CC BY
120
2013’01
Обустройство РОВЕНИТь вызовы и риски
Михаил ГОРШКОВ
РОССИЙСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ В КОНТЕКСТЕ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ*
В статье анализируется проблема идентичности современного государства в условиях глобализации и необходимости интеграции в единое международное экономическое и политическое пространство. Рассматриваются основные варианты пути самоопределения России.
The problem of identity of a modem state in conditions of globalization and necessity of integration into common international economic and political space is analyzed in the article. Main versions of the ways of Russia’s self-determination are considered.
Ключевые слова:
идентичность, кризис идентичности, культура, глобализация, интеграция, мировое сообщество; identity, crisis of identity, culture, globalization, integration, world community.
ГОРШКОВ
Михаил
Константинович -академик РАН, директор Института социологии РАН
В современных условиях, отмеченных процессами глобализа -ции, особое значение в качестве универсального показателя состояния общества приобретает общенациональная иден -тичность. Представляя, по сути, процесс всеобъемлющей интегра -ции и столь же масштабной дифференциации, глобализация создает невиданные ранее возможности для сближения культур, расшире -ния коммуникативного пространства, обогащения образа жизни людей новыми знаниями, технологиями, идеями. Вместе с тем гло -бализация порождает множество серьезных проблем и деструктив ных тенденций. Одна из них, наряду с культурным хаосом, утратой привычных жизненных ориентиров, — тенденция, определяемая как кризис идентичности.
Двойственность и неоднозначность практик глобализации, затра -гивающих не только внешний каркас социальных отношений, но и внутренний мир человека, усиливают потребность в определении им собственной национально - культурной принадлежности. Такая потребность, как и отмеченные выше тенденции кризиса идентич -ности, имеют глобальный характер. По этому поводу С. Хантингтон замечает: «...проблема американской идентичности уникальна, но Америка не уникальна в том, что. имеет эту проблему. Почти повсюду люди вопрошают, переосмысляют и переопределяют то, что у них общего и что отличает их от других людей..»1 Вместе с тем в каждом обществе и каждой отдельно взятой стране их проявления специфичны и вызывают различные социальные последствия. Вот и Россия не уникальна в том, что несет в себе проблему идентично -сти. Как и повсюду, россияне переосмысливают, сопоставляют себя и окружающий мир, пытаясь понять общее и особенное в своих идентификационных характеристиках.
Несмотря на всю дискуссионность вопроса о степени интегра -ции России в процессы глобализации, проблемы трансформации идентичности российского общества в условиях глобального мира приобретают все большую актуальность и значимость. Именно с ними, а точнее, с их решением связываются сегодня прогнозы дальнейшего развития страны, ее способность отвечать на много численные вызовы современного мира, осуществлять полноцен -ную культурную, экономическую, социальную и политическую модернизацию. От того, какие образы идентичности будут доми
* В основе статьи — доклад на пленарном заседании VI Всероссийского политологического конгресса в Москве. 22 ноября 2012 г.
1 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Политические исследования, 1994, № 1, с. 35.
I
нировать в массовом сознании, что будут представлять собой важнейшие рефе -рентные группы самоидентификации, во многом зависят перспективы станов -ления в России структур гражданского общества, эффективность функциониро -вания политических институтов, характер механизмов представительства интересов и политического участия, а в конечном счете — социальный климат общества. Немаловажно и то, что представления людей о самих себе, собственном месте в мире и о «других» непосредственно вли -яют на формирование политической и социокультурной ориентации, опосреду ющей массовое восприятие места и роли России в современном мире, отношение населения к странам Запада, западным институтам и ценностям.
На глобальном уровне сохранение рос сийской идентичности способствует успеш ному интегрированию России в мировое сообщество и ее позиционированию на международной арене. На личностном же
— утверждению жизненных ориентиров, формированию чувства защищенности в рамках «своего» общества, подавлению тре -воги и фрустрации, что особенно значимо для той доли российских граждан, кото -рые испытывают чувства тревоги, озабо ченности нынешним состоянием страны, ощущают собственную беспомощность и невозможность повлиять на проис -ходящее вокруг. И это не случайно, ибо только при условии прочной националь -ной солидарности, ощущения самотож дественности, имея возможность отнести себя к какой то системе, направляющей его жизнь и придающей ей смысл, человек не рискует остаться в одиночестве перед натиском бури глобализации и потеряться в ней. В противном случае, утрачивая свои идентификационные качества, человек «теряет себя», поскольку идентичность есть основа онтологической безопасно сти и непрерывности его бытия. Человеку нужна идентичность, как «для всякого плода нужна своя почва, свой климат, свое воспитание» (Ф.М. Достоевский).
Многочисленные исследования раз -ных лет убедительно доказали, что фор мирование российской идентичности не является линейным процессом. Оно осуществляется в сложном противоречивом контексте культурно цивилизационных взаимодействий, динамичных социально экономических преобразований, распада
многонационального государства и обу словленной им необходимости привыка ния к новым границам и территориальным очертаниям, обновленной идеологической системе координат и деформировавшемуся образу «мы», встраивания в новую систему отношений, освоения новых социальных смыслов и значений, переосмысления этнического состава населения, поли тического устройства, рождающихся и отмирающих ценностей, изменяющейся структуры общества. Немалое влияние на становление российской идентичности, особенно в 90 -е гг. прошлого столетия, оказывали и внешняя среда, и конфликт и конвергенция культур, и взрыв этничности, и национальные движения, и тенденции суверенизации республик, и сепаратизм регионов. Все это предопределяло «много образие жизненного мира, в котором про исходила, с одной стороны, индивидуали зация идентичностей людей, а с другой — росла потребность в пространстве, где тебя понимают и разделяют какие то интересы, усиливалась важность больших, вообража емых сообществ — областного, республи -канского, государственного, гражданского, политической нации»1.
Вместе с тем следует признать, что, несмотря на обилие исследований, в вопросах, касающихся модели и меха низмов утверждения национальной иден тичности как одной из основ российской государственности, царит путаница, сопровождаемая поверхностными и кон фликтными дебатами и несущая серьезные риски для общества и государства. Более того, в России национализм и нациестро -ительство изучаются слабо и используют старые подходы. Именно в этом и заклю -чается одна из причин существования, как минимум, трех разных взглядов на обще ство и государство, согласно которым Россия воспринимается сегодня как:
1) многонациональное (и этим ради -кально отличающееся от остальных стран мира) государство;
2) национальное государство русской нации с меньшинствами, члены которых могут становиться русскими или же при знать государствообразующий статус рус ских;
3) национальное государство с многоэт -
1 Дробижева Л.М. Процессы гражданской интеграции в полиэтническом российском обще -стве // Общественные науки и современность, 2008, № 2.
I
ничной российской нацией, основу кото рой составляют русская культура и язык и в которую входят представители других российских национальностей (народов).
Другим негативным последствием про исходящего можно считать тот факт, что, рассуждая на тему национально гражданской общности в контексте прак тик бытования современного российского общества, многие представители научного сообщества, политической элиты, СМИ склонны воспринимать ее как некий прак тически недостижимый идеал. Подобный скепсис не лишен оснований и подтверж дается актуальными ссылками на разного рода негативные тенденции: нараста ние этнонационалистических настрое ний, популярность великодержавно шовинистических концепций, усиление социально классовой розни, выступаю щие как часть современной российской реальности.
Вместе с тем все более очевидными ста новятся и тенденции, противоположные отмеченной выше. Они связаны с про цессом постепенной гражданской инте грации полиэтнического российского общества, распространением практик употребления понятия «нация» не в тра -диционном этнокультурном смысле, а в значении государственной, гражданской общности — «политической нации». Это находит выражение в употреблении таких определений, как «российская нация», «граждане России», «мы как нация», «мы
— народ России» и т.п.
Представление о России как об уни кальной цивилизации, соединяющей в себе европейские и азиатские начала, одной из характеристик которой является мирное содружество множества нацио нальностей и религий, при котором ни одна из них не ущемляется и не вводится в стандартизованные культурные и циви лизационные рамки, понимание россий ского народа как исторического целого и гражданской нации высказывались неоднократно, в т.ч. и президентом РФ В.В. Путиным. Эта формула была пози тивно воспринята многими интеллек туалами и политиками как единственно возможная для России и полностью отве чающая накопленному мировым сообще ством опыту существования крупных многоэтничных государств, а также идео логии государственного (гражданского) национализма.
Учитывая подобную многоаспектность подхода к интерпретации современной идентичности россиян, можно утверждать: она представляет собой «сложный конгло -мерат новой российской, ностальгической советской, социальной, региональной, локальной, этнокультурной, религиозной идентичностей. Естественно, все полити -ческие, социально культурные, экономи ческие трансформации общества находят отражение в государственно гражданской идентичности, поэтому по изменениям в ней судят о направлениях в развитии социума, но и она сама, ее характер, мас штабность, интенсивность способствует ориентации и мобилизации людей, стано вится социальным ресурсом в обществен ном развитии»1.
Особую актуальность социолого политический анализ российской иден тичности приобретает в контексте евро пейской культуры, а сказать шире, — в контексте западноевропейской идентич ности. При этом западную идентичность вполне уместно представить в виде некой коллективной мечты, которая существует в двух основных и невольно конкури рующих между собой вариантах — евро -пейском и американском. Американская мечта — это в основе своей мечта об индивидуальном материальном успехе. В конечном счете она сводится к тому, что любой энергичный и «ответственный» индивид может преуспеть, если будет много работать и проявлять изобретатель ность, рассчитывая при этом исключи тельно на самого себя. Все это, однако, не слишком согласуется с умонастроениями россиян, связывающих свои надежды на лучшую жизнь, прежде всего, с «собор ным» государственным целеполаганием. Такое целеполагание ориентировано не на интересы отдельных социальных групп и слоев и даже не на их согласование, а на общенародные задачи и цели. В подтверж дение сошлемся на то, что около 60% рос -сиян соглашаются с тем, что государство должно отстаивать интересы всего народа перед интересами отдельных людей.
В свою очередь, мечта, воплотившаяся ныне в проекте «Единая Европа», носит солидаристский характер и основана на модели позитивного взаимодействия человека с другими людьми и природой. Если американская мечта подчеркивает
1 Там же.
I
экономический рост, личное богатство и независимость, то европейская делает акцент на устойчивом развитии, качестве жизни и диалоге как средстве совместного решения общих проблем.
Европейские идеалы, безусловно, для многих наших сограждан весьма привле кательны. Однако и они не полностью совпадают с устремлениями и надеждами россиян. Прежде всего, это можно объ -яснить тем, что в России довольно низок потенциал субсидиарности: так, по дан -ным исследований последних лет, лишь 9% респондентов ощущают чувство общ -ности с людьми, живущими в том же насе ленном пункте, в той же местности.
Еще одно различие — это твердая при -верженность россиян идее «органиче -ской» общности в рамках национального государства. Как показывают резуль -таты исследований, наши сограждане не слишком стремятся к межгосударствен ным объединениям, и если отдают в этом вопросе кому либо предпочтение, то только близким им по культуре странам СНГ (Беларуси, Украине и Казахстану). Не случайно россияне с самого начала не были расположены к насаждавшейся в свое время в Европе идеологии мульти культурализма, воспринимали ее как уто -пическую и благодушно наивную, мало согласующуюся с жесткими реалиями полиэтнического евразийского простран ства.
Своеобразие российской идентичности во многом связано и с тем, что россияне
— гораздо большие индивидуалисты, чем европейцы. Причем в этом они в извест ном смысле сближаются с американцами, хотя российский индивидуализм харак теризуется несколько иной психологиче ской природой и иным оттенком повсе -дневности (имеется в виду то, что в России называют безразличием). Достаточно сослаться на то, что при ответе на вопрос, хотят ли россияне быть полезными для общества, или они предпочитают про сто жить, как им хочется, мнения наших сограждан разделились почти поровну: 52% против 47%.
Социальный мир современного рос сиянина — это замкнутый на себя «малый мир» его семьи и друзей, в несколько меньшей степени — коллег по работе. Именно к этому малому миру он ощущает наибольшую привязанность. Заметную роль играет также взаимопонимание на
почве общего жизненного опыта: более трети наших сограждан отмечают эмоцио нальную связь с представителями своего поколения.
Следует особо сказать о том, что «рос сийская идентичность» принципиально расходится с западноевропейской культу рой в понимании свободы. И это при том, что свобода — одна из главных российских ценностей. Две трети наших сограждан считают, что свобода — это то, без чего жизнь теряет свой смысл. Только треть соглашаются с тем, что свобода второсте пенна и ставят выше нее материальное благополучие. Причем данный результат повторяется от исследования к исследо -ванию на протяжении всех 20 лет реформ. Однако быть свободным для человека русской культуры — совсем не то же, что, например, для американца, немца или француза. Свобода в русском ее пони -мании — это не возможность реализации определенных прав (соотнесенных в то же время и с известными обязанностями), а возможность «быть самому себе хозяи ном». По сути — это не что иное, как вос -петая в отечественной истории русская «воля», которая может выражать себя в самых разных формах, в т.ч. в парадоксальных и непредсказуемых.
Как показывают результаты исследова ний ИС РАН, в настоящее время свыше половины граждан страны считают, что индивидуализм и либерализм западного типа России не подходят, для нее важны чувство общности и жестко управляемое государство. Но есть немало и тех (а это немногим менее половины граждан), кто с такой постановкой вопроса не согласен. При этом антизападные умонастроения не следует воспринимать как удел депрес сивных поселков и сел. Как ни парадоксально это выглядит с позиций класси -ческой политической теории, подобные умонастроения в такой же или даже в еще большей степени разделяет и население обоих мегаполисов — Москвы и Санкт -Петербурга.
К этому надо добавить, что характер российского западничества за последние 20 лет несколько изменился. С одной сто роны, значительная часть россиян вос принимает западные ценности в целом позитивно. Однако, с другой — это не означает, что они безоговорочно поддер живают широко распространившееся в России на заре демократических реформ
I
стремление к интеграции с западным миром. В сегодняшней России стремление к сближению с Западом, как и мечта об «общеевропейском доме», характерны для 10 - процентного меньшинства. А реальное чувство общности с европейцами прояв ляет и вовсе малозначимая часть соци ально активного и трудоспособного насе ления страны — всего 2%.
Охлаждение россиян к Европе, образ которой еще недавно тесно сопрягался в их сознании с мечтой о достойной и комфортной жизни, обусловлено мно гими причинами. Это и подтверждаемое массовыми опросами растущее недоверие к политике отдельных европей ских государств и Евросоюза в целом, и недостаточная интегрированность рос сиян в культурно информационное поле Европы, затрагивающая как взрослое, так и молодое поколение. Это и частичная психологическая несовместимость ряда базовых ментальных характеристик. По крайней мере, россияне находят у себя мало черт, которые, по их мнению, при сущи представителям народов, в совокуп -ности составляющих население «Запада».
Сегодня внимательный наблюдатель без особого труда заметит, что психологиче скую атмосферу российской общественно -политической жизни во все возрастающей степени определяют крепнущее чувство самостоятельности, растущая уверенность в себе, сопровождаемые стремлением дис танцироваться от Запада. Однако инди -каторы, характеризующие именно рос сийскую идентичность в ее отношениях к Западу и Востоку, как это ни странно, сдвинулись в прямо противоположном направлении. Так, доля населения, счита ющего, что современная российская эко -номика приобрела «западные» черты, уве личилась по сравнению с концом 1990 - х гг. более чем в 2 раза (с 17% до 36%). В то же время процент тех, у кого народное хозяй ство России по - прежнему ассоциируется с Востоком, в такой же пропорции сократился и ныне составляет не более пятой части трудоспособного населения страны.
Но если динамику оценок экономики можно объяснить рационально, то полученные данные, касающиеся националь ного характера, оказались достаточно нео жиданными. В самом деле, всего лишь 10 лет назад более половины россиян видели себя на приблизительно равном удалении от американцев, англичан, французов,
с одной стороны, и китайцев, индийцев, японцев — с другой. А ныне — большая схожесть национального характера рос сиян, исходя из их самооценки, оказалась смещенной в сторону западноевропей ского сообщества.
Чем вызвана эта, на первый взгляд, совершенно «нелогичная» тенденция, иду щая вразрез с мейнстримом российской политической жизни? Наверное, един -ственным разумным объяснением было бы то, что в действительности подобная тен денция сформировалась вовсе не вопреки, а скорее благодаря той переоценке Запада, которая произошла в российском обще -стве в первом десятилетии нынешнего сто летия. Определившись со своими целями и интересами и более отчетливо осознав собственную самостоятельность, россий -ское общество просто утратило психологи -ческую потребность в том, можно сказать, «надрывном» антизападничестве, которая имела место в прежние годы. В результате многие оценки и самооценки стали более объективными, утратив эмоциональный накал, обычно присущий борьбе за само -утверждение. В такой ситуации психоло -гически легче признать в себе какие -то «западные» черты без риска утратить соб ственную идентичность. Следует учиты вать и тот факт, что Европа выступает в политическом мышлении наших сограж дан как бы в двух ипостасях — «западной» и «собственно европейской». Из чего, в частности, вытекает, что недоверие к ней как Западу может уравновешиваться тяго -тением к ней именно как к Европе.
Вопрос об отношениях с Европой (и одновременно об отношении к Европе) не только имеет сугубо прагматический смысл, но и глубоко укоренен в пробле -матике российской идентичности. Чем это объясняется? Ответ на этот вопрос во многом подсказывает анализ мнений рос сийских граждан по поводу того, какими мотивами руководствуются развитые европейские государства в своих отноше ниях с Россией. В настоящее время лишь около четверти наших сограждан придер живаются той точки зрения, что европей ские страны заинтересованы в преодоле -нии Россией накопившихся социально экономических проблем. Еще меньшее число (приблизительно один человек из пяти) соглашается с тем, что европейцы стремятся к всестороннему и равноправ ному сотрудничеству с Россией. А вот
I
довольно большое число россиян убеждены в совершенно обратном: около 1/2 из них полагают, что Европа видит в уси -лении России угрозу и потому не желает ее действительного подъема, а почти 2/3 убеждены в том, что ее интерес к России ограничивается исключительно природ ными ресурсами.
Что же касается факторов, сдерживаю -щих взаимное сближение, то среди основ -ных из них россияне называют стремле ние Евросоюза навязывать России свое понимание демократии, а также нараста -ние угрозы со стороны НАТО. Отмечается и нежелание Евросоюза допускать рос -сийский бизнес на свои рынки, и стрем ление Запада переписать историю Второй мировой войны, поставить под сомне -ние решающий вклад СССР в победу над фашизмом.
В контексте рассматриваемой проблемы, обозначенной в докладе, уместно поставить и такие вопросы: насколько «европейскими» являются культурные интересы россиян? Насколько интен-сивны их культурно - информационные связи с Европой? В какой степени поли тический диалог России с Европейским сообществом подкрепляется культурной практикой «среднестатистического» рос сийского гражданина?
Данные исследований ИС РАН позво -ляют утверждать, что основным источни ком информации о жизни европейских стран и их культуре для россиян являются кино и телевидение, в меньшей степени
— книги. Причем за последние 5 лет все эти три информационных потока заметно сократились. И хотя это снижение отча -сти компенсировал Интернет, однако дей ствительно значимым источником све дений о Европе он стал только для моло дежи. Непосредственные личные впечат -ления имеют довольно ограниченное рас пространение. Это связано с тем, что при общем росте числа россиян, бывающих за рубежом, предпочтение ими отдается не познавательным турам по крупным горо дам Европы, а сугубо «пляжному» отдыху на курортах Турции или Египта. Более
широко циркулирует опосредованная информация, почерпнутая от знакомых, но и она доходит лишь до одного человека из шести. К тому же подобная информа -ция касается в основном бытовых вопро сов и не имеет специфического достоин ства живой наглядности.
Что же думают россияне по поводу пер спективы интеграции России и Европы в лице Евросоюза? В начале нулевых годов число «еврооптимистов», связывающих будущее России с ее вступлением в объеди ненную Европу, заметно превышало число не видевших в этом особого смысла «евро скептиков» (42% и 30% соответственно). К настоящему моменту картина заметно изменилась: противники объединения с Евросоюзом составляют около 50%, в то время как доля «еврооптимистов» упала до 30% россиян.
Означают ли приведенные данные, что россияне в большинстве своем являются откровенными противниками сближения России и Европы? Нет, не означают, даже при том, что психология и культура рос сийского общества, а также конкретная внешнеполитическая ситуация наклады вают на этот процесс целый ряд условий ограничительного характера. В отличие от какой либо другой внешнеполитиче ской ориентации, подобный процесс не вносит в российское общество нежела тельной психологической напряженно -сти и не провоцирует в нем значительных духовных расколов. Образно выражаясь, осуществление разумной стратегии сбли жения с Европой не потребовало бы от россиян «переступить через самих себя». И это само по себе достаточно важно. В конечном счете, «европейский путь» может быть без особого внутреннего сопротивления (хотя и с определенными оговорками) принят всеми основными социально демографическими группами и слоями населения (конечно, при усло -вии, что движение по данному пути не принесет россиянам очевидных и болез ненных разочарований). А это уже зави сит не только от России, но и от ее парт неров.
I
