CC BY
14
УДК 323(470+571)
Титов Виктор Валериевич
Titov Viktor Valerievich
кандидат политических наук, старший научный сотрудник департамента политологии факультета социальных наук и массовых коммуникаций
Финансового университета при Правительстве РФ https://orcid.org/0000-0002-9518-2171
РОССИЙСКАЯ
НАЦИОНАЛЬНО-ГОСУДАРСТВЕННАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ: ЛОГИКА КОНСТРУИРОВАНИЯ И КРИЗИСНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ
PhD in Political Science, Senior Researcher, Political Science Department, Faculty of Social Science and Mass Communications, Financial University under the Government of the Russian Federation https://orcid.org/0000-0002-9518-2171
RUSSIAN NATIONAL-STATE IDENTITY: LOGIC OF CONSTRUCTION AND CRISIS TRENDS
Аннотация:
В статье анализируется специфика и кризисные аспекты конструирования национально-государственной идентичности в современной России. Подчеркивается, что на сегодняшний день не вполне преодолен кризис национально-государственной идентичности 1990-х - 2000-х гг., вызванный распадом Советского Союза. Опираясь на результаты исследования «Национально-государственная идентичность в России», автор статьи выделяет ряд ключевых тенденций трансформации общероссийской самоидентификации россиян на современном этапе. Прежде всего, это слабость когнитивного фундамента общенационального самосознания, ретроспективная направленность и персонализация представлений о прошлом, включая позитивное восприятие советского опыта. Не меньшую значимость имеют аморфность образа будущего и склонность к его негативизации, а также акцент на компенсаторной «негативной» макрополитической идентичности, проявляющейся в поиске внутренних и внешних врагов России.
Ключевые слова:
национально-государственная идентичность, конструктивизм, образ «нас», кризис идентичности, установки самоидентификации, символы, образ будущего, образ врага
Summary:
The paper analyzes the specificity and crisis aspects of the construction of national-state identity in modern Russia. It is emphasized that today the crisis of national-state identity of the 1990s - 2000s, caused by the collapse of the USSR, has not been completely overcome. Based on the results of the research "National-State Identity in Russia", the author of the paper identifies key trends in the transformation of the all-Russian self-identification of Russians at the present. There are the weakness of the cognitive foundation of national self-conciseness, retrospective orientation and personalization of ideas about the past, including a positive perception of the Soviet experience. Also important are the amorphousness of the image of the future and the tendency to negativize it, as well as the emphasis on compensatory "negative" macro-political identity, manifested in the search for internal and external enemies of Russia.
Keywords:
national-state identity, constructivism, image of "us", identity crisis, attitudes of self-identification, symbols, image of the future, image of the enemy
Специфика конструирования национально-государственной идентичности в современной России является одной из популярных тематических линий отечественного социально-гуманитарного дискурса. Причем речь идет как о широком спектре научных исследований, так и об активных политических дискуссиях вокруг данной темы. Очевидно, что российская идентичность, понимаемая по-разному, становится во многом универсальным объяснительным концептом, сквозь призму которого оценивается и современное состояние российского общества, и его исторические перспективы [1].
Другим важным аспектом, способствующим дальнейшей популяризации проблематики идентичности, является то, что Российская Федерация по сей день испытывает на себе негативные последствия всеобъемлющего ценностно-смыслового кризиса конца ХХ - начала XXI столетий, вызванного коллапсом советской политической системы. И хотя ряд ученых считают, что российское общество смогло преодолеть наиболее острую его фазу и вышло на конструктивную траекторию конструирования новой модели общенациональной самоидентификации, отдельные отголоски продолжают оказывать влияние на социально-политическую динамику и сегодня [2].
Очевидно, что экономический спад 2018-2020 гг., рост социального раздражения и про-тестных настроений в российском обществе способствовали тому, что тема общенациональной идентичности и формирования позитивного образа будущего вновь оказалась в центре внимания научного и экспертного сообщества. Она обрела дополнительную стратегическую значимость, в
том числе в контексте интенсивной цифровой трансформации политической реальности во всех ее измерениях: от повседневно-бытового, на уровне политического поведения отдельного человека, до глобального.
Методологические основания исследования выстроены на основе сочетания социокультурной традиции политического конструктивизма и теории социальных представлений, наиболее ярко представленной в трудах С. Московичи и его последователей [3]. Указанный синтез, с одной стороны, позволяет избежать радикального, так называемого «конструкционист-ского» взгляда на проблему и рассматривать конструирование как процесс длительного взаимодействия политической власти и различных сегментов общества (а не просто как «навязывание» установок самоидентификации «сверху»). С другой стороны, обращение к концепту идентичности как представления, а не просто одномерной связи или аффективной установки, создает более широкие возможности для понимания ее ценностно-символических компонентов.
Эмпирическую базу исследования составили результаты проведенного в 2019 г. опроса «Национально-государственная идентичность в России», в котором автор статьи выступал в качестве руководителя исследовательского проекта. В ходе исследования было собрано 332 фокусированных интервью (респонденты в возрасте 18-73 лет) из 17 субъектов Российской Федерации. Указанный научный проект, безусловно, не претендует на общероссийскую репрезентативность, однако позволяет диагностировать ряд основных тенденций и обозначить наиболее острые проблемы в сфере макрополитической самоидентификации россиян и государственной политики идентичности.
Основные результаты исследования. Размышляя о процессе конструирования национально-государственной идентичности в современной (постсоветской) России, следует отметить, что говорить о какой-либо целенаправленной государственной политике в данной сфере можно начиная с середины 2000-х гг. При этом ситуация, сложившаяся в 1990-е - начале 2000-х гг., характеризуется исследователями как системный кризис идентичности, охвативший все уровни организации российского общества [4]. Отсутствие четкого ответа на вопрос, «кто мы?», аморфность коллективной национальной самоидентификации усугублялись распадом привычных социально-ролевых установок множества граждан «новой России». И хотя в 1990-е гг. власть предпринимала попытки найти определенные ценностно-символические ориентиры новой российской государственности (от первоначального обращения к идеологии «общечеловеческих ценностей» до некоторых элементов неоимперского ренессанса, попыток выстроить преемственность с «Россией, которую мы потеряли» и актуализации памяти о Великой Победе), они носили преимущественно непоследовательный характер и не могут рассматриваться как полноценная государственная политика идентичности.
Ситуация несколько меняется в середине 2000-х гг., прежде всего, на символическом уровне (возвращение мелодии советского гимна с новыми словами, учреждение Дня народного единства и т. д.). Однако именно в первое десятилетие XXI в. рельефно проявляется новая негативная тенденция, связанная с завершившейся инерцией советского исторического образования в школе (которая, как известно, выступает одним из стержневых институтов политической социализации). Речь идет о слабости когнитивных оснований формирования национально-государственной идентичности: и в массовом сознании, и на уровне государственной политики идентичности. Символами такой слабости стало и отсутствие какой-либо внятной объяснительной концепции Дня России (12 июня), и сохраняющаяся историко-фактологическая зыбкость Дня народного единства (который стал интерпретироваться частью россиян как «день победы над Польшей»). Празднование 4 ноября первоначально было перехвачено националистическим крылом несистемной оппозиции, а наиболее заметным его ритуалом на несколько лет стал «Русский марш».
Еще одна тенденция, о которой можно судить по результатам, исследования, - персона-лизация символического пространства российской идентичности, если вывести за скобки официальную государственную символику. При этом среди символов-персон, олицетворяющих Россию, ее историческое наследие и традицию государственности, у молодежи и людей среднего возраста (35-60-летних, условного поколения X в его расширенном понимании) преобладают представители «романовского периода», где особняком стоит фигура Петра Великого (его упомянули в качестве наиболее выдающегося деятеля российской истории 26,7 % респондентов). Также среди фигур политиков и военных деятелей выделяются Екатерина Великая (9,2 % опрошенных), Суворов, Александр II, Кутузов, Александр I. Среди молодых россиян, представляющих поколения «миллениалов» и частично «зумеров», достаточно высокий удельный вес (около 1/3 упоминаний от общего числа ответов о персонах-символах России) в отечественном «символическом пантеоне» занимают фигуры деятелей культуры и науки XVIII-XIX вв. (А.С. Пушкин, П.И. Чайковский, Д.И. Менделеев и др.). Указанная тенденция в целом коррелирует с более давними социологическими и политико-психологическими исследованиями, проводившимися в
начале 2010-х гг. (с той ремаркой, что поколение Z по понятным причинам не было затронуто). При этом обращает на себя внимание как относительная устойчивость рассматриваемого пласта исторической памяти (что, несомненно, придает стабильность и установкам национально-государственной идентичности), так и его ограниченность, что еще раз ставит на повестку дня вопрос о выработке более действенных механизмов, способных «производить смыслы» и таким образом создать прочный когнитивный фундамент массовой самоидентификации.
Следующая тенденция, заслуживающая особого внимания и вписывающаяся в стратегию конвенциональной политики памяти, связана с возрастающей позитивизацией советского периода российской истории в сознании граждан. Об этом свидетельствуют как результаты нашего исследования, так и многочисленные общероссийские опросы. Весьма симптоматично, что она свойственна не только старшим поколениям, что можно было бы объяснить ностальгическими установками в ходе восприятия современной действительности, но и для разнообразных сегментов молодежи. При этом позитивный образ советского прошлого имеет дуалистический ценностный фундамент: к традиционной ценности силы («победа в Великой Отечественной войне», «самая большая и мощная страна» и т. д.) добавляется императив справедливости в ее меритократическом измерении. Другими словами, речь идет не о патерналистской ориентации - ожидании помощи от государства, а именно о возможности повышения собственного социального статуса через «заслуги», эффективно функционирующие «социальные лифты» и собственные достижения [5].
Еще одна тенденция, свидетельствующая о не в полной мере преодоленном кризисе российской национально-государственной идентичности, связана с размытостью общенационального образа будущего и слабостью его позитивной составляющей. Указанную тенденцию достаточно четко выразил генеральный директор ВЦИОМ В.В. Федоров: «время надежд закончилось в июне 2018 года, когда вместо ожидавшегося повышения зарплат и пенсий нам повысили пенсионный возраст. Тут-то все и поняли, что ждать улучшений больше не стоит. Позитивные ожидания сменились на преимущественно негативные...» [6]. Немаловажно, что на сегодняшний день при относительно низкой мобильности большинства социальных групп единственной скрепой, соединяющей образы индивидуального будущего среднестатистического россиянина и будущего коллективного, общероссийского, является негативистский фрейм: ожидание разнообразных «кризисов» локально-бытового, общенационального или глобального характера.
Относительно устойчивой выглядит тенденция, связанная с конструированием образа врага в политическом сознании граждан. Отвечая на вопрос, «кто для Вас является врагом/врагами России?», разные поколения россиян проявили редкостное единодушие. Образ врага органически распался на две составляющие: внутреннюю и внешнюю (геополитическую). Показательно, что внутренний компонент восприятия врага в проведенном исследовании вышел на первое место (назвали такового 62,3 % опрошенных). Образ внешнего врага в той или иной интерпретации упомянули 54,2 % респондентов. Нетрудно заметить, что таким образом значительное число участников опроса (около 41 %) отметили, что у России - исторической или современной -наличествуют как внутренние, так и внешние недоброжелатели.
Среди внутренних врагов существенное место занимает доля разнообразных деперсони-фицированных явлений или обобщенных социальных групп: «коррупция» и «коррумпированные чиновники» (29,4 % от числа, назвавших внутренних «врагов»); «плохая ситуация в экономике», «экономический кризис», «развал экономики» и подобные формулировки (25,8 %). Отдельное место в перечне «врагов» занимают «чиновники», «вся эта власть», «те, кто управляет на свой карман» и «обирает людей» и т. п. (22,4%). Однако нельзя не заметить, что респонденты в целом достаточно критично настроены и по отношению к социальным ингруппам, по существу, к самим себе или своим близким: «мы сами», «все население России, его поведение», «наше попустительство», «неготовность что-нибудь менять» (17,8 %).
При этом образ внешнего (геополитического) врага обладает несколько большей монолитностью. В его структуре выделяется императив «коллективного Запада» (73,8 % от назвавших какого-либо внешнего врага/врагов России): «запад», «США», «американцы», «американцы и их все союзники», «западные страны и все, кто с ними, Украина, Белоруссия», «штаты» и т. д. Бросается в глаза, что 59,6 % респондентов от числа назвавших врага/врагов России в той или иной семантической форме упомянули США.
На втором месте в качестве геополитического врага России фигурирует исламский мир (40,9 %, общая сумма больше 100 %, поскольку можно было назвать в совокупности до трех внешних или внутренних врагов в целом), включая «мигрантов с востока», «исламистов разных». На третьем месте в структуре образа геополитического врага присутствует «китайская угроза» («Китай», «китайцы, наверно» - 31,7 %), что симптоматично на фоне многолетних официальных заявлений о дружеских, а в последнее время и «союзнических» отношениях Москвы и Пекина.
Выводы. Таким образом, можно заключить, что постсоветский кризис национально-государственной идентичности в России, имевший место в 1990-е - 2000-е гг. преодолен лишь частично. Прежде всего это касается слабости когнитивных и в меньшей мере символических оснований массовой самоидентификации: представлений о героях и антигероях Отечества, отдельных знаковых событиях национальной истории. Не менее важно, что на сегодняшний день развивается полномасштабный кризис общенационального образа будущего, в основе которого лежит «презумпция виновности» государства, тотальное неверие в то, что обобщенная «власть» (в разных ее проекциях) способна предложить обществу какую-либо долгосрочную и позитивную повестку дня, а также провести необходимые для страны социально-экономические преобразования. В этой ситуации на первое место выходит компенсаторная по своей психологической природе «негативная» макрополитическая идентичность: поиск образа «нас» через отстройку от «других» - внутренних и внешних врагов, которые мешают успешному развитию России и реализации ее потенциала.
Ссылки:
1. Фадеева Л.А. Идентичность как категория политической науки: исследовательское поле и когнитивный потенциал // Политическая наука. 2016. № 2. С.164-180.
2. Регнацкий В.В. Национально-государственная идентичность в России: теоретическая модель изучения // Среднерусский вестник общественных наук. 2015. № 1 (37). С. 39-46.
3. Московичи С. Век толп. М., 1993. 262 с.
4. Белоконев С.Ю., Титов В.В., Усманова З.Р. Российская национально-государственная идентичность перед вызовами начала XXI века // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. 2019. Т. 21, № 1. С. 90-98. https://doi.org/10.22363/2313-1438-2019-21 -1 -90-98.
5. Запрос на справедливость [Электронный ресурс] // Коммерсантъ. URL: https://www.kommersant.ru/doc/3024374 (дата обращения: 11.04.2021).
6. Валерий Федоров, ВЦИОМ: «Наша нация вновь надела черные очки! Мы обижены, разочарованы...» [Электронный ресурс] // Бизнес Online. URL: https://www.business-gazeta.ru/article/408707 (дата обращения: 11.04.2021).
Редактор, переводчик: Арсентьева Ирина Ильинична
