CC BY
3
известия вгпу. филологические науки
Mythological images in the rock poetry of Maya Kotovskaya (Chancellor Guy)
The article deals with the essence of the art modelling of the mythological image in the rock field of Chancellor Guy at the example of her rock poetry creative work. There is revealed the specific features of the personification of the mythological images in the rock poetry of Maya Kotovskaya.
Key words: Maya Kotovskaya, Chancellor Guy, rock poetry, mythological images, art modeling, minstrel song.
(Статья поступила в редакцию 27.12.2021)
р.Ф. хасанов
(Бирск)
роман галима хисамова «по велению башкир»
(опыт комментированного чтения)
Рассматривается идейно-тематическое содержание романа Галима Хисамова «По велению башкир», выявляются ведущие мотивы, достоинства и так называемые изъяны в авторской концепции истории и личности. Роман характеризуется как исторический, называются важнейшие его критерии. Частично рассмотрена персонажная сфера произведения; выделены стилевые доминанты; дана характеристика авторской позиции по отношению к историческим фактам и деятелям; проводятся параллели с другими романами на эту тематику.
Ключевые слова: исторический роман, вымысел, башкирские племена, этнос, антитеза, описательность, анахронизм, персонаж, концепция.
Целью исследования является рассмотрение идейно-тематического содержания романа с позиции взыскательного читателя-критика, выявление ведущих мотивов, достоинств и так называемых изъянов в авторской концепции истории и личности. Данная цель предполагает решение следующих задач: а) характеристика романа как исторического; б) частичное рассмотрение персонажной сферы про-
изведения; в) выделение стилевых доминант;
г) характеристика авторской позиции по отношению к историческим фактам и деятелям;
д) рассмотрение романа в контексте отечественной исторической романистики о средневековье.
Прослеживается эволюция взглядов автора на исторические события в жизни башкирского народа, уделяется внимание некоторым особенностям художественной структуры романа. Отмечается, что писатель порой отходит от официальных, общепринятых трактовок событий и лиц эпохи Золотой Орды, выдвигает свое понимание и отношение к ним. Обращено внимание на ключевые образы в идейно-композиционной структуре произведения, характеры персонажей, проявляющиеся в различных жизненных ситуациях и обстоятельствах (семейно-бытовых, социальных, психологических и др.).
Методологической и теоретической базой исследования послужили труды русских и башкирских литературоведов, посвященных историческому роману (Ю.А. Андреев, Д.С. Лихачев, В.Д. Оскоцкий, Р.Н. Баимов, Г.Б. Хусаинов, А.Х. Вахитов, К.К. Султанов). Актуальность темы исследования обусловлена тем, что изучение творчества одного из ведущих современных исторических романистов в башкирской литературе является востребованным и необходимым в школьном и вузовском преподавании. В статье применяется имманентный анализ текста с частичным использованием элементов контекстуального и сравнительного методов. Практическая значимость исследования заключается в том, что его положения могут быть использованы в школьном и вузовском преподавании башкирской литературы. Научная новизна состоит в том, что в настоящее время специальных работ, посвященных данному роману, в башкирском литературоведении нет.
По своей жанровой природе роман Г. Хи-самова тяготеет к историческому роману [13], т. к. отвечает его основным жанровым критериям, отмеченным С.М. Петровым: а) изображение реальных исторических лиц; б) наличие временной дистанции между автором и объектом изображения; в) документальность художественной основы [7, с. 4]. Вместе с тем отдаленность изображаемой эпохи, отсутствие достаточного количества архивных материалов обусловили значительную роль авторского домысла и вымысла в романе. В этой свя-
О Хасанов Р.Ф., 2022
зи исследовательница Л.П. Александрова пишет: «В определении жанра исторического романа следует исходить из принципов художественного освоения действительности, и решающим фактором в этом должно быть соотношение между исторической достоверностью и художественным домыслом в освещении исторических событий и лиц, а события, положенные в основу исторического романа, должны быть подлинными и такими, которые оставили бы значительный след в истории народа» [2, с. 130]. При этом основополагающими являются исторический детерминизм, изображение героев в потоке времени, обрисовка социально-исторических обстоятельств их бытия, показ связи между характерами и средой, соотношение индивидуального и общечеловеческого. Заслуживает внимания и высказывание А.С. Пушкина, автора исторических произведений («Борис Годунов», «Полтава», «Капитанская дочка», «История Пугачева»), который провозгласил роль творческого воображения в исторических повествованиях: «В наше время под словом роман разумеем историческую эпоху, развитую в вымышленном повествовании» [8, с. 218]. Резюмируя, отметим, что случае с Г. Хисамовым целесообразно вести речь не столько об историческом романе в строго научном смысле, а о романе о прошлом как о более широком литературном явлении [6, с. 31].
В рамки сравнительно небольшого по объему произведения автор стремится включить обширный фактический материал, наиболее значительные события в жизни башкирского народа в средневековье. Так или иначе в романе нашли отражение эпоха Чингисхана, расцвет и падение Золотой Орды и Казанского ханства, опустошительные походы Тамерлана, взаимоотношения Руси и ордынцев, башкир и других народов Сибири, Поволжья, Урала. Обо всем этом написано немало работ историков, а также художественных произведений в отечественной литературе, в том числе и в башкирской. Но в книге Г. Хисамова мы видим не столько «повторение пройденного», сколько желание увидеть и осмыслить это со своей точки зрения, не всегда совпадающей с официальной, общепринятой, предполагать, порой высказывать и гипотетические суждения. Характерно, что весь исторический материал дается не в виде хроники, а через размышления, воспоминания, оценку, восприятие действующих лиц - участников, очевидцев описываемых событий. Это башкирские беи, предводители племен, а также простолюдины, воины, представители других народов
(русские, ногайцы, татары, мари, чуваши, мишари, кипчаки). При этом широко используется прием несобственно-прямой речи, внутреннего монолога, что усиливает эффект достоверности, правдивости изображаемого.
Основная проблематика романа связана с темой вхождения башкир в состав русского государства в середине XVI в. Все сюжетные линии, система персонажей, диалоги, монологи, художественные детали, образная символика связаны с данной темой, которая проходит красной нитью через все повествование, придает ему целостность, композиционную стройность и завершенность. Не случайно кульминационным моментом является эпизод общего собрания (йыена) племен, на котором было принято окончательное решение войти в состав русского государства.
Как уже было отмечено, Г. Хисамов не является первооткрывателем темы. Об этом судьбоносном событии писали Кирей Мэргэн («Крыло беркута», 1987-1988), Яныбай Хам-матов («Агидель стремится к Волге», 1995). В первом романе инициатором и организатором этого исторического акта является Шагали Шакман, владелец легендарного лука, ба-хадир (силач), истинный патриот родной земли, встречавшийся с Иваном Грозным. Получив от царя предложение присоединиться к русским, башкирский бей в родном краю широко пропагандирует эту идею, призывает сородичей принять данное предложение. Он понимает, что вхождение под крыло сильного государства (отсюда смысл символического названия романа) это защита от посягательств соседних ханств, которые часто нападали на башкирские земли, угоняли скот, людей, заставляли платить дань. У Г. Хисамова Шагали Шакман является проходным, эпизодическим персонажем, а в роли главного вдохновителя башкир выступает Карагужак, предводитель племени мин. Я. Хамматов, также через символические образы двух рек пишет о воссоединении двух народов.
На фоне больших исторических событий Г. Хисамов рисует частную жизнь героев. Он демонстрирует хорошее знание языка, обрядов, обычаев, психологию родного народа, национальной кухни, одежды, утвари. Пишет обстоятельно, обращая внимание на подробности семейных отношений древних сородичей, рисует картины охоты, рыболовства, занятий домашним трудом. С образами женщин в роман входит тема ее роли и места в семье, обществе, воспитания детей.
Характерная черта стиля писателя - опи-сательность. часто герои показаны на фоне
живописной картины природы. Данный художественный прием использован и при создании портрета того или иного персонажа. Вот тамьянец Шагали Шакман, статный, рослый, красивый, сильный; под стать ему и кыпчак Карагужак, а рядом с ним его жена красавица Карасэс; мы видим башкира в различных ипостасях - охотником, рыболовом, табунщиком, послом, воином. Еще Л.Н. Гумилев говорил о важной связи этносов (народов) и их культур с «ландшафтами», в которых они сформировались и продолжают жить [5, с. 172-192]. Герои Г. Хисамова органично вписаны в природную, бытовую среду, их поведение, поступки, психология определены социально-бытовыми условиями проживания. Каждый из них, обладая неповторимыми качествами, своей индивидуальностью, является в то же время частицей национального характера, играет роль в создании обобщенного образа народа.
лейтмотивом через весь роман проходит мысль о том, что башкиры - древний народ, потомки Великого чингисхана, проживали на обширных территориях Поволжья, Урала, занимались скотоводством, земледелием, рыболовством, бортничеством, знали ювелирное дело. Уже в те далекие времена пользовались богатствами края - добывали золото, серебро, бронзу, в быту использовали «земляное масло», т. е. нефть, в качестве горючего и смазочного материала. Особо подчеркивается боевой дух народа («верный конь и добрый молодец» всегда были готовы дать отпор внешним врагам), который вел борьбу за свою свободу против Сибирского, Казанского, Крымского, Астраханского ханств, противостоял войскам Хромого Тимура. Академик, историк М.К. любавский, отбывавший ссылку в Уфе в 1930-1935 гг., хорошо знавший историю башкир, писал, что ни один другой народ России не пролил столько крови за сохранение своей истории, своей земли, своей природы, национального своеобразия, своей свободы, как башкиры. Башкир много потерял людей, батыров, но сумел сохранить свою национальную идентичность, этническую суть. А ведь многие народы, которые в свое время были сильными, исчезли, например булгары, хазары, половцы и др. [11, с. 49-55].
Роман написан «плотно», в сжатой форме. Каждая глава, диалоги, реплики героев информационно насыщены, содержат осмысление, оценку реалий жизни, исторического момента. Характерно, что автор непосредственно не выражает своего отношения к изображаемому, а скрыт за персонажем, размышляет «через него». Возможно, такая авторская по-
зиция отчасти объясняется тем, что не все сказанное в романе является неоспоримым и однозначным. В некоторых случаях он опровергает устоявшиеся точки зрения на те или иные факты истории, можно сказать, предлагает «современное» их прочтение. Порой кажется, что автор выдает желаемое за действительное.
Заслуживает внимания рассказ автора об Уфе. По его мнению, она была главным городом башкир в 40-50-е гг. XVI в., т. е. до их вхождения в состав русского государства. В народе город имел и другое название - Имян-кала. Здесь многие строения, дома были из дуба. В первой части романа дается подробное описание Уфы, увиденный глазами Уран-бея. Мы видим богатый торговый город с мощенными из бревен улицами, домами из камня и из дерева, с мечетями, медресе. Бей поражен удачным местоположением города, который в случае нападения врага защищен с трех сторон реками, и тем, что водные пути открывают широкие возможности для торговли.
Вместе с тем из официальных источников известно, что Уфа как крепость была заложена в 1574 г. по указу Ивана Грозного на высоком берегу Агидели. для руководства строительством был направлен московский дворянин И.А. Артемьев. Об этом писали Р. Игнатов, А. Усманов, П.И. Рычков [9]. В 1586 г. Уфа принял статус города. Следует также отметить, что единого мнения среди историков об основании Уфы нет. В частности, П. Пекарский, Н. Устюгов, Н. демидова, Р. Буканова полагают, что он основан в 80-е гг. XVI в.
Традиционно принято считать, что древние башкиры в основном вели кочевой образ жизни, занимались скотоводством, разведением лошадей, проживали в юртах. Г. Хиса-мов пишет, что башкиры не были кочевниками, многие из них вели оседлый образ жизни, строили дома из дерева, камня, глины, занимались бортничеством, земледелием, рыболовством, умело пользовались природными богатствами края (леса, степи, полезные ископаемые, пушнина).
Важной составляющей в проблематике романа является тема Золотой Орды, ее взаимоотношений с древней Русью, башкирскими племенами и другими народами. Герои часто говорят о чингисхане, джучи, Батые, Тамерлане, Тохтамыше. В этом отношении «По велению башкир» созвучен с другим романом писателя - «Тафтиляу» (1995). При этом не столько сравнение, сколько сопоставление двух произведений, близких по тематике, позволяет увидеть разницу в их тональности, в так называемых модусах художественности,
в авторском отношении к некоторым фактам, лицам истории, в его антипатиях и симпатиях. «Тафтиляу» в целом пронизан трагическим пафосом, т. к. повествует о тяжелой судьбе башкирского народа, у которого было много врагов на протяжении столетии, пишет автор. Вначале монголо-татары и их потомки; потом ногайские, крымские, казанские ханы, обирающие малые народы; затем самодержавная власть, проводящая политику отторжения башкир от их исконных земель, расселения на них русских промышленников, купцов и строительства на этих местах крепостей, городов, церквей и монастырей. как видно из романа, отношение автора к татаро-монголам однозначно негативное, их нашествие принесло народу много бед и лишений: разграбление, сожжение городов и сел, рабство, угон скота, непомерные налоги. запоминаются эпизоды столкновений башкир с ханскими басками, собирающими дань, гибель башкирского посла Амиряла и Хабрау-сэсэна. Лейтмотивом звучит мысль, что путь народа к свободной жизни усеян многочисленными жертвами, страданиями тысяч людей. Второй роман звучит более оптимистично, т. к. башкирские племена живут в ожидании больших перемен накануне их вхождения в состав России. В нем Г. Хиса-мов не пишет о последствиях нашествия степняков, а ищет и находит башкирские корни их предводителя - Чингисхана, устанавливает родство чингизидов и башкирских племен. Важно также отметить, что в «Тафтиляу» говорится о неоправданных надеждах народа после союза с русским государством, о нарушениях договорных условий преемниками Ивана Грозного, о карательных экспедициях царских войск по башкирским землям. Все это определяет трагедийность повествования.
Если посмотреть на тему «Монголо-татарское иго, отношение Орды с другими народами» не только в рамках творчества отдельного писателя, а шире, то следует отметить, что она и в отечественной историографии, и в художественной литературе претерпела значительные изменения. В советскую эпоху историки и писатели вынуждены были решать в первую очередь идеологические задачи, нежели собственно специфические - научные, культурологические, эстетические. В учебниках по истории и на страницах исторических романов прочно укрепилось выражение «татаро-монгольское иго». Начало этому было положено еще Н.М. Карамзиным, который утверждал, что на Русь напала полумиллионная орда кочевников и установилось почти трехсотлетнее иго. В романах совет-
ских писателей С. Бородина «дмитрий донской», Василия Яна «К последнему морю», «Батый», В. Чивилихина «Память», Дм. Балашова «Младший сын» и др. повествуется о нашествии несметного количества степняков на Русь, о разорении Рязани, Козельска, Твери, Смоленска, Торжка, Мурома, Переславля, Суздаля.
Из романов с подобной тематикой в башкирской литературе следует назвать «Крыло беркута» К. Мэргэна, «Лихие времена» («Кожаная шкатулка»), «Плач домбры», «Мелодию степи» А. Хакимова, «В ожидании конца света» Б. Рафикова. Написанные в русле всей многонациональной советской литературы в 70-80-е гг. XX в. в рамках социалистического реализма, они повествуют о татаро-монгольском нашествии как о большой беде для многих народов Поволжья, Урала, Сибири, об их героической борьбе против пришельцев, рисуются картины схваток, уничтожения городов, селений, угона в плен. Вот эпизод из «Кожаной шкатулки»: «Размахивая обнаженными саблями и навострив копья, тысячи всадников гонят городских жителей. Душераздирающими голосами плачут женщины и дети; кто-то зовет близких, и крик его тонет в грохоте и шуме; кто-то пытается вырваться из толпы и, оглушенный ударом по голове, падает под железные копыта лошадей; течет, подгоняемый нукерами, живой поток, оставляя за собой кровавое месиво раздавленных тел. злобно ржут кони, тесня друг друга, напирая грудью на людской водоворот, а озверевшие всадники бьют плетьми то по их крупам, то по головам несчастных, не разбирая, на кого падают их удары. Живой поток движется на окраину города, а вокруг, куда ни глянь, - тела убитых стражей города, не успевших бежать ремесленников, рабов и торговцев. Всюду валяются трупы лошадей, сломанное оружие, домашний скарб и утварь» [12, с. 272-273]. Б. Рафиков в своем романе сравнивает грядущее нашествие татаро-монгол с громадной булавой, которая может обрушиться на каждого и раздавить.
В постперестроечное время появились работы историко-литературного, научно-познавательного характера с более объективным взглядом на проблему, а также так называемая альтернативная история с ее переосмыслением некоторых традиционных тем истории. Читая труды «альтернативных историков» о Чин-хисхане и его потомках, приходишь к выводу, что, действительно, трудно представить боевой поход полумиллионной армии по бескрайним российским просторам, по бездорожью,
по незнакомой пересеченной местности с лесами, болотами, озерами, реками со своим военным снаряжением, запасными лошадьми, провизией. Все это должно было быть заранее обречено на провал.
В этом отношении заслуживает внимания книга Александра Бушкова «чингисхан. Неизвестная Азия». Ее основные положения сводятся к следующему. Так называемое татаро-монгольское нашествие не было таким масштабным, как об этом было принято говорить. Более разрушительными были междоусобицы между русскими князьями, их борьба за власть. Напротив, татаро-монголы способствовали устранению этих распрей, вручая более сильному князю ярлык на «Великое княжение». Его в свое время были удостоены Александр Невский, даниил Галицкий, Михаил Тверской. чингисхан и его потомки предоставили большие привилегии служителям церкви, освободили их от налогов, сделали духовных лиц неприкосновенными, т. е. божьими людьми, а в Орде строили не только мечети, но и церкви. Вопреки общепринятому мнению, А. Бушков считает, что Чингисхан вовсе не монгол, а тюрк. В Х11-Х111 вв. он объединил все тюркские племена и создал единое государство. Его жестокость, о которой сложены легенды, была в рамках времени, иначе управлять таким большим государством было невозможно. Был очень практичным, умелым руководителем и управителем, искусным воином. Завоевал Китай, страны Европы, но на Русь не нападал. это уже случилось после его смерти. Реальную угрозу для Руси представляли не степняки, а тевтонцы, рыцари-крестоносцы, которые действовали с благословления Папы Римского и покушались на духовные основы народа, на его веру, стремились насаждать чуждый ему католицизм. Именно с таким врагом встретился Александр Невский на Неве в 1240 г. и на Чудском озере в 1242 г. Об этом хорошо написано и в книге Алексея Шишова «Александр Невский» (2009).
Справедливости ради следует сказать, что у историка, этнографа, востоковеда Л.Н. Гумилева мы находим подобные взгляды, изложенные им в трудах еще в советское время. Отношения между древней Русью и Золотой Ордой он считал далекими от идеала, но они, по его мнению, носили союзнический характер. Татаро-монгольское иго, как он полагал, было не игом, а русско-татарским симбиозом, а ордынцы явились защитниками Руси от немецкой, литовской угроз, на Куликовом поле в войсках дмитрия донского было много воинов из крещеных татар [4, с. 585-586].
Возвращаясь к Г. Хисамову, отметим, что он, в отличие от своих предшественников, в романе «По велению башкир» также пишет об этом в духе «альтернативной истории». Считает, что в то время, когда Русь, другие народы были под влиянием монголов, платили им дань, башкирские племена находились в более свободных отношениях с ними. Привилегированное положение сородичей автор связывает с именем Чингисхана, исторические корни которого он находит на юге Башкортостана в селе Темясово (ныне Баймакский район). Отсюда и его настоящее имя - Теймясин (Темуд-жин). Следуя заветам знаменитого предка, его сын джучи, внук Батый не нападали на земли своих близких родственников. это утверждение писателя можно назвать гипотетическим, т. к. научного подтверждения генетического родства Великого хана и башкир нет. Родился в Монголии, недалеко от границ России, его предки имели монгольские и бурятские корни. Об этом написано в литературном памятнике по истории монголов «Сокровенном сказании», составленном в 1240 г.
Еще одна тема, затронутая в романе - это башкиры и ногайцы. С одной стороны, подчеркивается, разность их менталитета, уклада жизни, обычаев, отношение к женщине, показаны распри, военные столкновения между ними. Красноречив эпизод боя, в котором чуть не был убит предводитель башкирского племени кипчак Карагужак. А трагическая история его жены, красавицы Карасэс - пример разного понимания роли и места женщины в семье, в обществе у двух народов. Еще в начале романа рисуется сцена встречи Кара-сэс со своим любовником-ногайцем. для него женщина - это слуга мужа, должна беспрекословно ему подчиняться, исполнять его желания и прихоти и всегда следовать за ним. На это Карасэс заявляет, что она свободный человек, что у башкир женщина - полноправный член семьи, любящая и любимая мать и жена, почитающая мужа, хозяина дома, главу семьи. После этих слов разъяренный ногаец жестоко расправляется с ней. С другой стороны, в романе звучит мысль о близости этих этносов, почти сроднившихся за долгие годы проживания на одной территории. Об этом говорит мудрый аксакал, почитаемый всеми за его знания многовековой истории башкирского народа, творчества сэсэнов, жизни и деятельности ханов предводитель бурзянцев Искенбей. Из уст и других персонажей мы слышим, что ногаец - это тот же башкир, а башкир - ногаец.
Из официальных источников известно, что ногайцы - самостоятельный этнос, основу ко-
торого составляли мангыты, уйсуны, канглы, кипчаки, булгары, мажары и другие древние народы. Они сформировались в XV в. в Ногайскую Орду, что связывают с именем золо-тоордынского темника (военачальника) Ногая. Башкиры, татары, некоторые сибирские племена платили ему дань. Ногай был влиятельным, опытным правителем и незаурядным воином. Однако в середине XVI в. Орду настигла катастрофа, начались распри, междоусобица, борьба за власть, и она распалась. Часть ногайцев ушла в Турцию, на юг, на Дунай. Об этом переселении пишет и Г. Хисамов в начале романа. Можно допустить, что «ногаец» - это собирательный этноним, включающий себя несколько этносов. Все они называли себя ногайцами, башкиры в том числе.
В связи с рассказом о Сибирском ханстве в романе «всплывает» имя легендарного атамана Ермака Тимофеевича, вошедшего в народное сознание как покоритель Сибири, патриот русской земли, отдавший за нее свою жизнь. Л.Б. Баньковский отмечает, что Ермак был человеком выдающегося ума и характера, поистине легендарной личностью [3, с. 2777-2780]. В романе фигурирует некий Ирмяк (Ермак), разбойник-наймит без роду и племени, готовый ради богатства и славы на все. По планам бея минцев Канзафара и Исмагил-хана, этот Ирмяк и должен пойти против непокорного хана Сибири Кучума. здесь мы имеем дело с анахронизмом. Во-первых, речь в романе идет о 50-х гг. XVI в., в то время как поход Ермака в Сибирь относится к более позднему времени -к 1582-1585 гг. Во-вторых, Кучум возглавил Сибирское ханство лишь в 1563 г. Встречающиеся разнотолки в восприятии личности Ермака, думается, связаны с тем, что сначала он действительно был атаманом одной из многочисленных казацких шаек, разбойничавших на Волге и грабивших не только русских купцов и персидских послов, но и царские суда. Однако впоследствии был прощен Иваном Грозным, щедро награжден им и действовал уже от его имени во благо русской земли.
Важное место в идейно-художественной структуре романа занимает образ бея племени кипчак Карагужака. По замыслу автора, он должен воплощать народную мудрость, прозорливость, стремление сохранить вековые устои, традиции. Изображая его в различных жизненных обстоятельствах, экстремальных ситуациях, автор подчеркивает в нем аналитический ум, стратегический характер мышления, умение вести диалог, находить общий язык с представителями других народов. Эпизоды охоты на тигра, схватки с ногайцами по-
казывают его сноровку, находчивость, мужество, воинскую удаль. Он - организатор встреч беев, народных собраний, является главным беем совета семи племен, заключивших впоследствии договор с наместником царя в Казани о вхождении в состав русского государства.
Однако его образ не лишен черт условности, заданности. Автор выходит за «горизонты художественного образа», делает его своим рупором, нарушая логику характера героя и художественной убедительности образа. Примером может послужить глава «Беи пришли», в которой предводители семи племен обсуждают предложение русского царя о присоединении. При этом Карагужак проявляет большую осведомленность в международной обстановке, знает о тайном договоре русских с турецким султаном, о дворцовых интригах в Москве, о сложных отношениях Руси с поляками, литовцами, эстонцами, о количестве войск Ивана Грозного под Казанью, обстоятельствах, подготовке взятия татарской столицы, прозорливо рассуждает об обреченности города. На резонный вопрос одного из беев о том, откуда он все это знает, тот отвечает, что его гонцы, послы постоянно курируют между странами, регулярно информируют его о событиях внешнего мира.
Трудно представить такую налаженную связь человека из далекой степи с дальними странами в тех исторических условиях, учитывая средства и способы передвижения. Не имея официального статуса посла, эти люди бея, по сути, являлись, говоря современным языком, тайными агентами, шпионами иностранного государства и не могли свободно путешествовать по миру. К тому же эти посланцы должны были общаться на других языках, преодолевать огромные расстояния на конях и возвращаться. На это в реальности уходило бы месяцы, годы. Их путь проходил бы в разных погодных условиях, по бездорожью, через леса, реки, болота, а то и моря. О том, насколько сложными, опасными для жизни были такие путешествия, свидетельствуют записки, воспоминания их участников. Например, «Хо-жение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина. Его поездка длилась шесть лет, и при этом он пережил ограбление, плен и другие мытарства. Известны также записки арабского путешественника, поэта, просветителя, миссионера из исламского мира Ахмет ибн Фазлана, посетившего Волжскую Булгарию в Х в., что длилось более двух лет. Есть и художественные произведения на эту тему в башкирской литературе. В романе Роберта Баимо-ва «Караван идет из Багдада» повествуется о
многотрудном пути каравана на берега Агиде-ли, Волги. Булат Рафиков в романе «В ожидании конца света» также пишет о миссионере-католике Юлиане, идущего в составе большого каравана из Великой Унгарии к Поволжью, Уралу. Поэтому в нашем случае мы можем лишь вообразить, а не представлять в реальности одинокого путника на коне, пустившегося в дальную дорогу.
думается, не вполне соответствует исторической правде фигура Ивана Грозного, нарисованной Г. Хисамовым. Великий князь всея Руси, впоследствии первый русский царь, на страницах романа выглядит бессильным, беспомощным, слабохарактерным перед своими подчиненными, никак не оправдывая свое прозвище. Они проявляют открытое неповиновение, игнорируют его указания, о чем говорят эпизоды с участием боярина Шуйского, воеводы Микуланского, митрополита Ма-кария. Не делает чести царю эпизод, когда ему сообщают о прибытии башкирского посла для обсуждения вопроса о вхождении в состав Русского государства. Иван IV рад не столько возможности решения столь важного государственного дела, сколько представившемуся случаю вкусно поесть с гостем. И в беседе с башкирским посланником правитель Руси не выглядит хозяином положения, а должен во всем соглашаться с ним, признать многолетнюю зависимость от Орды, воинские неудачи в противостоянии с Казанским ханством, внутренние распри. При этом посол Гайса говорит не о предложении царя башкирам войти в состав России, а о его просьбе. Здесь важно подчеркнуть еще такую деталь. Один из мотивов романа, угадываемый подспудно, - это то, что положительное решение этого судьбоносного для обеих сторон вопроса главным образом зависело от башкир, от их позиции, от их веления, а другой стороне отводилась лишь второстепенная роль. С этим связано и название романа. В дословном переводе с башкирского оно звучит «Башкиры приказали», хотя в журнальном варианте дается более мягкий вариант - «По велению башкир». При чтении романа невольно ищешь ответ на вопрос: что приказали башкиры и кому? Однако ответить однозначно на него не удается.
Тем не менее автор мыслит исторически и трезво оценивает расстановку сил. Его герой Карагужак говорит сородичам, что вхождение в состав Русского государства необходимо, прежде всего, башкирам, которые в лице сильного в экономическом, военном отношениях государства обретают надежную защиту
от посягательств враждебных ханств, остаются свободными во владении вотчинными землями, природными богатствами и в вопросах вероисповедания.
В кратком виде автор касается и истории Казанского ханства. Он считает, что Казань расположена на территории древних башкир, и там их проживало много. Но после опустошительных походов Тамерлана Казань и другие булгарские города были разрушены, опустошены, и башкиры тоже были вынуждены оставить эти земли. Географ, исследователь края П.И. Рычков писал, что Казань была основана ордынским ханом Саином после смерти Батыя на булгарских землях вместо города Бряхимона [9, с. 6б].
Высказывая некоторые замечания автору, мы не вправе строго судить его за «погрешности», фактические неточности, «отступления» от исторической правды и т. д. Роман адресован, прежде всего, широкому читателю, не столь взыскательному и требовательному, как критик. И любознательный читатель найдет в нем немало интересного и полезного по истории своих предков.
При чтении и анализе романа надо иметь в виду то, что мы имеем дело не с научным трудом по истории, а с художественным произведением, писателем-романистом, стремящимся добиться художественной правды, а не исторической достоверности описываемого. В отличие от ученого-историка, в большей мере привязанного к реалиям жизни, доказывающего истину, писатель волен возвыситься над частной правдой факта и не столько доказывать, сколько показывать эту истину через художественные образы-типы. Когда предметом изображения являются отдаленные эпохи, сведения о которых скудны, порой разноречивы, автору приходится домысливать, восполнять «белые пятна» истории творческим воображением, вымыслом, действуя по принципу «так могло быть в этих исторических условиях». Многое из тех времен до нас дошло в виде легенд, преданий, сказаний и летописей, которые, как правило, создавались, составлялись уже после произошедших событий, и их авторы не всегда были точны в датах, именах, географических названиях, учитывали интересы своего хозяина - хана, князя, царя, выражали его симпатии и антипатии.
Художник слова более свободен и в трактовке личности исторического деятеля, и в выдвижении предположений, гипотез относительно того или иного исторического явления. Имманентные законы художественности,
эстетики позволяют ему прибегать к определенной доле условности, создавать мир, не вполне адекватный, не целиком тождественный реальному, объективному. Если для ученого история - это собрание частных фактов, то писатель извлекает из них выводы общего характера. Еще Аристотель в своей «Поэтике» писал, что «поэзия говорит более об общем, история о единичном, и поэтому поэзия философичнее и серьезнее истории» [1, с. 67]. Нельзя упускать из виду и роль субъективного начала в аналитическом прочтении произведения, о чем говорил А.П. Скафтымов: «Исследователю художественное произведение доступно только в его личном эстетическом опыте. В этом смысле, конечно же, его восприятие субъективно» [10, с. 139, 142].
В свете вышесказанного мы и должны воспринимать роман Галима Хисамова. Примечательно и то, что писатель высказывает альтернативные точки зрения на некоторые факты истории, приглашает на дискуссию, выйти за рамки поставленных в романе тем и вопросов, к размышлениям не только о башкирской, но и российской истории.
список литературы
1. Аристотель. Об искусстве поэзии. М., 1957.
2. Александрова Л.П. Советский исторический роман и вопросы историзма. Киев, 1971.
3. Баньковский Л.В. Землепроходец Ермак // Его же. Собрание сочинений. Статьи. Очерки. Документы. 1995-1997. Березники, 2014. Т. 15.
4. Беляков С.С. Гумилев и сын Гумилева. М., 2013.
5. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера земли. Л., 1989.
6. Зинченко В.Г. Роман о прошлом и исторический роман // Филол. науки. 1987. № 1. С. 27-32.
7. Петров С.М. Русский исторический роман XIX века. М., 1964.
8. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: в 10 т. М., 1958. Т. 6.
9. Рычков П.И. Топография Оренбургская. Спб., 1762.
10. Скафтымов А.П. К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы (1923) // Русская литературная критика. Саратов, 1994.
11. Фешкин В.Н. Материалы академика М.К. Любавского по истории Башкортостана // Вестн. АН РБ. 2013. Т. 18. № 2.
12. Хакимов А. Куштиряк. Лихие времена. М., 1984.
13. Хисамов Г.А. По велению башкир. (на башк. яз) // Агидель. 2016. № 10. С. 69-107; № 11. С. 33-59.
1. Aristotel'. Ob iskusstve poezii. M., 1957.
2. Aleksandrova L.P. Sovetskij istoricheskij roman i voprosy istorizma. Kiev, 1971.
3. Ban'kovskij L.V. Zemleprohodec Ermak // Ego zhe. Sobranie sochinenij. Stat'i. Ocherki. Dokumenty. 1995-1997. Berezniki, 2014. T. 15.
4. Belyakov S.S. Gumilev i syn Gumileva. M., 2013.
5. Gumilev L.N. Etnogenez i biosfera zemli. L., 1989.
6. Zinchenko V.G. Roman o proshlom i istoricheskij roman // Filol. nauki. 1987. № 1. S. 27-32.
7. Petrov S.M. Russkij istoricheskij roman XIX ve-ka. M., 1964.
8. Pushkin A.S. Polnoe sobranie sochinenij: v 10 t. M., 1958. T. 6.
9. Rychkov P.I. Topografiya Orenburgskaya. Spb., 1762.
10. Skaftymov A.P. K voprosu o sootnoshenii teoreticheskogo i istoricheskogo rassmotreniya v isto-rii literatury (1923) // Russkaya literaturnaya kritika. Saratov, 1994.
11. Feshkin V.N. Materialy akademika M.K. Lyu-bavskogo po istorii Bashkortostana // Vestn. AN RB. 2013. T. 18. № 2.
12. Hakimov A. Kushtiryak. Lihie vremena. M., 1984.
13. Hisamov G.A. Po veleniyu bashkir. (na bashk. yaz) // Agidel'. 2016. № 10. S. 69-107; № 11. S. 33-59.
The novel "At the Bashkirs' dictation" by Galim Khisamov (the experience of the commented reading)
The article deals with the ideological and thematic content of the novel "At the Bashkirs' dictation" by Galim Khisamov, there are revealed the leading motives, advantages and so-called shortcomings in the author's conception of the history and personality. The novel is characterized as a historical one, there are enumerated its criteria. There is considered the characters' sphere of the work in part, there are revealed the stylistic dominants, there is given the characteristics of the author's position related to the historical facts and representatives. The author draws a parallel between the other novels of this theme.
Key words: historical novel, fiction, the Bashkir tribes, ethnos, antithesis, descriptiveness, anachronism, character, concept.
(Статья поступила в редакцию 16.12.2021)
* *
*
