тогдашних руководителей наших стран. Их воля и здравомыслие привели к важным соглашениям, что могло бы служить примером для многих нынешних политиков.

ЗАСЕДАНИЕ I. РОССИЯ И ГЕРМАНИЯ В СОВРЕМЕННОЙ ЕВРОПЕ - УРОКИ ИСТОРИИ ПОСЛЕ РАПАЛЛО

Штефан Дёрнберг

Я второй раз в своей жизни присутствую на конференции, посвященной Рапалло. Ровно 40 лет назад такая же конференция проводилась в Москве, ее материалы были опубликованы и на русском, и на немецком языках. На той конференции я выступал с докладом, посвященным откликам на Рапалло в печати Федеративной Республики Германии.

Готовясь к настоящей конференции, я поинтересовался, как отмечается в Германии 80-летие Рапалло в наше время? Должен с сожалением сказать, что я нашел лишь одну статью в берлинской газете "Нойес Дойчланд". Ее автор Гинко Возунфельд давно занимается русско-германскими отношениями. Других статей в печати я не нашел. Видимо, Ра-палло стало не тем явлением, на которое сегодня можно дать или явно отрицательный ответ, который звучал в 1962 году, или только положительный.

Но вы знаете, что на заседании форума общественности "Петербергский диалог" в Веймаре в апреле нынешнего года слово "Рапалло" прозвучало. Президент Российской Федерации Владимир Путин заявил о том, что "дух Рапалло, отказ от взаимных претензий и мирное сосуществование сыграли свою позитивную роль в истории Европы 20-х годов".

Фалин В.М.

Если сейчас отклики на 80-летний юбилей заключения Рапалльского договора не обильны, это не свидетельствует о том, что проблема Рапалло, точнее - философия Ра-

палло, перестала занимать умы политиков, волновать ученых, угасла в сознании общественности, хотя общественная память, что касается исторических событий, весьма коротка. Причина тому очевидна: еще только предстоит взяться по-серьезному за вопросы, которые загонялись в скобки между Первой и Второй мировыми войнами и с неуемным рвением после Второй мировой войны. Опубликованные тем временем документы и рассекреченные материалы приглашают к свежему, неформальному прочтению целых глав истории XX века. В какой мере политики, ученые, эксперты захотят востребовать открывшиеся шансы - это другое дело.

Настоящий кладезь информации - личный архив доктора Йозефа Вирта. Долго о его существовании ведали считанные люди. Мне довелось окунуться в "особый литературный архив", где содержался фонд Й. Вирта, в 1954 году. Тогда же я попытался побудить В.М. Молотова и других открыть этот фонд для научной общественности или передать его законным владельцам. К сожалению, мои попытки успеха не имели.

За последние 10-15 лет ситуация изменилась к лучшему. С моей точки зрения, есть предостаточно оснований обратиться к ряду аспектов Рапалло, туман вокруг которых пока не рассеялся.

Когда и как родилась сама идея, отождествляемая с понятием "Рапалло"? Нужно ли говорить о том, что это случилось не в 1922 году и никак не на самой конференции в Генуе? Выступая в рейхстаге, канцлер Йозеф Вирт отмечал 26 января 1922 года: 7 лет державы-победительницы проводят политику "с позиции силы" в отношении Германии и некоторых других государств. Оценка Вирта, несомненно, включала в себя также "версальский диктат". Берлин допустили к уже готовому тексту этого договора только 15 мая 1919 года. Немцы задумали было внести в текст, состоявший из 440 статей, 23 поправки, но встретили полный афронт. Ни одна из поправок не прошла, а Германии был предъявлен ультиматум - или она подписывает Версальский договор в продиктованной ей редакции, или ее подвергнут самым суровым оккупационным репрессиям. Берлин капитулировал.

Политика "с позиции силы" по отношению к Германии и в еще худшем исполнении по отношению к России должна была побудить как Берлин, так и Москву не просто размышлять, но и действовать, чтобы выйти из навязывавшегося им извне абсолютно неприемлемого и бесперспективного положения.

Затрону в этом же контексте еще один вопрос. После Версаля западные "демократы" вплотную занялись подготовкой новых военных операций против Советской России. О польской агрессии (поход Пилсудского на Киев с перспективой его продолжения в случае удачи движением на Москву) мы более или менее наслышаны. Но ведь в это же время Англия и Франция искали способы устроить параллельный поход на Петроград с территории прибалтийских государств. Во главе экспедиционного корпуса, ядро которого должны были составить немцы, намечалось поставить царского генерала Авалова. Для проформы. Фактически же имелось в виду возложить командование вооруженными силами на офицеров рейха, находившихся в достаточном количестве в Литве, Латвии и Эстонии.

Берлин отказался подыграть "демократам", как, впрочем, сдержанно или даже отрицательно отнесся и к их стараниям подключить Германию к экономическому бойкоту Советской России. Отсюда прослеживается линия, которая уже в 1921-м и достаточно определенно в начале 1922 года вывела немцев на формулирование конструктивной альтернативы тому, что совершалось в рамках версальской системы.

Европа и мир в целом претерпевали коренные изменения. В повестку дня выдвинулись требования самоопределения народов, заново прописывались роль общественности и прессы, значение социальных факторов развития.

Предшественником Рапалло был торговый договор от 6 мая 1921 года, который увенчался установлением дипломатических отношений между Германией и Советской Россией. Это договор посеял зерна урегулирования, ассоциируемого с Рапалло, которое, конечно, расходилось с расчетами тех, кто тогда и позже домогался включения Германии в антисоветский блок, способный продиктовать России самые унизительные условия.

Еще раз сошлюсь на выступление Вирта в рейхстаге в январе 1922 года. Канцлер предостерегал будущих участников Генуэзской конференции, на которую пригласили как немцев, так и представителей Советской России, против попыток обращаться с Москвой как вассалом или колонией. Германия, заявил Вирт, в подобных затеях участвовать не станет. Это предупреждение было воспринято устроителями Генуэзской конференции на свой лад.

Ллойд Джордж и другие демократы занялись прощупыванием стойкости Москвы - не примкнет ли она к требованиям добиваться от Германии контрибуций. Именно тогда немцы оказались перед выбором: не предпочесть ли прозападной ориентации министра иностранных дел Ратенау "восточный вариант", не завершить ли официальным актом переговоры, что вел нарком иностранных дел Чичерин в Берлине проездом в итальянскую Геную?

Здесь слово Вирта оказалось решающим. На свет появился договор, который рейхсканцлер, выступая в мае 1922 года, обозначил как "истинный мирный договор", как "истинное мирное решение" проблем, унаследованных от Первой мировой войны. Можно, видимо, согласиться с А. Шикльгрубером, который писал, что Версальский договор был обусловлен стремлением сбалансировать интересы США, Великобритании и Франции, а отнюдь не намерением возвести прочный европейский и мировой правопорядок.

Как Версальский договор, так и его продолжение - локарнская и прочие пристройки -детально, в некоторых случаях скрупулезно описывали границы между Германией и ее западными, северными и южными соседями. Но они оставляли фактически открытым статус восточных, юго-восточных и северо-восточных границ рейха, а также границы Польши и Румынии. Это не упущение, это - преднамеренная асимметрия, которая программировала новую войну.

И второе замечание. Мы обычно датируем закат Версаля серединой 30-х годов и соотносим его с политикой Берлина. Между тем первой страной, посягнувшей на версальский правопорядок, если уместно применить к нему понятие "право", являлась Польша. Еще до подписания Версальского договора она захватила Вильнюс, предприняла известные акции в Силезии (при поддержке итальянцев и французов), затем оккупировала часть Украины, входившую до Первой мировой войны в состав Австро-Венгрии. Наконец, наступил черед упоминавшегося похода на Киев с возможностью его продолжения на восток.

Поэтому, когда сегодня мы расставляем по своим местам все исторические события, выстраиваем парад документов, оказавшихся в наших руках, не пора ли расстаться с порочной практикой разделения фактов на чистые и нечистые. Если есть желание докопаться до истоков случившегося, нам не дано иного, как обратиться к единственному лекарству, помогающему извлечь правильные уроки из прошлого. Им, этим лекарством, зовется правда, вся правда и только правда. Не сделаем мы этого - обречем себя на повторение ошибок, которые были свойственны и Советскому Союзу, и в не меньшей степени западным державам, Японии, всему мировому сообществу и вылились в тяжелейшую из трагедий - во Вторую мировую войну.

Александр Рар

В Веймаре В.В. Путин действительно говорил о "духе Рапалло". Канцлер Шрёдер, в свою очередь, говорил о подлинно "стратегических отношениях" между Германией и Россией. Я пытаюсь разобраться в том, что эти высказывания могут означать сегодня. Выражаю свою точку зрения. Политические руководители стран ЕС и России исходят из понимания, что препятствовать Америке отомстить за нанесенное 11 сентября поражение и унижение они не в состоянии. Европейцы и Россия даже состязаются за стратегическую близость к Америке в рамках антитеррористической коалиции. В европейских столицах и в Москве хорошо понимают, что, став в оппозицию к действиям Америки, союзники могут потерять минимальное влияние на политику США при построении нового мирового порядка. США подыгрывают то Москве, то старым союзникам по НАТО, в зависимости от той практической выгоды, которую они могут получить для реализации своих особых целей.

Хотя гегемонистские устремления Америки являются общим раздражителем и для ЕС, и для России, стороны никогда не сойдутся в некий общий альянс против Америки. В России о таком альянсе кое-кто еще тайно мечтает, но в Германии и в других странах Запада от одной такой мысли политикам и экспертам становится не по себе.

На фоне всех этих событий, в начале апреля нынешнего года в историческом городке Веймаре, на территории бывшей ГДР, состоялся Второй Германо-Российский диалог, на котором присутствовали Владимир Путин и Герхард Шрёдер. В то время как на Первом диалоге в Санкт-Петербурге в апреле 2001 года представители немецкой и российской элиты не вдавались в подробные обсуждения мировой политики, нынешняя ситуация в мире просто заставила немцев и россиян углубиться в эту сферу. Первая рабочая сессия в рамках Веймарского диалога два дня обсуждала ситуацию в мире после 11 сентября 2001 года и попыталась сделать общие выводы, как действовать дальше.

Каково немецкое видение складывающегося миропорядка спустя полгода после испытанного шока в связи с террористической атакой на Америку? Вскоре после первого телефонного разговора между президентом Джорджем Бушем и Владимиром Путиным 11 сентября западные лидеры один за другим высказали полную солидарность с Америкой. В Брюсселе натовские союзники США, используя процедуру, изложенную в пятой статье договора НАТО, поддержали Вашингтон. Что касается Германии, то из всех европейских стран она прошла самый революционный путь. Пять лет тому назад в Германии еще царило мнение, что немецкие солдаты не должны служить за пределами территории НАТО. Сегодня немецкие спецвойска, в обход германского парламента, были посланы в Афганистан. Германия взяла на себя бремя руководить миротворческой операцией в Македонии и в будущем в Боснии, для того чтобы разгрузить специальные войска США, которые, в свою очередь, будут направляться для борьбы с терроризмом в азиатские и африканские страны, а также на Ближний Восток. Если бы Германия не предприняла эти шаги, она осталась бы маргиналом на мировой арене.

Роль Германии в мировой политике действительно изменилась после 11 сентября. Пока что окружающий мир смотрит на развитие событий без тревоги. Россия считает Германию дружественной страной, которая, в отличие от США, не действует против интересов Москвы. А западные союзники тоже приветствуют усиление роли Германии в военной сфере, пока Берлин находится в прочном союзе с Западом. Большинство немцев поддерживает курс федерального канцлера. "Зеленые" на последнем съезде реформировали свою программу в этом духе.

Естественно возникает вопрос, если Германия готова сегодня посылать войска в Кабул, то почему также не в Грузию, где, возможно, создается новый плацдарм для борьбы с

международным терроризмом. С Эдуардом Шеварднадзе у немецких политиков сложились самые доверительные отношения после той положительной роли, которую он как министр иностранных дел СССР сыграл при объединении Германии.

Еще на Первом Германо-Российском диалоге в Санкт-Петербурге в прошлом году по инициативе заместителя главы фракции СДПГ Гернота Эрлера было решено предложить российской стороне самый обширный диалог о взаимодействии в миротворчестве между Германией, ЕС и Россией не только на Балканах, но и в Средней Азии и на Кавказе. Подобные идеи представителями правящей партии, СДПГ, прокручиваются с тех пор на всех международных конференциях с участием России. Особенно после событий 11 сентября. Еще в разгар второй чеченской войны в сентябре 1999 года германский статс-секретарь Вольфганг Ищенгер затрагивал эту тему на переговорах в Москве. Исследовательские институты Германии, ориентируясь на структуры в Европейском Союзе вокруг нового министра безопасности Европы Хавьера Соланы, начали готовить документы о возможной совместной стратегии ЕС и России по стабилизации обстановки на территории большого Кавказа. Президент Путин тогда в резкой форме прервал подобные рассуждения, высказавшись против интернационализации чеченского конфликта.

Германии нужен был откровенный разговор с Россией по поводу возможных совместных действий в области миротворчества, в том числе на территории СНГ, для того чтобы возродить угасающую идею совместной европейской внешней и оборонной политики. Берлин сегодня является одним из немногих приверженцев создания общего европейского оборонного пространства. Поскольку Россия сама не против сотрудничества с Европой в рамках такого общего европейского оборонного пространства, осторожный диалог о том, как совместно обустроить его архитектуру, сдвинулся с места.

У будущей Европы есть две альтернативы. И это особенно понимают в Германии и в России. Первый вариант развития - Европа как союзник Америки в области военной политики. Второй вариант - эмансипация Европы от Америки и становление ЕС как самостоятельного крупного действующего лица, а, может быть, и супердержавы на мировой арене.

Не в обиду российским политикам будет сказано, что современная Россия не может самостоятельно повлиять на развитие первого или второго варианта, поскольку сама борется за то, чтобы не превратиться в экономический придаток Европейского Союза. К сожалению, в отличие от президента Путина, российская элита по прежнему идентифицирует себя только с Соединенными Штатами Америки и довольно прохладно, а то и с насмешкой смотрит на попытки европейцев создать на своей территории Соединенные Штаты Европы. На самом деле диалог между Европейским Союзом и Россией пока что идет только в экономическом русле. Но одной торговлей нефтью и газом Россия в Европу не войдет. Да и сам энергетический альянс между Россией и ЕС, за который борются Путин и российские олигархи, наталкивается на политические преграды. К сожалению, на Западе по-прежнему не доверяют России даже в такой элементарно открытой области, как экспорт энергоносителей на западные рынки. Веймарский диалог показал, что России нужно предпринять неординарные шаги, чтобы по-настоящему реализовать политику ориентации на Запад. Поэтому, помимо идей создания общего экономического пространства, так важно начинать все более глубокий разговор о возможном совместном оборонном пространстве.

Веймарский диалог также показал, что России и Германии пока еще трудно в достаточно откровенной форме обсуждать целый ряд потенциально конфликтных ситуаций, которые стали бы преградой на пути сближения двух стран. Речь здесь идет не о пресловутой теме возврата культурных ценностей, которая будоражила немецко-российские отношения в 90-е годы, а о гораздо более серьезных проблемах. На первом месте стоит Ка-

лининградская проблема. Об этом говорил профессор Н. Шмелев. Естественно, Германия не претендует на возвращение себе бывшей Восточной Пруссии, но в то же самое время обеспокоена тем, что Калининградская область, если она окажется в полной изоляции после расширения Европейского Союза и НАТО на прибалтийские страны, превратится в очаг напряженности в центре Европы. В Берлине считают, что Москва слишком мало делает для того, чтобы успешно решить эту проблему на переговорах с Европейским Союзом, и, может быть, определенные силы в Москве как раз и пытаются усугубить ситуацию, чтобы приостановить процессы расширения НАТО и ЕС на восток. Конечно, Москва такую точку зрения не разделяет и винит брюссельскую бюрократию в отсутствии реалистической стратегии и гуманной политики по проблеме Калининграда.

Завершая размышления о том, как складывается новый миропорядок, можно высказать и осторожные сомнения в том, что мир будет жить в ближайшие два десятилетия в режиме "рах атвпсапа". С другой стороны, трудно угадать, под какой глобальной идеей и какими силами может создаться многополярный мир. Объективно нужно сказать, что у России в ближайшее время не будет ни политических, ни экономических сил стать первым или вторым центром мировой политики, о чем мечтал российский премьер Е. Примаков. В построении многополярного мира, Россия может только подыскать себе место в других союзах и альянсах, которые в ближайшие 20 лет будут осторожно складываться. И здесь Россия должна будет выбирать между союзом с Европой или с Азией. Главным партнером ее в Европе, несомненно, будет Германия, а в Азии, если Россия решится на этот шаг, возможно, только Китай или Индия. Нынешний президент В. Путин однозначно выбрал первый путь. Он запасся достаточно большим терпением и будет ждать, пока германская элита преодолеет свою неприязнь к России, проникнется к ней духом доверия, как это сделала Россия за последние два года по отношению к Германии. Можно только приветствовать, что германо-российский диалог в Веймаре стал очередным важным этапом на пути к достижению этой цели.

Максимычев И. Ф.

"Рапалло" в качестве внешнеполитического понятия получило самое широкое распространение в 20-е годы и позже, практически на всем протяжении XX века. Как некое пугало, своего рода политическое ругательство, термин "Рапалло" существует на Западе и сегодня. Стоит лишь в нынешних российско-германских отношениях появиться хоть какому-нибудь просвету, немедленно англо-саксонские и французские, а также и германские СМИ поднимают крик о возрождении "духа Рапалло", имея в виду заговор анонимных темных сил против сияющего миропорядка рах атепсапа. Подобное зловещее значение понятие "Рапалло" приобрело и в современной западной исторической и политической литературе, а также публицистике, включая германскую.

С учетом особой важности отношений между Россией и Германией для формирования общеевропейской модели безопасности, следует разобраться с тем, как действительно обстоит дело со значением феномена Рапалло для современной Европы. Значение Ра-палльского договора как реального исторического события в реальных исторических условиях характеризуется следующими главными моментами, определявшимися фактическим положением дел: 1) договор показал, что исключение России и Германии из общеевропейского контекста не только контрпродуктивно, но и недостижимо; любая попытка поставить каждую из них или обе вместе "вне Европы" обречена на провал; 2) Рапалло сразу же вернуло и России, и Германии роль полноправных фигур на европейском поли-

тическом поле; намеченная Версалем линия на увековечивание их второразрядного положения в межевропейских отношениях потерпела крах; 3) даже теоретическая перспектива объединения усилий России и Германии заставила тогдашних господ положения, какими являлись Франция и Англия, срочно заняться поисками возможностей нормализовать отношения с каждой из этих стран; именно Рапалло стало прологом к "полосе признаний" Советской России в 1924 году и к Локарнскому договору 1925 года; 4) в Рапалльском договоре не было и тени какого-либо "заговора" против творцов Версаля, хотя и Россия, и Германия не скрывали своего негативного отношения к созданной там системе; заключенный в 1926 году "в продолжение Рапалло" двусторонний советско-германский договор был совершенно нормальным договором о дружбе и сотрудничестве без каких бы то ни было тайных статей; 5) глубоко законспирированное военное сотрудничество между армиями обеих стран началось до Рапалло, не было с ним связано и закончилось задолго до истечения срока действия договора 1926 года; значение этого очень слабо контролировавшегося политическими инстанциями обеих стран сотрудничества для восстановления военного потенциала Германии сильно преувеличивается, в то время как оно помогло Советскому Союзу создать современные вооруженные силы, которые в конечном счете сломали хребет вермахту в ходе Второй мировой войны.

Сегодняшняя германская историография повторяет в основном "обличительные" тезисы англо-французской литературы по поводу Рапалло. Эти тезисы сводятся к следующим положениям, продиктованным скорее общим антисоветским и в определенной мере антигерманским настроем, чем объективными историческими фактами. Утверждается, например, что Рапалльский договор стал результатом сближения потенциальных агрессоров, то есть российско-германским сговором с целью подготовки насильственного изменения статус-кво в Европе; он явился-де провозвестником советско-германского пакта о ненападении 1939 года, который зачастую объявляется чуть ли не причиной возникновения Второй мировой войны. Военное сотрудничество было-де содержанием и смыслом сближения Германии и России, все силы которых были брошены на подготовку к войне; без возможности использовать российскую территорию для запрещенной Версалем деятельности рейхсвер не смог бы после 1933 года так быстро развернуться в боеспособную массовую армию. В Рапалло Германия, мол, предала европейскую идею, представленную Парижем и его союзом с восточноевропейскими сателлитами ("Малая Антанта", "французская Европа"); вместо строительства пан-Европы Берлин снова впал в грех национально ориентированной политики. И главный вывод: любые попытки сближения с Россией на двусторонней основе контрпродуктивны для Германии, поскольку возрождают опасность ее изоляции в Европе, причем Европа понимается только как Западная Европа, принявшая "под крыло" все остальные европейские страны в качестве своих "клиентов"; углубленное двустороннее сотрудничество с Россией может быть на практике лишь "ловушкой" для Германии, чего следует во что бы то ни стало избегать.

Как мы видим, толкование знакового явления Рапалльского договора во многом обращено в сегодняшний день. Об этом свидетельствуют и постоянные предупреждения на Западе и в ФРГ об опасности повторного "рапалльского грехопадения" Германии, стоит только федеральному канцлеру лишний раз улыбнуться российскому президенту. Причем "рапалльская дубинка" особенно безотказно действует на германских социал-демократов, которые больше всего на свете боятся показаться настроенными недостаточно проамерикански или слишком прорусски. Может быть, это является отголоском тех времен, когда СДПГ и русские большевики считали себя марксистами и очень стыдились этого родства. Возможно, нынешние социал-демократы претендуют на то, чтобы оспорить "право первой ночи" у ХДС/ХСС в отношении западноевропейской интеграции с американским акцентом. Во всяком случае, правительство Герхарда Шрёдера и Йошки Фишера с большим

трудом движется навстречу тем многочисленным инициативам, которые выдвигает Владимир Путин, а он знает Германию не понаслышке, владеет немецким языком и проявляет личный интерес к российско-германскому сотрудничеству.

Начать перечень сохраняющихся между ФРГ и Россией расхождений во мнениях следует, естественно, с самой существенной сферы национальных интересов обеих стран -сферы европейской безопасности. Когда в 1990 году Москва давала свое согласие на объединение Германии на условиях Гельмута Коля, она понимала, что хоронит тем самым потсдамскую систему равновесия сил на континенте, которая в течение полувека худо-бедно избавляла его от войн и обеспечивала европейцам возможность мирно заниматься своими делами. Поскольку было ясно, что включение ГДР в состав ФРГ вызовет развал Варшавского договора и в дальнейшем, вероятно, распад самого Советского Союза, требования Москвы о неучастии объединенной Германии в НАТО (что, в свою очередь, означало бы, скорее всего, упразднение западного альянса) были логичными и справедливыми. Каким-то образом Западу удалось убедить Горбачева и его окружение, будто сохранение НАТО с членством единой Германии в альянсе будет отвечать интересам безопасности нашей страны. При этом столь частые ныне в Германии утверждения, будто у Советского Союза не было тогда выбора в вопросах германского единства, не соответствуют действительности.

Решение национальной проблемы немцев, в соответствии с представлениями Бонна, должно было сопрягаться с созданием нового европейского баланса сил, обеспечивающего безопасность России. Однако, когда до завершения вывода ЗГВ с территории объединенной Германии оставалось всего несколько месяцев, НАТО приняла решение о своем расширении на восток, что породило новые проблемы. Поведение Германии в вопросе о расширении НАТО дало реальный повод задуматься, куда же подевалась благодарность немцев за решающий российский вклад в дело германского единства?

За огромный вклад немцев в углубление сотрудничества между Западом, включая Германию, и Москвой часто выдается заключение так называемого Основополагающего акта об отношениях между НАТО и Россией от 27 мая 1997 года. ФРГ действительно многое сделала для подписания этого документа, который должен был снять вновь назревавшую напряженность между Западом и Востоком. Однако через два года торжественно отпразднованный Основополагающий акт был отправлен в мусорный бак, как никому не нужная макулатура, - натовские бомбардировки Югославии начались не только без согласия Совета Безопасности ООН, но и без консультаций в Совместном Постоянном Совете Россия-НАТО.

У России и Германии, в отличие от отношений России с другими западными странами, есть детально разработанный действующий двусторонний договор "О добрососедстве, партнерстве и сотрудничестве" от 9 ноября 1990 года, в котором зафиксированы важные положения о "создании прочного и справедливого европейского мирного устройства", об обязательстве "никогда и ни при каких обстоятельствах не использовать первыми свои вооруженные силы друг против друга или против третьих государств". Вся беда в том, что эти, да и большинство других пунктов договора, сейчас "спят".

Веймарская встреча российского президента и германского канцлера показала, что потенциал партнерства России и Германии в интересах Европы и мира далеко не исчерпан. Западная Европа, включая Германию, не меньше в нем заинтересована, чем Россия. Западная Европа, Германия должны сами разобраться, в чем заключаются их приоритетные интересы в будущем нашего континента и всего мира. Без России (не говоря уже: против России) коренных проблем сегодняшних международных отношений ни в региональном, ни в глобальном плане решить невозможно.

Андре Бри в своем выступлении сосредоточил внимание на коренных изменениях, происходящих в последнее время в международных отношениях, которые требуют глубокого анализа и новых политических оценок.

Во-первых, фактически идет уничтожение структур, которые создавались во время "холодной войны". Здесь нужно упомянуть еще не устраненные, но уже "размытые" основы ядерного равновесия между Соединенными Штатами и странами Варшавского договора. Следует также отметить происходящее ослабление ОБСЕ. Встреча на высшем уровне в Турции продемонстрировала, что наблюдается также ослабление позиций ООН. После 11 сентября в результате американской политики фактически произошло и ослабление НАТО.

Во-вторых, это чудовищное военное превосходство Соединенных Штатов, как количественное, так и качественное, которое оказывает огромное политическое и психологическое воздействие. Оно проявляется параллельно с автономией Соединенных Штатов в мировой экономике. Все это не дано западноевропейским государствам и ведет практически к их уязвимости.

В-третьих, наблюдается принципиальное ослабление всех главных фигур в области политики безопасности. В большей степени это касается России, а также европейцев на западе континента и даже Китая, хотя он и предпринимает очень большие усилия в том, что касается качества безопасности. Можно говорить и о слабости других участников международного процесса. Соединенные Штаты практически выходят из договора ПРО. Они высказали критические замечания в адрес Германии в связи с заключением германо-советского договора в 1990 году.

Россия и Путин в конечном счете приняли это состояние вещей как объективную реальность. Фактически с 1995 года не осуществляется международного контроля за системой безопасности. Здесь можно привести очень много примеров, в том числе международно-правовые договоры и договоры морского права. Все это говорит о доминантности Соединенных Штатов.

Такое состояние вещей не может иметь долгосрочной перспективы. Будущее очень расплывчато, и нужно проводить общую политику безопасности, развивать общую европейскую политику обороны. Это не просто какое-то пожелание, это должно быть реальностью, это нужно превращать в действительность, что соответствует и российским интересам.

Было бы желательно для Европейского Союза, а также для международных отношений осуществлять общую политику безопасности. На пути к этому много препятствий возникает со стороны Европейского Союза. Здесь просматриваются интересы Великобритании. На другом полюсе - интересы Франции. Германия находится где-то между ними, пожалуй, ближе все-таки к Франции. К тому же надо учитывать различные мнения и интересы скандинавских государств, других участников мировых процессов. Все это должно происходить в русле общей политики безопасности, политики обороны, для чего требуются практические шаги. Конечно, предпринимаются попытки дать ответы на возникшие новые вопросы. Но пока что это только попытки.

По мнению Андре Бри, Европейскому Союзу и России нужно иметь общие интересы в развитии стратегического партнерства. Это должен быть не антиамериканизм, а своего рода эмансипация, освобождение от американской политики. Не следует забывать, что существуют определенные опасности для Европейского Союза и для России со стороны американской политики в связи с ее монопозицией в этом мире. У Германии с Россией

существуют общие интересы в отношении монополярности. Хотя, конечно, здесь не должно быть какой-то конфронтации.

Важный вопрос - необходимость укрепления ООН. В первую очередь следует усилить оборонительную роль Совета Безопасности. Это же относится к ОБСЕ как общеевропейской структуре безопасности. Ее надо развивать дальше, укреплять ее стратегический компонент, связанный с вопросами безопасности. Затем нужно усиливать общеевропейское сотрудничество в области науки, в области экономики как основной составной части многостороннего развития. Это, конечно, подразумевает ускоренное развитие сотрудничества России и Германии. Сегодня их двусторонние отношения развиваются успешно, но они могут хорошо функционировать только тогда, когда добавятся еще и те измерения, которые придают им Европа, Европейский Союз.

Конечно, нужно бороться с терроризмом, но это нельзя использовать как предлог для милитаризации международных отношений или в качестве военной политики. И Европейский Союз и Россия должны развивать свои отношения для того, чтобы внести новые моменты в борьбу с терроризмом, чтобы выработать более широкую международную политику, которая носила бы скорее превентивный характер. Надо учитывать культурные, научные и экономические интересы и аспекты. Исходя из этого, следует посмотреть, грозит ли нам терроризм. Пока что в качестве объекта террора лидируют Соединенные Штаты.

Эмансипационный процесс по отношению к Соединенным Штатам не может происходить без альтернативы. Эти вопросы должны быть связаны и с альтернативами в области науки и экономики. Но опять же не надо забывать национальные моменты и политику, связанную с правами человека.

Наконец, нужна институциализация новых стратегических отношений России с так называемым Западом. Это касается как Европейского Союза, так и НАТО. А в ходе этого процесса Россия должна рассматриваться как равноправный участник. Это будет иметь долгосрочное значение. Об этом говорилось на встречах в Санкт-Петербурге и Веймаре. Если НАТО после 11 сентября ослабляется действиями Соединенных Штатов, в то время как происходит расширение НАТО на восток, то встает вопрос: способна ли НАТО действовать вообще? Какой вообще смысл имеет расширение НАТО?

Что касается членства России в обеих организациях, то обе стороны еще не готовы к этому.

В заключение хочу сказать, что институциализация стратегических отношений между так называемым Западом и Россией должна быть хорошо обоснована по своему содержанию и учитывать различные аспекты международной политики. Мы имеем общие границы (более 2 тыс. км.), у нас есть проблема Калининграда. Уже были высказаны первые серьезные предложения о взаимном суверенитете Европейского Союза и России в отношении Калининградской области. Европейский Союз не может без России формировать процесс эмансипации Калининградской области. Россия является частью Европы, частью системы европейской безопасности. Действия на Балканах и в Косове не должны больше повториться. Это была трагедия, это была катастрофа.

Вот те актуальные проблемы, которые, на мой взгляд, Европейский Союз не может решить в одиночку, а только вместе с Россией.

Ахтамзян А.А.

Если бы в международных отношениях преобладал негативный (разрушительный, захватнический) элемент, а не позитивный (созидательный, оборонительный), то история человечества могла бы закончиться в XX веке. Опыт прошлого столетия показал, что

стремление к доминированию, господству во всем мире какой-либо державы или блока в целях овладения ресурсами других стран - это путь к катастрофам: военным, политическим, экономическим, этническим и экологическим.

Какое место занимает в этом смысле опыт взаимоотношений России и Германии, в частности их опыт сотрудничества в так называемый рапалльский период и конфликта в результате отказа от него? С российской точки зрения, в рапалльском опыте отношений двух европейских держав (народов России и Германии) усматривается преимущественно позитивный результат, хотя, с точки зрения нынешних идеальных проектов "европейского дома", в этом опыте можно увидеть и негативные моменты - проявления национального эгоизма.

Рапалльский договор между Российской Федерацией и Германией - это, прежде всего, классический образец дипломатического компромисса; взаимовыгодный договор, способствовавший выходу из международной изоляции обеих стран - побежденной в Первой мировой войне Германии, которой был навязан западными державами Версальский мир, и революционной России, которая отразила интервенцию и сохранилась (за некоторыми изъятиями: Финляндия, Польша, Литва, Латвия, Эстония) как единая держава.

В Рапалло был заключен, прежде всего, равноправный договор, причем равноправие признавалось не только между двумя государствами, но и между системами собственности. Договор предусматривал установление полных официальных, дипломатических отношений между РСФСР и Германией на основе полного взаимного признания де-юре.

Договор зафиксировал взаимное предоставление таких прав и привилегий в экономических и торговых отношениях, какие предоставляются третьим странам, т. е. был принят принцип наибольшего благоприятствования. На этой основе в 1925 году в Москве был подписан целый пакет экономических соглашений, которые долгое время служили образцом регулирования экономических связей между государствами с различными формами собственности.

Противники рапалльского курса выдвигали тогда и позже в качестве упрека и даже обвинения в адрес Советского Союза военное сотрудничество с Веймарской республикой, которая хотела избавиться от версальского гнета и военных ограничений. До сих пор отдельные публицисты преподносят как большое открытие факты этого сотрудничества.

Да, в СССР имелась школа летчиков под Липецком, где практиковались и германские летчики (несколько десятков в сезон), для испытаний танков использовался танкодром под Казанью, а на Волге по германским проектам был построен химический завод, способный производить ОВ.

В свою очередь, десятки советских командиров побывали на маневрах в Германии и получили понятие о германской стратегии, особенно по ведению коалиционной войны, управлению войсками, службе связи и т. п. Из военного сотрудничества с немцами советская армия могла получить гораздо больше сведений, чем немецкие летчики, летая над Россией.

Германское правительство стремилось обойти версальские военные ограничения. Это факт. Но Советское правительство никогда не признавало Версальский договор и не нарушало своих международных обязательств, сотрудничая с немцами. Так что упрек не по адресу: Германия нарушала международные обязательства, но не Россия. К тому же, после прихода в 1933 году к власти в Германии нацистов, военные контакты СССР с Германией были прекращены.

В западной публицистике и даже в историографии имеет место тенденция: представить военное сотрудничество СССР и Веймарской республики до 1932 года, а затем Пакт о ненападении с нацистским рейхом 1939 года (и секретный протокол) как "нечестивый союз". На деле отношения между Советским Союзом и Германией в период с 1922-го по

1941 год держались в рамках взаимных обязательств о ненападении и нейтралитете в случае конфликта с третьими странами, но они не были направлены против этих стран. Иное дело, как воспринимали западные страны, Франция и Польша, антиверсальскую политику Германии и позицию Советского Союза.

Накануне Второй мировой войны в германском правительстве появилось желание использовать опыт периода Рапалло, чтобы подготовить его "второе издание" с целью обеспечить нейтралитет СССР в войне между Германией и Западом. Еще и сегодня, 80 лет спустя после заключения Рапалльского договора и через 60 лет после начала Второй мировой войны, в западной публицистике бытует стремление представить пакт Молотова-Риббентропа как "продолжение Рапалло". С исторической точки зрения такая оценка совершенно несостоятельна. Всякое событие - это, так или иначе, продолжение предыдущих событий, но считать пакт 1939 года последствием Рапалло нет никаких оснований, так же, как и то, что пакт 1939 года не был причиной Второй мировой войны: он был подписан за неделю до начала войны, когда все планы агрессии уже были приведены в действие. А вот считать Вторую мировую войну следствием Версальского диктата имеются более чем весомые аргументы. Дух Рапалло - это дух мирного сотрудничества.

Павлов Н.В.

Ни один из договоров XX столетия, за исключением, пожалуй, пакта Риббентропа -Молотова, не вызывал столь бурных публичных дискуссий и столь полярных оценок, как Рапалльский договор. После Второй мировой войны вплоть до 1991 года Советский Союз с той или иной периодичностью обвиняли в попытках проведения "политики Рапалло", то есть в стремлении отколоть Германию от западного мира. "Супер-Рапалло" или, иными словами, "советско-германским сговором" назывались и тенденции к сближению между ФРГ и СССР.

После поражения Германии в Первой мировой войне и после Ноябрьской революции 1918 года, приведших к появлению Веймарской республики, начался новый этап в отношениях между Берлином и Москвой. Россия, будучи самой активной союзницей Антанты, вышла из войны и заключила сепаратный мир с главным противником, перейдя таким образом из числа потенциальных победителей в категорию поверженных стран. Германия во всех отношениях была объектом наиболее пристального внимания правительства Ленина — и как следующее звено в цепи революций, и как наиболее приоритетный партнер в экономическом и военно-техническом сотрудничестве. Ноябрьская революция и Версальский договор еще более усилили значение Германии для советского правительства, которому пришлось вести ожесточенную войну и отражать интервенцию, дабы удержаться у власти.

Точкой отсчета международного возрождения и восхождения российского и германского государств к вершинам мировой власти можно считать 16 апреля 1922 года, когда в итальянском городе Рапалло во время Генуэзской конференции Г.В. Чичерин и В. Ратенау подписали совместный договор.

Какие внешние и внутренние обстоятельства сопутствовали и способствовали подписанию Рапалльского договора? И насколько велико было его значение для последующего хода истории?

Во-первых, после окончания Первой мировой войны, несмотря на участие в ней Соединенных Штатов Америки, сохранилось традиционное евроцентристское многополярное устройство мира, не сцементированное никакими эффективными структурами кол-

лективной безопасности.

Во-вторых, Россия и Германия, потеряв значительные массивы территории, оказались в стане побежденных, которым Версальская система уготовила роль государств-изгоев. Более того, они не были представлены на Парижской мирной конференции. В результате этого мир, завершивший войну, не включал в себя две важнейшие страны Европы — Германию и Россию, на которые в совокупности приходилось более половины европейского населения и самый крупный военный потенциал. Уже один этот факт обрекал Версальское урегулирование на неудачу.

В-третьих, "мир по-версальски" привел к тому, что Россию и Германию стал разделять пояс новых национальных государств, имевших серьезные претензии к свои бывшим опекунам.

В-четвертых, в отличие от других ведущих мировых держав и в России, и в Германии поменялся общественно-политический строй.

Таким образом, поводом и основой российско-германского сближения стало общее для двух стран неприятие Версальского мира. Рапалльский договор подвел политико-правовую, экономическую и, что не менее важно, психологическую платформу под отношения двух стран. Почти на целое десятилетие он создал в центре Европы никем не контролируемый островок дипломатического партнерства, расширявшихся экономических связей и военно-технической кооперации между Россией и Германией.

Рапалльский договор, хотя и не стал моделью урегулирования отношений Германии с другими странами, вместе с тем явился важной вехой в отношениях между Веймарской республикой и Советской Россией, наложившей отпечаток на их взаимоотношения с внешними миром. С тех пор слово "Рапалло" стало символом озабоченности Европы по поводу особого германо-российского пути, который, как утверждают многие наши зарубежные коллеги, поставил под вопрос равновесие на континенте.

Но насколько повлиял Рапалльский договор, иными словами, политика Советской России, на приход к власти в Германии нацистов и на подготовку Второй мировой войны, главными противниками в которой выступили как раз Советский Союз и нацистская Германия? Думается, что в этом контексте значение Рапалло искусственно преувеличивается.

В тяжелейший экономический и, как следствие, политический кризис Германию вверг не Советский Союз, а во многом тяжелое бремя Версальского мира. Конечно, недальновидная политика Сталина по отношению к германской социал-демократии была одной из причин, содействовавших активизации и росту национал-социалистского движения. Но это была не первая и не главная причина. Ведь обязанность контроля за социально-экономической жизнью Германии возлагалась на державы-победительницы, к которым СССР явно не относился. Более того, именно ведущие западные страны проводили впоследствии политику умиротворения Гитлера, когда тот пустил германский государственный корабль в автономное плавание по волнам мировой политики. С установлением же в Германии национал-социалистской диктатуры произошло свертывание советско-германской кооперации на всех основных направлениях, будь то политика, экономика или военно-техническое взаимодействие.

Изначально заложенные в Рапалльском договоре предпосылки для создания советско-германского альянса не были реализованы в силу ряда объективных причин.

Вторая мировая война коренным образом изменила лик мира. С 1945 года уже не приходится говорить о сохранении евроцентристского мироустройства.

В послевоенной Германии советские представления о том, какими должны быть советско-германские отношения, были реализованы совместно с Германской Демократиче-

ской Республикой. Она, как и хотела того Москва, стала основным стратегическим союзником СССР в военно-политической, экономической, научно-технической, культурной и идеологической сферах. Но никому на Западе даже в голову не приходило называть это сотрудничество "политикой Рапалло" или даже "пол-Рапалло". Слишком незначителен был мировой вес одной трети послевоенной Германии.

Что ждет Россию и Германию в кратко- и среднесрочной перспективе? Насколько вообще применимы сейчас категории традиционной внешней политики и дипломатии XX века? Могут ли в принципе иметь место рецидивы Рапалло, как его понимают западные политики? На мой взгляд, конец XX века изменил не только политическую карту мира, но и привнес в мировую политику совершенно новые элементы, которых мир до того не знал. Третье тысячелетие уже стало эрой многосторонней политики и дипломатии и свело до минимума чисто двусторонний аспект межгосударственных отношений. Не являются исключением в этой связи Россия и Германия. Нового Рапалло быть не может в принципе, поскольку эпоха двусторонней политики и дипломатии, особенно после 11 сентября 2001 года, закончилась. Рапалло осталось ностальгической мечтой отдельных представителей маргинальных национал-патриотических кругов, которым история отвела место на обочине реальной политики. Поясню почему.

Во-первых, биполярный мир, долгие годы базировавшийся на стратегическом паритете СССР - США, Восток - Запад, прекратил свое существование. Итоги третьей ("холодной") мировой войны принципиально отличаются от эпохи Рапалло с ее многополярным мировым порядком. Система внешнеполитических координат подавляющего большинства государств ориентирована на единственный центр силы - США, которые выиграли многолетнюю войну с государственным социализмом советского толка и, что не менее важно, возглавляют единственную оставшуюся в мире эффективную международную военную организацию, сфера интересов которой - весь мир. А Германия - ее важнейшая интегрированная составляющая.

Во-вторых, Россия и Германия выступают в этом однополярном мире в новом качестве. Это качество включает в себя не только морально-психологическое состояние общества в условиях окончания третьей ("холодной") мировой войны, не только размер территории, численность населения, состояние экологии, экономический, информационно-технологический и военный потенциал, но и все, что связано с новыми задачами в области политики безопасности в самом широком понимании.

В-третьих, "мир по-американски" привел к тому, что территориальные проблемы актуальны теперь только для наследников бывшего СССР, но не для Германии. К тому, что между Россией и Германией уже нет пояса недружелюбно настроенных к ним государств. Все они уже стали или вот-вот станут членами НАТО и ЕС, зарезервировав для себя место победителей или как минимум "освобожденных стран" в ходе "холодной войны".

В-четвертых, российско-германские отношения нельзя рассматривать вне двух доминирующих сегодня тенденций мирового развития - глобализации мирохозяйственных связей за счет внедрения передовых компьютерных технологий и средств коммуникации и, во-вторых, интернационализации двусторонних отношений в результате повышения веса и влияния ведущих международных организаций, где ФРГ играет далеко не последнюю роль. Отныне российско-германские контакты во многом будут зависеть и уже зависят от роли и места ФРГ в таких международных организациях, как ООН, ОБСЕ, НАТО, ЗЕС, ЕС, ВТО, Всемирный банк, Парижский клуб, Международный валютный фонд и др., а также от степени вовлеченности в них России либо от степени их заинтересованности в

России. Фактически на смену традиционным двусторонним политико-экономическим контактам в российско-германских отношениях пришел многоступенчатый функциональный диалог, в котором Федеративная Республика Германия выступает не как самостоятельный партнер, а как представитель наиболее авторитетных западных военных, политических и экономических союзов, вынужденный действовать с оглядкой на своих партнеров.

И, наконец, даже если Россия и Германия и захотели бы вернуться к временам Рапал-ло, то этого им просто никто не позволил бы сделать. Об этом открыто написал в своей "Дипломатии" бывший госсекретарь США Г. Киссинджер, которого нельзя заподозрить в необъективизме: "Не в интересах ни одной из стран, чтобы Германия и Россия сконцентрировались друг на друге либо как на главном партнере, либо как на главном оппоненте. Если они чересчур сблизятся, то создадут страх перед кондоминиумом; если будут ссориться, то вовлекут Европу в эскалацию кризисов. У Америки и Европы существует взаимная заинтересованность не допустить, чтобы национальная германская и российская политика бесконтрольно сталкивались в самом центре континента. Без Америки Великобритания и Франция не смогут поддерживать политическое равновесие в Центральной Европе; Германию начнет искушать национализм; России будет не хватать собеседника глобального масштаба. А в отрыве от Европы Америка может превратиться не только психологически, но и географически и геополитически в остров у берегов Евразии"1.

Уже одного этого аргумента достаточно, чтобы понять, что Веймар - это не Рапалло и отношение средств массовой информации к нему соответствующее.

Шенаев В.Н.

Для понимания значения Рапалло особенно важно выяснить, что побудило вести переговоры и заключить договор. Несомненно, военно-политические моменты играли очень большую роль. Но нельзя забывать и традиционно сильные экономические связи, которые очень тесно взаимосвязаны с военно-политическими. История экономических отношений между Германией и Россией началась еще со второй половины Х1Х века, в период индустриализации и становления капитализма в России. Как известно, в развитии промышленности России большую роль сыграли немецкие фирмы. Так, электричество, телеграф, электроника в значительной мере были обязаны своим развитием участию концернов "Сименса" и АЭГ. В строительстве железных дорог и транспорта большая роль принадлежала концернам "БОРЗИГ", "Шварцкопфф", "Хеншель", "Манн" и другим. Становлению металлургии и машиностроения содействовали фирмы "Круппа", "Вольфа", "Шиса". В сфере химической промышленности участвовали концерны БАСФ и "Хехст". Особенно значительной была роль банковского капитала и прежде всего Гроссбанков. Перед Первой мировой войной Германия являлась одним из крупнейших партнеров России.

И вот Версальский договор 1918 года накладывает огромные ограничения на Германию, и она ищет пути их преодоления. Немецкие финансовые олигархи "обнаружили", что Россия для них - очень важный партнер именно в области экономики. Поэтому значение Рапалло велико не только с точки зрения военно-политической и дипломатической, но также в том, что дало толчок развитию экономических отношений.

1 Киссинджер Г. Дипломатия. Пер. с англ., М.; 1997, С. 749.

И при этом нельзя не учитывать переход в России к НЭПу. Это ведь было накануне Рапалло, до Генуэзской конференции 1922 года. Немецкие концерны сразу осознали, что в России начался переход к рыночному хозяйству, в чем у них была большая заинтересованность. И в нашей стране НЭП сыграл важную роль в привлечении к сотрудничеству тех германских концернов, которые в прошлом уже имели тесную связь с российскими предприятиями. Достаточно сказать,что после Рапалло, в 20-е годы, 30% произведенных станков Германия сбывала России. Если взять электротехническую промышленность, то 20%, то есть одна пятая этой продукции, шла из Германии в Россию. Если бы не было Рапалло, такого масштаба торговли не было бы тоже.

Во время НЭПа Россия предложила новые формы сотрудничества, среди которых -концессии. Кто сразу же прореагировал на это? Прежде всего, Германия. И если из общего числа 2 211 концессий в России на немецкие концерны приходилось 35%, то это означает, что они поверили в НЭП. Поверили в развитие экономики Советской России и восстанавливали прежние экономические связи. Не случайно вновь фигурирует название прежних концернов: "Крупп", "Манн", "ИГ-Фарбениндустри", БМВ, "Телефункен". Появляются соглашения о технической помощи, из которых 53% приходилось на Германию, приблизительно столько же, сколько и на США. Мне представляется, что в этом проявилось важное значение соглашения в Рапалло, которое дало импульс для экономического развития в нашей стране в эти годы и связям с Германией. Безусловно, давление финансовых кругов было большим, и этот урок нужно извлекать и сейчас. В Рапалло, вне всякого сомнения, был заключен равноправный договор взаимозаинтересованных стран. Там были достигнуты определенные компромиссы, использованы те методы, которые должны применяться во внешних отношениях, и затрагивались не только военно-политические, но и экономические вопросы. Дух Рапалло оказал большое влияние на дальнейшие двусторонние отношения между нашими странами.

Фалин В.М.

Исходя из фактов я предложил бы делать акцент не на военно-политическом значении Рапалло. Если мы обратимся к переписке Ленина с Чичериным, проекту резолюции ВЦИК, написанному рукой Ленина, то убедимся в том, что в основу всего были положены экономическая заинтересованность, намерения создать экономическую базу. Это, в свою очередь, исключало возможность применения силы между двумя государствами, тем самым преодолевались все идеологические и прочие предвзятости в межгосударственных отношениях. Этот категорический императив Чичерин по указанию Ленина должен был положить в основу всей позиции нашей делегации в Генуе.

Здесь, конечно, уместно упомянуть наше предложение о всеобщем разоружении под строгим международным контролем. Предлагалось также провести широкомасштабные сокращения вооруженных сил. К сожалению, это не было принято.

Шенаев В.Н.

Это очень правильно, и я с этим согласен. Ведь на Генуэзской конференции, собственно, главным-то был вопрос о возвращении царских долгов. Западные страны ехали на конференцию с тем, чтобы возложить на нашу страну бремя царских долгов, что-то по-

рядка 15 миллиардов золотых рублей. И как умно сделал тогда министр финансов РСФСР Л.Б. Красин, входивший в состав делегации во главе с Г.В. Чичериным, когда представил расчет убытков, которые понесла наша страна в результате иностранной интервенции, оценив их в размере 40 миллиардов золотых рублей. Рассчитывая на взаимность, советская делегация заявила о согласии заплатить 15 миллиардов рублей при условии, что западные страны заплатят РСФСР около 40 миллиардов рублей. На этом разговор закончился. Поэтому верно было сказано, что следовало учесть указанный опыт, когда решались проблемы наших долгов бывшей ГДР и с нас запросили 6,5 миллиардов долларов. Наша сторона, к сожалению, с радостью сразу согласилась на один миллиард долларов без встречных требований.

Наконец, еще один факт. В начале 1970-х годов к нам приехала крупная немецкая делегация во главе с Вольфом фон Амеронгеном. Мы проводили эту встречу в Армении, и на ней присутствовал А.И. Микоян, который, обращаясь к Вольфу фон Амеронгену, сказал: "А ведь вы, наверное, помните, что экономическое развитие между нашими странами началось с договора, который мы с Вами подписывали в начале 20-х годов". На что Вольфганг фон Амеронген ответил: "Это вы с моим отцом подписывали, а не со мной, но я целиком "за". Это был большой толчок для экономического развития".

Фалин В.М.

Когда мы говорим о Вольфе фон Амеронгене и его отце, мы должны избегать некоторых восторженных слов. Отец Вольфа умер в 1942 году. С 1942 года по 1945 год Вольф продолжал обслуживание нацистских сделок, трансфертировал золото из концлагерей, в частности для оплаты закупок вооружения в Швеции, Швейцарии, Латинской Америке, через Латинскую Америку в США. Не нужно нам все эти концерны представлять безобидными овечками. Они во многом предопределили приход Гитлера к власти.

Штефан Дёрнберг

Подводя итоги первого заседания, хотел бы обратить внимание на то, что Рапалло возник в конкретной обстановке 1922 года или 20-х годов вообще. Обстановка сейчас совершенно другая, и повторения Рапалло, конечно, никак не может быть. Значение Ра-палльского договора состоит в том, что в нем довольно объемно отражены принципы равноправия. Основой Рапалло было, конечно, экономическое сотрудничество, о котором сегодня много говорили. После Рапалло были заключены договоры 1925 и 1926 года. Вопросы военного сотрудничества, как здесь правильно отмечали, непосредственно с Рапал-ло не связаны. Но речь о всеобщем и полном разоружении в Рапалло шла.

ЗАСЕДАНИЕ II. РОССИЙСКО-ГЕРМАНСКИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ - ФАКТОР ЕВРОПЕЙСКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА

Шенаев В.Н., открывая заседание, высказал несколько важных соображений.

После Второй мировой войны в экономических отношениях нашего государства с Германией наблюдались четыре этапа. Первый этап длился с 1945-го по 1955 год. В это время связи развивались лишь с Восточной Германией, бывшей ГДР, тогда как с Западной Германией они сводились к использованию рабочей силы на нашей территории (военнопленных периода войны).

Второй этап начался в 1955 году и длился примерно до 1970 года. Важнейшим событием этого этапа явилось установление дипломатических отношений между нашими странами во время визита канцлера Аденауэра в Москву в 1955 году. Как и после Первой мировой войны, это дало толчок развитию экономических связей в различных видах, однако в незначительных размерах. Достаточно сказать, что в 1960 году товарооборот между Западной Германией и Советским Союзом составлял лишь около миллиарда марок. И даже 10 лет спустя, в 1970 году, - только два миллиарда марок. Нашим главным партнером оставалась ГДР.

Третий этап начался в 1970 году и длился до 1990 года и был наполнен развитием многосторонних отношений между СССР и ФРГ, особенно после заключения в 1970 году Московского договора. В целом этот период характеризовался разрядкой международной напряженности. Нефтяной кризис на Западе, давший Советскому Союзу сотни миллиардов долларов, позволил нам расширить выход на мировой рынок. В стране началась перестройка.

В этот период темпы внешнеэкономического оборота СССР (на Российскую Федерацию приходилось примерно три четверти его) намного превышали темпы экономического развития внутри нашей страны. Именно тогда внедряются и развиваются новые формы экономических связей с ФРГ. К их числу относятся компенсационные сделки, особенно по соглашению "газ - трубы". На долю компенсационных сделок приходилось примерно 20% нашего товарооборота с ФРГ. За это 20-летие товарооборот между СССР и двумя германскими странами увеличился в 20 раз и достиг 40 млрд марок, из них 22,4 млрд марок приходилось на ГДР. Успешно развивалась производственная кооперация, появлялись совместные предприятия, налаживалось научно-техническое сотрудничество. Нашей стране были предоставлены значительные кредиты, в которых наибольшая доля приходилась на ФРГ. ФРГ на Западе и ГДР в Восточной Европе были, безусловно, нашими крупнейшими партнерами. Этот период без преувеличения можно охарактеризовать как время расцвета наших экономических связей, подкрепленных международными соглашениями, как на двустороннем, так и многостороннем уровнях. Хельсинкский акт (1975 г.) и последующий период породили большие надежды на продвижение вперед к общеевропейскому политическому, экономическому и гуманитарному пространству. В этот период приоритет был отдан Европе и надежды возлагались на строительство общеевропейского дома.

Особое значение имел Договор о добрососедстве, партнерстве и сотрудничестве между бывшим СССР и ФРГ, парафированный 13 сентября 1990 года в Москве и ратифицированный в 1991 году. Договор охватил все области двустороннего сотрудничества и был заключен сроком на 20 лет. В нем была отражена преемственность отношений ГДР -СССР, ибо уже был ясен вопрос об объединении Германии.

Современный этап начался с объединения Германии, распада СЭВ в 1991 году и СССР в 1992 году. С этого времени речь идет о российско-германских отношениях, т.е. между Российской Федерацией и ФРГ. Основными чертами этого периода являются следующие: во-первых, подрыв стабильности политического и экономического состояния России в ее отношениях с Западом, включая Германию; во-вторых, ориентация нового руководства России на США, появление американских советников, хотя модель социально-рыночного хозяйства была разработана еще в 30-е годы и дважды применена на прак-

тике в Германии (при Эрхарде после Второй мировой войны, затем при объединении Германии на территории бывшей ГДР).

С другой стороны, - потеря интереса Германии к России, ее переориентация на Восточную Европу и страны СНГ. Меняются и ее приоритеты во внешнеэкономических отношениях.

В-третьих, ухудшение как количественно, так и качественно двусторонних экономических отношений России с Германией. В 1992 году объем товарооборота России с Германией сократился по сравнению с 1990 годом почти в два раза, главным образом за счет пяти новых земель бывшей ГДР. С тех пор вплоть до 1998 года он понемногу увеличивался, но затем начал вновь сокращаться под влиянием дефолта. В 1999 году вновь наблюдается рост товарооборота, в основном связанный с увеличением цены на нефть и газ. Лишь в конце 2000 года России удалось поднять свой товарооборот с Германией до уровня 1990 года, т.е. свыше 40 миллиардов германских марок. В целом же это десятилетие можно считать потерянным в отношениях двух наших стран. Мне представляется, что в настоящее время следовало бы подготовить и заключить новый договор между Россией и Германией, подобный Московскому 1970 года и Большому Московскому 1990 года между ФРГ и СССР. Новый договор между Германией и Россией должен также быть всеобъемлющим и рассчитанным на длительную перспективу.

Белов В. Б.

Россия и Германия являются двумя крупнейшими державами на европейском континенте. Оба государства обладают рядом сравнительных преимуществ, что позволяет им быть ведущими народнохозяйственными комплексами в Европе. ФРГ - это локомотив западноевропейской экономической интеграции. Россия становится локомотивом зарождающихся интеграционных процессов на постсоветском пространстве. Не случайно оба государства тяготеют друг к другу. Можно обратиться к истории Х1Х-ХХ веков, которая наглядно показывает, что оба государства объективно способны использовать эти сравнительные преимущества для своего развития.

Рапалльский договор в этом отношении особенно интересен. В начале 20-х годов оба государства были обескровлены Первой мировой войной, Германия - репарациями, а Россия - гражданской войной и интервенцией. Во многом благодаря отказу от взаимных претензий и фактическому предоставлению режима наибольшего благоприятствования для своих экономических субъектов, особенно для немецких частных компаний, Россия и Германия смогли с успехом использовать существовавшие сравнительные преимущества для восстановления своих экономик. С одной стороны, в 20-е годы это был первый шаг в сторону интеграции Советской России в Европу. С другой - это было восстановление позиций германских компаний на российских рынках. Цели в основном были достигнуты, причем на взаимовыгодной основе. Несмотря на все испытания (Великая Отечественная война и "холодная война", противостояние между ФРГ как составной части Североатлантического альянса и Советским Союзом, сложный и противоречивый процесс объединения Германии), наши двусторонние связи доказали, что они основываются на объективных факторах, которые способны преодолевать любые препятствия.

Именно взаимовыгодность характеризует наши отношения в нынешних условиях и является основой нашей экономической кооперации. Пока она есть, связи будут разви-

ваться. В первую очередь - это блок кредитно-финансовых отношений. У России остается достаточно большая задолженность перед Германией по советским государственным и частным долгам, которые реструктурированы в рамках Парижского и Лондонских клубов, а также по кредитам, полученным в ельцинский период. И есть достаточно конструктивно решенный вопрос с задолженностью бывшей ГДР.

Россия исправно выплачивает свои долги. За 2001 год мы существенно улучшили платежную дисциплину, по некоторым платежам даже опережаем график. Россия постепенно восстанавливает свою репутацию на международных рынках. Это позволяет российским банкам вновь пользоваться доступом к немецким кредитным ресурсам, в том числе в рамках восстановленной весной 2001 года линией общества "Гермес" по страхованию экспортных кредитов. Можно упомянуть положительный факт подписания в апреле 2002 года Сбербанком РФ соглашения с консорциумом немецких банков о кредитной линии на 250 млн евро для кредитования российских предприятий.

Возьмем внешнеторговый аспект. Объективно Россия - богатейшая страна на европейском континенте, у нее есть важные геостратегические преимущества. Однако реализовать эти преимущества пока не удается. Для российского экспорта в ФРГ характерна сырьевая ориентация (поставки газа, нефти и прочих энергоносителей). Россия - это емкий рынок сбыта для немецкой экспортной продукции: машины, оборудование, электротехнические изделия, химия.

Во многом благодаря позитивным изменениям в российской экономике, созданию более благоприятного климата в отношениях между нашими странами, росту доверия на уровне руководителей государств, на уровне правительств, соответствующих рабочих групп внешняя торговля существенно превысила кризисный уровень 1994 года более чем в 2 раза. В прошлом году достигнут рекордный объем взаимного оборота в 24,8 млрд евро. Можно надеяться, что российская экономика и российские компании смогут постепенно повышать в своих поставках долю товаров с более высокой степенью обработки, в том числе энергоносителей. Эта тенденция прослеживается в первую очередь в крупнейших российских компаниях. Например, "Юкос", "Лукойл" стараются поставлять нефть на свои собственные предприятия в Западной Европе, в том числе в Германии, и продавать их напрямую через свою розничную сеть. Есть много других примеров, когда российские фирмы стремятся повышать свою прибыль за счет сбыта товаров с более высокой степенью обработки.

Инвестиции - это тот блок, через который проходят все вопросы, связанные с российскими реформами, в том числе участие России во Всемирной торговой организации, реализация соглашения о партнерстве и сотрудничестве с ЕС. В этой сфере достигнута наиболее высокая степень нашей кооперации. По аккумилированным инвестициям Германия занимает в России первое место, а по прямым инвестициям - только пятое. По прямым инвестициям Россия вложила в экономику Германии примерно столько же, сколько ФРГ в экономику России, - порядка 1,3 млрд долл. Другими словами, идет взаимное переплетение капиталов. Но уровень этого переплетения не соответствует потенциалу наших экономик. Причины общеизвестны. Среди прочего, с немецкой стороны - это нежелание видеть дополнительных конкурентов на своих рынках. Со стороны России - это проблемы, связанные с бюрократией, с вялотекущими реформами, в том числе земельной, налоговой, судебной, банковской. Но тем не менее очень важно, что позитивные тенденции существуют.

Налаживается сотрудничество в научно-технической сфере. В наследство от Советского Союза России достались не только долги, но и мощный научный потенциал. Пока еще существует достаточно большое количество разработок, которые можно и нужно коммерциализировать и продавать с прибылью. Здесь есть хорошие возможности для кооперации с немецкими компаниями, которые могли бы вместе с российскими выводить эти разработки на мировые рынки. В первую очередь это относится к таким сферам, как генная инженерия, новые направления в высоких технологиях, в том числе в информационной области.

И еще один аспект, когда, наверное, можно говорить о том, что у Германии имеются некие сравнительные преимущества, которые отличают ее от наших других крупнейших западноевропейских партнеров. Это - уровень ментальности, который сложно конкретизировать или определить в цифрах, но он состоит в понимании Германией тех проблем, которые существуют у российских партнеров. Причем не только в понимании, но и в постоянном желании видеть Россию составной частью европейского хозяйственного, культурного, информационного, транспортного, энергетического пространства и, подчеркнем, - единого пространства.

Начиная с 1992 года Германия на безвозмездной основе оказывает консультативную помощь российским реформам. Эти реформы соответствуют духу неолиберальных концепций и политике хозяйственного порядка. Они комплексно объединяют рыночные и социальные элементы, т. е. те элементы, которые заложены в понятие "хозяйства" и связаны с необходимостью учета социальных проблем, которые можно решать только на государственном уровне. В сферу консультативной помощи ФРГ вложила несколько сот миллионов марок. В настоящее время немцы направляют эту помощь самой важной части любого государства, а именно управленцам, как частным, так и государственным. Это, на мой взгляд, наиболее эффективная часть вложений. Что касается управленцев на частном уровне, то за последние 4 года в Германии прошли обучение 1 600 молодых, до сорока лет, менеджеров из России. Каждый третий из них заключил контракт в той или иной форме с немецкими компаниями. Все возвращаются, никто не остается. Важно, что российские управленцы видят свои шансы в России. В стране образуется критическая масса новых молодых управленцев, которые смотрят на свои предприятия как составную часть российской экономики. Для них важен не принцип "заработать быстрые деньги". Для них более важным является стратегическое развитие своих компаний. Все это дает шансы для восстановления потенциала России и создания дополнительных привлекательных факторов для немецких компаний. Думаю, что такие управленцы во многом способны вывести нашу кооперацию на новый качественный и количественный уровень.

Вопрос:

Мухина Я. Б. - Как вы оцениваете сегодня и в будущем перспективы российско-германского взаимодействия в области мелкого и среднего предпринимательства?

Ответ:

Белов В. Б. - Это та сфера, где нужно говорить о государственной поддержке, в том числе о стимулах и льготах. Пока малые и средние предприятия России не встанут на ноги, пока они не начнут нормально развиваться, они не будут основой нашего сотрудничества. С другой стороны, малый и средний бизнес в Германии не пойдет в российскую

экономику, пока не увидит стабильности и необходимых предпосылок для сотрудничества. Малый и средний бизнес должен быть убежден, что он будет играть по тем правилам, которые написаны на официальной бумаге. Пока у нас этого не будет, малый и средний бизнес к нам не пойдет.

Вольфганг Грабовски в своем выступлении сконцентрировал внимание на проблемах, которые касаются экономических связей между предприятиями востока Германии и Россией, а также ее регионами. В связи с этим он процитировал документ, подготовленный Восточным бюро германской экономики к встрече канцлера Шрёдера и президента Путина в Веймаре, в котором говорится следующее: "В тесных и добрых контактах между восточными немецкими федеральными землями и Россией скрыт потенциал для развития, который надо использовать более интенсивно. Реанимация этих бывших контактов может стать важным элементом отношений между Германией и Россией. Использование этих контактов и экономическое сотрудничество выгодно обеим сторонам". В этом духе проходили заседание Петербургского диалога в Веймаре и саммит руководителей двух стран.

Как стало известно, в новых федеральных землях Германии еще сохранилась неиспользованная производственная база. По данным "Дойче банка", это касается примерно 150 предприятий, которые сразу можно было бы задействовать. Оратор выразил уверенность, что при соответствующем политическом желании можно найти пути и средства для достижения этих целей. С одной стороны, это означало бы для России рост инвестиций. При этом использовалась бы современная технология, что стимулировало бы выпуск продуктов, конкурентоспособных на мировом рынке. С другой стороны, можно было бы снизить обременительный высокий уровень безработицы в новых федеральных землях, а также ускорить их экономическое развитие. Специалисты и квалифицированные рабочие - большинство из них с хорошим знанием русского языка - относятся с глубокой симпатией к России. Многие обучались в Советском Союзе. Конечно, они готовы были бы применить свои знания для нового конкретного сотрудничества.

Мы прекрасно понимаем, говорил Грабовски, что с помощью "Гермеса" или старого мышления такие вопросы решить нельзя. В этих землях сейчас почти нет крупных предприятий. Единственное крупное предприятие осталось в Айзенхюттенштадте. Но и оно не является собственностью восточных земель. Не хватает капиталов для мелких предприятий. Люди есть, знания есть, есть и новая техника, но нет достаточного количества денег.

Нам говорили, что рынок сам должен решать эти проблемы. Но рынок так ничего и не решил. Безработица в восточной части Германии растет дальше. Благоприятные возможности использования этих людей были упущены. Мы писали письма и Шрёдеру, и Путину. Президент Путин уже в который раз подчеркивает значение сотрудничества с восточными землями Германии. Нас удивил канцлер Шрёдер, который в Веймаре перед всей публикой впервые заговорил о поддержке этого направления. Он вспомнил о восточных немцах, которые владеют русским языком, и сказал, что этот большой потенциал надо использовать. Скоро в Германии предстоят парламентские выборы, и говорят, что на востоке страны может на этот раз довольно многое решиться.

Здесь поднимался вопрос о переработке нефти, продолжал оратор. Химическое машиностроение ГДР в свое время поставило около 70% всего химического оборудования для переработки газа и нефти Советского Союза. Снижение объема продукции нефтеперегонных заводов России больше чем наполовину по сравнению с 90-м годом в немалой степени обусловлено тем, что поставка запасных частей и сервис предприятиями восточ-

ных земель ФРГ были почти полностью прерваны. Но большая часть упомянутых предприятий существует и в новых условиях. При соответствующей финансовой поддержке они были бы в состоянии повысить производительность и содействовать восстановлению прежнего уровня с одновременным повышением качества в соответствии с экспортными требованиями. Они могли бы теснее сотрудничать с русским машиностроением. Немецкие банки смогли бы предоставить им долгосрочные кредиты и т. д. Об этом сейчас идет речь, ведется конкретная дискуссия, в том числе с "Дойче банком". Это было бы выгодно обеим сторонам.

Грабовский затронул также проблемы среднего и малого предпринимательства. Этот вопрос поднимался в Веймаре, теперь можно ожидать конкретных действий. В Германии как раз этот слой предпринимателей играет огромную роль (средние предприятия производят примерно 53% продукции и на них занято 80% рабочей силы страны). Конечно, они заинтересованы в сотрудничестве с Россией.

ЗАСЕДАНИЕ III. РОССИЯ И ГЕРМАНИЯ -ПЕРСПЕКТИВЫ ПАРТНЕРСТВА

Федоров В.П.

Мы привыкли называть нынешние отношения России и Германии стратегическим партнерством или, по выражению более осторожных экспертов, курсом на стратегическое партнерство. Такое определение можно лишь приветствовать, хотя оно не содержит никакой специфики двусторонних связей. Россия имеет в мире десятки стратегических партнеров, и число таких стран увеличивается, пожалуй, с каждой новой поездкой нашего президента. ФРГ также не обделена подобными партнерами. Слова о стратегическом партнерстве стали настолько расхожими, что не несут больше особой смысловой нагрузки.

Между тем ХХ век в Европе характеризовался сложным сочетанием как противостояния, так и взаимодействия обоих государств, а у остальных европейцев Германия и Россия, преемница СССР, вызывали и отчасти вызывают подозрительное отношение к себе. Стоит отметить в этой связи, что, по мнению официальной германской историографии, вопрос о том, кто виноват в развязывании Первой мировой войны, до сих пор остается спорным.

После Второй мировой войны возможная германская опасность была устранена путем экономической интеграции, результатом которой стал Европейский Союз, и посредством создания военно-политического союза НАТО. Тем не менее единодушия относительно будущего поведения Германии среди экспертов нет. Одна группа - я бы назвал их алармистами - полагает, что объединение Германии создало предпосылки для ее возвышения до уровня хозяина европейского континента и страна еще породит непростые проблемы для ее нынешних союзников. Основная борьба, по их мнению, развернется в Европе между США и ФРГ, причем в экономической сфере. России они предлагают играть на американо-германских неизбежных противоречиях, это, мол, большой шанс для России. Но это - не шанс, это была бы ошибка.

Положение в мире и в Европе со времен Рапалло изменилось кардинальным образом, а вот подходы у некоторых экспертов остались прежние. Их стержень - создание временных коалиций.

Германию нельзя ныне рассматривать без учета ее глубокой вовлеченности в европейский интеграционный процесс, в ходе которого она утратила многие прерогативы национального государственного управления, отошедшие к совместным органам. С целью навсегда обеспечить мир в Европе и избежать типичных для прошлого межгосударственных блоков был задуман процесс интеграции. Брюссель и Страсбург значат для ФРГ не меньше, чем Берлин. Время политики Рапалло и пакта Молотова - Риббентропа, нацеленной на раскол Европы, прошло.

Германию нельзя больше вычленить из европейского сообщества. После введения общей валюты всякие рассуждения о гегемонизме Германии несостоятельны. Отныне для нее практически исключено проведение некоего особого, а тем более агрессивного индивидуального курса, ибо это ударило бы через общую денежную единицу по ней самой. Было бы неразумно членам еврогруппы, и ФРГ в том числе, ослаблять евро, чтобы насолить соседу, как неразумно, скажем, подрывать общий нефтепровод. Создались условия, при которых Германия и остальная Европа должны хранить друг другу нибелунгскую верность. С появлением евро произошла окончательная европеизация Германии. Вечный спор о том, "кто кого"? - Германия Европу приструнит или наоборот, больше не актуален. Это, конечно, не означает всеобщей стерилизации отношений между членами ЕС. Евро не может как-то воспрепятствовать изменению сложившейся конфигурации сил в интеграционной экономической структуре, в частности, наращиванию германской доли. Здесь уместно провести аналогию с внутренней экономикой, где при одной и той же валюте регионы развиваются по-разному, но это развитие не связано с какими-то недружественными действиями по отношению к слабым территориям. Кстати говоря, объединенная Германия показала за прошедшее десятилетие минимальный экономический рост по сравнению с другими членами ЕС.

Вряд ли будет далеко от истины утверждать, что Германия и Франция станут предметом критики ряда других членов Евросоюза при всех условиях, причем даже противоположного плана - за пассивность, если таковая будет проявлена, и за активность, в которой подозрительными соседями обязательно будут усмотрены гегемонистские устремления. При формальном равенстве голосов 15 членов интеграционного сообщества на этих двух странах лежит особая ответственность за положение в Европе. С течением времени произошла небезынтересная метаморфоза в представлениях. Если сначала крепкий союз Германии и Франции, открытый для других государств, рассматривался как залог обеспечения мира на континенте, то после достижения этой цели некоторые третьи государства обеспокоены германо-французским тандемом, возможностью сговора за счет менее мощных партнеров. На деле же пока работает германо-французское сотрудничество, Европе нечего бояться этих стран, а они друг с другом, как и остальные, скованы сейчас одной цепью, а именно евро.

Отсюда следует вывод о том, что будущее отношений между Россией и Германией нужно рассматривать в контексте сращивания последней со странами ЕС. Если Россия самостоятельно определяет свою политику, как внутреннюю, так и внешнюю, то ФРГ согласовывает свои действия с ЕС, причем шаг влево, шаг вправо здесь не только не приветствуется, но и не допустим. Когда РФ имеет дело с ФРГ, то она одновременно общается с остальной Европой, если, конечно, речь идет о политике и экономике. Соответственно, ФРГ, отстаивая перед Россией свои интересы, радеет одновременно и за всю "свою" Европу. Например, на недавнем заседании Петербургского диалога в Веймаре хозяева

сформулировали свои претензии относительно препятствий на пути притока германского капитала в Россию. Это - семь блоков вопросов, начиная от необходимости банковской реформы в России и до задержек с реорганизацией государственных предприятий, включая естественные монополии, например, железнодорожный транспорт. Некоторые из этих вопросов могут быть решены в короткий срок. Так, немецкая сторона настаивает на устранении различий в ставках подоходного налога для резидентов (13 %) и нерезидентов (30 %). Другие блоки, как уже видно из названий, потребуют длительного времени. Ничего специфического немецкого в этих претензиях нет. Подобные каталоги предъявляются нам и другими странами.

Теперь я хотел бы отделить экономику от политики. Что касается экономического сотрудничества, то здесь развитие более или менее предопределено и снятие препятствий (они в основном на нашей стороне) не является какой-то уступкой Германии и Западу в целом, оно свидетельствует о нормализации нашей внутренней экономической жизни. Со временем будут урегулированы вопросы о зарубежной недвижимости бывшего СССР в пользу России, а не Украины. Не вечен спор и о перемещенных художественных ценно -стях.

В большой политике дело обстоит сложнее. Речь идет о своеобразной внутренней конструкции России и частично отсюда о разном отношении к так называемым общечеловеческим ценностям. Здесь неминуема перманентная конфронтация с Германией как частью Европейского сообщества.

При оценке положения в России иностранными деятелями и организациями одни ценности в их суждениях часто превалируют над другими, например, права человека и права наций на самоопределение - над правом государства на целостность и самосохранение. А вот здесь уступок со стороны России быть не может.

Дело не в многоэтничности России, где проживают 140 национальностей. В Австралии, например, их также 140. Мировой опыт учит: многонациональные империи, сформировавшиеся по национально-территориальному признаку, имели обыкновение разваливаться. Из 200 современных стран лишь 20 имеют федеративную структуру и лишь там, где она основывается на этническо-территориальном принципе, существуют большие проблемы. Отсюда нужно делать практические выводы. Зададим почти что риторический вопрос: почему, например, Германии в отличие от России не грозит территориальный распад, хотя она является также федеративным государством, почему, например, земли Бавария, Саксония и Тюрингия, которые называют себя республиками, не могут сравниваться по своему положению с Татарстаном или Башкортостаном? Статус немецких федеральных земель, где проживают в основном немцы, не является источником опасности для немецкого федерализма, в то время как титульные нации в российских республиках в определенных условиях отдадут приоритет своей государственности, а не федеральной.

Преамбулы Конституции РФ и Основного закона ФРГ отчасти сходны по форме, но вместе с тем содержат коренные различия. Если в первом документе Конституцию принимает анонимный многонациональный народ Российской Федерации, то во втором речь идет о немецком народе, т. е. об однонациональном, монолитном субъекте, для которого такого понятия, как государственное отделение одной его части от целого, не существует. В то время как в Конституции РФ не отдается предпочтение какой-то национальности и русский народ вообще не упоминается, статьи Основного закона ФРГ привязаны к немцам: "Все немцы имеют право..." (ст. 8,9), "Каждый немец имеет..." (ст. 33, п.1,2). Для ФРГ истекшее послевоенное время (с 1945 г.) показало наличие у земель одной, а именно центростремительной тенденции, завершившейся объединением страны.

Россия внутренне разобщена на национальные республики, она живет на пороховой бочке национального самоопределения, ее целостность чревата разрывом изнутри. В этом утверждении нет никакого преувеличения.

И что делает в этих условиях Запад? Он поддерживает сепаратистские силы сегодня в Чечне, а завтра поддержит таких же террористов в других наших республиках, появление которых не исключено. В отношении Чечни нужно отметить, что без поддержки Западом чеченских боевиков эта республика давно бы стала на путь мира и труда. Если Россия пойдет на поводу у Запада и не будет бороться с сепаратистами всеми способами, то ее попросту не станет. Именно этого кое-кто хочет на Западе.

В пример часто ставятся две страны - Германия и Турция (Османская империя), попавшие в свое время под колеса истории и смирившиеся с потерей великодержавного статуса. Пример Турции не совсем понятен. Она до сих пор не признает геноцида армян, проводившегося в 1915-1916 годах. Тогда погибло почти 2 миллиона армян. С признанием этого факта связаны многие вопросы гуманитарного и компенсационного характера. З. Бжезинский, выступая на симпозиуме в Москве в 2002 году, добавил еще Англию и Францию, которые, мол, в свое время тоже прошли стадию очищения от своего колониального прошлого. У них тоже были колониальные войны, типа чеченской, но в конце концов они дали покоренным территориям вольную. Вот и Россия должна действовать так же и отпустить на свободу свои колонии, т.е. стряхнуть с себя республики. Россию призывают повторить судьбу не только упомянутой четверки стран, дело обстоит гораздо хуже - повторить судьбу СССР. Здесь заключено неразрешимое противоречие. С одной стороны, выдвигаемые условия для допуска России в круг общепризнанных европейцев не содержат ничего дискриминационного и ориентируются на общие правила. С другой -в силу своей специфики Россия не может пойти на выполнение этих условий, ибо это привело бы в конечном счете к ее разрушению. Вот эту специфику российского государственного устройства наши европейские коллеги стараются не замечать.

Немцы, и вообще европейцы, не должны ставить себя и нас на одну доску, и не потому что мы лучше или хуже, а потому что мы другие. Исходным пунктом для стратегического партнерства России и Германии, если уже пользоваться этим термином, является отказ от навязывания нам тех стандартов, которые имеют место в Европейском сообществе. Такие рассуждения могли бы показаться странными, если бы Европа всегда действовала в духе своих европейских критериев. Но это не так. Отношения Европы к США не укладываются во внутриевропейские трафареты. США не входят в ЕС и даже не имеют с ним обычного для других стран соглашения о сотрудничестве, а доллар и евро являются конкурентами. США как бесспорный лидер западного мира позволяют себе многое из того, что не соответствует вкусам европейцев, но последние помалкивают. Их можно понять. Поскольку США стоят на защите их жизненных интересов, Старый Свет прощает заокеанские "отдельные недостатки". Сила и польза по-прежнему остаются важнейшими категориями в международных отношениях. Как только Европа осознает защитное для себя значение России, то последует изменение содержательной и пропагандистской политики в отношении ее.

А помогут ей в этом будущие трудности континента неэкономического характера, которые понемногу накапливаются. События 11 сентября уже многое расставили по местам, но не до конца. Запад по-прежнему делит терроризм на допустимый и недопустимый. Так вот, демографическая проблема в Европе, как, впрочем, и в России, осложняется: там растет доля иностранцев из южных стран. На волю в Европе выпущен исламский экстремизм, ранее запертый в рамках Югославии, которую Запад бездумно развалил. Когда Европа почувствует, что она не может противостоять этой опасности, этому "дранг нах вес-

тен", когда ей станет ясно, что для этого не хватает даже мощи США, она обратит свои нежные взоры к России, как уже не раз бывало в истории. Вот это будет новый Рапалло, как и полагается, на другом витке исторической спирали и во имя не двух стран, а всей Европы.

Эрхард Кроме

Я хочу сначала коснуться двух пунктов, которые вытекают из нашей сегодняшней дискуссии. Первый из них упомянул профессор Н. Шмелев. Он сослался на 1914 год. Некоторые говорят, что Первая мировая война является знаковым событием XX века. И что та практика решения политических проблем, которая характерна для всего прошлого века, началась во время Первой мировой войны. Естественно, что европейский коммунизм тоже дитя Первой мировой войны. Сейчас ведется дискуссия о том, что собой представляла ГДР в немецкой истории. Реальностью является то, что в социалистических странах дела шли хуже, чем где бы то ни было. Можно об этом очень долго дебатировать, но если говорить о причинах краха коммунизма как общественного строя, то необходимо сказать, что не было реальных цен и никто в конечном счете не знал, что сколько стоит. Что самым разумным было бы в 90-м году сказать, что все то, что связано с этим наследием, давайте просто отменим и начнем наши отношения на совершенно новой основе.

Решение не делать этого связано со значительными просчетами экономической и политической элиты тогдашней ФРГ. Так, например, предприятия ГДР, имевшие определенную задолженность, несмотря на переход от марки ГДР к марке ФРГ, должны были взять на себя все прежние долги. Это привело к тому, что в течение первой половины 1990 года умерла вся промышленность ГДР. А деиндустриализация ГДР и как следствие высокий уровень безработицы, о чем говорил господин Грабовски, привела к тяжелым последствиям. Кроме того, миллион людей в период с 1990 по 2001 год покинул бывшую территорию ГДР и ушел на Запад. Речь идет прежде всего о молодых людях, которые были носителями потенциала. Это выразилось в дальнейшем ухудшении демографической ситуации на востоке страны за 12 лет со времени германского объединения. За исключением дипломатов или других государственных деятелей ГДР, 85% духовного интеллектуального потенциала ГДР были как бы отстранены от своей профессии. Они занимаются сейчас, например, продажей страховок и т. п. Это имеет определенную связь с темой нашего обсуждения. Кто-то говорил, что германская внешняя политика до тех пор будет в хорошем состоянии, пока она будет находиться в руках западногерманской элиты. К этому добавляется еще и фактор старых мастеров внешней политики прежней ФРГ. Это проявляется с особой очевидностью в отношениях ФРГ с США. ФРГ нужно постоянно демонстрировать нерушимую солидарность с Вашингтоном и одновременно проводить свою внешнюю политику для того, чтобы представлять собственные или, может быть, еще какие-нибудь интересы. Это можно проследить на примере войны в Югославии. Правительство Коля пыталось не прерывать связи с Россией и все действия увязать в контексте ООН. Но в итоге Шрёдеру, тогдашнему председателю семерки или, может быть, даже восьмерки, пришлось извиняться за американскую бомбардировку китайского посольства в Белграде.

При анализе современных международных отношений нужно проводить четкое различие между военно-политическим уровнем и тем, что происходит в области международных экономических связей. Последний визит Путина к Бушу показал, что по-прежнему существует особая сфера переговоров нынешней сверхдержавы с Россией. Речь идет и о ядерном вооружении и о всех связанных с этим вопросом проблемах. На этом уровне ЕС не является участником. А что касается экономической сферы, то здесь есть еще один очень серьезный

фактор - США. Это касается значительных инвестиций немецкой экономики в американскую промышленность и американской - в немецкую. Яркий пример - фирма "Даймлер Крайслер". Вот эти переплетения нам нужно учитывать в общем сочетании проблем. А что касается, с одной стороны, военно-политического аспекта, а с другой - экономического, это две разные вещи, поэтому нужно принимать во внимание различных "актеров".

Далее. Если мы в историческом и аналитическом плане посмотрим на картину межгосударственных отношений, то придем к выводу, что первоначально нынешние крупные государства существовали в реальном режиме империй и это были небольшие государства. Империя фактически определяла, что должно происходить вокруг или около нее. Вспомним падение Римской империи. Затем наступила очередь Китая. Потом были Византия, Персидское царство, европейские империи и т. д. И здесь всегда шла борьба вплоть до падения той или иной стороны.

Следует напомнить о концепции совместного выступления властей. Это относится к началу современного периода и называется согласованным выступлением сил и властей, то есть, когда одни слабее, другие сильнее, но они выступают вместе и пытаются овладеть всем континентом. Это был и Наполеон, и Вильгельм Второй, и другие. Тем не менее эти попытки терпели поражение. И, наконец, существует идеалистический вариант. Это когда могут существовать независимо от своей величины государства, в чем-то похожие друг на друга. И здесь, может быть, следует подумать о том, в какой ситуации мы находимся сейчас?

Я согласен со всем тем, что говорилось о роли Соединенных Штатов в военной сфере и сегодня, и на ближайшее обозримое историческое время. Но стоило бы говорить и о том, чего можно с их помощью достичь? Например, можно разрушить Ирак или какие-либо другие государства-изгои.

Какие же цели преследуют Соединенные Штаты в военной сфере? Видимо, Соединенные Штаты находятся на пути создания имперской структуры, где они окажутся в ее центре. Киссинджер еще 10 лет назад говорил об этом принципе. Он приводил примеры европейского объединения: государства намного сильнее, когда они все вместе. И очевидно, в перспективе остается лишь только активно выступать за более усиленный вариант ООН, ооновской хартии, для того чтобы достичь господства права и закона.

Давлетшина Д.К. подвергла анализу политику ФРГ в отношении расширения Европейского Союза.

После распада Организации Варшавского Договора и объединения Германии приоритетной задачей политики ФРГ стало обеспечение стабильности в Восточной Европе путем усиления экономических и политических связей с государствами ЦВЕ. Курс на расширение ЕС приобрел важное значение в политике федерального канцлера Г. Шрёдера, так как в 90-е годы, в условиях наметившихся тенденций к формированию однополярной системы, страны ЦВЕ выразили стремление стать членами Союза.

Расширение ЕС на восток имеет для Германии как центральной державы в ЕС, на наш взгляд, как экономическое (отмена торговых барьеров увеличит рост германской экономики), так и политическое значение (стремление обезопасить себя от возможных социально-политических и экономических осложнений в ЦВЕ).

На сегодняшний момент отношения между странами ЦВЕ и Европейским Союзом регулируют соглашения об ассоциации, закрепляющие сотрудничество в области торговли, финансов, охраны окружающей среды, борьбы с преступностью, а также политический

диалог. Предусмотренное в соглашениях улучшение доступа товаров из стран ЦВЕ на единый европейский рынок лежит в основе подготовки стран-кандидатов к вступлению. Германское руководство придает особое значение процессу сближения законодательств стран-претендентов с правовыми нормами и стандартами Евросоюза. Как федеральный канцлер ФРГ Г. Шрёдер, так и германский комиссар ЕС по вопросам расширения Г. Фер-хойген считают необходимым установление переходных периодов, с тем чтобы государства ЦВЕ могли внести в национальные законодательства положения, касающиеся в первую очередь либерализации рынков, а также процесса принятия решений в ЕС. Учитывая длительность и сложность данного процесса, ряд германских исследователей предлагает немедленное вступление всех стран ЦВЕ, а затем выравнивание в рамках Союза законодательных норм в различных областях. Однако ввиду различного социально-экономического уровня развития стран Восточной Европы в Евросоюзе принята модель расширения, предусматривающая различные периоды адаптации новых членов к структуре ЕС в зависимости от их внутреннего положения.

Вступление в Союз Польши, Болгарии и Румынии - стран, где 1/4 рабочей силы занята в аграрном секторе, - требует не только адаптации сельского хозяйства этих государств к европейским стандартам, но и реформирования общей сельскохозяйственной политики, которая и без того поглощает 60% бюджета ЕС. Предложения по проблеме финансирования будущих членов были сформулированы правительством Г.Шрёдера на заседании Евросовета 24-25 марта 1999 года в Берлине и вошли в историю под названием "Повестка дня 2000". ФРГ, которая, по данным министерства финансов, внесла в 1994 году 15,5 млрд марок в общий бюджет, получила из него в отличие от других стран с высокоразвитым аграрным сектором почти в два раза меньше - лишь 7,73 млрд марок. Важным условием облегчения бремени ФРГ должно стать, по мнению кабинета Г.Шрёдера, сокращение сельскохозяйственных расходов ЕС, а также изменение условий структурной и бюджетной политики.

Начало переговоров с кандидатами первой волны - Польшей, Венгрией, Чехией, Эстонией, Словенией и Кипром - ознаменовало первый этап расширения ЕС в восточном направлении. Было решено, что переговоры с каждым кандидатом будут проводиться в индивидуальном порядке вплоть до конца 2002 года. Позиция Германии состоит в том, чтобы подготовка кандидатов к вступлению проходила вплоть до 2003 года в соответствии с ходом выполнения ими существующих критериев.

В числе новых членов Союза Германия хотела бы видеть в первую очередь своих непосредственных соседей - Польшу и Чехию, а также Венгрию, которая первая разрушила "железный занавес", ускорив объединение Германии.

Среди стран ЦВЕ Германия уделяла большое внимание отношениям с Польшей. Именно она стала главным западным кредитором Польши, предоставив ей в 1989-

1990 годах экспортный кредит на сумму 1,3 млрд долларов. В мае 1991 года Г.-Д. Геншер и Р. Дюма приняли решение о проведении регулярных трехсторонних консультаций с Польшей на уровне министров иностранных дел. 25 января 1993 года между Германией и Польшей было подписано соглашение о военном сотрудничестве. Примечательно, что германо-французское сотрудничество и польско-германское примирение 3. Бжезинский выделял в качестве основных условий создания новой интегрированной Европы.

Расширение Евросоюза повлечет за собой большие издержки. В связи с этим лидер оппозиционной ХСС, премьер-министр Баварии Э. Штойбер рассматривает принятие но-

вых членов скорее как политическую необходимость, имеющую ряд опасностей. Во-первых, существует большой разрыв в уровне социально-экономического развития кандидатов: от 13000 евро ВНП на душу населения в Словении до 4400 евро - в Болгарии. По мнению Штойбера, переговоры могут закончиться самое раннее к 2004, а не к 2002 году, как ожидают члены Европейской комиссии. Во-вторых, ЕС не смог пока реформировать дорогостоящую аграрную и структурную политику и не способен выделить достаточные средства для принятия новых членов. Расширение ЕС, как считает Штойбер, будет успешным только после преобразования внутренней структуры Союза и принятия к 2005 году Конституции, закрепляющей новое разделение полномочий между основными органами ЕС и национальными правительствами.

Для эффективного принятия решений в Совете министров государства ЕС должны найти рациональную формулу распределения голосов. Германию совершенно не устраивает нынешняя ситуация, когда ее голос могут перевесить голоса остальных, более мелких государств. В будущем Союзе, как заявил Р. Проди на сессии Европейского совета в Ницце, необходимо "облегчить достижение квалифицированного большинства и затруднить создание блокирующего меньшинства". Система "двойного большинства", одобренная всеми участниками Союза, вполне приемлема для ФРГ, так как, с одной стороны, она предусматривает соблюдение принципа "каждому государству по голосу", а с другой -отражает позицию большинства населения Союза. При этом германские министры получили возможность создавать блокирующую коалицию в Совете министров.

Анализируя итоги совещания в Ницце, можно сделать вывод о преемственности германской политики в отношении ЕС. Коалиционное правительство Шрёдера - Фишера закрепило ведущую роль ФРГ в институтах Союза, добившись наибольшего количества мест для германских депутатов в Европарламенте. По мнению исследователя В. Вессель-са, в результате реформирования внутренней структуры ЕС германское правительство окажется в довольно выгодном положении как внутри ФРГ, так и в самом ЕС. Предложения Германии в отношении расширенного ЕС направлены на оптимизацию внутренней структуры Союза: установление наименьшей численности Комиссии, введение системы двойного большинства в Совете министров, увеличение функций председателя Комиссии, а также предоставление Европарламенту реальных рычагов контроля за деятельностью Комиссии. Все эти меры знаменуют важный этап на пути к созданию федеративного Союза, идею которого выдвинул И. Фишер в преддверье XXI века. Очевидно, в ЕС, состоящем из 20 и более членов, роль Германии определит ее способность отстаивать европейские интересы в мире.

Кудров В.М.

Я глубоко убежден в том, что сегодня корень всех наших проблем и трудностей во внешнеполитической сфере в значительной степени заключается в серьезной экономической отсталости страны по сравнению с Евросоюзом в целом и особенно по отношению к Германии. Валовой внутренний продукт нашей страны составляет менее одной трети германского. Объем промышленного производства чуть превосходит одну треть (36%). ВВП и промышленное производство в расчете на душу населения в России составляют 22-24% от уровня Германии, а производительность труда в промышленности - всего лишь 18%. При этом наше отставание в добывающей промышленности значительно меньше, чем в обрабатывающей: сырьевых ресурсов в России, конечно, намного больше, чем в Герма-

нии. И это позволяет нам прогнозировать, что мы лет через 15 по общему объему промышленного производства вплотную подойдем к уровню Германии, в первую очередь за счет добывающей промышленности.

Мы за последнее время потеряли значительную часть научно-технического потенциала, и я оцениваю сегодня российский научно-технический потенциал отнюдь не выше, чем в Германии. А по его результативности, с точки зрения лицензий, патентов или каких-то других результативных показателей, увы, я думаю, научно-технические показатели нашей страны сейчас заметно ниже.

Для того чтобы наши отношения носили конструктивный, стабильный, предсказуемый характер, нам необходимо подтянуть российский уровень. Заинтересована ли Германия в том, чтобы Россия была сильным и достойным партнером? Я лично убежден, что да. Сейчас Германия в Евросоюзе - экономический лидер, который будет проявлять интерес только к достойному партнеру.

Что нужно сделать, чтобы стать достойным партнером? Главное - завершить реформы, завершить формирование зрелого рынка, на что потребуется, очевидно, не одно десятилетие. Это задача стратегическая. У нас сейчас создаются более зрелые основы путинского, как я называю, капитализма. У нас и банковская система стала вроде бы подниматься. Хорошо прошла налоговая реформа, что положительно отмечено на Западе. Однако пока нет стабильности в наших темпах экономического роста, нет надежных источников финансирования, инвестиций. Потенциально они есть, но рейтинг инвесторов пока что тоже не очень надежен.

Поэтому конструктивные экономические отношения с Германией крайне важны. А для этого требуется, чтобы два бизнес-комьюнити - германское и российское - чувствовали себя комфортно.

Рубинский Ю.И.

Рапалло, безусловно, был яркой, памятной страницей в жизни обеих стран. Естественно, что ссылки на Рапалльский договор служат атрибутом протокольной риторики во время официальных встреч на высшем уровне. Нельзя, однако, забывать, что в отношениях между Россией и Германией в ХХ веке были самые разные, в том числе весьма мрачные страницы. В конце концов, во время обеих мировых войн они были не союзниками, а противниками. Вряд ли кто-нибудь в нашей стране будет с теплотой вспоминать о Брестском мире, а в Германии - о Потсдаме.

В чем же реально состояло историческое значение Рапалло? Как Германия, так и Советская Россия, потерпевшие каждая по-своему поражение в Первой мировой войне, оказались главными жертвами Версальской системы. Пересмотр итогов войны, ревизия статус-кво в Европе стали главной задачей и германской, и советской внешней политики. Неудивительно, что это объективное совпадение интересов привело к сближению позиций, а затем и к сотрудничеству.

Однако в межвоенный период обе стороны прибегали к разным способам достижения своих целей. Германия лавировала между СССР и западными державами (Локарно, Мюнхен), Советский Союз делал то же самое. Например, в 1933-1939 годах Сталин пытался сблизиться с Англией и Францией под флагом создания системы коллективной безопасности в Европе против агрессивной попытки держав "оси", но с учетом опыта гражданской войны в Испании и особенно Мюнхена. Он предпочел подписать пакт о ненападении, а за-

тем и договор о "дружбе" с Гитлером, получив от него соответствующее вознаграждение в Восточной Европе. Чем это кончилось, известно: Второй мировой войной.

Из нее обе державы вышли в совершенно разном положении: СССР оказался главным победителем, Германия - побежденной и разделенной. Естественно, что на сей раз их интересы оказались диаметрально противоположными. Для Германии пересмотр итогов Второй мировой войны снова стал, как в свое время после Первой, главной стратегической задачей, тогда как СССР был кровно заинтересован в сохранении ее территориальных и политических итогов, в том числе раскола Германии. В условиях "холодной войны" союзниками ФРГ могли быть только западные державы во главе с США, в то время как для СССР укрепление ГДР, ее международно-правовое признание являлись залогом незыблемости потсдамского статус-кво, причем не только в Германии, но и во всей Восточной Европе.

В этом, кстати, главная причина остроты конфликтов вокруг Западного Берлина: для СССР сохранение его положения было условием нерушимости статус-кво, а для ФРГ его изменение, наоборот, - исходной точкой для ревизии итогов предыдущей войны. Только фактор ядерного сдерживания, определявший отношения не просто между двумя германскими государствами, а между сверхдержавами тогдашнего биполярного мира, предотвратил перерастание "холодной войны" в горячую.

Попытки выйти из этого порочного круга на путях "новой восточной политики" ФРГ, подписание соглашений в 1971 году и Хельсинкского заключительного акта, целью которых для Советского Союза было закрепление потсдамской системы, обернулись в конечном счете падением Берлинской стены, воссоединением Германии, распадом СЭВ, ОВД, а затем и единого Советского Союза.

С 1991 года российско-германские отношения вступили в качественно новый этап. Если считать, как говорил В.М. Фалин, с которым я полностью согласен, "холодную войну" по существу эквивалентом третьей мировой, то Россия вышла из нее побежденной, а Германия - одной из победительниц. Своеобразие ее нынешнего положения в том, что несмотря на это немцы все еще не полностью избавились от итогов предыдущей, Второй мировой войны, как юридических, так и психологических. Преодоление этих рудиментов прошлого -одна из важных задач германской внешней политики.

В данной связи Россия вряд ли может принести Германии особую пользу. Напротив, мы и сейчас считаем себя прежде всего победителями во Второй мировой войне, а не побежденными в "холодной", о чем напоминаем каждый год 9 мая. Никакой благодарности за это со стороны немцев нам ждать нечего. Если они действительно признательны России, то лишь за то, что мы проиграли третью мировую войну, сдав ГДР и страны ЦВЕ мирным путем.

Однако на рубеже XXI века к власти в Германии пришли поколения, которые лично не отмечены Второй мировой войной, не считают себя ответственными за преступления нацизма и смотрят не в прошлое, а в будущее своей страны. А это будущее - не военный реванш и создание четвертого рейха, а объединенная Европа, где Германии была бы отведена лидирующая роль, не только экономическая, но и политическая.

Вот здесь Россия может снова весьма пригодиться Германии, а Германия - России. Речь идет, разумеется, не о возобновлении политики Рапалло в том виде, в каком она была 80 лет назад: для нового "союза изгоев", направленного против Англии и Франции, а уж тем более против США нет сейчас никаких оснований. А вот для создания единой Европы от Атлантики до Урала и даже до Владивостока, где Россия нашла бы для себя достойное место, как и для поисков не менее достойного места для этой Европы в глобализирующемся мире перед лицом таких гигантов, как США, а завтра, возможно, и Китай, все основания есть. Именно на этом пути нам, как и немцам, опыт Рапалло мог бы быть полезен.

Циренщиков В. С.

Думается, что одна из немаловажных причин возникших сложностей формирования у нас современной экономики связана с отсутствием нравственной позиции относительно происходящих перемен у большей части нашего научного сообщества, а также возможности ее широкого публичного выражения. Если обратиться к опыту Германии и вспомнить все перипетии строительства там социально-рыночного хозяйства, то мы увидим, насколько явным противовесом посягательствам буржуазии и государства на интересы общества и гражданина оказалась позиция научной общественности, широко представленная в различных формах массовой информации. Без нравственной составляющей современная экономика эффективно работать не может. Поэтому, мне кажется, что к вопросам трансформации нашей экономики следует подходить не столько с позиций веры, сколько совести.

Самое же главное, что можно вынести из германского опыта, так это то, что конкурентный, социальный, правовой и прочие создаваемые там порядки вводились одновременно. Это и послужило залогом успеха реформ Л. Эрхарда. В нашей же экономике этих порядков, особенно правового, пока не предвидится, а об их одновременном введении и говорить нечего. Проводимый же в нашей стране экономический курс и основные направления хозяйственной политики оцениваются неоднозначно. Продолжается крупномасштабная перекачка валюты за рубеж.

К сожалению, серьезнейшим препятствием на пути экономических преобразований являются высокая преступность и коррупция в стране. Странно, но об этом в последнее время больше говорят зарубежные ученые, а не наши. Без подавления этих явлений говорить о возможности построения в стране системы хозяйствования, адекватной современным требованиям, было бы наивно.

Рыкин В. С.

Споры среди историков о роли и месте Рапалльского договора продолжаются вот уже 80 лет. Одни считают, что ничего особенного не произошло: обычная взаимовыгодная договоренность по чисто экономическим соображениям. Другие полагают, что Рапалльский договор занимает особое, знаковое место в российско-германских отношениях.

Объективная правда, как всегда, находится посередине. В Рапалло речь шла о восстановлении дипломатических отношений между двумя странами, взаимном отказе от притязаний, торгово-экономических связях. По существу, договор означал прорыв экономической и политической блокады России. И это самое главное.

Рапалльский договор был заключен в то время, когда в Генуе проходила международная конференция (10 апреля - 19 мая 1922 года). В ней принимали участие десятки государств. Речь на Генуэзской конференции шла о финансовом и экономическом обустройстве после окончания Первой мировой войны. Рапалльский договор, заключенный между двумя крупнейшими европейскими государствами, означал принципиально новый поворот в общеевропейской политике. Он сыграл долговременную роль.

В истории двусторонних советско-германских отношений были и другие события, которые можно было бы сравнить по значимости с Рапалльским договором. Это в первую очередь Московский договор 1970 года, означавший коренное улучшение связей между двумя государствами. Московский договор и последовавшие за ним договоры ФРГ с другими восточноевропейскими государствами способствовали созданию в Европе благопри-

ятного политического климата и вызреванию условий для последующего прекращения "холодной войны".

Инициатива заключения Московского договора исходила от правительства ФРГ, которое возглавлял социал-демократ Вилли Брандт - одна из самых ярких политических личностей послевоенной Германии. Это он реализовал так называемую "новую восточную политику", означавшую отказ от применения силы.

Изменения и события, произошедшие за последующие десятилетия, вновь ставят в повестку дня вопрос об обеспечении безопасности в Европе. И не только безопасности. Речь идет о том, какое место займет Россия в современной интегрированной Европе. Здесь многое зависит от состояния российско-германских отношений, в которых пока лишь намечается тенденция к оживлению (например, Петербургский диалог, регулярные контакты на высшем уровне и др.).

Необходимо устранить элементы стагнации, которые вдруг стали проявляться, после того как Германия получила от нас "все, что хотела", в первую очередь объединение страны. Политическая элита ФРГ "вдруг" потеряла интерес к нашей стране. Россия как бы затерялась на просторах постсоветского пространства. Восточная граница Европы пролегла между Россией и Украиной.

80-летие Рапалльского договора - хороший повод для того, чтобы напомнить о "звездных часах" в отношениях между Россией и Германией. Со всей актуальностью встает вопрос о том, чтобы отношения между крупными европейскими государствами - Россией и Германией - получили новые импульсы. Речь идет не о том, чтобы сделать это в ущерб другим государствам. Нужен сопоставимый по своей значимости с Московским договором двусторонний документ, который представлял бы собой определенный прорыв в наших нынешних отношениях. Так называемый Большой договор, заключенный в ноябре 1990 года между ФРГ и Советским Союзом, во многих отношениях устарел. Более того, после подписания договора один из партнеров - Советский Союз - перестал существовать, хотя Россия является его правоприемником. Новый договор можно было бы назвать Берлинским в знак того, что германская столица вновь находится в Берлине. И еще одно. Проблемы взаимоотношений между Германией и Россией нельзя сводить к одной экономике. Здесь необходимо стратегическое мышление и политическая воля. Опыт Рапалло учит нас этому

Михаэль Бри

Несколько соображений в заключение. Есть под Берлином место, где в мае 1945 года были захоронены советские солдаты, павшие в боях за освобождение Германии от нацизма. Каждый год 8 мая на могилы советских воинов возлагаются живые цветы. Вспоминая сегодня о Рапалло, мы никогда не забудем того, что произошло в 1941-1945 годах. Мы знаем, что было потом. Это наша история, наше наследие.

Сегодня Фонд им. Розы Люксембург участвует во второй конференции на территории Российской Федерации. Третья конференция через несколько дней состоится в Северной Осетии. Мы надеемся, что наша конференция - не последнее подобное мероприятие совместно с Институтом Европы РАН. Спасибо организаторам этой конференции и, прежде всего, директору Института Европы академику Шмелеву Н.П. за оказанное содействие. Целый день в этом зале велась свободная дискуссия. Выявилось много новых акцентов, которые позволяют нам планировать общие мероприятия на ближайшие годы.

Мы сегодня "вызывали" дух Рапалло. Но мы вспоминали и о Версале, который фактически способствовал тому, что дело дошло до Второй мировой войны. Организаторы Ра-палльского договора показали, что мир держится на том, что партнеры уважают друг друга и ведут переговоры на основе равноправия. Дух Рапалло помогает нам сегодня думать о будущем. При этом мы не забываем и о прошлом.

Очень важно и то, как в Германии и Европе в целом смотрят на современную Россию: считают ли ее в перспективном плане экономически сильным социальным государством, где существует многообразие культур, или ее изначально рассматривают как источник угрозы для других. Полагают, например, что российское ядерное оружие может оказаться "не в тех руках". Иные рассматривают Россию как государство, находящееся на закате, создающее дополнительные трудности. Стоит ли инвестировать в Россию, если в будущем она может стать источником катастроф?

Надо учитывать то обстоятельство, что как в Германии, так и в Европейском Союзе имеют хождение оба взгляда на Россию - положительный и отрицательный. Против отрицательного надо бороться и добиваться того, чтобы германская и европейская общественность в целом видели позитивные изменения в России. Она должна чувствовать себя как равноправное европейское государство, которое в будущем станет сильным партнером Европейского Союза и всех западноевропейских государств.

Сегодня здесь неоднократно упоминалось имя Бжезинского. Он говорил, что американское господство будет существовать до тех пор, пока США удается препятствовать созданию стратегического союза между восточными и западными государствами Европы.

И в России, и в Германии, и в Европейском Союзе эта тема обсуждалась неоднократно. Уже на протяжении десятилетий мы являемся свидетелями сплетения многосторонних отношений мирового сообщества. Преодоление состояния однополярного мирового устройства возможно лишь в том случае, если Европейский Союз и Россия будут постепенно устанавливать многосторонние отношения в самых различных направлениях на основе взаимной пользы, взаимной выгоды, взаимного доверия, с тем чтобы можно было осуществлять стабильное сотрудничество.

Сегодня я обратил внимание на один момент. На нашей конференции слово "Украина" прозвучало только один раз. Белоруссия вообще не упоминалась. Лишь однажды заговорили о Молдавии. Что это - случайность? Хочу совершенно откровенно сказать, что продуктивное взаимодействие между ЕС и РФ возможно лишь тогда, когда будет достигнуто тесное сотрудничество России с Украиной, Украины с Европейским Союзом и другими соседними государствами. Может быть, стоило бы на следующую подобную конференцию пригласить представителей не только Украины, но и других бывших союзных республик. Я думаю, что эта идея найдет поддержку в Институте Европы.

Все эти проблемы имеют отношение к европейской интеграции. Сейчас существует лишь один центр европейской интеграции - Европейский Союз. Если второго интеграционного центра не будет, то Восточная Европа со временем превратится в зависимую от Западной Европы периферию. А здесь затрагиваются уже проблемы нашего мирного существования, совместной безопасности, экологического и социального развития.

Шмелев Н.П.

Доктор Михаэль Бри по-существу подвел итоги нашей сегодняшней конференции. Мне остается добавить лишь несколько слов. Я полностью согласен с предложением более четко

сформулировать тему нашей следующей конференции. Здесь было высказано много интересных мыслей. Есть и у меня чисто субъективные раздумья. Вывод такой: Рапалло - это очень важно. Это историческое наследие, но повторить Рапалло невозможно. Мир изменился, и никаких далекоидущих двусторонних решений в нем принимать невозможно. А если реальны какие-то конструктивные решения по созданию нового, более безопасного мирового порядка, то этого можно достичь только на многосторонней основе. Далее, сложилась антитеррористическая коалиция, которая открыла довольно широкое окно возможностей, причем не только для России, но и для Германии и других стран. Конечно, 11 сентября - это печальный повод. Но коалиция сложилась. Это очень хрупкая коалиция, она очень уязвима, и уязвима с разных сторон.

Кто-то сегодня сказал, что мы живем в сплетении многосторонних отношений. Я согласен. В этом сплетении находятся и взаимоотношения между нашими странами - Россией и Германией.