CC BY
467
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ
мудрости и святости былого...: VII Тихомировские чтения: тезисы докладов. - Ярославль, 1999.
9. Савинков Б.В. Записки террориста: автобиографическая проза. - М.: Захаров, 2002. - 558 с.
10. Соколов А. Рыбинск после революции [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www. anfasnews.ru/news/index.php?ELEMENT_ID=1081.
11. Филиал Государственного архива Ярослав-
ской области - Центр документации новейшей истории. - Ф. 394. - Оп. 1. - Д. 69.
12. Ярославское восстание. 1918 / под общ. ред. акад. А.Н. Яковлева; сост. Е.А. Ермолин, В.Н. Козляков. - М.: МФД: Материк, 2007. - 704 с.
13. Ярославское восстание. Июль 1918 / ред. и сост. В.Ж. Цветков. - М.: Посев, 1998. - С. 5178. - (Библиотечка россиеведения. Вып. 2).
УДК 94(470)"19/..."
Миловидова Наталья Владимировна
кандидат исторических наук, доцент Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
istclass@rambler.ru
РОССИЙСКАЯ ПОВСЕДНЕВНОСТЬ В УСЛОВИЯХ НЭПА:
ЖИЗНЬ МЕЖДУ «ТРАДИЦИЕЙ» И «НОВАЦИЕЙ»
Статья посвящена менее изученной и потому актуальной сегодня теме, а именно истории повседневности. в исследовании за счет расширения традиционной источниковой базы и дополнения ее историческими фактами из литературно-художественных и сатирических журналов и газет, воспоминаний, романов, повестей, рассказов, фельетонов, написанных российскими писателями - современниками нэпа, предпринимается попытка реконструировать жизнь и быт России, особенности мировоззрения людей 1920-х гг.
Автор глазами очевидцев рисует Москву, которая только что пережила Гражданскую войну и «военный коммунизм» и теперь восстанавливалась, стремилась жить в мире, торгуя, шикуя и бедствуя, пытаясь внешне меняться во всём и оставаясь при этом в главном, внутри той же. Внимание уделяется описанию зданий и улиц столицы, поражавших обилием различного рода транспорта, ярких вывесок, броской рекламы, множеством банков, контор и магазинов, ресторанов, игорных домов, которых становилось всё больше и больше. Рисует автор и картинки из московской послевоенной пёстрой торговой жизни. В статье уделяется внимание бывшим «деловым людям», торгашам, нэпманам, классу-созидателю материальных благ: рабочим, беспризорным детям.
Есть несколько зарисовок из провинциальной нэповской повседневности. Описывается быт, нравы людей, их стремление приспособиться к новой, хотя, как видим, хорошо забытой старой жизни. Аавтор статьи констатирует, что люди оказались между прошлым и настоящим, в противоречивом мире надежд, потерь и иллюзий, веры в светлое будущее.
Ключевые слова: Советская Россия 1920-х гг., новая экономическая политика (НЭП), повседневность, воспоминания, повести, рассказы писателей-современников НЭПа, человек между «рынком» и «социализмом».
По истории России первой половины 1920-х гг. написано немало разнообразных интересных монографий и статей, затрагивающих политический, экономический, социальный, культурный аспекты противоречивой новой экономической политики. При этом использовались архивные документы, статистические сборники, экономические труды современников, воспоминания, периодическая печать и другие официальные материалы. Однако, вступив в XXI век, продолжая развивать рыночные отношения, нам необходимо еще пристальнее всмотреться в эту эпоху. Исторический процесс многомерен и одна из его сторон, на сегодняшний день менее изученная - это история повседневности, различные стороны человеческого бытия, сочетающие старое и новое. Решение этой исследовательской задачи возможно при условии расширения традиционной источниковой базы. Среди таких дополнительных материалов - литературно-художественные и общественные, сатирические и юмористические журналы и газеты; художественная литература.
Обратимся же к источникам и представим, каким был город и его жители в период НЭПа. Начнём со столицы. Приближаясь к ней, можно
было увидеть, как у реденьких лесочков и рощ находились у насыпи веселенькие дачи, деревянные дворцы, блещущие стеклом веранд и свежевыкрашенными железными крышами, простые деревянные срубы с крохотными квадратными оконцами. И чем дальше, тем полнее разворачивалась величественная панорама столичного города [5, с. 139140, 142]. Наблюдая Москву с высоты птичьего полёта, можно было увидеть бесчисленные кровли, фабричные трубы и маковки «сорока сороков». Здания за время революций и войн осунулись, посерели и требовали ремонта. Начинали строиться частные особняки. Вновь появились домовладельцы. В разных местах стали открываться гостиницы с меблированными комнатами.
Внутренняя обстановка квартир была разной. Одни довольствовались малым: спали на полу, из мебели имели стол, стул. Другие приобретали мягкую мебель, хрустальные люстры, ковры, картины, зеркала, фарфор, канареек в клетках. Каждый обустраивал свой мирок, руководствуясь в первую очередь наличием финансовых средств.
Продолжал остро стоять жилищный вопрос. Не каждый рабочий желал поселиться в центре города в бывших барских домах, так как на со-
32
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова jij- № 5, 2015
© Миловидова Н.В., 2015
Российская повседневность в условиях НЭПа: жизнь между «традицией» и «новацией»
держание новой квартиры требовалось много денег. Кроме того, ему каждый день пришлось бы преодолевать немалое расстояние пешком или на автобусе от дома до работы и обратно. Одним из итогов перераспределения жилья стало появление коммунальнойых квартир. Это было особым явлением тех лет. Ни дать ни взять сцена, где ежечасно можно было наблюдать то бытовую комедию, то трагедию. Главными действующими лицами были её жители - люди разные по социальному статусу, возрасту, профессии [3, с. 125-128].
Жизнь бурлила не только внутри домов, но и за их пределами, то была уличная реальность. Поражало огромное количество легковых и ломовых извозчиков, проезжавших рядом с ними грузовиков отечественного производства и выпускавших сизо-голубой удушливый дым авто. Наряду со всеми этими звуками можно было услышать робкое жужжание новеньких автобусов и специфическое позвякивание возобновивших движение после Гражданской войны трамваев. По избитым тротуарам сновали велосипеды, двигался поток пешеходов. Среди этой пёстрой толпы в условиях транспортно-уличного хаоса кондукторы и милиционеры путём неоднократных штрафов, с помощью свистка и жезла пытались навести порядок... А за окнами автобусов мелькали вывеска за вывеской. И чего-чего на них не было. Только были они уже без «ерей» и «ятей»: Цупвоз, Моссельпром, Униторг, Мосторг, ГУМ, Нарпит, Всекобанк, Хлебопродукт, Главлесторг и др. [2, с. 227-228]. Так назывались различные тресты, акционерные общества, банки, магазины, конторы - всё как в старину. На афишных тумбах, столбах, заборах, стенах домов были расклеены многочисленные объявления: «Ищу квартиру.», «Отгадываю мысли» и т. д. На Страстной площади на крыше одного из домов даже был установлен экран для рекламы.
Как феникс из пепла воскресла и московская торговля: Сухаревка, Мальцевский и Смоленский рынки. Пойдёшь по рядам, меж лотками, и можешь заблудиться. В общем, все торговали. Разница была только в том, что одни прямо на улице, в пыли, в грязи, с рук, другие - в магазинах, третьи - в ларьках. Не зря тогда говорили: «Купить в ларьке - сохранить в кошельке!» На прилавках продукции было видимо-невидимо - говядина и свинина, севрюга и осетр, картофель и лук, тропические фрукты, топоры и примусы, ситец и обувь, книги и картины, фотоаппараты «Кодак», швейные машинки «Зингер», продукция фирмы «Нестле» и т. д.
Бывали дни, когда на асфальте базарной мостовой в длинный ряд выстраивались необычные продавцы - это дамы, в прошлом принадлежавшие к высшему обществу. Сидя на ящиках, складных стульях, они продавали остатки былого благополучия, комфорта, роскоши. Это мог быть веер из сло-
новой кости, напоминавший им о днях прекрасной молодости, или брюссельские кружева, или бисерные ридикюли. Когда эти дамы обращались друг к другу, нередко слышалась французская речь. Вспоминаются строки из чеховского «Вишневого сада». Эта жизнь была уже на исходе, ей на смену спешила другая. Здоровые, горластые, в пестрых юбках и косынках «бабы» суетились возле прилавков. Воздух базара был им полезней и прибыльнее другой атмосферы.
Частные, государственные, кооперативные магазины зазывали покупателей рекламой и яркостью витрин. Вновь засиял бывший Елисеевский на Тверской. Икра черная лоснилась в банках, колбасы, пирамиды яблок - всего вдоволь! Щелкали кассы. Удивляли цены, завораживали товары. Расширялась сеть универсальных магазинов. Как писал В. Маяковский, «Всё, что требует желудок, тело или ум, - // Всё человеку предоставляет ГУМ» [9, с. 274].
Всё это в определенной мере стало возможным благодаря начавшемуся тогда восстановлению сельского хозяйства и промышленности, появлению стимулов в труде, развитию внешней торговли, разгосударствлению собственности, проведению денежной реформы.
Вновь стало появляться всё то, что смахнула, как пух, революция. НЭП всколыхнул бывших «деловых людей», торгашей, спекулянтов, биржевиков, владельцев недвижимости, шулеров. До сих пор в исторической науке нет единого мнения о том, кого называли нэпманами. Если всё-таки считать, что это были люди, живущие на доходы, получаемые не за счёт «непосредственного участия в производстве», то социальное происхождение их, конечно, было достаточно пёстрым. Число таких людей росло. Так, в 1924/25 гг. их было 3 млн 30 тыс., а в 1926/27 гг. - уже 3 млн 211 тыс. человек [14, с. 83]. Временную уступку частному капиталу они приняли за свою полную победу. В полгода образовывались миллионные состояния, а в казино эти же состояния за ночь проигрывались. Судьба этих людей была незавидной, тем более что власть сознательно формировала их отталкивающий облик в обывательской среде. Большинство из них проводило свободное время в бильярдных, на скачках, на бирже, в банке, путешествиях, в лучших ресторанах, тем более последних открывалось всё больше и больше. В их залах, как и прежде, ярко горели люстры, белели скатерти, блестела посуда, посетителей обслуживали лучшие повара. Деликатесные кушанья: стерлядь в белом вине, паштет из дичи, рябчики в сметане, расстегаи с визигой, лучшее вино, заморские фрукты - непременно подавались богатым клиентам. Подобные трапезы сопровождались пением цыган, русского хора, звуками балалайки, скрипки. У входа ресторанов «Прага», «Лиссабон», «Эрмитаж» гулявших
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова «S> № 5, 2015
33
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ
поджидали лихачи. Нередко были драки. Для большинства из них «нэповский сон» мог закончиться в любую минуту; буквально с наступлением утра и появлением сотрудника ГПУ. Более стабильным было положение многочисленных чиновников. Жили они чаще всего в коммунальных квартирах, ели в столовых скромные биточки, проводя весь день на работе. Инженеры, врачи, учителя, различные служащие, оплачиваемые по 17-разрядной тарифной сетке, получали свою мизерную зарплату, и то нерегулярно, бедствовали. Некоторым из них, например врачам и учителям, удавалось завести своё дело. Творческая интеллигенция разрывалась между различными клубами, студиями, театрами, издательствами, журналами, съёмками кино, так как это было время духовного взлёта.
А как жил тогда класс-созидатель материальных благ? К 1926 г. рабочий класс насчитывал приблизительно 6 млн, из них 2 млн рабочих были заняты в крупной фабрично-заводской промышленности. К этому времени и среди рабочих наблюдалось расслоение. Одни трудились на государственных, другие - на частных предприятиях. Были проблемы и с выплатой зарплаты. В самом начале 1920-х гг. её нередко ещё выплачивали в виде выработанной продукции. Ставки были низкими. Так, в декабре 1921 г. питерский рабочий в среднем получал 839 тыс. руб., тогда как стоимость минимального бюджетного набора составляла более 1 млн руб. [13, с. 74]. С 1924 г. зарплату стали выдавать деньгами. Реальный заработок металлистов достиг 36,6% довоенного уровня, текстильщиков - 52,1%, пищевиков - 98,7% [11, с. 150]. Осенью 1925 г. реальная заработная плата в крупной промышленности в сравнении с 1913 г. увеличилась до 95,5%. По данным бюджетных обследований, в 1918-1921 гг. почти вся зарплата рабочего. уходила на питание. Расходы на продукты стали составлять 50% зарплаты. С 1922-1925 гг. у рабочих появилась возможность тратить зарплату и на другие нужды. Рабочий день с 1913 по 1926 гг. уменьшился с 10 до 7,5 часов. Всё заметнее давала о себе знать безработица. Пятую часть безработных составляли промышленные рабочие, имеющие квалификацию. Кстати, в стране открывались биржи труда. Как заметил очевидец, в день регистрации сюда кроме рабочих приходили и девушки в кумачовых косынках, старички в чесучовых пиджаках, пахнущих нафталином, величавые матроны с ридикюлями и зонтиками, техники в пенсне и по старой привычке с портфелями, набитыми газетами, весёлые парни в кепках на затылках [4].
На фабриках ещё сохранялись тяжелые условия труда. Процветал туберкулёз. На предприятиях стали создавать лечебно-профилактические учреждения, проводились медосмотры, санпоходы. За чистоту соревновались цеха и общежития. Рабочие направлялись в санатории, дома отдыха. Ме-
нялся и внешний облик рабочего. Разнообразнее становился его гардероб. Фасоны с выкройками можно было найти в журнале «Работница». Появлявшееся иногда свободное время рабочие теперь могли проводить в рабочем клубе, библиотеке, различных кружках, кинематографе.
Трудовые отношения представляли собой сгусток противоречий, как унаследованных из прошлого, так и порождённых спецификой проводимой властью экономической и социальной политики [12, с. 446]. Возникали трудовые конфликты, рабочие волнения и забастовки, вызванные главным образом объективными причинами социально-экономического характера, и дополнявшиеся непрофессионализмом и ошибками партийных, административных и хозяйственных руководителей как в центре, так и на местах; трудностями перехода от политики «военного коммунизма» к рыночным отношениям. Предпринимаемые же властью меры носили в большей степени идеолого-политический и репрессивный характер, что следует из материалов сводок ГПУ.
Непросто складывалась жизнь детей, потерявших на войне родителей. Вечными спутниками рынка были безработные взрослые и беспризорные дети, а также воры и нищие - те, чья жизнь изо дня в день протекала на рынке, на вокзале, в очереди на бирже труда, в ночлежке. «Ходили по дворам полуразрушенных домов, - отмечал кинорежиссер Г. Козинцев. - На камнях валялись, прикрывшись выгоревшим тряпьем, молчаливые люди. Угрюмые глаза исподтишка следили за нами. Чумазые, в рваных штанах и рубахах, с челками, начесанными на глаза беспризорники копошились в этих развалинах» [8, с. 89]. Взрослые жили тем, что называлось пособием по безработице, а также средствами, которые выручали благодаря продаже всех тех домашних вещей, что еще имели ценность; некоторые продавали ворованное, торговали газетами, папиросами, а их дети подносили товары, просили милостыню, за деньги совершали различные преступления. Некоторые из них со временем станут «жителями» Республики ШКИД. Нередко можно было среди адского городского шума и толчеи услышать осипшие голоса инвалидов, подыгрывавших себе на гармошке или балалайке [6, с. 27; 7, с. 375].
Более разнообразной становилась культурная жизнь. Начала свои передачи 1-я Московская радиостанция имени Коминтерна. Проходили различные диспуты, обсуждались выставки художников разных направлений, проводились поэтические вечера, концерты, набирал силу отечественный кинематограф. Был брошен клич «Долой иностранные дешёвые фильмы!» Открывались кинофабрики. К новой жизни приглядывались традиционные театры. Бурную деятельность вели пролеткультовские студии, театральные кружки в рабочих клубах. Со-
34
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ЛА- № 5, 2015
Российская повседневность в условиях НЭПа: жизнь между «традицией» и «новацией»
временники вспоминали, что в театрах оставалось только нарядное зрелище, восхитительное, игривое, пропала мысль, чувство, так как теснил кассовый зритель. От безработицы актёров спасала антреприза, театры миниатюр, оперетта, кабаре.
Да, Москва - это ещё не вся Россия, а НЭП катился и на периферию, в провинцию, но медленно, с опозданием. В этом контексте представляют интерес зарисовки повседневной жизни костромской глубинки... Тишина старого российского захолустья. Улицы грязные, освещения толком не было, прохожих мало; кругом деревянные дома, некоторые уже покосились от времени, но рядом выделялись бывшие купеческие особняки. Ближе к центру шум нарастал, людей становилось всё больше, так как все они стремились к торговым рядам, городскому рынку. Картины городской толкучки 1920-х гг. дошли до нас благодаря известному писателю А. Алёшину. Вот перед нами проходит учитель, жизнь которого в период НЭПа сложилась непросто, и он вынужден за 10 мин. обучать письму неграмотных прохожих, спрашивая за это «лимон». Другой тип - «торговец». Его прилавок - деревянный складной столик и стул, на плечах ковровая шаль, на голове старая студенческая фуражка. На аптекарских весах он отвешивает немногим покупателям сахарин. Он худ, бледен, скучен. Вечером его можно встретить в театре, на концерте. А вот перед нами закутанная в три шали, с обветренным лицом Марья Колбасница. В мутной горячей жиже она жарит колбаски, печенку. Особенно донима-лют ее мальчишки. Ходко идут ее дела, и это хорошо, ведь ей надо дома накормить пять ртов [1].
В городе работали рестораны («Старый двор», первоклассный «Кострома» и др.), трактиры. По числу пивных Кострома подобна Лондону. Вечерами в них было людно и шумно. Другая же часть костромичей по старинке любила посидеть у самовара, беседуя о том о сём. Были и свои завсегдатаи клубов, библиотек, театра, кинематографа («Современный театр», «Пале»). Везде пестрела реклама.
Проходит век.
И в нем сто лет за двести.
Сегодня жизнь устраивает час.
А по медвежьим уголкам у нас
Дремучий быт на том же самом месте.
[10, с. 9].
Таким образом, в условиях НЭПа повседневная жизнь людей протекала по-разному. Одни ещё не могли привыкнуть к миру, возвращению неравенства, а другие, наоборот, быстро освоившись, процветали, беря от жизни всё, что душа пожелает. В жизни этих людей постоянно боролось прошлое и настоящее, представления же о будущем становились всё более расплывчатыми и противоречивыми.
Библиографический список
1. Алешин А. Типы толкучки // Красный понедельник. - 1923. - 12, 19, 26 февр., 19, 26 марта, 23 апр.
2. БулгаковМ.А. Москва Краснокаменная // Булгаков М.А. Собр. соч: в 5 т. Т. 2. - М.: Художественная литература, 1989. - 750 с.
3. Зощенко М. Нервные люди // Зощенко М. Избранное. - М.: Советская Россия, 1989. - 431 с.
4. Известия СССР и ВЦИК. - 1925. - 15 нояб.
5. Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. Золотой теленок: романы. - М.: Эксмо, 2006. - 716 с.
6. КаплерА. Загадка королевы экрана. - М.: Советская Россия, 1979. - 204 с.
7. Кетлинская В. Здравствуй, молодость! // Собр. соч.: в 4-х т. Т. 4. - Л.: Художественная литература, 1980. - 534 с.
8. Козинцев Г Глубокий экран // Козинцев Г. Собр. соч.: в 5 т. Т. 1. - Л.: Искусство, 1982. - 558 с.
9. Маяковский В. Полн. собр. соч.: в 13 т. Т. 5. -М.: Гослитиздат, 1957. - 479 с.
10. Смехач: еженедельный сатирический журнал. - 1926. - № 49.
11. Советский рабочий класс. Краткий исторический очерк (1917-1973). - М.: Политиздат, 1975. - 576 с.
12. Соколов А.К. Проблемы трудовых отношений на советских предприятиях в годы НЭПа // НЭП: экономические, политические и социокультурные аспекты. - М.: РОССПЭН, 2006. - С. 427447.
13. Ульянова С.Б. «Несуны» в законе // Родина. - 2001. - № 10. - С. 74-76.
14. Эньюань У. Нэпманы, их характеристика и роль // Отечественная история. - 2001. - № 5. -С. 78-87.
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова «S> № 5, 2015
35
