CC BY
42
ИСТОРИЯ
¡tj^ ¿fa ¿Jfe ^ ¿fa ^ ^ .St».. ¿fa ^ /J'- ^ ¿fa л!'- Jji. ^ ¿fa ¿fa ¿fa
DOI 10.24412/2223-0564-2022-3-8-18 A.H. Дегтярев УДК 930.85
РОССИЯ И МНОГОПОЛЯРНЫЙ МИР: ЕВРАЗИЙСКИЙ КОНТЕКСТ
Аннотация
Стремление «коллективного Запада» во главе с США закрепить позиции однополярного мира, насаждая повсеместно свое военное присутствие, в первую очередь, вдоль границ России, и стремясь изолировать нашу страну, разрушить ее экономику в ходе санкционной войны, вызвало мощнейший геополитический кризис, поставивший мировую цивилизацию на грань войны и мира. Миссию гаранта нового миропорядка, основанного на многополярной модели стратегического и равноправного сотрудничества, взяла на себя Россия, имеющая не только исторический опыт мироустройства по итогам Второй мировой войны, но и богатейший опыт межцивилизационного взаимодействия народов Азиатской России. В статье анализируется генезис феномена российской «философии евразийства», являющийся уникальным примером тысячелетней истории кросскуль-турного взаимодействия народов России, не только в рамках своего многонационального и многоконфессионального государства, но и в контуре Евразийского континента.
Ключевые слова: мировые цивилизации, глобализация, стратегия однополярного мира, дихотомия: Восток-Запад, Евразия, исторический опыт, Азиатская Россия, кросскультурное взаимодействие, концепция многополярного мира
Alexander N. Degtyarev
RUSSIA AND THE MULTIPOLAR WORLD: A EURASIAN CONTEXT
Abstract
The desire of the "collective West", led by the United States, to consolidate the position of a unipolar world, spreading its military presence everywhere, primarily along the borders of Russia, and seeking to isolate our country, destroy its economy during the sanctions war, caused a powerful geopolitical crisis that put world civilization on edge of war and peace. The mission of the guarantor of a new world order based on a multipolar model of strategic and equal cooperation was assumed by Russia, which has not only the historical experience of the world order following the results of the Second World War, but also the richest experience of inter-civilizational interaction between the peoples of Asian Russia. The article analyzes the genesis of the phenomenon of the Russian «philosophy of Eurasianism», which is a unique example of a thousand-year history of cross-cultural interaction between the peoples of Russia, not only within the framework of their multinational and multi-confessional state, but also within the contour of the Eurasian continent.
Key words: world civilizations, globalization, strategy of a unipolar world, dichotomy: East-West, Eurasia, historical experience of Asian Russia, cross-cultural interaction, multipolar world concept
1. Цивилизационный дебют. Марафон наций
Исследования эволюции мировых общественно-экономических систем осуществляются учеными, представляющими различные области
научных знаний и школ, на протяжении всей цивилизованной истории человечества и демонстрируют множество фундаментальных результатов. Известный русский философ - исследователь мировых цивилизаций Питирим Сорокин
Дегтярев Александр Николаевич, доктор экономических наук, профессор, вице-президент Академии наук Республики Башкортостан, e-mail: mail@isi-rb.ru
Alexander N. Degtyarev, Dr. Sci. (Economics), Professor, Vice President of the Academy of Sciences of the Republic of Bashkortostan, e-mail: mail@isi-rb.ru
© Дегтярев A.H., 2022
ПРОБЛЕМЫ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ. 2022/3 (97)
констатировал, что нет практически ни одной области знаний и социальных наук, в которых бы ученые не искали первопричину эволюционного развития. Историки, социологи, экономисты, философы, «естественники» - каждый находит свое ключевое звено прогресса, объясняя происходящие в обществе трансформации, обосновывает эволюцию мировых цивилизаций [6].
Термин «цивилизация», как имя существительное, со смыслом наделенного духовной культурой и просвещенного общества, отражавшем ранее глагол «стПгег» - «смягчать нравы, просвещать», был отмечен в трактате маркиза де Мирабо «Друг законов» в 1757 г. и позднее был включен в академические словари ряда европейских стран, а в XIX в. и в России - в словарь В. Даля. Все без исключения науки об обществе внесли в последующем свою лепту в определение этого термина, с тем, чтобы передать всю его многогранность и одновременно - целостность. В многочисленных научных трактатах историков, философов, экономистов, социологов, политологов, лингвистов, искусствоведов, археологов, антропологов и проч. содержится вся смысловая и многообразная палитра этого фундаментального феномена, отражающего, как своеобразие материально-предметного мира человеческого общества, так и его социальное и духовно-культурное измерение.
Компаративный анализ исторической реконструкции эволюции мировых экономик, включая предпосылки, ход событий и финальные драмы (революции, кризисы), свидетельствуют об определенных закономерностях этого процесса в ключевых причинно-следственных цепочках, при одновременном сохранении множества нюансов, являющихся следствием культурно-исторических особенностей той или иной страны. Таким образом, исследование жизненного цикла общественных институтов, определяющих макроэволюцию открытых динамических систем, имеет принципиальное значение для познания мира, а установление каузальных закономерностей и принципов коэволюции базовой триады институтов - социальных, экономических и политических, с точки зрения глобальных последствий, наиболее важно и значимо.
Впервые термин «глобализация» был введен в научный оборот в 1983 г. Т. Левиттом, который объяснял им новый экономический феномен «слияния рынков отдельных продуктов, производимых крупными многонациональными
корпорациями» [9, с. 2]. В дальнейшем смысловое наполнение этого термина вышло далеко за пределы экономической науки, охватив все без исключения сферы человеческой деятельности и его духовной культуры. Вместе с тем, этот термин несет лишь виртуальную смысловую нагрузку, поскольку фактически глобальный мир требует не только идентичной институциональной (как минимум, нормативно-правовой) базы экономической деятельности хозяйствующих субъектов, но и сопоставимого уровня развития социумов общественно-экономических систем, участвующих в глобализации.
Исторически указанное явление было обусловлено экономическими, технологическими и культурными предпосылками. Начало процессу глобализации было положено в ходе интернационализации торговли в период Больших географических открытий в XVI в., но приобрело уже необратимый характер в ходе первой промышленной революции в XVП-XVШ вв. и получило дальнейшее развитие в XIX-XX вв. в процессе создания национальных рынков труда и производственных цепочек добавленной стоимости, в том числе в рамках ТНК. XXI век, отмеченный переходом мировой экономики на цифровой формат технологий, демонстрирует максимальную приближенность мирового сообщества к параметрам концепции глобализации.
Исследования цивилизационного развития глобального характера представляют большой практический интерес по ряду оснований. Этому способствуют, во-первых, противоречия современной эпохи, связанные с очевидным крахом универсалистской модели развития различных государств и формированием зон глокализации в различных регионах многополярного мира. Не менее важным вызовом для общества является поиск путей межцивилизационного взаимодействия в контексте философии культурной идентичности, осуществляемый в рамках модели «мир-экономики» Ф. Броделя, мир-системного подхода И. Валлерстайна, концепции «столкновения наций» С. Хантингтона и др. Общим выводом разнообразных цивилизационных теорий и парадигм является определение цивилизации как структурированной динамически эволюционирующей общественно-экономической системы, обладающей свойством эквифинальности.
При этом, по мнению ряда исследователей, «многие известные концепции, пытающиеся реконструировать генезис и развитие глобаль-
ной системы капитализма, как правило, уделяют недостаточное внимание глубокой внутренней дифференциации глобальной системы - обстоятельству, принципиально важному для понимания существа современного миропорядка, основанного на глубокой структурированности системы современных наций» [10, с. 8]. В этой связи О. Шпенглер справедливо отмечает: «Вместо монотонной картины линейнообразной всемирной истории... я вижу феномен множества мощных культур, с первобытной силой вырастающих из недр породившей их страны, к которой они строго привязаны на всем протяжении своего существования и каждая из них налагает на свой материал - человечество - свою собственную форму, и у каждой своя собственная идея, собственные страсти, собственная жизнь, желания и чувствования и, наконец, собственная смерть» [19, с. 20].
При этом обращает на себя внимание наличие серьезных противоречий в процессе редуцирования в глобальных координатах концепции т.н. «универсальной цивилизации» - западноевропейской (главным образом, англосаксонской) модели мироустройства. Вестернизация, с одной стороны, приводит к адаптации развитых форм производства, техники и технологий, а с другой -к тому, что проникающая в незападное культурное пространство западная субкультура со свойственными ей извращениями традиционных цивилизованных семейных ценностей и других «демократических свобод» вызывает закономерную реакцию отторжения. Это явление характеризуется в научной литературе как «глокализация» - глобализация «с национально-культурным лицом». Более того, столь активная экспансия Запада в мировое экономическое пространство и социум, осуществляемая на протяжении нескольких столетий, в силу своей противоречивости и потенциальной опасности, чревата новыми крупными потрясениями, вплоть до «столкновения цивилизаций», о которых пишет С. Хантингтон [17].
Этому способствуют множественные примеры утраты Европой своих традиционных, исторически сложившихся культурных и духовных ценностей. Современный облик Европы, ее дехристианизация, официально подчеркнутая исключением из конституции Евросоюза положения о христианских корнях Европы, разрушение традиционных семейных ценностей и включение в правовые нормы однополых бра-
ков свидетельствуют о деклинизации (от английского to decline - приходить в упадок), неизбежном «закате Европы». Вследствие этих факторов, демографическая ситуация в среде коренного европейского населения катастрофична и неумолимо ведет к его депопуляции. В конце концов Запад, как цивилизация, может исчезнуть - Бог сохраняет только то, что достойно сохранения. Не случайно «Англию уже называют АльБионом.. пришельцы способны к усвоению западной культуры, но они численно растут слишком быстро и не успевают воспринимать западные стандарты жизни» [13, с. 102].
Вместе с тем, мощным цивилизационным потенциалом обладает и Восток, азиатский «клин» которого был в свое время частью Российской империи и СССР, а ныне группой дружественных нам государств. Здесь сосредоточен не только колоссальный людской потенциал нашей планеты в контуре древних цивилизаций Китая и Индии и других стран региона, но и сохранились, несмотря на влияние глобализирующих факторов, в устойчивой форме традиции духовного мира и культуры этих народов. Благодаря гибкости восточной философии, ставшей частью внешнеэкономической политики ряда стран региона, мы имеем великолепные примеры эффективного, даже прорывного, развития экономик «азиатских тигров», сумевших обеспечить симбиоз азиатской модели организации производства с новейшими западными технологиями и менеджментом. Однако характерной особенностью азиатской культуры, будь то культура производства, или духовные ценности, является ее стремление к сохранению автохтонно-сти - свойство диаметрально противоположное культуре и универсалистской философии Запада.
Геополитическим мостом между Востоком и Западом является Россия, история которой свидетельствует о том, что «российская цивилизация, ее сущностные свойства формировались в пространстве пересекающихся геополитических импульсов и культурно-цивилизационных иррадиаций, исходящих от двух обращенных друг к другу исторических «зеркал» - европейского и азиатского» [1, с. 11-12].
2. Россия на марше. Азиатская защита
Древняя Русь, начиная с IX в., объединяя в своем ареале множество славянских народов, активно включилась в общецивилизационную
эволюционную динамику. В дальнейшем, монгольское нашествие и последовавшее за ним расширение границ средневекового русского государства на Восток обеспечило формирование в его пределах уникального симбиоза народов и культур Евразийского континента. Уникальность этого феномена была обусловлена тем, что колонизация обширных земель за «Урал-Камнем» осуществлялась не по западной модели выжженной земли и уничтожения аборигенного этноса, а по восточной - путем союзнических обязательств и ассимиляции населения.
Начиная с середины XVI в., при царе Иване Грозном началось активное военное освоение и массовое заселение земель за Уралом, которое сопровождалось строительством на берегах судоходных рек охранных крепостей и острогов на ключевых направлениях государственной экспансии. После разгрома Казанского ханства в 1552-1557 гг. признали вассалитет Москвы башкирские племена, чьи вожди добровольно пришли с челобитной к русскому царю и присягнули на верность в обмен на жалованные грамоты о вечном пользовании своими историческими землями на Южном Урале. Еще через четверть века в результате походов Ермака Москве покорилось Сибирское ханство. К началу XVIII в. практически вся сибирская Азия, вплоть до степей Маньчжурии, стала частью российского государства.
Мотивы зауральских походов русских первопроходцев и войск носили не только военно-политический характер, связанный с необходимостью укрепления своих восточных и юго-восточных рубежей от набегов воинственных кочевников, но и экономический, ориентированный на разведывание новых богатых источников полезных ископаемых и промыслов дорогой пушнины, дававшей серьезный доход от ее продажи за рубеж. Во времена Петра Великого начался процесс научно-экспедиционного исследования и официального картографирования территорий Сибири, Камчатки и всего Дальнего Востока, навечно вписавший в историю Российского государства имена его отважных исследователей: В. Беринга, С. Крашенинникова, Г. Миллера и др. В последствии, в XVШ-XIX вв. активный вектор миграции населения на Урал, Зауралье и в Сибирь был обусловлен как развитием горнодобывающей промышленности в крае, так и обширными плодородными землями, пригодными для земледелия и скотоводства. Залежи железа и меди в промыш-
ленных объемах были разведаны и подтверждены уже к 1630 г., через 100 лет Южный Урал стал крупнейшим металлургическим и угледобывающим регионом Российской империи, а Сибирь открыла свои природные кладовые новым поколениям россиян.
В 1708 г. была образована первая в этом удаленном от Москвы крае Сибирская губерния с центром в Тобольске, разделившаяся позже на три провинции: Тобольскую, Енисейскую, Иркутскую, получивших в следующем веке статус самостоятельных губернских административных единиц. По существу, по аналогии с геополитическим значением выхода Петра Великого на берега Невы и Балтийского моря и строительством Санкт-Петербурга, ставшего «окном в Европу», Урал стал своеобразным «окном в Азию», открытие которого стало знаменательной вехой в истории Российского государства. При этом новые российские территории получили мощный импульс для эффективного социально-экономического и культурного прогресса. Однако, в отличие от «американской трагедии» коренных жителей Американского континента, ставших жертвой европейской колониальной политики уничтожения аборигенного населения, народы азиатской России, как те, что имели автохтонное происхождение, так и те, на чье культурное развитие оказали воздействие более развитые азиатские цивилизации, сохранили на протяжении веков свои доминантные параметры этнической идентичности.
Русская колонизация азиатской части континента осуществлялась с образованием местных этнических анклавов, не разрушаемых экзогенным воздействием, продвигающимся на восток русским государством. Ярким примером тому служит Башкирия, вошедшая в XVI в. в состав Русского государства. Образовавшийся многонациональный состав населения края создавал уникальную среду для интегративных этнона-циональных и культурных процессов при официальной политике веротерпимости со стороны властей, поддерживавших идею свободного выбора веры. Все это обеспечило умеренный межконфессиональный фон в регионе, сохранившийся и поныне.
Показателен различный опыт хозяйственного освоения новых земель в Азиатской России и Американских колоний Британии. В первом случае практически вся земля юридически принадлежала царю (казне, государству), немногим мо-
настырям и казачьим общииам. Крестьяне начали получать от государя землю в пользование лишь с конца XIX в. До этого лишь небольшие наделы для отдельных хуторов они захватывали полуофициально, «вольно». Английский вариант колонизации новых земель основывался на передаче их в концессию (по «хартии») акционерным компаниям, имевшим обязательство каждую пятую унцию золота и серебраотчислять в королевскую казну, имея при этом все полномочия от королевской власти, включая суд и право наделения (продажи) земельных участков для ведения хозяйства. Таким образом, Американский континент изначально заселялся колонистами, получившими землю в частную невозвратную собственность, что сформировало их рыночную психологию и соответствующие институты.
Государственные институты власти и управления также сильно отличались в американском и российском «Новом свете», имея лишь одно общее свойство - слабость центральной власти в связи с большой удаленностью метрополии. Однако в случае России эта проблема была снята в связи со строительством Транссибирской магистрали, а в Америке - путем получения полной независимости от Великобритании и образования Американских Соединенных Штатов. Кроме того, Российскому государству на протяжении всей его многовековой истории, в отличие от далекой Америки, приходится оборонять свои рубежи и земли. Русский философ И. Ильин отмечал в этой связи: «История России есть история ее самообороны: потому она и провоевала две трети своей жизни» [1, с. 317]. Историки подсчитали, что Россия за период с XIV по XX вв. претерпела несколько сот вооруженных нашествий и была в состоянии войны около 350 лет!
В конце XIX в. важную роль в развитии новых территорий на восточном направлении, социально-экономическом развитии Сибири и всей азиатской части страны сыграло строительство Сибирской железной магистрали, «способствуя транспортному строительству, земледельческому и промышленному развитию Сибири, росту ее народонаселения» [15, с. 176-177]. Последовавшая вскоре в начале XX в. Столыпинская реформа, нацеленная на освоение территорий Транссибирской магистрали, впервые сопровождавшаяся системным подходом социально-экономического развития, тоже дала осязаемые результаты: население края увеличилось вдвое. В ранее безлюдном
крае появились крестьянские подворья, мелкие предприятия ремесленников, гидротехнические сооружения, пекарни, школы, больницы, церкви и проч. Сибирская житница в предвоенном 1913 г. начала давать со своих полей свыше 40 млн. пудов хлеба, а масложировое производство - более 500 тыс. пудов сливочного масла, активно развивалось строительство, базировавшееся на основе собственных строительных материалов, все большее разнообразие и масштабность приобретала горнорудная промышленность. В годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. именно Урал и Сибирь стали новыми промышленными центрами страны, где ковалась Великая Победа. Руками миллионов советских людей там были построены крупнейшие промышленные предприятия металлургии, нефтехимии, машиностроения и авиастроения. Кроме того, символично, что именно сибирские дивизии внесли решающий вклад в битве за Москву и в наиболее опасный для нашей страны период зимы 1941 г. защитили ее от гитлеровского блицкрига.
3. Дихотомия: Восток-Запад. Евразийский гамбит
Уникальность феномена российской евразийской социально-экономической системы, отличающей ее от чисто европейских или восточных цивилизаций, фиксируется всей ее многовековой историей.
Идеи евразийства, как общественно-политический тренд и философия, сформировались в российском обществе XIX в. в среде российской интеллигенции, среди которой были такие выдающиеся представители, как князь Н. Трубецкой, философы Н. Бердяев, К. Леонтьев, историк Г.В. Вернадский, правоведы В.Н. Ильин, H.H. Алексеев и др. Активным последователем этой замечательной плеяды в XX в. был наш известный ученый - философ и литератор Л.Н. Гумилев. Тема «евразийской» самоидентичности в зарубежной научной среде впервые появилась в 20-30-х гг. XX в. и получила развитие в конце века в концепции «фронтира» (Ф. Тернер, М. Хаунер, М. Бэссин и др.), коррелирующейся с теорией конвергенции Дж.К. Гелбрейта применительно к масштабным межцивилизацион-ным социально-экономическим взаимодействиям и предполагает сочетание самостоятельности евразийских корней формирования
российско-азиатских общностей и ее инверсивного (возвратного) влияния на институто-генез российского общества в целом. Не противоречит такой подход и современным представлениям о трансплантации и трансформации институтов социумов в результате экзогенного воздействия.
Современные авторы исследований евразийской модели общества обстоятельно анализируют возможные варианты эволюции многовековой дилеммы российского общества: «Восток-Запад», являющейся частью мирового глобального процесса. В разные исторические периоды, в силу, как объективных обстоятельств, так и причин субъективного характера, Россия реализовывала различные форматы взаимодействия с Западом: от полного неприятия и конфронтации (со свойственной этому явлению изоляцией) - до прямого копирования его институтов, реализуя тем самым своеобразную конвергентную модель общественного и хозяйственного развития. Не приемлет Россия лишь один из возможных вариантов - это формирование полной западной модели политических, социальных и экономических институтов, ибо это будет означать деградацию генетических основ российской государственности и ментальности «русского мира». Евразийская модель развития Российского государства стала для нашего государства наиболее оптимальным вектором эволюции.
Азиатская Россия дает нам адаптивно более гибкий и конструктивный вариант взаимодействия с азиатскими цивилизациями, при котором она более или менее успешно принимает в себя многообразие влияния Востока, но «переформатирует» и синтезирует их в соответствии с исходной культурно-цивилизационной доминантой. Уникальность феномена евразийской общественно-экономической системы заключается, в отличие от чисто европейских или восточных цивилизаций, цивилизационным симбиозом, способствовавшим сохранению этнокультурного разнообразия и этносоциальных идентичностей. Образовавшийся многонациональный состав населения Азиатской России создал уникальную среду для интегративных этнонациональных и культурных процессов при официальной политике веротерпимости со стороны властей, всегда поддерживавших идею свободного выбора веры и синкретических форм духовной культуры народов.
Взаимопроникновение культур, или иначе -кросскультурное взаимодействие способствовало быстрой «диффузии» производственно-технологических навыков ведения домашнего хозяйства, более эффективного использования природных и трудовых ресурсов. Объективно существовавшая ассиметричность развития регионов в условиях активной ассимиляции населения в определенной степени нивелировалась. Восточная культура, транслятором которой становились для российского государства сопредельные с востоком народы, постепенно расширила свое влияние на формирование нового культурного слоя и базовых институтов социума. По причинам эндогенной природы одновременно происходила трансформация русской культурно-исторической матрицы под влиянием новых общественных отношений в условиях новой природно-географической среды. Русские в Рязани и русские в Сибири - это во многом уже разные общности, причем последние прошли «своеобразную переформатизацию» при доминирующей основе русской самоидентичности.
Но наиболее важное значение и последствия для российского общества имело подкрепление и окончательное утверждение азиатских форм политических институтов власти, основанных на единоначалии и беспрекословном подчинении вассалам. Институт вассалитета, также имевший место в западных политических структурах вплоть до периода позднего средневековья и преодоленный в процессе буржуазных революций XVIII в., в России, пройдя большой исторический путь трансформаций, сохранился и поныне, проявляясь не только в ментальности людей, но и в модели современной системы власти. Как известно, значительную, если не сказать решающую, роль в его формировании сыграла трехсотлетняя история Средневековой Руси в контуре Золотоор-дынской империи чингизидов, построенной на основе фундаментального правового акта империи Чингисхана - «Великой Ясы». Этот свод законов, принятый на всенародном монгольском курултае в 1206 г. и установивший в государстве основы твердого правопорядка, регламентировал нравы кочевников и покоренных ими народов: «Джасак (Яса) предписывает терпимость в вопросах религии, почтение к храмам, к духовным лицам и к старшим, а также милосердие к нищим; он устанавливает строгий контроль над семейной и домашней жизнью монгола..» [18, с. 90].
Интересны примеры формирования золото-ордынской государственности в XIV в., представляющей собой уникальный симбиоз номадичес-кой культуры и степной гардарики. Во-первых, это создание единого центра коммуникаций всех элементов властной, военной, торгово-хозяйст-венной и культурной архитектуры общества -первой столицы империи монголов Сарай-Бату. Оригинальным решением проблем коммуникации в контуре огромной империи, простиравшейся с Востока на Запад от Алтайских предгорий до Карпат, и с Юга на Север - от Крыма до Белого моря, стало создание «сетевой» модели равноудаленных (в пределах выносливости лошадей) постоялых дворов - «ям», служивших одновременно «почтовыми отделениями» ханской администрации. Наконец, фискально-денежная система со своим золотоордынским дирхемом, имевшим хождение в торговых лавках от Европы до Индии и Китая, закрепляла устойчивость государственных институтов монгольской империи. При этом, проходившие по Великому шелковому пути через территории покоренных монголами земель торговые караваны вполне цивилизованно облагались таможенными сборами в обмен на обеспечение безопасности товаров и людей.
В части социокультурного строительства ордынского государства, исследователи отмечают общепринятую веротерпимость как норму общественных коммуникаций в пределах многоконфессионального и многоязычного государства. Жестоко и беспощадно завоеватели расправлялись только с теми, кто открыто выступал против них, уничтожая огнем и мечом целые города, не жалея не только вооруженного противника, но и гражданское население - стариков, женщин, детей. Впрочем, эта средневековая тактика выжженной земли была характерна для всех завоевателей того времени. Со временем, как все империи, Золотая Орда прекратила свое существование в результате двадцатилетней междуусобной войны правителей-чингизидов, закончившейся разгромом их последнего оплота войсками Тимура-Тамерлана на рубеже XIV-XV вв.
В позднем Средневековье в Русском государстве сложились основы политического института власти, доминантной идеологией которого стала идея «собирания земли русской», хорошо прослеживаемая в действиях русских царей и провозглашенная в посланиях старца Филофея Псковского в первой четверти XVI в. как богоизбранная миссия «третьего Рима». Кроме того, становление
сильного христианского государства на огромных просторах Евразийского континента, испытывавшего с Запада давление католических стран, а с Востока - мусульманских, просто было невозможно без «национальной идеи», ставшей основой, говоря современным языком, для эффективного формирования политических, социальных и экономических институтов будущей Российской империи. Таким образом, «за многие столетия совместного существования сложилась относительно гибкая система симбиотическо-го взаимодействия и духовных традиций в российском обществе, что создавало необычайное социокультурное разнообразие и богатство» [1, с. 186].
Однако, Евразия - это не только Азиатская Россия, этот континент населяют десятки стран с многомиллионным населением, испытывающим на собственном опыте все «плюсы» и «минусы» глобальных процессов в социальной, экономической и политической сферах. Наука и практика глобализации отражают общемировые тенденции и закономерности и особенности мирового развития. Так, новым трендом этого процесса стала т.н. «глокализация» - введенное британским социологом Р. Роберсоном понятие, которое «фиксирует наличие устойчивой взаимосвязи между глобализацией в ее либерально-рыночном варианте и усиление в экономическом мире специфического, локального, самобытного и традиционного» [11, с. 10]. В этой связи становится очевидным, что многообразие культур и моделей развития мировых экономик, динамика их трансформаций требуют все более обстоятельного сравнительного исследования глубинных процессов, лежащих в основе этой социоди-намики.
При этом новая - гибридная модель глобализации, понимаемая в классическом варианте как трансграничная архитектура мироустройства, при наличии множества формализованных институтов мирового или блокового консенсуса: G-20, ЕС, ЕАЭС, ШОС, БРИКС, реализуется главным образом в форматах глобальных рынков техники и технологий. Наименее подверженными глобальному влиянию мировых трендов оказались, благодаря path dependence (с англ. - «память прошлого»), особенности культуры и национальных традиций, сохраненные этническими ареалами большинства стран мира, не смотря на агрессивную экспансию вненациональной поп-культуры Запада, хотя эрозия этнонациональной самоидентичности
и языковой культуры, безусловно, имеет опасную тенденцию. В целом этот процесс, по мнению П. Сорокина, в перспективе должен привести к новому глобальному порядку, в котором доминирующую роль займут государства -лидеры с конвергентной системой базовых институтов, которая «в своем развитии не будет вероятно, простой эклектичной смесью специфических особенностей обоих типов, но объединенной системой интегральных культурных ценностей, социальных институтов и интегрального типа личности, существенно отличных от капиталистических и коммунистических образцов» [14, с. 350].
Анализируя многовековую практику включенности Российского государства в глобали-зационной динамике, многие авторы обоснованно отмечают, что «проблема полноценного участия России в межцивилизационном и межкультурном диалоге тесно связана с проблемой ее геополитического и геокультурного самоопределения» [12, с. 164]. Как показывает практика, базовые институты, сохраняя присущее им содержание, проявляют себя в разнообразных, объективно меняющихся институциональных формах, специфика которых определяется историей и «культурным слоем» конкретных обществ, питаясь энергетикой своего «институционального кода». Эта зависимость служит обоснованием фактора устойчивости традиционных культурно-исторических ценностей и традиций, сберегаемых народами в глобальной турбулентности современной эпохи. При этом, для нашей страны, находящейся в центре евразийского пространства, исключительно важно структурировать его под своим началом, сохраняя свою идентичность, историческую роль и самобытность, становясь вместе с тем обустроенным мостом между двумя цивилизациями, ядром широкомасштабной трансконтинентальной кооперации между Востоком и Западом евразийского пространства» [3, с. 39]. Это, понятно, не нравится сторонникам универсалистской «европоцентристской» (читай - англосаксонской, американской) модели развития мирового сообщества, желающим видеть Россию своим сателлитом, скроенным по универсальной кальке.
4. Эндшпиль. Российский ключ к многополярному миру
Третье тысячелетие не стало для мирового сообщества эпохой всеобщего благоденствия
и миролюбия. Новыми нарративами общественных коммуникаций стали два диаметрально противоположных тренда: четвертая технологическая революция, основанная на экономике знаний и глобальной цифровизации и предполагающая гармоничное развитие личности и общества, и махровый, человеконенавистнический национализм и деградация исторически сложившихся духовных и культурных ценностей, в частности, института семьи и брака и др. Особенно обострились отношения «мирового жандарма» - США с государствами, не входящими в систему «модерируемых» ими военно-политических и экономических блоков, но обладающих важным ресурсным потенциалом (как правило, залежами углеводородов или других ценных ископаемых) и собственной политической волей. Именно по ним прокатился в начале века каток «оранжевых революций», смоделированных под кальку ЦРУ, и усадивших в кресла правителей послушных сателлитов. Коснулось это и ряда бывших советских республик, чей националистический истэблишмент оказался наиболее благодатной почвой для формирования восточноевропейского крыла Евросоюза и НАТО. Единственной страной, которая выдержала испытание временем после развала СССР и не поступилась своим суверенитетом ради западного «благоденствия», оказалась Россия, поднявшаяся с колен и последовательно отстаивающая на основе международного права и Конституции свою всеобъемлющую государственную независимость. Во многом это оказалось возможным благодаря дальновидной государственной политике, ориентированной на развитие дружеских и добрососедских отношений с Востоком - Китайской народной республикой, Республикой Индия и другими государствами Азии, Африки и Латинской Америки, составляющими подавляющее большинство населения Земного шара.
В настоящее время, когда Россию, вставшую на путь вооруженной защиты братьев-славян в Донбассе, «коллективный Запад» стремится всячески изолировать и обескровить, уместно вспомнить слова выдающегося российского историка и философа Н.Я. Данилевского, который еще столетие назад, размышляя о судьбе России, предвидел: «Если она не может и не должна быть с Европой как член европейского семейства, в которое, по свидетельству долговременного опыта, ее и не принимают даже,
требуя невозможного отречения от ее очевиднейших прав, здравых интересов, естественных симпатий и священных обязанностей; если, с другой стороны, она не хочет стать в положение подчиненности к Европе, ей ничего не остается, как войти в свою настоящую, этнографическим и историческим условиями предназначенную роль и служить противовесом не тому или иному европейскому государству, а Европе вообще, в ее целостности и общности» [5, с. 340].
Так сегодня и происходит, но в этом противостоянии миссия России видится значительно более масштабной, нежели просто защита своих западных рубежей от нацистов. По существу, речь идет о формировании нового миропорядка, построенного по модели многополярности, когда базовым трендом эволюции мировых цивилизаций будет не линейная модель универсализма англосаксонского кроя, а многосторонняя коэволюция лидеров мирового развития в различных сферах: экономике, политике, культуре. Ключ к многополярному миру сегодня в руках России, а вместе с этим и величайшая ответственность, как и восемь десятилетий назад, когда наша страна спасла мир от коричневой чумы фашизма и способствовала созидательной деятельности всех миролюбивых сил по созданию соответствующих международных институтов - ООН, МАГАТЭ, ЮНЕСКО и др.
Триггером этого процесса стали события на Украине, но они лишь сфокусировали, как линза, всю колоссальную многолетнюю деструктивную деятельность множества специальных организаций Запада по реализации многомиллиардного проекта «АнтиРоссия». Его ключевая цель - не просто удушение российской экономики и превращение нашей страны в сырьевой придаток Запада, но, главное, - предотвращение становления России как мировой державы, обладающей лидирующими позициями в глобальной геополитической игре. Ради достижения этой цели «коллективный Запад» пошел на беспрецедентные меры: в ходе объявленной России санк-ционной войны США и управляемый ими Евросоюз, всячески стремясь изолировать Россию от внешнего мира, «пустили под откос» основополагающие ценности западной демократии и рынка - институты частной собственности и международного права. Не останавливают инициаторов этой изоляционной стратегии даже кризисные явления в собственных странах,
бесконтрольный рост цен на энергоносители и вынужденная безработица среди работников тысяч компаний, работавших в России или с российскими партнерами на мировых рынках.
Каким же должен быть ответ России? Адекватным. Не хочет иметь Европа в своих хранилищах дешевые газ и нефть по фьючерсам - будут покупать по спотовым ценам втридорога, а наши партнеры на Востоке увеличат объемы и компенсируют выпадающие прибыли российских нефтегазовых компаний. Закрыли западные интернет-провайдеры для миллионов российских пользователей популярные сайты и мес-сенджеры - мы сформировали собственные национальные платформы, и не только для социальных сервисов, но и для финансово-экономической сферы. Правительство России предприняло комплекс исчерпывающих мер по долговременной поддержке российского бизнеса в условиях всеобъемлющих санкций, а Государственная Дума Российской Федерации приняла ряд федеральных законов, обеспечивающих стабильность российского рынка труда и финансовой системы государства. Но самое главное, Россия в открытом противостоянии с неонацизмом и пещерной русофобией обретает все больше сторонников среди стран, находящихся вне пределов Европы - в Азии, Африке, Латинской Америке. Свидетельством укрепления международных позиций России является повышение авторитета международных организаций и союзов, инициатором или активным участником которых она является.
Таким образом, Россия становится одним из мировых лидеров формирования нового миропорядка, базирующегося на концепции многополярности. История доказала, что казавшаяся длительное время недостатком «неопределенность» выбора развития в пределах обозначенной дилеммы: Восток-Запад, как в контуре внешней политико-экономической стратегии, так и в общественном сознании (главным образом, среди интеллигенции), обернулась уникальным феноменом Евразийства, позволяющим ныне России быть одним из наиболее авторитетных геополитических центров многополярного мира. В итоге «российская культура впитала в себя элементы многих других культур и цивилизаций, приобрела важное качество «всемирно-сти и отзывчивости», которое является чрезвычайно важным и ценным в современном мире,
раздираемом многочисленными межэтническими и межцивилизационными конфликтами» [12, с. 169]. Евразийская гетерогенность в преломлении через социокультурные ориентации и идентичности стала на практике не только жизненной философия российского общества, но и закрепилась в институтах общественного устройства и государственности.
ИСТОЧНИКИ
1. Алексеев В.В. Азиатская Россия в геополитической и цивилизационной динамике XVI-XX веках. М.: Наука, 2004. 600 с.
2. Броделъ Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв. Игры обмена, [в 2 т.]. М.: Прогресс, 1988.
3. Быков А. Исторический шанс России -Евразийская интеграция и трансконтинентальная кооперация // Российский экономический журнал. № 5-6. 2006. С. 36-47.
4. Валлерстайн И. Миросистемный анализ. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2006. 248 с.
5. Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. 6-е изд. СПб.: Изд. СПб университета, 1995. С. 340.
6. Дегтярев А.Н. Конверсия институтов. Начала теории. M.: URSS, 2020. 271 с.
7. Ерасов Б.С. Цивилизация: слово-термин-смысл / Научный альманах «Цивилизации и культуры». Вып. 2. «Россия и Восток: цивилизационные отношения». 1995. С. 3-30.
8. Кирдина-Чендлер С.Г. Западные и не западные институциональные модели во времени и пространстве / Вопросы теоретической экономики. 2018. № 1. С. 73-88.
9. Кузнецов В. Что такое глобализация? // Мировая экономика и мировые отношения. 1998. № 2. С. 12-20.
10. Лапкин В.В., Пантин В.И. Россия и Евразия в контексте глобальной политической истории: проблемы идентичности и геополитики / Цивилизации. Вып. 6. М.: Наука, 2004. С. 7-31.
11. Ли Танъци. Глобализация мирового экономического пространства: содержание и воздействие на национально-государственные экономические системы // Экономические науки. 2017. № 9 (154). С. 7-10.
12. Пантин В.И., Лапкин В.В. Россия между Западом и Востоком: проблемы геополитического
и геокультурного самоопределения / Цивилизации. Вып. 7. М., Наука, 2006. С. 164-191.
13. Подберезский И. (Вне)очередной закат Запада? Будущее религий, будущее цивилизаций // Мировая экономика и международные отношения. 2009. № 2. С. 101-108.
14. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество // Мыслители XX века. М.: Политиздат, 1992. 542 с.
15. Тимошенко А.И. Ретроспектива российской государственной политики: движение на Восток // ЭКО. 2008. № 6. С. 172-188.
16. Тойнби АДж. Цивилизации перед судом истории. 2-е изд. М.: Айрис-Пресс, 2003.
17. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: ACT, 2003.
18. Хара-Даван Э. Чингис-хан как полководец и его наследие // Арабские истории. Вып. 2. М., 1995. С. 90.
19. Шпенглер О. Закат Европы. М.-Пг., 1923. Т. 1.С. 20.
20. Энциклопедия. История человечества. В 8 т. / Под общ. ред. А.Н.Сахарова. М: Изд. Дом МАГИСТР-ПРЕСС. 2004.
REFERENCES
1. Alekseyev, VV Aziatskaya Rossiya v geo-poli-ticheskoy i tsivilizatsionnoy dinamike XVI-XX vekakh [Asian Russia in the Geopolitical and Civilizational Dynamics of the 16th-20th Centuries]. Moscow: Nauka, 2004. 600 p. (in Russ.).
2. Brodel', F. Material'naya tsivilizatsiya, ekonomika i kapitalizm XV-XVIII vv. Igry obmena [Material civilization, economy and capitalism of the XV-XVIII centuries. Exchange games]. In 2 vol. Moscow: Progress, 1988. (in Russ.).
3. Bykov, A. Istoricheskiy shans Rossii - Yevraziy-skaya integratsiya i transkontinental'naya kooperatsiya [Russia's Historical Chance - Eurasian Integration and Transcontinental Cooperation], In: Russian Economic Journal. No. 5-6. 2006, pp. 36-47. (in Russ.).
4. Vallerstayn, I. Mirosistemnyy analiz [World-system analysis]. Moscow: Publishing House «Territory of the Future», 2006. 248 p. (in Russ.).
5. Danilevskiy, N.Ya. Rossiya i Yevropa: Vzglyad na kul'turnyye i politicheskiye otnosheniya Slavyanskogo mira k Germano-Romanskomu [Russia and Europe: A look at the cultural and political relations of the Slavic world to the German-Roman], 6th ed. St. Petersburg: Ed. St. Petersburg University, 1995. P. 340. (in Russ.).
6. Degtyarev, A.N. Konversiya institutov. Nachala teorii [Institutional conversion. Beginnings of the theory], Moscow: URSS, 2020. 271 p. (in Russ.).
7. Yerasov, B.S. Tsivilizatsiya: slovo-termin-smysl [Civilization: word-term-meaning]. In: Nauchnyy al'manakh «Tsivilizatsii i kul'tury» [Scientific almanac «Civilizations and Cultures»]. Issue. 2. «Rossiya i Vostok: tsivilizatsionnyye otnosheniya» [«Russia and the East: civilizational relations»]. 1995, pp. 3-30. (in Russ.).
8. Kirdina-Chendler, S.G. Zapadnyye i ne zapad-nyye institutsional'nyye modeli vo vremeni i prost-ranstve [Western and Non-Western Institutional Models in Time and Space]. In: Voprosy teoreticheskoy ekonomiki [Questions of Theoretical Economics]. 2018. No. 1. P. 73-88. (in Russ.).
9. Kuznetsov, V. Chto takoye globalizatsiya? [What is globalization?]. In: Mirovaya ekonomika i mirovyye otnosheniya [World economy and world relations]. 1998. No. 2. P. 12-20. (in Russ.).
10. Lapkin, V.V., Pantin, V.I. Rossiya i Yevraziya v kontekste global'noy politicheskoy istorii: problemy identichnosti i geopolitiki [Russia and Eurasia in the Context of Global Political History: Problems of Identity and Geopolitics]. In: Tsivilizatsii [Civilizations]. Issue. 6. Moscow: Nauka, 2004, pp. 7-31. (in Russ.).
11. Li Tan'tsi. Globalizatsiya mirovogo ekonomi-cheskogo prostranstva: soderzhaniye i vozdeystviye na natsional'no-gosudarstvennyye ekonomicheskiye sistemy [Globalization of the World Economic Space: Content and Impact on National-State Economic Systems]. In: Ekonomicheskiye nauki [Economic Sciences], 2017. No. 9 (154). pp. 7-10. (in Russ.).
12. Pantin, V.I., Lapkin, V.V. Rossiya mezhdu Zapadom i Vostokom: problemy geopoliticheskogo
i geokul'turnogo samoopredeleniya [Russia between West and East: problems of geopolitical and geo-cultural self-determination]. In: Tsivilizatsii [Civilizations]. Issue 7. Moscow: Nauka, 2006, pp. 164-191. (in Russ.).
13. Podberezskiy, I. (Vne)ocherednoy zakat 2a-pada? Budushcheye religiy, budushcheye tsivilizatsiy [(Out) another sunset of the West? The future of religions, the future of civilizations]. In: Mirovaya ekonomika i mezhdunarodnyye otnosheniya [World economy and international relations]. 2009. No. 2. P. 101-108. (in Russ.).
14. Sorokin, P. Chelovek. Tsivilizatsiya. Ob-shchestvo [Human. Civilization. Society]. In: Mysli-teli XX veka [Thinkers of the twentieth century], M.: Politizdat, 1992. 542 p. (in Russ.).
15. Timoshenko, A.I. Retrospektiva rossiyskoy gosudarstvennoy politiki: dvizheniye na Vostok [A retrospective of Russian state policy: moving to the East], In: ECO. 2008. No. 6, pp. 172-188. (in Russ.).
16. Toynbi, A.Dzh. Tsivilizatsii pered sudom istorii [Civilizations before the court of history], 2nd ed. Moscow: Iris-Press, 2003. (in Russ.).
17. Khantington, S. Stolknoveniye tsivilizatsiy [Clash of Civilizations]. Moscow: AST, 2003. (in Russ.).
18. Khara-Davan, E. Chingis-khan kak polkovodets i yego naslediye [Genghis Khan as a commander and his legacy]. In: Arabskiye istorii [Arab stories]. Issue. 2. Moscow, 1995. P. 90. (in Russ.).
19. Shpengler, O. Zakat Yevropy [Decline of Europe]. Moscow-Petrograd. Vol. 1. P. 20. (in Russ.).
20. Entsiklopediya. Istoriya chelovechestva [Encyclopedia. History of mankind]. In 8 vol. Under the total, ed. A.N. Sakharov. Moscow: Ed. House MAGISTER-PRESS, 2004. (in Russ.).
