CC BY
88
DOI: 10. 26794/2226-7867-2019-9-3-13-17 УДК 322(045)
российская национально-государственная
идентичность: социокультурные
императивы трансформации
Титов Виктор Валериевич,
канд. полит. наук, старший научный сотрудник Департамента политологии и массовых коммуникаций,
Финансовый университет, Москва, Россия
Аннотация. В статье анализируются основные социокультурные императивы формирования российской национально-государственной идентичности, выявленные в ходе ряда политико-психологических и прикладных политико-социологических исследований 2010-2018 гг. Под национально-государственной идентичностью понимается интегрированный образ «нас», «своих», представляющий собой сложный политико-психологический и социокультурный конструкт, динамика которого обусловлена как трансформацией политической системы России, так и широким спектром исторических и культурно-психологических факторов. К наиболее заметным социокультурным императивам российской национально-государственной идентичности относятся безусловная значимость образа пространства как символа «величия» и ресурсного «потенциала» России; персонализация и «полярное» в эмоциональном плане отношение к власти, а также внутренний дисбаланс «образа исторического времени», которое в современной России носит выраженный ретроспективный и мифологизированный характер.
Ключевые слова: национально-государственная идентичность; образ власти; образ пространства; образ будущего; историческая память
Russian national- state identity: sociocultural imperatives of transformation
TitovV. V.,
PhD of Political Sciences, Senior Researcher at the Department of Political Science and Mass Communications,
Financial University, Moscow, Russia
Abstract. The article analyses the main socio-cultural imperatives of the formation of the Russian nationalstate identity, which identified during politico-psychological and applied sociological studies of 2010-2018. The national-state identity is an integrated image of "us", "ours", which is a complex political, psychological and socio-cultural construct, the dynamics of which is due to both the transformation of the political system of contemporary Russia and a wide set of factors related to national history and culture. The most remarkable socio-cultural imperatives of the Russian national-state identity include the important role of the image of space as a symbol of "greatness" and the resource "potential" of Russia; personalization and the "polar" emotional attitude towards state power, internal imbalance of "image of historical time", which has retrospective and mythological character in contemporary Russia.
Keywords: the national-state identity; the image of power; the image of space; the image of the future; historical memory
гуманитарные науки. вестник финансового университета ♦ 3'2019
национально-государственная
ИДЕНТИЧНОСТЬ: ПРОБлЕМА
определения и теоретического осмысления
Проблема формирования национально-государственной идентичности в современной России является широко обсуждаемой как в политическом дискурсе (занимая важное место в повестке дня российского социума), так и в научном политологическом сообществе. Ее социально-политическая значимость и научная актуальность обусловлены рядом факторов.
Во-первых, очевидно, что Россия в конце 2010-х гг. еще в полной мере не преодолела кризис макрополитической идентичности, имевший место на рубеже ХХ-ХХ1 вв. Общество в целом способно ответить на ключевой вопрос «кто мы?» («граждане России»), но производные смыслообразующие вопросы («откуда мы?», «куда идем?») по-прежнему часто остаются без внятного осмысления и ответа. Во-вторых, 2000-2010-е гг. стали периодом эскалации «войн памяти» на постсоветском пространстве: «борьба за прошлое», попытки пересмотра его ключевых нарративов приобретают все более радикальный, а нередко и откровенно агрессивный антироссийский характер. В-третьих, политические события 2018 — начала 2019 г. четко свидетельствуют о росте протестных настроений и ощущения неопределенности среди российских граждан. Эта тенденция связана, в том числе, с отсутствием внятного образа будущего, перспектив предсказуемого (а не «турбулентного» и кризисного) развития.
Следует отметить, что проблема российской идентичности, макрополитических и социокультурных оснований ее трансформации получила широкое освещение в научной литературе. В частности, можно особо выделить труды И. С. Семененко, М. М. Федоровой, С. Г. Ильинской, Т. В. Евгеньевой и др. [1-4]. Не менее заметным является направление отечественной политической мысли на анализ «политики памяти». В данном ракурсе существенный интерес представляют работы А. И. Миллера, О. Ю. Малиновой, В. В. Бушуева и ряда других авторов [5-7].
Важная теоретическая задача, связанная с осмыслением феномена российской национально-государственной идентичности, состоит в формулировании ее определения. Опира-
ясь на указанные выше исследования, можно охарактеризовать национально-государственную идентичность как кристаллизовавшийся в массовом сознании интегрированный образ «нас», «своих» (включающий ценностно-психологическое, темпоральное, символическое измерения), представляющий собой сложный политико-психологический и социокультурный конструкт, динамика которого обусловлена как трансформацией политической системы современной России, так и более широким спектром факторов, связанных с отечественной историей и культурой [8]. При этом отдельный аспект, на который следует обратить внимание, — это генетическая взаимосвязь национально-государственной идентичности не только с институтом государства во всем многообразии его проявлений, но и с политико-культурной традицией государственности, оказывающей серьезное влияние на историческое и ценностно-символическое содержание массового сознания (а следовательно, и на установки макрополитической самоидентификации, доминирующие в обществе).
социокультурные
ИМПЕРАТИВЫ РОССИЙСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ:СОВРЕМЕННЫЕ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ
Анализ социокультурных оснований формирования и трансформации российской национально-государственной идентичности предполагает, прежде всего, обращение к ее основным структурным компонентам — идентификационным образам, установкам и моделям поведения, с ней связанным. В рамках данного анализа представлены наиболее заметные тенденции, связанные с культурно-психологическими основаниями российской идентичности, которые были выявлены в ходе исследований 2010-2018 гг. В частности, мы опираемся на результаты проектов «Политическая полиментальность в современной России» (2012-2013 гг., грант РГНФ № 12-03-00354, руководитель Н. М. Ракитянский) и «Политико-психологические механизмы формирования национально-государственной идентичности в современной России» (2012-2013 гг., грант РГНФ № 12-03-00307, руководитель Т. В. Ев-геньева), в которых автор принимал участие. Помимо этого, акцент был сделан на осмыслении результатов более поздних исследований,
которыми руководил автор статьи — научных проектов «Формирование национально-гражданской идентичности российской молодежи: политико-психологический и социокультурный анализ» (грант Президента РФ, 2013-2014 гг.) и «Национально-государственная идентичность в современной России» (2017-2018 гг.).
Первый императив, о котором, как правило, упоминают ученые, связан с системообразующей ролью образа пространства как безусловной ценности, концептом «самой большой страны в мире», богатой ресурсами (Д. Н. Замятин, А. С. Ахиезер и др.). Важность и внутреннюю противоречивость образа пространства в «матрице» российской идентичности фиксирует Д. Н. Замятин. По его мнению, «по крайней мере, со второй половины XIX в. (хотя самые ранние социокультурные симптомы могут относиться и к первой половине XIX в.) российская цивилизация все же постепенно стала вырабатывать определенные специфические географические образы, которые, с одной стороны, уже не были простым продолжением и расширением европейского воображения... Ментальная „неоконченность", незавершенность географических образов была, видимо, в течение всего XX в. „фирменным знаком" российских пространств, подтверждая тем самым их несомненную „российскость"» [9].
Следует подчеркнуть, что целый ряд исследований, в которых принял участие автор статьи, также показывают двойственное отношение граждан к российским «просторам». С одной стороны, для респондентов среднего и старшего возраста географическая «величина» России есть некая самостоятельная терминальная ценность, независимая переменная, подтверждающая статус «великой страны». С другой стороны, в ряде ответов прослеживается неявная корреляция с идеей «ресурсного проклятия» («у нас много всего: нефть, газ, лес. А использовать все это для людей не умеем»). И в то же время такой взгляд позволяет рассматривать будущее России именно с точки зрения потенциала, тех «возможностей жить богато», которые предоставляет российское пространство.
Второй социокультурный императив, также значимый для понимания российской национально-государственной идентичности, связан со специфическим содержанием образа политической власти, сформировавшегося в россий-
ском обществе. Важность данного образа для россиян обусловлена двумя главными аспектами. Во-первых, Россия как «сверхдержава» (коей она является, по мнению большинства респондентов) имеет не только внешнеполитические интересы, но и некую «глобальную миссию». Обобщенная «власть» в этом случае — не просто коллективный актор, защищающий национальные интересы и представляющий Россию на международной арене, но и выразитель социокультурной «российскости» (или «особого пути» нашей страны) в глобальном пространстве. Во-вторых, даже поверхностные исторические знания позволяют многим респондентам ассоциировать «слабость» власти со «смутой» и неизбежным кризисом национально-государственной идентичности. В связи с этим можно также упомянуть многочисленные исследования российских политических психологов, которые убедительно свидетельствуют: в начале XXI в. именно «сила» стала лейтмотивом позитивного отношения к власти, главной ценностью, в той или иной мере востребованной большинством россиян. При этом серия качественных политико-психологических исследований, проведенных под руководством Т. В. Евгеньевой в 2008-2016 гг. (глубинные интервью, проективные тесты), убедительно показывают крайнюю эмоциональную неустойчивость современного российского общества по отношению к действующей власти, усиливающуюся поляризацию оценок ее деятельности [10].
Третий социокультурный императив формирования современной российской идентичности — внутренний дисбаланс «образа исторического времени», которое в современной России носит все более выраженный ретроспективный и мифологизированный характер. Эффект мифологизации во многом связан с особенностями гражданско-политической социализации в постсоветский период, кризисом исторического образования 1990-х — 2000-х гг., «ценностным вакуумом», поразившим российское общество. В результате этого был нанесен серьезный удар по когнитивному фундаменту социальной памяти: молодежь того времени (которая сейчас уже перестала быть «молодежью») оказалась лишена полноценного «образа прошлого».
Крах советской социально-исторической картины мира способствовал тому, что коллективный «образ прошлого» в сознании значительной
гуманитарные науки. вестник финансового университета ♦ 3'2019
части российских граждан либо был деформирован, либо не успел сформироваться: стал аморфным с точки зрения когнитивной составляющей, приобрел фрагментарный и во многом иррациональный характер (доказательство иррационального восприятия прошлого — и по сей день циркулирующие в массмедиа многочисленные вымыслы о советском периоде, претендующие на «историческую правду», популярные «теории заговора», базирующиеся на образе «врага» в лице «коллективного запада» и т.п.).
«Возвращение» государства в сферу исторической памяти, начавшееся в середине 2000-х гг., было ознаменовано попытками систематизировать социальные представления о прошлом, выстроить конвенциональную модель национального образа прошлого, обходя при этом наиболее конфликтные точки российской истории (прежде всего, все, что относится к периоду 1917-1941 гг.). Подобная политика консолидации и минимизации «исторического негатива» проявлялась и в символической сфере (учреждение Дня народного единства, акции «Я помню! Я горжусь!», «Бессмертный полк»), и в области культуры и искусства (например, в кинематографе — целый ряд фильмов о «ранней» истории России). В то же время к концу 2010-х гг. в образе «исторического времени», сложившемся в массовом сознании, стал явно заметен ретроспективный уклон, связанный с фактическим отсутствием внятной проективной составляющей, размытостью образа будущего. Указанная проблема стала настолько очевидной, что слова о необходимости выработки общероссийского образа будущего, способного консолидировать общество в долгосрочной перспективе, в 2017 г. звучали и на уровне политического руководства страны.
Можно констатировать, что реконструкция образа прошлого — крайне важный элемент определения «темпоральных рамок» эволюции российской государственности. Но такая деятельность не снимает, а, наоборот, обостряет социальную потребность в ответе на вопрос «куда идем?», в выработке внятных представлений о коллективном будущем, о векторах и стратегических приоритетах России XXI в.
В заключение представляется возможным сделать некоторые выводы, характеризующие социокультурные особенности формирования национально-государственной идентичности в современной России. Во-первых, российская национально-государственная идентичность может быть определена как кристаллизовавшийся в массовом сознании интегрированный образ «нас», «своих», представляющий собой сложный политико-психологический и социокультурный конструкт, динамика которого обусловлена как трансформацией политической системы современной России, так и широким спектром факторов, связанных с отечественной историей и культурой.
Во-вторых, среди наиболее заметных социокультурных императивов трансформации российской национально-государственной идентичности на современном этапе (2010-2018 гг.) можно выделить: 1) безусловную значимость образа пространства как символа «величия» и ресурсного «потенциала» России; 2) ярко выраженное «полярное» в эмоциональном плане отношение к власти (продолжающееся инерционное доминирование стереотипа «добрый царь — злые бояре»); 3) внутренний дисбаланс «образа исторического времени», которое в современной России носит все более выраженный ретроспективный и мифологизированный характер.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Семененко И. С. Политика идентичности и идентичность в политике: этнонациональные ракурсы, европейский контекст. Полис. Политические исследования. 2016;(4):8-28.
2. Федорова М. М. История/память: трудная дилемма. История философии. 2018;23(1):108-121.
3. Ильинская С. Г. Метаморфозы российской идентичности в контексте постсоветского развития. М.: ИФ РАН; 2016.
4. Евгеньева Т. В., Титов В. В. Формирование национально-государственной идентичности российской молодежи. Полис. Политические исследования 2010;(4):122-134.
5. Миллер А. И. Политика памяти в России: год разрушенных надежд. Полития: Анализ. Хроника. Прогноз (Журнал политической философии и социологии политики). 2014;4(75):49-57.
6. Малинова О. Ю. Политическое использование прошлого как инструмент символической политики: эволюция дискурса властвующей элиты в постсоветской России. Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. 2012;(8):179-204.
7. Бушуев В. В., Титов В. В. Национально-государственная идентичность в современном мире и роль исторической политики в ее формировании (теоретико-методологический анализ). Вестник Московского государственного гуманитарного университета им. М. А. Шолохова. История и политология. 2011;(4):77-93.
8. Титов В. В. Политика памяти и формирование национально-государственной идентичности: российский опыт и новые тенденции. М.: Ваш формат; 2017. 184 с.
9. Замятин Д. Н. Россия и запад: пространство и образ цивилизационных взаимодействий. URL: http://regionalstudies.ru/journal/homejornal/rubric/2012-11-02-22-16-38/165—l-r.pdf.
10. Малинова О. Ю. Символическая политика и конструирование макрополитической идентичности в постсоветской России. Полис. Политические исследования. 2010;(2):90-105.
references
1. Semenenko I. S. The policy of identity and identity in politics: ethnonational perspectives, the European context. Polis. Politicheskie issledovaniya. 2016;(4):8-28. (In Russ.).
2. Fedorova M. M. History/memory: a difficult dilemma. Istoriya filosofii. 2018;23(1):108-121. (In Russ.).
3. Ilinskaya S. G. Metamorphosis of Russian identity in the context of post-Soviet development. Moscow: Publishing house of the Institute of Philosophy RAS; 2016. (In Russ.).
4. Evgenieva T. V., Titov V. V. Formation of the national-state identity of the Russian youth. Polis. Politicheskie issledovaniya. 2010;(4):122-134. (In Russ.).
5. Miller A. I. The policy of memory in Russia: A year of shattered hopes. Politiya: Analiz. Khronika. Prognoz (Zhurnal politicheskoi filosofii i sotsiologii politiki). 2014;4(75):49-57. (In Russ.).
6. Malinova O. Yu. Political use of the past as an instrument of symbolic politics: the evolution of the discourse of the ruling elite in post-Soviet Russia. Politicheskaya ekspertiza: POLITEKS. 2012;(8):179-204. (In Russ.).
7. Bushuev V. V., Titov V. V. National-state identity in the modern world and the role of historical politics in its formation (theoretical and methodological analysis). Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo gumanitarnogo universiteta im. M. A. Sholokhova. Istoriya i politologiya. 2011;(4):77-93. (In Russ.).
8. Titov V. V. The policy of memory and the formation of national state identity: Russian experience and new trends. Moscow: Vash format; 2017. 184 p. (In Russ.).
9. Zamyatin D. N. Russia and the West: space and image of civilizational interactions. URL: http://regionalstudies.ru/journal/homejornal/rubric/2012-11-02-22-16-38/165—l-r.pdf. Accessed on 2019.01.03). (In Russ.).
10. Malinova O. Yu. Symbolic policy and the construction of macropolitical identity in post-Soviet Russia. Polis. Politicheskie issledovaniya. 2010;(2):90-105. (In Russ.).
