CC BY
12
В.П.Любин, Л.И.Никовская
РОССИЙСКАЯ ПОЛИТИКА В ОЦЕНКАХ ЭКСПЕРТОВ
Любин Валерий Петрович -кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИНИОН РАН.
Никовская Лариса Игоревна -кандидат философских наук, ученый секретарь Международной ассоциации конфликтологов.
28-29 апреля 2003 г. в Москве, в ИНИОН РАН, прошел Третий Всероссийский конгресс политологов. В отличие от Второго конгресса (Москва, МГИМО, 2000 г.), посвященного тематике «Россия. Политические вызовы ХХ1 века», главной темой нынешнего конгресса, проводившегося в преддверии парламентских и президентских выборов 2003-2004 гг., стала «Выборы в России и российский выбор». Работа конгресса проходила на пленарных заседаниях, в 22-х секциях и «круглых столах» по актуальным проблемам политической жизни страны. Мы кратко воспроизводим здесь итоги дискуссий на секции «Публичная политика как инструмент российского выбора» и «круглом столе» «Многопартийность в России».
Публичная политика перед выборами
В ходе работы секции «Публичная политика» А.Ю.Зудин подчеркнул, что новый политический режим, сформировавшийся после прихода к власти В.В.Путина, сохраняет преемственность с ельцинским режимом. Но возникновение в результате политических преобразований новой иерархии институтов и игроков заставило политическую систему работать по-новому. Это выражается прежде всего в утверждении моноцентризма и маргинализации конфликта. Вытеснение конфликта на периферию системы, снижение политической роли СМИ вследствие стремления власти ввести информационное освещение в рамочный режим позво-
ляют говорить об упадке «публичной составляющей» политического процесса. Возникает «новая публичность», которая может развиваться по двум сценариям: «корпоративно-бюрократическому» и «гражданско-модернизационному».
При первом из них новая система отношений, которую Кремль предложил бизнесу, может просто «задохнуться», правительство сохранит монополию на компетенцию, соотнося свои действия с интересами бюрократических кланов и той части бизнеса, что располагает сильными корпоративными организациями и разветвленными политическими связями. При втором - участники системы консультаций, прежде всего бизнес, нарастят компетенцию и укрепят свою автономию, превратятся в полноценных конкурентов чиновников в подготовке решений. Произойдет делегирование полномочий от государства к бизнесу. Такой вариант предусмотрен планами Министерства экономического развития и торговли (МЭРТ). Вопрос о том, по какому сценарию пойдет развитие, остается открытым.
Заявленная в 2003 г. административная реформа является не первой декларацией о намерениях за последние десять лет, заметил В.Б.Размустов. О ее необходимости говорилось начиная с 1994 г. К 2003 г. общепризнанной становится следующая экспертная оценка. Никаких глубоких административных реформ еще не было. Механизм государственной машины остался прежним, бюрократическим в худшем смысле слова. Контуры новой модели реформы таковы. Госаппарат должен превратиться из самодостаточной, надзирающей инстанции в эффективный инструмент по оказанию государственных услуг; государство берет на себя оказание тех услуг, которые не может обеспечить рынок; бюрократия интегрируется в гражданское общество и находится под постоянным контролем; радикальное сокращение министерств и ведомств; государственные организации должны стать эффективными и прозрачными, а их деятельность ориентированной на выявление и удовлетворение общественных потребностей. Необходима глубокая реформа государственной и муниципальной службы. В итоге «новый» госслужащий будет иметь конкурентный уровень оплаты труда, высокий социальный статус, значительные социальные гарантии и одновременно нести бульшую ответственность за самостоятельно принимаемые решения.
Ю.А.Красин обозначил три вызова, угрожающих выхолостить демократическое содержание публичной политики. Первый - административно-бюрократический, исходящий из недр самого государства. Публичная политика оказывается в тисках административно-бюрократической «колонизации», отгораживающей ее от общества и опирающейся на современные технологии манипулирования общественным мнением. Второй вызов - либертарный, проистекающий из абсолютизации личностного начала в жизнедеятельности общества. Либертарные тенденции в российской реформации появились как реакция на жесткий государственный бюрократизм. Третий вызов - корпоративистский. Приватизация государственной собственности в России в 90-е годы привела к
возникновению мощных олигархических групп, деятельность которых определялась групповыми эгоистическими интересами. Корпоративистский вызов публичной политике - не только российское явление, он имеет более глубокие истоки в глобализационных процессах.
Вызовы публичной политике взаимосвязаны. Административно-бюрократический и либертарный вызовы взаимно индуцируют друг друга. Комбинирование корпоративистского и государственно-бюрократического вызовов порождает опасность возникновения государственно-корпоративистского авторитаризма, несовместимого с демократической публичной политикой. Нейтрализация пагубных последствий всех этих вызовов требует сохранения и развития в обществе публичной сферы как общенационального форума для дискурса общественных сил, представляющих как можно более широкий круг многообразных интересов.
С.Ю.Костенко полагает, что интересы избирателей на начальном этапе демократических реформ не были актуализированы, и этап, когда партии могут стать защитниками их интересов, начинается только сейчас. Именно с 2002 г. начинается жизнь российских партий в общепринятом понимании. Принятие закона о политических партиях и комплекса новых законодательных актов, касающихся выборов, должно окончательно структурировать российскую политическую систему в течение ближайших четырех лет. Положение о государственном финансировании партий, представляющих интересы избирателей в Государственной думе, вступающее в силу после парламентских выборов, окончательно закрепит принцип народности партий и финансово накрепко привяжет их к гражданскому обществу.
С.П.Перегудов подчеркнул факт возрастания роли групп интересов в публичной политике, связанный с усилением веса крупных корпоративных структур. На место традиционного трипартизма, в рамках которого осуществлялось взаимодействие бизнеса, профсоюзов и государства, выдвигается новая трипар-тистская модель или «новое социальное партнерство». Центральное место в нем занимают корпоративные организации «одной цели» и их зонтиковые ответвления. Не менее существенные сдвиги происходят и на глобальном уровне, где отношения между ТНК, крупным и сверхкрупным бизнесом и глобальными НКО уже являются одним из факторов, определяющих развитие мировой политики.
О.В.Аксенова считает, что в России постепенно складывается система профсоюзов западного типа и соответствующие нормы и правила социального партнерства. Отношение власти и корпораций к профсоюзному движению начало меняться в конце 90-х годов, когда в результате мощных забастовок альтернативные профсоюзы превратились в серьезную социальную силу, которую нельзя было больше игнорировать. Стремление предотвратить трудовые конфликты заставило руководство крупных компаний, прежде всего нефтедобывающих - «Лукойл», «Юкос», создать собственные профсоюзы. Альтернативные профсоюзы к концу 90-х годов встроились в формирующуюся систему социального партнерства, обо-
собились от работников, интересы которых должны представлять и защищать. Институционализация профсоюзов и становление системы социального партнерства в России, как и на Западе, неизбежно ведет к тому, что эти организации перестают представлять интересы наемных работников.
Л.И.Никовская и В.Н.Якимец отметили, что к числу последствий переходного периода относится более четкое институциональное оформление трех секторов общества: государственного, коммерческого и некоммерческого. В стране стал формироваться третий сектор - независимый, негосударственный, некоммерческий, базирующийся на гражданских инициативах в преимущественно непроизводственной социальной сфере: образование, наука, здравоохранение, социальная защита, экология и пр. Сегодня этот «новый» сектор - сеть негосударственных организаций России - стал влиятельной силой в стране. Это 3,5 млн. активистов, объединенных в 300 тыс. организаций. В России именно в третьем секторе сформировались условия и предпосылки вызревания гражданского общества. Формирующийся институт межсекторного партнерства становится важным ресурсом социального, культурного и экономического развития общества.
Гражданское общество России находится в начале своего пути. Идеализированное представление о том, как оно должно развиваться, пока далеко от реальности. Не создана нормативно-правовая база, которая обеспечивала бы цивилизованные условия для максимального развития гражданской инициативы. Мы пока далеки от ситуации, когда власть и государство осознают неизбежность организации эффективного контроля за деятельностью чиновничества, а НКО станут глубоко заинтересованы в открытости и будут осознавать ответственность за свои проекты и действия.
Положение в регионах проанализировали И.А.Халий, А.Е.Чирикова, Р.Ф.Туровский (Москва), Н.В.Борисова (Пермь), В.В.Желтов (Кемерово), И.Н.Сидоров, М.Ю.Зацаринный, К.Я.Молчанов (Сахалин), М.Б.Касимов (Пермь), Д.А.Левчик (Московская область).
А.Е.Чирикова указала на парадоксальную ситуацию, складывающуюся в регионах. Несмотря на множественность акторов публичной политики, ни один из них не признается авторитетным представителями элит, каждый завышает свои возможности влияния на политические процессы в регионе и занижает возможности других. Интересы населения представлены слабо, чаще всего они выступают как ресурс для собственного политического выживания. Это позволяет оценить уровень публичной политики в регионах как в сильной степени зависимый от доминирующих региональных политических акторов.
М.Е.Кошелюк отметил, что в ходе выборов электорального цикла 19992003 гг. в пиар-кампаниях началось структурирование «модели будущего», согласно которой для привлечения избирателей акцент делается на том, что «должно быть», а не на том, чего «быть не должно». Эволюция «модных» имиджей в транс-
формационный период показывает смену типов востребованных управленческих ресурсов: «демократы» (ресурс: открытость западному опыту, примеры: Гайдар, Собчак, Попов), «хозяйственники» (ресурс: опыт управления крупными хозяйствующими субъектами, примеры: Лужков, Черномырдин, Яковлев), «силовики» (ресурс: опыт жесткого командного управления, примеры: Лебедь, Путин, «генерал-губернаторы»). Теперь избиратель, не верящий обещаниям, со значительно большим доверием относится к прогнозу, построенному на основе своего опыта оценки моделей поведения окружающих его людей.
Социально-экономическая ситуация во многих регионах далека от нормальной, уровень жизни значительной части избирателей продолжает оставаться низким, а степень выраженности негативных тенденций в общественной жизни -высокой. Ранее избранные «генерал-губернаторы» во многих регионах разочаровали своих избирателей. Поэтому избиратель, очевидно, будет искать новых решений. И хотя прогнозируется более низкий, чем в предыдущем электоральном цикле, уровень обновления власти (обновление состава Государственной думы всего лишь на треть) в образовавшийся зазор будут введены свежие имиджевые ресурсы. Просматривается конкуренция двух отличающихся друг от друга моделей будущего. Разница между ними определяется тем, за счет чего будет достигаться экономическая эффективность - за счет четкой системы поощрений и наказаний или за счет энтузиазма и сопричастности. В качестве «издержек», которые со всей очевидностью всплывут лишь после выборов, выступят, как всегда, экономический рост или социальные программы.
Г.Г.Николайшвили сделала вывод, что сама по себе социальная рекламная кампания мало что может изменить в поведенческой модели, если общество к этому не готово. Опыт проведения гражданской экспертизы свидетельствует, что создается пространство общественного диалога или публичного пространства, в котором ведется значимое для общества обсуждение принятых властью решений. Только «образованное» общественное сознание способно оказывать реальное воздействие на власть.
Н.Ю.Беляева полагает, что человеком, у которого есть гражданская позиция, манипулировать невозможно. Социально активных граждан в обществе не больше 3-5%, но именно вокруг них образуются гражданские союзы, являющиеся средоточием «гражданского капитала» в каждой стране. В последние годы прошли публичные обсуждения различных государственных проектов и решений, выявившие в них серьезные недостатки. Так, в 2000 г. была проведена общественная экспертиза закона «О партиях», в 2001-2002 гг. - гражданские экспертизы жителей Калининградской области о взаимодействии органов власти и общественных объединений области, а также о проблемах русской Балтики, в 2003 г. - гражданская экспертиза программы социального развития Пермской области, осуществленная организациями и исследователями Перми, Москвы и Приволжского
округа по заявке Администрации Пермской области. Критикуемое государство постепенно убеждалось в полезности критики и даже стало ее специально заказывать. Тем самым возникло пространство общественного диалога, в котором ведется значимое для общества обсуждение принятых властью решений.
Многопартийность в России
«Круглый стол» о многопартийности в России вели Б.И.Макаренко и В.Н.Шевченко.
В.Н.Шевченко подчеркнул первостепенную значимость вопроса, могут ли сегодня вновь возникающие партии выйти за пределы сложившегося идеологического поля, привычного деления партий на правые, левые и центристские, на либеральные и социалистические, консервативные и националистические. Российское партийное строительство в точности отразило противоборство исторических тенденций в развитии российского общества. Борьба этих различных тенденций до сих пор не привела к определенному выбору Россией пути развития. Партийное строительство также отмечено незавершенностью - на политическом поле появились и взаимодействуют партии принципиально различных типов: классовые, патерналистские, корпоративные, электоральные и, наконец, партии нового измерения. Появились многочисленные негосударственные гражданские организации, выполняющие огромную работу по защите законных прав и интересов населения (один из примеров - Российская Партия Жизни).
З.М.Зотова отметила, что нынешние партии не выполняют функцию посредничества между обществом и властью, не стали проводниками воли народа и не формируют власть, и поэтому все еще не являются демократическим механизмом. Они не формируют повестку дня, и власть это прекрасно понимает. Политические партии выполняют сейчас только одну функцию: участия в выборах. Что касается их социальной базы, то ситуация здесь удручающая. Партии у нас создаются политическими элитами, экономическими элитами, с привлечением общественных организаций. Создать политические организации всех групп интересов общества сейчас невозможно, хотя бы потому, что социальная стратификация в России еще не закончена.
Г.В.Шешукова проанализировала ситуацию, сложившуюся в Оренбургской области. Область относится к «красному поясу», за КПРФ здесь всегда голосует около одной трети всех избирателей. При этом на последних выборах в Законодательное собрание Оренбургской области не прошел ни один представитель от этой партии.
О.В.Гаман-Голутвина обратила внимание на появление в Европе нового типа партий, сравнив их с некоторыми партиями старого типа, которые долгое время в качестве одной-единственной постоянно находились у власти. Если говорить о
партиях нового, постмодернистского типа, следует назвать партию Forza Italia («Вперед, Италия») Берлускони. А самой яркой постмодернистской российской партией является ЛДПР Жириновского. В настоящее время происходит переформатирование функций властной вертикали, включающей элиты, массы и посредников, акторов-трансляторов: СМИ, политтехнологов, политические партии. Активными создателями новых партий выступают центры власти, бизнес-структуры, региональные элиты. Партии вырастают не снизу, а сверху, представляют собой замкнутые, полуфеодальные группы. Возникают новые политико-финансовые кланы, олигополии, стремящиеся к монополизации политического поля. Эта общая тенденция переформатирования политического пространства может вылиться в два сценария развития: в России возникнет или полуторапартийная система, или двухпартийная система, состоящая из партии власти и КПРФ.
А.Ю.Зудин заметил, что партии в России занимают полумаргинальное положение, хотя в них и входят элита, политические предприниматели, высшее политическое руководство. Он возразил тем из выступавших, кто напрямую связывал образование новых партий главным образом с волей и финансовой поддержкой бизнес-структур. Сегодняшняя власть серьезно рассматривает роль партий. В случае удачи с доминантной партией удастся обуздать войну кланов. Откроется возможность для осуществления социально-гуманитарной функции партий и удастся институционализировать партии как инструмент власти.
Л.В.Сморгунов задал вопрос: будут ли соблюдены при нынешнем партстроительстве политический плюрализм и сменяемость власти, т.е. минималистские требования демократии? Сегодня в России наблюдается кризис репрезентативной модели демократии. Дума теряет свою представительную функцию. Партии превращаются в дополнительный государственный инструмент, лидеры партий скорее государственные мужи, чем представители гражданского общества. Существующее ныне положение будет сохранено, никакой полуторной или двухпартийной системы у нас не будет.
Т.А.Алексеева полагает, что сегодня партии в России - это вождь, свита плюс партийная машина. Социологические исследования свидетельствуют, что партии предельно не популярны. Харизматический лидер по-прежнему остается востребованным. Существует точка зрения, высказанная на Западе, что современным партиям не нужна идеология. На самом деле идеология необходима и ни одна партия без нее не сможет обойтись.
К.Г.Холодковский подчеркнул, что к концу 90-х годов прервался естественный процесс постепенного складывания российской многопартийности, начавшийся десятью годами раньше. Причины - охлаждение элиты, озабоченной соперничеством за близость к власти, к идейно-политическим спорам, негативный в глазах масс опыт российского парламентаризма и партийной борьбы, в результате которого партии ушли на периферию общественного интереса, наконец - влияние об-
щего для всего западного мира кризиса партий. Вместе с тем потенциальная опасность, которую таит сложившееся в России «общество двух уровней», заставляет элиту в поисках подстраховки обращаться к опыту КПСС с ее «партийным строительством». Из региональных кадров «Единой России» постепенно вытесняются случайные люди, пришедшие перед выборами 1999 г., и замещаются более авторитетными людьми, среди которых много директоров предприятий, крупных бизнесменов, ректоров институтов, главврачей клиник, т.е. людей, не только связанных своими интересами с властью, но и способных распространять ее влияние на подчиненных. Делается попытка выстроить единую патерналистско-клиентель-ную систему. Между «Единой Россией» и дополняющими ее пропрезидентскими партиями уже произведен раздел электорального пространства. В случае успеха этого созвездия «идеологические» партии превратятся в «довесок» к системе доминирующей партии, которая на длительный период обретет монополию на власть.
Л.И.Никовская считает, что нынешняя многопартийность в России способствует увеличению отчуждения народа от власти, появлению «гражданского вакуума». Власть стратегически проигрывает от усиления виртуальных «партий власти», «партий имитаторов». Вместо выстраивания и взращивания реальных социальных интересов, такие партии взращивают монополию бюрократии и мар-гинальность народа. Они не формируют дееспособных и массовых политических и общественных субъектов, способных оказать поддержку осуществлению политической модернизации общества. По данным опросов партии могут мобилизовать 2-3% населения России, профсоюзы - 20-25%. Если превращать выборную кампанию лишь в «выхлопной клапан», средство выпустить недовольство, политическая система стагнирует, структурные изменения оказываются невостребованными. Признаки стагнации уже налицо - процент голосующих «против всех» устойчиво перевалил за отметку 30% вопреки впечатляющим усилиям по применению административного ресурса. Деструктивная протестность нарастает, отражая немалый градус социальной напряженности. Политическая система, основанная на сращивании власти и собственности, всевластии административной бюрократии и имитации законности, обречена на провал. Став социально «глухой», она столкнется с новым социальным протестом.
А.Н.Кулик напомнил, что центральными являются вопросы: Какая многопартийность складывается в России? Какая многопартийность нам нужна? Ответ на первый вопрос определяется сводом нормативных актов. Но не менее, чем формальные правила, важна политическая культура - доминирующие политические ценности и установки элиты и масс, включая поддержку демократии, отношение к политической системе, политическому плюрализму как институту и конкретным партиям. В условиях сложившейся многопартийности и существования партий, представленных в Думе, вряд ли стоит ожидать кардинального измене-
ния партийной системы. Регулярные изменения правил игры, обычно перед выборами, это ясно показывают. Так, закон о гарантиях избирательных прав граждан за последние пять лет менялся четыре раза.
С.Е.Заславский заявил, что в стране происходят асинхронные процессы. Произошла политическая и правовая институционализация российских политических партий. Принятый новый закон о партиях позволил решить важные задачи. Партия стала предприятием по производству политики. Следовательно общество и государство теперь могут предъявить ей определенные, хотя бы минимальные требования. Мнимые политические величины начали исчезать еще до принятия закона, количество партий сократилось с 199 до 58. Теперь зарегистрирована 51 партия. Менее половины из них начали с нуля, остальные преобразовались. Избирательные блоки теперь должны состоять не более чем из трех партий. Необходима идеологическая идентификация: партия должна иметь программу.
В.П.Любин отметил, что сейчас, как и в конце 90-х годов, в России существует не партийная система, а лишь ее эрзац, пригодно и для нынешней ситуации. Принятие закона о политических партиях должно помочь устранить этот эрзац, однако, хотя и наблюдается развитие партийного плюрализма на федеральном и даже региональном уровне, ложная многопартийность пока не устранена. В обозримом будущем вряд ли возможна двухпартийная система. Скорее, как в послевоенной Италии, будет оставаться система поляризованного плюрализма с правящей партией власти и вечно второй, оппозиционной левой партией, отстраненной от власти (что и происходит с КПРФ). То, что наши партии не принимают участия в формировании правительства и органов исполнительной власти, ослабляет партийную систему и тормозит возможности ее развития. Национальная черта - получить все быстро и сразу - вступает в противоречие с реальностью, не соответствующей укорененным в сознании людей мифам. Расставание с мифами - не пройденный до конца шаг, совершив который можно надеяться на прекращение сползания к авторитаризму и укрепление демократии.
Подводя итоги дискуссии, Б.И.Макаренко проанализировал развитие российской партийной системы с 1993 г. Вначале действовали правила Временного положения о выборах. Использовав эти положения в том, что касалось выборов по партийным спискам, в 1993 г. ЛДПР, например, сумела получить результат в 23% голосов. Новый закон о партиях не решает всех проблем. Так, не очень ясно проработан вопрос о членстве в партиях. Например, «Яблоко» при перерегистрации смогло предоставить список своего состава - 14-15 тыс. членов. Другие же партии не дали вызывающих доверие списков. Все нынешние партии: «Единая Россия», КПРФ, ЛДПР, «Яблоко», СПС, Народная партия - это всего лишь отдельные островки общества. Идет уменьшение количества партий, принимающих участие в выборах. Необходима более действенная обратная связь между администрацией и Государственной думой.
Обсуждение актуальных проблем российского общества на секции «Публичная политика» и «круглом столе» «Многопартийность в России» было плодотворным. Дело теперь за тем, чтобы предложенные политологами рекомендации оказались востребованы. В объединении усилий власти и экспертов видится надежда на быстрейшее завершение затянувшегося переходного состояния российского общества.
