CC BY
91
Ю.С.Цурганов
РОССИЙСКАЯ ВОЕННАЯ ЭМИГРАЦИЯ К НАЧАЛУ
ВОЙНЫ МЕЖДУ ГЕРМАНИЕЙ И СССР
Цурганов Юрий Станиславович - аспирант РГГУ
Примерно четвертую часть беженцев, покинувших Россию после революции, составляли военные, как правило, участники Белого движения —самой непримиримой к большевикам социальной группы в зарубежье. Уже это говорит о необходимости всестороннего изучения истории российской военной эмиграции. Ее политическая активность начинает нарастать в конце 30-х годов в связи с приближающейся войной в Европе и достигает наивысшего напряжения в момент нападения Германии на СССР. Что представляла собой к этому времени военная эмиграция в организационном и политическом смысле?
Участники Белого движения были объединены в несколько организаций. Главный среди них — Русский Обще-Воинский Союз (РОВС), создание которого провозгласил генерал-лейтенант барон П.Н.Врангель... 1 сентября 1924 г. РОВС был образован путем реорганизации Русской Армии, эвакуированной из Крыма сначала в Турцию и Тунис, а затем в европейские страны. Позже в состав Союза на правах отделов вошли и другие группы участников Белого движения, проживавшие в Европе, США, Южной Америке, Китае и других странах и регионах. К 1937 г. РОВС насчитывал 13 отделов и подотделов и объединял около 30 тыс. человек.
Белая армия за рубежом не превратилась в простое сообщество людей, связанных общим прошлым. В решающий момент ее предполагалось снова реорганизовать в кадровую армию. РОВС доставлял немало забот Кремлю и Лубянке уже самим фактом своего существования. Об этом свидетельствуют непрекра-щавшиеся попытки ГПУ внедрить в ряды Союза свою агентуру (дело “Треста», дело “Внутренней линии») и охота чекистов на руководителей организации. Два преемника П.Н.Врангеля, скончавшегося в 1928 г.*, были похищены: в 1930 г. генерал от инфантерии А.П.Кугепов, в 1937 г. — генерал Е.К.Миллер. Несмотря на это, РОВС выжил. Его возглавил генерал-лейтенант Ф.Ф. Абрамов, а с марта 1938 г. — генерал-лейтенант А.П. Архангельский.
* Обстоятельства его смерти до сих пор остаются невыясненными.
В связи с изменениями внешнеполитической обстановки в Европе из РОВС в мае 1939 г. был выделен в самостоятельную организацию его II Отдел (Германия). Новая организация стала называться Объединением Русских Воинских Союзов (ОРВС). Его возглавил генерал-майор А.А. фон Лампе. В мае 1939 г. по тем же причинам (изменение политической карты Европы) из РОВС был выделен VI Отдел (Чехословакия), возглавляемый капитаном первого ранга Подгорным. Так возник Союз Русских Воинских Организаций (СРВО), который немедленно вошел в ОРВС в качестве его Юго-Восточного отдела. Оказавшись в одинаковых политических условиях, они сочли целесообразным объединиться 1.
Крупные организации включали в себя более мелкие. Это могли быть объединения бывших однополчан, участников тех или иных важных событий Первой мировой и Гражданской войн: Союз участников Первого Кубанского похода генерала Корнилова, Галлиполийское землячество в Брно, Общество Галлиполийцев в Словакии и др. Были объединения, созданные по родам войск: Общество русских офицеров-артиллеристов в Югославии, Морская группа в Праге, Морской кружок “Звено», Объединение кавалерии и конной артиллерии в Праге. Объединения по профессиональному признаку: Пшибрамский союз русских горных инженеров, Союз русских врачей, Союз русских сестер милосердия. Наконец, существовали военные объединения, создаваемые просто по месту проживания: Русский Воинский Союз в Праге, Русская Воинская Группа в Градеце Карлове и др.
Новые реорганизации последовали после раздела Польши и оккупации немцами части Франции. Генерал-лейтенант П.Н.Краснов в своем письме от 27 ноября 1940 г. донскому атаману графу Михаилу Николаевичу Граббе дал следующее обоснование реорганизации: поскольку возглавляемый генерал-лейтенантом В.К.Витковским I Отдел РОВС (Франция), руководимый вице-адмиралом М. А.Кедровым Военно-Морской Союз и другие эмигрантские организации “в течение многих лет ориентировались на страны Антанты», то они не могли в новых условиях рассчитывать на сочувственное отношение со стороны германских властей. “Естественно было образование какой-то новой группы, стоящей на платформе совместно с Германией, ей содружественной и сплетающей интересы будущей национальной России с интересами Германии"1. Группа стала называться Объединением Русских Воинских Организаций (ОРВО) во Франции. 25 декабря 1941 г. генерал-лейтенант Н.Н.Головин возглавил Объединение и приказом № 1 огласил его состав: соответствующая часть РОВС, Союз русских военных инженеров во Франции, Гвардейское объединение, Общество по изучению Мировой войны, Союз офицеров Кавказской армии, Союз Георгиевских кавалеров, Союз кадетских корпусов, Российское Национальное и Социальное Движение, Русский Национальный Союз участников войны и Общество бывших юнкеров Николаевского кавалерийского училища3. Аналогичный приказ за № 50 по ОРВО в Германии был подписан генерал-майором А.А. фон Лампе 9 декабря 1941 г *.
т У Ы ц Л1Н Н Я, € 00 Е ШIН И Я, К 0111Н Т АР И И |£0
До середины 30-х годов российские военные за рубежом не занимались разработкой политических программ. Они считали своей главной задачей сохранить имеющиеся и воспитать новые армейские кадры для борьбы с большевизмом. П.Н.Врангель даже издал специальный приказ № 82, запрещавший чинам РОВС вступать в политические организации. Это было сделано во избежание размолвок, которые могли возникнуть по вопросу: что считать началом российской катастрофы: Февраль или Октябрь 1917 г. Среди монархистов тоже не было единства. Одни, легитимисты, признавали великого князя Кирилла Владимировича императором (после его смерти — сына, великого князя Владимира Кирилловича, местоблюстителем российского престола). Другие поддерживали великого князя Николая Николаевича.
Активная работа по составлению проектов государственного обустройства России началась со второй половины 30-х годов. В это время стали образовываться уже не просто военные, а военно-политические организации. В 1935 г. — Российское Национальное и Социальное Движение (РНСД) во главе с полковником Н.Д.Скалоном, в 1936 г. — Русский Национальный Союз участников войны (РНСУВ) под руководством генерал-майора А.В.Туркула. Последний добился наибольших успехов. К 1939 г. отделы РНСУВ существовали во Франции, Бельгии, Чехословакии, Югославии, Греции, Албании, Аргентине и Уругвае. К 1941 г. Союз представлял собой мощную организацию и главной своей задачей считал политическую подготовку к деятельности в России. На страницах печатных органов РНСУВ, журналов “Военный журналист” и “Всегда за Россию”, постоянно публиковались материалы программного характера. “Непредрешенчество, — писал ‘Военный журналист”, — страшное зло, главным образом потому, что оно избавляет его сторонников от обязанности продумать, разработать и сформулировать основные вопросы будущего государственного устройства России”5.
Союз избрал себе лозунг: “Бог, Отечество и Социальная справедливость”. Руководители РНСУВ признавали, что события 1917 г. были именно революцией, а не просто бунтом, т. е., были вызваны объективными причинами. Из этого делался вывод, что к прошлому возврата нет, реставрация старого режима невозможна, и следует вести борьбу за новую Россию. Члены Союза полагали, что либерализм и демократия с их парламентаризмом тоже “отжили свои век”. “Сейчас на смену им пришли новые веяния, новые течения... Мы должны взять, и мы возьмем от нового все, что в нем хорошо и полезно, но переделаем это на русский лад..." При этом утверждалось, что “единственным строем, подходящим для России, была и будет монархия”в.
Статьи в “Военном журналисте” писались по материалам монархического семинара Югославского отдела РНСУВ. В них вырисовывается следующая картина будущего государственного устройства России: это должна быть социально ориентированная модель монархии, стоящая на принципах надклассовости,
надсословности, самодержавия, гражданских прав и законности7. “При отсутствии классов, сословий и привилегий в будущей России не будет низких и высоких профессий, не будет также отношения свысока одних людей к другим, не будет и вопиющей разницы в окладах”8.
Туркуловцы считали, что программа переустройства России должна быть написана именно эмигрантами: “Опыт финской войны показал, что подсоветские люди политически незрелы, поэтому было бы не только ошибочно, но и преступно предоставлять этим людям решать судьбы будущей Российской империи”а. РНСУВ выработал конкретный план действий во время предстоящей войны. В соответствии с этим планом, русская национальная эмиграция должна была объединить программы идеологически близких политических группировок и партий. Затем, не рассчитывая на внутренний переворот в СССР, предполагалось создать освободительное движение в качестве военно-политической акции, направляемой из-за рубежа. Только потом, слившись с национальными русскими силами на русской земле, планировалось начать совместное сражение с военными силами Сталина и его союзников. Еще до начала войны требовалось создать такой авторитетный центр, который сумел бы доказать воюющим странам выгодность для них включения элементов гражданской войны в их войну против СССР. Следовало немедленно назвать личность будущего главнокомандующего и поставить его во главе национального центра. Под его руководством планировалось положить начало превращению РККА в новую Российскую Императорскую Армию. “Если мы не создадим соответствующего центра, возглавляемого будущим главнокомандующим... мы опять опоздаем, как опоздали в Финляндии”10. Допускалось, что в ходе войны какой-либо доселе неизвестный красноармейский военачальник («комкор Сидорчук») попытается повернуть оружие против Сталина. Такое развитие событий туркуловцы приветствовали.
Известие о начале войны между Германией и СССР значительное количество представителей русской военной эмиграции встретило восторженно. Они связывали с этим возможность освобождения от “власти Третьего Интернационала” и восстановления национальной России". Однако так рассуждали не все.
Одной из наиболее ярких фигур среди российских военных эмигрантов являлся на рубеже 30-х-40-х годов бывший главнокомандующий Вооруженными силами Юга России генерал-лейтенант А.И.Деникин. В 1939 г. он опубликовал книгу “Мировые события и русский вопрос”, в которой обозначил свои позиции в связи с надвигающейся войной, участие СССР в которой представлялось неизбежным: “Нельзя, говорят одни, защищать Россию, подрывая ее силы свержением власти... Нельзя, говорят другие, — свергнуть советскую власть без участия внешних сил, хотя бы и преследующих захватные цели... Словом, или большевистская петля, или чужеземное иго. Я же не приемлю ни петли, ни ига. Верую и исповедую: свержение советской власти и защита России"12.
РОССИЙСКАЯ ВОЕННАЯ ЭМИГРАЦИЯ К НАЧАЛУ ВОЙНЫ
МЕЖДУ ГЕРМАНИЕЙ И СССР П. I 1Ы Ш Л111! Я, £ 001Ц Е Н ЙЯ, К § 111НIА Р й11
Деникин писал, что свержение сталинского режима до войны “сорвало бы “идеологические покровы” с захватных устремлений, разрушило бы все просоветские комбинации...”13. Под “идеологическими покровами”, очевидно, подразумевались официальные заявления Гитлера о том, что он будет не порабощать Россию, а освобождать ее от большевизма. Под “просоветскими комбинациями" — деятельность эмигрантов, обусловленная необходимостью защиты страны, но объективно служащая интересам советской власти. Вместе с тем бывший главнокомандующий не смог предложить конкретную технологическую схему ликвидации большевистского правления в невоенных условиях.
В отношении перспектив Красной Армии Деникин допускал два возможных варианта развития событий: “Если в случае войны народ русский и армия отложат расчеты с внутренним захватчиком и встанут единодушно против внешнего... мы, не меняя отнюдь своего отношения к советской власти... были бы бессильны вести прямую борьбу против нее. Но и тогда наша активность... должна быть направлена не в пользу, а против внешних захватчиков... Если Красная Армия и Вооруженный Народ сбросят советскую власть и обратятся... в русскую национальную силу... наше место — там, в их рядах ... Все равно, откуда раздастся призыв — отсюда или оттуда. Все равно, если возглавит движение не воин стана белого, а бывшего красного” 14. Деникин, безусловно, был фигурой знаковой. Но, находясь вне РОВС, он непосредственно возглавлял лишь небольшую часть ветеранов Белого движения, объединенных в Союз добровольцев.
Бывший врангелевский генерал П.С.Махров призывал к созданию эмигрантского “оборонческого батальона” для оказания помощи Красной Армии в предстоящей борьбе с немцами 15. Эту точку зрения разделяли очень немногие.
6 июля 1941 г. опорным пунктом Управления делами Русской Эмиграции (УДРЭ) в Протекторате Богемия и Моравия и русскими национальными организациями в Праге было проведено собрание, посвященное “военной борьбе Германии с иудо-большевизмом и начавшемуся освобождению русского народа от красного ига” 16. На собрании присутствовали и выступали с соответствующими речами представители различных организаций: инженер К.Н. Малюшицкий от Юго-Восточного отдела ОРВС, В.Ф.Веригин от РНСД, К.А.Калякин от Национальной организации русской молодежи (НОРМ), И.Л.Новосильцев от Объединения профессиональных союзов, И.Т.Камышанский от Союза русских врачей, Н.С.Запорожцев от Профсоюза русских инженеров и техников, атаман Общеказачьего Объединения генерал-лейтенант Е.И. Балабин, профессор Д.Н.Иванцов от Объединения культурно-благотворительных организаций и генерал Н.Н.Шиллинг от Союза русских военных инвалидов.
Тезис о том, что Гитлер воюет с врагами России во имя ее освобождения, присутствует и в распоряжении начальника УДРЭ в Германии генерала В.В.Бис-купского'7, в обращении генерала Зинкевича к членам Галлиполийского Союза в
РАЗМЫШЛЕНИЯ,!
.КОММЕНТАРИЙ
Праге18, начальника I Отдела РОВС генерал-лейтенанта В.К.Витковского19, руководителя Юго-восточного отдела ОРВС капитана первого ранга Подгорного 20 и др. Подгорный назвал военные действия германской армии продолжением белой борьбы с коммунизмом.
РНСУ В был более сдержан в оценках происходящих событий. Свое понимание проблем войны Союз сформулировал еще в 1940 п “Настоящих союзников у русского белого дела нет и теперь, но теперь наши надежды на возобновление борьбы на родной земле имеют серьезные основания"21. Туркуловцы считали, что сотрудничать с интервентами следует в любом случае, но неизбежно наступит момент расхождения путей.
Прогерманская позиция была для русских военных за рубежом достаточно закономерна. На протяжении двух десятилетий они жили мечтой о “Весеннем походе”. Это словосочетание означало ситуацию, когда какая-нибудь европейская держава или группа держав возобновит интервенцию против СССР. Тогда белогвардейцы смогут опять начать и гражданскую войну с большевиками. Подготовка к “Весеннему походу” была основным содержанием жизни военных эмигрантов, она вносила смысл в их существование.
Российские военные эмигранты в большинстве своем не рассматривали большевизм как логическое продолжение российской истории, как ее органическую часть. Они считали события октября 1917 г. точкой обрыва российской государственной традиции. С этого момента Россия рассматривалась ими как территория, находящаяся под оккупацией сил Третьего Интернационала — международной политической мафии, которая культурно, духовно, эмоционально не связана ни с одной страной мира вообще. Белоэмигранты не считали, что большевистский режим легитимировался вследствие все увеличивающегося периода пребывания у власти. Государственные структуры СССР не стали и никогда не смогут стать русским национальным правительством, для которого главным побудительным мотивом являлась бы забота о благе нации, т. е. сообществе народов России. Белоэмигранты подчеркивали, что большевики готовы принести нацию в жертву эфемерным целям — мировой революции. Иными словами, белоэмигранты принципиально не допускали возможности эволюции большевизма и считали, что единственно возможная форма взаимоотношений с ним это вооруженная и идейная борьба.
Тот факт, что зачинателем “Весеннего похода” стала Германия Адольфа Гитлера, белогвардейцев нисколько не смущал. Среди тысяч приказов, постановлений, распоряжений, циркуляров, отчетов, рапортов и частных писем из собрания Русского заграничного исторического архива в Праге трудно обнаружить документы, содержащие хотя бы намек на оборончество. Идея защиты страны от внешней агрессии, невзирая на существующий строй, очевидно, представлялась белогвардейцам настолько абсурдной, что они даже не находили нужным полемизировать с ней. Более того, именно Гитлер и национал-социализм вызывали у многих российских офицеров симпатию.
РАЗМЫШЛЕНИЯ, СООБЩЕНИЯ, КОН НЕ ИТАРЙЙ
Русские военные были убеждены, что основной причиной, по которой Россия приняла участие в Первой мировой войне, явилась необходимость помощи союзной Франции. Эта помощь была оказана должным образом. (Наступление русских армий Самсонова и Рененкампфа в Восточной Пруссии в августе 1914 г. позволило французам одержать победу в битве на Марне и тем самым не допустить сдачи Парижа.) Таким образом, Франция оказалась в долгу перед Россией, тем более что участие в войне привело Россию к революции.
В ходе Гражданской войны правительство Франции занимало двойственную позицию по отношению к Белому движению. С одной стороны, Вооруженным Силам Юга России оказывалась материальная и техническая помощь, с другой — велись переговоры с правительством Ленина об условиях капитуляции Белых армий в целях скорейшего прекращения военного противостояния. Для русского офицерства это выглядело как предательство со стороны недавних союзников.
Отношения между Белым движением и странами Антанты серьезно ухудшились после вынужденной эвакуации войск Врангеля на побережье Турции и Туниса. Пребывание в беженских лагерях Галлиполи, Чаталджи, Лемноса и Би-зерты было сопряжено с крайне недружелюбным отношением, проявленным со стороны английских и французских официальных представителей.
Жизнь среднестатистического эмигранта в Европе между двумя мировыми войнами была сложной. С правовой точки зрения выходцы из России защиты не имели и рассматривались как иностранцы “второго низшего разряда”. Конвенции, принятые под эгидой Лиги Наций, взявшей эмигрантов пед свое покровительство, не меняли ситуацию в целом. Как иностранцы второго разряда российские эмигранты не имели права перемены места жительства без особого разрешения. Они подлежали процентной норме в вопросе о труде, не имели всех прав по законам о социальной помощи и так далее.
В то же время они платили все налоги, к которым прибавлялся дополнительный налог за свидетельство о личности. С 1936 г. во Франции к эмигрантам стали применять понятие “апатридов” и обязывать воинской повинностью, не дав при этом новых прав22. Поскольку большинство белогвардейцев были участниками Первой мировой войны, то подобное отношение к себе они расценивали как моральное предательство со стороны бывших союзников.
Особенно тяжело стало жить в годы мирового экономического кризиса 1929-1933 гг. Безработица прежде всего коснулась именно эмигрантов. Реформы Гитлера дали возможность русским, проживающим в Германии, решить многие социальные проблемы. Эмигрантские общественные и политические организации помогали своим соотечественникам покинуть Францию, Бельгию и другие страны русского рассеяния, чтобы переселиться в рейх. Здесь были реальные шансы найти работу и, соответственно, обрести социальный статус в обществе. “Совершенно естественно, — писал “Военный журналист”, — что белый эмигрант, не
принявший марксизма, с оружием в руках боровшийся с ним, узнав подлинную демократию на собственной шкуре, стал “фашистом”23. (Слова “фашист”, “фашисты” в языке русской эмиграции 20-х - 30-х годов прежде всего указывали на сам факт существования различных организаций и групп в эмигрантской среде, открыто заявлявших о своей приверженности к европейскому “фашизму” межвоенных десятилетий.) Помимо симпатий к Гитлеру, имевших социально-экономическую первопричину, были и идейные соображения: безусловный антибольшевизм и трактовка национального вопроса в Третьем рейхе.
Определенную психологическую проблему представлял тот факт, что Германия была главным противником России в Первой мировой войне, участие в которой и привело Россию к революции. В кругах российского офицерства того времени Ленина считали немецким шпионом или, в крайнем случае, агентом влияния. Членов большевистской партии именовали “петроградскими немцами”. Культивировались слухи о широкой финансовой поддержке, которую правительство кайзера предоставило большевикам. В ходе Гражданской войны едва ли не главной претензией белогвардейцев к ленинцам был подписанный ими сепаратный мир с Германией. Это воспринималось как значительно большее преступление перед Россией, чем, например, разгон Учредительного собрания и ликвидация оппозиционной печати.
Кроме того, со времен Александра III, переориентировавшего внешнюю политику России на союз с Францией, Германия стала восприниматься российской армией как потенциальный противник. Такие настроения в ней поддерживались и культивировались.
С другой стороны, с давних пор выходцы из Германии играли заметную роль в формировании и укреплении российской армии. Многие немецкие офицеры на российской службе снискали себе почет и уважение. Только род Эссенов дал России 24 георгиевских кавалера. Российским военачальникам мог импонировать тот особый уклад, который господствовал в вооруженных силах Германской империи и основывался на прусских традициях.
«Германофильство” некоторых российских военных шло достаточно далеко. Не все считали, что выбор союзников в Первой мировой войне был сделан правильно. Разумеется, подобные соображения не могли высказываться вслух в ходе самой войны. Но в период противостояния белых и красных позиции офицеров бывшей Императорской армии обозначились достаточно четко. Часть руководителей Белого движения, прежде всего А.И. Деникин, продолжала ориентироваться на Антанту, другие склонялись к союзу с Германией. Наиболее яркими представителями второго направления были П.Н. Краснов и М.Г. Дроздовский. Есть основания говорить о том, что этим тенденциям была суждена достаточно долгая политическая жизнь.
Категорически отказавшись рассматривать гитлеровскую Германию как союзника по борьбе с большевизмом, Деникин мог руководствоваться, в частности,
РОССИЙСКАЯ ВОЕННАЯ
ЭМИГРАЦИЯ К НАЧАЛУ ВОЙНЫ ,
МЕЖДУ ГЕРМАНИЕЙ И СССР РАНЫIЛ 1 Н 13, £
и верностью прежним союзникам — Англии и Франции. Не случайно его позиция кардинально отличалась от позиции руководителей РОВС. Эта организация претендовала на то, чтобы объединить всех ветеранов Белого движения за рубежом. Это ей во многом удалось, но, вместе с тем, это была врангелевская организация. Чины РОВС неизбежно находились под влиянием авторитета основателя и первого председателя Союза. Его мировоззрение становилось мировоззрением его подчиненных. Влияние авторитета начальника сохранялось и после его смерти.
Деникин не участвовал в деятельности РОВС из-за конфликтных отношений с Врангелем, которые начались еще в 1919 г. во время разработки “Московской директивы” и достигли апогея весной 1920 г. Находясь вне РОВС, Деникин был и вне прогерманских тенденций, широко распространившихся в этой организации к концу 30-х годов. Безусловно, Врангель в крымский период своей деятельности ориентировался на Антанту, прежде всего на Францию. Но в то время других союзников у него быть уже не могло. Германия давно капитулировала. Свою общую схему выбора союзников Врангель вывел в виде формулы: “Хоть с чертом, но против большевиков’”.
Не принимал “генеральной линии” РОВС и генерал Туркул. Группы фон Лампе, Подгорного и Головина покинули организацию по тактическим соображениям. Их выход из Союза носил формальный характер, не был результатом конфликтов в руководстве и не может рассматриваться как раскол. Группа Тур-кула — исключение. Создание в 1936 г. обособленной организации под его началом явилось результатом кризиса в руководстве РОВС. Туркул обвинял председателя Союза генерала Миллера в уклонении от создания политической программы. Туркул из РОВС был официально исключен.
Однако восхождение Туркула как военного руководителя началось во время Гражданской войны в связи с вступлением его в должность командующего Дроз-довской дивизией после гибели Михаила Гордеевича. Традиции этого воинского соединения Туркул чтил, и даже выход его из РОВС в эмиграции называли “вторым дроздовским походом». А составной частью политики Дроздовского, как уже было отмечено, являлась ориентация на Германию.
Таким образом, если замена Деникина Врангелем на посту Главнокомандующего ВСЮР сопровождалась конфликтом между ними, отголоски которого звучали и в 1939 г., то приход Туркула на место Дроздовского был событием органичным.
На основании изложенного можно заключить, что у значительной части российского воинства в эмиграции накануне 1941 г. были психологические возмож-
* Один из ближайших соратников Врангеля генерал фон Лампе писал 28 октября 1944 года: «Лозунг «ХСЧНПБ» был вызван к жизни и исповедывался покойным Главнокомандующим, о чем он не раз говорил мне лично» (ГАРФ. - Ф. 5796, Оп. 1, Д. 21, Л. 284).
ности примириться с Германией и искать с ней военно-политического союза. Отношение же белой эмиграции, включая военных, к “третьему рейху” и судьбам Родины в период Великой Отечественной войны и нацистской оккупации -вопрос, лежащий за пределами данной статьи.
Литература
1.Приказ по РОВС ганерал-лейтенанта А.П.Архангельского, 6 мая 1939, Брюссель. — Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). — Ф. 5845, Оп. 1, Д. 4, Л. 102.
2.ГАРФ. - Ф. 6461, Оп. 1, Д. 33, Л. 182.
3.Там же. — Д. 35, Л.9.
4.Там же. — Л. 10.
5.Военный журналист. — 1 февраля 1940. — № 9. — С. 2.
6.Там же. — 15 марта 1941. — № 2. — С. 1-2.
7.Там же. — 15 февраля 1940. — № 10. — С. 5-6.
8. Там же. — 15 января 1940. — № 8. — С. 5.
9.Там же. — 15 апреля 1940. — № 14. — С. 4.
10. Там же. — С. 3.
11. Война немецкого народа с Коммунистическим Интернационалом // Морской журнал. — Июль 1941. — № 145(2). — С.2.
12. Деникин А. Мировые события и русский вопрос. — Париж: Изд. Союза добровольцев, 1939. — С. 64.
13. Деникин А. Указ. соч. — С. 87.
14. Деникин А. Указ. соч. — С. 65-68, 87.
15. Секретный доклад генерала Махрова // Грани. — Франкфурт-на-Майне, 1982. — № 124. - С. 189.
16. ГАРФ. - Ф. 5796, Оп. 1, Д. 8, Л. 16: Там же. - Д. 24, Л. 155-157.
17. Морской журнал. — Прага, Июль 1941. — № 145(2). — С. 2.
18. ГАРФ. - Ф. 5796, Оп. 1, Д. 4, Л. 52.
19. Там же. — Ф. 6461, Оп. 2, Д. 18, Л. 296.
20. Там же. — Ф. 5796, Огі. 1, Д. 8, Л. 24.
21. Военный журналист. — Белград, 1 января 1940. — № 7. — С. 2.
22. Русские во Франции. Справочник / Ред. В.Ф.Зеелер. — Париж: Изд. С.М.Сарач, 1937. - С. 24-26.
23. Военный журналист. - Белград, 1 ноября 1940. — № 27. — С. 1.
