CC BY
17О.А.ЛАВРЕНОВА,
кандидат географических наук, доктор философских наук, ответственный секретарь журнала «Культура и время» Международного Центра Рерихов, Москва
РОССИЯ - МАТЕРИК И АРХИПЕЛАГ. РОДИНА И РУССКАЯ ЭМИГРАЦИЯ В ТВОРЧЕСТВЕ Н.К.РЕРИХА
Николай Константинович Рерих принадлежит к числу самых ярких личностей в замечательной плеяде русских мыслителей и художников первой половины XX века. Его жизнь была подвигом творца культуры, давшего ответы на многие извечные вопросы, осветившего перепутья русской судьбы и сумерки человеческой цивилизации. Он ощутил, по определению одного из ведущих исследователей творчества Рерихов Л.В.Шапошниковой, «движение материи истории» и творил, руководствуясь законами метаистории, которая предполагает
не нарушающий естество жизни вектор развития, эволюцию.
* * *
Понимание Культуры как «почитания Света» в полной мере воплотилось в особой теме художественного, литературного и социокультурного творчества Н.К.Рериха — теме России. Эта тема была важна и для большинства его современников, мыслителей Серебряного века, волею судеб оказавшихся на острой грани слома исторических эпох. Рерихи и другие русские мыслители и философы-космисты были современниками и участниками уникального исторического явления, переломного момента в судьбе России и мира — совпадения во времени и пространстве Духовной и социальной революций.
«Энергетический импульс, который шел от Рериха как творческой личности, созидающей Красоту и возбуждающей мысль, —
пишет Л.В.Шапошникова, — был одним из формообразующих факторов Духовной революции, которая началась в России на заре ХХ века. Осознавая роль России в этом меняющемся мире и тонко чувствуя энергетику наступающего времени, Николай Константинович нес через свое искусство, через свои мысли то, что станет потом фундаментом нового мышления, — Культуру и красоту» [1, с. 32—33]. Энергетический импульс Духовной революции был чрезвычайно сильным, и Рерих был не единственным его носителем, но социальная революция внесла в этот процесс свои коррективы.
Если рассматривать космический закон двойственности, двуединость материи и духа по отношению к стране в целом, то получается, что в 1920-е годы носители духовного импульса России оказалась преимущественно за ее географическими пределами. Те из них, которые приняли решение остаться и не уехали на «философском пароходе» или чуть позже, в большинстве своем вскоре были физически уничтожены. Немногие, кто остался и выжил, например Вернадский, Чижевский, Лосев, Ахматова и некоторые другие, смогли сохранить, пусть в нечеловеческих условиях, огонь духа на Родине. В это же время Духовная революция, выплеснутая за пределы Родины, играла роль оживотворения мирового культурного пространства. Флоренский писал о проработке материи духом, эмиграция видела свою миссию преимущественно в осознании и осмыслении той катастрофической исторической реальности, частью которой стали их судьбы. Шла проработка «исторической материи» духом, наработка пневматосферы.
Изгнанников, которые создали особое культурное пространство того исторического периода, пространство русской эмиграции, Рерих называл «в рассеянии сущие» и «миссию несущие», повторяя расхожее в то время самоопределение наших соотечественников за рубежом [см.: 2]. Действительно, Россия в сознании русских эмигрантов стала архипелагом, острова которого были разбросаны по всему миру. Многочисленные эмигранты позиционировали себя как «Россию в изгнании». «...За то, что нас Родина выгнала, /Мы по свету ее разнесли» — эти строки поэта А.Ачаира (Грызова) как нельзя
лучше характеризуют мироощущение наших соотечественников за рубежом.
Оказавшись за пределами Родины, они видели свое предназначение в осмыслении пути и миссии России.
Евразийцы Н.Н.Алексеев, Г.В.Вернадский, П.Н.Савицкий, Н.С.Трубецкой, размышляя над духовными свойствами России, приходили к выводу, что основа основ русской культуры — особое «ощущение континента», которое противостоит «западноевропейскому ощущению моря» [3] и культурно-ландшафтной фрагментарности Европы. Они отдавали России наименование и как бы внутренний смысл целого континента, ибо, по их мысли, Россия — не Европа и не Азия, а Евразия, особая географическая сущность и особый культурный мир, «завершенный материк в себе» [4, с. 57]. Россия — особый субконтинент, судьба и миссия которого определяет мировое равновесие. Даже «в силу своего географического положения Россия, лежащая на границе двух миров — восточного и западного, — исторически и геополитически выполняет роль некоего культурного синтеза, объединяющего эти два начала» [5, с. 191, 197—207].
«Русский простор» как ключевой образ-символ оказывает непосредственное, во многом определяющее воздействие на картину мира русского человека. Для России в ее современных границах неотъемлема идея движения на Восток — идея освоения пространства Сибири и Дальнего Востока, сначала экспансивного (поход Ермака и переселенцы, включение этих территорий в состав Российской империи), затем интенсивного.
Николай Рерих, много путешествовавший по Азии, широту пространства ассоциировал не столько с Россией, сколько с «азийскими просторами», с пустыней Гоби, монгольской степью. Тем не менее Рерих пишет «о неисчислимых сокровищах русских просторов» [6, с. 130]. Пространственность эта сближала в его глазах два мира — русский и азийский. А упомянутые сокровища символизируют прежде всего сокровища духа. Глубоко изучая культуры России и Азии, Рерих искал и находил схожие черты, свидетельствующие об общих древних корнях.
Конечно, Николай Константинович начал размышлять о значении России и ее духовного наследия еще на Родине, но период зрелых размышлений приходится уже на время Центрально-Азиатской экспедиции. Близкое знакомство с культурой Индии и Центральной Азии стало для Рериха поводом осмысления истоков русской культуры и предназначения России в мировом культурном пространстве.
Образ России в творчестве Рериха имеет три основных смысловых компоненты: духовный облик России, выраженный в ее святых, творцах и мыслителях; история ее культуры и искусства; ее современное художнику обличье.
Как пишет Л.В.Шапошникова, Рерих «как бы заново перечитывал историю России, выбирая в ней те моменты, которые имели непреходящее значение, — труд, созидательное устремление, подвиг, героизм» [1, с. 32—33]. Эти духовные качества русского народа стали для Рериха теми чудесными камнями, из которых складывались ступени грядущего.
Наиболее яркие и проникновенные очерки о России посвящены ее духовным светочам, и прежде всего — Преподобному Сергию Радонежскому. Рерих пишет о Льве Толстом, Блоке и Врубеле, Леониде Андрееве, Грабаре, Бенуа, Горьком, Юоне и Петрове-Водкине, Мусоргском и других. Так складывается многоцветная мозаика — образ России в лицах творцов ее культуры. Он размышляет и об особенностях русского характера, о подвижничестве как уникальной его черте. Фигура Св. Сергия в творчестве Николая Константиновича — центральная. Наиболее почитаемый русский Святой представляется краеугольным камнем и замком свода величественного строения русской духовности и русской культуры. Облик Преподобного в очерках и картинах Рериха — жизненный и неотъемлемо причастный русской культуре во все ее эпохи и смутные времена. Сергий Радонежский — «Данный России Воевода», объединитель духовных сил русского народа не только в XIV, но и в XX столетии.
В размышлениях Н.К.Рериха сказания о Граде Китеже и о Беловодье раскрываются в философском ключе. В них
звучит тема Небесного Града, являющегося архетипом для абсолютного большинства мировых культур. Город запредельной реальности и страна обетованная — модель идеального человечества — вдохновляли философов и странников. Принадлежащие иному, духовному пространству, они, как духовные магниты, определяют устремленность русской культуры, направление ее движения в сферу духа, а значит, высокий потенциал развития.
По мысли Рериха, «подвиг» — одна из основополагающих для русской ментальности лексем. Образ духовной России расширяется пониманием подвига во славу русскую. «Даны народу русскому и герои во всех веках. Народные богатыри от Микулы, от Святогора уже складывали твердыни. За славу народа русского боролись Александр Невский, Сергий Радонежский, Минин и Пожарский, Суворов, Кутузов, Пушкин, Менделеев, Мусоргский, Римский-Корсаков, Репин, Толстой, Павлов — и не перечесть! И народ русский воздает поклон своим героям» [6, с. 315].
Среди оказавшихся за пределами России соотечественников Рериха тоже были свои герои. Николай Константинович писал: «Заглянем ли в списки профессоров европейских университетов, рассмотрим ли списки разнообразных деятелей инженерного дела, пройдем ли по банкам, фабрикам, оглянемся ли на ряды адвокатуры — всюду вы увидите русские имена. Среди ученых иностранных трудов в каталогах вы будете поражены количеством трудов русских» [7, с. 501]. И, что особенно важно, Рерих заключает этот очерк словами: «Из рассеяния вырастает строение. Пусть оно будет прекрасным» [7, с. 503]. В этих двух предложениях фактически заключена глубокая творческая мысль, которую Н.К.Рерих пытался воплотить в социокультурной реальности.
Н.К.Рерих был в курсе всех событий и течений в мире русской эмиграции, со многими центрами он поддерживал живую связь. Ряд русскоязычных газет печатали его статьи — «Свет», «Новая Заря», «Русское слово» в США, газетный концерн «Заря» на Дальнем Востоке и др. По инициативе Рериха было создано Общество сибиряков-дальневосточников (1932) при Французской Ассоциации Пакта Рериха; комитеты
Пакта Рериха и рериховские общества в некоторых странах опирались преимущественно на русских. Были организованы общества Преподобного Сергия по всему миру, женские содружества.
На русских был рассчитан и первоначальный проект сельскохозяйственного кооператива «Алатырь» в Маньчжурии. При этом надо помнить, что русская эмиграция при всем своем громадном культурном потенциале была до крайности разобщена и политизирована. Именно идеи и социокультурные проекты Рериха могли бы заронить и произрастить в ней стремление к практическому созиданию, а кооператив мог стать прототипом новой модели общинножития, мог объединить вокруг себя строительные силы русской эмиграции со всеми вытекающими последствиями.
Вот что писал Н.К.Рерих в наказе участникам кооператива: «Само собой разумеется, что в основу кооператива будет положена величайшая хозяйственность и деловитость без всякого попустительства или небрежности интересов кооператива. <...> Кроме сельского хозяйства, кооператив естественно заботится и о культурных преуспеяниях своих сочленов. Потому, как строительство Православия, так и образовательные меры являются насущными заданиями кооператива. <...> Во всех делах наших имя Христово, предстательность Преподобного Сергия Радонежского являлись прибежищем и оплотом. Также и в этом деле, да благословит благодатный воспитатель русского народного духа трудолюбие и взаимное доброжелательство членов кооператива "Алатырь". Да будет этот Кооператив истинным "Алатырем", тем светлым драгоценным камнем, о котором заповедают былины и который, как камень краеугольный, поможет многим трудящимся сойтись в совместном преуспеянии» [цит. по: 8, с. 509—510].
Центром этого созидания был избран Харбин, единственный действительно русский город за пределами теперь уже Советской России. Харбин был не только одним из крупнейших центров русской диаспоры наряду с Белградом и Парижем. В Европе русские все же были лишь немногочисленной частью населения иноземных городов. А Харбин
был неотъемлемо связан с историей КВЖД, он был населен русскими и построен русскими на маньчжурских болотах по указу российского императора, что позволяло харбинцам сравнивать свой город с Санкт-Петербургом. Но ХХ век не пощадил этот заповедник. После того как КВЖД перешла под управление СССР, город жил одновременно в двух мирах — советском и исконно российском. Японская оккупация тоже внесла свои коррективы.
Приехав в Харбин летом 1934 года, Рерих не мог не войти в тесное соприкосновение с различными эмигрантскими организациями. Больше всего его заинтересовал Русский общевоинский союз (РОВС), отделения которого были распространены по всему миру. Эпицентром сотрудничества Рерихов с местной творческой элитой стал харбинский Христианский союз молодых людей (ХСМЛ), межконфессиональная всемирная организация с центром в США. С руководителем союза г-ном Хейгом Рерихи не встречались, но действующие на платформе ХСМЛ культурно-просветительские организации и школы им очень импонировали. Н.К.Рерих и Ю.Н.Рерих неоднократно выступали в его залах, всегда охотно предоставляемых для представительных собраний. Здесь же работал возглавляемый поэтом Ачаиром литературный кружок «Молодая Чураевка», на вечерах которого Николай Константинович был почетным гостем.
Некоторых представителей творческой интеллигенции, в том числе писателя Всеволода Никаноровича Иванова, привлек проект кооператива, намечались грандиозные строительные перспективы.
Многие культурно-просветительские организации Харбина избрали Н.К.Рериха своим почетным членом, в их числе общество «Икона», объявившее своей целью возрождение русской иконописи. Как человек, принадлежащий культуре дореволюционной России, Рерих не мог обойти вниманием харбинских православных иерархов, большинство которых в то время были еще и политическими деятелями. Рерих горячо поддержал идею архиепископа Нестора построить в Харбине Часовню-Памятник Венценосным Мученикам российским
и убиенному королю Югославии Александру I Карагеорги-евичу, которую владыка весьма точно назвал «елеем русского покаяния и скорби». Сделанные Рерихом эскизы деревянной часовни Св. Сергия Радонежского в Бариме и Часовни-Памятника были одобрены правящим архиепископом Мелетием.
Об отношении Рериха к Советской России следует рассказать более подробно. Позитивное отношение Рерихов к СССР, которое они высказывали в период своего визита в Москву в 1926 году, стало критическим в связи с изменениями внутри страны. Приказ о красном терроре был подписан в 1919 году. Но в 1920-е гг. маховик красного террора вращался еще достаточно медленно, массовые репрессии начались в 1930-е гг. Конструктивный потенциал молодой Советской страны угасал по мере ее неуклонного движения к тоталитаризму. Учение коммунизма и новый социалистический строй, искаженные репрессивными механизмами Сталина, из оздо-равливающей силы превращались в болезнь для страны. За границу просачивались сведения о «допросах с пристрастием» и лагерях.
Определения нового режима, высказанные Рерихом, становились все резче, тем более что с Родины приходили вести о массовом разрушении культурных сокровищ. Н.К.Рерих приводит выдержки из обращенного к нему письма Объединенного Комитета Русских национальных организаций в Калифорнии: «Быть может, Ваш Пакт может распространить свою деятельность и на Россию. Быть может, Вы сумеете обратить внимание правительства Северо-Американских Соединенных штатов на творимое злое дело разрушения и насилия в пределах нашей общей Родины и защитить то, что еще уцелело» [7, с. 152]. Комитеты Пакта Рериха по всему миру выступали против вандализма. Против губителей культуры выступал и Н.К.Рерих в своих записных листах, публикуемых в самых разных газетах по всему миру.
При этом Н.К.Рерих с большой симпатией относился к движению «оборонцев» («утвержденцев» и др.), которые во главу угла ставили территориальную целостность и неприкосновенность России независимо от господствующего в ней
политического строя. Будучи проездом в Париже по пути в США в 1934 году, он посетил одно из собраний «утвержден-цев», обратился к ним с приветственной речью [9, с. 217] и посвятил им очерк. В одном из писем комитету в Париж Николай Константинович писал: «Взяв символом группы высокое понятие "Утверждение", участники действительно несут его в жизнь со всею твердостью, решимостью и высокою просвещенностью, которые всегда будут основами истинных утверждений» [10].
* * *
Имя Рериха и его идеи стали для эмиграции пробным камнем, на котором они, возможно, могли бы построить новый мир как ступень возрождения России. И сейчас можно только догадываться, почему не состоялось объединение русской эмиграции под эгидой идей и социально-культурных проектов Рериха. Сам Николай Константинович предполагал, что кампания клеветы в Харбине началась в ноябре 1934 г. неспроста. Об этом догадывались и его современники. «Сами же эти газеты подчеркивают, что русские эмиграционные группы признают меня своим духовным вождем. Иначе говоря, это значит, что кому-то политически необходимо добиться обратного» [11, 6.12.1934]. «Вчера приходил генерал Томашевский, очень уважаемый человек, и прямо спрашивал: "Кто же это такой, кто испугался Вашего приезда на Дальний Восток?"» [11, 6.03.1935]. Эта кампания развивалась с полного согласия японских властей, но здесь не обошлось и без влияний с севера. Рерих писал, например, об одном из главных клеветников, авторе книги «Русская интеллигенция и масонство. От Петра I до наших дней» (1934): «[Василий]Иванов связан с советскими кругами и потому старается оклеветать всех деятелей эмиграции, а в книге своей оклеветал всю Россию, начиная от императоров, Голенищева-Ку-тузова, Пушкина, всех ученых и пр.» [11, 13.02.1935]. Кроме того, «из достоверного источника иностранной полиции известно, что шанхайская младоросская газета (выступавшая против нас) издается на советские деньги» [11, 05.03.1935].
В результате Рерих стал свидетелем конца пути дальневосточной ветви русской эмиграции. По газетным и другим источни-
кам он знал, что и в Европе дела обстоят не намного лучше. Его записи об эмиграции в 1935 году полны скорби и справедливого возмущения духа: «В Нью-Йорке эмигранты, видимо, не чуют, как дальневосточные эмигранты поедают друг друга» [11, 16.02.1935]. «Было и письмо от Шк[лявера]. В нем он сообщает о нелепых междуусобных выпадках эмиграции в Париже. Прямо безумие! Серьезный человек Ильин называет Бердяева большевиком. Известный провокатор Павлов в своем подкупном "Едином фронте"1 обрушивается на нашего Ширинского. Прямо больно смотреть, что если кто-нибудь хоть что-нибудь делает, то немедленно его стараются опорочить» [11, 18.04.1935].
Харбин потерял свое значение в грядущей эволюции, и вместе с началом великой войны значение русской эмиграции во всем мире как уникального явления культуры сошло на нет. Все острова архипелага Россия затонули в пучине этой войны. Духовный импульс не смог в полной мере реализоваться на чужбине, но все-таки он не погиб, а затаился до времени в архивах, в изданных и неизданных трудах лучших представителей русской культуры, оказавшихся за пределами Родины. Все великие творения, созданные нашими соотечественниками за рубежом, вернулись в 1990-е годы в Россию и сыграли свою непреходящую, можно сказать, метаисторическую роль в процессе ее духовного возрождения. И наследие Рерихов в первую очередь.
Литература
1. Шапошникова Л.В. Град Светлый. М.: МЦР, 1998.
2. Гуль Р. В рассеянии сущие: Повесть из жизни эмиграции 1920—1921. Берлин, 1927.
3. Савицкий П.Континент-океан (Россия и мировой рынок) // Исход к Востоку. Философия Евразийства. М.: Добросвет, Изд-во «КДУ», 2008.
4. Савицкий П.Н. Россия — особый географический мир. Париж: Евразийское книгоиздательство, 1927.
5. Очирова Т.Н. Евразийская модель культуры // Цивилизации и культуры. Вып. 1. Россия и Восток: цивилизационные отношения. М., 1994.
1 «Единый фронт» — русскоязычная газета, издаваемая в Париже в 1930-е гг.
6. РерихН.К. Листы дневника. [В 3 т.] Т 2. М.: МЦР, 1995.
7. Рерих Н.К. Листы дневника. [В 3 т.] Т 1. М.: МЦР, 1995.
8. Дубаев М. Харбинская тайна Рериха. М.: Сфера, 2001.
9. Беликов П., Князева В. Рерих. М., 1972.
10. Рерих Н.К. Письмо Комитету «Утверждения» от 27.08.1935 // Архив Музея Николая Рериха в Нью-Йорке.
11. Рерих Н.К. [Дневник Маньчжурской экспедиции] // Архив Музея Николая Рериха в Нью-Йорке.
