CC BY
25207.00.15 История международных отношений и внешней политики
History of Foreign Affairs and External Policy
DOI: 10.33693/2658-4654-2021-3-4-80-85
Россия и Турция: исторические особенности взаимодействия и перспективы сотрудничества
©Руслан Насимович Шангараев', ©Никита Валерьевич Поспелов13
Дипломатическая академия Министерства иностранных дел Российской Федерации Москва, Российская Федерация
^-т^П: [email protected] be-mail: [email protected]
Аннотация. Цель статьи - рассмотреть историю двусторонних отношений до начала XXI века благодаря имеющимся сведениям и исходя из анализа действий Москвы и Анкары оценить перспективы перехода российско-турецких отношений в ближайшие несколько лет. Современный мировой порядок, возникший в конце XX века по причине распада Ялтинско-Потсдамской системы и получивший название «полицентричность», является актуальной проблемой в научном сообществе (т.е. среди аналитиков, учёных и экспертов). Значительное влияние на развитие геополитических процессов оказывает внешнеполитический курс той или иной страны. Как известно, Россия и Турция играют ключевую роль на международной арене. Об этом свидетельствуют проведение встреч Президентов и министров иностранных дел по урегулированию конфликта в Сирии, достижение Москвой и Анкарой взаимопонимания путём реализации совместных энергетических проектов, участие двух стран в обеспечении безопасности в Центральной Азии и на Кавказе. Вместе с тем перспективы российско-турецкого сотрудничества находятся в центре внимания востоковедов и тюркологов, а наличие многочисленных публикаций даёт возможность определить их точки зрения по данному вопросу. Ключевые слова: Россия, Турция, история двусторонних отношений, перспективы российско-турецкого сотрудничества, геополитические процессы, национальные интересы.
DOI: 10.33693/2658-4654-2021-3-4-80-85
Russia and Turkey: Historical Features of Interaction and Prospects for Cooperation
©Ruslan N. Shangaraev3, ©Nikita V. Pospelovb
Diplomatic Academy of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation, Moscow, Russian Federation
ae-mail: [email protected] be-mail: [email protected]
Abstract. The purpose of the article is to examine the history of bilateral relations until the beginning of the 21st century, thanks to the available information and based on an analysis of the actions of Moscow and Ankara, to assess the prospects for the transition to Russian-Turkish relations in the next few years. The modern world order, which arose at the end of the 20th century due to the collapse of the Yalta-Potsdam system and called «polycentricity», is an urgent problem in the scientific community (i.e, among analysts, scientists and experts). The foreign policy of this or that country has a significant impact on the development of geopolitical processes. As you know, Russia and Turkey play a key role in the international arena. This is evidenced by the holding of meetings of the Presidents and Foreign
Ministers to resolve the conflict in Syria, the achievement of mutual understanding by Moscow and Ankara through the implementation of joint energy projects, the participation of the two countries in ensuring security in Central Asia and the Caucasus. At the same time, the prospects for Russian-Turkish cooperation are in the focus of attention of orientalists and Turkologists, and the presence of numerous publications makes it possible to determine their points of view on this issue.
Key words: Russia, Turkey, history of bilateral relations, prospects for Russian-Turkish cooperation, geopolitical processes, national interests.
FOR CITATION: Shangaraev R. N., Pospelov N. V. Russia and Turkey: Historical Features of Interaction and Prospects for Cooperation // HISTORY AND MODERN PERSPECTIVES. 2021. Vol. 3. №4. P. 80-85. (in Russ.) DOI: 10.33693/2658-4654-2021-3-4-80-85 V_J
ВВЕДЕНИЕ
Турция является динамично развивающимся региональным лидером и актором с развитой экономикой. За последние 20 лет Турция, ближайший сосед России, стала её важным внешнеторговым, а значит, и политическим партнёром. При этом Турция является членом военно-политического блока НАТО, принимает деятельное участие в большинстве региональных политических и экономических организаций, активно вмешивается в дела ближневосточного, южно-кавказского, центрально-азиатского и североафриканского регионов, стремится усиливать свою роль и за их пределами. Турция претендует на место регионального политического и экономического лидера, чему способствует её выгодное географическое положение на стыке Европы и Азии, и нахождение на важных транзитных маршрутах (нефтяных, газовых, транспортных).
Россия и Турция поддерживают добрососедские отношения в политической и экономической сферах. Несмотря на политические кризис и введение ограничительных мер со стороны Москвы 1 января 2016 года по причине уничтожения турецкой стороной российского бомбардировщика Су-24, данные страны преодолели возникшие разногласия и выработали стабильный внешнеполитический курс по решению актуальных проблем. Договоры, заключённые в конце XX - начале XXI вв., составляют нормативно-правовую базу, а их положения остаются в силе с учётом геополитической обстановки. Это даёт возможность увидеть пути сотрудничества России и Турции по разработке стратегии, основными задачами которой являются укрепление позиций каждой из сторон и обеспечение национальных интересов.
Ближний Восток (прежде всего, Сирия), Центральная Азия и Кавказ затрагиваются в ходе встреч Президентов и министров иностранных дел и при проведении различных мероприятий с участием специалистов по данной проблематике. Стремление Москвы и Анкары придерживаться принципов многопланового партнёрства показывает их заинтересованность в развитии плодотворных контактов и недопущении возникновения на территории «проблемных» регионов новых вызовов и угроз. Тем не менее, возникает вопрос: «Каковы перспективы российско-турецких отношений?» Для ответа необходимо обратиться к истории внешней политики России и Турции, а также затронуть экономическую сферу как основу двустороннего сотрудничества.
ИСТОРИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ РОССИИ И ТУРЦИИ ДО НАЧАЛА 1990-Х ГГ.
Точкой отсчёта в развитии отношений между Россией и Турцией является послание великого князя Московского
Ивана III Васильевича к султану Османской империи Ба-язиду II в августе 1492 года. Спустя несколько месяцев, 31 декабря, было выражено согласие об установлении политического сотрудничества и расширении торговых связей [2, с. 2]. Впоследствии обозначилась проблема, связанная с принадлежностью Крымского полуострова. Это не только стало предпосылкой возникновения разногласий, но и поставило под сомнение взаимодействие по укреплению своего влияния. Ещё одной характерной чертой, послужившей ухудшению российско-османских отношений на протяжении XVI века, выступает поддержание династии Габсбургов. Как подчёркивает А.Р. Мухутдинов, царь Московский и всея Руси Иван IV Грозный дал обещание передать власть эрцгерцогу Максимилиану II Габсбургу в случае, «если его сын Фёдор останется бездетным» [11, с. 46]. Такой поворот событий вызвал неоднозначную реакцию султана Сулеймана I Великолепного и предопределило геополитическую обстановку. В качестве примера можно привести выборы 1576 года в Польше. Несмотря на попытки Московского государства и европейских держав посадить на престол короля Эрнста Габсбурга, в итоге был избран трансильванский князь Стефан Баторий [там же, с. 47]. В результате произошло очередное столкновение российско-османских интересов и затормозило восстановление сотрудничества в политической сфере.
XVIII век открыл новую страницу во взаимодействии двух держав. Провозглашение Петром I Великим Российской империи в октябре (по новому стилю в ноябре) 1721 года дало возможность укрепить положение на международной арене и обеспечить собственные интересы путём присоединения территорий близлежащих регионов. Одной из причин проведения внешнеполитического курса стало подписание в 1713 году Адрианопольского мирного договора, в соответствии с которым от России отходили Правобережная Украина, Запорожская Сечь и захваченные во время Азовских походов 1695-1696 гг. территории [3, с. 353]. Немаловажное значение в рассматриваемый период времени приобрёл Восточный вопрос, и расцвет Османской империи потребовал его решения в срочном порядке. Однако для этого необходимо было вернуть указанные земли. В конце мая 1735 года началась русско-турецкая война в связи с периодическими набегами крымских татар на Украину (тогдашнюю ситуацию обостряло ещё и вторжение хана Каплана I Гирея в Кабарду). 8 марта 1736 года войска императрицы Анны Иоанновны вступили в Крым и взяли город Азов. Наконец, в 1739 году был заключён Белградский мирный договор, по которому к Российской империи возвращалась данная территория и приобреталось право «иметь своего постоянного резидента в Константинополе» [6, с. 12]. После прихода к власти Екатерины II Великой страна вышла на новый уровень развития. Это позволило ей не только стать авторитетом благодаря
наличию морского флота, но и продолжить решать актуальные проблемы. Но на первом месте оставался Восточный вопрос. Следующая русско-турецкая война, продолжавшаяся на протяжении 1768-1774 гг., поставило точку в принадлежности Крымского полуострова. В соответствии с Кючук-Кайнарджийским мирным договором, он получил свободу и независимость (к России присоединились крепости Керчь, Еникале, Кинбурн и Азов) [7, с. 55].
До начала XX века российско-османские противоречия сохранялись по причине стремления Османской империи укрепить своё влияние на Балканах. Такое развитие событий означало, что Восточный вопрос по-прежнему находился на повестке дня и его необходимо было полностью закрыть с целью обеспечения безопасности региона. После завершения очередной русско-турецкой войны 1828-1829 гг. взаимодействие двух держав ненадолго возобновилось и одновременно с этим дало возможность балканских народам выдвинуть требование о приобретении независимости. Восстания в Боснии и Герцеговине (в том числе на территории Болгарии), произошедшие в 1875-1876 гг., стали очевидным признаком вышесказанного. Это не могло оставить без внимания Российскую империю и в апреле 1877 года она объявила войну Турции. 20 января 1878 года войска под командованием генерала М.Д.Скобелева заняли Адрианополь, а 3 марта стороны заключили Сан-Стефанский мирный договор [там же, с. 19]. В соответствии с этим документом, свободными признавались Ардаган, Карс, Батум и Баязид, проливы Босфор и Дарданеллы больше не подвергались блокаде и становились открытыми для торговых судов во время войны и мира [12]. Восточный вопрос был полностью решён и Османская империя, постепенно теряя свои позиции, утрачивала влияние на Балканах.
Окончание Первой мировой войны 11 ноября 1918 года предопределило судьбу державы и поставило точку в её существовании. Спустя несколько лет, в октябре 1923 года, председатель Великого Национального Собрания Турции (ВНСТ) М.К. Ататюрк объявил о создании Турецкой Республики и стал первым Президентом страны. Аналогичный случай произошёл и с Российской империей по причине Октябрьской революции 1917 года (в конце декабря 1922 года правительством во главе с В.И. Лениным был образован Советский Союз). Формирование Версальско-Вашингтонской системы с учётом геополитических изменений способствовало возникновению нового этапа во взаимодействии России и Турции. Послание М.К. Ататюрка от 26 апреля и ответное письмо народного комиссара по иностранным делам Г.В. Чичерина (3 июня 1920 года) послужили основой установления дипломатического сотрудничества [4, с. 167]. До начала Второй мировой войны советско-турецкие отношения развивались путём невмешательства во внутренние дела друг друга. Об этом свидетельствует заключение Договора о дружбе и нейтралитете 17 декабря 1925 года. После победы Советского Союза над Германией в мае 1945 года произошло улучшение двустороннего взаимодействия в связи с разрешением противоречий на Чёрном море и согласованием позиций по исполнению Конвенции Монтрё. На протяжении 1960-х - 1980-х гг. две державы продолжили проводить сбалансированный внешнеполитический курс и реа-лизовывать крупнейшие энергетические проекты. Визит Президента Турции Т. Озала 11 марта 1991 года в Москву по приглашению Генерального секретаря Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза (ЦК КПСС) М.С. Горбачёва ознаменовал переход к следующему этапу двусторонних отношений.
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ РОССИИ И ТУРЦИИ В КОНЦЕ XX ВЕКА
Распад Советского Союза и провозглашение России в качестве его правопреемницы в конце декабря 1991 года не только послужили фактором возникновения нового мирового порядка под названием «полицентричность», но и повлияли на развитие сотрудничества с Турцией. Благодаря встрече премьер-министра С. Демиреля с министром иностранных дел А.В. Козыревым в Москве была сформирована нормативно-правовая база. Одним из первых документов того времени является Договор об основах отношений между Российской Федерацией и Турецкой Республикой, подписанный данными высокопоставленными лицами 25 мая 1992 года сроком на двадцать лет и автоматическим продлением на пять лет [13, с. 345]. Тем не менее, до второй половины 1990-х гг. две страны не особо стремились придерживаться положений вышеназванного документа по причине разногласий в Центральной Азии и на Кавказе. Это было связано с проявлением Анкарой заинтересованности по укреплению своего влияния в регионе и проведением политики пантюркизма с учётом формирования «турецкого мира от Адриатики до Великой китайской стены» [1, с. 76]. Ещё одной проблемой во взаимодействии России и Турции стала поставка зенитно-ракетных комплексов (ЗРК) С-300 на Кипр, несмотря на то что это противоречило интересам Анкары и могло привести к возникновению напряжённости. Принятие решения об отказе размещения указанного вида вооружений на территории острова дало возможность начать переговоры по укреплению двусторонних отношений.
В декабре 1996 года министр иностранных дел Турции Т. Чиллер нанесла официальный визит в Москву. По итогам встречи стороны выразили намерение противостоять новым вызовам и угрозам и подписали Меморандум о сотрудничестве в борьбе с терроризмом. В соответствии с этим документом, Россия и Турция достигли согласия об обмене информацией касательно тех или иных возможных террористических актов и принятии соответствующих мер для их предотвращения [10, с. 5]. В конце 1997 года премьер-министр В.С. Черномырдин посетил Анкару. Было подтверждено желание найти общие «точки соприкосновения и повысить уровень доверия вместо взаимных подозрений и конкуренции» [там же, с. 170]. Одновременно с этим Россия и Турция договорились о формировании нового этапа сотрудничества благодаря проведению многочисленных встреч как на высоком, так и на высшем уровне. Наконец, 4 ноября 1999 года состоялся визит премьер-министра Бюлента Эджевита в Москву. Главными темами стали борьба с терроризмом в Чеченской Республике и проект строительства газопровода «Голубой поток». В ходе визита Председатель Правительства Российской Федерации (РФ) В.В. Путин сообщил, что данная страна «никогда не поддерживала и не будет поддерживать терроризм против Турции» [14, р. 357]. Это в очередной раз позволяет говорить о динамичном развитии плодотворных контактов с середины 1990-х гг. и является предпосылкой установления многопланового партнёрства.
Однако для полного понимания рассматриваемого вопроса необходимо дать ответ на следующий вопрос: «Что могло повлиять на активизацию двусторонних отношений в конце XX века?» Как подчёркивает Ш. Актюрк, в ноябре 1998 года лидер Рабочей партии Курдистана (РПК) А. Оджалан обратился с просьбой о предоставлении политического убежища [15, р. 16]. Сначала Государственная Дума выразила согласие в решении проблемы, однако этому не суждено было осуществиться после вмешательства Председателя Совета министров РФ Е.М. Примакова. Такой поворот событий даёт возможность
сделать вывод о том, что Москва не поддерживает РПК и будет уважать территориальную целостность Турции (Анкара, в свою очередь, не допустит возникновения сепаратизма в России).
ПЕРСПЕКТИВЫ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА С УЧЁТОМ НЫНЕШНИХ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ
Как отмечалось в начале статьи, Россия и Турция являются главными акторами на международной арене и обладают большим потенциалом в развитии добрососедских отношений. Наглядными примерами выступают установление многопланового партнёрства благодаря заключению многочисленных договоров, преодоление последствий кризиса в результате инцидента с Су-24, объединение усилий по решению актуальных проблем. В отличие от 1990-х гг., где характерной чертой является преодоление разногласий после распада Советского Союза, две страны нацелены на плодотворное сотрудничество в рамках Устава Организации Объединённых Наций (ООН). Ввод в эксплуатацию газопровода «Турецкий поток» в январе 2020 года позволил Москве и Анкаре стать крупнейшими евразийскими державами в экономической сфере, а их заинтересованность в обеспечении безопасности на Ближнем Востоке свидетельствует о выводе на новый уровень взаимодействия. Если подобное будет происходить в отношении строящейся атомной электростанции «Аккую» и учёте национальных интересов в Центральной Азии и на Кавказе (в том числе в урегулировании продолжающегося с 1988 года Нагорно-карабахского конфликта), то Россия и Турция имеют отличные перспективы достигнуть уровня стратегического партнёрства. Однако нельзя не согласиться с высказыванием Р.И. Гайфутдинова по поводу разногласий на территории Сирии. Как следует из слов аспиранта Дипломатической академии МИД России, ««Сирийский кризис» наглядно продемонстрировал невозможность построения полноценного стратегического партнёрства, невзирая на какие-либо экономические успехи» [5, с. 30]. Это даёт возможность проанализировать действия Москвы и Анкары в современных геополитических условиях.
Повторное избрание В.В. Путина на пост Президента в марте 2012 года открыло новые пути сотрудничества между Россией и Турцией. «Арабская весна», начавшаяся годом ранее по причине массовых демонстраций с целью свержения тоталитарных режимов, моментально встала на повестку дня и всё чаще освещалась в средствах массовой информации (СМИ). Последние события в странах Ближнего Востока заставили международное сообщество искать пути по своевременному реагированию на противоречивую и нестабильную обстановку. Анкара, воспользовавшись шансом укрепить своё влияние в регионе, стала ненавязчиво вмешиваться во внутренние дела Сирии как бывшей территории Османской империи. Это вызвало обеспокоенность со стороны российского руководства и позволило в той или иной мере узнать намерения Турции. Инцидент с Су-24 в ноябре 2015 года показал тогдашний внешнеполитический курс Анкары и способствовал осознанию Москвой, с кем ей предстоит иметь дело. В соответствии с Концепцией внешней политики от 12 февраля 2013 года, угрозу для поддержания международного мира «представляют попытки регулировать кризисы путём одностороннего санкционного давления, включая вооружённую агрессию» [9]. Используя метод конкретизации, автор статьи приходит к выводу о том, что Турция предпринимает рискованные и порой необдуманные шаги, исходя из личных амбиций. Вместе с тем данная страна боится
остаться в стороне и, понимая последствия в связи с негативным опытом касательно введения 1 января 2016 года ограничительных мер, вынуждена подчиняться правилам международного сообщества. Это вынудило Анкару пойти на сближение с Москвой и объединиться для борьбы с террористической организацией «Исламское государство» (до 2018 года называлась «Исламское государство Ирака и Леванта»).
Если говорить о негативном сценарии российско-турецкого сотрудничества, то в качестве примера можно привести обстановку на Украине. После присоединения Крымского полуострова к России в марте 2014 года Турция не только предъявила обвинения по поводу нецелесообразности шагов, но и выдвинула требования о суверенитете и территориальной целостности Киева. Очевидным примером является проведение заседаний Генеральной Ассамблеи ООН с 2016 по 2018 год, в ходе которых украинская сторона неоднократно «выдвигала Резолюции о нарушении прав человека в Крыму» [8, с. 1537]. Анкара, в свою очередь, поддерживала данные заявления. Учитывая нынешнюю ситуацию по причине гражданской войны на Донбассе и проведения военных учений при участии Североатлантического альянса (НАТО), нетрудно догадаться о стремлениях Турции выступить за образование союза с Украиной с целью возвращения Крымского полуострова. Это имеет место быть в ближайшей перспективе, что приведёт к ухудшению отношений с Россией и нарушит основные принципы международного права.
ПЕРСПЕКТИВЫ РОССИЙСКИХ-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ В КОНТЕКСТЕ НАПРЯЖЁННОСТИ В ЧЕРНОМОРСКОМ РЕГИОНЕ
В числе заявленных президентом Турецкой Республики Р. Эрдоганом мегапроектов - планы по строительству нового канала, параллельного проливу Босфор, и канала, параллельного Дарданеллам из Эгейского в Мраморное море. Возникает вопрос: «Какие риски и угрозы этот проект несет для режима проливов, закреплённого в Конвенции Монтрё 1936 года?»
Первое, что в этой связи необходимо отметить, - то, что Турция является той страной соглашения (как, впрочем, и РФ), которая безусловно заинтересована в его дальнейшем существовании. Режим Конвенции Монтрё даёт Анкаре гораздо больше полномочий по регулированию (контролю) судоходства в проливах, чем Конвенция ООН по морскому праву 1982 года. В случае размывания режима Конвенции Монтрё применение норм и положений Конвенции 1982 года будет автоматически означать, что данные проливы будут отнесены к категории международных и к ним в полном объёме будет применимо право транзитного прохода как для гражданских судов, так и для военных кораблей. Правда, существует один немаловажный нюанс - Турция не является полноправным участником Конвенции 1982 года. Однако США, которые не только не ратифицировали, но и не подписали Конвенцию 1982 года, крайне заинтересованы в либерализации режима прохода через проливы и не откажутся от отстаивания своей точки зрения, согласно которой транзитный проход через международные проливы должен быть гарантирован любым припроливным государством.
Турция действительно планомерно в течение нескольких десятилетий предпринимает меры по усилению контроля над судоходством в проливах, активно используя экологическую риторику, и пытается подменить международный режим регулирования нормами своего внутреннего законодательства. Однако Анкара не наделена полномочиями вводить какие-либо меры по регулированию без консультаций и согласования с другими участниками, в том числе в рамках Международной морской
организации (ИМО). Россия, конечно же, не заинтересована в ужесточении прохода через проливы судов под российским флагом или же принадлежащих российским судовладельцам1.
Строительство Турцией канала, параллельного проливу Босфор, также никак не может привести к размыванию Конвенции Монтрё, но способно несколько ухудшить ситуацию в области безопасности в черноморском регионе.
С одной стороны, Конвенция Монтрё действует как в отношении Босфора, соединяющего Черное и Мраморное моря, так и пролива Дарданеллы - между Эгейским и Мраморным морями. Соответственно, путь к новому каналу из Эгейского моря в любом случае проходит через Дарданеллы, а это означает что все конвенционные ограничения на проход, прежде всего, военных кораблей нечерноморских стран будут оставаться в силе.
С другой стороны, пока теоретически, но с согласия турецких властей нахождение любого иностранного военного корабля водоизмещением не более 10 тыс. тонн в новом турецком канале, но не заходящего в акваторию Черного моря, уже может быть не ограничено конвенционным лимитом в 21 сутки.
Несмотря на то, что к этим новым турецким каналам, как искусственным гидротехническим сооружениям, будет полностью применимо турецкое национальное законодательство, в международном морском праве уже давно сложилась норма обычного права: в каналах, используемых или же могущих использоваться для международного судоходства, должна соблюдаться свобода судоходства одинаково, как в отношении гражданских судов, так и военных кораблей для всех государств-флагов.
Однако между двумя проектируемыми каналами находится акватория Мраморного моря, воды которого являются по своему правовому статусу внутренними водами, находящимися под полным суверенитетом Турции. Соответственно, невозможность их не пересечения позволяет турецкому Правительству рассматривать эти каналы не как единую судоходную систему, а по отдельности (в том числе в части применения национального законодательства). Будет ли режим судоходства через эти каналы более либерализован и под давлением международного сообщества (особенно США), или же Турции удастся отстоять, если не более жёсткий, то, как минимум, идентичный Конвенции Монтрё режим применительно к ним - зависит от усилий Анкары.
В сентябре 2018 года была анонсирована информация, что Правительство Турции приняло решение внести изменения в условия прохождения судов через свои проливы. В значительной части это касается ограничений на приближение к опорам мостов, уведомления за 10 дней о проходе судов длиной более 300 метров (т.е. применение обязательной лоцманской проводки), движения нефтетан-керов (и газовозов) только в дневное время.
Помимо этого, было заявлено, что Турция будет приравнивать гражданские суда с военными грузами на борту к военным кораблям2. На практике это означает, что такие суда обязаны уведомлять по дипломатическим каналам
0 своем проходе за 8 дней (черноморские государства), или же за 15 дней (нечерноморские страны). Должна быть предоставлена информация о назначении, типе и числе судов, обозначена дата прохода в обоих направлениях, а при проходе - данные о составе отряда, название судов и их количество.
Здесь возникает вопрос: «Будут ли меры по ограничению прохода военных кораблей нечерноморских государств также применяться к гражданским судам, перевозящим военные грузы?» С одной стороны, Россия может быть заинтересована в та-
1 Гаврилева Н. Россия, Турция и Черное море. URL: http://kr-eho.info/index. php?name=News&op=a rticle&sid=9036 (дата обращения: 13.03.2021).
2 Турция изменила условия прохода судов через свои проливы / Black Sea News. 5.09.2018. URL: https://www.blackseanews.net/read/144108 (дата обращения: 11.02.2021).
ком нововведении, т.к. оно направлено на ограничение доставки военных грузов, прежде всего со стороны США в порты черноморских государств (Украины, Грузии, Болгарии, Румынии).
С другой стороны, Россия сама осуществляет транзит военных грузов через проливы, прежде всего в направлении Сирии. И такие ограничения будут, безусловно, затягивать процесс прохождения судов с российскими военными грузами.
Однако, с правовой точки зрения, отождествление гражданских судов, даже с военными грузами на борту, с военными кораблями по целому ряду критериев (наличие/отсутствие вооружения на борту) является выходящим далеко за рамки тех норм и положений, которые прописаны в Конвенции Монтре. И вряд ли такие меры, даже если на них будет настаивать турецкая сторона, найдут одобрение других участников Конвенции.
Ещё в 1978 году между СССР и Турцией было заключено соглашение о разграничении континентального шельфа: дно Чёрного моря было разделено между двумя странами по модифицированной срединной линии, каждая точка которой располагалась на равном удалении от советского и турецкого побережья. Затем, после того как Конвенцией 1982 года был введён институт исключительной экономической зоны (ИЭЗ) и прибрежными государствами установлены такие зоны на Чёрном море, СССР и Турция путём обмена нотами договорились о том, что линия границы континентального шельфа, установленная Соглашением 1978 года, является также и линией границы экономических зон между СССР и Турцией.
После распада СССР эта граница между двумя странами была поделена, соответственно, на украинско-турецкий; российско-турецкий и грузино-турецкий участки границы. Присоединение Крыма к России де-факто означает, что украинско-турецкого участка морской границы больше не существует, а есть протяжённый участок российско-турецкой границы, основанный на предыдущих договоренностях 1978, 1986 и 1987 гг.
Сложившаяся ситуация ведёт к определённой правовой неясности: признает ли Турция суверенитет, суверенные права и юрисдикцию Российской Федерации в морских акваториях вокруг Крыма или же с её стороны могут быть предприняты меры по опротестованию прав России в этих морских акваториях.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Исходя из вышесказанного, необходимо сформулировать выводы касательно перспектив сотрудничества России и Турции в историческом контексте. Данные страны прошли большой путь развития на протяжении XV-XX вв. [18]. Российско-турецкие отношения всегда находились в центре внимания и по-прежнему являются актуальной проблематикой. Несмотря на возникновение разногласий на том или ином историческом этапе, Москва и Анкара достигали согласия и объединяли усилия для противостояния новым вызовам и угрозам (особенно это было характерно во второй половине 1990-х гг.) [16]. Что касается нынешней геополитической обстановки, то двум странам предстоит действовать вместе и учитывать национальные интересы с целью недопущения возникновения нового конфликта подобно инциденту с Су-24 в ноябре 2015 года [17]. Поэтому можно предположить, что если Турция будет проводить сбалансированный внешнеполитический курс и не опираться на свои амбиции, то во взаимодействии с Россией не будет особых проблем в ближайшие несколько лет. Москве следует быть более сдержанной в отношении Анкары и, придерживаясь Устава ООН, не допускать ущемления собственных интересов.
Турция продолжает меняться как по задумке политического руководства, так и вопреки ей. Ярые сторонники Президен-
та и не менее убеждённые его противники не склонны к поиску компромиссов. Стремление к полноте власти встречает противодействие. Беспрецедентные президентские полномочия не обеспечивают экономического чуда и прочих важных для граждан достижений. Не только власть, но и оппозиция, ориентируясь на настроения избирателя, может предпочесть националистическую платформу, чреватую избыточным популизмом и нехваткой взвешенных рецептов развития.
Турция трудно встраивается в хитросплетения регионального баланса сил. Большинство региональных акторов одновременно заинтересованы в поддержании развитых отношений с этой страной и опасаются её чрезмерного усиления.
ЛИТЕРАТУРА:
1. Аватков В.А. Неоосманизм. Базовая идеологема и геостратегия Турции // Свободная мысль. - 2014. - №3 (1645). - С. 71-78.
2. Аскер А. Россия и Турция: история межгосударственных взаимоотношений // Вестник Краснодарского государственного института культуры. - 2016. -№ 2 (6). - С. 2-5.
3. БазароваТ.А. Материалы походной канцелярии вице-канцлера П.П. Шафиро-ва о деятельности русских дипломатов в Османской империи в 1713-1714 гг. // Вспомогательные исторические дисциплины. - 2010. - С. 348-356.
4. БдоянД.Г. Периоды трансформации российско-турецких отношений // Вестник МГИМО-Университета. - 2017. - № 4 (55). - С. 165-182.
5. Гайфутдинов Р.И. Особенности российско-турецких отношений и перспективы преодоления межгосударственных кризисов в современных геополитических реалиях // Тенденции развития науки и образования. - 2019. - № 46-3. - С. 28-32.
6. ЖуковК.А. Некоторые узловые моменты русско-турецких отношений в конце XVII — начале XX вв. // Вестник Санкт-Петербургского Университета. - 2009. - Сер. 13. - № 2. - С. 10-22.
7. Имасова К.Ю. Заключение Кючук-Кайнарджийского мира и посольство князя Н.В. Репнина в Турцию. - Сборник научных трудов по материалам международной научно-практической конференции «Актуальные вопросы образования и науки». - 30 апреля 2020. - Ч. 1. - С. 54-55.
8. Канарова В.Н. Украинско-турецкие отношения в 2014-2019 гг.: динамика, тенденции, перспективы // Постсоветские исследования. - 2019. - Т. 2. -№ 7. - С. 1536-1542.
9. Концепция внешней политики Российской Федерации (утверждена Президентом Российской Федерации В.В. Путиным 12 февраля 2013 года). [Электронный ресурс] URL: https://www.mid.ru/foreign_policy/official_documents/-/ asset_publisher/CptICkB6BZ29/content/id/122186 (дата обращения: 14.12.2021).
10. Меморандум между Правительством Российской Федерации и Правительством Турецкой Республики о сотрудничестве в борьбе с терроризмом от 18 декабря 1996 года // T.C. Resmi Gazete. - 1997. - № 22997. - 96 с.
11. МухутдиновАР. Специфика турецко-российских отношений в эпоху султана Сулеймана Кануни // Уральское востоковедение. - 2018. - № 8. - С. 43-50.
12. Сан-Стефанский прелиминарный мирный договор. 19 февраля - 3 марта 1878 года. [Электронный ресурс] URL: http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/ FOREIGN/stefano.htm (дата обращения: 13.12.2021).
13. Серикова Ж.Э. Правовые и политические основы российско-турецкого сотрудничества // Международный научный журнал «Молодой учёный». -2017. - № 50 (184). - С. 345-347.
14. AktürkTurkish-Russian relations after the Cold War (1992-2002) // Turkish Studies. - 2006. - Vol. 7. - № 3. - P. 337-364.
15. AktürkToward a Turkish-Russian Axis? Conflicts in Georgia, Syria and Ukraine, and Cooperation over Nuclear Energy // Insight Turkey. - 2014. - Vol. 16. - № 4. - P. 13-22.
16. Шангараев Р.Н. Интеграционное взаимодействие Евразийского экономического союза и Турции на современном этапе // Вестник Российской таможенной академии. 2017. № 2. С. 36-41.
17. Шангараев Р.Н. Внешнеэкономический фактор инфраструктурной политики Турции в контексте строительства канала «Стамбул» // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2020. Т. 16. № 4 (385). С. 780-791.
18. Карпович О.Г. Конфликты цивилизаций: актуальные проблемы // Международные отношения. 2014. № 1. С. 62-67.
Турецким стратегам сложно сформировать прочные союзные отношения. Взаимодействие с Турцией переоценивают страны Запада, еще недавно вполне уверенные в общности подходов союзников по НАТО не только к оборонным вопросам, но и к демократическим стандартам и правам человека.
Хотя в ряде регионов между Россией и Турцией возникают противоречия, основа для взаимодействия двух стран прочна. Как Россия, так и Турция не заинтересованы в бесконтрольном усилении внерегиональных держав вблизи своих границ, они видят перспективу в развитии крупных инфраструктурных проектов, делают ставку на стабильность и невмешательство во внутриполитические дела друг друга.
RRRFRRNCCRs
1. Avatkov V.A. Neo-Ottomanism. Basic ideologeme and geostrategy of Turkey // Free thought. - 2014. - No. 3 (1645). - S. 71-78.
2. Asker A. Russia and Turkey: the history of interstate relations // Bulletin of the Krasnodar State Institute of Culture. - 2016. - No. 2 (6). - S. 2-5.
3. Bazarova T.A. Materials of the field office of Vice-Chancellor P.P. Shafirov on the activities of Russian diplomats in the Ottoman Empire in 1713-1714. // Ancillary Historical Disciplines. - 2010. - S. 348-356.
4. Bdoyan D.G. Periods of transformation of Russian-Turkish relations // Bulletin of MGIMO University. - 2017. - No. 4 (55). - S. 165-182.
5. Gaifutdinov R.I. Features of Russian-Turkish relations and the prospects for overcoming interstate crises in modern geopolitical realities // Trends in the development of science and education. - 2019. - No. 46-3. - S. 28-32.
6. Zhukov K.A. Some key moments of Russian-Turkish relations in the late 17th - early 20th centuries. // Bulletin of St. Petersburg University. - 2009. - Ser. 13. - No. 2. - S. 10-22.
7. Imasova KYu. The conclusion of the Kuchuk-Kainardzhiyskiy peace and the embassy of Prince N.V. Repnin to Turkey. - Collection of scientific papers based on the materials of the international scientific and practical conference «Actual issues of education and science». - April 30, 2020. - Part 1. - P. 54-55.
8. Kanarova V.N. Ukrainian-Turkish relations in 2014-2019: dynamics, trends, prospects // Post-Soviet Studies. - 2019. - T. 2. - No. 7. - S. 1536-1542.
9. Concept of the foreign policy of the Russian Federation (approved by the President of the Russian Federation V.V. Putin on February 12, 2013). [Electronic resource] URL: https: //www.mid.ru/foreign_policy/official_ documents/-/asset_publisher/CptICkB6BZ29/content/id/1 22186 (date of access: 14.12.2021).
0. Memorandum between the Government of the Russian Federation and the Government of the Turkish Republic on cooperation in the fight against terrorism dated December 18, 1996 // T.C. Resmi Gazete. - 1997. - No. 22997. - 96 p.
1. Mukhutdinov A.Rl Specificity of Turkish-Russian relations in the era of Sultan Suleiman Qanuni // Ural Oriental Studies. - 2018. - No. 8. - P. 43-50.
2. San Stefano preliminary peace treaty. February 19 - March 3, 1878. [Electronic resource] URL: http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/FOREIGN/stefano.htm (date of access: 13.12.2021).
3. SerikovaZh.E. Legal and political foundations of Russian-Turkish cooperation // International scientific journal «Young Scientist». - 2017. - No. 50 (184). - S. 345-347.
4. Akturk }. Turkish-Russian relations after the Cold War (1992-2002) // Turkish Studies. - 2006. - Vol. 7. - No. 3. - P. 337-364.
5. Akturk Toward a Turkish-Russian Axis? Conflicts in Georgia, Syria and Ukraine, and Cooperation over Nuclear Energy // Insight Turkey. - 2014. - Vol. 16. - No. 4. - P. 13-22.
6. Shangaraev R.N. Integration interaction of the Eurasian Economic Union and Turkey at the present stage // Bulletin of the Russian Customs Academy. -2017. - No. 2. - S. 36-41.
7. Shangaraev R.N. Foreign economic factor of Turkey's infrastructure policy in the context of the construction of the Istanbul canal // National interests: priorities and security. 2020.Vol. 16. No. 4 (385). S. 780-791.
8. Karpovich O.G. Conflicts of Civilizations: Actual Problems // International Relations. - 2014. - No. 1. - S. 62-67.
Статья проверена программой «Антиплагиат». Оригинальность - 83,6%.
Рецензент: АгуреевС. А., кандидат исторических наук, доцент кафедры международных отношений Дипломатической академии МИД России Статья поступила в редакцию 09.09.2021, принята к публикации 29.09.2021 The article was received on 09.09.2021, accepted for publication 29.09.2021
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Шангараев Руслан Насимович, кандидат экономических наук, доцент кафедры государственного управления во внешнеполитической деятельности, Дипломатическая академия Министерства иностранных дел Российской Федерации, Москва, Российская Федерация, SPIN-код: 2180-0229, Author ID: 846527, https://orcid.org/0000-0001-6557-4388, e-mail: [email protected]
Поспелов Никита Валерьевич, аспирант, Дипломатическая академия Министерства иностранных дел Российской Федерации, Москва, Российская Федерация, e-mail: [email protected]
ABOUT THEAUTHORS
Ruslan N. Shangaraev, Cand. Sci. (Econ.), Associate Professor of the Chair of public administration in foreign policy of the Diplomatic Academy of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation, Moscow, Russian Federation, SPIN-code: 2180-0229, Author ID: 846527, https://orcid.org/0000-0001-6557-4388, e-mail: r.shangaraev@ dipacademy.ru
Nikita V. Pospelov, Postgraduate student of the Diplomatic Academy of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation, Moscow, Russian Federation, e-mail: [email protected]
