CC BY
228
История
международных отношений и внешней политики
М.Ю. Золотухин
Россия и объединение Болгарии в 1885 г.
Статья раскрывает политику России в годы международного кризиса на Балканах, вызванного провозглашением объединения Северной и Южной Болгарии в 1885 г. Эта политика была различной на отдельных фазах кризиса, что определялось изменениями обстановки в Болгарии и на Балканах в целом, взаимоотношениями России с Турцией, а также политикой западноевропейских держав. Основной задачей российской дипломатии было восстановить свое преимущественное влияние в Болгарии, утраченное в годы, предшествовавшие пловдивскому перевороту 18 сентября. Ее достижение царизм связывал с возведением на болгарский престол своего ставленника и созданием правительства, близкого ему по духу. Важное значение для политики петербургского кабинета во время кризиса имела позиция Турции: российская дипломатия стремилась получить ее поддержку в вопросе отрешения от власти болгарского князя Александра Баттенберга. В переговорах между двумя странами возник даже вопрос о заключении союза, при помощи которого российский МИД усматривал возможность решить не только болгарский вопрос, но и проблему защиты Черноморского побережья России. Политика царского правительства в отношении Болгарии была непоследовательной и оказалась ошибочной, оттолкнув от себя болгарские политические и общественные круги. Ключевые слова: международный кризис 1885 г., объединение Болгарии в 1885 г., российская дипломатия, Стамбульская конференция, сербо-болгарская война, Топханейский акт.
В результате побед русского оружия в войне с Турцией 1877-1878 гг. и подъема национально-освободительного движения на Балканском полуострове Сербия, Черногория и Румыния по Сан-Стефанскому прелиминарному договору 3 марта 1878 г. получили полную независимость,
х ы
х 1 | а Болгария стала автономным княжеством. Однако западноевропейские з ^ державы, которые не могли примириться с созданием крупных нацио-
1 ¡Е ^ нальных государств на Балканах и значительным усилением здесь Рос-^ ^ сии, вынудили ее подписать Берлинский договор 13 июля 1878 г., резко
2 ш изменивший положение в ущерб южнославянским народам. Территория § ™ Болгарии была существенным образом сокращена, часть ее земель оста-Р валась в пределах Османской империи. Северная Болгария со столицей ^ Софией объявлялась вассальным от турецкого султана княжеством,
платящим дань Порте, с правом выбирать себе князя, утверждаемого султаном с согласия великих держав, а также содержать войска и выработать Органический статус (конституцию). Южная Болгария (она получила название Восточной Румелии), обретя административную автономию, возвращалась Османской империи. Границей между Северной и Южной Болгарией, вне пределов которых остались сотни тысяч болгар, служил Балканский хребет.
Решения Берлинского договора вызвали взрыв возмущения в болгарских землях, который в дальнейшем вылился в общенародное движение за консолидацию болгарской нации. Созданный в Пловдиве, столице Восточной Румелии, Тайный комитет установил контакт с политическими деятелями Болгарского княжества и с выбранным в 1879 г. болгарским князем Александром Баттенбергом. С помощью народных чет и восточно-румелийских военных подразделений Тайный комитет осуществил 18 сентября бескровный переворот в Пловдиве. Турецкие власти были изгнаны, а созданное Временное правительство провозгласило соединение Восточной Румелии с Болгарским княжеством под скипетром Баттенберга. Вместе с премьер-министром П. Каравеловым он прибыл в Пловдив, принял управление Восточной Румелией и обратился к державам с просьбой признать объединение Болгарии. Вслед за этим на румелийскую территорию вошли военные части княжества.
Пловдивский переворот, подрывавший положения Берлинского договора, привел к резкому обострению противоречий между великими державами и возникновению продолжительного международного кризиса (сентябрь 1885 г. - апрель 1886 г.). Между державами шла ожесточенная борьба за преобладающее влияние в Болгарии, и российское правительство приняло в этой борьбе самое активное участие [8, с. 377-478].
Значение болгарского вопроса, по мере развития освободительного движения на Балканах, неуклонно возрастало, а в последней четверти XIX в. он стал главным в восточной политике России. Это определялось двумя причинами. Во-первых, важным стратегическим положением Болгарии, граничившей с европейскими владениями Османской империи в непосредственной близости с Черноморскими проливами (Босфор
и Дарданеллы). Во-вторых, с вступлением на сербский престол в 1868 г.
■О ^ ^
m ^ о:
к и Z
и IQ
князя Милана Обреновича и наметившейся у Белграда проавстрийской ^ s г-с ориентации, царское правительство, ранее считавшее Сербию главным 02 ° центром славянства и опорой Петербурга, стало видеть Болгарию гаран- § ^
О
том своего влияния в Юго-Восточной Европе. Международный кризис ^ е^ 1885-1886 гг. показал, в какой мере политика Зимнего дворца могла обеспечить эту установку. о
События 18 сентября в Пловдиве стали неожиданными для правительственных кругов России. Император Александр III, отдыхавший у родителей своей супруги в Фреденбурге под Копенгагеном, получив в тот же день информацию о перевороте, отметил это событие в своей записной книжке лишь 24 сентября [4, л. 9 об.]. Между тем, о движении болгарского народа за объединение еще задолго до пловдивского переворота было известно в Зимнем дворце из донесений русских дипломатов в Болгарии, которые постоянно (особенно с весны 1885 г.) сообщали о народных выступлениях в пользу объединения. Правда, авторы этих донесений уверяли, что настроения в пользу объединения не имеют широкого распространения в народе и являются исключительно делом борьбы партий за власть в Восточной Румелии. Генеральный консул России в Болгарском княжестве А.И. Кояндер, пользовавшийся полным доверием царя и руководства МИД, заявлял, что болгарское правительство не допускает никаких акций в пользу объединения [2, л. 27, 49]. В Петербурге проявляли озабоченность и выражали неодобрение этому движению, но, в то же время, не придавали ему серьезного значения. Все же, накануне восстания русский посол в Стамбуле А.И. Нелидов, в ответ на тревожные сообщения из Пловдива, телеграфировал в генеральное консульство Восточной Румелии о необходимости категорически заявить, что императорский кабинет самым серьезным образом порицает всякие движения, имеющие цель изменить существующий порядок вещей в Болгарии [16, л. 1].
Утром 18 сентября в Петербург пришло известие о свержении руме-лийского правительства и провозглашении объединения Восточной Румелии с Болгарским княжеством. В отсутствии министра иностранных дел Н.К. Гирса (в тот момент он находился на австрийском курорте Мариенбад) товарищ министра А.Г. Влангали писал 19 сентября царю, что Россия должна заявить о своем неодобрении болгарского движения, но вмешиваться, пока все не выяснится, не следует и «лучше всего сохранить за собой полную свободу действий, чтобы принять деятельное участие лишь тогда, когда потребуют прямые интересы России» [1, л. 3]. Далее Влангали сообщал, что обсуждал этот вопрос с начальником Главного штаба Н.Н. Обручевым и разделяет его
X
Ы ^
л Л ы
си к
О ^ го л 3 О л 1— ы ^ О с
^ о
си
£ л
си 3
си
сс л
ей
^ ы
О
к
и
мнение о необходимости отозвать русских офицеров, служащих в Болгарском княжестве и Восточной Румелии. Александр III целиком одобрил эти предложения [Там же, л. 3-4]. Соответствующие инструкции были направлены в Софию и Пловдив, а спустя некоторое время секретарь и военный атташе при румейском генеральном консульстве получили указания не вступать ни в какие отношения с болгарским князем Александром.
Этим царское правительство показывало свое отрицательное отношение к акту 18 сентября и лично к князю Александру Баттенбергу, уверенное в том, что он несет основную ответственность за произошедшее. На телеграмме Кояндера от 22 сентября, где консул сообщал о возможном участии болгарского князя в произошедших событиях, Александр III оставил свою пометку: «Я был уверен в этом» [14, л. 205]. Возмущение в Петербурге князем Александром усилилось еще больше после того, как стало известно, что незадолго до пловдивского восстания во время пребывания Гирса в Мариенбаде Баттенберг заверил русского министра, что в Болгарии все спокойно, и дал клятвенное обещание ничего не предпринимать, не поставив его в известность [12, с. 62].
Петербург желал избежать участия русских военных в междоусобной борьбе в Болгарии, которая, по его мнению, была неизбежна. Русское правительство хотело также опровергнуть версию о своем участии в болгарских событиях (это обвинение выдвинула почти вся европейская печать) и продемонстрировать лояльность по отношению к Турции. Вместе с тем, в Петербурге с большой тревогой отнеслись к мобилизации турецких войск и их сосредоточению у румелийской границы к началу октября. Выполняя полученные указания, Нелидов решительно заявил султану Абдул-Хамиду II, что Россия не может допустить вторжения турецких войск в Восточную Румелию, на что по условиям Берлинского договора Османская империя имела право [3, л. 49-50].
Чем же объяснить эти действия царского правительства?
Хорошо известно, что создание единой Болгарии было главной целью российской дипломатии в Сан-Стефано и в Берлине в 1878 г. Интересны суждения по болгарскому вопросу, высказанные русским военным министром Д.А. Милютиным в то время, когда в Берлине международный конгресс вырабатывал условия мирного договора. В своем дневнике Милютин, проявив политическую дальновидность, писал: «Какие бы ни поставлены были теперь европейскою дипломатиею ограничения в самостоятельности Южной Болгарии, какие бы тесные границы ни были ей назначены, положенное на севере Балкан зерно самостоятельного государства болгарского разовьется, притянет к себе все силы
о" -О ^
т ^ о:
к и 2 и з
3 и
Проблема объединения обеих частей Болгарии оставалась в поле зре- 'о з °
болгарской народности, и рано или поздно народ болгарский объеди нится и составит одно самостоятельное тело» [7, с. 215].
- о.
ния петербургского кабинета и после подписания Берлинского догово- § ^ ра. Определяя задачи русских представителей в Европейской комиссии ^ ^ по разработке Органического статуса Восточной Румелии, Гирс подчер- >
кивал, что они должны помнить задачу русской политики - «объединение этой провинции с Болгарским княжеством» [9, с. 215]. Общие условия для этого были подготовлены непосредственным участием России в создании болгарской государственности - учреждение ею государственно-административного аппарата и разработка конституционных документов Северной и Южной Болгарии. Была проведена и дипломатическая подготовка. В Петербурге добились включения в текст австро-русско-германского договора 1881 г. (Союза трех императоров) пункта о том, что Австро-Венгрия и Германия не будут препятствовать объединению двух частей Болгарии и, если это произойдет, то союзники приложат все усилия, чтобы не допустить интервенции турецких войск в Восточную Румелию [13, с. 231-233]. И в дальнейшем русское правительство в принципе оставалось сторонником единства болгарского народа. Иного отношения к этому вопросу и быть не могло, если Россия намеривалась сохранить свое влияние в Болгарии.
Одну из возможностей решить вопрос об объединении Болгарии в Зимнем дворце усматривали в утверждении России в районе Черноморских проливов. Это высказывал Александр III вскоре после плов-дивского переворота в письме к начальнику Главного штаба. Обручев поддержал эту мысль. Но оба хорошо понимали, что ставить вопрос о проливах несвоевременно, т.к. Россия не была готова к войне. Царь в указанном письме, анализируя болгарские события, писал, что «ссориться и вести войну с Турцией, а может быть и с Европою, - было бы непростительно и даже преступно в отношении России» [10, с. 183]. Руководство МИД не выступало против плана осуществить объединение Северной и Южной Болгарии одновременно с решением вопроса о проливах и считало возможным достигнуть последнего мирным путем, заключив союз с Турцией, подобно Ункяр-Искелессийскому договору 1833 г.1 На берегах Невы опасались также, что открытая поддержка объединения приведет к выступлению против России западноевропейских держав, и, прежде всего, Англии, тем более что с начала
1 Русско-турецкий договор 1833 г. о мире, дружбе и оборонительном союзе предусматривал, в частности, обязательство Порты по требованию Петербурга закрывать проливы для прохода военных кораблей западноевропейских держав в Черное море.
X 3S
Ы ^
л Л ы
CU к
О d го л 3 О л 1— ы ^ О с
^ о 5S
CU
£ л
CU 3
CU
сс л
ы CQ
d
О
к
и
1880-х гг. в русско-английских отношениях постоянно возрастала напряженность, вершиной которой стал афганский кризис весны 1885 г. Все эти соображения имели прямую связь с решением сохранить status quo на Балканском полуострове, принятом на встрече глав Союза трех императоров в Скерневицах (сентябрь 1884 г.) и в Кремзире (август 1885 г.).
На позицию царского правительства в вопросе объединения во многом влиял характер отношений, сложившихся между болгарским правительством П. Каравелова и князем Александром - с другой.
Не вдаваясь в рассмотрение русско-болгарских отношений первых семи лет существования Болгарского княжества, укажем на следующее. Дипломатические и военные представители России в княжестве проводили политику «короткого поводка», навязывая софийским властям свое видение решения административных и иных вопросов, нарушая при этом конституционные положения страны, а также унижая самолюбие молодого болгарского князя. Эти действия, при отсутствии в них системного, рассчитанного на перспективу подхода, способствовали углублению раскола в политических и интеллектуальных кругах Болгарии. Все заметнее становилась прозападная ориентация их представителей. В свою очередь, князь Александр, склонный к интриганству, использовал внутриполитические и внешнеполитические возможности, чтобы избавиться от опеки Петербурга, и искал помощи в Лондоне и Вене. К 1885 г. стало очевидным, что влияние России в Болгарии вытесняется влиянием Англии и Австро-Венгрии, где не скупились на одобрение и поддержку Баттенберга, призывая его «освободиться от русской чумы», показать свою самостоятельность и «не быть марионеткой в чужих руках». Вину за создавшуюся ситуацию петербургский двор возлагал на кабинет Кара-велова и, особенно, на болгарского князя, которого Александр III считал своим «личным врагом». Поддержка объединения в таких условиях могла бы привести, как полагали в Зимнем дворце, к превращению Болгарии во враждебную России силу на Балканах.
Таким образом, традиционная политика России - защита интересов болгарского народа - вступила в противоречие с нежеланием в тот момент, по ряду причин, изложенных ранее, содействовать объединению Болгарии. Российские дипломаты понимали невозможность возвращения Восточной Румелии Турции, обосновывая эту мысль в своих донесениях, но вынуждены были считаться с амбициями царя. В результате в Зимнем дворце был выработан сложный и весьма сомнительный план действий [5, л. 77-78, 105-107].
Исходя из желания выиграть время и предотвратить вступление войск султана в Восточную Румелию, что привело бы к болгаро-турецкому военному столкновению, предполагалось направить в Пловдив
91
о' -о ^
русского и турецкого комиссаров, которые нормализуют там положение ¡2 5 &
тт и
и создадут новую администрацию. Царское правительство рассчиты- ^ ^ ^ вало, что нервозное положение внутри страны заставит болгар отвер- 'о з ° нуться от софийского руководства: тогда удастся освободиться от князя § ^ Александра и «революционера» Каравелова, создать новое «русофиль- ^ ское» болгарское правительство и вслед за этим признать объединение. ^ Предполагалось также изменить те конституционные положения, кото- о рые способствовали развитию радикализма и порождали беспорядки и кризисы в стране. Этот план действий в Зимнем дворце намеревались провести в жизнь при поддержке партнеров по Союзу трех императоров - Германии и Австро-Венгрии - и путем взаимодействия с султанским правительством. В качестве первого шага 25 сентября Петербург обратился к европейским державам, подписавшим Берлинский договор, с предложением созвать совещание послов в Стамбуле, чтобы выработать коллективное обращение от имени Европы к Порте и софийскому правительству с целью сохранения мира.
4 октября 1885 г. в османской столице открылось совещание послов шести великих держав: России, Германии, Австро-Венгрии, Англии, Франции и Италии. Хотя на это совещание державы пришли с разными целями и задачами, объединяющая всех заинтересованность сохранить мир на Балканах заставила их 13 октября принять декларацию, которая была направлена Порте и болгарскому правительству [15, л. 131-138]. В ней высказывалось большое удовлетворение «мудростью султана», который не прибегнул к силе, осуждалось нарушение существующих договоров и незаконное введение болгарских войск в Восточную Руме-лию после провозглашения объединения. Вопрос о дальнейшей судьбе обеих Болгарий в декларации был сознательно опущен, т.к. он не входил в задачи совещания. Ответ софийского кабинета на декларацию, данный в дипломатически вежливой форме, обходил молчанием главный вопрос об отводе болгарских войск из Восточной Румелии. Таким образом, практического значения декларация не имела.
Между тем, еще во время совещания послов стали поступать известия об интенсивных военных приготовлениях Сербии и Греции, требовавших компенсаций за объединение обеих Болгарий, первая - за счет болгарских земель, вторая - македонских. Особенно тревожными были известия из Белграда, где князь Милан и представители высшего офицерского корпуса откровенно заявляли о необходимости военного вторжения в Болгарию. Возможность войны на Балканах, в которую могли быть втянуты и великие державы, заставила царскую дипломатию несколько видоизменить выбранную ею линию поведения. Западноевропейским кабинетам было предложено созвать международную
p
конференцию для широкого обсуждения болгарских дел. Своей целью
x is s n s ^
Ф t
g_ Зс; российский МИД ставил задачу добиваться на конференции формально-
£ fE §
го решения о восстановлении status quo в Болгарии и поставить вопрос ^ i о детронизации князя Александра. Вслед за этим Петербург намеревал-| ся привести в жизнь разработанный ранее план, предусматривающий ™ объединение Северной и Южной Болгарии [11, л. 132].
С 5 по 25 ноября 1885 г. в Стамбуле проходили заседания международной конференции при участии шести великих держав, представленных своими послами при дворе Абдул-Хамида II, и Османской империи в лице ее министра иностранных дел. Главным содержанием конференции явилась борьба за позицию Порты между А.И. Нелидовым и английским послом У. Уайтом.
После окончания Берлинского конгресса 1878 г. в среде британской политической и дипломатической элиты укреплялась идея, что Болгария может и должна быть превращена в аванпост Англии в Юго-Восточной Европе. Постепенно выкристаллизовывалась и линия на использование болгарского объединительного движения против своего главного соперника на Ближнем Востоке - России, подрыв ее влияния среди славянских народов Балканского п-ова, на раскол Союза трех императоров. Убедившись в непричастности царского правительства к событиям 18 сентября в Восточной Румелии и осуждение им пловдивского переворота, британская дипломатия, с присущей ей гибкостью, поспешила упрочить положение князя Александра Баттенберга и предстать перед болгарами защитником их национального дела.
В то время как на стамбульской конференции Нелидов, прельщая Абдул-Хамида идеей русско-турецкого союза против агрессии англичан в Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке, настойчиво требовал от султана и великого визиря, чтобы Порта проявила инициативу в вопросах восстановления status quo в Болгарии и отрешения от власти князя Александра, Уайт усиленно склонял османских сановников к достижению компромисса с болгарским князем, доказывая, что только поддержка последнего и болгарского объединения в целом обеспечит мирное разрешение кризиса, в чем была крайне заинтересована Порта. Уайт убеждал турок, что царское правительство, добившись низложения Баттенберга и возведя на болгарский престол своего ставленника, признает объединение, и султан потеряет свои права на Болгарию. Уайт высказал также идею персональной унии: Баттенберг, оставаясь правителем Болгарского княжества, назначался султаном генерал-губернатором Восточной Румелии. Такая форма объединения формально не нарушала условий Берлинского договора.
25 ноября все участники конференции, кроме английского представи-
теля, подписали резолюцию, которая предусматривала: создать смешан-
ной Румелии Порта назначит туда генерал-губернатора [17, р. 382-384]. >
Однако выполнить это решение оказалось невозможно. Обстанов- о ка на Балканах резко изменилась. Стамбульская конференция еще не закончила свою работу, как Сербия, сочтя усиление своей славянской соседки угрозой национальным интересам, 14 ноября объявила войну Болгарии.
Курс Милана Обреновича (с 1882 г. - короля) на развязывание войны опирался на заключенную с венским двором политическую конвенцию 1881 г., обещавшую поддержку территориальным притязаниям Белграда и тесно связавшую Обреновичей с Габсбургами. Вена оказала деятельную помощь своему союзнику, проведя, в частности, дипломатический зондаж. В Софию было передано предложение об изменении границ в пользу Сербии. Председатель общеимперского министерского совета Г. Кальноки неоднократно обращался к Гирсу, предлагая удовлетворить территориальные претензии Сербии. Хотя Александр III не пожелал вступать в какие-либо переговоры по этому вопросу, австро-венгерское правительство целенаправленно готовило нападение Сербии на Болгарию и выжидало благоприятного момента: военное поражение Болгарии, как и взаимное ослабление обеих враждующих сторон, подорвало бы престиж и позиции России среди балканских народов и расширило бы влияние Габсбургов в Юго-Восточной Европе.
Вопреки предположениям европейских кабинетов, в сербо-болгарской войне успех сопутствовал болгарским войскам, обученным русскими офицерами. Сербская армия была быстро изгнана с болгарской территории, а болгарские части с князем Александром заняли сербский город Пирот. Вероятность разгрома Сербии и падения короля Милана породили настоящую панику в Вене. Угрожая вступлением в войну на стороне Сербии, Австро-Венгрия заставила болгар прекратить наступление.
Правительство России взяло на себя инициативу решительно содействовать прекращению сербо-болгарской войны. Уже вскоре после начала боевых действий Александр III обратился к германскому императору Вильгельму I и австрийскому - Францу-Иосифу I с настоятельной просьбой предложить сербскому королю остановить свои войска. По настоянию Петербурга представители великих держав в Белграде
ную комиссию (из европейских и турецких представителей) для опроса населения Восточной Румелии, что послужит основной для улучшения Органического статуса; после восстановления власти султана в Восточ-
О -о гм - О.
j
x is s
i I | и Софии сделали заявления о необходимости прекратить кровопролитие ° з ^ и приступить к переговорам. 5 марта 1886 г. Сербия и Болгария подпи-I ¡Е ^ сали мирный договор, восстанавливающий довоенное положение. Одер-^ ^ жанная болгарским народом победа в борьбе за защиту независимости s ш и целостности своей страны, превращение князя Александра в глазах s ™ болгар чуть ли не в национального героя оказали серьезное влияние Р на политику европейских держав и дальнейший ход международного s кризиса.
В западноевропейских столицах открыто и настойчиво заговорили о необходимости признать объединение в форме личной договоренности Болгарии со своим сюзереном. Добавим к этому, что по мере ослабления влияния России в Болгарии, в Вене, как ранее в Лондоне, созрела мысль, что объединение болгарского народа не усилит, а ослабит это влияние. Особенно энергично в целях установления прямых контактов между Софией и Стамбулом продолжала действовать английская дипломатия. Это с благодарностью воспринималось болгарской общественностью и кабинетом Каравелова.
В Зимнем дворце понимали невозможность в новых условиях требовать возвращения status quo в Болгарии и отречения ненавистного Баттенберга. Зная, что турецкие дипломаты договариваются с князем Александром о признании объединения, Александр III сообщил Абдул-Хамиду II о своем аналогичном намерении, но при непременном условии отставки кабинета Каравелова и заключения с софийским руководством такого соглашения, которое максимально принизило бы князя Александра и открыло возможность для его устранения в будущем [6, л. 364-365].
Переговоры между турецким и болгарским правительством закончились подписанием 1 февраля 1886 г. двухстороннего договора, представленного на утверждение великим державам. Его основные положения: передача управления Восточной Румелии князю Александру, который каждые пять лет султанским фирманом должен назначаться ее генерал-губернатором; заключение военного союза между Абдул-Хами-дом и князем Александром.
Александр III потребовал исключить статью о военном союзе и внести положение об обязательном утверждении великими державами болгарского князя (без упоминания имени Баттенберга, что было крайне унизительно для него) генерал-губернатором Восточной Румелии.
Венский и английский дворы совместно настаивали на упоминании имени князя в соглашении. Поддерживала Баттенберга и сама Порта, боясь срыва достигнутого с болгарской стороной соглашения, что крайне скомпрометировала бы ее и в своей стране, и в Европе. Однако видя
О -п ^
решительность царского правительства в отстаивании своих требова- ¡2 5 & ний, с одной стороны, и достигнув главного - принятия персональной ^ 2 унии - с другой, западные державы приняли условия России [18, р. 114, 'о з ° 218-219]. |
о
5 апреля 1886 г. в летней резиденции султана Топхане послы шести ^ ^ великих держав и министр иностранных дел Турции подписали акт, ^ представлявший собой измененный, согласно требованиям России, бол- о гаро-турецкий договор. Топханейский акт означал международное признание объединения двух частей Болгарии.
В заключение отметим, что позиция, занятая Зимним дворцом по отношению к объединению Болгарии, была неэффективной, ошибочной и заранее обреченной на неуспех. Не решившись прямо и открыто поддержать национальные устремления болгар, царское правительство скомпрометировало себя в политических и общественных кругах болгарского общества. Позиции России в Болгарии ослабели, в то время как влияние Англии, которая умело воспользовалась просчетами и ошибками России (главного противника своего ближневосточного курса), возросло.
Библиографический список
1. Донесение А.Г. Влангали Александру III от 19 сентября 1885 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 151 (Политический архив). Оп. 482. Д. 2159. Л. 3-4.
2. Донесение А.И. Кояндера А.Г. Влангали от 20 августа 1885 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 133 (Канцелярия министра иностранных дел), 1885 г. Д. 100.
3. Донесение А.И. Нелидова А.Г. Влангали от 24 сентября 1885 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 133 (Канцелярия министра иностранных дел), 1885 г. Д. 21. Т. II. Л. 49-50.
4. Записная книжка Александра III. Запись от 24 сентября 1885 г. // Государственный архив Российской Федерации. Ф. 667 (Великий князь Михаил Михайлович). Д. 278. Л. 9 об.
5. Инструкции А.Г. Влангали А.И. Нелидову от 22 и 26 сентября 1885 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 133 (Канцелярия министра иностранных дел), 1885 г. Д. 21. Т. II. Л. 77-78, 105-107.
6. Инструкция Н.К. Гирса А.И. Нелидову от 12 февраля 1886 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 133 (Канцелярия министра иностранных дел), 1886 г. Д. 19. Л. 364-365.
7. Милютин Д.А. Дневник. Т. 3. М., 1950.
8. Золотухин М.Ю. Борьба держав на Балканах и Ближнем Востоке в середине 70-х - 80-х гг. XIX в.: Дис. ... д-ра ист. наук. М., 1995.
9. Освобождение Болгарии от турецкого ига. Документы. Т. 3. М., 1967.
10. Письмо Александра III Н.Н. Обручеву от 3 октября 1885 г. // Красный архив. 1931. Т. 3 (46). С. 183.
xs s
1 I i 11. Письмо Н.К. Гирса А.И. Нелидову от 20 октября 1885 г. // Архив внешней о Ез s политики Российской империи. Ф. 133 (Канцелярия министра иностран-|°о ных дел), 1885 г. Д. 25. Л. 132.
^ о > s 12. Ризов Д. Княз Батенберг и Съединениего // Мисъл. 1895. Кн. 1. С. 62. s 13. Сб. договоров России с другими государствами. 1856-1917. М., 1952.
2 си 14. Телеграмма А.И. Кояндера А.Г. Влангали от 22 сентября 1885 г.//Архив
внешней политики Российской империи. Ф. 133 (Канцелярия министра g иностранных дел), 1885 г. Д. 100. Л. 205.
з; 15. Телеграмма А.И. Нелидова А.Г. Влангали от 13 октября 1885 г. // Архив
внешней политики Российской империи. Ф. 133 (Канцелярия министра иностранных дел), 1885 г. Д. 21. Т. II. Л. 131-138.
16. Телеграмма А.И. Нелидова В.Г. Игельстрому от 17 сентября 1885 г. // Архив внешней политики Российской империи. Ф. 133 (Канцелярия министра иностранных дел), 1885 г. Д. 24. Л. 1.
17. Noradounghian G. Recuil d'actes internationaux de l'Empire Ottoman. Т. IV. Paris, 1903.
18. Ramm A. Sir Robert Morier. Envoy and Ambassador in the Age of Imperialism. 1876-1893. Oxford, 1973.
И.Г. Жиряков
Запад и Восток в конце 1940-х - 1960-е гг.: экономические отношения в контексте «холодной войны»
Экономические отношения Запада и Востока в конце 1940-х - 1960-е гг. рассматриваются в статье на протяжении трех периодов: в первые послевоенные годы торговые связи между ними были минимизированы; после 1953 г. объем торговли несколько возрос; в 1960-е гг. происходит интенсивное расширение экономических отношений капиталистических и социалистических стран. Торгово-экономические отношения между Европейским Экономическим Сообществом, объединившим ведущие страны Западной Европы, и Советом Экономической Взаимопомощи, куда входило большинство социалистических стран, осложнялись идеологическим противостоянием и политическим недоверием друг к другу. Тем не менее, взаимовыгодность торгово-экономического сотрудничества между ними была очевидна. В сегодняшних условиях резкого
