CC BY
89
Эдуард БАТАЛОВ
РОССИЯ И ЗАПАД: эволюция российского общественного сознания
Со времен Петра Великого Россия проявляет устойчивый интерес к Западу, сначала - к странам Европы, а позднее и к Соединенным Штатам Америки. Этот интерес определялся не только географической близостью Запада и потребностью в политическом, экономическом и культурном взаимодействии с ним. Вглядываясь в Запад, сравнивая себя с ним, россияне пытались определить свое место в мире и предназначение в истории. Именно в результате сопоставления своей страны с западными соседями одни приходили к выводу, что ей предначертан особый путь. Другие, констатируя отсталость России от Европы и Америки, предлагали пойти на выучку к "немцам"1 и постараться повторить пройденный ими путь. Эти люди хотели видеть Россию частью Запада - прежде всего "просвещенной Европы" - и вместе с тем страстно желали, чтобы последняя признала "европейскость" России2.
Роль, которую Россия отводила Западу в своей национально-государственной самоидентификации, во многом объясняет, почему она всегда так болезненно реагировала на критическое, а порой и враждебное отношение к себе со стороны Запада в целом и / или отдельных западных стран. Остроту добавляло и то обстоятельство, что для самого Запада Россия никогда не выступала в качестве фактора цивилизационной или политической самоидентификации. Это и понятно. Запад всегда испытывал чувство превосходства по отношению к России. Временами он боялся и опасался ее.
Так обстоит дело и по сей день. Россияне могут ругать Запад, утверждая, что он стремится обескровить и без того ослабленную Россию. Они могут ратовать за переориентацию
1 "Немцами" в просторечии именовали в старой России всех иностранцев, как людей "немых", не умеюшдх говорить по-русски.
2 "И чего-чего мы не делали, - писал Федор Достоевский, - чтоб Европа признала нас за своих, за европейцев, за одних только европейцев, а не за татар. Мы лезли к Европе поминутно и неустанно, сами напрашивались во все ее дела и делишки. Мы то пугали ее силой, посылая туда наши армии "спасать царей", то склонялись опять перед нею, как не надо было..." (Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. в 30-ти томах. Ленинград, 1984, т. 27. С. 33).
Баталов Эдуард Яковлевич, доктор политических наук, главный научный сотрудник Института США и Канады РАН.
© 2003
Публикуемая статья предоставлена редакции журнала Фондом "Мосты Восток - Запад". Интернет:www.bridges.ru Печатается в журнальном варианте.
на Восток. Но когда дело доходит до самоидентификации, Россия снова обращает свой взор к Западу1.
Запад: единый и многоликий
На протяжении всей истории нового времени Запад воспринимался Россией одновременно и как единое, отличное от нее целое, и как многоликий, внутренне разнородный мир. Естественно, у разных групп российского общества складывалось свое восприятие и свой образ Запада. Эти образы, отражавшие групповые особенности и интересы, в чем-то совпадали, в чем-то противоречили один другому, но в итоге дополняли друг друга, образуя панорамное видение западного мира. Какой-то из образов Запада приобретал на том или ином этапе исторического развития России доминирующий характер и оказывал влияние на политику властей.
Запад для России - не просто ее сосед. Это еще и специфическая социально-политическая и экономическая общность, существенно отличающаяся от общности российской. До недавнего времени она отождествлялась с капитализмом ("буржуазным миром") как антиподом и антагонистом "социализма". Ныне акценты сместились. Оставаясь в глазах россиян прежним воплощением капитализма (воспринимаемым с официального благословения уже не как зло, а как добро), она предстает как особая, а именно "западная" цивилизация.
Но Запад для россиян - это еще и "цивилизованный мир", воспринимаемый во многом в качестве образца организации общественной и частной жизни. Присоединение к этому миру рассматривается многими в России как ее ближайшая историческая цель. И хотя смысл понятия "цивилизованность" остается размытым, многочисленные ссылки на нее позволяют заключить: на уровне интуиции она ассоциируется в России с высшими достижениями человечества в различных сферах жизни и деятельности. Достижениями, которые, по мнению большинства россиян, пока не затронули их страну и проявились за рубежом, главным образом на Западе2. Это: высокий жизненный уровень населения; социальная защищенность людей; торжество законности и порядка; соблюдение прав человека; отлаженный быт; высокий уровень экономического и научно-технического развития; торжество принципов демократии; социальная стабильность и отсутствие военных конфликтов и т. п. Именно в трактовке "цивилизованности" мифологизация образа Запада, вообще характерная для его восприятия российским общественным сознанием, достигает своего апогея.
В плане структурном Запад предстает пред Россией в виде двуликого Януса, один лик которого представлен Европой, а другой - Америкой. При неизменном интересе к Соединенным Штатам, возросшем во второй половине XX века, и высокой оценке их достижений в ряде областей (наука, техника, организация труда и др.), россияне в большинстве своем отдают симпатии Европе. Так, согласно опросам ФОМ (март 2001 г.), 51 процент респондентов, отвечая на вопрос: "Если говорить в целом, то к кому Вы относитесь лучше - к ев-
1 Показательны в этом плане результаты опроса, проведенного российским Фондом "Общественное мнение" (далее - ФОМ) в январе 1999 года. Отвечая на вопрос: "Одни говорят, что по своим традициям, культуре, истории Россия в целом ближе к Европе. Другие говорят, что она ближе к Азии. С каким из этих двух мнений - с первым или со вторым - Вы согласны?", - близость России к Европе признали 45 процентов опрошенных против 16 процентов, посчитавших, что их страна ближе к Азии.
2 По данным ФОМ (октябрь 2001 г.), к "цивилизованному миру" россияне отнесли США (33 процента респондентов), Германию (21 процент), Францию (16 процентов), Японию (15 процентов), Великобританию (14 процентов), "страны Европы, страны Запада в целом" (9 процентов) и др., Россию отнесли к "цивилизованному миру" всего 6 процентов ее граждан.
ропейцам или американцам?", - отдали предпочтение европейцам, в то время как американцы получили всего 11 процентов голосов. Аналогичная картина была зафиксирована и последующими опросами.
Устойчивая проевропейская ориентация России не случайна. Страны Европы - ее ближние соседи, россияне знают и чувствуют их лучше, чем Америку. Конечно, хорошее знание другого - еще не залог доброго отношения к нему. Но в данном случае срабатывает именно представление о Европе как о чем-то близком по исторической судьбе, культуре, жизненному укладу и даже политическим характеристикам. Существенно и то, что западноевропейские страны - давние деловые партнеры России.
Немаловажно, что нынешняя Европа воспринимается Россией как потенциально меньшая угроза (она слабее вооружена, менее претенциозна и амбициозна по сравнению с Америкой и в то же время более предсказуема).
Наконец, именно Европа, а не Соединенные Штаты видится большинству отечественных западников той цивилизационной моделью, на которую могла бы ориентироваться Россия. Согласно опросу ФОМ, проведенному в 1998 году, только 23 процента россиян видели в США страну, которая "могла бы стать для России примером", в то время как взоры 43 процентов были обращены к Европе. Такая же картина сохраняется в принципе и сегодня.
Вместе с тем, когда речь заходит о военно-политическом символе современного Запада, то им в глазах большей части россиян оказывается Америка. Теракт 11 сентября был воспринят значительной частью российских граждан (ФОМ, сентябрь 2001 г.) не как "борьба только против США" (39 процентов), а как борьба "против всей западной цивилизации" (42 процента). При этом 40 процентов опрошенных расценили атаку террористов на Америку как "начало третьей мировой войны".
Совершенно очевидно, что такого рода восприятие определялось не столько масштабами теракта, хотя они тоже сыграли свою роль, сколько объектом атаки: "сама" Америка, неприкасаемая, могущественная, единственная супердержава подверглась нападению и публичному, демонстративному унижению.
Конечно, Запад для России - это еще и отдельные страны, большие и малые, бедные и богатые. Именно образ отдельных стран - в первую очередь США, Франции, Германии, Великобритании, Швеции, Канады и т. д., оказывается для многих россиян той моделью, на основе которой в их сознании выстраивается конкретный, зримый образ таких абстрактных объектов, как Запад и Европа.
Друзья, враги и другие
На Западе, особенно в США, иностранцев любят делить на друзей и врагов. Реальная картина отношения россиян к загранице не столь проста и однозначна. Вот уже на протяжении десяти с лишним лет в нашем обществе существует по меньшей мере пять более или менее четких позиций в отношении Запада. Соотношение этих позиций, численность и состав представляющих их граждан меняются с течением времени. Но сами позиции оказываются довольно устойчивыми. Особенно отчетливо просматриваются они при исследовании отношения к Соединенным Штатам Америки.
Позиция первая: "друзья". В России всегда были люди, восхищавшиеся Западом, западным образом жизни. Кто-то из них мечтал эмигрировать в США или одну из европейских стран, и многие сделали это. Иные не желают покидать Россию, но хотели бы, чтобы она стала второй Америкой, второй Германией и т. д. или хотя бы приблизилась к ним по уровню жизни и экономического развития, характеру действующих хозяйственных механизмов (рынок) и политических институтов (демократия). Кое-кто не прочь, чтобы Россия пошла на
выучку к Западу, - пусть даже в качестве младшего партнера. Другие ратуют за большую ее самостоятельность, но полагают при этом, что без хороших отношений с наиболее развитыми странами Россию во весь рост не поднять.
В политическом отношении сторонники Запада представляют в основном (так их нередко идентифицируют социологи) "электорат "Яблока", а с недавних пор еще и "электорат Союза правых сил". Среди них велика доля молодежи в возрасте до 35 лет, а также (они на втором месте по численности) людей среднего возраста (36-50 лет). Большинство друзей Запада - "белые воротнички", причем значительная их часть проживает в мегаполисах, в первую очередь в Москве и Петербурге. Они порой не замечают теневых сторон западного общества, а если и замечают, то склонны находить им объяснение и оправдание.
Вторая позиция: "неопределившиеся" - не друзья, но и не враги, не обожатели, но и не критики1. В эту группу входят люди, либо вовсе не интересующиеся политикой, либо имеющие смутное представление о Западе и его отношениях с Россией. Среди них немало молодежи и сельских жителей. Со временем какая-то часть "неопределившихся", накопив жизненный опыт или заинтересовавшись политикой, вырабатывает определенное отношение к Европе и Америке. Но параллельно этому процессу идет пополнение группы, прежде всего за счет молодого поколения россиян, характеризующегося высокой степенью аполитичности.
Третья позиция представлена людьми, которых можно назвать "скептиками". Социологи такой группы не выделяют, и ее трудно идентифицировать в количественных параметрах. Однако, судя по численности тех, кто определяет свое отношение к Западу как "безраз-личное"2, и сравнительно небольшому числу как верных друзей, так и убежденных врагов Европы и США среди россиян, это, видимо, самая большая констелляция. В нее входят представители практически всех социальных и возрастных групп и разных политических ориентаций.
Позиция "скептиков" может быть охарактеризована примерно следующим образом: с Западом желательно поддерживать добрые отношения, торговать, сотрудничать в науке, технике и т. п. Но в строительстве новой экономической и политической системы американцы и даже более близкие по культуре европейцы нам не помощники, тем более - не учителя. Россию они не понимают и не любят, она для них чужая. И они для России те же чужие.
Среди "скептиков" немало националистов. Но этой ориентации придерживаются не только националисты. Часть "скептиков" готова присматриваться и прислушиваться к загранице. Но только не к Америке и не к ведущим странам Западной Европы. Особую симпатию вызывают Китай и "азиатские тигры", которые, по мнению этих людей, ближе России, чем Запад, и у которых можно было бы кое-что перенять.
Четвертая позиция представлена "разочарованными" ("разуверившимися"). Среди них немало вчерашних прозападников, которые еще совсем недавно с надеждой взирали на Европу и особенно на Америку, людей, связывавших скорое возрождение России и ее "вступление в цивилизованный мир" с поддержкой (бескорыстной поддержкой!) со стороны Запада во главе с США, широким использованием их опыта.
"Разочарованные" появились в России еще при Горбачеве, однако более или менее значительную группу они составили только в середине 90-х годов, когда наступил кризис российско-западных отношений и стало очевидным, что Запад вовсе не таков, каким виделся из
1 Численность этой части респондентов колеблется в зависимости от характера вопросов и времени опросов, однако в среднем составляет не более 10-15 процентов.
2 Так, согласно данным ФОМ (май 2001 г.) о "безразличном" отношении к Америке заявили 45 процентов россиян.
советского далека. "Разочарованные" не стали в массе своей врагами Запада: они просто отвернулись от него, либо стали его критиками.
Но встречаются среди россиян и такие, кого с полным на то основанием можно назвать ненавистниками, врагами Запада. Для них Европа и особенно США1 такая же "империя зла", какой для Рейгана был Советский Союз: источник государственного терроризма, вотчина милитаризма, агрессор и грабитель других народов. Эти люди, многие из которых считают себя истинными патриотами, убеждены, что именно Запад, ведомый Америкой, несет основную ответственность и за развал Советского Союза, и за все беды, которые обрушились на Россию в последние десять-двенадцать лет. Уверены они и в том, что, будь у американцев и их союзников возможность, они бы если и не попытались стереть Россию с лица земли, то уж непременно попробовали бы (и пробуют в меру сил) поставить ее на колени, столкнуть на обочину истории.
Таковы "антизападники", "антиевропейцы", "антиамериканцы" в строгом смысле слова. Их не следует ставить на одну доску со "скептиками" и "разочарованными", которые хотя и критикуют порой Запад, вовсе не относятся к числу людей, желающих Европе и Америке зла, а тем более гибели.
Большие ожидания
Первые годы становления Российской Федерации как свободного, демократического, рыночно ориентированного общества, каким она себя провозгласила, были отмечены завышенными ожиданиями россиян в отношении Запада и в первую очередь его лидера - Соединенных Штатов Америки, хотя к этому времени в обществе уже обозначились все пять позиций, о которых шла речь выше.
Большинство было настроено в целом дружественно и к Западу; это отмечают и отечественные, и зарубежные аналитики. Согласно опросам общественного мнения, проведенным ВЦИОМ, ФОМ, другими службами в 1991-1993 годах, совокупное число россиян, заявлявших о своем "хорошем" и "скорее хорошем" отношении к Европе и Америке, составляло около 70 процентов, причем его увеличение шло по нарастающей2.
Это было следствием не столько опыта прошлого общения россиян с Западом, сколько их ожиданий, что Европа и Америка станут искренними друзьями, советчиками, помощниками обновляющейся России, заявившей устами ее правителей во главе с Ельциным о прозападной ориентации.
Москва, имевшая богатый опыт военной и политической конфронтации с Западом, но куда менее искушенная в рутинном международном торге, в тонкостях психологии свободной конкуренции, исходила, судя по всему, из расчета на то, что Европа и Америка, вы-
1 Следует иметь в виду, что не все российские антизападники в одинаковой мере враждебны в отношении Европы и Америки. Некоторые из них, ненавидя США, проявляют терпимое отношение к европейцам.
2 Это отчетливо видно на примере США. По данным ВЦИОМ, численность тех, кто определял свое отношение к Америке как "очень хорошее", составляла в 1991 году 18, в 1992-м - 20 и в 1993 году -27 (!) процентов. А численность тех, кто относился к ней "скорее хорошо", соответственно 52, 50 и 45 процентов. Общая численность россиян, занимавших позитивную позицию в отношении Соединенных Штатов, равнялась в этот период 70 (1991 и 1992 г.) и 72 процентам. Что касается врагов Америки, то тут картина такова. "Очень плохо" относились к США (данные ВЦИОМ) в 1991 году 2 процента, в 1992 году - 3 процента и в 1993 году - снова 2 процента, а "скорее плохо" - соответственно 6,5 и 5 процентов. Таким образом, совокупная численность россиян, занимавших в общем негативную позицию по отношению к Соединенным Штатам, составляла в этот период всего 7-8 процентов. Есть, впрочем, несколько иные данные, полученные другими социологическими службами, однако картину расстановки сил они принципиально не меняют.
страивая отношения с новой Россией, помогая ей, не станут ставить перед ней жестких условий, обращаться как победитель с побежденным.
Кремль полагал, что Запад будет поддерживать демократизирующуюся Россию не только политически и морально, но и материально. Во-первых, потому, что она была готова - об этом не раз говорил и сам Ельцин, и его сподвижники - пойти на выучку к Западу. (Свидетельством тому стало появление в России множества экспертов из Европы и Америки, которые в начале 90-х играли активную роль в формировании внутренней, а отчасти и внешней политики российского государства.) Во-вторых, потому, что Вашингтон, Париж, Берлин и др. будут опасаться реставрации коммунизма на территории бывшего Советского Союза и прежде всего - в России.
Исходя из этих посылок, казавшихся ему такими естественными, Кремль и выстраивал модель возможной и желаемой для него политики Запада на российском направлении. Она включала следующие презумпции:
- отношения с Россией будут иметь приоритетный характер для Соединенных Штатов, а для ведущих европейских стран - находиться на втором по значимости месте после отношений с Америкой или даже представлять такой же интерес, при этом России будет предоставлен режим наибольшего благоприятствования;
- Запад будет по-прежнему признавать Россию в качестве великой державы не только де-юре, но и де-факто и способствовать укреплению ее международных позиций в качестве таковой;
- Европа и Америка будут оказывать России широкомасштабную помощь - щедрую и бескорыстную, а отчасти и безвозмездную, - направленную на восстановление ее народного хозяйства, науки и культуры.
Это были, как стало вскоре очевидно, завышенные и неоправданные, а во многом наивные ожидания, и связаны они были с иллюзорным представлением о Западе, существовавшим в сознании не только российских масс, но и элит.
Советская пропаганда лепила образ Запада, который должен был вызывать у граждан СССР страх и отвращение. Страх перед врагом, проводящим империалистическую политику, конечная цель которой - уничтожить Советский Союз как социалистическое государство. И отвращение к обществу, в котором, как утверждалось, существуют эксплуатация человека человеком, безработица, высокий уровень преступности, проституция, наркомания, социальное неравенство, расовое угнетение, эгоизм, культ наживы и другие пороки.
Эффект этой пропаганды был двояким. Советские люди в массе своей верили, что Запад во главе с Соединенными Штатами Америки - противник СССР и его союзников, он готовит войну и с ним ухо надо держать востро, а порох - сухим. Но при этом они не испытывали вражды ни к европейцам, ни к американцам. Что же касается политической и экономической жизни Запада и особенно бытового уклада (образа жизни), существовавшего в Европе и Америке, то тут советскому агитпропу верили куда меньше, чем "вражеским голосам", зарубежной социологической пропаганде и соотечественникам-туристам, на которых витрины европейских и американских супермаркетов производили сильное впечатление, порой повергая их в шок.
В итоге в советском массовом сознании складывался противоречивый и притом иллюзорный образ Запада как враждебной, но вместе с тем благоустроенной части мира, где есть и свои минусы и намного перекрывающие их плюсы: высокий жизненный уровень, свобода, демократия, рациональное хозяйствование, широкие социальные гарантии и т. п.
Завороженная мифами о Западе, Россия не понимала ни психологии западного человека, ни истинных мотивов и движущих сил поведения западных стран, в том числе на рос-
сийском направлении. Не понимали, в частности, что внешняя политика стран Европы и, в еще большей мере, Америки формируется в конечном счете по законам рыночных отношений, строящихся на принципах жесткой конкуренции, стремления к монополии, эгоистического расчета, ориентации на получение максимальной прибыли - как в экономической, так и во внеэкономической формах.
Кремль не понимал или не до конца понимал, что, почувствовав себя победителем в борьбе с мировым коммунизмом, Запад не захочет делиться добытой в трудной борьбе победой - тем более с тем, кого он считал проигравшей стороной. И что за "бескорыстной помощью" стоит расчет на последующие дивиденды - политические, экономические, моральные. Иначе говоря, что за красивыми словами Запада о готовности поддержать процесс преобразований в России стояло стремление сделать ее такой, какой ее хотели бы видеть на Западе, прежде всего в Вашингтоне1.
Естественно, что иллюзии россиян в отношении Запада должны были рано или поздно потерпеть крах, вызвав не только горькие разочарования, но и изменение образа Европы и Америки в российском общественном сознании. Так и случилось2.
Гибель иллюзий
Многие зарубежные аналитики утверждают, что примерно с середины 90-х годов в России стали заметно усиливаться и чуть ли не доминировать антизападные, особенно антиамериканские настроения3.
Это, как свидетельствуют исследования российских социологов, ошибочное утверждение. И проистекает оно как из преувеличения значения антизападной риторики в российских СМИ, так и из некорректной методики оценки политических позиций россиян, когда в число "антизападников", "антиамериканцев" включают тех, кто, разочаровавшись в Западе, повернулся к нему спиной или стал его критиком, не превратившись при этом во врага.
Правда, число тех, кто определял свое отношение к Западу как "очень плохое", несколько увеличилось после 1997 года, однако рост этот был несущественным. Так, согласно исследованиям ВЦИОМ, за десять лет - с 1991-го по 2001 год - количество лиц, относящихся "очень плохо" к США, лишь однажды (об этом речь впереди) превысило 8 процентов4. Динамика этого показателя выглядела следующим образом: 1991-й - 2 процента,
1 Справедливости ради следует добавить, что и Запад не вполне понимал Россию и проявлял не меньшую наивность, полагая, что сумеет, опираясь на собственный либерально-демократический опыт, быстро и сравнительно безболезненно осуществить в этой стране необходимые с его точки зрения преобразования и сделать бывшего противника послушным партнером США и Европы.
2 Нечто подобное произошло и на Западе: образ России, изрядно идеализированный в самом начале 90-х, померк, отношение к ней изменилось в худшую сторону.
3 Подобные представления получили хождение и среди самих россиян. Согласно опросам, проведенным ФОМ в мае 2001 года, 50 процентов экспертов заявили, что лично они относятся к Соединенным Штатам "хорошо", но полагают, что среди "россиян в целом" их позицию разделяют лишь 20 процентов. В действительности число респондентов, заявивших (согласно тому же опросу) о "хорошем" отношении к Америке, составило 32 процента. Таким образом, представление о доминировании антизападных и особенно антиамериканских настроений в России второй половины 90-х годов складывалось не на основе анализа общественного мнения, а на основе мнения о мнении.
4 Заметим для сравнения, что число россиян, относящихся "очень плохо" к европейским странам, колебалось в этот период в пределах 1-3 процентов.
1992-й - 3 процента, 1995-й - 3 процента, 1997-й - 7 процентов, 2000-й - 7 процентов, 2001-й - 8 процентов1.
Действительный рост, а сказать точнее - бурный всплеск антизападных и в первую очередь антиамериканских настроений произошел в России весной и летом 1999 года, когда Соединенные Штаты и их союзники стали бомбить Югославию. Негативную реакцию российского общества нетрудно было предвидеть. Она была вызвана по меньшей мере тремя причинами. Во-первых, Россия всегда испытывала симпатии к Сербии. Во-вторых, она была оскорблена нежеланием Запада считаться с ее мнением относительно путей решения балканской проблемы. В-третьих, многие россияне увидели в натовской агрессии против Югославии (а именно так была оценена российской общественностью проводившаяся Западом "гуманитарная операция") репетицию агрессии против России.
В итоге в марте 1999 года число россиян, объявивших, что они относятся к Америке "очень плохо", подскочило до беспрецедентных 19 процентов, а в мае выросло еще на 5 процентов (данные ВЦИОМ). Однако уже к декабрю того же года, когда бомбардировки прекратились, количество россиян, "очень плохо" относящихся к Соединенным Штатам, резко упало и составило 8 процентов. Становилось очевидным, что всплеск антиамериканских настроений в России носил конъюнктурный (ситуативный) характер и был скорее скоротечной эмоциональной реакцией, нежели проявлением глубоко укорененной враждебности к США и Европе2.
Чем в действительности было отмечено в России начало второй половины 90-х годов, так это глубоким кризисом доверия к Западу (и прежде всего к США), распадом романтического образа Запада-друга, который начал складываться на излете горбачевской перестройки и достиг вершины в начале 90-х. Если рост числа людей, заявивших о своем решительном неприятии Америки, был, как отмечалось, сравнительно незначительным, то уменьшение количества россиян, относящихся к США "очень хорошо", было более впечатляющим. В 1991 году таких людей насчитывалось 18 процентов, в 1992-м - 20 процентов, в 1993-м -27 (!) процентов. То был пик популярности Америки и американцев в России. С 1995 года эта популярность идет на спад, уменьшаясь сначала до 17 процентов, в 1997 году - до 12 процентов и, наконец, до 2 (!) процентов в кризисном мае 1999 года (данные ВЦИОМ).
Позднее численность россиян, относящихся к Америке "очень хорошо" несколько возрастает, но выше 10 процентов уже не поднимается. Это значит, что численность людей, видевших в Соединенных Штатах свой идеал, "страну-мечту", как сказал один из респондентов, уменьшилась за 8-10 лет примерно на 10-12 процентов3. Это в основном и есть те самые "разочарованные", "разуверившиеся", о которых шла речь выше.
О пополнении лагеря "скептиков" и "разочарованных" свидетельствует и суммарный рост численности тех, кто относится США "скорее хорошо" или "скорее плохо". На первый взгляд, это противоположные позиции. Однако при углубленном анализе становится очевидным, что их занимают люди срединных, промежуточных взглядов: не то чтобы друзья,
1 Еще одно сравнение: число американцев, определявших свое отношение к России как "очень плохое", составляло в 1994 году 11 процентов, в 1995 году - 12 процентов, в 1997 году - 7 процентов, в 1999 и 2000 годах - до 14 процентов. (Данные службы Гэллапа.)
2 Этот вывод подтверждается, в частности, всплеском антизападных настроений в российском обществе в начале 2002 года: он тоже был связан с конкретной ситуацией, а именно с Олимпиадой в Солт Лэйк Сити (где, по мнению многих россиян, их соотечественников засуживали в пользу канадских, американских и европейских спортсменов) и тоже носил скоротечный, преходящий характер.
3 Для сравнения: даже в лучшие годы (1994-й и 1997-й) численность американцев, заявлявших об "очень хорошем" отношении к России, не превышало 7-8 процентов, а в среднем за десять последних лет составляло 4-5 процентов. (Данные службы Гэллапа.)
но и не враги; не то чтобы враги, но и не друзья. Общая численность этой объединенной группы выросла за десять лет (с учетом годичных колебаний в ту или другую сторону) на 12-15 процентов, достигнув пика в июле 2000 года (78 процентов против 58 процентов в 1991 г. и 50 процентов в 1993 г.). Расширение этого "болота" и есть, быть может, самый красноречивый показатель характера изменений, происшедших за десять лет в отношении граждан России к Западу в целом и особенно к Америке, в которой они продолжают видеть и витрину Запада, и его военно-политического и экономического лидера.
Надо, однако, заметить, что эрозия романтического образа Запада практически не затронула представлений россиян о европейских странах и США как обществе благосостояния, где люди "знают, за что работают"; "безработные живут лучше, чем наши работающие"; где "жизнь относительно нашей более спокойная", "закон работает" и т. д.
Что же в таком случае разочаровало россиян в их западных соседях, что вызывает критическое к ним отношение, сопровождающееся порой бурной и не всегда адекватной эмоциональной реакцией? Прежде всего, внешняя политика Запада во главе с Соединенными Штатами. Многие россияне оценивают ее (данные опросов второй половины 90-х гг.) не иначе, как "агрессивную" и "экспансионистскую". "Везде лезут", "Америка сует свой нос во все дела, хочет быть хозяином" - вот типичные мнения российских респондентов на сей счет.
Настораживает Россию военная и экономическая политика Соединенных Штатов, оцениваемая многими как "вмешательство в дела других стран, вплоть до захвата", "бесцеремонность в военных делах по отношению к другим государствам", экспансионизм ("Америка старается покорить весь мир", "пять процентов населения потребляет пятьдесят процентов всех добываемых природных ресурсов") и т. д. и т. п.
Особую тревогу и разочарование, а порой и негодование вызывала в последние годы политика Соединенных Штатов на российском направлении. Речь идет прежде всего о расширении НАТО на восток и приближении этого альянса к российским границам; о публично выражавшихся сомнениях официальных и неофициальных лиц Запада в том, может ли Россия быть ныне отнесена к числу великих держав, или утверждениях, что она не дозрела до равноправного партнерства. Не оставались незамеченными и многочисленные случаи, когда Россию и ее граждан в западных странах публично оскорбляли, пугали, поучали, будучи уверены, что обессилевший "медведь" уже не укусит.
Не прибавляло авторитета Западу (ассоциируемому с либерально-демократическими ценностями) и обнаружившееся несоответствие российским условиям многих из "рецептов", которые "выписывали" американские и европейские эксперты, занимавшиеся в первой половине 90-х "демократизацией" и "либерализацией" России.
Еще одним источником разочарования россиян в Западе и его гражданах стали некоторые стороны западного образа жизни и некоторые черты национального характера европейцев и особенно американцев. Так, отвечая на вопрос: "Что Вам больше всего не нравится в Америке и американцах?" (ФОМ, февраль 2001 г.), 17 процентов россиян назвали именно "национальный характер" ("самоуверенность", "самовлюбленность, высокомерие по отношению к другим странам и их гражданам", "остальные никто - только они люди", "неискренность" и т. п.).
И все же основной фактор, определяющий симпатии и антипатии россиян к Западу, -это отношение последнего к России. Точнее - представление в России об отношении к ней Запада.
В этом нет в принципе ничего особенного. Позиции соседей значимы для любой страны. Однако мера этой значимости неодинакова для разных стран. И тут о России отдельный
разговор. Она стоит на семи ветрах, у нее за плечами суровые испытания и психология воина-пограничника, которому приходится чутко прислушиваться к каждому шороху и смотреть в оба во все четыре стороны. Добавим сюда комплекс неполноценности (по отношению к Западу) - этот тайный недуг, которым страдает Россия на протяжении последних веков. Добавим и ее тяготение, зачастую безответное, к Западу, которое в силу этой безответности, а еще и некоторой зависти к богатому соседу, обращалось порой во "враждебность". За ней подчас скрывается настороженность России по отношению к партнеру, вызванная опасением, что ее - в который раз! - обманут, попользуются, обдерут как липку, а потом бросят.
Накануне и после 11 сентября
К началу нового века разочарование россиян в Западе если и не утратило прежней остроты, то дополнилось - по крайней мере, у значительной части общества - пониманием того, что Америку и Европу придется принимать такими, каковы они есть (научившись при этом защищать свои национальные интересы без покорной оглядки на Запад1), и что сложившееся положение вещей, сколь бы мало ни устраивало оно Россию, отражает реальное соотношение сил на мировой арене .
Любопытна с этой точки зрения оценка россиянами событий 11 сентября и их социально-политических последствий. Согласно опросам, проведенным ФОМ по горячим следам (15-16 сентября), 50 процентов граждан России, описывая "переживания, чувства, мысли", вызванные террористической атакой на Америку, назвали "жалость, сочувствие", 21 процент - "страх, ужас, тревогу", 9 процентов - "шок, потрясение", 6 процентов - "возмущение, негодование". И только 6 процентов - "удовлет-воренность".
Реакция россиян на события 11 сентября подтвердила поддержку руководством страны действий Соединенных Штатов в Афганистане и готовность тесно сотрудничать с Америкой в борьбе против международного терроризма3. Скрытая надежда на улучшение отношений с Америкой содержалась даже в позициях многих из тех, кто был убежден, что 11 сентября она "получила по заслугам" и теперь, "испытав на собственной шкуре", что такое терроризм, и поняв, что они перестали быть неуязвимыми, США лучше поймут Россию и пойдут с ней на сближение, пусть пока лишь в целях объединения усилий на антитеррористическом фронте4.
1 На вопрос ВЦИОМ (май 2001 г.), нужно ли, принимая политические решения, оглядываться на Запад, 21 процент россиян дал положительный ответ. Однако 70 (!) процентов высказали убеждение, что Россия вправе принимать отвечающие ее интересам решения и при этом не оглядываться на другие страны.
2 Согласно опросу ВЦИОМ (май 2001 г.), Россия, по мнению большинства респондентов, на самом деле до сих пор не стала полноправным членом "восьмерки", ибо отстает от передовых стран Запада прежде всего в "экономическом развитии" (22 процента), а также "по уровню демократии" (5 процентов). Только 5 процентов опрошенных высказали мнение, что неполноправное членство России в "восьмерке" вызвано "сопротивлением стран Запада".
3 На вопрос ФОМ (октябрь 2001 г.): "Лично Вы одобряете или не одобряете позицию В. Путина в отношении действий США в Афганистане?" - 55 процентов россиян поддержали действия главы российского государства, 20 процентов затруднились с ответом, 25 процентов выразили неодобрение политики президента.
4 Не все россияне (таковых, согласно данным ФОМ, лишь 39 процентов) разделяют популярное представление, будто "после террористической атаки на Америку мир изменился, стал иным, началась "новая эпоха". Но вот что примечательно: многие из тех, кто входит в эти 39 процентов, увязывают новизну эпохи с надеждами на то, что Америка станет лучше, будет вести более гибкую политику;
Сегодня российская общественность с изрядной долей оптимизма смотрит на перспективы развития отношений между Россией и Западом, особенно Соединенными Штатами. Проведенный ФОМ в сентябре 2001 года опрос экспертов дал впечатляющие результаты. На вопрос: "А Вы лично хотели бы, чтобы между Россией и США произошло существенное сближение?" - положительный ответ дали более 80 процентов опрошенных. Но только чуть более половины из них выразили согласие с утверждением, что "между Россией и США началось существенное сближение".
Налицо разрыв между желаемым и реальным (каким оно видится гражданам России). Этот разрыв - свидетельство неуверенности в том, что развитие событий пойдет так, как хотелось бы, что Америка и Запад в целом ответят взаимностью на готовность России к сближению со своими соседями. Но этот драматический разрыв еще и свидетельство большого потенциала готовности российского общества идти навстречу Европе и Америке, крепить с ними контакты, развивать сотрудничество.
Что день грядущий нам готовит?
Реальная эволюция отношения к Западу со стороны России, равно как и эволюция образа западного мира в российском общественном сознании, в дальнейшем будут определяться воздействием множества факторов, среди которых следует особо выделить политику Соединенных Штатов Америки и Европы на российском направлении; внутреннее положение в стране; архетипические образы Запада, выкристаллизовавшиеся в российском национальном сознании за последние столетия.
Сегодня Америка и Европа проявляют умеренную заинтересованность в налаживании сотрудничества с бывшей супердержавой. Но у Запада нет долгосрочной стратегии в отношении России. Реализуется план расширения НАТО на восток, отнюдь не способствующий росту взаимопонимания между вчерашними противниками. Политику Европейского Союза на российском направлении нельзя назвать полностью конструктивной. Отношения между отдельными странами Запада и Россией порой несут на себе печать недавних "холодных" времен.
Одна из причин этого заключается в недооценке Западом значимости России как глобального политического игрока и стратегического партнера. Видимо, Европа и Америка по-прежнему исходят из презумпции, что Запад важнее для России, чем Россия для Запада, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Положение осложняется тем, что и у России, похоже, нет долгосрочной стратегии в отношении Запада. Вопрос о стабильности взятого президентом курса на сближение с США и Европой остается открытым. Путин - прагматик. Он понимает, что если хорошие отношения с Западом еще не гарантируют решения проблем, стоящих перед Россией, то отсутствие таких отношений однозначно препятствует этому и делает слабую Россию еще слабее. Отсюда и его "прозападная", а по сути - отвечающая национальным интересам России внешнеполитическая линия.
Однако далеко не все россияне, в том числе в военной и политической элитах, понимают и принимают линию Путина. Отсюда - известный разрыв между президентом, его ближайшим окружением, а также поддерживающей его частью элит и масс, с одной стороны, и остальной, весьма немалой (особенно в регионах, не имеющих прямых экономических контактов с Западом) их частью, - с другой.
установятся более тесные контакты между странами и народами; начнет меняться - уже меняется! -сознание людей, в том числе в Соединенных Штатах Америки.
Если в ближайшие год-полтора, т. е. к началу новой битвы за Кремль, "прозападная" политика Путина не принесет ощутимых успехов, она может стать объектом жесткой критики как "сверху", так и "снизу". Об этом свидетельствует, в частности, рост в стране националистических и шовинистических настроений. Сегодня они направлены в основном против нерусских этносов, проживающих на территории Российской Федерации.
Однако при определенных негативных условиях - ухудшение экономического положения страны, рост социальной напряженности и т. д. - внутренний русский национализм может перерасти в российский национализм и шовинизм, направленный против Запада, хотя, возможно, не только против него.
Но есть в России иные тенденции, которые дают основание полагать, что даже в случае очередного ухудшения ее отношений с Западом в стране не произойдет резкого усиления антизападных настроений и его образ не претерпит радикальных изменений к худшему.
Можно смело утверждать, что, кто бы ни оказался в ближайшие годы в Кремле, каков бы ни был его политический курс, Запад по-прежнему будет восприниматься россиянами (во всяком случае, значительной их частью) не только как самостоятельная цивилизация, но и как воплощение цивилизованности.
Останется Запад и неотъемлемым фактором национально-государственной самоидентификации России. Отыскивая ответы на "проклятые вопросы", касающиеся ее сущности, исторической миссии, места в мире, она по-прежнему будет сравнивать себя с Европой и Америкой, примерять на себя их опыт, чутко прислушиваться к тому, что говорят о ней в Вашингтоне, Париже, Берлине...
Вместе с тем Россия, по-видимому, уже не возвратится к ситуации десятилетней давности, когда значительная часть элиты и масс смотрела на Европу и США как на идеал, в соответствии с которым следовало бы перестроить Россию. Минувшие годы убедили многих бывших прозападников в том, что построить в России "вторую Америку" или "вторую Германию" нет ни возможности, ни смысла, ни сил.
Очевидно, что логика исторического развития (за которой стоят объективные потребности - глобальные и локальные) будет и дальше подталкивать Россию в сторону сближения с Западом и интеграции в институты, которые до недавнего времени выглядели по составу и направлению деятельности преимущественно западными, но теперь начинают менять состав и стратегический вектор. Россия - член "восьмерки" (где, кстати сказать, есть еще и Япония), она расширяет взаимодействие с Европейским Союзом, поддерживает тесные связи с МВФ, Парижским и Лондонскими клубами, она наводит мосты с НАТО, ей предстоит вступление в ВТО.
Вместе с тем представляется маловероятным, чтобы Россия полностью интегрировалась в западное сообщество, а ее общественное сознание стало однозначно прозападным. Ей трудно "раствориться" в западном мире: этому препятствуют цивилизационная самобытность, зафиксированная в таком консервативном феномене, как национальный менталитет, масштабы страны, геополитическое положение и ряд других факторов1.
В отличие от государств Запада Российская Федерация - не только европейская, но и азиатская страна - Евразия, представляющая собой внутренне целостное, исторически сложившееся образование. Это позволяет ей выступать одновременно в трех ипостасях: как часть Запада (Европы), как часть Востока (Азии) и как самостоятельная геополитическая и
1 Согласится ли Запад когда-нибудь видеть Россию в качестве полноправного члена НАТО и Европейского Союза, а значит, иметь общую границу с Китаем (со всеми вытекающими отсюда военно-политическими последствиями) - большой вопрос.
цивилизационная система. Отсюда следует, что, устанавливая даже самые прочные отношения с Западом и / или Востоком, она не сможет - по крайней мере, в обозримой перспективе1 - полностью идентифицировать себя с одним из них или раствориться в одном из них. Это и счастье России (из которого она так и не научилась извлекать "законный дивиденд"), и ее вечная забота, и ее судьба, накладывающая печать и на менталитет россиян, и на их общественное сознание. Чем лучше это будут понимать и в самой России, и на Западе, тем лучше будет для обоих.
Вопрос в том, будут ли теперь Россия и Запад, выступать в критических ситуациях не как идейные и политические враги, а как партнеры-соперники и конкуренты, отстаивающие свои национальные интересы, но при этом ориентирующиеся на общие глобальные цели и общие базовые ценности? И если да, то будет ли новое качество их противоборства восприниматься адекватным образом и в России, и на Западе, и в остальном мире. Вопрос открытый.
Вместе с тем можно со всей определенностью констатировать: россияне в большинстве своем не считают Запад ни врагом, ни верным другом. Но они морально готовы плодотворно сотрудничать с ним и идти на сближение.
1 Глобализация стирает некоторые из сложившихся в прежние времена границ (экономических, политических, культурных) между Западом и Востоком, Севером и Югом. Но мир по-прежнему сохраняет свое системное качество. И в основе подсистем новой глобальной системы будут лежать, судя по наметившимся тенденциям, существующие ныне цивилизационные и геополитические структуры, включая и Запад и Россию.
